Текст книги "Отделенные"

Глава 4. Неожиданный союз

Сизый Дол, как и все селения, встретившиеся по дороге, вовсю готовился к севу. Холода отступали, но здесь чувствовался холод другого рода – в сердца людей вгрызался страх. Однако пока тревожные вести о Тварях не отвлекали селян от дел насущных.

Как выяснилось, с началом холодов жители северных деревень бывали в Доле несколько раз в последнем осеннем месяце: кто к родственникам на свадьбу наведывался, кто на ярмарки в Жженых Пеньках направлялся. Потом ездить перестали, но никто не обеспокоился – в самые холодные месяцы гостей и так бывает мало, а в этом году зима выдалась на редкость суровая. Из Сизого Дола люди тоже уезжали несколько раз, но обратно их не ждали: то были загостившиеся северяне.

Ближе к весне, как потеплело, один местный парнишка, что ездил на зиму к родне, приехал обратно. Точнее, приполз. А на себе из последних сил притащил маленькую девочку, свою двоюродную сестру. Герой…

Перепуганный и замерзший до ледяных соплей парень рассказал, как ночью на пути между Долом и ближайшей деревней на них напали Твари. Тетке с мужем не повезло. Но повезло детям – они спали в кибитке, и когда та перевернулась, чудовища то ли их не заметили, то ли погнушались такой мелочью.

Вот это было очень странно. Твари чуют двуногих отлично и всегда пытаются убить. Чем объяснить такую бескорыстно преданную ненависть, не знали и эльфы, но Твари нападали даже сытыми.

Мальчишка не видел самих Тварей, но сказал, что они урчали, как кошки. Мантикоры. По словам маленького героя, мантикоры же стали ночами наведываться в его родную деревню.

Жители Сизого Дола, конечно же, не поехали ни на какую разведку. Поохали, поахали, и все. Скоро пахота ведь, работать надо. А точнее, просто страшно. Но стоит ли осуждать деревенских мужиков, вооруженных только вилами да топорами? Так или иначе, разведку они отложили, надеясь, будто все образуется само собой. Наивные.

Ничего не образовалось, но и на нечто из ряда вон выходящее, кроме чудесного спасения детей, пока не тянуло. Мантикоры порой вылезали из Чащ. Пугали до усрачки селения, ближайшие к Темной реке, таскали скот. И людей, если кто-то не спал, да еще и на улице шатался. В Гильдии наемников нередко появлялись заказы на крылатых кошек. Фаргрен сам не раз брал такие контракты.

Но почему никто не приезжает с севера?

Переночевав у старосты деревни, наемники готовились к встрече с Тварями: перепаковывали вещи, распихивали по переметным сумам гранаты, как следует облачались в доспехи. Шлема, наручи, поножи – теперь уже было неразумно пренебрегать защитой. Не ожидали они, конечно, что это произойдет так скоро – до орочьей границы еще переть и переть. Хотя после недолгих совещаний надевать кольчуги не стали.

Еще раздумывали, оставить ли лошадей в деревне, но все же решили ехать верхом.

– Странно, если Твари здесь, – сказала Мильхэ, когда они покинули Сизый Дол.

Фаргрен сомневался, что селяне разглядели в одном из наемников эльфийку. Для этого ее надо было вытряхнуть из плаща, но кто бы осмелился на такое? За подготовкой отряда никто не наблюдал, поэтому местные не увидели ни серебристых волос, ни дрекожи, ни эльфийской чешуи, при взгляде на которую даже Геррет завистливо вздохнул. Если на айсенские доспехи достаточно было найти кучу денег, то чтобы иметь броню Детей Леса, требовалось быть одним из них.

– Даже если это мантикоры, это странно, – задумчиво повторила Мильхэ.

– Чащи близко, – беззаботно ответил Рейт и пожал плечами.

Его легкомыслие рядом с этой ледяной ведьмой казалось почти смертельным.

– Не настолько они близко, – возразила она. – Я бы сказала, даже далеко. Тварей не должно быть здесь. Они не выходят из леса просто так.

Ух, как бы от такой длинной речи снег не пошел!

До следующей крупной деревни было не очень далеко, но распутица сделала свое дело: за день отряд одолел только половину пути. Оказалось, что между Пеньками и Сизым Долом дорога-то была еще ничего! После Дола же стала как дерьмо жнеца после льняных подштанников зазевавшегося наемника. Так шутили сами наемники. На деле никому, конечно, не приходило в голову выяснять, как влияет на пищеварение жнеца не совсем натуральный рацион.

В конце концов Горбушка проявил чудеса строптивости и благоразумия и отказался идти дальше. Отряд подумал и решил остановиться на ночлег. В рощице недалеко от дороги Мильхэ возвела для них ледяной купол и тут же улеглась у одной из его стенок. Будто приморозилась. Приморозилась и оставила все заботы по обустройству лагеря на четверых товарищей.

Вечер они скоротали, поедая нехитрый ужин и болтая о разных наемничьих делах.

– А может, она такая, потому что некому ее растопить? – высказал очередное предположение Рейт.

Фаргрен надеялся, что Мильхэ этого не слышала.

– Хочешь рискнуть? – спросил Геррет, хмуро поглядывая на ледяное убежище, в котором им предстояло ночевать.

И огненных дел мастеру это явно не нравилось.

Сегодня он ел как два Рейта. Фар даже удивлялся, что в Геррета столько влезает. Но очень может быть, завтра им придется драться. А откуда огневику брать силы для своих фокусов?

– М-да, Гер, в походе оборотня прокормить проще, чем тебя, – хохотнул Лорин, глядя на жующего коротышку.

И знать не зная, что рядом сидит живое опровержение этой глупой байки – Фаргрен ел, как обычные люди. Ладно, планируя четырехлапный переход на несколько дней, оборотни могли наесться впрок, как волки, и не тратить потом время на поиск еды, хотя редко кто так делал. Если бежать несколько дней по дремучим лесам, где нет людей, то да, это того стоило. Но даже из Эвенрата Фаргрен приехал верхом, а не волком прибежал. С людьми жить – по-людски и вы… все делать.

– Завтрак съешь сам, обедом поделись с маагеном и ужин отдай ему же, – изрек Рейт известную чащобно-наемничью мудрость и приторно-ласковым голоском спросил: – Добавочки, Гери?

Тот сердито зыркнул на него, сосредоточенно жуя.

– Ведьме бы тоже поесть, – тихо сказал он, протягивая чашку.

– Ну, ей-то не так надо, как тебе. – Рейт заботливо подлил Геррету похлебки, выловив кусок мяса пожирнее. – И ей надо беречь свои, э-э-э, плоскости.

Все тихонько посмеялись.

– Да ладно вам. Может, ее эльф любит нежиться на ледяных равнинах? – предположил Фаргрен.

– Думаешь, найдется такой любитель? У такой-то ведьмы? – скривился Геррет. – Она, наверное, нестабильник. Они всегда худющие, будто год голодали.

Было похоже на правду. Хотя разницу между маагенами и нестабильными генасами многие не до конца понимали. И те и другие способны были брать силу из собственного тела, из-за этого и ели много. Но маагены могли обойтись без этого, нестабильники же поддерживать постоянный уровень силы по-другому не умели. Поэтому встретить жирного огневика хоть и редко, но можно было, а нестабильника – нет. А вот у стабильных иллигенов, ферагенов и аирогенов так дополнять силу почти не получалось, сколько бы они ни ели.

– Почему нестабильники всегда худые-то? – решил воспользоваться случаем Фар и спросить у единственного «ученого» среди них четверых.

– Себя жгут, – прочавкал Геррет.

– Ну, так и ты тоже, потому и ешь. Не могут они, что ли, есть побольше?

– Это сложные процессы. Так просто не объяснить. Я могу использовать то, что не успело стать частью моего тела навсегда. А для нестабильников таких ограничений нет. Могут жечь все. И жгут.

– Проще говоря, – с умным видом произнес Рейт, – нестабильник жжет жир, а мааген – дерьмо!

От такого жутко научного объяснения Геррет скривился, а все остальные было расхохотались, но тут же притихли. Не хватало еще призвать ледяную ведьму.

Вопреки опасениям, ночь прошла спокойно. Для всех, кроме Фаргрена – ему опять приснился старый кошмар, вырвав из сна и бросив в холодный пот. Фар снова увидел изувеченное тело матери, под которым лежала младшая сестренка с широко раскрытыми глазами. Будто мертвый котенок под придушенной кошкой. И кровь повсюду.

«А где был брат? – подумал Фаргрен. – Кажется, в сенях…»

И тут же опомнился, не давая себе увязнуть в кошмарных образах.

Но как он не понял, что котенок не погиб? Ей было четыре года тогда. Такая кроха – и выжила. Ну не чудо ли? Какая она сейчас?

Попытавшись заснуть еще раз, Фаргрен снова увидел тот же сон, но теперь сестра смотрела на него, и в глазах ее застыло осуждение, разодравшее сердце, будто когтями. Он бросил ее. Маленькую, израненную… Одну. И никак не помог.

Больше заснуть у Фара не получилось, а потому он сменил Лорина, стоявшего на страже, и даже не стал будить Рейта, который был следующим на часах. Утром тот поворчал, но, кажется, только для приличия – уж таким довольным он выглядел.

Наскоро позавтракав, отряд снова двинулся в путь. Когда по прикидкам Фаргрена до селения оставалось часов пять, они наткнулись на громадный труп, загородивший собой половину дороги. Его неприятно кисловатый запах Фаргрен почуял еще до того, как увидел Тварь.

Горбушка беспокойно топтался на месте и фыркал.

– Ни фига себе размерчик! – то ли восхитился, то ли ужаснулся Рейт, глядя на бездыханное чудовище.

Чем-то Тварь напоминала огромного богомола. То есть это и был богомол. Омерзительный, крылатый, размером с Горбушку, но вряд ли такой же добрый.

– Никогда не видал подобных Тварей. – Рейт спешился и разглядывал чудище. – А вы?

Мильхэ тоже слезла со своего жеребца и подошла ближе.

– Он… Странный.

Богомол величиной с лошадь – странный? Да неужели?

Фаргрену спешиваться не очень-то хотелось, а уж разглядывать эту мерзость – тем более. И с коня он понял, что таких Тварей не видел. Не змееклюв, не жнец, не древесник, не мантикора, какие чаще всего встречаются на Тракте. Иногда там шастали и жгучеиглы, и рогосплюшки пролетали, но редко: эти Твари ночные, а ночью по Тракту никто не ездит. И в Чащи не ходит.

«Фу, и с ними придется драться?!» – думал Фар, с отвращением представляя, как из размозженной головы насекомого брызжет вонючая лимфа.

И почему не бывает аксолек-Тварей?

Мильхэ бормотала что-то на своем языке, ходя вокруг богомола. Потом достала кинжал и воткнула под глаз насекомого.

– Ты что, хочешь вырезать его? – скривился Рейт.

– Именно.

Через пару минут эльфийка спрятала глаз и склянку с лимфой себе в мешок, предварительно хорошенько их заморозив. Как ни странно, делая все это, она превратилась в ведьмочку, немножко растаяв.

Фагрену закралось в голову подозрение: если Мильхэ нравятся «драконьи атаки» и вырезание глаз у Тварей, то… не чащобная ли маньячка им досталась в отряд? Так называли наемников, которые как полубезумные постоянно ходили в Чащи. Нравилось им резать чудовищ. Ну и, видимо, подыхать от них.

– Много имела дел с Тварями? – спросил Геррет у Мильхэ, когда их маленький отряд продолжил путь.

Та кивнула.

– Темный Тракт?

Снова просто кивок.

– Много раз ходила? – услышав их жутко интересный разговор, спросил Рейт. – Видала таких?

– В книжках читала, – ответила Мильхэ с ледяной мрачностью, и все глупые вопросы замерзли на корню.

И не глупые.

Чем дальше они продвигались, тем больше вокруг становилось тварьих следов. Многие были оставлены мантикорами – отметины огромных кошачьих лап на земле, деревья с рваными бороздами от когтей. Некоторые следы выглядели странно. Например, большие вырытые ямы.

«Там наверняка остался запах», – с досадой думал Фаргрен.

Определить бы, кто оставил эти следы. Или, по крайней мере, запомнить носом и быть готовым, если встретится то же самое. Но отъехать он не мог. Это было бы слишком странно.

Пока же ничего, кроме кислого «аромата» богомолов, Фар не чувствовал – их трупы встретились еще несколько раз. И это ему очень не нравилось. Очень. Среди обычных насекомых богомолы – настоящие чудовища. На что способен такой, если он размером с лошадь? А если их несколько? Чем больше Фар об этом думал, тем сильнее ощущал себя маленькой букашкой.

Когда отряд доехал до деревни, солнце уже клонилось к горизонту. На проселочной дороге – никого. Везде сплошь ямы, обломки. Разруха. Большая часть домов превратилась в бесформенные груды. Ближе к центру деревни строения были целее, но выглядеть стали странно: вокруг каждого – высокий частокол, на крышах – куча всякого хлама, ломаных веток, кольев и… Какого хррккла там делают вилы?

Лорин остановился, пытаясь разглядеть что-то за забором. Внезапно кони заржали и нервно заплясали. В следующий миг Лорин оказался на земле – Фаргрен нечеловеческим прыжком сбил его с жеребца, которого через миг унесла крылатая Тварь. Похожая на ту, чей глаз сейчас лежал в походном рюкзаке Мильхэ.

Вторая Тварь с размаху врезалась в мерцающий купол – Геррет поставил щит. Или ледяная ведьма.

– Не должно быть здесь Тварей? – возмутился Рейт, тоже поднимаясь с земли: его скинул обезумевший жеребец. – А они так не думают!

Будто в ответ на его слова, на крышу ближайшего дома села огромная крылатая кошка с хвостом скорпиона.

– Маатар меня сожги! Мантикоры же одиночки!

Геррет спрыгнул со своей беснующейся лошади сам.

– Надо успокоить лошадей! – выкрикнул Фар, уворачиваясь от коня Рейта.

Испуганные скакуны метались внутри купола, заставляя прижиматься к мерцающим стенам. Такое же мерцание, но гораздо слабее, окутало каждого члена отряда. А через несколько мгновений кони затихли, мотая головами, будто оглушенные, упали на передние ноги и, в конце концов, повалились на землю.

Геррет изумился, посмотрел на Мильхэ и хотел было что-то сказать, но с неба на отряд обрушилась вторая мантикора. Щит выдержал, коротышка даже не поморщился. Он определенно неплох.

Несколько богомолов взлетали и резко пики́ровали на купол, потом будто отпрыгивали в сторону и снова взлетали. Фаргрен даже удивился, что успел спасти Лорина, – такие быстрые они были.

– Как их бить? – спросил Рейт, глядя на Мильхэ. – Паралички и яд действуют?

– Действуют. Бить в основание головы или между верхней парой лап. Туда вернее всего. Но они живучие. В лапы не попадайтесь – режут почти все, а не разрежут – раздавят.

– Ладно, их не так много. – Рейт, как и Лорин, менял колчаны, приготовленные еще в Доле. – Но мантикоры…

– Их беру на себя и оглушу всех немного, – проледенила Мильхэ. Потом что-то сделала. – Геррет, давай! – скомандовала она, чуть выждав.

Мааген убрал щит. Мимо будто прошла волна воздуха, Твари странно дернулись. Свистнули стрелы, и два богомола задергались уже от них. В тот же момент хвост мантикоры на крыше окутала вода и превратилась в лед. Он затрещал, громко хрустнул. Кошка завизжала.

Твари двигались медленнее, чем раньше.

Снова свистнули стрелы – близнецы времени зря не теряли. Фаргрен кинулся к ближайшим Тварям – два первых богомола, уже парализованные, рухнули вниз – и отрубил им головы.

– Не уходи далеко, – крикнул Геррет, выкидывая в богомола над собой огненный шар.

Через миг он с шумом взорвался, и сверху посыпались хитиновые ошметки.

– Кошка! – крикнул Лорин.

Перед ними взметнулась ледяная стена, и в нее тут же вонзились колючки – вторая мантикора выпустила ядовитые шипы. Геррет метнул в нее огненный шар, но Тварь увернулась. Коротышка выругавшись снова поставил щит, и Фаргрен, бросившийся к очередному богомолу, едва не врезался в мерцающую стену.

– Я не добил вон того жука!

– Поваляется еще немного, – отозвался Рейт.

В воздухе осталось два богомола. Выше над ними кружила мантикора со сломанным хвостом. Вторую нигде не было видно.

– Хитрые тварюги. – Лорин прищурившись глядел в небо. – Близко не подлетают.

– Ладно, с этими справимся быстро, – сказал Геррет, а над его кулаком разрастался огненный шар. – Делаем точно так же? – спросил он у Мильхэ.

Та кивнула. Через миг защитный купол исчез. Свистнули стрелы и вонзились в богомолов. Когда они рухнули вниз, Фаргрен добил их, а огненный шар Геррета прикончил того, что остался от предыдущей атаки, и уже приходил в себя – его жуткие лапы начали дергаться.

– Мне кажется, – сказал Рейт хмурясь, – или действие параличек слишком быстро заканчивается?

– Я тоже так подумал, – ответил Лорин, снова меняя местами колчаны: и парализующие, и ядовитые стрелы были бесполезны против мантикор. Потом посмотрел вверх. – Что делаем с кошкой? Где вторая вообще?

– Она скоро атакует, – Фар тоже наблюдал за мантикорой.

– Как только она подлетит совсем близко, Геррет, снимешь щит, и я кое-что сделаю, – сказала ледяная ведьма. – А вы либо ослепите ее, либо попытайтесь сразу убить. Будет всего несколько секунд.

– Ладно… – проворчал Рейт, берясь за тетиву.

Мантикора, заложив с десяток крутых виражей, снова устремилась вниз, и Фаргрен переместился туда, куда метила Тварь. Как только она оказалась совсем близко, щит исчез. Свистнули стрелы, трехгранные наконечники вонзились мантикоре в глаза, но еще до этого Фар рассек ей шею. Кошка рухнула на землю, дергаясь в предсмертных конвульсиях.

– Я даже ничего не успела. – И без того большие глаза Мильхэ стали еще больше.

Рейт только присвистнул, глядя на Фаргрена.

– Осталась еще одна, – напомнил тот, жалея, что выдал свою нечеловеческую сноровку.

Надо было оставить кошку близнецам. Фар хоть и не двигался так быстро, как мог на самом деле, но… Люди обычно и того медленнее. Эльфы тоже. Вдруг все в конце концов поймут, кто у них в отряде?

А вот Геррет почти не обратил на это внимания. Больше всего его заинтересовало другое. И даже не союз мантикор с богомолами.

– Как ты оглушаешь их? – спросил он Мильхэ.

– Будем по очереди держать щиты, Геррет, – проледенила та, – вторая мантикора вряд ли просто улетела.

Коротышка насупился. Потом, кажется, хотел сказать что-то еще, но передумал.

– Надо определиться хоть с какой-нибудь тактикой, – в итоге пробурчал он через полминуты. – То сними щит, то поставь… Не очень-то весело.

– Устал, что ли? – усмехнулся Лорин.

Фар кинул взгляд на небо. Солнце почти село, близилась ночь.

Глава 5. Просьба

1 день 3 месяца 524 года новой эпохи

– Милорд!

Миниатюрная брюнетка вскочила с дивана и присела в реверансе.

– Магистр Нирия, – приветствовал ее Эйсгейр и невольно скользнул взглядом в глубокое декольте. – Чем Эйсстурм обязан вашему столь внезапному визиту?

Посетительница выпрямилась. Черные глаза и волосы оттеняли невероятно светлую кожу, и Нирия казалась высеченной из мрамора. Но не холодной статуей, а теплой и живой. Светло-коричневое платье из мягкой ткани только усиливало это впечатление.

– Милорд, как-то вы говорили, что в случае необходимости я могу обратиться к вам по любому вопросу. Я, конечно, понимаю, то была лишь дань вежливости, не более, – Нирия улыбнулась, – поэтому прошу, простите вашей покорной слуге эту наглость прийти к милорду, да еще и без приглашения. В моем распорядке нашлась свободная минутка, какие бывают весьма редко, и я решила попытать счастья.

Рыцарь вдруг подумал, что с главой Всесвета дела вести куда приятнее, чем с большинством знатных особ. И вовсе не из-за декольте!

– Магистр Нирия, – сказал он, тоже улыбаясь, – прошу, пройдемте в более удобное место. А если вы перестанете говорить столь витиевато и длинно, то мы успеем обсудить гораздо больше.

– Вы слишком добры, милорд, – ответила Нирия и снова присела в реверансе.

Рыцарь подал ей руку и повел в кабинет.

Об этой женщине Эйсгейр знал многое, хотя лично с ней общался мало: разведчики в Эйсстурме не зря свой хлеб жевали. Впрочем, порочащих Нирию сведений не удалось нацедить ни капли. Знать могла сколько угодно обсуждать, что она простолюдинка, что трудилась в юности на полях, работала когда-то служанкой в трактирах и у богачей, но все это не преступление. Никаких грязных дел за ней не водилось. Либо она так хорошо их прятала, что не пронюхали бы и скорпикошки. Эйсгейру приятнее было думать первое.

Он любезно пропустил ее вперед в кабинет и закрыл дверь.

– Теперь прекрасная госпожа может, нисколько не стесняясь, изложить свою просьбу, – сказал рыцарь и не удержался от улыбки: просил говорить проще, а сам продолжает сыпать цветистыми фразами.

– Как милорд наверняка знает, – начала Нирия, усаживаясь за стол, – я веду небольшое дело.

«Небольшое? – хмыкнул про себя Эйсгейр. – Чуть ли не захватила весь рынок косметики и женских штучек в Зандерате».

– Мне бы хотелось расширить его и на Северные земли. Да, знаю, на юге ваших владений мои товары уже продаются, и весьма неплохо, но не позволите ли вы, так сказать, начать прямо с Эйсстурма?

«Я уж решил, будто что-то серьезное…» – с облегчением подумал рыцарь.

– И какая же помощь требуется столь умной женщине?

Нирия чуть покраснела. Но это была не похвала или лесть, а факт. Можно сказать, общеизвестный. Не будь у нее ума, стала бы она главой Всесвета? Нирия добилась многого, причем без связей и денег. Откуда взяться им у дочери деревенского пивовара? Но она умудрилась заработать на обучение в Королевской академии, а ее талант и упорство открыли ей дорогу туда, где она сейчас находилась.

Именно Нирия добилась самоуправления Всесвета. Сразу после этого она снизила многие пошлины, и торговля, которая и без того процветала в этом богатом городе, пошла еще лучше. Так что неприлично огромный доход от важнейшего торгового пункта на Западном тракте, идущий прямо в королевскую казну, – ее ума дело. На радость короне и не в радость Ту́нору, великому лорду Зандерата, на территории которого и находился Всесвет.

– Не разрешит ли милорд воспользоваться порталом для доставки пробной партии? Точнее, самых нежных ингредиентов.

– Вот в чем дело, – Эйсгейр побарабанил пальцами по столу.

– Остальное я повезу как полагается, – поспешила добавить магистр. – Но, кроме обычных кремов и духов, я хочу попробовать продавать здесь «Белую птицу». А ее ингредиенты, как и готовый товар, не выдержат длинной дороги. Слишком много проверок, грузы подолгу стоят в очереди. Прежде чем думать, как перевозить все обычным путем, хотелось бы знать, стоит ли овчинка выделки.

– Разве вы уже не выяснили это? – с улыбкой спросил Эйсгейр.

Даже он, чуравшийся будуарных сплетен и разговоров, знал о «Белой птице». Прошлым летом ее небольшая партия наделала шуму среди женщин в одной из южных провинций. Да и на севере светские львицы и модные кокетки прожужжали все уши своим отцам, мужьям, женихам и друг другу о новом «пуховом» креме.

– Сам Снежная Длань слышал о моем небольшом успехе? – Нирия чуть улыбнулась, опустив взгляд. – Разумеется, это ни в коем случае не значит, будто я хочу обойти проверки, – добавила она, взглянув Эйсгейру прямо в глаза.

«Какая же она… умелая», – не без удовольствия подумал рыцарь.

Нирия, конечно, тщательно готовилась, что и как говорить. В этом Эйсгейр не сомневался. Даже платье – строгого «дневного» цвета, но с декольте, радующим мужской взгляд, – подобрано с расчетом. Но все это Нирия использовала так естественно, так идеально, что можно было только восхищаться. Да и разве это плохо – уметь вести себя должным образом? Рыцарю редко встречались люди, одинаково хорошо использовавшие и ум, и внешность, и собственное обаяние. В этом Нирии не было равных.

– Все ясно, госпожа магистр. Но вы знаете, решать такое единолично я не могу.

– Да, конечно, милорд, я понимаю. Буду ждать вашего ответа.

Разговор вроде бы завершился, но Нирия не поднималась, ожидая, когда Эйсгейр сделает это первым. Он бросил взгляд на часы.

– Не желает ли госпожа поужинать во дворце?

Нирия слегка покраснела.

«Притворяется? Но ведь никто не умеет краснеть по желанию…» – подумал рыцарь, а вслух произнес:

– Вы, конечно, можете отказаться. Я не заставляю. Не бойтесь, на решении это никак не скажется.

– Прошу простить меня, милорд, но вынуждена отклонить столь любезное приглашение. У меня еще много дел в магистрате. Но если снова удостоюсь такой чести, то обязательно приму приглашение милорда.

Эйсгейр поднялся и проводил Нирию к порталу. Когда она поднималась по ступенькам к кругу света, обрамленному горным хрусталем, рыцарь вдруг подумал, что ее дело не относится к срочным. Вопрос о доставке ингредиентов, пусть и требовавших деликатного обращения, вполне можно было решить, попросив официальную аудиенцию. Зачем же она спешит?

– Виркнуда ко мне, – сказал он слуге рядом.

Пока Эйсгейр шел обратно в кабинет, мысли его снова закрутились вокруг разговора в королевском дворце: связан ли он с этими поправками к закону?

Виркнуд явился очень быстро. Рыцарю даже подумалось, будто разведчик волком обернулся и примчался на четырех лапах. Но сделать так в городе он, конечно, не мог – слишком рискованно. Отношение к оборотням в народе, мягко говоря, недоброе: увидят – убьют. Или как минимум постараются. А разбираться, что это за волк, будут уже после.

Так или иначе, Эйсгейр порадовался расторопности Виркнуда: они успеют поговорить до ужина-аудиенции. Подумав о трапезе, разделить которую предстояло с несколькими ярлами, рыцарь простонал. Древние вожди, что когда-то быстро решали вопросы, не разливаясь пустыми речами, весьма разочаровались бы при виде своих потомков. Впрочем, времена-то сейчас совсем не те. И тем более в землях под защитой рыцаря первого ранга. Вид свеженькой стопки донесений и Ярла Мурмярла немного развеселил Эйсгейра. Его пушистость по своему обыкновению явился в кабинет вместе с оборотнем. Объяснить любовь белого кота к рыжему разведчику волчьих кровей не мог никто, но когда Виркнуд был во дворце, Мурмярл всегда вертелся рядом.

Первым делом Эйсгейр решил узнать у разведчика, что тот думает о графе, герцоге и ректоре. Его пушистость вдруг мяукнул, и рыцарь вспомнил о круге тишины.

«Будто напомнил», – усмехнулся он про себя, ставя защиту.

Но вредный кот, конечно, просто требовал внимания.

– Значит, граф Дайен королевской крови… – пробормотал Виркнуд, запуская пальцы в рыжие вихры. – Так ведь и Шелан Мирарский – не просто герцог.

Эйсгейр кивнул: Шелан был прямым потомком последнего короля Мирара.

– Принц Мирара, принц Таэрима и какой-то ректор? – рассуждал вслух разведчик. – Лаэрдэты ведь из алинасской знати… Не слишком богаты, но все же. Побочная ветвь какого-нибудь алинасского короля? Это если все трое должны быть наследниками чего-то там.

Насколько помнил Эйсгейр, у правителей бывшего королевства Алинас имелось две младших ветви. Но это было слишком давно, чтобы их потомки могли возомнить себя имеющими право на престол. Хотя чего только не случается… Рыцарь решил проверить и родословную ректора в ближайшее время.

– Но вообще, почему бы ему и просто ректором не быть? – продолжал Виркнуд. – В Королевской академии куча знатных отпрысков учится, а Гилрау сам от носа до хвоста благородный. Связей у него много. И брать его в какое бы то ни было дело – выгодно.

– Сколько ты к нему парней отправил?

– Пока одного, милорд, там ведь еще по приказу ярла Эамонда наши шныряют. Сейчас на ректоре достаточно людей.

– Отлично. Отправь парней попереливаться вокруг Нирии.

С тех пор как эта женщина стала главой Всесвета, она уже дважды или трижды попадала в поле зрения Эйсгейра. Разведчики каждый раз с особым тщанием обрыскивали все вокруг, но ничего не находили. Кроме, может быть, слухов о том, с кем спит магистр или с кем не в ладах. Последних было не много, но и не мало: торговцы, недовольные налогами или штрафами, уволенные по серьезным причинам служители магистрата или бывшие магистры. Нирия управляла Всесветом железной рукой.

– Она зачем-то торопится со своими штучками, хотя это, на мой взгляд, не очень срочное дело.

Виркнуд кивнул. А Эйсгейр вдруг с большим неудовольствием подумал, что ничего не делает сам. Лишь приказы раздает. Разведчики всегда рискуют, наемники за него могут сложить головы, а он сидит и протирает кресла в своем дворце. Хоть и сильнейший рыцарь, а ничтожество. Ничтожество первого ранга.