Текст книги "Иная"

– Они же не собираются убивать друг друга? – землянка подняла голову и заглянула в глаза, крепче обхватив меня руками.

Виталина выглядела испуганной и растерянной, но во взгляде читалось безусловное доверие. Дракон довольно рычал.

– Нет. Марсиане не меряются физической силой, для нас гораздо важнее сила сущности. Поединок энергетический. Можешь посмотреть, не бойся.

Землянка повернулась к обрыву и всмотрелась в пространство, на секунду прищурившись. В воздухе летали светящиеся частицы, сгустки энергии разных форм и размеров, световые молнии, слышались хлопки, свистящие звуки. Пространство было сильно энергетически искажено, но самих участников поединка видно не было. Это и к лучшему. Поединки происходят в облике сущности, землянке не нужно этого видеть.

Вдруг в самый разгар боя раздался тонкий писк, а затем хриплый стон. Я не успел ничего сообразить, как Виталина рванула в расщелину с пронзительным криком:

– Медвежонок!

– Стой! – я хотел ухватить ее за руку, но не успел.

Как ей удалось пройти сквозь защитный купол? Мгновенно трансформировавшись в истинный облик, я бросился за землянкой, на ходу громко выкрикнув жесткий приказ:

– Прекратить поединок!

Виталина с такой скоростью неслась по скалам, что я догнал ее только тогда, когда она, дрожа всем телом, опустилась на колени перед умирающим айсиком. Маленький зверек стал невинной жертвой поединка, в него угодила черная молния. Глаза у айсика были закрыты, но по издаваемым зверьком свистящим звукам было понятно, что он еще жив.

– Нет, малыш, нет, держись, слышишь? – шептала землянка, склонившись над айсиком и роняя слезы на белоснежную шерсть, чернеющую на глазах.

Животное стремительно погружалось в вечность. Машинально осуществил трансформацию, приняв человеческий облик. Отстраненно заметил, что поединок остановлен, и к нам приблизились его участники, удивленно уставившись на землянку. Рукой сделал знак не приближаться. Они склонили головы и застыли.

Видя полные слез зеленые глаза, ставшие родными и необходимыми, я присел на корточки и тихо заговорил:

– Виталина, его не спасти. Пойдем, не нужно смотреть на его страдания. Пойдем, так будет лучше.

– Не–е–т, я не могу-у, я не могу его оста–а–вить, – она плакала, громко всхлипывая, поглаживая уже почти полностью черного айсика обеими руками. – Он такой маленький, он ни в чем не виноват, он не может умереть. Нет, Дархар, не–е–ет.

В следующий момент произошло то, чего никто не ожидал. Глаза землянки вспыхнули зеленым светом, из них показались два световых луча и направились в матрицу айсика. Животное издало протяжный стон, затем стихло, а воздух наполнился энергией со сладким запахом. Уже знакомой мне энергией, энергией Виталины. Сама землянка сидела неподвижно, в упор уставившись на айсика. Ее радужная матрица вибрировала и медленно тускнела. Сущность землянки была спокойна и сосредоточена, полностью подчинившись хозяйке.

Перевел взгляд на айсика и вздрогнул, не поверив своим глазам. Его шерсть светлела, постепенно становясь белой. А еще через несколько секунд широко распахнулись фиолетовые миндалевидные глаза с вытянутым зрачком. Этого не может быть!

Марсиане, находившиеся в стороне и ставшие свидетелями этого чуда, рухнули на колени, повторяя:

– Избранная… Избранная…

Я мысленно приказал им уходить и сразу же уничтожил в памяти обоих все воспоминания о случившемся. Еще не время сообщать о приходе Избранной.

Ставший белоснежным айсик пошевелился, землянка покрылась потом и побледнела. Ее глаза продолжали светиться зеленым светом, световые лучи не исчезали.

– Хватит, Виталина, остановись, – хрипло прошептал я, тряся землянку за плечи. – Ты спасла его, он будет жить.

Землянка вздрогнула, закрыла глаза и стала медленно оседать на скалы. Я подхватил ее на руки, усадил на колени и несколько минут просто сидел, прижимая свою пару к груди. Затем мысленно подозвал у-йю и даже не удивился, когда три цветка без моего указания опустились на неподвижное тело Виталины, отдали землянке всю накопленную за день энергию, после чего плавно поднялись вверх.

Она – иная, но моя планета приняла ее. И не потому, что она Избранная, а потому что она чиста и самоотверженна. Потому что она умеет чувствовать, умеет любить. Потому что в ней есть то, чего так не хватает нам. Потому что в ее энергии, в благородных порывах ее человеческого сердца скрыта безграничная сила Вселенной. Даже защитный купол Огненного Дракона не стал для нее преградой.

– Дархар, – прошептала землянка, открывая глаза.

– Все хорошо, Виталина, – я нежно провел пальцем по ее бледной щеке и улыбнулся. – Ты все–таки не простая землянка, в тебе есть секрет.

Землянка тут же подскочила, посмотрела на сидящего у моих ног айсика и шумно выдохнула:

– Медвежонок.

Лицо земной девушки сияло от неземной радости.

– Это айсик, совсем еще маленький, ему несколько месяцев от роду. И ты спасла ему жизнь. Ты удивительная землянка, Виталина. Я сразу это понял.

Землянка осторожно потянулась к айсику и принялась ласково его поглаживать. Детеныш крупного хищного марсианского животного доверчиво смотрел на иноземку фиолетовыми глазами, позволяя к себе прикасаться. Знала бы Виталина, какие у него клыки!

Услышав, что мама малыша уже близко, я наклонился к Виталине и шепнул:

– Отпусти медвежонка, его ждет мама.

Ладошка землянки замерла. Она жалобно на меня посмотрела, но я был непреклонен:

– Встречаться с его мамой я бы не стал.

Во взгляде зеленых глаз еще читалось сомнение, но в следующую секунду вдалеке раздался грозный рык, который все решил. Виталина испуганно прижалась ко мне, вцепившись пальцами в мою руку, а детеныш айсика взглянул на свою спасительницу в последний раз и резво поскакал на зов матери.

Вернулись с прогулки мы только через час, а еще через два часа, когда Виталина крепко спала, я унес ее в свой родовой замок. Она уже очнулась, успела восхититься своим новым нарядом, который я материализовал, напитав иллюзию пятого порядка энергией, вдоль и поперек изучила мои крылья, загладив их практически до дыр и доведя меня почти до изнеможения, и молча осмотрела несколько комнат.

Я же следовал за своей парой по пятам, не сводя глаз со стройной гибкой фигуры, облаченной в шелковое полупрозрачное длинное платье небесно–голубого цвета с белой меховой отделкой на груди. И я вернул ей воспоминания о нашей прошлой ночи, не смог устоять. К тому же в истинном облике мне комфортнее.

– Это твой дом? – спросила землянка, наконец нарушив молчание.

– Мой родовой замок, – я подошел вплотную, положил руки на тонкую талию и прищурился. – Говори, не стесняйся.

– Я безумно люблю минимализм, Дархар. Но… твой минимализм сведен к предельному минимуму.

– Здесь чего–то не хватает? – я наклонился и с наслаждением вдохнул опьяняющий аромат мягких волос.

– Здесь ничего нет, – едва слышно ответила она и подняла голову.

– Давай вместе что–нибудь придумаем, – прошептал я, потянувшись к губам землянки, даже не пытаясь противиться своим желаниям. – Что бы ты хотела здесь видеть?

– Большой мягкий диван темно–синего цвета, – выдохнула землянка мне в губы, прикрыв глаза.

– Такой подойдет? – спросил я после долгого поцелуя, нехотя отстранившись.

– Подлокотники… нужно… пошире, – запинаясь, сказала побледневшая Виталина, как только повернулась в сторону окна, у которого теперь стоял широкий, обтянутый темно–синим велюром диван с высокой мягкой спинкой и закругленными подлокотниками.

– Покажи мысленную картинку.

– Как… такое возможно? – спросила пораженная землянка спустя секунд двадцать, после чего медленно подошла к дивану и осторожно прикоснулась к ставшим в два раза шире подлокотникам. – Я сплю? Ну, конечно, сплю. Могла бы и сразу догадаться.

– Моя землянка хочет чего–то еще? – тихим голосом спросил я, подходя ближе.

– Нет, – Виталина продолжала ощупывать единственный в этой комнате предмет мебели, не решаясь поверить в реальность происходящего. – Зачем? Чем проще, тем лучше. Я давно это поняла. В свободном пространстве легче дышать, проще расслабиться и сфокусироваться на главном. И порядка больше. Мама говорила, что когда порядок в доме, то порядок и в голове.

– С твоей мамой сложно не согласиться, – сказал я, приобняв землянку за талию.

– Но все же, Дархар, как ты это делаешь? – Виталина повернулась и впилась в меня взглядом. – Мысли материальны, я об этом слышала, но не настолько же. Я сплю, знаю, но сны ведь не снятся просто так.

Я улыбнулся, взял землянку за руку и усадил на диван.

– Мысли, чувства, эмоции – это энергия. Энергия порождает материю, а материя – вещество. Если в сознание загрузить образ, то на выходе можно получить вещественный предмет. Видимые и невидимые вещи неотделимы, и, проникая друг в друга, они образуют континуум без начала и конца.

– Красивая теория, но на практике это невозможно! Я ведь не могу делать материальные предметы из мыслей. И никто не может. Никто из землян.

– Не можете, потому что уверены в том, что это невозможно. Не существует ограничений для того, кто не признает пределов. Чудеса случаются только с теми, кто в них верит. Разве не так?

– То есть, если я поверю в то, что могу создать предмет из мысли, то я его создам?

– Недостаточно убедить свой разум и сознание. Их нужно настроить на принятие других частот и открыть для восприятия окружающего пространства на уровне энергетических вибраций. У тебя это частично получается. Тебе доступны наши растения и животные, ты даже смогла спасти айсика.

Землянка внимательно слушала, все еще с недоверием поглядывая на диван.

– О чем задумалась, Виталина? – спросил я после нескольких минут тишины.

– Решила собраться с мыслями, но ни одна мысль на собрание не пришла, – грустно вздохнула землянка, после чего хитро прищурилась. – Так значит, когда я сплю, ты видишь не все мои мысли, да, марсианин–волшебник?

– Ты угадала, – я хмыкнул, – не все.

– Не расстраивайся, – она похлопала меня по плечу. – У меня есть чудесная привычка самые важные мысли озвучивать. А иногда и все подряд.

Землянка весело рассмеялась. Да так заразительно, что я не устоял и тоже разразился смехом. А потом она взяла меня за руку и попросила:

– Покажи мне свой замок. Ты один здесь живешь?

– Один. Родители ушли в вечность двадцать два года назад. Сначала мама, через полгода отец. Родных братьев и сестер у меня нет.

– Прости, – землянка с искренним сочувствием посмотрела мне в глаза.

Я поцеловал ее в висок и прижал к себе.

– Все в порядке. Мои родители были парой, поэтому отец завершил свои дела и ушел вслед за мамой. Она была его айлин. Маме было четыреста два года, отцу четыреста двадцать шесть. Они прожили долгую и счастливую жизнь. А где твои родители, Виталина?

– Мои родители покинули Землю больше года назад. Отправились в экспедицию налаживать контакты с представителями какой–то очередной открытой планеты. Бороздят просторы Вселенной, в общем. А я их жду. Но они вернутся, я в этом уверена. Их связывает бесконечная любовь, вместе они преодолеют любые трудности. И вернутся.

Пока землянка говорила, я вспомнил картинку из доклада Главы Дипломатической Службы Марса, Дайкарана Эн Матэ. Эта картинка долго не выходила у меня из головы, поскольку на ней была изображена землянка, очень напомнившая мне Виталину. С похожими чертами лица и с такими же большими зелеными глазами. Значит, это ее мама. И она жива, так же, как и ее отец, землянин с голубыми глазами и белозубой улыбкой. Это он на той картинке стоял за спиной зеленоглазой землянки и обнимал ее за талию. Миссия землян на планете Эйтаран почти выполнена, через несколько месяцев они собираются вернуться на Землю.

– А почему у тебя нет братьев и сестер? – тихо спросила Виталина, медленно водя пальцем по моей груди. – Прости, я слишком любопытная. Можешь не отвечать, если не хочешь.

– Это хороший вопрос, Виталина, – хрипло сказал я, сдерживая стон. – Я отвечу. На Марсе уже несколько сотен лет подряд снижается рождаемость. Если раньше слияние совместимых особей почти всегда заканчивалось зачатием, то в последнее время это происходит крайне редко, даже у пары не всегда получается. Численность марсиан уменьшается. Наша раса не погибнет окончательно, но она стремительно слабеет.

– Но почему рождаемость снижается? – зеленые глаза неотрывно смотрели на мое лицо. – Должна быть какая–то причина.

– Причина есть. Дело в том, что испокон веков первое слияние происходило у Источника Будущего, из которого необходимо было испить воды, обладающей живительной силой и чистой энергией жизни. Именно эта кристально чистая вода способствовала зачатию, или чадородию, как говорили наши предки. Около трехсот лет назад Источник Будущего высох. Обряд по–прежнему проводится у Источника, теперь уже у высохшего Источника, но он не всегда заканчивается зачатием. С каждым годом все реже и реже.

– А почему вы решили, что дело именно в Источнике?

– Мой предок, Ягмур Джи Тан, обладал Даром Видения. Он сделал много предсказаний, все из которых сбылись. Его последнее предсказание было как раз о том, что Источник Будущего иссякнет и настанет период упадка Жизненных Сил.

– И что же делать?

– Жить. Не принимай близко к сердцу, Виталина. Пойдем, я покажу тебе свой кабинет.

– На Земле мне тоже часто так говорят, не принимай близко к сердцу, – землянка поднялась вслед за мной, но остановилась и пристально, с непонятным мне чувством, посмотрела в глаза. – Вот только никому ведь не известно, какое оно у меня, мое сердце. И тем более не известно, где у моего сердца «близко».

– Прости, – тихо сказал я, прижав землянку к груди.

Внутри что–то дрогнуло от этого взгляда и от этих откровенных слов. Даже Дракон заворочался.

Дракон? Я только сейчас понял, что за все это время, что я нахожусь наедине с землянкой, моя огненная сущность ни разу даже не пошевелилась. Она умиротворенно блаженствовала. Кайфовала, как говорят земляне.

– Ты покажешь мне Источник Будущего, Дархар? – неожиданно спросила землянка, отстранившись.

Ее изумительные зеленые глаза смотрели с любопытством, в них прямо плескалась сильнейшая заинтересованность. В этот момент я отчетливо расслышал предостерегающий рык драконьей сущности.

– Покажу, в другой раз, – шепнул я землянке на ухо и потянул ее за собой вдоль длинного коридора.

– О! – воскликнула землянка, как только я открыл дверь в кабинет и в помещении автоматически зажглись встроенные источники света. – Здесь есть мебель. И даже… моя картина?

– Она мне нравится, – признался я под довольное урчание Дракона.

– Она тоже продукт твоей мысли, да? – Виталина подошла к стене и дотронулась к картине. – От подлинника не отличить.

– Это голограмма, напитанная моей энергией, – я уселся в кресло во главе стола. – Отличить от подлинника очень просто. Иллюзии и голограммы не излучают энергию жизни. Присмотрись.

Землянка замерла, внимательно всматриваясь в картину, затем повернулась ко мне, хотела что–то сказать, но застыла в немом восхищении. Мой Дракон ей нравится, это я понял еще тогда, когда землянка впервые его увидела. И она его не боится. А ведь я больше месяца волновался по этому поводу.

Виталина подошла ко мне, положила руку на спинку кресла, но неожиданно резко ее отдернула и вскрикнула.

– Что случилось? – я вскочил и схватил землянку за запястье.

– Я услышала шепот… из кресла, – землянка выглядела бледной и растерянной.

– Ну и сны тебе снятся, – решил пошутить я, но это подействовало.

Виталина улыбнулась, смело шагнула к креслу, положила на его спинку обе руки, закрыла глаза, а секунд через пять медленно произнесла:

– Кристаллизация пульсара – знак начала цикла кварка абсолюта. Свечение – индикатор расстояния.

Она открыла глаза и пожала плечами.

– Я ничего не поняла из того, что шепчет твое кресло. Но энергию жизни я вижу только в твоем драконе и в этом кресле.

Я взглянул на браслет, украшающий мое левое запястье. В одной из его капсул пятьдесят семь лет назад закристаллизовался пульсар. Виталина озвучила послание от моего отца. И я хорошо понял его смысл. Странно, что это послание не смог прочесть я.

Сел в кресло, притянул землянку к себе, усадил на колени и тихо сказал:

– Спасибо, Виталина.

– За что?

– За то, что ты у меня есть.

Землянка глубоко вздохнула, потом с грустью произнесла:

– Жаль, что это только сон. Скоро я проснусь и почти все забуду. И тебя, и твой прекрасный дом, и шепот твоего кресла.

– Я не ответил на твой вопрос, – хрипло выдохнул я, целуя мягкие волосы. – Хочу тебе кое–что показать.

Аккуратно поставив землянку на ноги, сбросил иллюзию с матрицы и снял все блоки, оставив только защитный, приглушающий потоки энергии. Матрица стала видимой. Светящееся и переливающееся всеми цветами радуги золотое облако, наполненное миллионами пульсаров, с многочисленными подвижными, излучающими свет образами Виталины. К уже имеющимся добавились новые: землянка у Озера Истины с отражением звезд в больших зеленых глазах и хрупкая фигура в сиреневой блузке, склонившаяся над детенышем айсика, уставившегося фиолетовыми глазами на свою спасительницу.

Виталина замерла, затаив дыхание. Она долго рассматривала матрицу, время от времени переводя взгляд на меня. Ее глаза горели зеленым светом, выпуская уже знакомую мне энергию со сладким запахом. Землянка хотела что–то сказать, но от избытка эмоций у нее ничего не получалось. Я притянул свою пару к себе и припал к ее губам.

– Виталина, ты хоть немножко меня любишь? – спросил я в перерыве между долгими поцелуями. – Той любовью, о которой рассказывала?

– Люблю, – прошептала землянка и прижалась щекой к моей щеке, – очень люблю.

Я старался быть нежным, игнорируя дикий рев Дракона. Наши матрицы искрились и вспыхивали. Я целовал ее губы, глаза, волосы. Шептал ласковые слова: «Единственная, любимая, моя землянка, моя айлин». Наверное, что–то еще, не помню. Я был словно во сне.

Мне сложно представить, что такое любовь в понимании землян, но в эти минуты я хорошо почувствовал, что значит бояться до дрожи, до панического ужаса потерять свою пару навсегда. И еще я в полной мере осознал, что любой ценой хочу сделать Виталину счастливой. Любой ценой. Даже ценой своей жизни. Быть может, у марсиан любовь именно такая? Когда один способен пожертвовать своими желаниями ради счастья другого? Не знаю. Но сердце мне подсказывало, что так будет правильно.

Бережно, чтобы не повредить человеческий разум, отключил ее сознание. Взял на руки, вышел из замка и полетел, крепко прижимая к груди драгоценную ношу. Через пять минут мы были на месте. Бесшумно спустился вниз, открыл дверь и без единого звука отнес землянку в ее комнату. Снял иллюзию, улыбнувшись пижамке с енотиками, и уложил маленькое и до невозможности легкое тело на кровать рядом со спящей Доминикой. Укрыл одеялом и уселся на пол на колени, любуясь необычным лицом. Она – иная, но такая красивая. И такая недостижимая…

Почти до рассвета я смотрел на хрупкую и одновременно сильную земную девушку. Дракон требовал унести ее назад, в свой родовой замок, закрыть там и не выпускать оттуда никогда. Защищать ее, заботиться, наполнять радостью, наслаждением, счастьем. Но я не могу этого сделать. Она должна жить. Без меня. Я сохраню ей жизнь и уйду в вечность. И, может быть, однажды в каком–нибудь из миров мы встретимся.

Поднялся, разминая затекшие ноги. Нужно уходить. Действие наших фруктов скоро закончится, ее друзья могут проснуться. Взглянув в последний раз на безмятежное земное лицо, покинул комнату.

Прошел в конец коридора, свернул в арку, надавил на стену и скользнул в потайную комнату, ставшую в этом замке моим кабинетом. Там меня уже ждал Найом. Нам нужно обсудить предстоящий Большой Совет.

– Ночь была длинной, – тихо произнес друг, не сводя с меня пристального взгляда внимательных глаз.

– Она никогда не вспомнит эту ночь, Найом, – глухо сказал я, обхватив голову руками, – так же, как и прошлую.

– Я тебя не понимаю, – вздохнул Найом, положив подбородок на сцепленные пальцы рук, которые лежали перед ним на столе.

– И не поймешь, – я несколько раз глубоко порывисто вздохнул, затем встал и подошел к окну, глядя на занимавшийся рассвет. – Это можно только почувствовать.

Впервые в жизни мне хотелось кричать. Кричать от боли, что острым кинжалом резала сердце на части. И от бессилия перед собственной Судьбой.

Глава 29

Тимур Али

Звездная, 118. Часть вторая. Мы снова стоим у роскошного особняка из светлого камня, окруженного мраморными статуями. Высокий забор с вычурной лепниной, все те же железные ворота с тонкими позолоченными прутьями, через которые неплохо просматривается двор с огромным бассейном и деревянной беседкой. И все то же потрясное ощущение некоего сюрреализма. Фешенебельный район, что тут скажешь.

Решительно нажав на кнопку звонка, взглянул на ухмыляющегося Дамира. Вспомнил наше первое знакомство с эффектной рыжеволосой красавицей, не иначе.

– Ба, знакомые все лица! – раздалось из видеопанели, после чего устройство засветилось, представив нашему взору улыбающееся лицо, обрамленное ярко–рыжими с медным отливом длинными локонами. – Соскучились, мальчики?

Дамир оттолкнул меня в сторону, демонстративно пригладил волосы, которых почти нет, и улыбнулся самой обаятельной из всех своих улыбок:

– Добрый вечер, Виктория. Проходили мимо и не смогли устоять перед желанием полюбоваться Вашей незабываемой сногсшибательной… улыбкой. Заодно решили еще раз извиниться. Может, уделите нам две минуты своего драгоценного времени?

– Дверь слева, красавчик.

Дамир довольно хмыкнул, украдкой мне подмигнул и шагнул в открывшиеся ворота. Ладно, признаю, он крут. Не ожидал, что все будет так просто.

– Чаю или чего–нибудь покрепче? – спросила Виктория, как только мы оказались в огромном холле первого этажа с высоким сводчатым потолком, круглыми колоннами, сверкающими золотыми стенами, мягкой мебелью, обтянутой светлой кожей, и роскошным камином.

– Нет, спасибо, – расплылся в улыбке Дамир, буквально пожирая глазами пышногрудую барышню.

Да у него явный актерский талант!

– Как скажешь, красавчик, – ехидно произнесла девушка, грациозно уселась в кресло, заложив ногу за ногу, и изящным жестом указала на стоящий напротив диван. – Присаживайтесь, мальчики. Я вас внимательно слушаю.

– Нам нужна Ваша помощь, Виктория, – спокойно сказал я, устраиваясь поудобнее и с интересом осматривая окружающую нас обстановку.

– Давайте на ты, – поморщилась девушка, откинулась на спинку кресла и положила кисти рук на широкие подлокотники. – Насколько я поняла, вы – друзья Карима, так что ни к чему все эти условности.

– Как скажешь, красавица, – поддразнил Викторию Дамир, скопировав ее тон, в галантном поклоне склонил голову, после чего присел рядом со мной.

Девушка фыркнула. Затем окинула нас насмешливым взглядом, но ничего не сказала, а лишь красиво похлопала длинными ресницами, выжидательно постукивая тонкими пальчиками по кожаной обивке кресла.

– Что связывает тебя с Каримом? – спросил я, глядя прямо в выразительные глаза необычного золотистого цвета, гармонично вписавшиеся в шикарный интерьер.

Пальчики на мгновение замерли от неожиданного и не совсем корректного вопроса, золотистые глаза потемнели и вспыхнули гневом. Но уже через секунду гнев сменился на непонимание, и девушка, склонив голову набок, спросила:

– А с какой целью интересуешься?

– Влюбился, – с обольстительной улыбкой ответил я, продолжая сверлить взглядом Викторию.

У Дамира отвисла челюсть, а рыжеволосая громко рассмеялась, откинув голову назад. Успокоившись, широко улыбнулась и, томно глядя мне в глаза, мягко промурлыкала:

– Заинтриговал. И что дальше?

– А дальше по обстоятельствам, – с оттенком философской грусти сказал я, скользя взглядом по аппетитным формам.

Виктория снова рассмеялась.

– А вы мне нравитесь, мальчики, – сказала она, изящно поправляя рукой пышные волосы. – С вами не соскучишься. Но давайте уже перейдем к серьезному разговору. Чем я могу вам помочь?

– Ты не ответила на вопрос, Виктория, – произнес Дамир до крайности мягким, но требовательным голосом, явно давая девушке понять, что уйти от ответа у нее вряд ли получится.

– Карим – мой бывший одноклассник, мы несколько лет сидели за одной партой, – недовольным тоном произнесла рыжеволосая. – Какое это имеет отношение к вашему визиту?

– Никакого, – честно признался я, нагло ухмыляясь. – Просто было любопытно, отчего ты так темпераментно вспыхиваешь при упоминании имени Карим.

– Ах ты! – едва сдерживая злость, прошипела рыжая бестия и подскочила ко мне, но Дамир ловко перехватил красотку, собственническим жестом положив руки ей на талию.

– Не убивай моего друга, Викусь, он мне еще понадобится, – прошептал Дамир девушке в самое ухо, пряча улыбку. – Он у нас шутник.

– Он хам! – выдохнула девушка, зло уставившись на меня, но, как только рука Дамира скользнула чуть ниже талии, фыркнула: – Отпусти, а то и тебе достанется, красавчик.

Дамир притворно глубоко вздохнул и, прежде чем выпустить красотку из крепких объятий, подтолкнул ее к креслу, помог сесть, с самодовольным видом и проказливой ухмылкой устроившись рядом на подлокотнике. Молодец! Сверху лучше видно. А я сделал себе мысленную пометку, что Виктории не просто нравится Карим, она явно не прочь стать его девушкой. В чем, собственно, я почти не сомневался, хотел лишь убедиться.

– Прости, Виктория, виноват, исправлюсь, – сказал я, улыбнувшись, и сразу же перевел разговор в другое русло, заговорив серьезным тоном. – А теперь ближе к делу. Сейчас я покажу тебе короткое видео, снятое наружными камерами видеонаблюдения главного корпуса Академии Искусств. Внимательно посмотри, возможно, у тебя будет, что нам сказать.

Брови девушки поползли вверх, рискуя оказаться в районе затылка. Она явно не ожидала такой резкой смены разговора. Молча кивнула, решив сменить гнев на милость. Умная девушка, это радует. И страха она не испытывает, что лишний раз доказывает ее непричастность. Меня почему–то сей факт радует. Не знаю почему, но радует. Возможно, эта дерзкая и пламенная во всех смыслах красавица чем–то зацепила меня, поэтому не хочется, чтобы она оказалась преступницей.

Активировал чаттер, открыл видеофайл, увеличил всплывшую голограмму до удобного для просмотра размера, включил опцию замедленного показа и откинулся на спинку дивана, наблюдая за реакцией Виктории.

Она же невозмутимо просмотрела видеозапись, едва заметно поморщившись на моменте, когда Карим обнял Виталину, и, непроизвольно вздрогнув, когда раздался истошный звук из черной коробки. Ее нисколько не смутила девушка в плаще, не заинтересовал парень, упавший рядом с Каримом, и даже то, что в кадре появилась Доминика Регард, никак не отразилось на симпатичном лице. Но что–то все–таки привлекло ее внимание, поскольку, как только запись остановилась, Виктория подошла к голограмме и поставила запись на повтор. А через несколько секунд нажала на паузу, ткнула пальцем в неприметного паренька, стоявшего в стороне и не принимавшего участия в происходящем, и уверенно произнесла:

– Я его видела несколько раз на территории Академии. И он не наш студент.

– Уверена? – спросил Дамир, выглянув из–за плеча девушки.

– Абсолютно.

– Ты хорошо знаешь всех студентов Академии Искусств или только студентов мужского пола? – вежливо, но с откровенной насмешкой поинтересовался я.

Знаю, не самое подходящее время для подобного рода диверсий, но мне жутко захотелось снова увидеть, как злится эта рыжая бестия. Она делает это так страстно, аж дух захватывает!

– Ты рискуешь остаться без зубов, малыш, – проворковала Виктория, хищно оскалившись и одарив меня таким взглядом, что я чуть воздухом не подавился.

Чувствую себя слегка мазохистом, но мне до дрожи понравились этот взгляд и те эмоции, что он во мне вызвал. Захотелось продолжения, но в этот момент между нами втиснулся Дамир, став ко мне спиной и взяв девушку за плечи.

– Откуда такая уверенность, Викусь? – серьезно спросил товарищ.

– В Академии Искусств не так много парней, хейтов только семеро, пять из них – студенты третьего курса, двое учатся на моем факультете, всех я знаю в лицо, – спокойно ответила Виктория, выскользнув из рук Дамира, после чего подвинула голограмму ближе ко мне и уселась на другой конец дивана. – А этот несколько раз попадался мне на глаза. Он всегда один, старается не привлекать внимания, но явно кого–то или чего–то высматривает.

Свят тоже обратил внимание на этого хейта, изучая видеозапись. Но поскольку при детальном разборе каждого кадра в поведении паренька не было замечено ничего подозрительного, я предположил, что это обычный студент, ставший случайным свидетелем. Он как стоял чуть в стороне от входа в главный корпус до появления во дворе Виталины с Каримом, так и остался там стоять после того, как все участники преступления разбежались, а Карима унесли в медблок. Особого интереса не проявлял, да и вообще создавалось впечатление, что он просто кого–то ждет. Но, как оказывается, он не студент. Вернее, может, и студент, но не Академии Искусств. Вот это уже вызывает интерес.

– А девушка в плаще тебе не знакома? – спросил я, решив вернуться к мыслям о пареньке–хейте чуть позже.

– Сложно сказать. Лица толком не разглядеть, а такие плащи многие девушки носят.

– Кого–то еще опознать можешь?

– Нет.

– А у тебя сестры случайно нет? – Дамир опустился на корточки рядом с Викторией, положив руки по бокам от ее стройных ног, и загадочно улыбнулся.

– Нет, красавчик, у меня нет ни сестер, ни братьев, – на лице девушки появилась слабая улыбка, в глазах же промелькнуло что–то похожее на неприязнь, как мне показалось.

И голос дрогнул. Так. Что это может значить? Возмущение? Или что–то, о чем она предпочитает не говорить? У каждого свои скелеты в шкафу, но поразмыслить над этим определенно стоит.

– А враги? – как бы невзначай поинтересовался я, еще не решив окончательно, стоит ли говорить Виктории о том, что кто–то нагло пользуется ее именем.

Девушка посмотрела на меня как на ненормального, затем стала молча разглядывать застывшую картинку голограммы, словно раздумывая над чем–то или подбирая нужные слова.

– Странный вопрос, знаю, – хмыкнул я, следя за каждым ее движением. – Но все же?

– Нет, – наконец подала голос Виктория. – Но что–то мне подсказывает, что составить черный список не мешало бы.

– Готов возглавить твой список, – я нахально подмигнул. – Буду пунктом номер один, если не возражаешь.

– Хам! – рыжеволосая вскочила на ноги и тут же оказалась в объятиях Дамира, который поскользнулся, рухнул вместе с ней в стоящее позади кресло, ловким движением усадив девушку к себе на колени.