Текст книги "Похождения Трусливой Львицы, или Искусство жить, которому можно научиться"

Первые финансовые успехи

Подвела итоги сентября. За пять месяцев работы наше новое агентство получило чистую прибыль в размере, сопоставимом с тем, какой в РА был достигнут через два года с начала работы, который повторялся всего два или три раза. По моим предположениям, сейчас у них и такой прибыли нет. Я наконец-то смогу заткнуть свои финансовые дыры. Этот результат на 50 % – моя личная работа, а не работа девчонок. Но и они уже подтягиваются. Не менее, чем своим доходам, я рада тому, что у них уже на третий месяц работы под моим руководством (которое я пока продолжаю считать недостаточно умелым) весьма приличная зарплата! Такую в среднем по году я выводила у консультантов в РА! (А если бы не ныла, то прибыль была бы еще больше. – М.Л.)

Оценивая результат своей работы (Коля, спасибо ему большое, на 100 % успеха оставил мне, а 101-й % я от него добираю в качестве моральной поддержки), вижу, как мало я себя ценила и продолжаю иногда недооценивать! (Один недостаток я вижу – признательность Коле за оценку. А если бы он не признал? Пушкин нам говорил, что не следует дорожить «любовию народной». И что «ты сам свой высший суд. Всех лучше оценить сумеешь ты свой труд. Ты им доволен ли, блистательный художник? Доволен! Так пускай толпа его бранит и в детской резвости колеблет твой треножник». И еще от чего следует избавиться Трусливой Львице – от зависимости от чужой оценки. – М.Л.) Я настолько плохо относилась к себе и своему начинанию, что, набирая персонал, меняя его, испытывала ощущение, что я втягиваю этих людей во что-то недостойное! Что я – злобная и угрюмая тетка, не способная управлять людьми и подверженная бурным перепадам настроения. Но мои цели достигнуты в четыре раза быстрее, чем я запланировала в бизнес-плане! Атмосфера в коллективе более чем комфортная. И бежать на работу хочется. И планы я строю. И ступор мой, казалось бы бесконечный, уже почти прошел. И концентрироваться потихоньку начинаю. И успеваю очень много – при том, что запретила (!) себе работать позже 19:00. Как-то начала укладываться в рабочее время.

Я подслушала это в разговоре между нашими литваковцами в сауне. Одна руководительница говорила, что каждый день в 17:30 она бросает всю работу, вне зависимости от того – успела или нет, и начинает заниматься собственным (в другом направлении) развитием. Подслушала и благополучно перенимаю. Успеваю ходить в кино, гулять вечерами, читать книги, ездить в больницу к более «дорогой», чем мама, бабушке (ее сейчас перевезли из Шахт в Ростов на операцию по ампутации ноги из-за сахарного диабета). Раньше я плохо понимала планирование времени, вернее, плохо применяла. Согласно гештальтистскому подходу, я не чувствовала его течения. Время куда-то растекалось, а дела оставались несделанными. Растекалось в тупое смотрение в одну точку, в сидение до 24:00 на рабочем месте с очень низким КПД. Теперь постепенно рабочая форма ко мне возвращается. Боже мой, как это здорово! Я даже запланировала себе поездку на море на 2 дня и не боюсь оставить свое (наше) новое производство.

Подвела личные итоги своей деятельности за прошлый год. Какая же я все-таки умница! Когда посмотрела на цифры, особенно в сравнении с прошлым годом, оценила – какой огромный путь я прошла. Я узнала, чего я сто́ю в стрессовой ситуации. (Ну вот и слава богу. – М.Л.)

Невротические нарушения в работе (по мотивам К. Хорни)

Я просто не могу не привести здесь изумительные отрывки главы 13 из работы Карен Хорни «Невротическая личность нашего времени». Эта глава вылечила многих людей. Во многом вылечила она и меня. Она и многократные повторения М.Е. о том, что в какой-то момент надо себя пересилить и довести дело до конца.

Я привожу места где-то целиком, а где-то частями, которые касались только меня. И которые отлично иллюстрируются моими переживаниями, приведенными сразу после отрывка.

Карен Хорни

…Больше, чем сама работа, его заботят вопросы, как он справится с ней, как он должен действовать.

Может ли он получать радость или удовлетворение от подходящей работы? Обычно эта радость отравлена для него, потому что работа идет слишком судорожно, слишком перегружена конфликтами и страхами. Субъективно он всегда обесценивает работу…

Он испытывает отвращение к упорной проработке деталей и к последовательным усилиям…

Он не способен к последовательным усилиям. Скромные задачи текущего дня кажутся ему унизительными…

Он не прилагает никаких усилий к делу, но всегда отговаривается, что если бы только постарался по-настоящему, то достиг бы чего-то великого. В чем же глубинная причина страха перед постоянными усилиями? Они угрожают разрушить иллюзию неограниченной силы и власти…

Несмотря на свои природные задатки, он часто разочарован результатами своей работы, потому что в соответствии со своей невротической структурой просто не умеет работать…

При серьезных испытаниях он может впасть в панику. Почему его так пугает возможность поражения? Потому что он живет исключительно категориями победы и поражения. Он ДОЛЖЕН быть выше страха. И если испытывает страх, то ужасно сердится на себя за это. Он ненавидит тех, кто предназначен быть его «судьей» (например, экзаменаторов, членов комиссии). Все эти эмоции обычно подавляются. Поэтому результатом внутренней бури может стать психосоматика: головная боль, сердцебиение, кишечные спазмы и т. п.

Он ставит слишком невысокие цели, недооценивает свою одаренность, важность и ценность своей работы. Его терзают сомнения и самоуничижительный критицизм. Ему далеко до веры в то, что он может невозможное, его захлестывает чувство «я не могу». Качество его работы не обязательно страдает, а вот он сам – всегда.

В каком случае они чувствуют себя на работе легко и хорошо работают? Пока они работают для других: как домохозяйка, экономка, секретарь, социальный работник или учитель, медсестра или ученик (работает для восхищенного учителя). Как мы определяем, что у них существуют трудности в работе? Во-первых, есть заметная разница между их работой в одиночку и совместно с другими… не испытывает трудностей до тех пор, пока работает на других: они могут остановиться на уровне работы, который значительно ниже их способностей. Им и в голову не приходит, что они зарывают талант в землю.

В каком случае они могут начать делать что-то самостоятельно? По разным причинам. Они могут продвинуться в работе до того момента, когда уже требуется писать или выступать публично. Они не признаются себе в честолюбии, но бессознательно оно толкает их к более независимой деятельности. Это влияние самых здоровых и самых неудержимых побуждений: талант рвется наружу и заставляет их искать ему выражения. И тут, когда они пытаются выйти из тесных рамок, которые созданы «процессом усушки», начинаются реальные трудности…

Он не устает себя ругать и всегда ищет в своей работе промахи. Допустим, он хорошо выступил на публике (устроил вечер или прочел лекцию). Но он будет подчеркивать, что забыл то или это, не выделил четко, что имел в виду, держался слишком робко или слишком нагло и т. д. Так начинается безнадежная битва, в которой он сражается за совершенство и повергает в прах себя самого. Он требует своего идеала. Это требование питается еще из одного источника. Ему запрещены честолюбие и гордость. Поэтому когда находит в себе честолюбие, начинает испытывать чувство вины. Стремление к личным достижениям делает его «виноватым», и только высшие достижения могут искупить вину. «Если ты музыкант так себе, лучше бы тебе мыть полы».

Нарушения в работе могут быть самой главной жалобой такого человека. И их сложно понять. Природа этих жалоб проявляется постепенно, после того как ослабнет вся невротическая структура.

Сам человек замечает, что, выполняя творческую работу, не может сосредоточиться. Он легко теряет мысль, или у него пусто в голове, или мысли его шныряют по всяким повседневным мелочам. Он становится нервным, суетится, тупеет, раскладывает пасьянс, звонит куда-то по телефону, подпиливает ногти, ловит мух. Он сам себе противен, делает героические усилия, чтобы начать работу, но скоро так устает, что вынужден бросить.

Что ему мешает? Самоумаление и неумение взяться за суть вопроса. Зачем ему нужно самоумалять себя? У него есть потребность не давать себе развернуться. У него запрет на «что-то вызывающее». Ему Надо оставаться в тени. Он потихоньку от самого себя подкапывается под себя ругает, сомневается в себе – и это высасывает все его силы…

Говоря другими словами, его потребность удерживать себя не дает ему пользоваться своим богатством. В результате он работает с тоскливым чувством своего бессилия и незначительности…

Смиренный тип, скорее, извиняется за свою работу, даже если она объективно важна. Какое высказывание для него наиболее характерно? «Надо» работать. Он не может признаться, что хочет чего-то достичь. Это было бы слишком амбициозно и вызывающе. Он не может даже почувствовать, что хочет сделать работу. Такое намерение кажется ему высокомерным и рискованным вызовом.

Давайте рассмотрим, почему он не может взяться за суть вопроса. У него запрет на власть, агрессию, напор. Он не умеет требовать, подчинять других, манипулировать ими. Те же установки управляют интеллектом и любыми неодушевленными предметами. Он может быть беспомощным, когда спустилась шина, заела «молния», и может быть беспомощным по отношению к собственным идеям. Мы можем спросить: «Он что, непродуктивен?» Его трудность состоит не в этом. У него бывают хорошие свежие идеи, но ему трудно ухватить их, взяться за них, биться над ними, ломать себе голову и преодолеть проблемы, проверить их, придать им форму и связать их воедино. Такие операции предполагают натиск, напор, агрессивные шаги. Но такие шаги затрудняются из-за общего запрета на агрессию. Если у смиренного типа имеется свое мнение, ему нужно набраться храбрости и слишком далеко зайти, чтобы его высказать. Запреты обычно начинаются раньше. Он не осмеливается иметь свое собственное мнение или прийти к какому-то заключению.

Поэтому он работает неэффективно, медленно, с большими потерями времени. Эти препятствия могут привести его к тому, чтобы вообще ничего не делать. «Мы не совершаем ничего, потому что урезаем себя» (Эмерсон). Но мучается этот человек потому, что его влечет потребность в высшем совершенстве. Он очень требователен и строг к себе. Его Должно удовлетворить не только качество его работы, но он Должен применить к ней совершенные методы…

Например, надо написать статью… Но такой тип не способен к черновикам, потому что они несовершенны по формулировке мыслей, по стилю, по связанности. Он остро чувствует непоследовательность мысли, ее неуклюжесть, недостаток ясности. Бессознательно он начинает презирать себя, и это становится настолько мучительно, что он не может продолжать работу. Он говорит себе «ради бога, оставь ты это, всегда можно будет потом доработать». Но такой подход ему не помогает. Когда он начинает сначала, он опять может написать одно-два предложения или записывает несколько небрежных мыслей на тему. Только тогда, после большой траты труда и времени, он может, наконец, спросить себя: «Ну что же на самом деле ты хочешь написать?» Только тогда он сделает грубый набросок, затем второй, более детальный, потом третий, четвертый, и т. д. Каждый раз затаенная тревога, которую он испытывает от своих конфликтов, немного затихает. Но когда доходит до окончательного оформления, чтобы отправить или напечатать материал, тревога начинает возрастать, потому что материал должен быть безупречным. Это очень болезненный процесс. Тревога во время него может быть по двум причинам. Когда дело затрудняется или идет слишком хорошо, он впадает в беспокойство. Если он доходит до запутанного вопроса, то может впасть в состояние шока или у него начинается рвота, он может потерять сознание или его «хватит паралич». Если он понимает, что работа идет хорошо, он начинает ее саботировать еще более решительно, чем обычно…

Он может делать работу только по кусочкам. Почему? Потому что внутреннее напряжение настолько велико, что он просто долго не выдерживает. Это происходит не только с умственной работой, но и с любой работой, которую он делает самостоятельно. Он может убрать в одном ящике стола, а другой оставить на потом. Он подергает сорняки в саду, копнет раз-другой и остановится. Он попишет полчаса-час и должен прерваться. Но если он делает что-то для других или вместе с ними, то может работать не отрываясь.

Почему он так легко отвлекается от своей работы? Он обвиняет себя в том, что у него нет настоящего интереса к работе. Это вполне понятно, потому что он ведет себя как обиженный школьник, которого силой засаживают за уроки. На самом деле его интерес может быть искренним и серьезным, но его изводит процесс работы. Он легко отвлекается от работы на телефонный звонок или сочинение письма. Его потребность угождать другим и завоевывать их привязанность приводит к тому, что он постоянно выполняет просьбы друзей или членов семьи. В результате он слишком распыляет свои силы. И в довершение зов любви и пола обладает большой силой принуждения, особенно в юные годы. Обычно любовь не делает его счастливым, но она сулит исполнение всех его потребностей. Неудивительно, когда трудности в работе становятся нестерпимыми, он часто заводит стремительный роман. Иногда это повторяется раз за разом: он поработает немного и даже что-то сделает, затем погрузится в любовь по типу болезненной зависимости. Работа сходит на нет или становится невозможной; он вырывается из отношений, снова садится за работу – и так далее.

Подведем итог: любая творческая работа, которую смиренный тип личности делает самостоятельно, делается через преграды и препятствия, часто непреодолимые. Он работает под гнетом помех и тревог. Степень страдания при таком рабочем процессе бывает разная. Обычно есть лишь короткие промежутки, когда он не страдает. Он может радоваться, когда задумывает какой-то проект, проникается идеями или когда работа близится к завершению. Но потом он утрачивает не только удовлетворение от сделанного, но и само чувство, что это сделал он, несмотря на внешний успех или признание. Для него унизительно думать об этом, смотреть на это, потому что он не верит себе. Он не верит, что сделал это, ведь он завершил свой труд наперекор своим внутренним проблемам. Для него одно воспоминание о существовании проблем уже чистой воды унижение.

Естественно, при всех изводящих его трудностях велика опасность, что он ничего не достигнет. Он может не осмелиться даже начать что-то делать самостоятельно. Он может все бросить в ходе работы. Качество работы может пострадать от тех мучений, с какими она выполнялась. Но есть шансы, что он, имея достаточно таланта и выдержки, сделает что-то по-настоящему хорошее. Ведь несмотря на поразительную неэффективность, он работает и работает.

Я надеюсь, вам понравился этот отрывок из Хорни. Это выдающийся психоаналитик. Если бы не было Фрейда, была бы Хорни. Я ей обязан своим скачком и выходу из одной трудной для себя ситуации, когда мне хотелось бросить почти законченную работу. Я оформлял диссертацию. Работать я не мог и стал читать Хорни. Одна фраза ее была для меня как удар кнута. Вот эта фраза: «Стоит мне только захотеть, и я…» Это любимая фраза невротиков. И я дал себе слово, что пока не выполню это дело, ничем больше не заниматься. Разбил работу на трехчасовые отрезки и дал зарок, что пока не выполню то, что положено, то даже в туалет не пойду. И когда меня припирало, начинал писать быстро-быстро, совершенно не заботясь о качестве. Кстати, не так уж плохо и получилось. А когда перевалил экватор, то дела пошли легко. Потом научный руководитель и рецензенты кое-что подправили. В общем, нужно работать независимо от настроения. Еще несколько фраз из Хорни. «Высокая оценка в низкой категории свидетельствует о низкой оценке в высокой категории». Поэтому комплимент «Красивая женщина» одновременно означает, что и глупая. Трусливая Львица женщина безусловно красивая. Но сейчас, когда начал сверкать ее ум, то о внешней красоте особенно и говорить не хочется. Тем более красота – это субъективная категория. Для кого-то красивая, а для кого-то и нет. И в нашей группе не все Трусливую Львицу считают красивой. Ум – это объективная характеристика. Его можно измерить и выразить в цифрах. В общем, почитайте Хорни. Получите удовольствие и пользу. – М.Л.

28.01.05. Производственно-сексуальная жвачка, продолжавшаяся еще два года. Или «Вот куда уходят силы и вот почему мы достигаем не многого…»

Перечитывала. Думала – вставлять или нет? Все одно и то же… Потом, в 2008 году, у меня были обычные вроде бы рабочие события. Когда я поняла, что деловые отношения можно строить совсем иначе. Когда можно просто сказать «да» или «нет» – и не дергать партнера и не дергаться самой. Когда нет необходимости искать двойной смысл в отношениях. Все это меня обозлило на саму себя. Галя! Как же надо не дорожить своей единственной и неповторимой жизнью, своим временем, за которое уже бы пять раз получила или провал, или успех, чтобы ходить по кругу подобной производственной жвачки!.. Раз сказали тебе «нет», два сказали «нет». Зачем тебе ждать пятого раза, чтобы принять решение не обращаться за помощью? Ведь это я позволяла Коле несколько раз приводить меня в ужас от мысли, что он порвет со мной бизнес-отношения и я останусь ни с чем… Уж лучше один раз остаться ни с чем, чем постоянно трястись от страхов.

Нет, вставлять не буду. Мысль и так ясна. Остальное – жвачка…

А события были такие: я собиралась на базе вуза открывать еще одно агентство. Коля заподозрил, что без него. Оскорбился. И угрожал, что в таком случае он вообще выходит из бизнеса. Я испугалась, но приняла для себя, что так и будет, и даже успокоилась. А тут – обратный ход с его стороны, который я радостно поддержала. Опять «вжик-вжик…»

13.06.05

Застой. Дальнейшие поиски. Дальнейшие страхи

На работе трудности. И хотя они запланированные, переживаю их психологически тяжело. Ощущение топтания на месте и затыкания дыр в работе сподвигли меня на мысль, что надо поехать куда-то поучиться, так как данного уровня в бизнесе я достигла еще полгода назад, а что делать дальше – не знаю или не хочу знать и боюсь движения вперед. Этот диагноз я себе поставила сегодня утром. Начала искать в Интернете, куда бы поехать на учебу, представила, с какими сложностями я столкнусь в другом городе, как мною опять овладеет ступор; как буду чувствовать себя идиоткой и пр. – в общем, аналог прошлогоднего состояния. Накрутила себя так, что даже элементарный звонок по телефону делала с огромным усилием воли. Возникли пугающие симптомы борьбы мотивов. Работать, не отвлекаясь даже 15 минут, было трудно. Через час насилия над собой пошла в бассейн. Ощущение легкой дурноты с утра перешло в тяжелую тошноту и спазмы в области желудка. Промелькнула глупая мысль, не беременна ли я? Хотя откуда – от святого духа? Близости не было давным-давно. После выхода из воды спазмы в желудке продолжились. Я себе объяснила это необходимостью возвращаться на работу. Посидела 10 минут и все-таки поехала домой, в последнее время у меня почти ничего срочного не бывает.

Дома сразу уснула. Через час разбудил приход Коли. Меня бил озноб, и, наверное, была легкая температура.

Свое состояние продиагностировала только как страх движения вперед. Взяла «Общую психопатологию». Сразу вспомнила бабушку, которая последние пятнадцать лет читала только медицинскую литературу с тем, чтобы ставить себе диагнозы. Плодом ее работы стали два увесистых тома под названием «История моей болезни». Тогда это вызывало у меня смешанное чувство жалости и презрения. Поэтому быстренько открыв на странице «Патология воли» и утвердившись в поставленном ранее диагнозе неврастении, дальше углубляться не стала и поставила книгу на место. Пришла последняя мысль, что разница между болезнью и нормой невелика, М.Е. мне патологии не приписывал, зачем же мне со своим дилетантством уподобляться нелюбимой бабушке.

Нашла в Интернете компанию в Ярославле, которая занимается тем же бизнесом и организует семинар. Созвонилась и решила поехать учиться.

29.06.05

Еду домой из Ярославля. Настроение – грустное. Вчера вечером, после того как распрощалась с участниками конференции и из ресторана уехала на вокзал, в голове бродили планы дальнейших действий в работе, было ясное понимание тех моментов и мелочей, которые мы в агентстве делаем неверно. Под влиянием этих мыслей я и уснула не сразу, сидела в темноте и долго смотрела в окно. Утром опять проснулась с ощущением легкой подавленности: ну и начну я сейчас доделывать эти места в работе, добьюсь определенных результатов. Но все это мне – малоинтересно. Ясно, что великим менеджером или предпринимателем я не буду (мысль сама по себе невротическая, так как говорит об ориентации на результат или сверхрезультат). Но грустно-то ведь в основном оттого, что сам процесс меня сейчас в работе не привлекает. Делаю все в основном через силу. Поэтому вместо обобщения материалов конференции, как собиралась, прочитала опять «Из Ада в Рай» Литвака, Сенеку, Ницше и Шопенгауэра, отчего стало еще грустнее.

Вчера на вокзале собачка одного из провожающих долго дрожала на перроне, а потом подошла и пописала на мой пакет, стоящий в углу. Мне сначала стало смешно, но потом я, конечно, возмутилась. Хозяева без комментариев спокойно вытерли мой пакет салфетками. А я опять вспомнила строки К. Хорни: меня, невротическую личность, задевают и писающие собачки, и грубые проводницы в дешевом вагоне, и все подряд, кто не проявляет особо почтительного отношения ко мне. Умом я все это в себе понимаю, на уровне поведения стараюсь не доказывать им свою правоту, но получается, что сдерживаю неотреагированные эмоции.

* * *

«Люди! Мы как цветы. Нас посадили – и мы должны пустить корни и прорасти, а не бегать с грядки на грядку!» – сказал кто-то умный.

26.07.05