Текст книги "Иная"

Глава 9

Виталина Мерц

Бодрое утро, веселый денек, приятный вечерок. Сижу, рисую, думаю обо всем подряд. Мысли такие хаотичные, когда их отпускаешь и наблюдаешь со стороны. Весьма занимательное занятие – наблюдать за своими мыслями. За их скоростью, направлением, за резкими поворотами и кульбитами. Непрерывный поток мыслей напоминает движение транспорта в большом городе. Я представляю себя посередине улицы на краю дороги. Сижу на удобной скамеечке, а вокруг меня снуют различные транспортные средства: наземные, подземные, воздушные. Это мои мысли. Их много, и все они разные. Двигаются в разных направлениях, в разных плоскостях, с разной скоростью. Я не пытаюсь перебежать дорогу, не ищу вход в подземный город, не вызываю скайер или аэротакси. Я не пытаюсь остановить мысли, не даю им оценку, не выясняю, нравятся они мне или нет. Я просто сижу и наблюдаю. Слушаю их звучание с максимальным вниманием.

А потом наблюдаю за тишиной между мыслями. Потому что между мыслями, даже в самом плотном и нескончаемом потоке, есть маленькие промежутки тишины. Они возникают, когда мыслей нет. Когда же мысли снова приходят, я спокойно наблюдаю за ними и жду, когда они закончат звучать, после чего отмечаю вновь возникшую приятную тишину. В тишине безмыслия в груди начинает разгораться огонь безусловной любви ко всему сущему. Мне хочется обнять весь мир, окутать его своим теплом и заботой, а потом самой раствориться в этом тепле. Огонь любви наполняет меня невероятной энергией и силой, которые, сливаясь воедино, становятся моим вдохновением.

Полезная практика, дающая ясность сознания и спокойствие. Я о ней прочитала в какой–то старинной книге в виртуальной школьной библиотеке и уже несколько лет пробую практиковать. Помогает расслабиться, чтобы потом сосредоточиться. Как–то так. Еще в этой книге было написано, что прекрасная жизнь начинается с прекрасных мыслей. И если появляется мысль, которая тебе не нравится, то нужно просто передумать эту мысль, подумать ее заново. Здорово, да? У меня пока не совсем получается, но, как говорится, самый верный путь к успеху – все время пробовать еще раз.

Сумерки. Подняла голову, чтобы посмотреть в окно, и вздрогнула. На подоконнике снова сидел тот самый мальчик. Мальчик из моих фантазий, плод моего воображения, преследующая меня галлюцинация.

Машинально активировала стилл и на мгновение зажмурилась. Открыла глаза, мальчик сидит на том же самом месте. Смотрит на меня и… улыбается? Я снова зажмурилась, на этот раз очень сильно, до боли в глазах. Потом резко разжмурилась и почувствовала, как по спине побежали мурашки, усердно топая по коже холодными лапками. Мальчик не исчез. Более того, он все с той же улыбкой плавным движением скрестил руки на груди.

Всем своим существом я ощутила, как ледяные щупальца страха кольцами спутывают меня в тугой кокон. Еще немного, и я начну задыхаться.

– Ты кто? – тихим дрожащим голосом спросила я.

– Я – Айштар, – ответил мальчик.

Моя галлюцинация разговаривает! Холодные мурашки побежали в обратном направлении, и наступила та самая тишина безмыслия, которую я практиковала всего минуту назад.

– Не бойся, я девчонок не обижаю, – тем временем сказал мальчик.

– А мальчишек? – озвучила я первую посетившую меня мысль.

– Если нападут, буду защищаться, – спокойно ответил мальчик. – Виталина, можешь уже убрать свой железный коготь, на меня не действуют ваши земные штучки.

– Откуда ты знаешь мое имя? И почему не действуют? Стилл одним касанием обездвиживает любого.

Мальчишка хмыкнул. Ох ты ж, черные квадратики, я беседую с собственной галлюцинацией! При этом я точно не сплю, потому что ясно ощущаю холодный пот на лбу, пересохшие от страха губы и вспотевшие ледяные ладошки. Нужно себя ущипнуть, чтобы убедиться в этом окончательно. Нужно сделать усилие, пошевелить рукой и ущипнуть себя. Давай же, Виталина.

– И никакой я не сон. Я – Айштар, наследник Сумеречного мира. Я просто хочу тебе помочь, а ты поможешь мне.

Мальчишка соскочил с подоконника и направился ко мне.

– Не подходи! – выкрикнула я, чувствуя, как сильно заколотилось сердце, собираясь выпрыгнуть из груди, и резко выставила руку со стиллом вперед.

Мальчишка остановился и замер в шаге от меня. Я же быстро ущипнула себя за ногу. Больно. Значит, все происходит наяву.

– Ладно, ладно, посижу на подоконнике, – обиженным голосом проговорил мальчик. – Ну ты и трусиха, Виталина. Очуметь! Я же сказал, что не обижаю девчонок.

Он неуловимым движением запрыгнул на подоконник, уселся и уставился на меня. А я на него. Так мы и сидели в безмолвном молчании: он на подоконнике, а я в кресле рядом с мольбертом и незаконченной картиной. Разделявшее нас расстояние составляло не более двух метров. Мальчишка сидел абсолютно неподвижно, лишь его черные глаза пристально меня разглядывали, словно изучая, стараясь не упустить ни единой, даже самой незначительной детали.

«С таким неподдельным любопытством и с такой искренностью во взгляде смотрят только дети, а дети – безобидные создания», – убеждала я сама себя, пытаясь успокоиться. Не сразу, но подействовало. Безумный страх потихоньку начал отступать, сердце чуть замедлило ритм, разум предпринял попытку мыслить здраво.

Итак, мальчика зовут Айштар. Он откуда–то знает мое имя. Может разговаривать и вроде бы неопасен, хотя немного странный. Как он там сказал? Наследник Сумеречного мира? Вот выдумщик! Или сумасшедший, что хуже. И как он оказался в моей комнате?

– Я не выдумщик и не сумасшедший, – буркнул мальчик. – А оказался очень просто – переместился с помощью энергетического портала между мирами. Я его тайком от папы научился плести.

– Ты читаешь мои мысли?

– Ну да. В моем мире все умеют читать мысли.

– А кто твой папа?

– Кто, кто. Повелитель Сумеречного мира, вот кто.

Я замолчала, пытаясь осмыслить услышанное. Не получилось. Решила, что нужно больше информации для интерпретации полученных данных (почему–то вспомнила мамину любимую фразу), поэтому попросила:

– Расскажи мне о своем мире, Айштар. Какой он? Где находится? И почему у него такое странное название, как в книгах жанра фэнтези?

Всем известно, что с невменяемыми лучше разговаривать на равных, внимательно слушать, не перечить, соглашаться. Так и сделаю. Послушаю, проанализирую, потом сделаю выводы.

– Мир как мир, – фыркнул мальчик, – такой же древний, как и твой. Находится в параллельной реальности. Сотворен Хаосом из нескольких мер воды. «Су» в переводе с одного из древних языков означает «вода», вот и назвали перворожденные Хранители наш мир Сумеречным сразу после его сотворения.

Он замолчал, окинул меня испытующим взглядом, словно раздумывая, все ли мне понятно и стоит ли ему продолжать. Мне было понятно, только вот верилось с трудом. Ладно, продолжим добывать информацию.

– И много ты знаешь параллельных миров?

– Не очень, – мальчишка пожал плечиками, – я же еще только начал учиться. Около десятка параллельных и примерно столько же астральных освоил. Папа сказал, что пока хватит.

– Ясно, – произнесла я, украдкой переводя дух. – А твой папа знает все миры?

– Нет, конечно, – мальчик поморщился, словно я спросила что–то совершенно глупое и несуразное. – Миров больше, чем звезд на небе, всех их не изучишь, да это и не нужно. Важно знать о своем мире и о тех, что с ним соприкасаются.

Логично. Интересный мальчик. На сумасшедшего не очень–то похож. Хотя, что я знаю о сумасшедших? Теорию, изучаемую в школе, не более того.

– Я не сумасшедший, – насупился мальчишка.

– Прости, – виновато произнесла я, – не хотела тебя обидеть.

Мысли мои он точно читает, значит, сумасшедший не он, а я. А мальчик всего лишь плод моего богатого воображения. Ну что ж, тогда бояться нечего. Можно и поговорить.

– Значит, наши миры соприкасаются? – спросила я, деактивируя стилл.

– Угу, – промычал мальчишка, просветлев лицом.

И что же его так обрадовало? Мой вопрос или деактивированный стилл?

– Вопрос, конечно, – отозвался Айштар, не дожидаясь моих дальнейших рассуждений. – Я же не для того тебя искал, чтобы на стилл полюбоваться.

Ну–ну. Вопрос.

– И для чего же ты меня искал? – я затаила дыхание в ожидании ответа.

Возможно, именно сейчас мне удастся разобраться в том бедламе, что вытворяет моя буйная фантазия?

– Я расскажу, только не перебивай. Потом проанализируешь и сделаешь выводы.

Я улыбнулась. Кажется, мальчишка мне начинает нравиться.

– Договорились, – кивнула, продолжая улыбаться.

Зажгла в комнате свет, хлопнув в ладоши, и подалась всем телом вперед, изобразив полную готовность запоминать каждое услышанное слово. Любопытство к этому времени полностью победило страх, уничтожив его последние неуклюжие поползновения на мою территорию.

– На несколько часов в сутки наши миры соприкасаются для обмена вибрациями, балансирующими негативные и позитивные силы каждого из миров, – начал вещать Айштар, внимательно следя за моей реакцией. – Это время соприкосновения в твоем мире называют сумерками. От начала времен существовали открытые проходы–воронки между нашими мирами, они усиливали вибрации. С помощью этих проходов–воронок во время соприкосновения можно было свободно перемещаться из мира в мир, делиться энергией и знаниями. Благодаря этому миллионы лет наши народы находились в гармонии и процветании. Но в какой–то момент что–то в твоем мире пошло не так. Энергии стало слишком мало, причем положительной намного меньше, чем отрицательной. Настали Мертвые Времена, так сказали Хранители. Вибрации Сумеречного мира не справлялись с этим энергетическим перекосом, проходы–воронки стали закрываться. Триста лет назад закрылся последний такой проход. Теперь для перемещения между нашими мирами существует один–единственный способ – нужно сплести энергетический портал. Только в Сумеречном мире это плетение уже сотню лет хранится в тайне, поскольку требует слишком много энергетических сил, а запасы энергии с каждым годом истощаются из–за отсутствия обмена вибрациями. Нам запрещено покидать свой мир, чтобы не уничтожить его окончательно. Жители же твоего мира, даже если бы и смогли построить портал, не имеют достаточного резерва, чтобы выдержать переход. Ну, кроме тебя. Ты выдержишь. Правда, не сразу.

Мальчик прервал свою длинную речь и опустил голову вниз, словно собираясь с мыслями, затем вновь взглянул на меня.

– Мне все понятно, – поспешила я его успокоить, для большей убедительности кивнув головой. – Продолжай.

Айштар продолжил.

– Несколько лет назад я подслушал разговор отца с Хранителями и узнал, что наши миры находятся на грани вымирания и спасти их сможет только землянка, обладающая Даром Пробуждения. Но есть одна проблема – для полноценной активации Дара нужно пройти обряд инициации в нашем мире. Без этого обряда Дар будет некоторое время проявляться неконтролируемыми вспышками, потом исчезнет. Сама землянка в Сумеречный мир не попадет, потому что проходы закрыты. Ей нужен проводник. Проводником может быть только ребенок, так как у детей запас энергетических сил выше, а затраты при переходе незначительные. И они почти не влияют на общий энергетический фон. Вот я и решил, что нужно поскорее найти эту землянку, чтобы спасти наши миры. Пробрался в Хранилище Знаний, отыскал схему плетения портала, запомнил, потом долго тренировался. А когда получилось, стал тайком от всех перемещаться и приглядывать за тобой. Я ждал, когда активируется твой Дар.

Мальчик замолчал и уставился на меня, весело болтая ногами. Я же, раздумывая над его словами, внимательно рассматривала этого, как бы правильно выразиться, пришельца из другого мира, что ли. Маленький, щупленький, темноволосый, черноглазый, в светлых штанишках и такой же светлой футболке, совершенно босой, на вид лет шесть–семь. Но его речь и такие не по–детски серьезные намерения вызывают странное ощущение несоответствия внешнего вида реальному возрасту. Хотя, может, он просто высокоразвитый и умный не по годам мальчик, этакий пришелец–вундеркинд?

– Айштар, а почему ты решил, что я и есть та самая землянка? Не хочу тебя расстраивать, но я не обладаю никаким даром. Я самая обычная девушка.

– Никакая ты не обычная, ты – одаренная, просто не знаешь об этом. Ну то есть теперь уже знаешь, я же тебе только что сказал.

– Хорошо, допустим, ты прав, – попыталась я рассуждать логически. – Допустим, у меня есть какой–то дар. Но он же должен как–то проявляться? Должен отличать меня от тех, у кого этого дара нет? А во мне нет ничего особенного. Я не обладаю магией, не управляю стихиями, не разговариваю с животными, я не целитель и даже не врач. Ничего необычного я не умею делать. Я простая студентка Академии Искусств, рисую немного, танцую иногда. Ах да, еще я испытываю сверхэмоции, только сомневаюсь, что эта способность может спасти чей–то мир.

– Еще как может! – воскликнул Айштар, сверкнув при этом своими черными глазенками. – Эмоции – это ведь источник энергии!

Это я знаю, это все знают. Но есть ведь и другие источники. Почему именно эмоции?

– Потому что именно они нарушили энергетический баланс, – ответил на мой мысленный вопрос мальчик. – Твой мир почти лишился эмоций. Пройдет еще несколько сотен лет, и равнодушные станут единственными жителями, не считая этих ваших железных машин–роботов и бездушных клонов. Как думаешь, долго просуществует такой мир? Мир, в котором нет жизненной энергии? Нет радости, удовольствия, гармонии, счастья? Мир, в котором забыты традиции, утрачено уважение и сострадание к старикам, не уделяется должного внимания воспитанию будущего поколения? Мир, в котором с помощью инкубаторов, а не в любви рождаются дети? Мир, где жители не задумываются о смысле жизни, да и не нужна им жизнь вообще? Ты знаешь ответы, Виталина. Твой мир исчезнет. А потом исчезнет и мой мир, потому что наши миры не могут существовать друг без друга.

По щекам мальчишки потекли слезы. Я не удержалась, подошла к нему и нежно обняла, прижав его не по годам умную темноволосую голову к своей груди. Он всхлипнул и обхватил мою талию своими тонкими детскими ручонками, прижавшись еще крепче.

Я тоже не смогла сдержать слез. Мальчик прав. Во всем. Да, мой мир медленно умирает, в этом сомнений нет. И если наши миры взаимосвязаны, если все именно так, как он говорит, то у его мира тоже нет будущего.

Сердце будто сжали в тиски. Стало тяжело и нестерпимо больно, удушающее чувство вины побежало по венам вместе с кровью. Этот ребенок сейчас плачет не от того, что его обидел хулиган–сосед, и не от того, что у него отобрали любимую игрушку. Он плачет и страдает, как взрослый, потому что гибнет его мир. Гибнет из–за того, что почти все жители моего мира разучились чувствовать, превратились в хладнокровные безэмоциональные тела, в пустые оболочки. А этот мальчик, сильный духом пришелец–вундеркинд, не теряет надежды спасти наши миры. Причем единственное спасение он видит во мне.

– Все будет хорошо, Айштар, все непременно будет хорошо, – тихо шептала я, поглаживая его мягкие волосы и глотая слезы.

Стоп! Внезапно я пришла в себя и поняла, что мальчик вполне осязаем. Он не видение, не сон, не фантазия. Самый обыкновенный мальчик! А ведь до этого момента я все еще надеялась, что…

– Это ничего, – улыбнулся мальчишка, подняв голову, – ты быстро привыкнешь ко мне и поверишь, что я не сон и не фантазия. Я – Айштар, наследник Сумеречного мира.

Он отстранился, вытер слезы рукавом и с серьезным видом сказал:

– Дар Пробуждения в твоем мире пробуждает эмоции. Твой Дар уже активирован, Виталина. Тимур Али – первый пробужденный, Виктор Хант – второй. Это один из нападавших на тебя и твоих друзей вчера вечером.

Я как стояла в шаге от мальчишки, так и застыла в позе ошалевшей статуи, по–другому и не скажешь. Мои и без того немаленькие заплаканные глаза, полагаю, увеличились раза в три, челюсть так и норовила выпасть из широко раскрытого рта, а брови решили познакомиться с затылком. Похоже, сюрпризы на сегодня не закончились. Усилием воли заставила себя озвучить вопрос, с трудом выговаривая слова:

– Откуда ты все это знаешь?

– По всплескам твоей энергии, ясное дело, – пожал худенькими плечиками мальчишка. – Твоя сила очень мощная, я даже не предполагал, что настолько. А ведь резерв совсем еще маленький. То ли еще будет!

Я сглотнула и, кажется, начала дышать. Черные квадратики, я что, все это время не дышала? Медленно подошла к креслу, присела и уставилась в никуда. Мозг стал лихорадочно выдавать одну мысль за другой, преимущественно в виде вопросов. А я по привычке озвучивала все это вслух.

– Почему ты уверен, что это сделала я? То, что Тимур был равнодушным, а стал ЭЛ, это я знаю. Про второго, одного из нападавших, как ты говоришь, я впервые слышу. Он что, тоже стал ЭЛ? Но пока мой врач, Герман Ферт, со мной не связывался, значит, НИЛЗ ничего не известно. И что такое резерв? Это ведь что–то из области магии. Голова кругом идет.

– Про резерв я расскажу в другой раз, не все сразу. Я много чего интересного расскажу, буду твоим учителем. Тебе нужно столько всего узнать, представить себе не можешь. И еще больше тренироваться, чтобы подчинить свой Дар. Уверен, у нас все получится. Сегодня времени уже нет, соприкосновение миров завершается, мне пора перемещаться домой. А по поводу нападавшего, я там был и сам видел его пробуждение. Правда, ему не так повезло, как Тимуру. Сам виноват, не надо было тебя злить. Ты, когда злая, вместо обычных лучей энергии метаешь молнии с искрами. В такие моменты лучше бежать от тебя куда подальше и прятаться куда поглубже. Даже я спрятался. На всякий случай, мало ли что.

Айштар улыбнулся и подмигнул. При этом его черные глазенки горели и сияли, как драгоценные камни в лучах ослепительного солнца.

Засмотревшись на это чудо, я вспомнила лицо равнодушного, бросившего нож в Дамира. Вернее, вспомнила его глаза, бесцветные, безжизненные, ничего не выражающие. И некое подобие то ли зловещей полуулыбки, то ли кривой усмешки.

Неожиданно всплыли в памяти и ощущения, которые в тот момент накрыли меня с головой. Презрение к равнодушному, затем возрастающая злость и пылающая ненависть, перерождающиеся в неистовую ярость. Ярость кипит, требует выхода наружу и наконец выплескивается в виде световых лучей, направленных из моих раскаленных глаз в пустые глаза равнодушного. Он жмурится, я же теряю сознание от невыносимой боли в глазах. Дальше темнота.

Это все было со мной? Эти сильные эмоции, лучи света, жуткая боль в глазах? Я не помнила всего этого вчера, а сейчас воспоминания яркими вспышками появляются и исчезают, не давая мозгу ни единого шанса усомниться в том, что это чистая правда. Все было именно так. Значит, мальчик прав? И это я превратила Тимура в ЭЛ? А второго равнодушного в хейта? Но почему не в ЭЛ, как Тимура? Кажется, я поняла… Потому что в тот момент испытывала только агрессию по отношению к парню, только отрицательные эмоции. Эмоциональное заражение, черные квадратики…

– Ага, а ты молодец, догадалась, – с довольным видом сказал Айштар. – Все не так уж и плохо. Ты сообразительная, логически мыслить умеешь, память у тебя хорошая. Еще бы не такая трусливая была…

– Эй ты, пришелец–вундеркинд, – я не смогла сдержать улыбку, – следи за словами. Какая уж есть, придется тебе с трусихой миры спасать.

– Ничего, справимся. Вот научу тебя Даром управлять, посмелее станешь. Хотя это не точно. Но кто ж говорил, что будет легко? Легко не будет.

– Сколько тебе лет, Айштар? – задала я все это время терзавший меня вопрос.

– Пятьдесят семь, – ответил мальчик и, заметив мои обалделые (это самое точное определение) глаза, сразу же добавил: – в Сумеречном мире продолжительность жизни намного больше, чем на Земле. Мы живем около трех тысяч лет, поэтому мой возраст считается детским. Ну в твоем мире мне было бы лет шесть или семь. В сто пятьдесят лет я буду подростком, а в двести стану мужчиной.

– Ясно, – только и смогла вымолвить я.

Вот это да! Три тысячи лет! Это ж сколько можно было бы картин нарисовать! Не то, что мы, земляне. Лет сто – сто десять без применения модификатора молодости. Чудо–капли, конечно, позволяют увеличить продолжительность жизни лет до ста пятидесяти, но это же не три тысячи. Теперь понятно, почему мальчик такой умный, рассудительный. За пятьдесят семь лет он многому успел научиться и при этом остался ребенком.

– А я правда смогу попасть в твой мир? – с некоторым недоверием в голосе спросила я.

Нет, ну интересно ведь, какой он, этот Сумеречный мир. И коль уж угораздило меня познакомиться с его загадочным представителем, то нужно идти до конца и разузнать как можно больше.

– Правда, я никогда не вру, – сказал мальчик. – Ложь – это признак трусости, а я не трус. Я проведу тебя в наш мир для обряда инициации, только не сразу. Всему свое время, как папа говорит.

– Прости меня, Айштар, за мой нелепый вопрос, – мне стало ужасно стыдно перед мальчиком. – Дело не в том, что я тебе не верю. Дело в том, что в данной ситуации мне сложно поверить самой себе. Не каждый день меня посещают пришельцы из других миров, понимаешь?

– Понимаю, – Айштар кивнул, с некоторым сочувствием глядя мне в глаза.

– А что мне теперь делать? С моим Даром?

– Пока ничего не делать, жить обычной жизнью, – мальчик хмыкнул, – есть, спать, учиться, рисовать, танцевать, заниматься спортом, медитировать. Много медитировать, это поможет увеличить резерв. И все время прислушиваться к себе. Стремиться к равновесию, к гармонии, искать ответы на волнующие вопросы. Все, что тебе нужно, есть внутри тебя. Остается только увидеть это и научиться им пользоваться.

– Ладно, буду стараться.

– Есть еще кое–что, – Айштар смущенно опустил голову.

Оказывается, не только я умею краснеть до кончиков ушей.

– И что же? – спросила я, округлив от удивления глаза.

Пришелец–вундеркинд смущается. Ну надо же!

– Тебе нужно беречь себя, – промямлил мальчишка.

– В каком смысле «беречь»? У меня стилл есть. А в общежитии мне вообще ничего не угрожает.

– Я не об этом, – Айштар поднял голову и сконфуженно пробормотал: – Тебе нужно беречь невинность.

– Э-э, да, хорошо, – закивала я, чувствуя, как щеки покрываются румянцем. – Я и не собиралась…

– Знаю, но предупредить должен был, – пришелец пожал плечами. – Резерв у одаренных после активации Дара растет до тех пор, пока не произойдет слияние его энергии с энергией Вселенной или пока одаренный не потеряет невинность. В обоих случаях меняются энергетические потоки, рост резерва прекращается. У тебя большой потенциал, так что береги себя.

– Хорошо, – я улыбнулась и добавила: – Спасибо, что предупредил. Но я и не собиралась.

Айштар выдохнул с облегчением, словно сбросил с плеч тяжкий груз. Потом взглянул в пустоту прямо перед собой и торопливо произнес:

– Мне пора, Виталина. Я приду завтра и начну тебя учить. А ты отдохни хорошенько, наберись сил, они тебе понадобятся.

Помахал на прощание худенькой ручонкой и исчез. Да, исчез. Вот просто взял и исчез. Испарился. Растворился в воздухе. Я, не веря своим глазам, подошла к месту, где всего секунду назад сидел и болтал ногами совершенно реальный и осязаемый мальчик. Провела рукой по гладкой белой поверхности подоконника. Никого.

Привычным взглядом окинула корзинку с чудесными цветами, подарок марсианина. Стоит на том же самом месте, где и всегда. На другом конце подоконника. Перевела взгляд на окно. Уже совсем темно. Сумерки растаяли в ночи.

Странные ощущения. Вроде бы понимаю, что со мной случилось что–то нереальное, волшебное. И в то же время чувствую себя совершенно спокойно, как будто ничего необычного не произошло. Как будто не было ни этого мальчика, ни нашего с ним разговора.

А было ли это на самом деле? Может, это побочный эффект от обладания сверхэмоциями, и неспроста НИЛЗ так дотошно меня исследует? Ведь о СЭЛ на сегодняшний день известно совсем немного. Или это моя буйная фантазия таким странным образом проявляется? И все, только что случившееся, всего лишь плод моего богатого воображения? Так же, как и зеленые лучики–эмоции, которые я вижу? Есть единственный способ выяснить правду – дождаться завтрашнего дня, точнее завтрашних сумерек.

– Нужно просто подождать до завтра, – глядя в ночное небо, прошептала я.

Засыпая, я никак не могла выбросить из головы этого черноглазого мальчишку и его Сумеречный мир. Интересно, какой он? Похож ли он на мир, в котором живут люди? Как выглядят представители этого мира, живущие целых три тысячи лет? Надо же, а я думала, что такое возможно только в сказках. Наши миры соприкасаются в сумерки, в мое самое любимое время суток. Вот ведь совпадение. Или это не совпадение? Столько вопросов, а ответов пока нет.

Одолеваемая всеми этими мыслями, не заметила, как оказалась во власти сновидений. И снова это был не просто сон, а сон–воспоминание из детства. Только в этот раз я не принимала участия в происходящем, а была в роли невидимого наблюдателя, глядя на все как бы со стороны.

– Мама, у меня на окошке появился кружочек! Иди скорее, я тебе покажу! – кричит из детской комнаты девочка лет четырех в яркой оранжевой пижаме с желтыми подсолнухами.

Ее большие зеленые глаза сияют неподдельным восторгом.

– И что же в этот раз придумала моя фантазерка? – ласково спрашивает красивая шатенка лет двадцати пяти с такими же большими зелеными глазами, подходя к малышке.

Маленькая девчушка – это я, а молодая девушка – это моя мама.

– Вот здесь, смотри, – шепчет девочка, указывая пальчиком в левый нижний угол большого окна, расположенного как раз над детской кроваткой. – Видишь?

– Вижу, – растерянно отвечает зеленоглазая шатенка, внимательно рассматривая идеально ровную, с четким тонким контуром окружность диаметром сантиметров шестнадцать–семнадцать. – Какой интересный кружок.

Девушка осторожно проводит по окружности пальцем, затем ногтем пытается стереть непонятно откуда взявшуюся линию. Напрасно. Открывает окно и повторяет попытку с обратной стороны. Безрезультатно. Окружность словно находится внутри стекла.

– Витошка, наверное, этот кружочек здесь давно живет, просто раньше мы его не замечали, – с улыбкой говорит девушка и гладит малышку по длинным каштановым волосам.

– Наверное, – отвечает девочка. – Он мне нравится, я буду с ним дружить.

– Конечно, моя хорошая. А теперь давай укладываться спать. Сегодня я расскажу тебе красивую сказку, которая называется «Золушка».

Затем картинка меняется. У окна та же девочка в оранжевой пижаме с желтыми подсолнухами. Рядом с ней стройная зеленоглазая шатенка и молодой темноволосый мужчина с небесно–голубыми глазами, очень похожий на малышку. Это мои родители.

Три пары сверкающих глаз сосредоточенно смотрят на стекло в левом нижнем углу окна. Теперь здесь не одна окружность, а две. Абсолютно одинаковые, идеально ровные, расположенные на одном уровне, соприкасающиеся друг с другом.

– У меня теперь два кружочка, – восхищенно говорит девочка. – Это волшебная фея рисует кружочки на моем окне, да, мам?

– Не знаю, моя хорошая. Может быть, фея, а может быть, и нет. Что скажешь, Дамиан?

– Даже не знаю, что сказать, – задумчиво произносит голубоглазый брюнет, безуспешно пытаясь стереть окружности указательным пальцем.

Картинка снова меняется. Маленькая девочка сладко спит в своей кроватке у окна, а рядом стоит молодая красивая пара. Они молча рассматривают стекло. На нем появилась третья окружность, точно такая же, как две предыдущие, только намного выше. В самом верху окна.

А я вдруг поняла. Не та я, которая маленькая девочка, а та часть меня, которая в роли невидимого наблюдателя смотрит на все со стороны. Две окружности – это два мира: мир, в котором живу я, и Сумеречный мир. Их диаметр, равный примерно семнадцати сантиметрам, это возраст, когда я узнаю о том, что эти миры ежедневно соприкасаются в сумерки. Или когда я смогу попасть в Сумеречный мир. Но вот что означает третья окружность?

Мысль не успела развиться, картинка исчезла. Вместо нее в голове эхом прозвучал знакомый голос, произносящий всего два слова:

– Я очарован.

Бархатные нотки этого приятного голоса погрузили меня в блаженную негу, длившуюся до самого утра.