Текст книги "Иная"

Глава 19

Виталина Мерц

Развлекаюсь пятый час подряд. Ну или тренируюсь, можно и так сказать. Хотя нет. Тренируюсь, развлекаясь. Вот. Как именно? Очень просто. Разглядываю ауры студентов и преподавателей. Третий слой их аур – истинных сущностей, если быть точной. Почему–то второй слой, эмоциональный, я вижу намного хуже, и он не настолько интересный, как третий. Поэтому сконцентрировалась на истинных сущностях и развлекаюсь.

Переключать зрение с обычного на энергетическое и обратно оказалось до неприличия просто. Не понимаю, почему раньше мне для этого требовалось столько усилий? Наверное, просто время пришло только сейчас. Айштар, как всегда, оказался прав. Всему свое время.

Итак, истинные сущности. Айштар предупреждал, что у землян сущности слабые, а у равнодушных они и вовсе неактивные. Так оно и есть. Неземлян я сегодня, конечно, не видела, так что сравнить пока не с чем, но и без сравнения ситуация грустная. Истинные сущности равнодушных сморщенные. Наверное, это самое подходящее слово, которым можно описать то, что я вижу. Причем сморщенные так сильно, что разглядеть их и идентифицировать практически невозможно. А еще они все очень тонкие, почти невидимые, дырявые и местами обезображенные. Мне удалось частично опознать только одну сущность равнодушного. Вернее, даже не опознать, а понять, что сущность представляет собой какое–то животное с вытянутой мордой. Если учесть, что сегодня я просканировала не меньше пятидесяти равнодушных студентов и студенток, то… Грустно, в общем.

У всех остальных, я имею в виду хейтов и полуЭЛ, потому что ЭЛ встретилось пока только трое, сущности поинтереснее. Очертания у большинства из них, конечно, размытые и едва заметные, светло–серого цвета, но они хотя бы активные – пульсируют. На эмоции окружающих никак не реагируют, а вот от эмоций хозяев шевелятся, светлеют–темнеют и забавно съеживаются. Кстати, сущности у ЭЛ совсем немного отличаются от сущностей хейтов или полуЭЛ. Они не активнее, как я предполагала, а просто более четкие. Конечно, тройка ЭЛ – это еще не показатель, и делать выводы пока рано. Но если учесть, что светлый эльф Карима (а Карим – полуЭЛ) оказался самой сильной сущностью из всех, кого я видела сегодня, не считая моей птички, конечно, то уже можно предположить, что сила сущности зависит не только от эмоциональности хозяина.

Что касается самих сущностей, то они милашки. Правда, кроме всевозможных разнообразных животных, удалось обнаружить только гномов и вампиров, но для крышесносного впечатления мне и этого хватило с лихвой. Ага.

Гномы оказались не мрачными и жадными карликами, как я себе их представляла, а вполне себе симпатичными маленькими человечками, где–то с полметра ростом, с веселыми хитрющими глазками и длинными густыми бородами. Возраст у них тоже разный вопреки моему мнению о том, что гномы обязательно должны быть старичками. Вовсе нет. Мне удалось обнаружить молодых гномов, я бы им дала лет двадцать на вид, и даже маленьких гномиков, лет семи–восьми. У маленьких борода отсутствует, кстати. В общем, гномы – занятные сущности. А вот вампиры…

– Виталина, ты решила дырку просверлить в несчастном Вольдемаре Кляйне? – шепотом поинтересовался Карим, наклонившись к самому моему уху. – Что тебя так в нем привлекло?

– Вампир, – отрешенно и очень тихо пробормотала я, продолжая сканировать нашего преподавателя философии творчества, расположившегося за соседним столиком и рассказывающего одной из студенток о творческом воображении.

В студенческой столовой, куда мы с Каримом заглянули после двух пар занятий, чтобы выпить по чашечке горячего какао, народу оказалось немало, так что я, позабыв обо всем на свете, увлеченно сканировала ауры всех подряд.

– Творческое воображение – это синтез сознательной и бессознательной активности человека, – донеслись до нас слова Вольдемара Кляйна, – а гениальность можно рассматривать как особый вид творчества, поскольку гений главным образом творит бессознательно, но его творческая активность протекает в субъективной реальности.

– С клыками, бледной кожей и жаждой крови? – с сарказмом уточнил Карим.

– Почти, – прошептала я, вглядываясь в довольно четкую сущность преподавателя ЭЛ. – Кровь ему не нужна, а вот острые белоснежные клыки и бледная кожа имеется. Так же, как налитые кровью глаза, длинные ногти, большие кожистые крылья и сногсшибательная яркая внешность. На вид ему лет восемнадцать, не больше. Потрясающе.

Карим отобрал у меня чашку с какао, понюхал содержимое, придвинул обратно. Всмотрелся в мое лицо, после чего прошептал:

– Витошка, ему сорок два и внешность так себе, на любителя.

– Правильные черты лица, привлекательная стройная фигура, идеальное здоровье и стабильная психика, – продолжала восхищенно перечислять я, не обращая внимания на слова Карима. – Хм, интересно, а врожденное вампирское обаяние у него тоже имеется?

Карим иронично выгнул бровь и, снова наклонившись, тихо–тихо спросил:

– Так я тогда сгоняю на кухню за чесноком или лучше сразу голову отрубить?

Упс! Кому голову отрубить? Я пришла в себя и, сообразив, что, вероятно, наговорила лишнего, озвучивая по привычке мысли вслух, улыбнулась:

– Я пошутила. Мое воображение сегодня не просто творит, а такие дела вытворяет, закачаешься.

– Уф, – Карим демонстративно выдохнул. – А я уже испугался, что ты влюбилась в нашего преподавателя, даже приготовился сцену ревности закатить.

– Да ну тебя, – отмахнулась я, краснея.

– Ты прелесть, – лучезарная улыбка Карима не осталась незамеченной находившимися рядом девушками, но он демонстративно всех проигнорировал, наклонился ко мне и чмокнул в щеку, отчего мое лицо мгновенно запылало пожаром.

– Карим, – я укоризненно посмотрела на друга, на что он улыбнулся еще шире и произнес:

– Наша дружба ни для кого не секрет, Витошка. И я обожаю, когда ты смущаешься.

После этого он чмокнул меня в щеку еще раз и как ни в чем не бывало принялся пить какао. В этот момент к нам подошла рыжеволосая девушка в облегающем черном комбинезоне с выразительными золотистыми глазами и, кокетливо улыбаясь, пропела:

– Карим, какая приятная встреча.

– Рад тебя видеть, Виктория, – преодолев секундное замешательство, вежливо поприветствовал девушку Карим. – Как дела?

– Отлично, – девушка бросила на меня короткий взгляд, после чего обратилась к Кариму, продолжая улыбаться:

– Познакомишь меня со своей спутницей?

Красивая девушка. Длинноногая, стройная, фигуристая и уверенная в себе. Именно о таких без преувеличения говорят «глаз не оторвать». И дело не в том, что они безупречно выглядят, а в том, что они знают себе цену и ни перед чем не остановятся. Это неосознанно считывают окружающие, испытывая непреодолимое желание разгадать секрет произведенного на них обаяния.

Мне показалось, я уже где–то видела эту красотку, знакомые черты лица. Хотя чему удивляться? Мы запросто могли пересекаться на территории Академии, у нее яркая внешность.

– Конечно, Виктория, – мой рыцарь старался сохранять спокойствие, его лицо явного напряжения не выражало, но в эмоциях я уловила волнение и встревоженность.

С чего бы это? Неужели эта девушка – бывшая подружка Карима?

– Виталина, это Виктория, моя бывшая одноклассница. Виктория, это Виталина, моя однокурсница.

– Очень приятно, – я скромно улыбнулась рыжеволосой красавице.

– Рада знакомству, Виталина, – проворковала моя новая знакомая и бесцеремонно уселась на свободный стул за нашим столиком.

Одноклассница, значит. Бывшая. Угу. Только что–то мне подсказывает, что она не просто одноклассница, солнышко ты мое ясное. И встреча эта далеко не случайная.

– Так ты та самая очаровательная Виталина Мерц, танцовщица и художница? – спросила Виктория, без всякого стеснения разглядывая мое лицо.

– О, – я растерялась от столь пристального внимания к моей персоне, – боюсь, это слишком громко сказано. Я только учусь.

Виктория мило улыбалась, но поток эмоций, исходивший от нее, был куда менее приятным. Зависть, ревность и решительность. Мне немедленно захотелось превратиться в невидимку и сбежать отсюда куда подальше.

– Не стоит скромничать, Виталина, – довольно громко произнесла Виктория, привлекая внимание окружающих. – Зачем скрывать свои таланты? Ими нужно гордиться.

Я не нашлась, что ответить. Мне сложно конкурировать с теми, кто понаглее, – нет опыта. И сверхстеснительность на пару со сверхзастенчивостью играют не в мою пользу.

Чтобы успокоиться, активировала энергетическое зрение и принялась сканировать девушку. Первый слой ауры без особенностей. Второй – светло–серый с голубым подтоном, плотный. Третий слой тоже светло–серый и четкий. Истинная сущность – вампир, вернее, вампирша. Не знаю, как правильно называть женщину–вампира, пусть будет вампирша. Итак, Виктория – полуЭЛ, но ее вампирша гораздо эффектнее вампира Вольдемара Кляйна. Клыки обнажены, во взгляде явная неприязнь. Даже мурашки по коже побежали.

– Виктория, как учеба? – Карим переключил внимание девушки на себя, позволив мне перевести дыхание.

– Скучно, – ответила та, повернувшись к моему спасителю. – Всерьез подумываю перевестись на «Дизайн и прикладное искусство». У вас явно веселее, не так ли, Виталина?

– Возможно, – пожала я плечами. – А на каком факультете ты учишься?

– «Архитектура и скульптура», – фыркнула Виктория, а ее вампирша недовольно поморщилась.

Ого, а она симпатяшка. Врожденным вампирским обаянием точно не обделена, даже проверять не нужно. И реакция у нее довольно живая, как у эльфа Карима. Разница только в том, что вампирша Виктории светло–серая, а у сущности Карима различимы некоторые цвета. А ведь они оба – полуЭЛ.

– Не думала, что там может быть скучно, – искренне удивилась я. – У вас на первом курсе практики больше, чем у нас, если не ошибаюсь.

– Больше, – согласно кивнула Виктория. – Архитектурное проектирование и черчение, черчение и архитектурное проектирование. Скукотища.

Девушка снова с улыбкой повернулась к Кариму, я же с интересом продолжила свои наблюдения за ее сущностью, уткнувшись в чашку с какао. Вампирша изучала меня не менее сосредоточенно, чем я ее. Она не пыталась высосать мою энергию, как и говорил Айштар, а напряженно исследовала окружающее пространство с целью получить как можно больше информации о заинтересовавшем ее объекте. Обо мне, то есть. Вокруг меня действительно что–то менялось. Почти незаметно, едва уловимо. Я не видела, что именно происходит, но хумайя морщилась, чувствуя неприятные вибрации энергии.

– Карим, – донеслось до меня воркование Виктории, – может, пригласишь меня на ужин сегодня? Посидим, поболтаем.

Обратившись к своему резерву, я убедилась в том, что энергия не уходит. Она только колеблется. Интересно, а что если…

Сконцентрировавшись, смешала в равных пропорциях наиболее сильно испытываемые в данный момент эмоции, ими оказались любопытство, смущение и застенчивость, и выплеснула этот коктейль на вампиршу. Маленькое белое облачко энергии стремительно поплыло в направлении Виктории и растворилось в ее ауре, в эмоциональном слое. Вампирша никак не отреагировала.

Вот как? Ладно, попробуем по–другому. На этот раз я извлекла из своих недр досаду и подозрительность, приправила их настороженностью и снова метнула в вампиршу. Как и в прошлый раз, энергетическое облачко, только уже темное, подплыло к ауре Виктории и скрылось в ее втором слое. Вампирша даже не шелохнулась, не заметила.

Значит, чужой энергией вампиры не питаются. Айштар был прав. Впрочем, мой маленький пришелец еще ни разу не ошибся. Да я и не сомневаюсь в его словах, просто тренируюсь, так сказать. Кстати, как там мой резерв? Ага, полный. Мои скромные манипуляции не потребовали много энергии, и резерв уже успел восстановиться.

– Нет, Виктория, сегодня я освобожусь поздно, так что как–нибудь в другой раз, – Карим тактично убрал руку Виктории со своего предплечья.

Так–так, а девушка настроена решительно. И этот мимолетный взгляд в мою сторону, в котором читается негодование и усилившаяся ревность, только подтверждает мою догадку. Ну что ж, удачи тебе, красавица.

У Карима завибрировал чаттер. Он активировал девайс и удивленно приподнял бровь.

– Было приятно познакомиться, Виталина, – Виктория грациозно поднялась и, одарив меня холодным взглядом, добавила, изобразив на лице прелестную улыбку: – Надеюсь, мы подружимся.

– Взаимно, Виктория, – улыбнулась я в ответ, – нескучного тебе дня.

– Еще увидимся, Карим, – загадочно и многообещающе произнесла Виктория, вкладывая в свои слова какой–то скрытый подтекст, неведомый мне, но, судя по всему, понятный Кариму.

– Непременно, – в привычной шутовской манере отозвался мой рыцарь, галантно склонив голову.

Неприязни к Виктории Карим не испытывает, это я хорошо чувствую. Но и явной увлеченности тоже нет. Присутствует некоторая симпатия и заинтересованность. Еще дружелюбие, сочувствие и сожаление. Похоже, девушке придется хорошо постараться, чтобы заманить моего рыцаря в свои сети.

Виктория легким движением руки поправила распущенные, аккуратно уложенные огненные волосы, изящно развернулась и не спеша направилась к выходу. Карим посмотрел ей вслед, задержав взгляд на округлых ягодицах, обольстительно обтянутых тонкой тканью комбинезона.

– Отец просит зайти к нему, как только освободимся, – сказал Карим, повернувшись ко мне. – Он хочет видеть нас обоих.

Я радостно улыбнулась. Наверное, ректор хочет сообщить о приглашении Дархара. И, скорее всего, Карима предложит в качестве одного из сопровождающих. Надеюсь, вторым сопровождающим станет Доминика.

– Пойдем сейчас, – отставив чашку в сторону, я прикрыла своей ладошкой кисть Карима, стараясь не обращать внимания на чудовищное чавканье разноцветноволосой толстушки полуЭЛ, только что расположившейся за столиком слева от нашего.

На самом деле девушка просто прихлебывала с большим аппетитом, да и звуки эти были едва различимыми. Но только не для моего мизофонического слуха. Он приготовился к взрывной агрессии, трансформировав мое тело в комок нервов. Давно такого не испытывала.

– Ты знаешь что–то, чего не знаю я? – Карим вопросительно уставился в мои глаза, придвинувшись к моему лицу ближе, чем следовало бы.

– Нет, – покачала я головой, смутившись от столь волнующей близости, однако не отодвинулась, а лишь убрала свою руку, попутно представляя себя внутри звуконепроницаемого фиолетового стакана, – но две лекции в томительном ожидании – так себе удовольствие.

– Согласен, – Карим усмехнулся, затем поднялся и протянул руку. – Пошли?

– Пошли, – я мгновенно подскочила, вложила ладошку в теплую мужскую ладонь и сиганула к выходу, потянув удивленного парня за собой.

Бежать, бежать и еще раз бежать! Как можно дальше от этих невыносимых звуков!

Карим Шульц

– Добрый день, – ответил отец на наше приветствие и указал рукой на кресла для посетителей, – проходите, устраивайтесь поудобнее.

Вид у него был несколько странный. Обескураженный и оживленный, как–то так. Он не стал присаживаться в свое любимое кресло из темного дерева, а расположился у окна, повернувшись к нему спиной и скрестив руки на груди. По его довольному и одновременно задумчивому выражению лица сложно было понять, о чем он собирается с нами беседовать. Но ясно одно – плохих новостей нет.

– У меня для вас есть две новости, – отец усмехнулся и как–то загадочно посмотрел на Виталину, – одна замечательная, а другая – неожиданная. Но тоже замечательная.

Виталина заметно нервничала. Она сжалась в комок, как испуганный котенок, и выжидающе смотрела на отца. Чтобы немного приободрить девушку, положил свою руку поверх ее сцепленных в замок холодных ладошек и подмигнул.

– Начну с неожиданной, – отец подошел к столу, на котором лежал какой–то листок, взял его в руки и, пробежав глазами еще раз, произнес: – Вчера вечером было получено прямое сообщение из Правительства Марса, содержащее официальное приглашение посетить их планету с трехдневным визитом на имя Виталины Мерц и двух сопровождающих лиц на наш выбор.

– Охренеть! – вырвалось у меня, как только отец замолчал и, прищурившись, посмотрел на нас, наблюдая за реакцией.

Виталина же гораздо спокойнее восприняла услышанное. Она повернула голову в мою сторону и улыбнулась, закусив губу. Прекрасные зеленые глаза наполнились слезами и уставились на меня, сияя от счастья.

– Приглашение с открытой датой, – продолжил удивлять отец. – Организацию путешествия, обеспечение безопасности и все расходы берет на себя Правительство Марса.

Я вконец окосел. Марсиане там что, галлюциногенных грибов объелись, что ли? С чего такая щедрость? Приглашают обычную студентку Академии Искусств, да еще и сами организовывают перелет? Еще ни одна нога землянина не ступала на борт марсианского космического корабля. Вот это номер! Или тот марсианин, что целовал руки Виталине на сцене, решил развлечься с понравившейся землянкой? Как бы не так! Эту девушку я ему не отдам.

– Сопровождать Виталину буду я, – решительно заявил отцу тоном, не терпящим возражений.

– Само собой разумеется, Карим, – усмехнулся отец, одобрительно кивнув. – Будешь беречь девушек как зеницу ока. С вами отправится Доминика Регард. Она пока не знает, но, уверен, отказываться не станет.

Я хмыкнул. Кто ж откажется от возможности слетать на Марс на марсианском судне, да еще и на целых три дня?! Равнодушные не в счет, само собой.

– В общем, подумайте, посовещайтесь, жду от вас дату, – отец положил листок на стол и снова направился к окну.

Некоторое время он разглядывал осенний пейзаж, затем повернулся к нам и снова посмотрел на Виталину. На этот раз пристально так, изучающе. Она смутилась и снова сжалась в комок.

– Отец, не томи, пожалей девочку, – с легким укором проговорил я, приобняв Виталину за плечи.

Он усмехнулся, затем торжественно произнес:

– Виталина, обе Ваши картины одобрены художественной комиссией и будут в ближайшее время размещены в галерее нашей Академии. Примите искренние поздравления от меня лично и от лица всей Академии Искусств. Успехов Вам и дальнейшего развития в столь прекрасном и нужном для планеты деле.

Виталина открыла рот от удивления, я же встал, потянув малышку за собой, крепко пожал ее холодную дрожащую руку и уверенно сказал:

– Поздравляю! Я не сомневался в твоем таланте.

– Спасибо, – чуть не прыгая от счастья, воскликнула Виталина, переводя непонимающий взгляд с меня на отца. – Но почему две картины? Заявку мы оформляли только на одну, разве нет?

– Мы с Доминикой решили сделать тебе сюрприз и внесли в заявку еще одну. Доминика раздобыла ее у себя дома.

Пока говорил, с нескрываемым удовольствием наблюдал, как наполняются слезами счастливые зеленые глаза.

– Спасибо, – повторила Виталина, обняла меня и чуть слышно всхлипнула. – Вы – лучшие.

Воспользовавшись случаем, прижал малышку к груди и прибалдел, вдыхая приятный аромат ее волос. Оказывается, так круто видеть любимую счастливой! К тому же это отличный повод для обнимашек. Похоже, я становлюсь романтиком.

– У вас сегодня лекций больше нет? – вкрадчиво поинтересовался отец, нарушив нашу маленькую безмолвную идиллию.

– Уже уходим, – ответил я, но не сдвинулся с места.

Виталина зашевелилась, но я еще крепче прижал ее к себе и шепнул на ухо:

– Ты попалась, и пусть весь мир подождет.

Она на мгновение замерла, затем снова попыталась отстраниться. Пришлось отпустить. Знаю, не время и не место, но, черт возьми, обнимать любимую девушку так приятно!

Виталина Мерц

Счастливая и расслабленная, я кружилась по залу под звуки волшебной музыки. Мысли разлетелись в разные стороны, позволив сознанию раствориться в воздушной мелодии, а телу с наслаждением двигаться. Не знаю, кем я была в эти мгновения: изящной маленькой бабочкой или огромной огненной птицей. Я просто кружилась, летала, парила. И была счастлива.

– Отлично, Виталина, – прозвучал голос Евгении, как только умолкли последние аккорды, – шикарная разминка. Переходим к постановке, сегодня ее закончим.

Я улыбнулась, украдкой любуясь своим тренером. Какая же она женственная и утонченная! Высокая, стройная, гибкая, невероятная! Природа подарила ей безупречную фигуру, ни с чем не сравнимую пластику и изящество пантеры. Такой тонкой талии я не встречала ни у одной девушки на Земле! Длинные белокурые волосы, крупными локонами спадающие до самых ягодиц, усиливают эффект хрупкости. А глаза… Ее глаза завораживают и околдовывают. Они меняют цвет в зависимости от освещения и настроения хозяйки. От серебристо–серого до небесно–голубого. Красота неописуемая!

– Итак, напомню, на чем мы остановились в прошлый раз. Руки вверху, плывем, один, два, три, четыре. Остановка. Теперь ноги: лево, право, лево, поворот. Право, лево, птица, руки вниз. Вспомнила? Теперь смотри дальше. Шаг вперед, поворот, назад, назад, поворот. Шаг, приставить, шаг, приставить, вниз присесть. Встали, руки растянули, волна, ногами пружиним, пум–пум–пум, поворот. Руками волна, поворот, еще волна, поворот. Кружимся, пам–пара–рам, присели, руки плавным движением вниз. Пока все, включаю музыку, танцуем.

Танец Солнца. Огненный, пламенный, сумасшедший. Почему–то мне кажется, что эта постановка станет моей самой–самой любимой. В ней столько страсти и кипящей энергии, что дух захватывает. Только от музыки тело начинает гореть, а в движении кажется, что кожа рассыпает золотые искры во все стороны, наполняя воздух яркими сгустками огня.

– Хорошо. Руками волна, потом поворот, еще волна, еще поворот. Волны шире, Виталина, еще шире, смотри в зеркало. Отлично. Теперь повороты, раз, два, три, точка. В другую сторону, раз, два, три, вниз. Прогиб, подъем, волна, тарелка. Супер! Повторяем под музыку, будет в два раза быстрее.

Два часа пролетели как один миг. Чудесный солнечный миг. И только в раздевалке я почувствовала, что безумно устала. По лицу струятся ручейки пота, футболка мокрая, легинсы тоже. Ноги деревянные, руки не лучше. Зато готова моя новая постановка! Супер–пупер–постановка!

– Парарам–парарам–парарам! – весело пропела я и, подхватив сухую одежду, поскакала в душ.

Здесь обалденный индукционный душ с аэромассажем. Только нужно поторопиться, а то Карим уже, наверное, уснул, меня дожидаясь.

– А вот и я! – минут через пятнадцать подбежала я к Кариму, в мечтательной задумчивости подпирающему стенку холла на первом этаже спортивного клуба «Грация», в одном из залов которого проходят мои индивидуальные занятия танцами.

«Грация» находится в моем родном городе Найрате. Далековато от столицы, конечно, но своего тренера, Евгению, я ни на кого другого ни за что не променяю. Правда, из–за насыщенного расписания всяких дополнительных активностей (йога по вторникам и четвергам, тренировки с Аликом по средам и пятницам) и с учетом немаленького расстояния от общежития в Эль–Хаттаре до спортивного клуба в Найрате я пересмотрела режим занятий танцами. Вместо двух раз в неделю по часу я теперь тренируюсь по понедельникам два часа подряд. А Карим, солнышко мое блондинистое, сопровождает меня на занятия. Вдвоем веселее, и мне не так страшно.

– Витошка, – тут же оживился мой рыцарь, – если ты не сильно устала, мы можем прогуляться в «Ладошки». Все формальности улажены, у нас есть возможность первыми познакомиться с детишками.

– Отличная новость! – обрадовалась я, схватила Карима за руку и потащила к выходу. – Конечно, идем. До «Ладошек» десять минут черепашьим шагом, а мы ведь люди!

– Вот стрекоза, – Карим весело хмыкнул и потопал за мной.

А что ему остается? Сам предложил прогуляться, вот теперь пусть топает.

Чем ближе мы подходили к Детскому Дому, тем больше я волновалась. Осознание того, что все маленькие воспитанники «Ладошек» – равнодушные, пугало, если честно. Ведь я была совсем другой. Шебутной егозой и непоседливой хохотушкой. Для меня было совершенно естественным со смехом бегать по дому, утопая в папиных тапочках, или распевать песенки в ванной, сооружая себе прически из пены. Это если не брать в расчет мою сверхэмоциональность, из–за которой я гоготала до упаду от какой–нибудь забавной истории или рыдала навзрыд, жалея птичку, замороженную Дедом Морозом, в одной из моих любимых сказок.

Да, рядом со мной жил Тимур. Мальчик–равнодушный. Он был другим, не таким, как я. Молчаливым и грустным, как мне казалось тогда. А мне хотелось, чтобы он улыбался и веселился вместе со мной. Очень хотелось.

В памяти одно за другим всплывали воспоминания из детства.

– Тимур, бежим скорее, дождик уже закончился! – кричит маленькая босоногая девчушка лет четырех в ярко–салатовом платьице, хватая за короткий рукав черной футболки неподвижно сидящего на пустом полу пепельноволосого мальчугана такого же возраста.

– Иду, – безучастно отвечает мальчуган, не шевельнувшись.

– Скорее! Скорее! – в радостном предвкушении ликует девочка. – Знаешь куда?

– Нет, – спокойно отвечает мальчик.

– Как это не знаешь? – в широко распахнутых зеленых глазах девчушки вспыхивает искреннее удивление. – Бегать по лужам! Они там знаешь какие? Вот такие, огромные!

Она разводит руки в стороны и радостно подпрыгивает от нетерпения.

– Бежим! – девчушка звонко смеется и снова тянет мальчугана за рукав футболки. – Кто быстрее в лужу прыгнет, тот молодец, а кто не быстрее, тот соленый огурец!

Мальчик поднимается и с абсолютно бесстрастным выражением лица бежит вслед за девочкой, даже не пытаясь ее догнать.

Картинка меняется. Дети чуть старше. Тот же пепельноволосый мальчик с бесцветными глазами сидит на каменной дорожке и хладнокровно наблюдает за зеленоглазой девчушкой с забавными хвостиками, которая старательно перевязывает его разбитое в кровь колено. Девочка его успокаивает, что–то ласково шепчет, но он никак не реагирует, лишь изредка абсолютно безразличное детское лицо морщится от боли.

А вот девочке уже лет восемь. Она сидит на подоконнике и с глубокой надеждой в наполненных слезами больших зеленых глазах смотрит в звездное небо. Девочка молчит, но ее мысли, направленные к миллионам мерцающих огоньков, гулким эхом разносятся по самым далеким уголкам Вселенной:

– Пожалуйста, пожалуйста, пусть Тимур станет веселым и счастливым. Пусть он улыбается и радуется, пусть даже иногда грустит, но только пускай в его красивых глазах проснется жизнь. Звездочки, пожалуйста, сделайте меня волшебницей. Мне ничего не нужно, я только хочу наколдовать эмоции Тимуру, а потом вы снова сделаете меня обычной. Или заберите у меня половинку счастья и подарите моему другу. Он хороший мальчик, правда. Пусть он научится улыбаться и смеяться. Вы ведь можете, я знаю. Пожалуйста.

– Витошка, ты чего? – я не сразу поняла, что стою посреди улицы и плачу, глядя в темное небо, на котором уже появилось несколько ярких звезд.

– Прости, – я сделала попытку улыбнуться. – Вспомнила Тимура в детстве и вот.

Я всхлипнула.

– Малышка, – Карим нежно прижал меня к себе и погладил по распущенным волосам. – Мы можем прийти в другой раз.

– Нет–нет, что ты, – я тут же запротестовала, вытерла рукавом слезы и решительно произнесла: – Идем.

Мне казалось, что психологически я настроилась и подготовилась к встрече с суровой реальностью. Да, дети. Да, равнодушные. Этим никого сейчас не удивишь. Среди моих одноклассников почти треть имела такой статус, в Академии Искусств тоже равнодушных достаточно. В моем близком окружении их, конечно, почти нет, но говорят, что есть целые города, где живут одни равнодушные. Нужно просто принять этот факт и жить дальше.

Но я ошиблась. Моя готовность оказалась фиктивной. Она лопнула, как мыльный пузырь, как только я переступила порог Детского Дома «Ладошки». Потому что это дети. Потому что они – наше будущее. Потому что такое будущее обречено.

Не помню, как Карим представлял меня директору Детского Дома, запомнила лишь, что это приятная женщина полуЭЛ в бежевом брючном костюме. Не помню, как она водила нас по многочисленным комнатам, рассказывала о чем–то, кажется, о режиме дня и об особенностях питания малышей. Происходящее казалось каким–то далеким и размытым. Четко видела я только детские лица. Десятки равнодушных детских лиц. Безэмоциональных, бледных, неживых.

Нет, я не ожидала услышать здесь счастливый смех или увидеть оживленную беготню, но оглушающая мертвая тишина, царившая повсюду, против воли сжала сердце в тиски, не позволяя ему свободно отбивать положенные удары.

Сквозь мутную пелену перед глазами в одной из комнат я разглядела темноволосую девушку, прижимающую к груди малышку в ярко–желтом костюмчике. Разум куда–то исчез, забыв попрощаться, а вместо него мощная неведомая сила влекла меня к этой незнакомой девушке. Как в тумане я шла, а в голове в такт шагам появлялись и сразу же исчезали яркие бессвязные детали окружающей действительности. Глаза девушки, черные. Справа на стене картина, улыбающийся мультяшный котенок. Руки девушки, со следами от ожогов. Слева от девушки – окно, за стеклом – мерцающее звездное небо. Ребенок в руках девушки, бледная кожа, взгляд безжизненный. На полу резиновая игрушка, розовый слоненок.

– Ваша дочь? – вопрос сам слетел с губ, силящихся сложиться в улыбку.

– Нет, это дочь моей сестры, – голос девушки звучал тускло, сдавленно. – Сестра погибла два месяца назад.

Переключить зрение с обычного на энергетическое было секундным делом. Первый слой ауры малышки выглядел здоровым и плотным, а на месте второго слоя, где у равнодушных должна быть пустота, мелькали едва заметные полупрозрачные капельки. Красиво. И странно.

– Как зовут малышку? – второй вопрос сорвался так же неожиданно, как и первый, а рука потянулась к бледной щечке девочки, чтобы бережно прикоснуться.

– Санни, – нежно произнесла девушка и погладила ребенка по крошечной ладошке.

Я знала, что делать. Откуда? А вот этого я не знала. Просто делала то, что делала. Посмотрела в глазки малютки и влила в них свою энергию, почти наполовину опустошив резерв. Быстро, четко и без колебаний. Два зеленых лучика, выпущенные из моих глаз, коснулись бесцветных радужек ребенка, девочка зажмурилась, поморщилась и… улыбнулась, сверкнув блестящими черными глазенками.

– Добро пожаловать в мир живых, Санни, – шепнула я, улыбнувшись малютке.

Шокированная девушка застыла в немом изумлении, переводя потрясенный взгляд с меня на малышку. Через несколько секунд в черных глазах незнакомки блеснули слезы, руки дрогнули, она открыла рот и, кажется, хотела что–то сказать, но я быстро приложила палец к ее губам и тихо прошептала:

– Ш–ш–ш. Случилось чудо. Чудеса иногда случаются.

От внезапно накатившей слабости меня качнуло, но, сделав усилие, я все же удержалась на ногах. Резерв? Нет, я его хорошо чувствую, он наполовину полон. Просто резкая потеря энергии, сейчас пройдет.