Текст книги "Отделенные"

Глава 7. Господин

Я проснулась оттого, что повозка остановилась. Где мы? Уже в Восточном форте? Нет, слишком быстро. Наверное, доехали до постоялого двора, каких много на Западном тракте. Сколько я спала? Выпустит ли меня этот Малкир? Или мне ехать в темноте и без еды до Восточного форта? Ладно, в крайнем случае смогу выбить дверцы и вылезти сама. И почему меня не сдали страже?

В хорошо сработанной повозке не нашлось ни единой щели, через которую можно было бы поглядеть наружу. Только тонюсенькая полоска света под дверцами говорила, что сейчас день. Или караван стоит в освещенном месте. Слышались голоса грузчиков, которые то переругивались, то шутили между собой. Им вторили наемники. Фыркали лошади.

Сколько мы будем стоять?

Рядом послышались шаги, и кто-то, насвистывая веселую мелодию, стал снимать засов. Яркий свет ослепил меня.

– Ну все, дорогуша, приехали, – услышала я голос Малкира. – Вылезай.

Чего? Куда приехали? Решили высадить меня на дороге?

– Давай-давай.

Он потянул меня за лодыжку. Я дернула ногой. Нечего трогать меня. Сама вылезу.

– Осторожнее! – рявкнул торговец, и я вздрогнула. – Помнешь товар!

Щурясь от яркого света, я огляделась. Так шумно вокруг. Снег, люди, обозы, башни… Сердце замерло. Белые башни эйрадской заставы. Мы ведь ехали в Пе… Бежать! Надо бежать!

Я рванула было прочь, но кто-то схватил меня за шиворот.

– Куда помчалась, дорогуша?!

Бумажка! Она до сих пор в трещине. Сила есть, надо только… Руки, метнувшиеся к шее, резко дернулись в сторону. Веревка? Что? Великие силы, что происходит?!

Малкир, ростом едва достававший мне до груди, грубо потянул толстую веревку и потащил меня за собой. Как же крепко держит… Ну нет! Не дамся! Я хотела пнуть мерзкого торговца, но два дюжих наемника, оказавшиеся рядом, мигом скрутили меня.

Я пыталась упираться ногами, но это не помогало. Меня тащили к заставе. Нет, нет, не надо! Только не туда… Я зарыдала. Прохожие – люди и эльфы – останавливались, глядя на нас. Помогите, помогите хоть кто-нибудь…

У высоких белых ворот, над которыми развевались эльфийские стяги, нас уже ждали. Эльфы в масках. Один из них шагнул вперед.

– Соскучилась, моя дорогая?

Главный Гад.

К горлу подступила тошнота. Предки, как же так… На руках и шее оказались каменные оковы. Веревка больше не нужна.

– Как и договаривались, господин Малкир.

Увесистый мешок, позвякивая монетами, перешел от Гада к торговцу. Ублюдок!

Малкир развернулся, подмигнул мне и пошел к своему каравану, насвистывая все ту же песенку.

Слезы застили глаза. Больше я ничего не видела. Слышала только, как открываются тяжелые ворота под дурацкую мелодию мерзавца, получившего деньги за мою голову.

Нет, вы не получите меня обратно! Я не буду снова терпеть все это… Великие силы, не хотела этого делать, но… Это последнее средство. Но я не достанусь им. Я послала сердцу приказ остановиться.

Выкуси, Главный Гад.

Сердце замерло, но через мгновение упрямо застучало снова. Приказываю опять, но дурацкая песенка лезет в уши, мешая сосредоточиться. Великие силы, да заткните его кто-нибудь! Свист стал почти оглушающим, я вздрогнула…

И проснулась.

Рядом кто-то ходил, напевая веселую мелодию.

Все тело покрывал холодный пот, руки и ноги одеревенели и почти не слушались. Из-за неудобного положения или… Твари чащобные, я правда пыталась остановить сердце? Пусть и во сне, но…

Песенка слышалась совсем близко. Кто-то взялся за засов. Я быстро вытащила бумажку из ошейника. Что бы дальше ни произошло, у меня будет сила!

Дверцы распахнулись, и на меня взглянул Малкир.

– Ты не околела тут за ночь? Не хочешь погреться и поесть?

Что ответить? Где мы?

– Встали в Туманном Овраге у гильдейского постоялого двора, – сказал он, будто прочитав мои мысли, – меняем лошадей. Ноги у тебя не отмерзли? – добавил мужчина, глядя на тонкие сапоги, которые я стащила в магистрате. – Давай вылезай, никому я тебя не сдам. Как тебя зовут?

Э-э-э… Листочек?

Мое молчание он истолковал по-своему:

– Не хочешь, не говори. Я Малкир, как вчера слышала. Уговаривать тебя я не собираюсь. Мы стоим здесь еще часа два. Так что делай как знаешь.

Торговец ушел. Никто не собирался грубо вытаскивать меня из повозки. Но вылезать надо. Вылезать и утекать. Мало ли что задумал этот прохиндей. Почему он не выдал меня?

У-ух, ноги и правда замерзли.

Никакой эльфийской заставы и эльфов. Вокруг царил настоящий беспорядок. Куча повозок и телег разных размеров, фыркали лошади, наемники и торговцы ходили туда-сюда, покрикивая на грузчиков и конюхов. Там и сям лежат тюки, стоят ящики. Над всем этим безобразием высился большой трехэтажный дом с красной черепичной крышей.

Мимо прошел лохматый наемник и бросил в мою сторону хмурый взгляд. Видок у меня, должно быть, тот еще. Я поспешила вывернуть плащ и надеть его, как полагается.

Так, стоит купить немного еды.

Проскользнув между груженых телег, я оказалась у трактира, но, не успев подняться на крыльцо, услышала знакомый голос:

– Неужели это плащ Нирии?

Со мной поравнялся улыбающийся Малкир, и на самом деле он был всего-то на пол-ладони ниже меня. Высокий для человека.

– Вылезла-таки. Пойдем, я знаю, какую стряпню здесь стоит поесть.

Малкир открыл двери и пропустил меня вперед.

Внутри было шумно и жарко. Разномастный люд опустошал тарелки и голосил кто о чем. Между столиков сновали бойкие служанки в красных передниках, уворачиваясь от рук чересчур благодарных посетителей. Впрочем, мало кто желал слишком докучать девушкам – здоровенные вышибалы на входе следили за порядком. Трактирщик крутился за стойкой волчком, то выслушивая заказы, то выдавая ключи от комнат, то принимая деньги. Как же много людей…

К нам подскочила совсем молоденькая девушка и куда-то нас повела. Чудо, но свободный столик нашелся. Далеко от выхода, почти у самой стойки, где вертелся хозяин. Я огляделась. Куда бежать в случае чего? Дверь прямо за трактирщиком должна вести на кухню…

– За стойку, на кухню и там будет дверь, – хохотнул Малкир из-за моей спины. – В кладовку, но в ней есть черный вход на хозяйскую конюшню. Брать пегого жеребца не советую, норовистый.

Щеки будто запылали. Все настолько очевидно?

– Садись, – сказал он и сел сам.

Служанка поставила на стол дымящиеся тарелки. Прежде чем она убежала, Малкир что-то ей шепнул.

– Принесет нам дополнение к обычной еде, – пояснил торговец.

На вид ему было лет тридцать пять. Небольшая горбинка на носу выдавала старый перелом, а правую бровь пересекал тонкий шрам. Черные волосы и глаза. Волосы были длинные и собраны в хвост на затылке. В ушах – серьги, простые колечки, из материала темного цвета. Похоже на дерево.

– Гадаешь, наверное, почему я тебе помог? – спросил Малкир, откусывая хлеб. – Да сам не знаю. А вообще, давным-давно мне тоже так помогли, иначе я бы гнил сейчас в земле. Лет двадцать так точно, даже больше. После виселицы. Так что… Все, наверное, заслуживают второго шанса. И еще я терпеть не могу всесветский магистрат. – Он широко ухмыльнулся. – А тебя они и искали.

Я понюхала еду. Пахло хорошо, какое-то жаркое и овощи.

– Цыпленок, – пробубнил с набитым ртом Малкир и подмигнул. – Не отравлен.

Ладно. Желудок уже устраивал голодные протесты, и я сдалась, отправив ложку с овощами в рот.

– Ну, моя синеглазая молчунья, что ты говорила вчера насчет оплаты?

– Обладаю я небольшим количеством настойки жгучелиста и порошка сон-стебля, господин. И денег.

Я еще умыкнула калианов цвет, но этого добра у Малкира и так много.

– Ну вот, я уж думал, ты отморозила себе язык. Говоришь так… Забавно, – сказал он и прищурился. – Я вчера еще про это подумал. Будто столетняя прабабка герцога какого-нибудь.

Точно… Их язык ведь изменился. Моя речь, видимо, звучит странно.

– Значит, у тебя есть настойка жгучелиста и… Сон-стебель – это сонная трава, наверное. Если ты стащила их из магистрата, то они должны быть отменного качества, – Малкир усмехнулся. – Но их оставь себе. Мне нужно кое-что другое, – сказал он и подмигнул.

Внутри все похолодело. О чем это он? Малкир вдруг рассмеялся.

– Нет, не это, – сказал он улыбаясь. – Не то чтобы я против, но не в качестве оплаты. Ты, случайно, не генас?

Я кивнула.

– Отлично. Взглянешь кое на что, и будем в расчете.

– Благодарна премного, – ответила я и смолкла от улыбки Малкира.

Настолько ужасно говорю на общем? Да и ладно, не детей ведь с ним растить.

– Нуждаюсь я в картах, господин.

– Да какой я тебе господин, зови по имени. Обладаю я картами, – передразнил он меня. – А ты не можешь рассортировать и упаковать калиановый цвет? Он обычно дороже, если прошел через эльфийские руки.

– Нет, не умею я этого.

Или умею?

– Жаль.

Служанка принесла тарелку с булочками, покрытыми белым кремом.

– Вот оно! – Малкир довольно цокнул языком и махом слопал половину румяного колобка. – Лучше, чем во Всесвете.

Я взяла булочку и откусила кусочек. Невероятно мягкое сладкое тесто будто таяло на языке вместе с легким сливочным кремом. Как вкусно! По щекам вдруг сами собой побежали слезы. Это вам не каша с червями…

* * *

Малкир махнул рукой и повел меня к своей повозке.

Ого, целый дом на колесах! Стены и крыша полностью деревянные, в отличие от других повозок в караване, да еще и украшены затейливой резьбой. В таких домиках, только поменьше, кочуют яашраги.

– Есть свои преимущества в том, чтобы быть главным среди этих бездельников и головорезов, – с улыбкой сказал Малкир, заметив мой взгляд. – Заходи, только пригнись. Не бойся, – сказал он, увидев, как я остановилась. – Ничего я тебе не сделаю. Даже дверь не буду закрывать, если хочешь.

В повозке было тепло – у двери слева находилась маленькая печка. Трубу от нее я увидела еще снаружи. А внутри сразу же заметила большую кружку на столике, который крепился к стене слева. Если постараться, можно этой кружкой хорошо огреть по голове. Совсем внутрь я проходить не стала. Мало ли… Малкир не закрывал дверь, как и обещал, но спокойствия это не добавляло.

Пока он копался в одном из четырех сундуков у правой стены, я разглядывала все внутри. Самый последний сундук упирался в комод с выдвижными ящиками. От печки вдоль стены уходила вторая труба к большой кровати, которая примыкала к задней стене и занимала все пространство от левого бока до правого. Под ней, кажется, сделан шкаф. Слева, между кроватью и столиком, – маленькая тумбочка.

Везде – богатая, даже вычурная резьба, причудливые узоры и инкрустации: на потолке, деревянных стенах, дверцах шкафов. Может, и на полу, но он скрывался под мягким пестрым ковром.

Малкир встал со свертком темной ткани в руках.

– Вот, взгляни на это.

Он подал плоский треугольник в палец толщиной. Матовая темно-серая поверхность была гладкой, а на краях под острым углом срезаны грани.

– Может, ты знаешь, что это? И есть ли в нем что-нибудь генасское? – спросил Малкир. – У меня есть дар воздуха, но не сильный.

– Нет, не ощущаю я ничего.

– М-да… Значит, я продешевил, – сказал он с усмешкой. – Надо было брать жгучелист и сонную траву. Говорили же мне мои генасы, но я подумал, может, Дитя Леса знает побольше нашего.

– Он странный весьма, – я повертела треугольник, – материал…

Рука против воли потянулась к ошейнику, и Малкир не мог не заметить движения.

– Да, похож на твое украшение.

– Это… Не украшение.

– Это же не… – Торговец разом изменился в лице. – Аирос, Всесвет промышляет рабами?!

– Н-нет, тут Всесвет не замешанный, то есть замешанный, но не…

– Да я упеку Нирию в самую темную клетку, какую найду на Иалоне!

– Нет, это… Я… Это…

Воспоминания о пыточной вспороли сознание, и горло обожгло болью. Внезапно в голову пришла гладкая, ничего не значащая фраза.

– Это дело Светлого Леса.

Малкир даже отшатнулся.

– Рабы в Светлом Лесу?

– Нет, не связано это с рабством.

Точно ли? Что я вообще знаю…

– По меньшей мере не в моем случае.

– Его можно снять?

Снять? А я ведь даже не думала об этом…

– Неизвестно мне. Разрушить его сложно весьма. Почти невозможно.

Мои мысли снова вернулись к треугольнику в руках.

– Думается мне, не очень хорошая идея испытывать это на прочность?

– А почему бы и нет? – Малкир не спускал с меня встревоженного взгляда. – Я всегда могу списать все на убытки. По Темному Тракту же поедем.

Следующие полчаса мы пытались сломать треугольник разными способами. Малкир даже позвал иллигена по имени Капо. Светловолосый коротышка, увидев меня, нахмурился.

– Вчера ведь… – начал было он, но Малкир его перебил:

– Я тебя не для этого позвал. Попробуй-ка разломать.

Пока мы пытались сломать странную штуку, я поняла, что Капо очень сильный иллиген. Очень! А на треугольнике даже царапины не осталось.

– Кажется, с ним нельзя ничего сделать, – сказал наконец Малкир. – Ну, или мы плохо старались.

Похоже на атал. Мой ошейник много тоньше треугольника, но и ему потребовались сотни удушающих приемов, чтобы сломаться. Откуда это в людском торговом караване?

– Не могу сказать, откуда это, мне не говорили, – угадал Малкир невысказанный вопрос. Взмахом руки он отослал Капо прочь. – Гильдия торговцев упаковала его как важную посылку и запечатала.

– Запечатала? Не видно никакой запечатанности.

– Я не мог не посмотреть. Это от магистрата. К тому же я знаю, как запечатать снова.

– Если это суть тот же материал… – я поколебалась, но все же продолжила: – Блокирует он силу. Любую.

– Для этого его надели на тебя, да?

Взгляд его стал вопросительным. Я молчала.

– Ладно, – кивнув, сказал он, – у всех свои секреты.

Малкир улыбнулся, подошел к шкафу и, опустившись на колени, начал в нем рыться. Через полминуты у моих ног шлепнулись мужские сапоги.

– Вот, примерь, вдруг подойдут. А, ты еще карты просила. – И начал шарить в комоде.

Сапоги оказались почти впору. Немного жали, но, думаю, чуть растянутся. Зато в них тепло. Потерплю, а потом куплю подходящие.

– Благодарна премного.

– Что ж, усвистывай, – Малкир с улыбкой подмигнул, – пока я не передумал насчет сонной травы.

И почему он так добр ко мне? Я не удержалась и снова спросила.

– Кажется, я тебе уже говорил, – ответил он, и в его черных глазах, казалось, заплясали смешинки.

– Но…

– Так, иди-иди, – сказал Малкир и замахал руками. – Я торговец, знаешь ли, мне положено обдирать всех как липку, а я тебе сапоги дал и карты.

Я вылезла из дома на колесах и остановилась. Куда теперь идти? Что делать?

– Вон тот караван едет в Птичий Утес. – Малкир вышел следом и, стоя на подножке, показал рукой на повозки, покрытые серой в полоску материей. – Можешь пойти к главному, Толстый Рик его кличут. Скажи, ты от меня. Но заплатить все равно придется. Деньги есть?

– Благодарна премного, – сказала я и пошла в указанном направлении.

Малкир отправился проверять своих людей и караван. До меня донеслись его окрики, адресованные «ленивым задницам» и «дурьим башкам».

Птичий Утес? Я развернула карту. Город к востоку от Всесвета. Ладно, попробую поехать туда. Ведь в Периам эльфам лучше не соваться. Интересно, почему?

Я быстро разыскала главного.

– От Малкира? – переспросил толстяк в коричневом камзоле и нахмурился. – Хорошо, место есть. Но лишних одеял нет. Сама думай, как греться. Заплатишь в Утесе, раз уж от Малкира, – сказал торговец, увидев, как я полезла в свой мешок. – Выезжаем через три часа. Опоздаешь – пеняй на себя.

И что мне делать еще целых три часа?

Закутавшись в плащ поплотнее и натянув капюшон ниже на голову, я примостилась на ограде у трактира. А может, ну его, этот караван? Пробраться куда-нибудь в поля и в лес уйти? Так долго ждать… За три часа может случиться все что угодно.

Холод постепенно проникал под одежду. Погреться в трактире? Нет, вряд ли меня пустят в зал просто так. Народу много, лишнего места нет. А тратить деньги не хочется. Надо ведь еще купить одеяло, а то замерзну в дороге.

Наемники, казалось, заняли все поверхности, где можно было сидеть. На некоторых красовались повязки. Раненые. Наверное, возвращаются с Темного Тракта. Торговцы сновали туда-сюда: кто-то только приехал и спешил погреться и набить желудок, кто-то сгружал товар – мясо, овощи, – наверное, для трактира. А кто-то собирался уезжать, как Малкир. Его заметную вычурную повозку уже запрягли парой лошадей.

Вскоре караван моего спасителя – крытые повозки с зелеными метками в виде листьев – пришел в движение, выстраиваясь в колонну. В ее голове поехала группа наемников, но бóльшая часть всадников пока еще шла по бокам от обоза, ведя коней в поводу. Вслед за ними покатилась нарядная повозка яашраги.

Кстати, кто такие яашраги? Знаю, это какой-то кочевой народ, но… Да уж, пробелов в памяти много. Как их восстанавливать? Что вообще я буду делать? Займусь целительством? Вроде это я умею, волков же лечила например. Буду лечить зверей? Или не зверей? О, как там Бесшумные Лапки?..

Повозки вереницей потянулись на дорогу. Слышалось, как погонщики то и дело понукают лошадей. Те в ответ взмахивали длинными хвостами, но послушно тянули свой груз. И как они поедут по Темному Тракту со всем этим добром?

Интересно, насколько большой Птичий Утес? Если там есть эльфы, то меня могут найти. Будет ли искать меня Главный Гад? Глупый вопрос, будет, конечно. Спрятаться в людском городе поменьше? Скорее всего, так и придется сделать. В городе, где точно нет никаких порталов.

Портал… Из головы это никак не идет. Допустим, Главный Гад – член Старшего совета, но даже тогда у него не может быть своего портала за пределы Светлого леса… Если только это не разрешил король. А если так, то Гад невероятно влиятелен и способен отыскать меня где угодно. Ему даже всесветский магистрат помогал. Мне не скрыться в людских городах…

Решение пришло внезапно. Я соскочила с ограды и побежала: еще можно догнать караван.

Оказалось, он успел уехать далеко, и я припустила изо всех сил.

– Малкир! – крикнула я наемникам, замыкавшим отряд. – Где Малкир?

Повозки продолжали двигаться, никто и не думал останавливаться.

Видимо, главе каравана передали, или он сам услышал и быстро подъехал ко мне верхом на жеребце мышиной масти.

– Молчунья?

– Я… Во… – Дыхание сбилось после быстрого бега. – Возьми с собой меня!

– С ума сошла? Ты даже Восточный форт не пройдешь. А если пройдешь, то в Западном тебя не пропустят. В лучшем случае.

А в худшем?

– Не надо в Периам. – Я отдышалась и смогла нормально говорить. – Тракт покину до Западного форта.

У Малкира полезли брови на лоб.

– В Чащи? Я даже не знаю, что хуже. И то и другое – самоубийство.

– Они… Найдут они везде меня, – прошептала я.

Что мне делать, если он откажет? Ехать в этот Птичий Утес?

– Ты сама понимаешь, о чем говоришь? Эльфы уже лет сорок не ездят в Периам. А про Чащи я даже объяснять не собираюсь. Спрячешься в каком-нибудь городишке, найдешь себе занятие. Будешь осторожна, никто тебя не найдет.

И всегда оглядываться? Но и он прав. Наверное. Я молчала, не зная, что сказать.

– А, чтоб тебя! Полезай, – Малкир протянул мне руку.

Повторять ему не пришлось – я тут же взлетела на коня позади него.

– Надеюсь, я об этом не пожалею, – сказал мой спаситель. – Учудишь что – оставлю прямо на дороге. Надеюсь, ты не успела заплатить Толстому Рику.

То, что не сделали для тебя

Вы оба читаете ежевечерние молитвы и оба притворяетесь. Наблюдая за юным Шэкветом, ты удивляешься собственной невнимательности. Паренек слишком быстро заканчивает привычный обряд. Даже самым нерадивым требуется вдвое больше времени протараторить все нужные слова. Мальчишка не выдал себя только потому, что он твой подмастерье. А ты тоже не очень ревностен в молитвах, хотя осторожен и приучил себя выдерживать должное время, когда был не один.

И да, ты подозревал, что Шэквет не слишком «солнцелобый». Если подумать, многое можно было понять и раньше. Нет, ты замечал, но не думал. Замечал, что у Шэквета есть секреты, что он сторонится других братьев, что он – особенный. Но… вы никогда не разговаривали об этом.

– Слишком быстро, Шэквет, – с этими словами ты заворачиваешься в одеяло. – Слишком быстро.

– Мастер?

– Ты все прекрасно понял, – отрезаешь ты, и паренек укладывается спать.

А ведь если мальчишка умный – а он умный! – то уже должен был заметить очевидное: нигде в мире нет крепостей, населенных одними генасами. Нигде в мире нет детей, рождающихся почти сразу с бодрствующей силой. Ладно, про «нигде в мире» ты, может, и загнул, но путешествуя по Иалону, невозможно не понять – здесь что-то не так.

Интересно, а твой Мастер когда понял это? Он был сильным маагенасом. Ты сам – иллиген, юный Шэквет – фераген. Все Мастера, все полукровки, которых ты знаешь, – генасы.

Если Шэквет заметил это… Тебе вдруг стало его жалко. Жить в вопросах и сомнениях – врагу такого не пожелаешь.

Все-таки жаль, что дневник Мастера попал к тебе в руки слишком поздно – уже после его гибели, когда уже ты сам стал мастером. Тогда… Что тогда? Ты бы ушел? Сбежал из Ордена? Тебя бы нашли – ты и сам не раз ходил с отрядами ищеек.

Следующая мысль обжигает стыдом – сейчас ты не уйдешь, потому что боишься. Не хочешь умирать. Видел ведь, как погиб твой Мастер на глазах всей крепости – он якобы нарушил завет Богини, и его поразила божественная кара. А на самом деле… На самом деле, и в твоей крови теперь течет тот же жидкий яд, который обратится в огонь, как только держащие поводок осудят тебя на смерть.

Но даже с таким коротким поводком можно кое-что утаить от магистров. Не многое, но можно. Иначе у тебя не получилось бы спасти тех детей.

Вот так всегда – приходится выбирать между собственной совестью и приказами «во имя рода людского». И страх заставляет тебя делать выбор в пользу последнего. И мучиться от этого. А с тех пор как в твоей жизни появился Шэквет – тогда ему было всего шесть лет, – ты боишься и за него.

Вдруг приходит неприятная мысль: будь твой Мастер чуть откровеннее, объясни он чуть больше, то, возможно, все было бы по-другому. Хотя… как именно? Пошли бы против Ордена? Подняли сопротивление?

Но может, Орден и существует до сих пор потому, что такие, как ты и твой Мастер, слишком боятся и не доверяют никому? В одиночку притворяются. В одиночку умирают. За этот самый Орден.

– Как долго, Шэквет? – спрашиваешь ты, решившись на то, что не сделал для тебя твой Мастер.

– Я не понимаю, мастер, – говорит он, снова садясь.

– Как долго ты не читаешь должных молитв?

Юный Шэквет хлопает глазами.

– Я читаю, мастер. Честное слово.

– Конечно. Дарительница жизни, всеблагая, всеведущая, всемогущая, вселюбящая, прими благодарность слуги своего за день прошедший… И будь благословенна во имя твое и во имя рода людского. – Ты лихо сокращаешь молитву, оставляя от нее начало и конец. – Это читаешь?

По глазам Шэквета ясно: ты попал в точку. Да и как не попасть, когда раньше ты сам так делал. Сейчас ты тоже молишься, но своими словами. От сердца.

– Давно?

Мальчишка опускает взгляд.

– Чудо, что не попался, дурья голова. Поставь круг тишины, – говоришь ты, и он опять удивленно хлопает глазами. – Никогда не говори без защиты то, о чем не следует говорить, Шэквет. Будь осторожен с мастерами и магистрами.

– Мастер, какой приказ они дали?

– Убить всех.

– И мы это сделаем?

– А что нам еще остается? Там будем не только мы, Шэквет. Послали еще одного мастера с двумя учениками.

– Но разве это правильно, мастер? Ведь это все ложь? Про нечисть, про… Богиню.

– Про Богиню, может, и не ложь, – отвечаешь ты и чувствуешь, что это правильный ответ.

Верить в Богиню или нет – Шэквет должен решить сам. Ты-то веришь, но не так, как тебя учили магистры. Если они и учат чему-то, то не вере в Богиню. А вере в Орден.

– А то, что Орден благословлен ею… – Ты не договариваешь, но видишь: это не нужно, Шэквет и так понимает.

– Они лгут про скверну, да? Про то, что остроухие хотят извести род людской. Зачем нас посылают убивать людей?!

– Тихо, Шэквет, – резко говоришь ты, чувствуя воду рядом.

Ты никогда не перестаешь искать ее, делаешь это почти неосознанно, на уровне инстинктов. Сейчас ты чувствуешь рядом одного взрослого и двух детей.

– Пришли наши товарищи. – Ты смотришь на Шэквета и решаешь сделать для него еще больше.

Достаешь из мешка потрепанный дневник – твой и твоего Мастера. По глазам Шэквета тебе вдруг становится ясно, что он давно уже знает о нем, просто никогда не спрашивал, молча храня твою тайну.

– Если что-то случится со мной, заберешь его себе. Не показывай никому. И еще: ты слишком быстро делаешь вечерний обряд.

– Я понял, Мастер.

– Обычно я считаю до ста и очень медленно, – говоришь ты и поднимаешься, чтобы встретить братьев.