Текст книги "Лаврентий Берия. Кровавый прагматик"

Сухумский процесс проходил при живом участии Берии. Он потребовал завершить его до ноябрьских праздников. По словам Станислава Лакобы, историка и родственника Нестора Лакобы, еще за неделю до начала суда первые десять подсудимых в списке были выделены красным карандашом. Напротив стояла резолюция: «Расстрелять. Л. Берия». Накануне процесса в служебном вагоне на станции Келасури Берия принимал ответственных за проведение этого показательного выступления: наркома внутренних дел Абхазии Г. Пачулию, председателя Верховного суда Т. Антию, прокурора Абхазии В. Шонию и общественного обвинителя М. Делбу.

В дни процесса, 1–2 ноября 1937 года, в Сухуми под руководством Берии состоялись пленум Абхазского обкома партии и сессия ЦИК, на которых был пересмотрен организационный вопрос. Почти все абхазы были выведены (всего исключено – 26 человек) из состава обкома партии и ЦИКа Абхазии, а затем уничтожены. В ночь на 4 ноября 1937 года были расстреляны В. и М. Лакобы, М. Чалмаз, П. Сейсян, А. Энгелов, В. Ладария, С. Туркия, Д. Джергения, С. Эбжноу. Только в отношении одного человека, К. Иналипа, приговор был приведен в исполнение позже.

Лакобовский процесс не стал кульминацией репрессий в Абхазии – только их началом. Из документов, опубликованных Станиславом Лакобой, нам известно еще несколько групповых дел, которые не освещались в печати. И решение по ним принимало Особое совещание, так называемые «тройки».

В августе 1937 года был арестован второй по значимости человек Абхазии Алексей Агрба. Долгое время он работал в Азербайджане, занимал должность заместителя председателя ГПУ, как в свое время Л. Берия, с 1934 года – второй секретарь ЦК КП(б) Азербайджана (первым секретарем был старинный друг Берии – Мир Джафар Багиров). В январе 1936-го его перевели в родную Абхазию, где он занял формально главный пост в республике – стал первым секретарем Абхазского областного комитета КП(б) Грузии. Возможно, никак не связанного с местным руководством абхаза по национальности рассматривали как альтернативу Нестору Лакобе. Берия наверняка имел основания доверять человеку Багирова. Но логика Большого террора требовала уничтожения всех партийных работников, имевших устоявшиеся местные связи. Хотя Агрба не был человеком Лакобы, он принадлежал к гудаутским абхазам и имел здесь множество родственников, некоторые из которых занимали довольно высокие посты. Например Агрба Захар был известный партийный работник, секретарь Гудаутского райкома КП(б) Грузии, заместитель наркома просвещения, заворготделом ЦИК, перед арестом директор Абхазского государственного театра.

Алексей Агрба обвинялся в том, что создал «из абхазской интеллигенции контрреволюционную буржуазно-националистическую организацию, ставящую своей целью свержение советской власти и установление буржуазного капиталистического строя». Вместе с ним под нож попал второй ряд абхазского истэблишмента. Среди участников «организации» – В. Хишба, бывший замсекретаря Сухумского горкома КП Грузии, Д. Чагава, бывший нарком по просвещению, В. Гвалия, бывший нарком земледелия Абхазии, И. Вардания, бывший наркомюста, А. Сазонов – бывший зав ОРПО Абхазского обкома КП Грузии, Н. Случкой – бывший ответственный редактор газеты «Советская Абхазия» и др. Чтобы придать делу объем, Алексея Агрба связали со старым троцкистским оппозиционером Зосимой Кобахией. Поиск абхазских заговорщиков велся не только в республике. 13 марта 1938 года в Москве были расстреляны члены тамошнего абхазского землячества – Иван Аджба, Давид Чагава, Джото Ахуба, Нури Багапш.

Следствие в Абхазии отличалось особой жестокостью даже на фоне общего садизма, царившего в застенках НКВД Грузии. Террор здесь носил сравнительно более массовый характер, уничтожению подлежала практически вся национальная элита, требовалось в короткий срок выбить из невиновных людей, не понимавших часто, что происходит, признания. На Кавказе сильны родственные связи, предательство, по обычаю, смывается только кровью. Тут же приходилось давать показания на близких людей и, конечно, подследственные «раскалывались» не сразу. Для этого требовались нечеловеческие пытки.

Помимо абхазов и мегрелов в республике проживало множество национальностей, и по многим проводились так называемые специальные операции: «греческая», «эстонская», «немецкая», «турецкая» и т. д. Жертвой «персидской» операции стал отец знаменитого писателя Фазиля Искандера – Абдул Ибрагимович Искандер. Он был выслан из СССР в Иран в 1938 году в числе других граждан персидского происхождения.

Писатель Фазиль Искандер рассказал нам:

Я тогда был слишком мал, чтобы в этом разбираться. Но, по каким-то шепоткам, я чувствовал, что в моем окружении взрослым не нравится все, что делается. И потом взяли моего дядю, который, оказывается, учился с Берией в одном учебном заведении. И меня попросили, может, думали, что, читая письмо ребенка, он разжалобится – написать письмо Берии. Я, как сейчас помню, писал что-то вроде того, что «дорогой дядя Берия», но это уже писал в Москву, по-моему. «Вот мой дядя, такой-то с вами учился и так далее, я думаю, он ни в чем не виноват. Пожалуйста, узнайте все и отпустите его». Но, конечно, никакого воздействия мое письмо не могло иметь. И он погиб в лагерях. Помню его адрес последний – бухта Нагаева, Магадан. В общем, конечно, это невероятно страшное время было.

Участники съемочной группы с Фазилем Искандером

В той жестокости, с какой расправились со всей семьей Лакобы, я думаю, что, может, известную роль сыграло потрясающее мужество Сарии – жены Лакобы, потом вдовы, которая должна была на процессе выступить как свидетельница и сказать, что да, он был, кажется, турецким шпионом. Но она с этим не согласилась, несмотря на безумные формы, выпавшие на ее голову, такого жестокого и дурного отношения. Она всегда придерживалась того, что муж ее ни в чем не виноват, а все это клевета. В общем, ее пытками довели до того, что, говорят, она с ума сошла в тюрьме и уже в безумии умерла.

Когда уже начали людей арестовывать, расстреливать. Люди, как бы с подорванным сознанием, с подорванной душой, начали обращать внимание на нацию друг друга. На их разные нации, может быть, в поисках тех, кто в этом виноват. Я так думаю. Ну, это потом усиливалось, усиливалось. И усиливалось главным образом за счет жесткого давления со стороны тбилисского начальства. Они убрали всех негрузин, отогнали от власти. Посадили везде грузинов. Потом, в развитии этого националистического дела, закрыли абхазские школы, что было самым большим преступлением. Под видом того, что абхазский и грузинский язык – это одно и то же, это я помню. Я был маленький, но поражался. Ну, я абхазский знаю как родной язык, и грузинский чуть-чуть знал. Они ничего общего абсолютно не имеют. Это разные языки и с разным формальным развитием. Но это говорилось для того, чтобы оправдать вот эту беспощадную грузинизацию Абхазии.

Из всех материалов, рассказывающих о методах следствия в Абхазии, приведем некоторые документальные свидетельства.

Из письма бывшего секретаря Гудаутского РК КП Грузии В. М. Барциц наркому ВД Грузии Гоглидзе, сентябрь 1938 года:

Я, Барциц Виктор Мамсирович, был арестован органами НКВД, лично наркомом Пачулия и Абазовым, 4.IV.38 г. В ночь моего ареста, поговорив со мной, Пачулия и Абазов в течение 10–15 минут посадили в карцер без обуви и вещей, оставив на мне нижнюю рубашку, кальсоны и брюки. Находился в этом карцере 16 суток, т. е. до 20 апреля. Из карцера не выпускали, не разрешали руки мыть, только выносил парашу через 2–3 суток. 16 суток провел я в карцере, сидя и стоя, поскольку на цементе лежать было невозможно, как кормили – я не помню. От холода и одиночества у меня все смешалось в голове и, когда привели на допрос к Абазову и спустили в камеру, не знаю, о чем говорил.

С 20 по 25 апреля я не вызывался на допрос, и 25 апреля вызвали меня в кабинет Стрельцова, где присутствовали 3–4 человека, и начали репрессировать и снова били. 26 апреля вызвали в кабинет Абазова, в присутствии Наркома Пачулия репрессия началась ударами по щеке, стояли вокруг меня 3 человека. Потом положили на пол. Двое били резиной и веревкой по ногам, двое стали прижимать пальцы каблуками к полу и один наступил ногой на грудь. В другую ночь вторично через час вызвал Абазов и снова бил по ногам и один раз по голове слегка веревкой. 27 апреля я имел передышку, кроме вызовов, репрессии не применялись до июня месяца, не помню, какого числа, после чего посадили в водяной карцер на 8 суток без еды и питья. Глубина воды в карцере до 15 см, грязно, арестованные там же оправляются. Я, пока был в сознании, стоял, облокотившись к стенке, или ходил по воде. На этот раз я опять почувствовал себя плохо от жажды, я вынужден был пить эту грязную воду с человеческими отходами.

24 августа был вызван в кабинет другого следователя, фамилию которого не знаю. Этот следователь требовал признаться, он предложил встать, принести венский стул с тонкой подстилкой. И повернув спинку стула задом ко мне, предложил лечь, положив на спинку хребет, приподняв одну ногу и руку, что я и выполнил, продержался минут 20–25. В это время подсел близко ко мне и стал плевать в лицо, ударять по животу и губам крышкой от графина и тушить папиросы на лбу. После этого предложил заниматься гимнастикой, т. е. становиться в стойку ногами вверх, что я и пытался сделать, но от бессилия мучился, с переменами, около 1,5 часа. Но встать все же не смог, тем самым не смог стать «чемпионом» по физической культуре, как он выразился после. После пошел и принес «историческую палку», как он ее называл, ножку от венского стула, и, положив меня на пол, стал бить по ногам, рукам и коленям. Посадил за столом другого, он сел возле меня на диван и стал заставлять частыми ударами дать показания. В конце репрессии зашел нарком Пачулия, который дважды ударил по щеке и предложил лицам, репрессировавшим меня, продолжать избиение и избить до бессознания.

Таким образом, я дал показания 24 августа. 25 августа меня посадили в карцер уже с вещами. В карцере просидел до 8 сентября без разрешения врачебной помощи и всякой прогулки…

Дополнительным заданием для чекистов было обеспечить безопасность вождей – Сталина и Берии, у которых в Абхазии были дачи. Поэтому в Гагринском районе, где располагалась Холодная Речка, террор был еще более жестоким и массовым. Городской отдел НКВД в Гаграх последовательно возглавляли два настоящих садиста – Николай Рухадзе и Амаяк Кобулов. Оба они сделали потом блестящую карьеру. Рухадзе закончил свою службу министром государственной безопасности Грузии.

На следствии по делу бериевцев в 1954 году свидетель Свиридов показал:

После указания Рухадзе начались массовые избиения арестованных и применение к ним мер физического воздействия. Били всех арестованных, которые не давали показаний. Каждый сотрудник сделал себе соответствующее «орудие» в виде веревки, обмотанной проволокой, шнуром, палки, самодельные резиновые дубинки из автопокрышек и т. д. Арестованных били днем и ночью. При этом нужно заметить, что крики избиваемых были слышны на улице и жителям примыкавших к горотделу домов.

После избиений арестованных заставляли длительное время стоять на ногах с поднятыми вверх руками. Такие «стояния» продолжались долго, причем у этого арестованного попеременно дежурили сотрудники горотдела. Были случаи, когда арестованные падали от изнеможения, их поднимали, давали немного передохнуть и вновь ставили в такое положение.

Рухадзе лично истязал арестованных, причем делал это в наиболее изощренных и зверских формах. Рухадзе, я это видел лично, бил Леткемана кулаком в живот и по голове, бил его веревочным шнуром, а однажды дошел до того, что привязал к половым органам Леткемана шпагат и стал дергать его, требуя показаний от Леткемана. Я в это время составлял протокол допроса Леткемана и лично видел эту картину.

Бывший сотрудник Гагрского отдела НКВД Н. К. Парцхаладзе подтверждал факты массовых избиений:

В одном помещении находилось по 30–40 и более арестованных, причем арестованные, подвергавшиеся избиению на следствии, возвращались в помещение, где находилось много других арестованных, в том числе и таких, которые проходили по одному делу. Видя избитых на следствии арестованных, другие, боясь применения к ним таких же мер физического воздействия, были готовы давать любые показания, которые требовало следствие.

У нас есть и свидетельство из 1938 года – взгляд на репрессии со стороны чекиста – заместителя начальника Гагринского горотдела НКВД В. Н. Васильева. Это редкий случай для работника органов – принципиальный человек, категорически не принимавший нарушений социалистической законности. В 1937–1938 годах Васильев направил на имя наркома внутренних дел СССР Ежова, его заместителя Фриновского и наркома внутренних дел Грузинской ССР Гоглидзе несколько рапортов, в которых разоблачал нравы и методы следствия, царившие в Гагринском горотделе НКВД.

В рапорте от 6 февраля 1938 года Васильев писал:

19 марта 1937 г. рапортом на имя наркома внутренних дел СССР Ежова… мною было донесено о явном вредительстве в следственных делах Гагринского отдела НКВД… Ответа на свой рапорт я не получил, но вижу и своим партийным чутьем, и чекистским опытом, что вредительство в следработе, в создании заведомо дутых и «липовых» дел продолжается, причем это вредительство осуществляется оперработниками, для которых подхалимство и погоня карьеристического свойства «за орденами» – все…

В другом рапорте 27 марта 1938 года Васильев, говоря о допросе одного из арестованных, сообщал:

Началось с выставления в угол с поднятыми вверх руками и с лишения пищи, питья и возможности оправиться… Второй период – битье: …раздевали совершенно догола и били по нескольку часов подряд по чему попало… Допускались такие «методы» – делалась веревочная петля, которая одевалась на половые органы, а потом эта петля сдавливалась. Били по голове резиновой плетью (не думаю, чтобы от такого воздействия показания были яснее), давили на ноги каблуком сапога и т. д. Словом, в кабинете днем и ночью стоял сплошной вой, крик и стоны…

На допросе в 1953 году Васильев показал:

Однажды я зашел в кабинет оперуполномоченного Серебрякова (осужден), у которого сидел на допросе один из арестованных (эстонец), и на мой вопрос Серебрякову, как дела, он ответил, что арестованный молчит и не отвечает на вопросы. Я посмотрел на арестованного, он был мертв. Тогда я спросил Серебрякова, что он с ним сделал, и он мне показал свернутую проволочную плеть пальца в два толщиной, которой он бил этого арестованного по спине, не заметив того, что тот уже мертв.

На допросах арестованные в результате избиений и истязаний называли целыми списками своих знакомых и родственников, которые в протоколах допроса оговаривали новых лиц. Показания их не проверялись, и производились все новые и новые аресты.

Непосредственный начальник В. Васильева А. Кобулов, на которого он жаловался в Тбилиси, добился исключения своего заместителя из органов и из партии. Пять месяцев Васильев ожидал ареста. Но, по иронии судьбы, спас его Лаврентий Берия, ставший наркомом внутренних дел СССР и остановивший массовый террор. Кобулов уехал на Украину, и ему было уже не до бунтаря Васильева. Принципиальный чекист не только выжил, но и дал в 1954 году на своего бывшего начальника Амаяка Кобулова обширные показания.

…Кобулов Амаяк лично избивал арестованных, фальсифицировал протоколы допросов и допускал другие нарушения закона. При Кобулове в 1937 году у арестованных получались показания путем вымогательства и избиений. Я лично несколько раз видел, как Кобулов А. в своем кабинете в Гагринском горотделе НКВД сам избивал арестованных палкой, предварительно укладывая арестованных на пол…

Генерал-лейтенант Амаяк Кобулов, трижды кавалер ордена Красного Знамени и орденов Кутузова и Трудового Красного Знамени, заслуженный работник МВД, был расстрелян 26 февраля 1955 года по приговору одного из процессов над бериевцами.

Писатель Фазиль Искандер рассказывает:

Все-таки главным виновником репрессий был, конечно, сам Сталин. А Берия, когда управлял Грузией в Тбилиси, он просто старался угодить Сталину. Ну, прежде всего, самому себе, конечно, но и Сталину. И делал, как он полагал, то, что Сталину понравится. Делал, видимо, достаточно последовательно. Потому что Сталин его не убирал, а наоборот, возвысил. Я думаю, он возвысился благодаря совершенно абсолютной беспощадности и отсутствию любого оттенка осторожности, боязни взять или расстрелять невинного человека. Он грубо и прямо шел, насколько понимал. Он понимал, что хочет Сталин. Отсюда его такое огромное возвышение.

Умел, когда это ему было надо, и нравиться людям, потому что он смог каким-то образом же очаровать Лакобу, что тот в какой-то момент посчитал, что он может его продвигать перед Сталиным. Известно, что Орджоникидзе к нему тепло относился. В конце концов, он расправился и с Лакобой, и с семьей Орджоникидзе.

У него было способностей немало, и особенно способностей к беспощадной жестокости. Это при Сталине как бы была практическая сторона принципиальности. Он так хотел понравиться Сталину. И ему казалось, что его беспощадность – это ближайший путь к сердцу Сталина. И в принципе это оправдалось. Невероятная беспощадность все-таки говорит о том, что для него власть сама по себе уже была абсолютным достижением, выше которой ему ничего и не надо было.

Может, он умел перед какими-то людьми казаться обаятельным. А в человеке, я думаю, знаете, страх и желание любить – где-то очень близки. Чтобы отодвинуть страх, человек подсознательно заставляет себя любить этого человека. Недаром все-таки миллионы и миллионы людей любили Сталина. А что он им дал, что он им делал? Ничего. Это такое свойство человека – страх и любовь близки. В политике особенно. Сталину, чтобы укрепляться в своей власти, оставаться при своей власти, нужен был огромный страх всей страны. И он достиг этого. Этот огромный страх, несмотря на все сложности жизни, этот страх отчасти превращался в любовь. Его в своем роде, конечно, любили миллионы людей. Они считали, что без него все было бы еще хуже. Он был, конечно, невероятно хитрый и в своей политике умел скрывать очень грубые, бросающиеся в глаза ошибки, и это способствовало его огромной популярности. Ну, я уже не говорю о том, что он заставил всю прессу писать о себе, хвалить его и так далее. Это все удалось. Ну, вопрос настолько глубокий. Я даже думаю отчасти сказать, что все-таки победа революции – это была победа черни. К сожалению, все мыслящее, все нравственное, вместе с дворянством было уничтожено. Те, кто остались, они ушли, уехали в Гражданскую войну. И страна осталась без целого класса, который при всех своих, может быть, и ошибках, и дурных сторонах все-таки поддерживал в стране определенную нравственную высоту. Такого падения нравственности, какая была в России после 17-го года и кончая смертью Сталина, я думаю, никогда не было.

Глава 5. Большой террор в Грузии

1937 год начался для Лаврентия Берии триумфально. В январе в Москве с необыкновенной помпой проходит декада грузинского искусства. Артисты из Грузии дают спектакли в лучших залах столицы. На открытии и закрытии присутствует в полном составе Политбюро ЦК ВКП(б). Участников принимают в Большом Кремлевском дворце. Многие деятели искусств получают ордена. Особое внимание своим землякам уделяет Иосиф Сталин, посетивший большинство представлений и концертов. Центральные газеты посвящают свои передовицы этому празднику: декада демонстрирует мощный подъем Грузинской ССР, достигнутый под руководством верного ученика Иосифа Сталина Лаврентия Берия.

1937 год

К этому времени Большой террор уже начался. В августе 1936 года в Москве прошел процесс «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», на котором были осуждены к смертной казни все шестнадцать обвиняемых, среди которых – виднейшие в прошлом партийные лидеры Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Смирнов и др.

«Заря Востока» от 14 января 1937 года

В день начала процесса, 19 августа, в газете «Правда» вышла большая статья Лаврентия Берии «Развеять в прах врагов социализма». Публикация наглядно демонстрирует высокий статус Берии. Лаврентий теперь не только в первых рядах сталинского окружения, не только рьяный исполнитель сталинской воли, он – носитель высшего знания. Берия удостаивается права выступать перед всесоюзной аудиторией. Впрочем, мировых проблем и высоких теорий он не касается. Лаврентий, как хозяин всего Закавказья, отчитывается в хорошо знакомой для него чекистской работе. Перечисляет разоблаченных и арестованных врагов, живописует их зверские преступления:

Это они – троцкисты, зиновьевцы – являются организаторами подлых убийств из-за угла отдельных руководителей и стахановцев передовых колхозов в деревне. Это они примешивают в пищу яд в отдельных рабочих столовых, чтобы отравлять лучших стахановцев заводов. Это они формируют шпионские диверсионные группы, чтобы помогать фашистам и империалистам в борьбе с Советской властью. Это они создают террористические группы для подготовки покушений на руководителей партии и правительства.

Политический процесс

«Заря Востока» от 20 августа 1936 года

Хотя злобные враги изобличены, успокаиваться рано. Берия недвусмысленно предупреждает потерявших бдительность коммунистов и предвещает в своей статье новые аресты:

Немало находится еще таких коммунистов, которые бытовые традиционные отношения ставят выше принципиальных партийных отношений.

Какими традициями гостеприимства можно оправдать поведение отдельных партийцев, организовавших в Тбилиси (Тифлисе) специальную торжественную встречу-банкет в гостинице «Ориант» предателю Ломинадзе, антипартийные взгляды и работа которого уже в тот период были хорошо известны отдельным инициаторам встречи.

В партийных организациях нашлись такие руководители, которые своей недостаточной бдительностью создавали возможность для контрреволюционной работы троцкистско-зиновьевской сволочи. Не до конца еще вычищены из партии и прямые пособники классовых врагов.

На первом же московском процессе некоторые обвиняемые дали показания на других, еще остававшихся на свободе, известных партийных функционеров. Генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский заявил, что Прокуратура начала расследование в отношении новых лиц, а Л. П. Серебрякова и Г. Я. Сокольникова уже привлекли к уголовной ответственности. Стало понятно, что все только начинается.

Едва отшумела декада грузинского искусства, как стартовал второй большой московский процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Судили семнадцать видных партийных деятелей, среди которых, кроме уже упомянутых Г. Я. Сокольникова, Л. П. Серебрякова, Г. Л. Пятаков, К. В. Радек и др. Все семнадцать подсудимых были признаны виновными. К смертной казни приговорили тринадцать человек, в том числе Пятакова и Серебрякова. Радек, Сокольников, Арнольд, Строилов получили от 8 до 10 лет тюремного заключения.

18 февраля 1937 года в Москве покончил жизнь самоубийством Серго Орджоникидзе. О причинах его гибели мы уже писали в прошлой главе. 23 февраля начался февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), посвященный главным образом усилению борьбы с врагами народа, переходу к массовым репрессиям. Поведение Лаврентия Берии на пленуме говорит о его высоком статусе. Держал он себя порою нагло, прерывал ораторов указующими и язвительными репликами. В его собственном выступлении можно выделить три важные темы. Во-первых, рассказ о том, какими ничтожествами были руководители Закавказья до того, как его возглавил Лаврентий Павлович.

…В руководстве партийными организациями и в воспитании кадров в Закавказье были допущены большие извращения, большие перегибы. Если, например, взять руководство Орахелашвили, который с 1927 по 1929 г. был секретарем Заккрайкома, то Заккрайком тогда плохо руководил партийной работой, плохо занимался выдвижением кадров, усилением связи масс с руководством, что было записано в специальном решении ЦК ВКП(б) в 1929 г. Тов. Орахелашвили сменил Криницкий. Т. Кахиани остался секретарем Грузии, который допустил целую серию перегибов в национальной политике, в особенности в национальной политике города и деревни. Руководство не сумело исправить допущенных им ошибок. Возьмем период 1930 г., когда первым секретарем был Ломинадзе, а первым секретарем Грузии – Гогоберидзе, крайкомом руководили двурушники, они не воспитывали кадры, а развращали их, направляли клеветнические информации ЦК ВКП(б), учили обманывать партию, учили двурушничать…

…Дальше, после снятия Ломинадзе, Заккрайкомом руководил Лаврентий Мамулия. В руководстве Лаврентия Мамулии были также допущены серьезные ошибки, в особенности по крестьянскому вопросу.

…Контрреволюционные и никчемные люди, ничего из себя не представляющие как работники, как партийцы, легко находили доступ к руководству и партийному, и советскому. На Оргбюро ЦК ВКП(б) в 1931 г. при обсуждении положения республик Закавказья т. Сталин говорил, что в Закавказье нет единой воли партийной организации, а есть воля отдельных атаманов.

Понятно, что все упомянутые Берией нерадивые коммунистические лидеры Закавказья будут вскоре уничтожены. Вторая тема доклада – необходимость расправиться с вернувшимися из ссылок «недобитыми» меньшевиками, троцкистами, дашнаками и т. д. А лучше, чтобы они из ссылок вообще не возвращались:

За 1936 г. по Грузии было арестовано 1050 человек троцкистов и зиновьевцев, из которых 83 человека уже осуждены и высланы. Среди арестованных бывших троцкистов, национал-уклонистов, которые побывали в ссылке и потом были возвращены, из этой тысячи возвращено из них около 450. 450 человек являются такими, которые были раньше троцкистами и уклонистами. (Жуков: А тысячи нет?) Из тысячи около 500 человек – это бывшие уклонисты и троцкисты, которые побывали в прошлом в ссылке. (Жуков: А 500 человек?) Я русским языком говорю, а вы лучше меня должны знать русский язык[3]3
  Берия не зря так хамски пикируется с перебившим его делегатом. Иван Жуков, старый большевик, нарком местной промышленности РСФСР, в прошлом заместитель С. Орджоникидзе в наркомате тяжелой промышленности, через 8 месяцев будет расстрелян.


[Закрыть].

В связи с этим я должен затронуть вопрос о возвращающихся из ссылки. В Грузии за последний год вернулось из ссылки бывших членов антисоветских партий – меньшевиков, дашнаков, мусаватистов – около полторы тысячи человек. За исключением отдельных единиц, большинство из возвращающихся остается врагами Советской власти, является лицами, которые организуют контрреволюционную вредительскую, шпионскую, диверсионную работу.

Что с ними делать, это мы знаем, мы знаем, что с ними нужно поступить как с врагами. Но я ставлю этот вопрос в связи с тем, что некоторые политические ссыльные не разоружились. Не надо их возвращать в места их прежнего жительства.

Третья тема доклада Берии – интеллигенция, с которой, как видно, органам придется серьезно поработать:

Товарищи, из политической работы нашей партийной организации я очень коротко хочу остановиться на работе среди интеллигенции, так как этот вопрос для Грузии и, я полагаю, для других национальных республик имеет большое значение. Мы имеем немало фактов, когда двурушнические, предательские троцкисты блокируются с антисоветскими националистическими группами, борющимися против партии и против Советской власти.

Хотя Грузия сама по себе невелика, но актив у нее немаленький, и основная масса старой интеллигенции была заражена ядом национализма, довольно значительная часть интеллигенции была антисоветски настроена с западной ориентировкой, ориентировалась на запад, на так называемую европейскую культуру, минуя Советский Союз. ЦК Грузии в прошлом вел работу с интеллигенцией неправильно, неумело, доверял отдельные участки культурного фронта националистическим, а иногда и враждебным элементам, проводил работу не непосредственно, а связывался с интеллигенцией через них. Благодаря этому зачастую не коммунисты влияли на эту интеллигенцию, а враждебно настроенные слои интеллигенции влияли на коммунистов.

Начало Большого террора в Грузии ознаменовалось арестом Буду Мдивани. В 1931-м, после подачи заявления об отказе от оппозиционных взглядов, он был восстановлен в ВКП(б). К лету 1936 года он занимал пост первого заместителя председателя СНК ССР Грузии. Арест Мдивани в августе 1936 года укладывается в логику «антитроцкистской» операции. К апрелю 1936 года в СССР было арестовано 508 бывших оппозиционеров. В середине июля Зиновьев и Каменев были переведены из политизоляторов в московские следственные тюрьмы. Одновременно полная чистка «троцкистов» происходит и с другими заключенными политизоляторов, троцкистов переводят в Москву и из ссылки. Тех, кто был на свободе, – арестовывают на месте. Грузинские троцкисты были реабилитированы только во времена горбачевской перестройки. Следствию по делу бериевцев эти жертвы террора были не слишком интересны. И поэтому документов о деле Мдивани сохранилось меньше, чем о других операциях эпохи Большого террора.

Задумывался первый грузинский «большой процесс» над старейшими грузинскими коммунистами, находившимися в оппозиции к Сталину в 1920-е годы и фактически отстраненными от власти еще Серго Орджоникидзе. Часть из них (Б. Мдивани, М. Окуджава, Г. Элиава) действительно в прошлом были национал-уклонистами, а затем входили в троцкистскую и «новую» оппозицию. К этой же группе относился и арестованный в Москве Сергей Кавтарадзе. Другая часть – вполне лояльные к Орджоникидзе и Сталину люди, самые видные из которых М. Торошелидзе и Г. Курулов. Их арест и показания давали возможность начать чистку в «группе Орахелашвили», то есть среди друзей Орджоникидзе, но врагов Берии. Их обвинение свяжет с «правыми».

Дело Буду Мдивани

Как сказано в решении яковлевской комиссии ЦК по реабилитации:

Весной 1937 г. в Грузии был «раскрыт» т. н. «троцкистский шпионско-вредительский центр», куда входили, по словам Л. П. Берии, «исключительно национал-уклонисты» – Б. Мдивани, М. Окуджава, С. Кавтарадзе, М. Торошелидзе, С. Чхиладзе, Н. Кикнадзе, Б. Квиркелия, П. Меладзе, П. Агниашвили, К. Модебадзе и др. Кроме того, что они, согласно обвинению, ставили своей целью «свержение советской власти и реставрацию капиталистического строя», активную «вредительскую, диверсионную, шпионскую и террористическую работу», им ставилось в вину то, что они «болтали о якобы „невыносимом“ режиме в коммунистических организациях Закавказья и Грузии, о неуживчивости и необъективном отношении к людям со стороны руководства Заккрайкома партии (в то время возглавлявшегося Л. П. Берией) и ЦК Компартии Грузии, о применении каких-то „чекистских“ методов работы, о том, что положение трудящихся в Грузии, якобы, ухудшается, и Грузия идет к гибели.»

Показания на «грузинских троцкистов» были получены во время следствия при подготовке второго большого московского процесса по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Вот что говорил на суде обвиняемый Леонид Серебряков: