Текст книги "Отделенные"

Глава 7. Цивилизованные отношения

Фаргрен открыл глаза и увидел черную изрытую землю. Всюду хитиновые ошметки, оторванные лапы, изломанные крылья. Мерзкое месиво и кислая вонь.

– Он очухался.

Фар повернул голову на звук: справа от него, прислонившись к большому камню, сидел Рейт. К его прежнему ранению добавилась голова, левую руку, как и правую ногу, теперь целиком покрывали бинты. Чуть дальше красовался Лорин с полностью забинтованными руками и ногами. Перевязанные и… связанные. По ногам и рукам, причем так, что локти прижаты к телу.

Какого хррккла?!

Фаргрен попытался подняться. Все ужасно болело. От ребер и до задних лап его покрывала плотная повязка, и судя по ощущениям, он чуть не потерял половину кишок. Но подняться не получалось не поэтому, а из-за стреноженных лап. Счетверолапленных. Основательно и надежно.

Ну и ладно. Перекинуться просто и…

– Мильхэ сказала, тебе нельзя перекидываться, – послышался слабый голос Геррета.

Фар нашел взглядом коротышку. Тот валялся, распластавшись на земле звездой. Связанным он не был, но и без этого двигаться вряд ли мог: тело его покрывали пропитанные кровью бинты. Ранен, и очень тяжело.

Фаргрен призадумался. Нет, вот так лежать он не будет. Если еще не умер, то, перекинувшись, тоже не умрет. Чего ждать? Он ведь даже говорить не может.

– Сказала же, не дергаться! – проледенила откуда-то сзади Мильхэ. – Я тебе час кишки вправляла, не порти результат моих мучений.

Ледяная ведьма показалась в поле его зрения. На рваной одежде местами проглядывали чистые пятна, эльфийская чешуя заляпана всем, чем можно. Фаргрен подумал, что новая багрово-коричневая расцветка плаща и неприглядный узор на великолепных доспехах – плод стараний не только Мильхэ, а их всех. Точнее, плод страданий. А старались богомолы.

В руках ведьмы была пирамидка, один в один вешкинская.

Мильхэ окинула всех холодным взглядом.

– Никто. Не пытается. Никого. Убить. Запомнили? Исключение только для Тварей.

– Чего творишь, полоумная? – набычился Рейт.

– Обеспечиваю себе завершение задания и плату за него. По крайней мере, повышаю вероятность. Если вы будете тут за оборотней или людей глотки друг другу рвать, я вам сама их все порву. Ясно? Если нет, то я схожу погуляю пока, а вы подумайте.

– А почему Гер не связан? – спросил Лорин.

– Да он и так не пошевелится. – Ледяная ведьма подошла к маагену и присела рядом. – И в отличие от вас, он с образованием.

– Думаешь, ученость такое выжигает? – тихо спросил ее Геррет.

– Надеюсь. – Мильхэ отрезала кусок бинта. – Лежать и не двигаться, пока я не разрешу, – сказала она, сменив ему уж совсем мокрую повязку. – Мне спасать вас больше нечем.

– А нас-то зачем связывать? – пробормотал Рейт, косясь на Фаргрена.

Зло и недовольно. Можно было предположить, будто злость у него от пут и сбрендившей ведьмы, но Фар знал – как минимум половина предназначалась ему.

– Ничто не сближает так, как общие проблемы, – донеслось из-за их спин.

Она снова куда-то пошла.

– Ведьма ледяная, чтоб ее кто-нибудь…

– Меня так не растопить, Рейт, – злым кинжалом долетело до них.

Ну да. Она слушала все их разговоры. Фаргрен вспомнил свои сравнения с ледяными равнинами. Риск стать холоднее сосулек возрос до драакзанских высот.

– Нам что, терпеть эту полоумную и вшивого пса?

Фар ударил по земле хвостом и зарычал. Сейчас перекидываться нельзя, но еще полчаса, и…

– Уймись, Рейт. – Голос Геррета был все так же тих и слаб. – Лично вам с Лорином оборотни ничего не сделали.

– Это пока. Давить этих тварей…

Рычание. Он, вообще-то, прямо тут.

– Лучше бы тебе мозги давили куда следует! Он нас спас.

– Ведьма спасла.

– Но сначала он, и ты это знаешь. Кстати, он сейчас мог бы перегрызть веревки.

«Да ни за что! – одновременно с таким же возгласом Рейта подумал Фар. – Скорее, горло перегрызу».

– Скорее, горло перегрызет.

Геррет внезапно захихикал.

– Вот ты, Фар, тоже про горло подумал сейчас, да?

За спинами их слышались шаги и шорохи.

– Ты-то с чего добренький такой, Гер? – подал голос Лорин.

– А с того, что я немного знаю про оборотней, – ответил Геррет и добавил совсем тихо: – И ар-вахану.

Фаргрен вздрогнул. Не ожидал он услышать это слово от человека.

– И что?

– Вы ведь вроде умные, хоть и отожженные напрочь… Вот люди-грабители есть? Есть. Насильники есть? Есть. Воры? Убийцы? Так чего же, скажем, эльфы, не вырезают всех людей без разбору?

Дальше Фар слушал и с удивлением, и с возрастающей благодарностью. Слышали бы Геррета сейчас женщины-ар-вахану – забрали бы себе. Предварительно передравшись за то, кому будет принадлежать такое хмурое сокровище. И плевать, что коротышка.

Минут пять Геррет вел язвительно-просветительскую деятельность. Поначалу Рейт и Лорин возражали, но его аргументы были несокрушимыми, как Белые башни в Темных Чащах.

– Ладно, Гер, – вздохнул Рейт, – но откуда нам знать, что вот именно он не бандюга, по которому виселица плачет?

– А откуда ты знаешь, что новые напарники-люди не такие? Вот я, например. Спалил Таверну, много людей пострадало, ты сам ожоги такие получил, хоть плачь. Но ко мне у тебя претензий нет, а к Фару, который, заметь, нас спас, есть.

– Я тебя рожей потом по помойным улицам елозил, помнишь?

– Вот и его поелозишь, если понадобится. Так в цивилизованном мире делают, – сказал Геррет и тут же исправился: – В полуцивилизованном.

«Полу» – это мягко сказано. Цивилизация коснулась наемничьей братии осторожно и с опаской, выдала требуемый минимум и спешно умчалась прочь. Чтобы не наваляли.

Рейт покосился на Фаргрена. Тот порычал. Немножко.

– И вот чего он сейчас рычит-то, а?

– А вот чего ты сейчас рычишь-то, а? – Кажется, Геррета от передразниваний не могла остановить даже смерть. – Он говорить не может. Без него твоя башка досталась бы тварьей матке. А ведь если бы он просто слинял, был бы целее.

Опять пришла Мильхэ и бросила на землю охапку наручей и поножей. Потом снова ушла и притащила доспехи Фаргрена. Аккуратно все разложила, причем по комплектам – где чье.

– У вас есть чем чинить-то? – она придирчиво осматривала принесенное. – Ладно застежки, а верх доспехов как поправить? А пластины?

Фар, следивший за ней, не мог не согласиться. Да и все бы тут согласились. На наплечнике Рейта зияла дыра от лапы богомола – пара пластин отлетела, кожаная основа прорвана. Похожая дыра была и на герретовском доспехе, только больше. Да и в целом снаряжение хорошо пострадало от богомоловых лап – немало погнутых пластин, изрезанное покрытие, поврежденные ремни… Нет, каждый наемник, конечно, имеет кое-что в запасе для любимых доспехов, но… Например, доспехам Фаргрена досталось меньше всех – только застежки лопнули. Но все до единой, а у него не найдется столько ремешков на починку.

– У нас целая деревня, найдем что-нибудь подходящее, – еле слышно прошелестел Геррет.

– Вместо доспешных пластин? – скептически спросила Мильхэ и поднялась. – Фар, у тебя еще сменная обувь и одежда есть? А, говорить же не можешь, голова шерстяная. Пойду твои ботинки поищу.

– Эй, а развязать? – возмутился Рейт.

– А вы до другого способа не додумались? – Голос Мильхэ взвился ледяной стужей.

Геррет мерзко хихикнул. И Фаргрен понял почему: из острого в их распоряжении сейчас были только его зубы с когтями и язык маагена. Вот же чащобная маньячка! От возмущения он взрыкнул.

– Нет, он же точно мне горло перегрызет, – сказал Рейт. – Смотри, как рычит.

Геррет хихикал, чуть ойкая от боли.

– Да поговорите с ним.

– Как?

– Вы же умные, сообразите как.

Повисло молчание. Еще минуту они сидели-лежали и переглядывались. Фар задумался: может, лучше не перегрызать веревки, а разорвать их когтями? Он попробовал шевельнуть лапами – тело ответило жуткой болью. Нет, все-таки придется грызть…

– Ладно. – Рейт сдался первым. – Если я приползу, освободишь мне руки?

Фаргрен вильнул хвостом.

– Эй, стоп, – вмешался Лорин. – Давай так, волчара: один раз хвостом – да, два раза – нет.

– Да что ему стоит вильнуть «да», а потом оттяпать мне что-нибудь? – проворчал Рейт и снова спросил: – Освободишь мне руки?

Фара так и подмывало вильнуть «нет». Но он сдержался. Ведьма их точно не развяжет, и с такими ранами никто с ней не справится.

Через минуту руки Рейта оказались свободны. Из остальных веревок он выпутался уже сам и кое-как пополз к Лорину. Потом выругался и вернулся к Фаргрену. Еще немного – и оборотень наконец смог положить лапы поудобнее.

Бледный Геррет все так же посмеивался.

Мильхэ вернулась, когда все трое уже избавились от пут, и близнецы отползли подальше от Фаргрена. Эльфийка подошла осмотреть его, и он успел заметить ее даже не ехидную улыбку, но через мгновение перед ним уже была привычная ледяная ведьма.

Но Фар знал: она начала оттаивать.

* * *

– Она сказала, это была главная матка со своими защитниками. Дым на них действует совсем плохо, видимо, – рассказывал Лорин: после схватки он пришел в себя раньше всех. – Еще она говорила, что нас не хватило на самую малость. К тому моменту, как она осталась одна, Тварей было совсем немного, несколько штук, и те уже подранки. Вы, кстати, заметили, что некоторые богомолы падали будто сами? – Лорин шевельнулся и тут же поморщился. – Хорошо, жуки неядовитые…

– Я заметил, – отозвался Геррет. – Это точно Мильхэ что-то делала.

«Повезло, – думал Фаргрен, – нам повезло».

Образование у эльфийки, судя по всему, очень обширное: знает, как лечить людей, животных, разбирается в Тварях, владеет странными фокусами. И воспитанием дикарей занимается. Мастер на все руки, куда бы деться.

«Может, и синий ранг…» – сказал себе Фар.

Не-совсем-ледяная ведьма опять где-то шастала. Лагерь ей пришлось обустраивать самой – прямо посреди хитиновых ошметков и змеиных трупов. Тащить всех в дом травника она отказалась и просто возвела ледяной купол.

Фаргрен рассчитывал перебраться в надежный дом из каменного дуба через пару дней. Сам он выздоровеет, конечно, быстрее всех. Оборотень же, да и ведьма творила чудеса.

У Геррета было очень много вопросов к эльфийке, но она их морозила, стоило тому только рот открыть. Ответила всего на один: почему в Вешках щит маагена не исчез, когда она кидала на всех свою защиту, чтобы оглушить коней. Оказалось, она просто-напросто поставила половинчатые щиты: только на голову и тело до пояса. После этого Геррет весь день ходил задумчивым и хмурым, даже не язвил близнецам в ответ на их шуточки. И даже не спросил, каким образом иллиген оглушает на манер воздушников.

– Если она нестабильница, – вдруг ухмыльнулся Рейт, которого не расстраивала даже перебинтованная голова, – то получается, тратит сиськи на свои ледяные приемы?

– При ней такое не сказани, – буркнул Геррет.

– Ну я же не совсем идиот.

– Может статься, сиськи, точнее, их отсутствие, тебя сегодня и спасло, – сказал коротышка. – Непростая она. Я таких генасов, даже нестабильников, не встречал.

«Непростая, – мысленно согласился Фаргрен. – Вот откуда у нее в рюкзаке мужские штаны?»

Если бы не запасливая ведьма, пришлось бы ему сверкать причиндалами или оставаться волком без голоса. По крайней мере, до того как удалось бы опять помародерствовать в развалинах. А так – штаны есть, теплая одежда – ее притащила Мильхэ из дома травника – есть.

– Если бы она не была эльфийкой, я бы думал, раз она нестабильница, то явный кандидат на перерождение в стихийника.

– Это разве связано? – удивился Рейт.

– Эльфы не перерождаются в стихийников.

– Идиот, это все знают. Я про другое.

– А, ну, когда я учился еще, остроухим вздумалось посчитать, сколько стихийников переродилось из нестабильников, а сколько – из обычных генасов…

Геррет покосился на Мильхэ, которая зашла в их убежище. Что она делала где-то там, они не знали, а спрашивать было бесполезно.

– Так вот, – продолжил Геррет, глядя, как эльфийка достала котелок и бухнула туда льда, – первых получилось больше чуть ли не в три раза, поэто… Ты что сейчас сделала?! – Геррет аж затрепыхался, несмотря на ранения.

Вода закипела. Без огня.

– Воду нагрела. Есть же хотите?

– Да, но…

– Геррет, ты же знаешь, как иллигены управляют водой. Забирают из нее тепло и эту силу используют для перемещения.

– Да, но…

– Так почему я не могу отдать тепло воде?

– Но… – Геррет от потрясения ничего не мог сказать. – Но так ведь не делают! – выпалил он наконец.

Мильхэ пожала плечами.

– Я делаю.

– Откуда ты взяла столько тепла?

– Да котелок-то маленький, много не надо, – сказала Мильхэ. – Из тела.

– Стало быть, благодаря силе сисек мы еще и сыты будем, – философски изрек Рейт.

Философски неосмотрительно говорить такое при ведьме.

– С равнинами, кстати, не согласна, – прозвенели льдинки, и все четверо дружно выпучили глаза. – Ледяные холмы ближе к правде. И вообще, будто у вас в штанах целый Драакзан. Скорее, Таави́н, Шайнманé, Сумéра и Денаáри.

– Ты-то откуда знаешь? – прищурился Рейт.

– Первоклассному целителю-иллигену известно о своих подопечных все, – процедила ледяная статуя. – Мне даже в штаны заглядывать для этого не нужно. – И ушла, сверкнув бирюзой.

Вот так разом наградив мужское «я» товарищей чувством неполноценности: названные горы были меньше Драакзана вполовину. Как минимум. Все начали оценивающе переглядываться, причем Геррет очень уж мерзко хихикал. Фаргрен подумал, что язва-коротышка, учившийся во всяких там академиях, лучше понял смысл этого словесного выпада.

Ну, с учетом близнецов, две горы должны быть одинаковой высоты, но какие именно?

«Да и ладно. Сумеру, между прочим, видно со всех трех… Ах ты ж, ледышка плоская!» – мысленно возмутился оборотень.

Сумера, находившаяся на территориях северных волчьих племен, скорее всего, предназначалась ему. Фаргрену внезапно захотелось почитать какую-нибудь энциклопедию о горах.

Кажется, оттаивая, ведьма начинала реагировать на шутки. И мстить за ледяные равнины.

Глава 8. Маскарад

22 день 3 месяца 524 года новой эпохи

Отчеты Виркнуда были до того скучны, что Эйсгейр даже засомневался, стоит ли вообще переживать. Мало ли, подумали неведомые игроки, подумали и пришли к выводу, что убить Милихэна они не смогут. Но надеяться на такое глупо. Зато, видимо, есть время разобраться.

С рассказом Миррину Эйсгейр решил подождать. Да и сам посол ни о чем не спрашивал, словно позабыл об их «теоретических» беседах. Помимо обычных обязанностей, его завалила запросами Арделор. Со всеми проблемами высокородная леди обращалась к послу лично, и Миррин уже не знал, куда деться от жалоб на качество обеда или освещение в комнате.

– У нее пять служанок, вся академия под боком, какой Твари она предъявляет это мне? – возмущался он за завтраком, изрядно не выспавшись из-за капризной Арделор.

– А когда-то ты жениться на ней хотел, – поддел друга рыцарь.

– И не напоминай! Носился бы сейчас с цветочными горшками по дому.

– Ну, ты и так носишься.

– Мне напомнить кое-кому о всесветских глазках?

Эйсгейр чуть не поперхнулся от смеха.

– Эти глазки, между прочим, не жалуются мне на вид из окна и пыль в углах.

– Так еще все впереди! – парировал его деревянность. – Кстати, когда Нирия везет эти свои мази?

– Назначено на сегодня после обеда.

– Я надеюсь, у тебя все же не опивки вместо мозгов. – Миррин вдруг стал серьезным. – Будь осмотрительнее.

– Ты что-то знаешь?

– Да нет, не больше твоего. Вроде достойная женщина. Но мало ли. Кристально чистая репутация – это даже подозрительно.

– Я бы не сказал, будто у нее именно такая репутация.

Миррин фыркнул.

– С кем она крутила шашни, когда училась в Королевской академии, или как недоплатила две монеты уволенному магистру не в счет. Не сто лет живешь, знаешь, какими бывают люди. Наговаривать на нее я, конечно, не собираюсь. Но, Иллитар милостивый, ей же всего тридцать с хвостиком! Сущий младенец!

– Предлагаешь мне охмурять столетних бабушек?

– Забирай Арделор! Ей всего четыреста.

– Нет, спасибо, таскать цветочные горшки – это по твоей части. И о чем я буду с ней говорить? – Эйсгейр притворно вздохнул. – Она падения Алинасской империи не видела!

Миррин расхохотался.

– Так а Нирия даже объединения Королевства людей не застала. И пускала ручьи в пеленки, когда ты строил Северное Кольцо.

Рыцарь улыбнулся, вспомнив, сколько нервотрепки было с этими оборонительными сооружениями к северо-западу от Эйсстурма. Граница с Ишдракйордом проходила по горному хребту, который в одном месте прерывался, пропуская реку Исельву на юг. Эйсстурм находился не очень далеко от этого места. Поэтому там построили внушительный форт, закрывавший природную брешь в горной цепи, оставляя лишь необходимое для передвижения торговых караванов пространство. Без захвата этого форта провести большие войска с севера на юг не удастся. Строительство длилось около сорока лет и закончилось примерно тогда, когда Нирия стала главой Всесвета.

– Почему-то она кажется интересной. Интереснее твоей Арделор.

– Просто будь осторожнее.

– Не думал, что ты слишком мнителен.

– Вот потому я ни разу не был женат, а ты уже вон сколько раз побывал в этом дурдоме, – ухмыльнулся Миррин и поднялся. – Пойду таскать горшки, – скривился он и, вздыхая, покинул трапезную.

Посмеиваясь, рыцарь тоже покончил с завтраком и перелился к порталам – напомнить Утреду и его подчиненным тщательно проверить груз Нирии. Шутки шутками, но Миррин прав: осторожность никогда не бывает лишней.

Сам встречать главу Всесвета рыцарь и не думал. У него просто-напросто не было времени. В трапезной уже собиралась приличная компания – Эамонд, казначеи, главный сборщик податей и другие люди, имевшие отношение к подсчету богатств Северных земель. В кабинете рыцаря от такой стаи шибко важных рыбок становилось тесновато, а от ворохов бумаг стол казался маленьким, потому-то собирались они в трапезной.

После этого Эйсгейр хотел принять несколько просителей.

Но все пошло не так, как планировалось: в Ледяной дворец заявился человек, которого вообще никак не ждали. Ни в этот день, ни в следующем столетии.

– М-милорд, – в трапезную вошел отчего-то побледневший дворецкий, как раз когда казначей возмущался беспорядком в части бумаг, – там…

Его прервал визг:

– Где там ваш снежный хрен?!

У Эйсгейра отвисла челюсть. Этот голос он знал, и весьма хорошо.

Рука в шелковой перчатке бесцеремонно оттолкнула дворецкого, и в дверях показался согбенный старик в богато отделанном мехом плаще. Бледное с острым подбородком лицо перекосило от злости. Голова тряслась, руки тоже. Прошаркав по каменному полу тонкими ногами, обтянутыми бархатными чулками по моде полувековой давности, он прошел внутрь вопя:

– А ну, пшли все вон!

Эйсгейр кивнул своим людям, разрешая уйти, пока лорд Зандерата не пустил в ход внушительного вида трость.

– Какой Твари тебе понадобилось во Всесвете? – ругался Тунор.

Первое удивление уже прошло, и рыцарь начинал злиться: заявляется, как к себе домой, орет почем зря на людей, опивок дряхлый!

Эйсгейр попросил Эамонда закрыть дверь и поставил круг тишины, чтобы за пределами трапезной не слышали безобразных воплей Тунора.

Тот, едва все ушли, плюхнулся на стул, на котором пару минут назад сидел наместник.

– Ну, даже тебе сиськи мозги вышибают, да? – сказал старик почти ровным голосом. – Ты смотри осторожнее с этой бабой. Окрутит, ничего не даст, зато себе отхапает сполна. Хотя тебе, может, и даст.

– Какого кракена… – начал Эйсгейр.

Крылья его носа раздулись, руки сжались в кулаки. Этот хорек посмел вот так заявиться, нарушив расписание портала, позволяет себе невесть что, да еще оскорбляет Нирию и смеет ему советы раздавать!

– Ты не кипятись, не кипятись, остынь, давай, маленько, – спокойно сказал Тунор, наливая себе из графина воды. – Вынужденный маскарад, уж прости.

Эйсгейр заметил, что тремор, из-за которого Тунора высмеивали и передразнивали у него за спиной, пропал. И голос больше не дребезжал. Маскарад? От удивления вся злость рыцаря будто испарилась.

– За снежного хрена извиняться не буду, – заявил старик. – Это тебе за хорька. А вообще, я к тебе по другому делу. Твари с ним, с этим Всесветом.

– Какого…

– Кракена, да-да, – вздохнул Тунор. – Слишком долго мы враждовали, да? Не можешь вот так сразу влиться в происходящее? Ну, и какая у нас с тобой вражда, если по правде?

По правде? Эйсгейр всегда считал неприязнь Тунора истерикой самовлюбленного гордеца, считающего себя ужасно благородным и со всех сторон блистательным. Единственная причина вражды – отказ выдать женщин из рода рыцаря замуж за зандератских лордов.

– Обзываем мы друг друга про себя и на людях, – продолжил старик, – но скажи, кроме этого, было что-то?

Эйсгейр хмыкнул. Если подумать, Тунор оказывался прав, хоть рыцарю страшно не хотелось с ним соглашаться. Их так называемая вражда никогда дальше слов не заходила. Никаких действий ни против Эйсгейра лично, ни по отношению к его людям. Ничего, кроме оскорблений и невежливого обращения, причем исключительно от Тунора. А подданные Зандерата всегда вели себя как подобает. Никаких препятствий торговле или передвижениям, если не считать запрета рыцарю посещать Зандерат без разрешения хорька. Но Тунор и сам не появлялся в Северных землях. На памяти Эйсгейра он заявился в Эйсстурм впервые после неудачного сватовства его сына к внучке Эамонда.

Неожиданно получалось, что у них вполне себе цивилизованные отношения.

– Долго думал, как бы к тебе припереться и своему маскараду не навредить. Удружил со Всесветом, удружил, – усмехнувшись, сказал лорд Зандерата.

Эйсгейр вдруг заметил, что Тунор вовсе не сгорбленный.

– Но я тебе не друг, древний ты хрен. Не друг. Сигнир я тебе не забуду. – Старый лорд на мгновение замолк. – Но я и не дурак упускать возможного сильного союзника.

Рыцарь закатил глаза. Во всем этом он пока понял лишь то, что Тунор на самом деле не страдает тремором, не сгорбился от старости, ему плевать на посещение рыцарем Всесвета, но до сих пор не все равно, что в руке Сигнир, сестры Эамонда, ему отказали.

– Вот скажи, чего ты там накопал на нашего славного ректора?

Рыцарь хмыкнул. С какой стати он должен показывать свой улов? И откуда Тунор знает о слежке за Гилрау?

– Правильно, ничего не говори, – закивал хорек. – А вот я тебе скажу, самую малость. За последний год ректор наш стал часто мотаться в Мирар, а в Бергнес так вообще, да? Сует свои пухлые ручонки везде куда может. И в Обществе Знающих деятельный до ужаса стал. Тебе же не надо рассказывать, кто там числится в их «знающих» рядах?

Эйсгейр молча смотрел на Тунора.

– Ну, конечно, разнюхал уже, – усмехнулся старик. – И знаешь, что они задумали.

– Кто «они»?

– Периам или солнцелобые, кто же еще.

Действительно…

– Какой тебе с этого всего интерес?

– Да они зло творят! – театрально возопил Тунор и снова усмехнулся. – Ну да, мы же власть имущие, какое нам дело до зла. Эти идиоты качают лодку не туда. Все развалится, если они хоть наполовину добьются цели. Как хапнут, так и подавятся. Пообщайся-ка со своим остроухим дружком, спроси у него: если бы не было Светлого Леса, кто бы жил на его месте? Твари или люди? Зандерат и Периам ближе всех к Чащам. Не знаю, чем там думают периамские шишки, но нам первым достанется. А я, хоть и старый, помирать прежде времени не хочу. Тем более в тварьей пасти.

– Старый Периам тоже граничит с Чащами, – напомнил Тунору Эйсгейр.

– Ну вот сам им и занимайся. Что там за Великим Перевалом, мне плевать. Хватает и без этого проблем. Вошкаются тут у нас все кому не лень.

– Ты еще что-то знаешь?

Хорек заулыбался.

– Зависит от того, что именно известно тебе. А вообще… Будто у тебя есть выбор по части союзников.

– Я, быть может, могу и без них обойтись.

– Возможно, – протянул Тунор, – но вместе все же лучше, правда?

– А ты эльфам говорил что-нибудь? Кто там у тебя служит в Зандерате?

– Не говорил я им ничего, – фыркнул старик. – Они как прирежут всех – и ищи потом новых пешек периамских. Уж лучше знать, в какой руке нож, чем гадать, куда его спрятали.

– И ты заявился набиться мне в союзники?

– Я заявился обозначить возможность сотрудничества. На мой взгляд, это единственный вариант, который может обеспечить хорошее будущее. На остальных рассчитывать вряд ли стоит. Полетят, как мухи на сладкое. Ну, к нам мог бы еще Арнау Алинасский присоединиться, он ведь из высокоморальных. Прям как ты. Но трон под ним что-то шатается… Я бы сказал, наш милый ректор его и шатает.

– Считаешь, Гилрау пообещали корону Алинаса за участие?

– Может, и корону. А может, и титул великого лорда. Все же лучше герцога или ректора там какого-то. Но из великих лордов никто пока не при делах. Либо еще не знают, либо думают.

Рыцарю вспомнились разговоры с герцогом.

– Как Шелан Мирарский.

– Значит, и его уже обрабатывают? Удивлюсь, если он не согласится. Ему-то свобода от Алинаса лакомее любых эльфийских сокровищ. Хотя, если честно, не понимаю я его. Пришел бы к Арнау, попросил бы больше прав, меньше налогов, Арнау ведь добрый. Но нет, мы же гордые такие.

Эйсгейр усмехнулся – кто бы говорил о гордости… Но Тунор подозревал в отношении герцога Шелана то же самое, что и рыцарь.

Из завоеванных южных королевств Мирар пострадал больше всех. Попытавшись захватить богатого соседа, он не рассчитал силенок. В итоге Алинас успел отчекрыжить у него чуть ли не четверть земель, пока не пришел прапрадед нынешнего короля и не пригреб к рукам оба королевства. А после уцелевшего мирарского принца, кроме того, что унизили до герцога-вассала, еще и обложили немаленьким налогом. Герцоги до Шелана пытались исправить ситуацию – то мечами, то дипломатией, – но не вышло. Теперь два бывших королевских дома были заклятыми врагами.

Даже если Шелан не желает зла лично Арнау, великому лорду Алинаса, избавиться от его власти он точно хочет. А уж если ему при этом еще и земли вернут…

Тунор поднялся.

– Все, засиделся я, надо идти, а то конец маскараду.

– Зачем он тебе вообще нужен?

– Знаешь, оказывается, можно очень много вещей выяснить, если люди думают, будто ты малость выжил из ума. Или если недооценивают тебя.

Эйсгейр только фыркнул.

– Кстати, а ты поправки в закон от Младшей палаты смотрел?

Старик, кажется, удивился.

– Нет еще.

– Посмотри-посмотри, там тоже много интересного. – Эйсгейр решил не оставаться в долгу. – Как давно ты… в этом всем?

– Да где-то с год.

«Как же я так пробулькал целый год… – упрекнул себя рыцарь, вспоминая и о годе, упомянутом Эамондом, и о годе, про который говорил Виркнуд. – Даже Тунор пронырливее меня оказался».

Великий хорек пошевелил плечами, покряхтел, прокашлялся. Потом сгорбился, руки его снова задергались, подбородок затрясся.

– Кстати, Гилрау был в столичной тюрьме после той кутерьмы в Южных Клыках. Мне-то все равно, но ты вроде к псам неравнодушен. И насчет Нирии я серьезно. – Голос его стал привычно дребезжащим и противным. – Будет обидно, если из-за какой-то бабы, пусть и умной, древний снежный хрен растает.

– Тварья задница ты, Тунор!

– Так, я пошел. Придумай потом какую-нибудь безделицу, меня задобрить за появление во Всесвете.

– Хрен тебе, а не безделица! Всесвет не в твоем подчинении.

– Ты давай круг тишины-то снимай и продолжай орать.

Когда лорд Зандерата вышаркал из трапезной, вслед ему неслась возмущенная брань Эйсгейра. Тунор, бешено размахивая тростью и трясясь, обещал припомнить отмороженному лорду и Всесвет, и вообще все обиды до тысячного колена. Дворцовый распорядитель, то бледневший, то красневший от виртуозных ругательств, пошел проводить старика, следуя за ним на безопасном расстоянии.

Эйсгейр, оставшись один, расхохотался во весь голос. Под кругом тишины, конечно, чтобы никто не услышал.