Текст книги "Иная"

– Ей там может что–то угрожать? – растерянно спросил я, глядя на левую руку собеседника, на которой отсутствовал чаттер.

– Не знаю, но мне не нравится то, что происходит, – нахмурившись, произнес Тимур. – В НИЛЗ Виталина приезжает только к Ферту, а он ее не вызывал. Есть предположение, что ее пригласил Кудрявцев, я общался с ним сразу после смены статуса. Неприятный тип. К тому же хейт. Номер его кабинета – 113. Сначала попробуй к Ферту, а дальше смотри по обстоятельствам.

Кажется, именно Кудрявцев запрашивал список наших студентов у отца. Да, Кудрявцев. Я запомнил эту фамилию.

– Понял. Что представляет из себя Ферт?

– Ему можно верить, не в его интересах вредить Виталине. Я буду ждать здесь, Карим. Если Виталина выйдет из здания, я ее перехвачу.

– Ясно. Сделаю все, что смогу.

– Удачи, – тихо сказал ЭЛ, хлопнув меня по плечу.

Глава 17

Виталина Мерц

Время шло, а я все стояла у кабинета № 113 и не решалась постучать. Не знаю, что понадобилось от меня профессору Кудрявцеву. И, как назло, моего доктора в его кабинете не оказалось. Возможно, он смог бы что–нибудь прояснить. Ну или хотя бы меня успокоить.

Эх, страшно, но что поделаешь? Я же уже здесь. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, громко постучала и, дождавшись разрешения войти, открыла дверь.

– Добрый день, – с улыбкой поздоровалась с сидящими за столом двумя мужчинами, один из которых был хейтом. – Мое имя – Виталина Мерц. Могу я войти?

– Добрый день, Виталина, – хейт встал и сделал пригласительный жест рукой, – прошу Вас.

Молодой, как и говорил Ферт, на вид лет двадцать пять. Высокий, выше меня на голову так точно. Стройный и тренированный, что бросается в глаза даже несмотря на то, что на нем надет свободный медицинский халат темно–зеленого цвета. Короткая стрижка, волосы черные, глаза красные, понятное дело. Взгляд пристальный, пронизывающий.

– Меня зовут Егор Кудрявцев, – ровным голосом произнес профессор, как только я уселась в одно из трех кресел, предназначенных для посетителей. – А это мой ассистент – Владислав Циммерманн.

– Рад знакомству, – тут же отозвался ассистент Владислав и вежливо улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ. Забавная фамилия у этого Владислава, однако. Ну что ж, пока все хорошо, можно выдохнуть. Кажется, есть меня никто не собирается. Это радует.

Ассистент ничего так, симпатичный. Старше профессора лет на десять, худощавый, светловолосый, короткостриженый, глаза светло–зеленые, цвет лица бледноват, но не настолько белый, как у профессора. Типичный полуЭЛ. И халатик ему тоже идет, хотя подкачаться не мешало бы.

– Виталина, перейдем сразу к делу, – сказал Кудрявцев, опускаясь в кресло во главе стола и не сводя с меня ледяных красных глаз. – Я знаю, что Вас курирует Герман Ферт, но у меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать Вам лично.

Он замолчал, продолжая сверлить меня холодным взглядом.

«Не совсем обычный хейт, – вспомнила я слова своего доктора. – У него полный спектр нейтральных эмоций, причем их интенсивность выше, чем интенсивность отрицательных. Плюс ко всему лидирует интерес. Поэтому, пока Кудрявцев не найдет ответы на все свои вопросы, он будет их искать».

– Задавайте, – невозмутимо сказала я, пытаясь успокоить внезапно усилившееся волнение и мысленно негодуя на дрожащие коленки. – Буду рада Вам помочь.

«В любой волнительной ситуации нужно отвлечься. Попытайся считать эмоции окружающих, например», – очень кстати всплыли в памяти слова Айштара.

Сейчас попробую считать, тем более что мои собеседники делают то же самое. Правда, другими методами, но не суть.

– Как себя чувствует Тимур Али в новом статусе? – задал вполне ожидаемый вопрос Кудрявцев.

– Не жалуется, – пожала я плечами и заглянула в красные глаза, сканируя профессора.

Итак, интерес и спокойствие. Негусто, Егор Кудрявцев, совсем негусто.

– Он вспоминает тот день, когда впервые почувствовал эмоции? – задал следующий вопрос профессор.

К этому вопросу я тоже подготовилась, так что ответила, не задумываясь:

– Возможно. Мне он об этом не говорит.

Ну что ж, усложним задачу. Попробуем разглядеть ауру профессора. Концентрируемся, настраиваем энергетическое зрение и сканируем. И что же мы видим? А ничего особенного. Первый слой довольно плотный, однородный, без дефектов. Здоровье у профессора в норме. Второй слой. Я вижу второй слой! Ух ты, Мона Лиза, скажи сы–ы–ы-р!

– Виталина? – спросил профессор, видимо заметив произошедшие изменения на моем лице.

– Извините, задумалась, – с виноватой улыбкой произнесла я, устремляя честный взгляд в красные глаза Кудрявцева.

Эх, жаль, что я не умею хлопать ресницами, как Доминика. Сейчас бы пригодилось. Ладно, что там у нас со вторым слоем? Ага, вот он, серенький. То появляется, то исчезает, пульсирует то есть. А где же нити эмоций, о которых говорил Айштар? Не вижу нитей. Эмоции–то у профессора усилились. И появилось кое–что еще – подозрительность и легкое раздражение. Теперь Вы больше похожи на хейта, профессор.

– А Вы, Виталина? Что помните Вы о том дне?

– Это важный день в моей жизни, – мой голос звучал спокойно, а вот мозг трудился на повышенных оборотах, силясь распознать сущность профессора Кудрявцева, представляющую собой какое–то мутно–расплывчатое пятно. – Я не сразу поверила в то, что произошло, а когда осознала, то плакала от счастья. Мы выросли вместе, Тимур мне как брат.

– Вы знакомы с Виктором Хантом? – после некоторого молчания профессор продолжил удовлетворять свое любопытство.

И этот вопрос не стал неожиданностью. Айштар упоминал имя этого несчастного, которому довелось превратиться из равнодушного в хейта после случайной встречи со мной. Сам виноват. Нечего было нападать на моих друзей.

– Нет, – честно ответила я, боковым зрением заметив, как ассистент Владислав, который за все время нашей беседы не проронил ни слова, а лишь внимательно за мной наблюдал, кивнул Кудрявцеву.

И что это они там замышляют? Живой не дамся, ребята, даже не надейтесь.

Повернулась к ассистенту и, поймав его взгляд, быстро просканировала эмоции. Ощутимое волнение, сожаление и решимость. Не нравишься ты мне, ассистент Владислав, совсем не нравишься. И появившиеся ритмичные удары маятника мне тоже не нравятся. Вот только вы промахнулись, уважаемые господа научные сотрудники. Гипноз на меня не действует из–за зашкаливающих эмоций. Но ведь вы на этом не остановитесь, верно?

От тревожного предчувствия похолодели ладошки. Кажется, самое время сбежать отсюда. И зачем я вообще сюда явилась? Да еще и никому не сказала, что отправляюсь в НИЛЗ. Похоже, я совершила большую глупость.

– Вы в этом уверены, Виталина?

– Конечно.

– А вот Виктор Хант утверждает обратное, – сухо произнес Кудрявцев, встал из–за стола и направился ко мне.

– У меня узкий круг знакомых. И я помню их имена.

Профессор надеется на мое замешательство. Не на ту напал, уважаемый. Я хоть и трусиха, но не настолько глупа, как Вы думаете.

– Среди Ваших знакомых есть равнодушные?

– Да.

– А хейты?

– Да.

– Вам бы хотелось, чтобы все они стали ЭЛ или хотя бы полуЭЛ, не так ли? – спросил профессор, уперев руки в стол и наклонившись к моему лицу ближе, чем следовало бы.

– Так, – спокойно ответила я, не отводя взгляда.

В голосе Кудрявцева читались нотки угрозы, энергия его эмоций это подтверждала. Меня трясло, но я уже не боялась. Я была зла на профессора и его глупые вопросы. Чего он добивается? Что я расскажу о том, как взмахнула волшебной палочкой и превратила равнодушного в хейта? Или о том, что швырнула в него парочку своих эмоций в виде энергетических разрядов, после того как этот хладнокровный бросил ножик в моего друга? Меня сочтут невменяемой и незамедлительно отправят на опыты в подвал этого же здания. Не дождетесь, профессор.

Кудрявцев несколько секунд пристально смотрел в мои глаза, после чего выпрямился и неторопливой походкой вернулся на свое место. Я мысленно выдохнула.

– Виталина, – произнес хейт, напряженно о чем–то думая, – если бы Вы могли влиять на появление эмоций у окружающих, Вы бы этим воспользовались?

– Да, – твердо ответила я, ни капли не сомневаясь в своих словах. – Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы люди стали людьми.

Профессор откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, и принялся меня разглядывать. Тишину нарушали лишь ритмичные удары маятника справа от меня. Тик–так, тик–так.

– А Вы не простая девушка, Виталина, – наконец произнес хейт тихим голосом.

Зря стараетесь, Егор Кудрявцев. Но я, вопреки своим привычкам, готова Вам подыграть. Итак, дыхание редкое и глубокое, характерное для сна. Взгляд расслабленный.

– Да нет, я очень простая, – так же тихо сказала я. – Просто меня понять нужно. А вот понять сложно, это да…

– О чем Вы думаете, Виталина?

Вдох–выдох, вдох–выдох.

– Ни о чем.

И снова тишина. Только удары маятника. Тик–так, тик–так. И запах. Странный такой, обволакивающий, успокаивающий. А вот это хуже, господа. С этим мне не справиться.

Краем глаза уловила, как ассистент плавно поднялся со своего места. Не знаю, что он там задумал, и знать не хочу.

– Мне уже пора, – я резко подскочила и бросилась к двери.

Очень вовремя, кстати. Дверь распахнулась, чуть не сбив меня с ног, и на пороге показался Герман Ферт. Он что–то сказал, но из–за накатившей паники и навязчивого запаха я не смогла разобрать слов. Кажется, я споткнулась. Перед глазами все поплыло, мир погас…

Очнувшись и сделав попытку открыть глаза, я увидела лицо Карима, окутанное туманной дымкой.

– Карим, – обрадованно прошептала, прищурившись от неяркого света.

Солнышко мое, как же я рада тебя видеть.

Стоп! Какой Карим? Воспоминания вернулись быстро и неожиданно. Я рывком подскочила и ударилась лбом во что–то мягкое, теплое, вкусно пахнущее мандаринами, мятой и корицей.

– Карим? – громко воскликнула, отстранившись от препятствия, кажется, это был живот, и удивленно вытаращила глаза.

Мне не показалось. Рядом со мной действительно стоял Карим, а чуть в стороне – несколько потерянный и чем–то озадаченный Ферт.

– Витошка, ты как? – спросил Карим взволнованным голосом, осторожно взяв меня за плечи и напряженно вглядываясь в мое лицо.

– Отлично, наверное, – ответила я, осторожно потерев лоб, прямо в центре которого образовался болезненный бугорок. – Вот рог растет. А ты здесь что делаешь?

Переводя взгляд с Карима на Ферта и обратно, я успела заметить, что сижу на кушетке в кабинете своего доктора. Кудрявцева рядом нет, его ассистента Владислава тоже. Но как я здесь очутилась?

– За тобой пришел, – произнес Карим и, присев рядом, прижал меня к себе.

– Спасибо, – выдохнула я, уткнувшись носом в плечо друга.

Я бы так и сидела часиков несколько, но одна крайне деятельная часть моего тела после непродолжительного отдыха решила включиться в активную работу. С таким количеством вопросов в голове невозможно вот так просто сидеть и обниматься. Так-с, вопросы Кариму я задам чуть позже. А вот Ферту, похоже, не повезло.

– Доктор, – я повернулась к застывшему у кушетки профессору, – что было нужно от меня Кудрявцеву?

– Я бы тоже хотел это знать, Виталина, – задумчиво произнес Ферт, после чего неторопливо подошел к своему столу, налил в стакан воды из графина и, вернувшись, протянул его мне.

Залпом опустошив стакан, я поинтересовалась:

– А кто такой Виктор Хант? Кудрявцев спрашивал, не знакома ли я с ним.

– Виктор Хант – пациент Кудрявцева. Он стал вторым после Тимура Али, сменившим эмоциональный статус.

– И Кудрявцев решил, что я могу быть к этому причастна?

– Возможно.

– Как далеко готов пойти Кудрявцев в своих исследованиях? – прямо спросила я, посмотрев доктору в глаза.

– Он не остановится ни перед чем, Виталина, – не стал лукавить Ферт.

Я так и поняла. Хейт есть хейт.

– И что он применил, поняв, что обычные техники гипноза не удались?

– Ренпирит. Газообразное вещество, вызывающее гипнотический транс.

– Ясно.

Ну а чего я ожидала от хейта, целью которого является получение информации? Он не остановится ни перед чем. И начав дело, доведет его до конца. Черные квадратики, угораздило же меня вляпаться в столь неприятную историю! Ладно, что–нибудь придумаем, а сейчас пора бы вернуться в родную столицу, заодно по пути допросить Карима.

Аккуратно сползла с кушетки, чувствуя, как изрядно кружится голова, и сказала:

– Мы пойдем уже, доктор. Спасибо Вам.

– Не стоит благодарить, – любезно отмахнулся Ферт и добавил: – Пей больше воды сегодня, быстрее восстановишься.

– Ясно, хорошо, – я благодарно закивала и качнулась в сторону, едва удержавшись на ногах.

Мое неустойчивое тело сразу же подхватил Карим, приобняв за плечи.

– И еще, – доктор дружелюбно улыбнулся. – Виталина, в следующий раз, когда соберешься на свидание к Кудрявцеву, пригласи меня, пожалуйста. Так будет лучше для всех.

– Следующего раза не будет, – решительно сказала я и пренебрежительно фыркнула: – Он не в моем вкусе.

Карим весело хмыкнул. А затем неожиданно посерьезнел и, крепче прижав меня к себе, обратился к профессору:

– Спасибо. Вы очень помогли.

На что Ферт так же серьезно ответил:

– Берегите девушку, молодой человек. Таких, как она, больше нет.

– Знаю, – ответил молодой человек и чмокнул меня в щеку.

– Э-э, – только и смогла выдавить я, перевоплощаясь в субъект гранатового цвета.

Добрые молодцы дружно улыбнулись, глядя на смущенную красную девицу. Ну и ладно, пусть улыбаются. Я пока не совсем понимаю, что происходит, но попытаюсь все выяснить у Карима. Как только, так сразу. Я, конечно, не профессор–хейт, запрещенными приемами пользоваться не буду, но правды добьюсь. Ага.

– До свидания, доктор, – пролепетала я, застенчиво улыбнувшись.

– До свидания, Виталина. Приглашу тебя в конце ноября.

Мы немедленно покинули здание НИЛЗ. А в нескольких десятках метров от входа нас ждал Тимур. После секундного замешательства я бросилась ему навстречу.

– Все в порядке? – спросил Тимур, заключая меня в крепкие объятия.

– Угу, – промычала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Понимаю, что я уже не маленькая девочка и должна сама решать свои проблемы, но мне стало очень стыдно. Так стыдно, что я готова была засунуть голову глубоко под мышку Тимура. Своим необдуманным поступком я заставила волноваться друзей. А ведь могла бы просто предупредить.

– Прости, – тихо прошептала я.

– В следующий раз отшлепаю, – шутливо пригрозил Тимур и добавил: – Обоих.

– А Карима за что? – тут же всполошилась я от вопиющей несправедливости, но не отстранилась ни на миллиметр.

– Чтобы совесть грызла одну неугомонную особу с удвоенной силой, – мягко проговорил Тимур и, судя по голосу, лукаво прищурился.

Как же я люблю своих друзей! Они замечательные, чудесные и самые лучшие!

– Витошка, позвони Доминике, а ты, Карим, – Святославу, – распорядился Тимур. – Они там все с ума сходят.

И только сейчас, взглянув на руку Тимура, до меня дошло. Ему ведь нельзя покидать Эль–Хаттар!

С чувством гигантской вины я подняла испуганные глаза вверх, не в силах вымолвить ни слова. Я бы непременно сгорела от стыда, если бы не теплый успокаивающий взгляд карих глаз.

– Спокойно, малышка, все будет хорошо. А сейчас уходим отсюда и по дороге звоним друзьям.

Я молча кивнула и, пока парни связывались со Святославом, набрала Доминику.

– Витошка, ты где? Тимур нашел тебя? У тебя все в порядке?

Взволнованная Доминика буквально засыпала меня вопросами. На мгновение мне даже показалось, что голограмма с изображением подруги дрожит от избытка эмоций.

– Доми, все хорошо. Я была в НИЛЗ. Со мной Тимур и Карим.

Доминика, увидев ребят, идущих позади меня и беседующих со Святославом, шумно выдохнула:

– Витошка, ты нас здорово напугала.

– Прости, я не думала, что так получится, – виновато пробормотала я.

– Главное, что ты нашлась, – Доминика улыбнулась и радостно затараторила: – Я у тебя. Сейчас закажу что–нибудь вкусненькое, так что зови мальчишек в гости, почирикаем.

– Хорошо, – я улыбнулась, – уже летим.

– Пока–пока, жду, – Доминика послала воздушный поцелуй и отключила связь.

Погрузиться в самокопательство мне не позволили парни, осторожно взявшие за руки с обеих сторон. Как же это круто! Чувствовать, что ты не одинок, что тебя любят, за тебя переживают. Мне неловко, конечно, и до черных квадратиков стыдно, но ручейки слез бегут по другой причине. Я безумно счастлива. Мое счастье настолько велико, что я готова взмахнуть крыльями и полететь высоко–высоко, вместе с друзьями, чтобы показать им райский сад.

Крылья? Осторожно повернув голову вправо, а затем влево, я улыбнулась сквозь слезы. Я вижу свои крылья! Огромные, сверкающие крылья!

«Птица, предвещающая счастье, – вспомнила я слова Айштара. – Хумайя приносит счастье тому, на кого бросает свою тень».

«Я желаю вам счастья, ребята», – мысленно прошептала я, представив, как плавно взмываю в воздух, расправляю свои огненные крылья, а они отбрасывают тень на Тимура и Карима. Парни улыбаются, что–то весело рассказывают друг другу, жестикулируют руками, а я парю над ними райской птицей и разбрасываю искры счастья. Только опускаются мои искры не на двух высоких и красивых парней, а на черного волка с мудрыми карими глазами и на золотоволосого голубоглазого эльфа с забавными удлиненными ушками. Залюбовавшись, я не сразу заметила, что стою на транспортной остановке у трехместного скайера. Тимур улыбается, а Карим водит руками перед моим лицом и что–то говорит о витании в облаках и мечтательной женской натуре.

– Задумалась, – со счастливой улыбкой на губах произнесла я и первая запрыгнула в скайер.

Мальчишки переглянулись и молча запрыгнули следом. Девчонка, ну что тут скажешь?

Тимур Али

До чего же она забавная! То плачет, то смеется, совсем как ребенок. Доверчивый безобидный ребенок, фонтанирующий искренностью и простотой. Находиться рядом с такой девушкой легко и приятно. О ней хочется заботиться, ее хочется оберегать и защищать. От всех, даже от нее самой.

– Как успехи в овладении волшебством? – спросил шепотом, наклонившись к самому уху.

– Твоя истинная сущность – черный волк, – прошептали мне в ответ.

– А твоя – белая зайка? – не удержался от улыбки.

– Нет, – получил толчок локтем в бок, – хумайя, огненная вещая птица.

– Птица счастья? – переспросил на всякий случай.

– Ага.

Виталина прислонилась к моему плечу, прикрыв глаза, а я задумался. Надо же, как устроен мир. Эта девочка действительно излучает счастье, а я всего несколько дней назад выбрал себе для боевых учений позывной «Волк». Причем долго не думал, просто сказал первое, что пришло на ум, и только потом осознал, что мне симпатичен этот зверь, причем именно черного цвета. Совпадение? Возможно. Но что–то мне подсказывает, что это очередная неслучайная случайность.

– А Карим? – вопрос вырвался сам собой.

– Светлый эльф, – получил неожиданный ответ.

Похож, если присмотреться. Об эльфах я слышал немного, в детстве. Светлые эльфы обязательно красавчики, вечно юные, стройные, гибкие, изящные, светловолосые и, как правило, голубоглазые. Ну и заостренные удлиненные уши, само собой. Вылитый Карим, если не считать ушей. Уши у него обычные, человеческие. Хотя эльфийские уши ему пошли бы. Да, определенно пошли бы.

– Ну, Витошка, ты даешь, – одними губами прошептал я.

– Ага, – Виталина посмотрела на меня, довольно улыбнувшись.

Я уже перестал удивляться тому, что рассказывает малышка. Сначала сомневался, было дело, но потом понял, что в этом нет смысла. В мире бездна всего непознанного и необъяснимого, и то, что я чего–то не знаю или не понимаю, не означает, что этого не может быть. Еще как может. Собственными глазами видел, как равнодушный за секунду стал хейтом.

Да и вообще, мир не стоит на месте. Все меняется, развивается. Наши предки, например, задавались вопросом: «Есть ли жизнь на Марсе?» и даже предположить не могли, что спустя всего несколько столетий их правнуки будут контактировать не только с марсианами, но и с представителями нескольких десятков других внеземных рас. И в отпуск будут летать не на соседний материк, а на другую планету. Когда–то это было сюжетом фантастических книг, а сейчас – реальность жизни.

– Подлетаем к Эль–Хаттару, – возвестил Карим, сидящий чуть впереди и внимательно следящий за монитором. – Тимур, ты к нам?

– Ненадолго, – отозвался я. – У нас вечером дополнительная тренировка, готовимся к сессии.

– Жестко у вас, – присвистнул Карим. – За будущее страны можно не беспокоиться.

– Кто, если не мы? – повернувшись к Виталине, сказал я и поцеловал малышку в лоб.

Она улыбнулась и прижалась ко мне теснее. А затем, высунув нос, вкрадчиво спросила:

– А как вы узнали, что я в НИЛЗ?

– Военная тайна, – прошептал я, приложив палец к губам, – никому об этом не говори.

Виталина замерла, раскрыв рот и вытаращив глаза, а я расхохотался.

– Шучу–шучу, – проговорил сквозь смех, – тайны здесь нет. Святослав отследил сигнал твоего чаттера. Как он это сделал – не знаю, он не говорит. Спросишь как–нибудь, тебе может быть и расскажет.

– Это вряд ли, – печально вздохнула Виталина.

– Как знать, – многозначительно сказал я, заложив за ухо малышке выбившуюся прядь волос.

Скайер приземлился, и мы бегом направились к центральным воротам. Начавшийся дождь придавал ускорения, так что не прошло и двух минут, как мы забегали на крыльцо общежития, а еще через десять пили горячий чай с бутербродами в комнате Виталины.

– Все, что произошло сегодня, нужно забыть, – шепнул Кариму, пока девчонки что–то обсуждали между собой, хихикая. – Придет время, узнаешь.

Он понимающе кивнул. Отличный парень, сообразительный, не задает лишних вопросов. Пока он рядом с Виталиной, я спокоен.

– Девушки, мне пора, – сказал, поднявшись. – Спасибо за чай.

Доминика хотела что–то сказать, уже открыла рот, но неожиданно передумала, опустив голову.

– Дамиру передам привет, Святославу благодарность, еще пожелания будут? – спросил, прищурившись.

– Нет, – в один голос ответили девчонки и одновременно покрылись ярким румянцем.

– Как скажете, – пожал плечами, сдерживая улыбку, и направился к выходу.

Виталина подбежала попрощаться, а я, обняв малышку, тихонько шепнул ей на ухо:

– Передавай привет Айштару и скажи, что он – молодец.

На меня вопросительно уставились большие зеленые глаза, но я лишь усмехнулся, чмокнул малышку в теплую щеку и ушел, бросив напоследок:

– Скоро увидимся, лягушка–путешественница.

Тогда я еще не знал, насколько пророческими окажутся мои последние слова.