Текст книги "Лаврентий Берия. Кровавый прагматик"

Бериевцы

Уже в конце 1938 года в НКВД началась большая чистка. Всего за 1939 год из органов уволили 7372 человека, почти четверть общего состава. А из руководящих работников убрали 62 %. Центральный аппарат обновился больше чем на половину. В него было принято 3460 человек. В основном это люди, никогда не работавшие в органах. Их набирали среди партийных и комсомольских работников, красноармейцев и пограничников. Это обновление и предыдущая ежовская чистка привели к тому, что лишь половина руководящих работников имела стаж работы более шести лет. Подавляющее большинство чекистов 1939 года молоды, три четверти из них моложе тридцати пяти лет. Значительно уменьшилось число имевших только начальное образование – те в основном были участниками революции и Гражданской войны, расстрелянными в 1937–1938 годах. Теперь половина чекистов имела среднее или даже высшее образование. Резко сократилось количество поляков, латышей и особенно евреев. Теперь в центральном аппарате НКВД русских, украинцев и белорусов был 91 %. Доля выходцев с Кавказа на первый взгляд незначительна – всего 65 человек, около 2 %. Но большинство из них принадлежали к одному клану.

В результате двух чисток в НКВД – ежовской и бериевской – большая часть руководства органами была репрессирована. Как и в других случаях чистки номенклатуры, уничтожали целые кланы. Например, выходцев с Северного Кавказа и Украины. Как известно, Сталин выступал категорически против образования земляческих кланов среди номенклатурных работников. Тем не менее, для Лаврентия Берии было сделано исключение. Возможно, оно было связано со срочностью возложенных на него задач. Других кандидатов, кроме бериевских, в распоряжении Политбюро не было. Приведем список самых известных бериевцев.

Илларион Гагуа – с 1921 года в ЧК Грузии, последняя должность на Кавказе – начальник управления НКВД Южной Осетии. С ноября 1938 года – заместитель начальника управления охраны Главного управления госбезопасности НКВД СССР, затем заместитель коменданта Московского Кремля.

Михаил Гвишиани – с 1928 года в ГПУ Грузии. В 1938-м заместитель председателя тбилисского горисполкома, затем начальник УНКВД Приморского края.

Сергей Гоглидзе – с 1923 года в ЧК Грузии, последняя должность на Кавказе – нарком внутренних дел Грузии. С 1938 года начальник УНКВД Ленинградской области.

Владимир Деканозов – товарищ Лаврентия Берии по Баку. В Азербайджанской и Грузинской ЧК с 1921 по 1932 год. С приходом Берии к руководству Закавказьем переведен на партийную и советскую работу. В 1938 году – начальник Госплана Грузии. С декабря 1938 года начальник 5-го отдела Главного управления госбезопасности. С 1939 года заместитель наркома иностранных дел.

Владимир Закарая – с 1922 года в ЧК Грузии. С 1938-го – нарком внутренних дел Аджарии.

Андрей Зодылава – с 1924 года в ЧК Грузии. С 1938-го – замнаркома внутренних дел Грузии.

Варлам Какучая – с 1930 года в ГПУ Грузии, в 1938 году – первый секретарь Потийского горкома компартии Грузии. С конца 1938-го – помощник начальника следственной части НКВД СССР.

Григорий Каранадзе – с 1929 года в ГПУ Грузии. В 1937-м первый секретарь Сигнахского райкома, с 1938-го нарком госбезопасности Крымской АССР.

Амаяк Кобулов – с 1927 года в ГПУ Грузии. В 1938 году – и.о. наркома внутренних дел Абхазии. С 1938-го первый заместитель наркома внутренних дел Украины.

Богдан Кобулов – с 1922 года в ЧК Грузии. В 1938 году заместитель наркома внутренних дел Грузии. С декабря 1938-го начальник следственной части НКВД СССР.

Александр Кочлашвили – до 1939 года на партийной работе Грузии, последняя партийная должность на Кавказе – заведующий транспортным отделом ЦК компартии Грузии. С 1939 года нарком внутренних дел Аджарии.

Михаил Кукутария – с 1921 года в ЧК Грузии. В 1938 году – начальник Каспийского райотдела НКВД Грузии, затем нарком внутренних дел Абхазии.

Борис Людвигов – в 1938 году заведующий особым сектором ЦК компартии Грузии. Затем заместитель начальника секретариата НКВД СССР.

Степан Мамулов – с 1922 года на партийной работе в Грузии. С 1939 года начальник секретариата НКВД СССР.

Всеволод Меркулов – с 1921 года в ЧК Грузии. В 1938-м заведующий промышленно-транспортным отделом ЦК компартии Грузии. Затем первый заместитель наркома внутренних дел СССР, начальник государственного управления госбезопасности НКВД СССР.

Соломон Мильштейн – с 1922 года в ЧК Грузии. В 1938 году – третий секретарь Тбилисского горкома компартии Грузии. С 1938 года начальник следственного отдела НКВД СССР.

Авксентий Рапава – с 1924 года в ЧК Грузии. В 1938 году – председатель правительства Абхазии. Затем нарком внутренних дел Грузии.

Алексей Саджая – с 1921 года в ЧК Грузии. В 1938 году первый секретарь аджарского обкома компартии Грузии, затем нарком внутренних дел Узбекистана.

Рафаэль Саркисов – в органах НКВД с 1932 года. С 1935 года личный водитель Берии. С 1938-го начальник его личной охраны.

Ювельян Сумбатов (Топуридзе) – с 1920 года в ЧК Азербайджана. В 1938-м в резерве НКВД СССР, затем начальник административно-хозяйственного управления НКВД СССР.

Лаврентий Цанава – с 1921 года в ЧК Грузии. В 1938 году начальник «Колхидстроя», затем нарком внутренних дел Белоруссии.

Шалва Церетели – с 1922 года в ЧК Грузии. В 1938 году – глава грузинской милиции, затем начальник оперативного спецотдела НКВД СССР.

Петр Шария – в 1938 году заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК компартии Грузии. Затем начальник секретариата НКВД СССР.

Список этот неполный. Берия привез с собой в Москву и назначил на ключевые должности в НКВД и партаппарат еще больше своих людей. Но часть из них пришлось вернуть на прежнее место. Как свидетельствовал приближенный Берии Меркулов:

Приехало из Грузии так много работников, что позже Берии пришлось часть из них откомандировать обратно, так как, кажется, товарищ Сталин обратил на это внимание.

Даже противники Берии замечали, что Берия всегда хорошо разбирался в кадрах. Вскоре он приблизил к себе и некоторых чекистов, работавших при Ежове. На месте остался Василий Блохин – главный палач НКВД. Из УНКВД Азербайджана в наркомы внутренних дел Туркменской ССР был переведен Тимофей Борщев. Бурную карьеру при Берии сделали северокавказцы Лев Влодзимирский, известный своим садизмом следователь, и Павел Федотов – начальник 7-го отделения секретно-политического отела НКВД СССР. Павел Мешик, бывший при Ежове оперуполномоченным, стал начальником следственной части главного экономического управления, а затем наркомом госбезопасности Украины. При Берии делают быструю карьеру два будущих министра. Из армии пришел в НКВД Иван Серов, вскоре возглавивший милицию. С партийной работы – Сергей Круглов, ставший замом наркома НКВД по кадрам.

По словам Меркулова, самым близким человеком для Берии в Москве стал Богдан Кобулов. Но и остальных своих товарищей он не забывал. Достаточно сказать, что в роковом для Лаврентия 1953 году многие бериевские выдвиженцы будут собраны в теневое «правительство Берии».

Отношение к кадрам у Лаврентия Берии было не таким, как у Сталина и позже Хрущева. Те, кто попадал в его орбиту и заслуживал доверия, пользовались его покровительством в течение долгих лет. Раз попав в этот круг, уйти из него было почти невозможно. Своих Берия, что называется, не сдавал. Эти люди, с большинством из которых сорокалетний Берия к 1938 году был знаком около двадцати лет, входили в его большую семью и двигались вместе с ним. Они понимали друг друга с полуслова, знали, как угодить своему шефу, умели держать язык за зубами. Берия дал многим из них уменьшительно-ласкательные прозвища. Меркулова называл «Меркулыч», Кобулова – «Кобулыч» и т. д. Серова ласково обзывал «мелким бабником». Впрочем, и ненавистного Ежова среди своих Лаврентий называл «Ежиком».

В обмен на полную лояльность и преданность Берия берег и покрывал свои кадры. С одной стороны, все коллеги-чекисты, а особенно начальники, которые когда-либо ему перечили в 1920–1930 годы, были не без его участия уничтожены в эпоху Большого террора: и Михаил Окуджава и Ефрем Кванталиани, и Иван Павлуновский, и Станислав Реденс, и Тите Лордкипанидзе. В то же время из своих Берии не удалось защитить только упоминавшегося выше Василия Жужунаву, его предшественника на посту наркома внутренних дел Абхазии Владимира Ампара (впрочем, он скорее человек Лакобы, чем Берии) и Германа Джинджолию, наркома внутренних дел Аджарской АССР (речь шла о поголовном уничтожении всего руководства автономии).

Между тем такие бериевцы, как Всеволод Меркулов, Богдан Кобулов, Михаил Гвишиани, Сергей Гоглидзе, Шалва Церетели, занимавшие достаточно крупные должности и при Ягоде, и при Ежове, работай они в другой республике, имели все шансы получить свою пулю в затылок. Так что структура бериевской клики, как называли ее позже, действительно выглядела наподобие клана итальянской мафии в Чикаго 1930-х годов. Малейший промах карается смертью, послушание щедро поощряется, «своим» и их семьям полагается защита, гарантируется полная безнаказанность, в нарушение всех, даже чекистских норм. Членам «ордена» обеспечивается блестящая карьера.

Лаврентий Берия, Всеволод Меркулов, Богдан Кобулов (сидит)

Кавказская сплоченная команда являла не только сильные стороны. Многих, особенно в партийных органах, преобладание выходцев с Кавказа среди окружения Берии раздражало. Впрочем, сам Лаврентий это прекрасно понимал. Возглавив НКВД, своим первым заместителем он назначил Всеволода Меркулова. Меркулов так позже писал о главной причине своего назначения:

Сейчас мне совершенно ясно, что Берия выдвинул меня на эту должность, главным образом, только потому, что я был единственным русским из его окружения. Он понимал, что назначить первым заместителем Кобулова или Деканозова он не может. Такие кандидатуры не будут приняты. Оставалась одна моя кандидатура.

Верность Берии своим старым подчиненным позже сыграет со всеми ними злую шутку. Бериевцы были безоговорочно связаны со своим шефом, как вассалы с князем. В результате, когда Берия придет к высшей власти, у него окажется очень небольшой кадровый резерв: все те же грузинские чекисты те, кто работал с ним в годы войны и в атомном проекте. Маленков, бывший главный кадровик ЦК, и Хрущев, руководивший Украиной и Москвой, прошедший войну со Сталинградским фронтом, имели гораздо более широкий кадровый круг. Круг бериевцев был относительно узок, всем известен и тем проще было его ликвидировать. С падением шефа все они были обречены.

Бериевский поток

Задача Лаврентия Берии, поставленная перед ним Сталиным, заключалась в «нормализации» террора. Ежовщину можно сравнить с ковровыми бомбардировками, а бериевщину с бомбардировками точечными. Прежде всего Берия произвел ревизию работы своих предшественников. Общая идея Большого террора не подвергалась сомнению. Ни одна из ежовских массовых операций не была публично осуждена или отменена. Не отменялись и пытки. Более того, знаменитое распоряжение Сталина в июле 1937 года о методах физического воздействия было заменено специальной шифротелеграммой от 10 января 1939 года, официально разрешавшей проведение пыток в отдельных случаях. В ней говорилось:

ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение и при том в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманные методы допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, – следовательно, продолжают борьбу с советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается сам метод, поскольку он правильно применяется на практике.

Тем не менее, действительно серьезные послабления вскоре почувствовались. Приказом от 17 ноября 1938 года были отменены «массовые операции». Не приведенные в исполнение приговоры «троек» отменялись. Арестованные выходили на свободу. Было запрещено произвольное продление сроков ссылки или лагерного заключения, практиковавшиеся руководством лагерей и местных управлений НКВД. Резко уменьшался контингент, подсудный Особому совещанию при НКВД СССР. Для ареста и заведения следственного дела теперь необходима была санкция прокуратуры. Контроль прокуратуры и партийных органов над чекистами стал гораздо интенсивнее.

В 1939 году было освобождено из лагерей 223 600 человек. В 1940 году на свободу в порядке реабилитации вышли 16 448 человек. Прокуратурой и руководством НКВД был проведен целый ряд проверок. Выяснились чудовищные факты. В Белозерске Вологодской области приговоренных к смертной казни заключенных пьяные палачи рубили топорами и потом хвалились, что «рубили человеческое тело как репу». Невинных людей московская милиция, используя подставных свидетелей, приговаривала «тройками» к расстрелу, чтобы повысить показатели работы. Выявлены массовые нарушения законности. В Кировском облсуде в I квартале 1939 года прекращено и возвращено на доследование 34,5 % дел, 7,5 % лиц, преданных суду, оправданы. Соответствующие цифры для Ленинградского облсуда – 32 и 29,4 %. В Иваново – 28,3 и 32,5 %. В Новосибирске – 56 и 9,6 %.

Прокуратура в массовом порядке рассматривала жалобы на несправедливые приговоры. В Карелии пересмотрели 407 приговоров «троек», 133 человека освобождены из лагерей. Некоторое потепление, проявление человечности проявлялись у самих правоохранителей. Обычной практикой Большого террора являлось извещение родственников расстрелянных, что они не погибли, а осуждены на десять лет без права переписки. В связи с чем прокурор Новосибирской области А. В. Захаров писал в обком: «Я считаю, что дальше нельзя обманывать родственников осужденных и этим заставлять их без конца жаловаться и бесполезно наводить справки. Должны быть реабилитированы семьи расстрелянных. Было бы преступно продолжать издевательство над этими семьями, убеждать их в том, что арестованные их родственники осуждены правильно, что они заключены в лагеря».

Палачи, следователи и даже те, кто писал доносы при Берии, неожиданно сами попали в зону риска. 31 января 1939 года Берия приказал арестовать тринадцать сотрудников дорожно-транспортного отдела НКВД Московско-Киевской железной дороги за безосновательные репрессии против железнодорожников. 5 февраля 1939 года за это же была арестована группа особистов Балтийского флота.

Начиная с 1939 года, политических дел стало на порядок меньше. За 1939 год по обвинению в контрреволюционных преступлениях были приговорены к высшей мере наказания 2600 человек, за 1940 год – 1600. За два года Большого террора (1937–1938), для сравнения, расстреляли 680 000 человек. Улучшились условия содержания в тюрьмах, подследственным разрешили пользоваться в камерах настольными играми и книгами, установили правила свидания с родственниками и передачи посылок.

Доктор исторических наук В. Земсков приводит такие цифры бериевской оттепели:

Всего за 1939 год из ГУЛАГа было освобождено 327 400 человек (223 600 – из лагерей и 103 800 – из колоний), но в данном случае эти цифры мало о чем говорят, так как нет указаний о том, каков среди них был процент досрочно освобожденных и реабилитированных «врагов народа». Нам известно, что 1 января 1941 года на Колыме находилось 34 000 освобожденных лагерников, из них 3000 (8,8 %) полностью реабилитированных.

Гораздо больший процент освобожденных среди тех, кто не успел получить приговор, а находился в предварительном заключении до ноября 1938 года. Историк Олег Мозохин приводит точные данные по этой категории. На 1 января 1939 года числилось подследственных – 149 426 человек, освобождены по прекращенным в процессе следствия делам – 83 151 человек, освобождены прокуратурой и оправданы судами 25 575 человек. В 1939-м – первой половине 1941 года освободили 142 432 человека в ходе следствия и суда. Общее число попавших под первую бериевскую «амнистию», выпущенных на волю подследственных и заключенных ГУЛага, составляет 270 000–290 000 человек.

Освободили, в частности, пятьдесят человек высшего комсостава, в их числе будущие командармы: К. К. Рокоссовский, А. В. Горбатов, К. Н. Галицкий, Ф. Ф. Жмаченко, К. П. Подлас, Ф. А. Пархоменко, В. Д. Цветаев, К. А. Юшкевич. Вышли из следственных тюрем Ольга Берггольц, знаменитые физики Лев Ландау, Моисей Корец, Юрий Румер, авиаконструктор Владимир Петляков.

Предвоенная чистка

Уже при проведении национальных операций 1937–1938 годов, к которым Берия имел лишь опосредованное отношение (поляков, финнов, немцев в Грузии было немного), проявляется намерение Сталина репрессировать представителей всех народов, чьи национальные государства находятся за пределами СССР. Еще более ярко эта национальная линия проявила себя после начала Второй мировой войны. В результате советско-германского договора о ненападении 1939 года СССР обеспечил возможность присоединения новых территорий. В 1939–1940 годах в Советский Союз вошли Карельский перешеек, республики Прибалтики, Западные Украина и Белоруссия, Северная Буковина и Бессарабия.

Эти территории не прошли тех политически-карательных кампаний, которые уже осуществились в СССР. Там следовало установить однопартийную систему, уничтожить, чаще всего физически, капиталистов и помещиков, провести раскулачивание, взять под контроль церковные организации и ограничить их влияние. Словом, обеспечить полную покорность.

1 декабря 1937 года во всей стране закрыли финские, эстонские, латышские, немецкие, греческие школы, на их базе создали русские. Прекратилось издание литературы, учебников и периодики на финском, немецком, эстонском языках. 23 июня 1940 года принято постановление Совнаркома СССР «О выселении инонациональностей из Мурманска и Мурманской области». Берия требовал в кратчайший срок выселить из района Мурманска в Алтайский край 8716 человек.

Высылки из Прибалтики начались 14 мая 1941 года. Большинство прибалтов выслали за три дня – 14, 15, 16 июня. Из Литвы выселили 10 000 человек, из Эстонии 6000, из Латвии – 10 000. В большинстве они все состояли на оперативном учете органов НКВД – сотрудники старого государственного аппарата, правоохранители, члены буржуазных политических партий, представители крупной буржуазии, репатрианты из Германии и Польши, уголовный элемент и проститутки. Высылки сопровождались арестами. Например, в Латвии в июне 1941 года было арестовано 6000 человек.

Параллельно шли еще более жестокие чистки в Молдавии (выслано 23 000 человек), Западной Украине (10 000 человек), Западной Белоруссии (28 000 человек). Отправляли в основном целыми семьями на север и в Сибирь. С собой можно было взять вещи весом не свыше 100 килограммов на каждого члена семьи. Впрочем, 15 июня 1941 года Лаврентию Берии пришлось дать указание: «Имеются сведения о том, что в ряде мест у выселяемых отбираются бытовые ценности (часы, портсигары, кольца и пр.). Напоминаем, что изъятию подлежат только оружие, валюта, золото и серебро в слитках и контрреволюционная литература».

Чистку Финляндии провести не удалось. Предусмотрительные финны в полном составе бежали с Карельского перешейка в незанятые советскими войсками финские земли.

Не говоря о жестокости и бессудности этих высылок, они привели к прямо противоположному результату вместо ожидаемого. Даже Йозеф Геббельс в конце 1940 года, когда стало ясно, что Прибалтика войдет в состав СССР, пророчески заметил:

Конечно, жаль отдавать старые немецкие земли. Мы почти 600 лет правили там железом и кровью. Так что латыши и эстонцы нас возненавидели. Но дайте им прожить год при большевиках, и они будут встречать нас цветами.

Именно так в итоге и случилось. Между тем высылаемые не представляли особой угрозы. А немцы вовсе не собирались давать оккупированным республикам не только независимости, но даже и автономии.

Когда в 1941 году Красная армия вынуждена была стремительно отступать на Украине и в Западной Белоруссии, практически все политические заключенные в тюрьмах были расстреляны. Так, в городке Дрогобыч было расстреляно 110 человек, в Станиславе – 1000, в Тернополе – 700. Начальник тюрьмы города Глубокое в Белоруссии Приемышев собственным решением казнил 600 человек. В результате немцы использовали это в своих пропагандистских целях. Они открыли тюрьмы для публичного посещения, и родственники заключенных могли убедиться в зверствах большевиков. Украинская повстанческая армия полнилась кадрами не в последнюю очередь под этими впечатлениями.

Из всех репрессированных народов перед войной больше всего пострадали поляки. Их высылали из Западных Украины и Белоруссии, арестовывали, расстреливали. 135 000 поляков отправили в ссылку. Горше всех сложилась судьба польских офицеров, взятых в плен Красной армией осенью 1939 года. Подробности Катынского расстрела хорошо известны. Остановимся лишь на той роли, которую сыграл в судьбе 22 000 польских офицеров Лаврентий Берия.

В 1939 году офицеры, полицейские и чиновники были отделены от рядовых и помещены в восемь специальных лагерей. Главными из них были лагеря в Козельске, Старобельске и Осташкове. Естественно, что подавляющее большинство этих заключенных относились к своим тюремщикам, советской власти и в целом к России резко отрицательно. В феврале 1940 года руководитель лагерей Петр Супруненко предложил «разгрузить» эти места заключения, отправив узников на Колыму и Камчатку сроком на восемь лет, оформив приговоры через Особое совещание. Думается, что такая инициатива была проявлена с ведома и согласия его непосредственного начальника Лаврентия Берии. Но где-то в конце февраля – начале марта это предложение было отклонено. Если следовать людоедской этике советского руководства, резоны в таком решении были. Основная масса заключенных ГУЛага к тому времени, за исключением уголовников, были абсолютно невинные люди, не склонные к сопротивлению. Тех, кто пытался сопротивляться – троцкистов, – поголовно расстреляли в 1937 году. Появление хорошо организованных, мотивированных, готовых к сопротивлению и профессионально владеющих оружием узников могло нарушить баланс в сталинских лагерях. Напомним, в частности, что появление после войны в лагерях «власовцев», «бендеровцев», «лесных братьев» и бывших советских военнопленных фронтовиков привело к множеству массовых восстаний и подорвало существующий порядок.

Конечно, были доводы оставить поляков в живых. Сталин, скорее всего, понимал, что воевать придется с Германией, а не с Англией и Францией. На этот случай иметь у себя под боком резерв для возможного образования антигитлеровской польской армии представлялось возможным. К этому времени уже был печальный опыт Финской войны, когда из-за «финской» операции и почти поголовного уничтожения финских коммунистов-эмигрантов не удалось создать даже финский стрелковый корпус для правительства Куусинена.

Решение о расстреле пленных польских офицеров было принято Политбюро 5 марта 1940 года. Понятно, что принципиально решить такой вопрос мог только один человек – Сталин. Тем не менее, в поведении Берии можно заметить нечто странное. Проект постановления о расстреле подписан всеми членами и кандидатами Политбюро, включая Берию. Согласно ему Берия должен был войти в состав «тройки», утверждавшей смертные приговоры полякам вместе с А. Вышинским и В. Меркуловым. Однако первоначально стоявшая в тексте постановления от 5 марта 1940 года фамилия Берии была вычеркнута и вместо него вписан Богдан Кобулов.

Серго Берия утверждал, что отец выступал против катынской казни:

Правда такова. За расстрел польских офицеров… единогласно проголосовали Сталин, Ворошилов, Молотов, Микоян, Каганович, Калинин, словом, вся партийная верхушка. Особенно настаивали на этом Ворошилов и Жданов. Единственным человеком из кремлевского руководства, выступившим совершенно открыто против этой подлости, стал отец. Свою позицию на заседании Политбюро он объяснил так:

– Война неизбежна. Польский офицерский корпус – потенциальный союзник в борьбе с Гитлером. Так или иначе, мы войдем в Польшу, и, конечно же, польская армия должна оказаться в будущей войне на нашей стороне.

Реакцию партийной верхушки предположить нетрудно – отец за строптивость едва не лишился должности. Жданов прямо заявил: «Тогда я могу встать во главе органов!» Но и это не заставило отца подписать смертный приговор польским офицерам. Хотя, безусловно, всем было понятно, что особое мнение одного человека уже ничего изменить не может – поляки были обречены.

Отцу приказали в недельный срок передать пленных польских офицеров Красной Армии, а саму экзекуцию было поручено провести руководству Наркомата обороны. Допускаю, что какие-то подразделения из состава конвойных частей все же привлекли, но расстреливала поляков, как это ни горько признать, Красная Армия. Это та правда, которую тщательно скрывают и по сей день…

Так случилось, что отец – случай беспрецедентный в сталинском окружении! – демонстративно отказался поддержать преступное решение большинства, и Сталин ему это простил.

Катынь. Расстрелянные польские офицеры

Вполне возможно, что в основе такого смелого утверждения лежат какие-то семейные разговоры. Известно, скажем, что Лаврентий Павлович очень плохо относился к Андрею Жданову, поэтому приписываемое Жданову желание подсидеть Берию вполне правдоподобно. При этом совершенно невероятно выглядит утверждение, что расстреливали поляков солдаты Красной армии. Операцией руководил капитан госбезопасности Василий Блохин, за образцовое выполнение этого задания ставший майором. Представить себе, что Лаврентий мог уцелеть, выступая против всего Политбюро, невозможно. Однако помимо мнения любящего сына об особой позиции Берии по польскому вопросу говорят и известные историки. Так, исследовавший этот вопрос Борис Соколов пишет:

Думаю, что Берия действительно был против казни поляков и мог попросить Сталина, чтобы его имя было вычеркнуто из числа тех, от лица которых были вынесены смертные приговоры.

Представляется, что катынский расстрел даже с точки зрения кровавой практики НКВД выделяется своей алогичностью и жестокостью. Это скорее практика Гитлера, чем Сталина. Казнить огромную массу людей по одной причине – принадлежность к офицерскому составу польской армии. Так потом не будут поступать даже по отношению к офицерам СС. Как известно, правду о Катыни будут скрывать и антисталинец Никита Хрущев, и последующие советские руководители. Даже Горбачев отрицал катынское преступление до 1990 года. Предусмотрительный прагматичный Берия очень хорошо все это чувствовал и попытался, как мог, дистанцироваться от Катынского расстрела.