Текст книги "Отделенные"

Глава 7. Уверенность

Я сидела в полумраке повозки. После случившегося Малкир буквально запихал меня внутрь и ушел. Что они там делают?

Наконец он вернулся.

– Ну и задала же ты нам хлопот, Молчунья.

Весь форт видел меня. Только слепой бы не понял, кто я.

– Идем. Командующий хочет с тобой поговорить.

Когда мы вышли во двор крепости, все высыпали поглазеть.

– Многие из них никогда не видели эльфа, – шепнул Малкир, – еще и на Темном Тракте. Фортовые хотели развернуть караван обратно. Нам сюда. – Он пропустил меня в дверь какого-то здания.

Командующий фортом оказался суровым на вид мужчиной с проседью в темных волосах. Он кивком поздоровался со мной.

– Малкир, поди вон.

Нет-нет-нет! Я схватила Малкира за руку, и тот остановился.

– Тебе ничего не сделают, – тихо сказал он. – Я буду за дверью.

Без него, да еще и не в повозке, я почувствовала себя беззащитной. К горлу подступил ком.

– Присядьте, госпожа. – Командующий кивнул на стул рядом со мной и продолжил говорить, когда я села. – Малкир мне такого наплел, я даже не знаю, как ему верить. Поэтому ответьте мне вы: зачем вам в Периам?

Предки… Что Малкир ему наговорил? Почему мне ничего не сказал, пока мы шли? Предупредил бы хоть…

Командующий молча ждал моего ответа.

– Не… Я не еду в Периам, – наконец, сказала я, не придумав ничего лучше.

– Вот как?

– Собираюсь уйти с Тракта после Змеиной Бочки.

– В Темные Чащи?

– Да, нужно мне в Темные Чащи.

Бредово звучит, правда? Командующий хмыкнул.

– С владельцем каравана у меня договор на услугу. Малкир выполняет свою часть сделки.

– Доставить вас в Чащи? Умереть хотите?

– Может, и так, – я старалась, чтобы голос не дрожал, и даже вздернула голову, – какое до этого дело вам?

– Есть много куда более простых способов свести счеты с жизнью. Да и… зачем ехать чуть ли не до Западного форта?

И что мне еще сказать-то?

– Изве… Я знаю, что делаю, господин командующий. – Я постаралась говорить правильнее. – Если развернете караван, я покину Тракт сразу, как выйду из форта. А Малкир приедет сюда снова, время потеряв и, вероятно весьма, людей.

– А при чем здесь яашраги?

– Уговор у меня с ними. И попросили они его. Иначе он не взял бы меня ни за какую плату.

Предки, моя полуложь хоть немного похожа на то, что говорил Малкир?!

– А чего это вы делали с теми кустами?

– Лечилась.

Командующий помолчал.

– Малкир! – вдруг громко позвал он.

Тот сразу же вошел: и правда, стоял за дверью…

– Я отправлю с вами людей убедиться, что ты не везешь ее в Периам. Если она не уйдет, ее возьмут под защиту в Западном форте и приведут обратно с другим караваном.

Малкир кивнул и потянул меня к выходу.

– Разве есть законы, эльфам запрещающие ездить в Периам? – спросила я у Малкира, когда мы оказались в повозке. – Ну, поехал эльф туда по желанию своему, кому какое дело?

– Законов таких нет, но… Учитывая, что там эльфов почти сразу арестовывают, их перестали пропускать. Точнее, арестовывали: эльфы лет сорок не ездят в Периам. Там кучу законов понаделали и потихоньку заставили ваш народ убраться оттуда. Ну и солнцелобые там разгулялись.

Видимо, на лице у меня отразилось непонимание, и он пояснил:

– Орден Жизни. Ты что… Ах да, проспала сто лет.

Орден Жизни?

– Что сказал ты ему?

– Правду. Почти. – Малкир говорил и взбивал подушки на постели. – Уж вряд ли бы у тебя получилось соврать. Что яашраги попросили позаботиться о тебе, поэтому я согласился везти тебя в Чащи. А о странных штуках, которые ты творила здесь, понятия не имею. Кстати, что это было?

– Сама толком не знаю. Знаю только, эти корни… лечат меня.

– Ясно. Значит, спишь сегодня на полу, – усмехнулся Малкир, расправившись с последней подушкой. – Меня ведь корни не лечили, я устал, потому забираю свою кровать обратно. – Он подошел ко мне и коснулся спины. – Жаль, что яашраги-массаж тебе больше не нужен.

Исчезли ли шрамы?

– Малкир, – я повернулась и приподняла блузку сзади, – шрамы остались?

– Вся твоя спина – один сплошной шрам, Молчунья. Если и стало лучше, то я не вижу. Может, для этого нужно больше времени? – сказал он, опуская блузку.

Его руки проскользнули вперед, охватывая мою талию. Сейчас прижмет к себе и…

– Аирос, спи на кровати! – выпалил Малкир и ушел, хлопнув дверью.

И вернулся только утром.

– Раз тут знают про тебя… – начал говорить он с порога и нахмурился, увидев, как я выползаю из-под одеяла на полу. – Почему не спала на кровати?

– Думала, вернешься, – ответила я, вставая и поправляя одежду.

– Ясно. А теперь иди-ка своими прекрасными ножками за завтраком. Сама.

– Малкир. – Я ухватила его за руку, когда он собрался уходить. – Вчера сказал ты «может, нужно больше времени». Время нужно мне. Не только для шрамов.

– Я все понимаю, Молчунья, но разве у тебя будет это время в Чащах? – Он ласково провел пальцами по моей щеке. Потом хитро прищурился. – Хоть я все понимаю, но это не значит, будто мне не хочется сделать все то, что я делаю с тобой в голове. Аирос, ты так смешно краснеешь! – Он засмеялся и вытолкнул меня из повозки. – Иди ешь.

Предки, вот же озабоченный…

Кухня оказалась на открытом воздухе. Если, конечно, не считать того, что была она под крышей форта. У большого, исходящего паром котла стояла сестра Капо. Кажется, Айла? Она приветливо улыбнулась и налила в чашку горячей похлебки.

– Капо сказал, повар из их каравана ушел, а Малыш готовит не очень. Держи, это, небось, повкуснее будет.

А сказал ли Капо, как именно и куда ушел их повар? Ох, лучше об этом не думать. И кто такой Малыш?

Ничего не говоря, я уселась на один из деревянных чурбаков – вот вам и столовая – рядом с котлом. Завтрак оказался сытным и вкусным. Да… Гораздо лучше. Видимо, и ужин накануне готовила Айла.

– Капо еще вчера весь вечер талдычил, что Малкира будто подменили, – сказала она и подмигнула. – Ворчал, дескать, одна синеглазка его погубит.

Вот женских разговоров мне еще не хватало…

– Они все заметили. Кому-то все равно, кому-то нет, но все сходятся на том, что последние несколько дней он сам не свой. – Айла лукаво улыбнулась. – Малкир, в общем-то, хороший, хоть его иногда и немного заносит.

Заносит? О чем она? Вырезать без разбору весь залив, убивать и калечить людей за малейшую кражу или за то, что Малкир сочтет посягательством на его собственность, – это называется «немного заносит»? Или другое?

Видимо, что-то такое отразилось на моем лице.

– Он спас всех нас, – неожиданно серьезно проговорила Айла. – И меня, и Капо тоже. Большая часть его караванов – люди, которых он спас. В Ортхире и после.

Рабы. В том заливе Малкир освобождал рабов. Его люди…

– Думала, все наемники, – пробормотала я, отправляя ложку в рот.

– Караваны Малкира, наверное, единственные, хозяину которых нет необходимости брать много наемников. Нужно, конечно, но в основном это его собственные люди.

Хм, а что сказал бы Малкир, услышав, как Айла назвала бывших рабов его собственными людьми? Но ладно, понятно, что она имела в виду.

– Многие сами захотели остаться с ним. Ну а я… – Голос ее снова стал веселым и беззаботным. – Меня охмурил высокий, статный воин с белоснежной улыбкой и увез сюда.

– И Капо отпустил?

– А как бы он запретил? – рассмеявшись, спросила Айла. – Ругался, конечно, долго, но смирился. И вообще, сам вечно таскается тенью за Малкиром по Тракту, а это куда опаснее, чем в форте сидеть.

– Как здесь живете вы?

– Непросто, но справляемся. – Айла лучезарно улыбалась всем, разливая горячий завтрак. – Продовольствие и все необходимое доставляют из Зандерата. А нам остается только следить за конями, повозками и защищать форт.

Словно в подтверждение ее слов пальнул один из стрелометов, потом второй, третий, и солдаты рядом с ними радостно заулюлюкали – Тварь убили.

Я снова посмотрела на сестру Капо. Ей было не больше двадцати пяти лет, и она, кажется, полная противоположность хмурому иллигену. И, наверное, знать не знает, что творится в караване Малкира, когда того «немного заносит». Внезапно Айла снова подмигнула, и через несколько секунд ко мне подсел он сам, уже облаченный в доспехи.

– Плащ бросать на дороге? – тихо спросил Малкир. – Мне кажется, больше нет смысла. Фортовые будут нас сопровождать. Если кому-то захочется выяснить, когда и где ты ушла, он с легкостью это узнает.

– Ничем не грозит это тебе? – спросила я вздохнув.

– Не думаю. А ты по-прежнему думаешь, что уйти в Чащи – это самый лучший вариант?

– А куда идти мне?

– Останься здесь, подожди меня. Поживешь у Айлы, я договорюсь.

– А если сюда заявятся люди из всесветского магистрата или эльфы? Найдут меня, потребуют выдать как преступницу. Кого, говоришь, я там обчистила? Они же не отстанут от меня.

Это точно. И скорее всего, Главный Гад больше не будет полагаться на один магистрат – они уже меня упустили. Понадобится – отправит и эльфов, и наемников-людей. Почему только из Всесвета меня не забрали сразу? Это было, наверное, самым странным во всем моем побеге.

Малкир хмурился и молчал.

– Нет, пути назад уже нет. – Я вздохнула. – Ждать тебя здесь тоже не могу. Да и… Что, по-твоему, мне делать в твоем караване? Сидеть в повозке и ждать тебя в постели? – Слова вылетели быстрее, чем я успела подумать.

Он странно взглянул на меня. Наверное, ничего не имеет против этого.

– Не могу, Малкир, – прошептала я. – Просто… не могу.

– А я просто не хочу, чтобы ты погибла.

– Не погибну.

– С чего ты это взяла, а?! – неожиданно зло сказал он.

Я и сама не знаю… Почему-то Чащи меня не пугают. Потому что долго жила с волками? Но ведь мне не нужно жить именно в Чащах. Просто буду поближе и прятаться в них в случае опасности.

– Знаешь, Молчунья, ты стала гораздо живее после того, как выговорилась. Может, тебе не нужно оставаться одной? – Малкир встал. – Выезжаем, через полчаса.

Глава 8. Бабочка

8 день 4 месяца 524 года новой эпохи

– Ненавидишь Малкира за то, что твой отряд напал на его обоз?! Ты в своем уме?

Они сидели в кабинете Миррина. Наконец-то им обоим выпала свободная минутка, и теперь Эйсгейр слушал то, что потребовал рассказать. Конечно, предварительно поставив круг тишины.

– Да, они защищались! Но зачем убивать шестерых?!

– Убитого за убитого, как сказал Малкир. И еще одного за… Океан-отец, Миррин, нападение на Тракте, это же… Да тебя за это все королевство распнет, даже убей ты Мясника! Что вообще твой отряд мог сделать? Малкир – один из лучших среди тех, кто ездит по Тракту.

– Я не приказывал вступать в бой. Просто захватить женщину и сразу уйти. Кто же знал, что этот ублюдок остановит караван и начнет драться! Никто не останавливается на Тракте!

Эйсгейр вздохнул. Как ни крути, расчет Миррина был верен, если бы не этот ушлый торговец: встать на Тракте ради одной эльфийки – уму непостижимо!

– Может, он сделал это потому, что темени не было, да и в самом начале все произошло… – пробормотал рыцарь и вздохнул. – Как ты узнал о женщине?

– Таэриса убили у всесветского портала. В общем… Двое свидетелей рассказали про какую-то женщину, она осталась с Таэрисом наедине на несколько минут. Хозяин дома провел расследование, но ничего и никого не нашел, другие следователи – тоже. Но мне удалось выяснить, что были раненые. Причем их ранили способом, похожим на тот, каким убили Таэриса. Вонзили в позвоночник иглы или нечто подобное.

– Так может, и Таэриса не хотели убивать? В чьем доме это произошло?

Миррин не ответил, и Эйсгейр понял: не может – это значило бы рассказать о местонахождении портала. Как минимум.

– Почему ты решил, будто та женщина прошла через портал?

– Я послал разведчиков во Всесвет – сразу, как только смог. Там стража искала эльфийку. Но в магистрате этого не подтвердили. – Миррин помолчал. – Ее искал кто-то еще. Мои солдаты слышали, как в караване Мясника разговаривали о нападении из-за эльфийки. А еще эти мелкотравчатые поймали разведчика Леса, но не моего. Кто-то еще послал отряд за этой женщиной. Подозреваю, что хозяин дома, где произошло убийство. Он ведь тоже не сразу начал расследование.

– Почему?

– По причине «нечто» в королевском дворце.

– Океан-отец, все-таки восемь раз, – вздохнул Эйсгейр, – а я думал, тогда тебя срочно вызвали в Тал-Гилас из-за убийства Таэриса.

– Да, восемь. Из-за этого прошло почти двое суток, прежде чем я послал разведчиков.

– И за эти годы больше ничего не удалось выяснить?

Миррин покачал головой. Когда он ответил, брови Эйсгейра полезли на лоб.

– Она, вроде как, ушла в Чащи.

– Это же… Самоубийство.

– Угу… Но об этом болтали, наверное, во всех фортах: что Малкир провез эльфийку по Тракту, да там и оставил. Гниль мелкотравчатая…

Эйсгейр откинулся в кресле и потер лоб. Дикая история. Одна стычка на Тракте чего стоила.

– Уж за восемь-то лет ты мог бы рассказать…

Дверь внезапно открылась. Эльф убрал круг тишины.

– Прошу прощения, виркай, ваше высочество, – обратился к ним подчиненный Миррина. – Виркай Валиссин хочет встречи. Я долго стучался, но вы не открывали.

– Пригласи его, – ответил Миррин, и тот вышел. – Извините, милорд.

– Я понял, – Эйсгейр встал.

У самой двери он вдруг услышал тихое:

– Прости меня, Эйс. Я не должен был…

– Ваше высочество, – прервал его звучный голос Оронаэла, – я не против вашего присутствия.

Глава дома Валиссин прошел внутрь – для этого ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться о притолоку, – и огляделся. Миррин предпочитал во всем простую элегантность. Вычурные узоры, насыщенные цвета и сложные инкрустации противоречили его эстетическим чувствам. Поэтому Оронаэл в роскошных одеждах желтых оттенков своего клана казался ярким пятном в светлом, почти безликом пространстве.

– Кто из нас поставит круг тишины? – осведомился он.

Миррин пожал плечами, а Эйсгейр промолчал, опасаясь ненароком нарушить какое-нибудь неизвестное ему правило вежливости.

– Милорд, не будете ли любезны? – попросил Оронаэл.

Пока Эйсгейр наводил защиту, тот устроился в кресле, в котором только что сидел рыцарь, поэтому ему пришлось занять другое.

– Виркай дома Тавеллан, я задам вопрос, который покажется необычным, – начал Оронаэл. – Что вы слышали о том, как ведется назначенными советом следователями второе дело, касающееся пропажи Иллитее, служанки Арделор Валиссин? И что лично виркай дома Тавеллан думает о похищении Арделор Валиссин?

От витиевато-официального языка Оронаэла и кракен утопился бы.

– Я не слышал, занимаются ли следователи пропажей Иллитее, виркай дома Валиссин, – ответил Миррин. – Касательно же дела ле…

– И вы не находите это необычным? – не слишком вежливо перебил посла Оронаэл. – А вы, ваше высочество? Наблюдатели ничего вам не рассказывали?

Рыцарь хмыкнул. Эльфы не могли не заметить, как люди следят за ними, но Эйсгейр не мог не отдать такой приказ: и чтобы быть в курсе, и чтобы гости не переусердствовали. Как Миррин.

– Мои люди тоже ничего не говорили о том, как ведется дело Иллит…

«Милорд, нашли! – прожурчал голос Ротьофа у него в голове. – Леди Валиссин нашли!»

– Живую? – Эйсгейр даже не заметил, как сказал это и вслух.

Оронаэл и Миррин одновременно подскочили как ошпаренные.

«Да, живую. Одрин переносит ее во дворец. Утред и я – остальных».

Эйсгейр отправил себя и двух своих собеседников на первый этаж как раз в тот момент, когда там появились рыцари с эльфами. Но не Одрин. Дети Леса тут же переполошились, обнаружив, что Арделор с ними нет.

«Одрин, где вы?» – позвал Эйсгейр.

«На втором этаже. Она вряд ли хочет быть среди множества мужчин».

«Океан-отец…» – только и смог подумать рыцарь, заподозрив, что имела в виду Одрин.

– Виркай Валиссин, виркай Тавеллан, – обратился Эйсгейр к эльфам, которые взирали на него полубезумными глазами, – идемте со мной. Арделор во дворце, этажом выше.

Рыцарь перелился с ними к дверям комнаты, где находилась Одрин и Арделор. Миррин хотел войти следом за Оронаэлом, но Эйсгейр удержал его. Послышалось тихое «дядя» и плач. Одрин вышла из комнаты и закрыла дверь. Эйсгейр мог поклясться: он никогда не видел жену Утреда настолько… Штормовой.

– Что там было? – спросил Миррин.

Одрин долго молчала, прежде чем ответить.

– Леди Валиссин и… Четверо мужчин. Точнее, трое. Один уже был труп. Милорд, ее насиловали.

От этих слов Миррин мгновенно пришел в ярость:

– Расскажи нормально!

– Эльфы обыскивали порт и доки. Потом начали обыскивать кварталы рядом. Ее нашли в ближайшем к докам здании. Похитители пытались бежать. Это все, что я видела.

– Как ты поняла, что ее… – голос Миррина сбился, и он не договорил.

– Одежда, состояние… Очевидно. Кто ее будет допрашивать, милорд? Все следователи – мужчины.

Светлый Лес разрешил привлечь Одрин. Она говорила с Арделор, а следователи слушали все в комнате рядом. После этого глава дома Валиссин запретил всем, кроме служанок Арделор, подходить к ней и попросил Одрин охранять их.

Ближе к вечеру Оронаэл пришел к Эйсгейру в кабинет. Там был и Миррин.

– Дом Валиссин хочет покинуть Эйсстурм. Следователи уйдут чуть позже, по окончании допросов преступников и завершении всех процедур. Мы не станем предъявлять великому лорду Северных земель и дому Тавеллан никаких обвинений.

«Но не Королевству людей?» – обеспокоился рыцарь.

– Твари чащобные, – вдруг выругался Оронаэл и положил на стол листы бумаги. – Посмотри ее показания сейчас, Тавеллан.

– Я не могу, это против правил.

А Эйсгейр решил, раз уж он находится здесь и видит эти бумаги, то может и прочитать их. Рыцарь медленно вытянул руку, но никто ничего не сказал, и он придвинул листы к себе.

По словам Арделор, в ночь похищения она уже спала, когда кто-то проник в ее комнату. Сопротивление – а леди Валиссин была весьма способным иллигеном – подавили, вколов что-то, из-за чего она утратила силы. По ее мнению, похитители воспользовались иллаталом.

«Это что еще за дрянь?» – подумал рыцарь.

Как смогла вспомнить Арделор, неизвестные появились в одном из углов комнаты.

Днем, когда она это сказала, группу эльфов тут же отправили в академию проверять все снова. И о результатах проверки рыцарь уже знал: в толстой стене оказался каменный дуб. Точнее, тоннель из тонких дощечек. Сделали его искусно, зазоры между дощечками были мизерными. С такими почувствовать лишние элементы ферагенам было трудно, ведь каменный дуб не поддается генасскому воздействию. А тоннель еще и заполнили камнем. И никто ничего – а здание проверяли несколько раз в день, не только комнаты Арделор, – не заметил.

Щиты, которыми окружали этаж леди Валиссин, этот тоннель не затрагивали. Любой фераген смог бы пробраться к началу тоннеля, которое находилось там, где не было ни эльфийской защиты, ни стражей. Так Арделор и украли: обезвредили, усыпили и протащили сквозь стены. И подготовили все это заранее.

Рыцарь вздохнул и продолжил читать.

Четверо мужчин, которые находились в доме вместе с Арделор, заявили ей, что ждут выкупа. Один из них успел изнасиловать ее дважды, прежде чем Арделор, обнаружившая в себе каплю силы, не убила его крохотным ледяным лезвием в глаз, когда негодяй снова вознамерился воспользоваться беспомощной женщиной. После этого ее сильно избили, но больше не трогали.

На шестой день в доме появился кто-то еще и сказал, что требование о выкупе доставлено, обсудил с сообщниками разные мелочи и ушел. Больше Арделор, сидевшая в отдельной комнате в компании трупа, ничего не слышала.

По словам Одрин и Утреда, эльфы норовили голыми руками расправиться с похитителями, пытавшимися сбежать. И растерзали бы, не будь у них приказа брать всех живьем. Опытные солдаты – и так отреагировали на случившееся с их леди…

Пока Эйсгейр читал, Оронаэл и Миррин молчали. Как только рыцарь отложил показания в сторону, виркай Валиссин снова заговорил:

– Посмотри и ты, Тавеллан! Это не могли быть люди! Неужели не подозрительно: ты искал мою Лори целую неделю, а следователи пришли и сделали все меньше чем за два дня?

Миррин ничего не ответил на этот явно риторический вопрос.

– И невозможное требование о выкупе! Такое могли попросить только невежи, не знающие, что из себя представляет смола древесника. Но невежи не смогли бы и похитить Лори. Все это было для отвода глаз!

– Что ты собираешься делать? – спросил наконец Миррин.

– На сторону тех, кто хочет войны, я не встану, если ты об этом. Но выскажу все в совете! Я не идиот, Тавеллан. И знаю, для чего это все.

– О чем ты?

– Не строй из себя дурачка. Кому-то нужно мое влияние или хотя бы бездействие. Я собираюсь узнать кому. И клянусь кровью короля, я доберусь до всех, кто бы это ни был: Первый, Второй или кто-то еще.

– Эмиэль не мог…

– Так думаешь ты. И я надеюсь, так оно и есть. Но даже Первый советник мог подстроить это, чтобы я, подумав на его противников, выбрал его сторону.

– Твари чащобные, Валиссин, не перегибай палку!

– Скажи это тем, кто сотворил такое, – Оронаэл кивнул на бумажки, – с моей дочерью, Тавеллан!

Эйсгейр видел, как плохо держит себя в руках Оронаэл, говоря о своей племяннице. Он глубоко вздохнул, прежде чем снова заговорить.

– Похищение хорошо продумали, но все равно… Лори не дура. Да, капризная, но не дура. Она уверена… Твари чащобные, прочитай! Ей вкололи иллатал!

Миррин не говорил ни слова.

– Или ты, Тавеллан, думаешь, люди изобрели иллатал или нечто похожее? Где же тогда они брали подопыт… – Оронаэл резко замолчал.

– Предки, – выдохнул Миррин, – ты придумал аргумент для сторонников войны!

Повисла звенящая тишина.

– Может, кто-нибудь расскажет мне про иллатал? – спросил Эйсгейр, пользуясь тем, что оба эльфа молчат.

– Жидкий вариант атала, – бросил Оронаэл.

Рыцарь хмыкнул: объяснение требовало объяснений.

– Вы не знаете? – спросил глава дома Валиссин и посмотрел на Миррина. – Ты ему не рассказывал?

Увидев, как тот отрицательно мотнул головой, Оронаэл явно удивился и несколько мгновений молчал.

– Предки, Тавеллан, что он вообще знает?

– Только то, о чем сам догадался.

Эйсгейр вздохнул: эти двое сидят и разговаривают так, будто его сейчас здесь нет. Причем его деревянность самую чуточку, но кривит душой.

– Но… Я был уверен – ты все рассказываешь.

– Ты был уверен, что я совершил государственную измену? – съязвил Миррин.

Оронаэл долго молчал.

– Я не ожидал такого, дитя, – сказал он наконец.

Во взгляде главы дома Валиссин было столько уважения, что Эйсгейр удивился несоответствию слов и этого взгляда.

– Атал не позволяет генасам использовать силу, ваше высочество, – начал объяснять Оронаэл рыцарю. – Это ошейник из особого материала. Сломать его невозможно, и тот, на кого его надели, сам снять ошейник не может. Его используют в судебно-исполнительных процедурах. Иллатал, как я уже сказал, жидкий вариант атала, вводящийся в кровь и действующий временно.

Пока Оронаэл говорил это, Миррин побелел, потом покраснел, затем снова побелел и в конце концов обмяк.

– Это… государственная измена, – прошептал он.

– Так ли, дитя? – Оронаэл пристально взглянул на шестисотлетнее «дитя», а потом продолжил говорить с рыцарем: – Жидкий атал не может действовать на людей или других двуногих точно так же, как на эльфов. Поэтому если люди придумали нечто похожее по свойствам, то им требовались Дети Леса в качестве подопытных.

По мнению Эйсгейра, показания и догадки Арделор все равно не позволяли с полной уверенностью обвинить в похищении Детей Леса. Похитителей с пристрастием допросили и допрашивали до сих пор, но уже стало ясно: не они сами это организовали. Арделор утверждала, будто тем неизвестным, который приходил в дом, был эльф. На эту мысль ее навела манера речи. А вот трое бандитов такими тонкими знаниями не обладали. И не могли сказать ничего, кроме того, что им предложили похитить знатную эльфийскую леди ради огромного выкупа, а они согласились. Но с поиском этого неизвестного даже следователи Леса зашли в тупик. Как его найти?

– Я должен хорошо подумать, о чем говорить совету. – Оронаэл вздохнул и поднялся из-за стола. – Но будьте уверены, все услышат мои сомнения и слова Лори. Ваше высочество, я не собираюсь выдвигать никаких обвинений и требований ни Северным землям, ни Королевству людей.

– Но если это все-таки люди похитили Арделор? – спросил рыцарь. – Сейчас наверняка утверждать все равно нельзя.

– Тогда я надеюсь, вы приложите все усилия и найдете причастных, – сказал Оронаэл, уже стоя у двери. – А требовать ответ с невиновных или хуже того, развязывать войну против многих из-за преступлений немногих я не желаю.

Оронаэл постоял, помолчал, потом обратился к Миррину:

– Виркай дома Тавеллан, я говорил с тобой, потому что знаю: ты в этом не участвовал. И знаю: ты все расскажешь Эмиэлю. Но прошу, убедись сначала, что Первый советник ни при чем. И вспомни определение государственной измены, дитя, особенно его вторую часть, – сказал он и вышел.

Миррин белым полотном висел на спинке стула. Спрашивать, какое определение эльфы дали государственной измене, судя по всему, не было смысла. Показания Арделор остались на столе.

– Миррин?

Но он не ответил.

– Миррин, – снова сказал Эйсгейр, – почему Оронаэл назвал тебя «дитя»?

– Для него все дети, – пробормотал тот. – Он один из старейших эльфов Леса.

Рыцарь вдруг почувствовал, будто и сам «дитя» лишь немногим старше Миррина.

– Но почему он так назвал тебя?

– Он ведь использовал не обычное слово. Так говорят, когда старший хочет выразить особое уважение младшему. Предки, Эйс, неужели, все думают, что я выдаю тебе тайны Леса? Так может, я зря…

– Скажи мне все-таки, почему Арделор считают героем?

Миррин опять долго молчал, но когда Эйсгейр уже и не надеялся получить ответ, все же заговорил:

– Она рожает детей, Эйс. Чужих детей. Ни один сын Леса не может дать ей живое семя. Бесплодны не только женщины. Все. И лишь малая часть женщин способна выносить чужое дитя. Это тяжело, они ужасно себя чувствуют, иногда не могут встать с постели неделями. Рожают обычно с перерывами в два-три года. Но Арделор… Делает это каждый год. Ради Леса. Она родила девяносто одного ребенка для женщин, которые успели… Этого не могу сказать, прости. В Эйсстурм Арделор приезжала на отдых. И… Эйс, пусть она капризничает, пусть хоть луну с неба попросит, я пойду за этой луной. И не только я.

Миррин замолчал. Потом посмотрел на лист бумаги на столе. Несколько мгновений сверлил его взглядом, но не выдержал, сграбастал и впился глазами в аккуратные буквы. Решился-таки нарушить правила.

Пока Миррин читал, Эйсгейр видел, как на его лице проступает гнев. Не хотелось бы ему такому под руку попасться.

– С чего стали обыскивать порт и доки? Кто это предложил? – воскликнул Миррин, выскочил из-за стола и умчался прочь.

* * *

Дом Валиссин отбыл вечером восьмого дня четвертого месяца. По просьбе Оронаэла и разрешению Светлого Леса портал открыли прямо в Дин-Валиссин, а не в Тал-Гилас. Провожающих, кроме Миррина и Эйсгейра, не было.

От бабочки, что выпорхнула из портала две с лишним недели назад, осталась лишь призрачная тень. Потухший, безжизненный взгляд. Ни кровинки на бледном, посеревшем лице. Эйсгейр видел багровые пятна на тонкой руке и пальцах, цеплявшихся за ладонь Оронаэла, который вел племянницу к порталу. В роскошной мантии цветов своего дома Арделор выглядела неживой, мертвой куклой. Бабочку втоптали в грязь.

Миррин не удержался и рванулся к ней, когда она уже почти ступила на лестницу, ведущую к порталу.

– Лори…

Эйсгейр видел, что он хотел взять ее за руку, но не решился.

– Пусть Сердце леса укроет тебя, сын моего народа, – донесся до рыцаря слабый, едва слышный голос.