Текст книги "Отделенные"

Глава 7. Отделенная

Я сидела на подножке повозки. Не яашраги, а обычной трактовой в самом конце колонны. Позади стояли только солдаты из Белых Башен.

Малкир проверял караван перед отправлением и раздавал указания.

Ко мне подошел Капо:

– Может, не надо? Останься, а то он с ума сойдет.

– Капо, в караване я всего-то неделю. Слишком мало, чтобы сойти с ума.

– Ты просто не знаешь его. Я вчера первый раз увидел, как кто-то смог уговорить его остановиться, – сказал Капо и пошел в голову колонны.

Это называется «остановиться»?

Когда раздался сигнал и караван тронулся, Малкир поехал рядом. Лицо его было мрачнее Темных Чащ.

– Фортовые говорят, вокруг почти нет змееклювов, – сказал он хмурясь. – Если повезет, проедем до Западного форта без особых приключений.

Что-то похожее я услышала перед выездом из Восточного. Это всего два дня назад случилось. Даже десяти дней не прошло, как я сбежала. А кажется, будто уже целую вечность в караване…

Интересно, получится ли у Малкира выяснить что-то о моем похищении? Или о тех женщинах, которых провезли по Тракту другие торговцы? Вчера Малкир долго расспрашивал меня о всяком, я рассказала что помнила. По его мнению, этого было слишком мало, но он пообещал сделать все, что сможет.

Кони поднялись в рысь, и повозки загрохотали по Тракту. Дорога снова была темной, из каменного дуба. В самом начале, недалеко от форта, столкнулись со змееклювами, но разделались с ними без особых усилий. Позже встретилось несколько жнецов. И все. Видимо, у Малкира отличное чутье, если оба раза его предсказания сбылись.

Солнце уже сместилось от зенита к западу, когда дорога стала спускаться с пологого холма. Внизу показалась крепость. Западный форт. Хоть его и видно отсюда, но ехать еще часа два. В любом случае мне уже пора. Солдаты Призрачных Башен хмуро переглядывались между собой и посматривали на меня. Сомневаетесь, что я уйду, да? Собственные сомнения от слов Капо я отогнала куда подальше. Если останусь, ни к чему хорошему это не приведет.

– Малкир, – позвала я, поправляя рюкзак за спиной. – Все.

Малкир помрачнел еще больше и попросил возницу замедлиться. Как только я спрыгнула, рысак быстро набрал скорость и нагнал караван.

Малкир остановился.

– Что делаешь ты?

На Тракте не останавливаются, он уже дважды это сделал! Солдаты из Белых Башен замедлились и тоже остановились, удивленно и неуверенно посматривая то друг на друга, то на нас.

– Прощаюсь. – Малкир нагнулся и поцеловал меня, потом нехотя оторвался. – Постарайся умереть не слишком быстро, Молчунья, – прошептал мой спаситель. – Иди.

– Малкир, спасибо.

Его сильная рука развернула меня и подтолкнула в сторону леса.

– Иди.

Я старалась идти как можно быстрее, но оборачивалась чуть ли не каждую минуту. Малкир все так же стоял, глядя мне вслед. Только когда я дошла до опушки, он сдвинулся с места и пришпорил скакуна, нагоняя фортовых солдат и караван.

Сев прямо в снег, я сидела до тех пор, пока стук колес и копыт не стих вдали. Потом, достав ошметки плаща некой Нирии, раскидала их на расстоянии друг от друга, одновременно уходя вглубь леса. Может, и зря, но не хранить же это теперь. Идти в эту сторону нельзя – все видели, как я пошла на север. Значит, отправлюсь на юг. Подняв силой легкий снег, я замела следы.

Вернувшись назад за холм, чтобы Западный форт скрылся из виду, я перебежала тракт. Может, надо было сделать это в темноте, но лучше не рисковать, оставаясь долго на одном месте. Добежав до опушки, я постояла, осматривая зимний мрачный лес, а потом двинулась вперед. Обойду Западный форт и выйду из Чащ как можно южнее от него. И как можно быстрее, чтобы не попасться Тварям.

Ух, а сегодня все-таки морозно: нос даже пощипывает от холода.

Так, идти надо осторожно и не шуметь. Мало ли кто меня услышит, какой-нибудь змееклюв или, того хуже, древесник. И все же, снег и ветки под ним, казалось, оглушительно хрустели на весь лес. Шорох заставил меня остановиться. Предки… На поляну впереди вышел жнец. Как только он повернул голову в мою сторону, я накинула на его морду щит. Мерцающая игла вошла в нос – и зверь рухнул на белый снег. Сердце чуть не выпрыгивало из груди от испуга. Надо быстрее уходить!

Через пару часов пришлось сделать передышку. Идти по дремучему заснеженному лесу оказалось нелегко. Уже и холода не ощущалось, даже пришлось снять верхний теплый плащ, чтобы остыть. Усевшись под большим деревом, я достала сверток с едой. Малкир попросил фортового повара наготовить мне запас на несколько дней. Рюкзак, и правда, очень хорош: столько положили, а вес почти не чувствуется.

Послышался тихий гул. Он нарастал, и через пару мгновений мои ноги обвили корни, заползая под одежду. Усталость ушла. Интересно, если они восстанавливают меня, я смогу идти без сна, пока не выйду из Чащ? Наверное, так и попробую. У самой земли распустился милихалиэн, радуя глаз яркими тычинками-бусинками.

Хм… Чем я буду питаться в Чащах? Сейчас ведь зима. Охотиться на птиц? Кроликов? Я достала хлеб с мясом и разделила порцию пополам. Что мне известно об охоте на кроликов? Ладно, можно подумать об этом потом. В любом случае корни не дадут мне умереть от голода. Они вообще, наверное, не дадут мне умереть. Из-за них я так уверена, что не погибну в Чащах?

Пора двигаться дальше! Сложно, конечно, идти по лесу без тропинок просто на юг. Вот бы сюда Крепкие Когти. Или Старейшину – вмиг довезет куда надо. В лесу так хорошо… Спокойно и тихо. Уж сюда точно никто не сунется. По снегу вилась еле видная хмарь, напоминая, что я в Темных Чащах и расслабляться нельзя.

Внезапно ветка под ногой сломалась, я оступилась и кубарем полетела в овраг. Ох, вся в снегу! И синяков теперь будет… Я встала отряхиваясь. Даже за шиворот попало. Вот дура! Не Твари меня прикончат, а шею себе сломаю где-нибудь. Совсем страх поте…

Из темной пещеры в склоне оврага на меня смотрели желтые глаза.

Сердце вылилось в пятки. Все, я труп…

Предки! Почти не думая, я накинула щит на морду мантикоры. Но… Так, она же заметила меня гораздо раньше, чем я ее. Почему я до сих пор жива? В глубине пещеры шевельнулась тень. Вторая мантикора! Я отошла подальше. Твари беспокойно мяукали, будто переговаривались.

Почему они не нападают?!

Я сняла щит с мантикоры. Что творю…

Обе Твари сверкающими желтыми глазами оглядели меня с ног до головы, недовольно дергая хвостами, и… ушли в пещеру.

Великие силы, как такое может быть? Я сделала шаг за ними. Совсем с ума сошла. Огонек осветил кошачье логово, не очень большое, даже не пещера, а просто нора, выкопанная в склоне под корнями дерева. Одна мантикора улеглась и… Ого, это детеныши? Кошка лапами окружила ворох из хвостиков, лап, крошечных крыльев и мордочек. Когда я сделала еще шаг, взрослые мантикоры зарычали. Кажется, это предупреждение…

Уже выбравшись из оврага, куда скатилась по собственной глупости, я все еще не могла поверить, что мантикоры не разорвали меня на кусочки. У них же потомство, разве они не должны быть агрессивнее, чем обычно? А может… Я зря убила того жнеца? И… Предки, именно поэтому получилось спасти Малкира?! Потому что Твари на меня не нападали? Бежала ведь через самую гущу… Но я же ходила на богомолов вместе с волками! Нет… Если подумать, то и тогда богомолы не атаковали меня. Они меня даже не видели.

Неужели… Так, надо найти кого-нибудь. Точно умом тронулась – сама хочу найти Тварь чащобную. Я поискала следы силы. Почему никого не видно, если их так много? Выбрав самый яркий, я пошла по нему. Такой четкий, наверное, совсем свежий и от большого зверя. След утолщался и становился ярче. Кажется, уже близко. Я осмотрелась. Среди деревьев вроде никого… О! Сквозь лес плыли большие рога-лезвия. Жнец. Огромный. Я пошла следом, готовясь в любую минуту убить его, если он ринется ко мне.

Внезапно Тварь остановилась, прыжком развернулась, глаза ее засверкали, голова склонилась перед атакой. Шаг, второй и… Вместо того чтобы кинуться на меня, жнец остановился. А потом по-оленьи фыркнул и пошел восвояси.

Ноги подогнулись, и я села в сугроб.

Не нападают. Предки, Твари Чащ на меня не нападают! Что это? Еще один дар Хозяина леса?

Отделенная… Так называли меня мар-даан-лаид и яашраги. Отделенная от чего? Или от кого? От Светлого Леса, и поэтому я могу жить вне его? От Тварей, и поэтому они не нападают на меня? Не знаю точно, что это значит, но ясно хотя бы одно: я не погибну в Чащах.

Я упала спиной в снег. Великие силы, у меня получилось! Без помощи Малкира, конечно, ничего бы не вышло. Но сейчас я одна, в лесу, где меня никто не найдет. Теперь Главный Гад пусть хоть утопится, пусть хоть все леса облазит. Далеко его прихвостни не пройдут. Я при любом намеке на опасность могу уйти под защиту Тварей и Темных Чащ. За это спасибо Хозяину леса, кем бы он ни был. И Малкиру.

По небу плыли большие пушистые облака, похожие на стадо серых барашков. Кажется, скоро пойдет снег. Бросив последний взгляд в пасмурную высь, я поднялась. Надо идти к границе леса и искать место для логова. Зимы в южных Чащах снежные.

Глава 8. Ар-вахану

Струйки воды потянулись от центра связного ромбика вверх.

Пока они собирались в голема, все следили за безумием снаружи. Древесники не церемонились, и стены дольмена шатались, скрипели, угрожая похоронить отряд. Ирма умыкнула вражеский лед, который никто не держал, и укрепила камни как сумела. Немного, но помогло.

– Океан-отец, – послышалось от голема, – еле отделаешься от этих… Говори.

– Квак-раздрасарат! – выпалил Геррет, прежде чем Мильхэ открыла рот, и покраснел от глупой фразы.

Пару секунд голем молчал.

– Квак-андалодрис, – наконец произнес он и разразился бранью: – Геррет, опивок малолетний, ты там как оказался?! Что я твоей матери скажу, случись чего?!

Не успел Фаргрен обеспокоиться, что их услышат, как звуки боя отрезало – Мильхэ поставила круг тишины.

– Думать надо было перед тем, как в гильдию тащиться, – огрызнулся «опивок». – У нас огромная проблема, дядя.

Дядя?

– Говори.

Геррет в общих словах описал ситуацию, торопясь успеть, пока враги не заметили связного голема.

Мильхэ следила за полукровками. Фаргрен тоже. Он смотрел на детей-генасов и видел, что действуют они не очень умело – многие удары пропадали впустую. Фару, насмотревшемуся на фокусы ледяной ведьмы, подумалось, что, скорее всего, эти полукровки нечасто имели дело с Тварями. В конце концов, большая часть из них – дети не старше восьми лет.

– Гери, я хотел как можно дольше хранить в тайне свое участие в этом, – сказал голем, выслушав генаса.

– Так ты объяснишь маме, почему я не вернулся с задания?

– Гери…

– Прости, дядя, но выбор у нас не очень большой.

– Я думаю, Геррет, думаю.

– Об орках? Так их тут нет. Чащобный туман сдвинулся далеко на восток. Пришли помощь или сам помоги.

– Ладно, там достаточно места? Отправляю Одрин. Есть куда перелиться?

– Пусть метит точно в голема. Эй, отойдите-ка все подальше.

Голем внезапно превратился в ледяной вихрь. Он рос, обдавая всех мелкими льдинками, и, казалось, грозил поглотить все, как вдруг исчез. На его месте осталась невысокая темноволосая женщина в расшитом снежными узорами платье. Глаза ее были неестественно синими. Она слегка поклонилась Геррету.

– Милорд Тэрин.

– Брось, Одрин, лучше глянь, что у нас снаружи.

Руки женщины покрылись льдом и снегом.

– Дети? – Она сильно удивилась, выглянув из дольмена.

Фаргрен удивился совсем другому. Вокруг них высилось кольцо ледяных стен. Двойных. Между ними оказались полукровки и Твари, нападающие на них. Некоторые монстры угодили в лед, но полукровки могли двигаться.

– Ага. Маагены, думаю, разнесли бы твоего Утреда на угольки.

Взгляд ее на миг стал отстраненным.

– Милорд приказал отправить их к нему.

– Так отправляй, только потом вернись. И забери Рейта с Лорином в Палаты!

Последнее Геррет почти прокричал.

Взвились тринадцать вихрей и опали капельками воды на землю. Полукровок на их месте больше не было. Одрин тоже исчезла. Твари мотали головами, не понимая, куда делся враг. Потом увидели оставшихся двуногих у дольмена, но ледяная стена мешала им добраться до желаемого.

Рыцарь опять вернулась в вихре льда и снега.

– Леди Одрин, – обратилась к ней Мильхэ, – у тех взрослых в крови какой-то яд. Они могут умереть от него за пару минут.

Взгляд женщины снова стал рассеянным.

– Я передала милорду, – кивнула она через мгновение. – Раненые уже в Главных Палатах.

Рыцарь отправилась в центральную камеру дольмена. Фаргрен последовал было за ней, но Мильхэ остановила его и сунула в руки клочок бумаги.

– Что это?

– Это для целителей. На всякий случай.

Одрин, осмотрев камеру с Араной, решила забрать все, что там было: волчицу, писклявку, баки с непонятной жидкостью, пирамидки. Сделать это за один раз не получилось, понадобилось три переноса.

Фаргрен наблюдал за всем, находясь будто в тумане. В его голове билась только одна мысль: ему не пришлось бросать котенка, писклявку и… И мать.

Это слово казалось горьким на вкус. Он почти не вспоминал его, считая себя недостойным, но… Как ему еще называть Арану?

* * *

Ледяная ведьма в очередной раз начудила. Когда Одрин переносила всех, та взяла… И не перенеслась. Рыцарь с круглыми глазами отправилась обратно, обыскала все рядом с дольменом, но Мильхэ не нашла.

Переполох поднялся неслабый, но Фаргрену было плевать. Ну их, эти генасские штучки. Все равно ему не понять большую часть. А то, что ледяная ведьма – уникальная ледяная ведьма, это он уяснил давно.

– Так не бывает, Фар, – пытался ему объяснить Геррет. – Перенос рыцаря – окончателен и бесповоротен. По крайней мере, всегда так считалось. Сраный пепел, у меня так много вопросов к ней.

Что ж, задать их лорд Геррет Тэрин, девятнадцатый в очереди на эйсстурмский престол, теперь не мог. Мерзопакостным бородатым дедом, которого он упоминал, оказался сам легендарный рыцарь воды первого ранга, владыка Северных земель. Его Геррет и называл дядей. Чудила. Предок в каком-то там колене, а не дядя.

Коротышка пришел навестить всех на второй день как отряд перенесли в Эйсстурм.

Сейчас Фаргрен и Геррет сидели напротив палат близнецов и Араны. Писклявку положили к матери. По просьбе Геррета и приказу Эйсгейра им предоставили лучших целителей. Впрочем, лучшие целители сами были не прочь заниматься ими. Такое они видели впервые: оборотня, превращенного в Тварь, и оборотня, превращенного в нечто, существующее без крови.

Лечить Арану собирались, взяв за основу идею, описанную в бумажке, которую им отдал Фар. И у лучших целителей было много вопросов к автору этого гениального трактата, написанного на коленке за минуту, но автор пожелал остаться неизвестным. Вопросы касались и Рейта с Лорином. Все, что с ними сделала Мильхэ, не поддавалось простому объяснению.

Лорин действительно оказался живее брата – пришел в себя раньше, попытался встать, но ему запретили двигаться и даже держали на снотворных, решив, что так кровь быстрее заменится. Или, скорее, что так неугомонный больной точно не навредит сам себе.

Фар и Геррет увидели, как Ирма тонкими пальчиками сжала ладонь Рейта.

– Фар, матерью прошу, не мешай им.

– Сколько ему лет, Гер?

– Двадцать семь или двадцать девять. Я точно не помню.

– Хочешь сказать, он ее старше или на восемь, или на десять лет?

– Если им будет неважно, то какая разница?

Фаргрен не ответил. Факт, что Ирме понравился безбашенный блондин, его удивил. Но разве он может чему-то мешать? Право быть братом в полном смысле этого слова он потерял много лет назад, став ар-вахану. Но если котенок будет плакать, он просто голову Рейту оторвет и все.

– Знаешь, почему он такой безбашенный? – тихо спросил Геррет и продолжил, не дожидаясь ответа: – Даже Лорин не такой, он Рейту в основном мозги на место и вкручивает. – Геррет помолчал. – У него была жена и ребенок. Погибли. Ночной грабитель. Рейт, наверное, сам себя убил бы, если бы Лорин не уговорил его пойти в Гильдию наемников зарабатывать младшей сестре на Королевскую академию. Она у них аироген. Они накопили денег на полный срок обучения контракт назад. Так что… Может, в твоей сестре он снова найдет счастье? Сраный пепел, Фар, пусть попытаются.

– А если он ей сердце разобьет?

– Думаешь, можно уберечь от разбитого сердца?

Фаргрен молчал, глядя, как сестра оправляет одеяло на постели Рейта.

Сейчас Ирма отлучалась из палат только по нужде. Она ухаживала и за близнецами, и за Араной с писклявкой.

Последнее казалось Фару невозможным. Дочь женщины, которую он убил, ухаживала за женщиной, которая его родила. Самого Фаргрена девушка все еще сторонилась, но ненавидящий взгляд куда-то исчез.

– Что сказал лорд Эйсгейр о наших находках? – спросил Фар, решив сменить тему.

– Он будет разбираться. Тут такое творится. И то же Общество Знающих пригорело к этому. Только сначала одну проблему решат. Не опоздать бы.

Об этой проблеме Фаргрен слышал вполуха. Искали, вроде как, едкую воду и гремучую соль. Он подумал, что сможет быть полезным. Едкая вода не пахнет, но соль… А здесь о его родных позаботятся.

– Слушай, Гер, может, смогу помочь?

– Думаю… – Коротышка задумчиво посмотрел на него. – Думаю, да. Пошли!

Фаргрен встал и хотел было идти за Герретом, но взгляд его упал на Ирму.

Та пришла от близнецов в палату к Аране. Что-то ей сказала, проверила целительские трубки, поправила кровать, улыбнулась писклявке, хотя та вряд ли что-то понимала и вообще рычала на всех.

У Фара в горле вспух ком. Он медленно сделал два шага к сестре, а потом не выдержал и бросился перед ней на колени. Обнял ее ноги. Ирма тихо ойкнула. И провела рукой по его волосам.

Уже идя вслед за Герретом, Фаргрен подумал, что у него полжизни не было родных. А вот теперь есть.

Глава 9. Рыцарь первого ранга

11 день 4 месяца 524 года новой эпохи

Эйсгейр плохо спал. Да и как можно спокойно спать, если даже Ортхирский Мясник сказал: дело дрянь! Малкир, конечно, добавил сразу, что лучше подождать полного перевода, но…

Рыцарю казалось, будто весь Эйсстурм превратился в гору гремучей соли, политой едкой водой. Осталось ткнуть факелом. И ведь не только факелами можно тыкать во взрывчатку! Жаль, все источники огня в Эйсстурме не изъять.

Под утро рыцарь оставил жалкие попытки уснуть и вернулся в кабинет. Не высидев там и минуты, он перелился в архив. Вчера главному архивариусу наказали работать перво-наперво с записями, в которых имелась «жгучая вода». Рыцарь попросил известить, как только все будет готово или станет ясно, о чем речь. Хелгар пока еще никого не присылал.

В архиве было тихо. Слишком рано для писцов. И темно. Сердце рыцаря утекло в пятки. Хелгар не мог уйти, не закончив работы, а если закончил, то сказал бы…

Кулаки Эйсгейра покрылись снегом, рукава заледенели. Стражники, которые несли караул снаружи, выпучив глаза, смотрели, как холодная стена окружает Ледяной дворец. Теперь никто не уйдет. Но тяжелое предчувствие подсказывало рыцарю, что уже поздно. Поздно для Хелгара.

Главный архивариус нашелся в своем кабинете. Старик сидел за столом и будто дремал. А на полу под ним стыла лужа крови.

– И почему я никогда не ставил стражу у дверей архива? – с горечью прошептал рыцарь, проводя рукой по седой голове верного Хелгара.

А верным он был. Еще каким. И умным. Обыск показал: и записи разведчика, которые рыцарь отдал архивариусу, и перевод исчезли. Остались лишь чистые листы на столе. Но Хелгар, зная о важности дела, решил по-своему подстраховаться: писал, сильно давя пером на бумагу, подкладывая под каждый лист еще один.

Это заметил Виркнуд. И когда бумагу, лежавшую на столе Хелгара, обработали мелкой сажей, выяснилось, что архивариус перевел если не все, то самое важное.

* * *

Эйсгейр был готов рвать и морозить. Если верить переводу – а причин не верить не имелось, – выходило, что едкая вода уже в Эйсстурме. И для Эйсстурма!

Зачем «знающим» понадобилась здесь собственная ложа, если с самого начала планировалось устроить хаос и беспредел? Соль начали привозить до того, как общество пришло с прошением к Эйсгейру. Видимо, у «знающих» имелись далекоидущие планы, которые не ограничивались взрывами и устранением самых важных лиц Севера. С этим согласился и Виркнуд, и Эамонд.

Еще рыцаря мучил вопрос: кто в его дворце – враг? Кто убил Хелгара? Шпиона из архива раскололи – он работал на Зандерат. Тунор, как оказалось, соблазнил его медом всеобщего признания и, конечно, деньгами. Эйсгейр отправил хорьку весточку с просьбой больше так не делать, раз уж у них, так сказать, союз, и подкрепил просьбу намеком на то, что от этого зависит, получит ли Тунор желаемое в виде Озерного края.

Но у шпиона хорька не было причин убивать Хелгара. Да и как мог он это сделать, находясь в холодушке под присмотром рыцарей воды?

Крысы и змеи теперь чудились всюду.

Эйсгейр поступил по-простому: вышвырнул из дворца всех. Почти. Нет, не вышвырнул, конечно, просто закрыл дворец на время следствия, разрешив пускать только самых приближенных лиц. Через мощную и высокую ледяную стену теперь не проник бы никто. У такого решения был один недостаток: поваров и кухонную челядь тоже не пускали. Впрочем, дворецкий быстро придумал, как кормить господ, и развернул походную кухню в парке рядом.

– Милорд.

– Да, Эамонд.

Эйсгейр только что перелился в свой кабинет – прятал драгоценные словари Эльвейг, решив, что они еще пригодятся.

– У Ормунда проблемы.

«Океан-отец, мы идем ко дну», – мысленно простонал рыцарь.

– Некоторые ярлы недовольны им и требуют вас, милорд. Или меня. Но, мне кажется, лучше бы вы их приструнили. Я видел решения Ормунда. Все прекрасно. Но люди недовольны тем, что они не ваши и не мои.

– Понял, Эамонд. Пойду прямо сейчас.

Вихрем он перенесся в особняк Ормунда, который после закрытия Ледяного дворца стал местом приема благородных и не очень просителей. Те малость струхнули, увидев так внезапно заявившегося владыку Северных земель. Ормунд удивился.

– Милорд?

– Что у тебя тут? – Эйсгейр взял со стола указ, лежавший перед сыном наместника. – Чье дело?

– Ярлов из Нивельйорда. Делят землю между притоками Исельвы.

Рыцарь помнил об этом споре. Возникал он чуть ли не каждые пятьдесят лет. Не то чтобы этот клочок земли был большим и плодородным, но спорить из-за него ярлам почему-то нравилось, а разбивать один кусок на два они не хотели. Ормунд сделал право владения переходящим между кланами по числу лет или урожаев. Решение Эйсгейру понравилось.

«Утоплю я эту землю, если опять явятся», – подумал он и посмотрел на просителей.

Нашел взглядом тех самых ярлов.

– Чем вам не нравятся решения моего сына?

От сурового тона все будто сделались чуть ниже, чем были.

– Я поставил его решать вопросы. Его решения – мои решения. Против меня восстаете?

Рыцарю вспомнилось: когда Эамонд стал наместником, у него возникли похожие трудности. Эйсгейр махнул указом.

– Решение окончательное. Как и все остальные, которые примет мой сын.

Толпа вскинулась волной вопросов, как только рыцарь замолчал. А Эйсгейру нужно было срочно уединиться: связной голем требовал внимания, поэтому он попросту рявкнул на непокорных ярлов и повторил, что все решает Ормунд.

– Океан-отец, еле отделаешься от этих… – пробормотал рыцарь, перелившись во дворец, – Говори, – приказал он голему.

12–13 день 4 месяца 524 года новой эпохи

Волна проблем грозила снести Эйсстурм до основания, а его создателя вместе с ним. Уж чего-чего, а причастности Общества Знающих и Ордена Жизни к странному вторжению Темных Чащ он не ожидал совсем.

Решать и выяснять предстояло многое. Что это за пирамидки, привлекающие Тварей? Откуда эти изуродованные оборотни? Геррет сказал, где-то к северу от дольмена, должно быть, что-то прячут. К такому выводу пришел он и его товарищи. И что же там спрятали? Эльфийские полукровки, дети-генасы, загадочная наемница, которая ускользнула от переноса Одрин… Вопросы накрыли волной и затопили все вокруг.

Но все это не сейчас. Первостепенной задачей была куда-то испарившаяся едкая вода. Стража, разведчики, люди Малкира рыскали по городу в поисках ее и гремучей соли. И не находили.

В первую очередь снова обыскали дома «знающих». Ничего. Обыскали аптеки и лавки. Пусто. Перевернули Северную академию вверх дном в очередной раз. Не нашли даже самой завалящей склянки. То есть, конечно, нашли, но такие смехотворные запасы, что их можно было в расчет не брать: не хватило бы даже на подрыв Ледяного дворца. Но по бумагам соли привезли в город до ужаса много. И она тоже неизвестно где.

Виркнуд вел допросы лично, не скупясь на запугивание и угрозы. Бóльшая часть «знающих» ничего не знала. Да, они согласились помогать, да, принимали грузы, многие по несколько раз, но даже не имели понятия, что внутри. И уж точно не знали, для чего все это. Просто принимали посылки, а потом за ними приходили какие-то люди.

Когда обнаружилось, что соль отдавали тем, кто показывал медальон – белый цветок на красном поле, – стало ясно: это были не люди, а полукровки. Эльфийские полукровки. Как те, кто чуть не уничтожили отряд наемников, посланных к дольмену. Как те, которых доставила Одрин и которые умерли страшной смертью от какого-то яда. Как дети, которые сейчас находились в одном из поместий за городом, и никто не знал, что с ними делать.

Все это поднимало волну таких вопросов, за которые и Миррин уже был готов рвать всем глотки. Если Ордену жизни нужны эла-виал и эльфийки, как говорил Малкир, то не солнцелобые ли вырастили этих полукровок? Но как, если почти у всех дочерей Леса эла-виал мертвы?

Но и это сейчас не главное. Главное – соль. И то, что едкую воду вообще никто из «знающих» в глаза не видел.

Сигсон переворошил бумаги за последние три года – за это время даже суммарно не ввозили едкой воды в таких количествах.

Миррину Эйсгейр приказал возвращать эльфов и все посольство в Светлый Лес. Отправил человека в Алинас сказать Арнау, что с приездом его семьи придется подождать. Наведался к Нирии и попросил ее покинуть Эйсстурм как можно скорее.

Но куда деть целый город, самый большой на всем Иалоне?

Рыцарь усилием воли заставлял себя читать донесения разведчиков. Все до единого, потому что Виркнуд занимался поисками и допросами и не мог выполнять свои обычные обязанности. К делу привлекли даже оборотня из наемников, которые ходили к дольмену. Искали уже не просто места хранения гремучей соли и едкой воды, а то, где ее могли заложить. Проверяли главные здания города. Начали, конечно, с Ледяного дворца. Ферагены углубились в утес на три человеческих роста, но ничего не нашли, и в конце концов рыцарь приказал им проверять другие места.

В его сердце волной вздымался страх. Не за себя – убить рыцаря за восемьсот с лишним лет не смог никто, хотя в первом ранге он пробыл всего двести. А вот лишить жизни людей, служащих ему, – легко. И мирное население…

– Милорд! – примчался начальник городской стражи, весь взмыленный и взбудораженный. – Под Главными Палатами нашли соль!

– Океан-отец, направили уже туда ферагенов?

– Да, милорд, но говорят, там соли много, дня два-три придется вытаскивать, и она уже с едкой водой смешана.

Эйсгейр тут же перелился к Главным Палатам. Да, теперь больше никаких следов не найти, но к кракену эти следы – в палатах море людей, которые сами себя не спасут.

Когда генасы подробно описали ему, что, где и как, рыцарь поставил мощный щит, какой ни смог бы снять никто, кроме него самого.

«Милорд, – Ротьоф ворвался в мысли Эйсгейра, когда он переносил людей из Палат в безопасное место, – господин Виркнуд говорит, под особняком наместника заложена соль».

«Скажи ему, пусть выводят оттуда всех. И пусть обыщут там все!» – приказал рыцарь и тут же понял, что им не хватит ферагенов: этих генасов всегда было меньше других.

«Одрин, – позвал Эйсгейр, – давай к ярлу Айсена, возьми у него генасов и побольше!»

Утреда он отправил с приказами к Северному Кольцу.

К концу дня обнаружилось еще несколько мест с заложенной гремучкой. Рыцарь не знал, ужасаться ему – там было столько соли, что при взрыве разнесло бы все в радиусе нескольких кварталов, или радоваться – дело сдвинулось с мертвой точки, и хоть что-то они да нашли. Но все равно этого было мало. В город привезли гораздо больше.

Эйсгейр уже и не помнил, когда еще так носился по городу. По большей части он служил тягловой лошадью и порталом, и там, где понадобились бы несколько суток работы и море людей, они справились за полдня.

После, уставший, он вернулся во дворец. Но и там отдыхать не пришлось – ждали донесения. Когда рыцарь разобрался с ними, ему сообщили, что с особняком Общества Знающих уже закончили: изучили от и до, собрали множество бумаг и мутных писем, требовавших подробного рассмотрения.

Эйсгейр перелился туда, хоть и ужасно устал. Он всегда так делал, когда его люди заканчивали важную работу: приходил отдельно ото всех, чтобы подвести, так сказать, итоги.

От любимого гнездышка Эльвейг не осталось и следа. Только пустые комнаты, холодные стены и мусор, который посчитали бесполезным.

«И зачем я сюда пришел?» – со вздохом подумал Эйсгейр и хотел уже перелиться обратно во дворец.

Но не перелился. Взгляд рыцаря зацепился за желтое пятнышко в углу комнаты, которая раньше была его с Эльвейг спальней.

Это оказалась маленькая крышечка. Такие делали для женских флаконов под духи и кремы. Эйсгейр подумал, будто где-то уже видел похожие. Рыцарь положил находку в карман и устало потер глаза. С этим дурдомом ему опять не удавалось нормально поспать, а следовало бы: уже и голова думать отказывается. Хотя кое-что, связанное с орками, Эйсгейр предпринял. Хоть что-то. Ладно, он попробует отдохнуть, а если не получится, то снова займется делами.

* * *

Эйсгейр спал. Ему с трудом это удалось, он метался целый час, но в конце концов все же погрузился в сон.

Ему снился кракен. Когда-то давно, еще даже не будучи рыцарем воды, он охотился на них. Но умные, по-своему красивые животные покорили его, и он отказался от убийства. Кракен играл с огромной желтой крышечкой от женского флакончика, перекидывая ее между щупальцами. Что же это за крышечка…

Внезапный грохот вырвал его из тяжелого забытья. Не успев толком проснуться, Эйсгейр увидел, как на него падает потолок собственной спальни. Он прикрылся льдом и почувствовал, что весь дворец пришел в движение. Снежный вихрь перенес его в сад, но рыцарь не нашел земли там, где она всегда была, и перелился в залив.

На его глазах Ледяной дворец, а вместе с ним и весь Мраморный утес, пятая часть Эйсстурма, с оглушающим рокотом рушились в море. Эйсгейр попытался удержать на месте хоть что-то… И не смог. Огромная сила куда больше его собственной рвала на части камни, на которых века назад рыцарь возвел свой дворец.