Текст книги "Отделенные"

Глава 7. Доверие с условием

4 день 4 месяца 524 года новой эпохи

Миррин вернулся вечером, много позже ужина. Уставший, помятый, понурый. Таким нашел его Эйсгейр, заглянувший в покои посла. Тот сидел на белом диване у окна, задрапированного светлыми шторами, и в своих белых одеждах попросту слился бы с интерьером, если бы не черные волосы и дрекожа.

Эйсгейр осторожно поинтересовался, не продвинулись ли поиски Арделор. Миррин покачал головой. Потом шумно вздохнул и спросил, не допрашивали ли Малкира снова.

– Ты разрешил ему уйти? – возмутился он, узнав, что торговца отпустили, да еще и выдали высокий пропуск.

Эйсгейру пришлось рявкнуть на друга, который, не стесняясь в выражениях, высказывал все, что думает о решении рыцаря.

– Рин, не будь глупцом!

Миррин замолчал. Глаза его гневно сверкали. Он даже надулся от обиды и возмущения, готовясь выдать следующую порцию ругательств, в том числе за короткое имя.

– Пока ты носился с похищением Арделор, произошло кое-что.

Слушая рассказ Эйсгейра о гремучей соли, Миррин успокоился.

– Потому я и решил рискнуть. Пусть поработает на нас. Вряд ли он знал об арсенале или проблемах на рудниках Вёльофа.

– А если все же знал? Может, это его люди пришли к Ранхаву с предложением красть соль из твоих хранилищ?

– Кракен сожри твои уши! Да, репутация у него не очень, но ты…

– Репутация не очень?! У Ортхирского Мясника-то? – перебил рыцаря Миррин. – Сам себя слышишь?

– Нет, здесь что-то еще, что-то личное… – Эйсгейр покачал головой. Вдруг его осенило: – Это связано со смертью твоего брата?

– С чего ты взял?

– Миррин! Ответь честно. Что сделал Малкир и как это связано с убийством Таэриса?

Миррин долго молчал. Но Эйсгейр хорошо его знал: врать сын Леса не любил. Либо ответит, либо ничего не скажет вовсе.

– Его люди убили тринадцать эльфов из отряда, который я послал к Темной реке около семи лет назад. Как минимум одного Малкир зарубил лично!

Получив такое признание, Эйсгейр сначала опешил, а потом понял, что именно сказал посол.

– Ты. Посылал их. На Тракт? Зачем?!

– А ты как думаешь? За подозреваемой! Она была с ним, двое выживших это подтвердили.

– Какая подозрева… Те слухи, будто Мясник провез эльфийку по Тракту? О ней речь?

Миррин, помолчав, кивнул.

– Так что именно произошло?

– Я приказывал забрать женщину. Они не отдали.

– Твой отряд напал на караван Малкира на Тракте?! Океан-отец, ты… – выдохнул Эйсгейр и замолчал, не зная, что сказать.

Он считал Миррина другом и всегда думал: они могут доверять друг другу. Доверие, конечно, не было абсолютным. Не могло быть, учитывая положение обоих. Миррин, связанный долгом, не имел права посвящать кого-то из людей во многие тайны Светлого Леса. Но то, о чем посол рассказал сейчас…

Пытаясь найти убийцу брата, Миррин переступил через закон. Такое расследование вне Светлого Леса делало его преступником в глазах Королевства людей. Со шпионажем Эйсгейр еще мог бы смириться, так как сам часто прибегал к нему, и потому не имел права жаловаться на это. И наверное, рыцарь не стал бы сильно возмущаться по поводу разборок, касавшихся только эльфов и не задевавших людей. Но Миррин послал своих солдат именно на людей, причем на людской же территории. На Темный Тракт. А там любая стычка не с Тварями – смертельный грех.

Но рыцаря ужаснуло даже не это, а то, что Миррин проделал все за его спиной. Эйсгейру пришли на ум поиски: эльфы залезли во все места, куда сочли нужным залезть. Рыцарь, может, и сам бы отдал такое распоряжение, но ведь Миррин даже не поставил его в известность. А чего он еще наворотил, пользуясь дружбой с владыкой Эйсстурма?

– Миррин, медузья ты слизь, и как я должен доверять тебе?

Сказав это, рыцарь перелился в свой кабинет. Там ему вспомнились еще и слова Малкира о двойных стандартах. Мясник, оказывается, попал в точку: соблюдая законы Леса до последней буковки, Миррин позволял себе нарушать законы людей.

«Отец, все готово, – вдруг прожурчал ему Утред. – Мы нашли всех. Люди на местах, можно начинать».

Рыцарь вздохнул, отгоняя неприятные мысли. Сейчас нужно заняться другим: проверить слова Малкира об Обществе Знающих. Если это действительно они похитили эльфиек…

Еще днем Эйсгейр приказал рыцарям воды разыскать всех генасов по списку Эамонда и выяснить, где они находятся. Рассчитывать на то, что «знающие» будут держать женщин прямо в особняке Эльвейг, было глупо. Первым делом планировалось обыскать дома, где жили ученые, а уж потом все остальные места, где их застали.

Как ни странно, нашли всех, и особых сложностей это не вызвало. В тронном зале, который сам Эйсгейр окружил мощным щитом, стараниями рыцарей воды оказалось около тридцати человек. Членами Общества Знающих были не все, даже меньше половины. Виркнуд предложил разбавить их другими учеными, чтобы подозреваемые не сразу догадались, в чем дело, а также разбить их на две части: так они не могли увидеть, что задержаны все «знающие». В число невольных жертв маскировки попал даже ректор Северной академии. Его с другой группой из двадцати человек разместили в трапезной.

Поняв, где находятся, генасы разволновались, зашептались, в зале поднялся гул и шум. Кого-то вырвали из постели или ванны, кого-то – с позднего ужина или просто с прогулки.

– Господа, – обратился к ним рыцарь, перелившись в зал, – прошу прощения за такую неожиданность и вызванные этим неудобства. Ведется важное расследование, и Ледяному дворцу необходима ваша помощь. Но сначала придется подождать. Вам предоставят еду, напитки, некоторые вещи, и вы сможете расположиться здесь с относительным удобством.

Сказав это, Эйсгейр перелился в трапезную, повторил эти слова там и вернулся в свой кабинет.

«Ну, медузья слизь, – подумал рыцарь, – доплескались вы у меня. Никого не отпущу, пока все не выложите».

Допрашивать «знающих» собирались не только об эльфийках, но и о гремучей соли. Выжидать становилось опасно. Как дождется Эйсстурм «фейерверка» на пятую часть города…

Эйсгейр дал отмашку рыцарям воды, и те уведомили стражу о начале обысков. Сколько времени на это потребуется, предположить он не мог. Потому решил узнать о находках парней Виркнуда, хотя видеть Миррина совершенно не хотел.

Он явился почти сразу после того, как к нему отправился слуга.

– Что нашли в том квартале у рынка?

– Браслет раннэ и ожерелье, милорд. Принадлежали служанке, охрана Арделор это подтвердила. Еще там были сожженные тряпки, судя по всему, накидка той же служанки.

– Кого допрашивали?

– Торговцев с рынка, жителей вокруг. Разрешите допросить людей Малкира, милорд.

– Значит, теперь ты спрашиваешь у меня разрешения? – не удержался Эйсгейр от колкости.

Миррин ничего не ответил.

– Будь во дворце. Ты или твои подчиненные могут понадобиться.

– Да, милорд.

Идя к двери, Миррин остановился, будто хотел что-то сделать или сказать, но после секундной заминки вышел.

Как теперь быть с другом, Эйсгейр понятия не имел. Стоило подождать, когда все уляжется, и обдумать случившееся в спокойной обстановке. Но рыцарь знал: о покое можно только мечтать. Внезапно вспомнилась Нирия: она ведь должна быть в Эйсстурме. Эйсгейру захотелось увидеть ее. Просто… Просто чтобы увидеть хоть что-нибудь приятное. Но время было позднее, да и он в своем кабинете не зря прохлаждался.

Ожидая конца обысков, рыцарь взялся за донесения разведчиков.

Сначала он изучил отчеты Виркнуда и Эамонда, но интересного в них было мало. Эйсгейр стал просматривать доклады самих разведчиков и пришел к выводу, что событий действительно немного. Пока. Затишье перед бурей…

Как бы так узнать наверняка, чем завлекают Шелана Мирарского и что он обо всем этом думает? Если его сманивают свободой от Алинаса, титулом великого лорда или короной Мирара, то чем можно перебить такое предложение? Ведь глупо рассчитывать на одну лишь герцогскую совесть.

Далеко за полночь от Ротьофа пришла весть:

«Милорд, нашли тело. Нужен кто-то из эльфов или сам посол Тавеллан. Или вы».

В сердцах Эйсгейр выругался. Идти сам он не мог, иначе искать еще какие-то следы будет бесполезно.

Рыцарь перелился в эльфийское крыло к покоям Миррина. Стражи у дверей сказали, что тот не возвращался и, скорее всего, сейчас находится в своем кабинете. Но и там оказалось пусто. В конце концов Эйсгейр нашел друга на просторной галерее, выходящей на северную сторону дворца.

На мрачном ночном небе вспыхивали молнии, озаряя тяжелые, набрякшие от воды тучи, где-то у горизонта рычал гром. Близилась буря. По галерее разгуливал ветер, его порывы, пока еще не очень сильные, вскидывали волосы Миррина, черные под стать штормовой мгле в заливе. Казалось, будто север поглощает тьма.

– Миррин! – позвал Эйсгейр и поставил круг тишины.

Тот обернулся.

– Мои люди нашли тело. «Ротьоф, переливайся ко мне. Заберешь Миррина».

Рыцарь третьего ранга появился рядом с Эйсгейром в снежном вихре.

– Господин Тавеллан, вы готовы?

Когда побледневший от новости Миррин кивнул, оба исчезли.

«Чье тело? – спрашивал себя Эйсгейр. – Арделор или служанки?»

Ему показалось неправильным, что он до сих пор не знает имени второй пропавшей.

Вернулся Миррин всего через полчаса. Ротьоф переместил его в одну из пустующих комнат в эльфийском крыле и сообщил об этом Эйсгейру. Там ничего не было, кроме легких штор на окнах и кровати, на которой под тонким покрывалом лежала женщина. Не Арделор.

Миррин застыл перед кроватью, глядя на бледное, бескровное лицо погибшей.

– Это я виноват, да, Эйс? Не слушал ни тебя, ни того, что говорил Малкир?

Он смолк. В руках у него был браслет-раннэ – покрытый копотью, но все равно радостно-яркий: голубой с фиолетовыми и желтыми цветами. Миррин протер браслет рукавом, отчего на белой ткани остались черные пятна, потом подошел ближе к кровати и убрал покрывало с мертвой руки. Изящная, тонкая, она выглядела сделанной из нежнейшей бумаги. Только тронь – и порвется.

Вскоре яркий раннэ оказался на своем законном месте.

– Эйс… Милорд, не говорите следователям Леса об Иллитее.

Вот как ее зовут… Звали.

– Миррин, о чем ты?

– Поверьте мне хотя бы еще один раз, милорд. Здесь что-то не так.

– Нет, говори все начистоту.

На лице Миррина вздулись желваки, губы сжались в тонкую травинку. Так было всегда, когда он злился или собирался делать то, чего не хотел.

– Ее вещи, – наконец сказал он, поставив круг тишины. – Почему их нашли? Брачные браслеты трудно уничтожить, но вот опознать легче легкого. А его так глупо выбросили… И нашли только браслет служанки. А ведь Арделор носила семейную реликвию, которую тоже нелегко сломать или уничтожить. Может, и Безумный король не смог бы.

– К чему ты клонишь, Миррин?

– Я втяну вас в проблемы Светлого Леса, милорд, если скажу.

– Я и так уже в них по жабры. Говори!

– Арделор украли эльфы. Я, если честно, с самого начала так и думал. Похищение искусно провернули! Мы до сих пор не знаем, как именно. Мне пришло в голову несколько способов, но все они предполагают знание обычаев эльфов, привычек самой Арделор, ее прислуги и охраны. Если среди них не было предателя, то похитителям требовалось долго, очень долго наблюдать за всеми. Нет… люди не могли этого сделать, милорд. А еще это безумное требование. И…

– И?

– Если с ней что-то случится, милорд, точнее, если люди что-то с ней сделают, это может вызвать… Страшную бурю. Во всем этом мне видится такой смысл: есть те, кто хочет пойти на людей войной, а глава дома Валиссин всегда был против. Если из-за Арделор он не захочет никого останавливать или, того хуже, сам пойдет против людей, то войны не избежать.

«Весь Иалон хочет воевать? – в ужасе подумал рыцарь. – Океан-отец, да как остановить такое?»

– Одной Арделор мало!

– Арделор по ряду причин – героиня Светлого Леса.

– Каких причин?

– Не могу сказать, милорд, да и это не так важно. И она не одна. Были и другие преступления, другие пропавшие, убитые. Многие в Лесу к тому же убеждены, будто в событиях столетней давности, в безумии короля, в нашей бездетности виноваты люди, милорд. Что все это как-то сделали люди. Достаточно вспомнить периамские войны, Орден Жизни, их законы. Многим этого хватит. Арделор может стать последней каплей. И те, кто хочет войны, получат ее.

– Как поможет сокрытие Иллитее?

– Почти никак. Но вдруг я что-то смогу понять из того, как будут вести себя следователи? Понять, кто именно пытается стравить нас с людьми.

– Как во все это вписывается Иллитее?

– Да тоже никак. В ее случае все гораздо проще. Схватили где-то на территории академии. Служанок ведь не охраняли так сильно, как Арделор. По академии они могли ходить в одиночку. Там Иллитее и видели в последний раз, и стражи на воротах не помнят, чтобы она покидала академию после этого.

Миррин замолчал.

Они оба стояли и смотрели на мертвую женщину. Раннэ на бледной руке вдруг показался Эйсгейру неуместным. Слишком ярким, слишком… живым.

– Милорд, – снова заговорил Миррин, – это просто дикое совпадение, что оба похищения произошли почти одновременно. Но если в Лесу станет известно про Общество Знающих, это… – он не договорил и опять замолк.

Эйсгейр так и смотрел на Иллитее. Она, скорее всего, была не старше Арделор. Очень красивая, по меркам эльфов. Под покрывалом угадывалась стройная, привлекательная фигура. Иллитее могла бы очаровать и многих человеческих мужчин – ростом ниже рыцаря, она считалась совсем миниатюрной для своего народа.

Эйсгейр чувствовал какую-то неправильность в том, что, стоя возле нее, они обсуждают политические вопросы. Словно смерть несчастной Иллитее – пустяк. Мелочь. Кому есть дело до какой-то служанки, если речь идет о войне, грозящей охватить весь материк? Это одновременно было и правдой, и нет. Может, для судьбы всего Иалона Иллитее почти ничего не значила, но для того, кто подарил ей брачный браслет, она была целым миром.

«Океан-отец, пусть я не ошибусь», – подумал рыцарь.

– Я доверюсь тебе, Миррин, но с одним условием. Ты расскажешь мне обо всем, что натворил за моей спиной, пока расследовал убийство своего брата.

Глава 8. Чудеса и загадки

– Я вообще не понимаю, откуда у детей такая сила, – сказал Геррет, ковыряя ложкой нехитрый ужин. – Генасы начинают чувствовать стихию лет в десять, может, двенадцать. Если сильные, то пораньше на год или два. А тут…

Они разбили лагерь на открытой поляне без кустов и деревьев вокруг. Просто посреди чистого поля. Рядом не было даже ручья. По пути им встретился один, Ирма собрала из него побольше воды, которая теперь подтаивала огромной ледяной глыбой чуть в стороне. От ручья они ушли на такое расстояние, где девушка уже не чувствовала никаких потоков. Но, как подозревал Фаргрен, это не очень поможет, если они опять встретят полукровок.

Идти старались быстро и двигаться больше ночью, чем днем, останавливаясь только когда поднималось солнце. Спали до полудня, а потом вновь шли до самого рассвета. Если бы не Мильхэ, они бы не выдержали такой марш, смалывавший ноги в прах. Она делала что-то, отчего усталость отступала. Как тогда в Дубках. В итоге за три дня им удалось пройти путь, который должен был занять не меньше пяти дней.

Завтра предстояло подниматься в горы.

– Для подобного уровня надо учиться года три, если не четыре… – продолжал Геррет. – И откуда такая мощь? На полноценное развитие уходит десять-пятнадцать лет постоянных тренировок, и большинство генасов не становятся настолько сильными! Это противоречит всему мне известному, – сказал он, покосившись на Мильхэ. – Нам известному.

Геррет, наверное, хотел услышать и ее мнение, но ледяная ведьма молчала. С того самого вечера она не проронила ни слова. Или обвинения Фаргрена, или ее поступок, а точнее, и то и другое, пробили трещину внутри их маленькой компании. Не сказать, будто до этого они уже стали друзьями на всю жизнь, но несколько неудачных попыток умереть и сотни убитых Тварей за спиной обернулись в крепкое приятельство.

Уже остыв, Фар понял: не стоило говорить вот так сразу то, что он сказал. Нет, виноватым себя он не считал. Но теперь выяснить у ледяной ведьмы хоть что-то было просто невозможно.

– И пятеро таких мощных генасов за раз, – подал голос Рейт. – Я не встречал настолько сильных ферагенов.

– Да вы даже не представляете, насколько он сильный! – горячился Геррет. – Пустил направленную волну землетрясения с большого расстояния! Из тех, кого я знаю, никто на такое не способен. Заставить землю дрожать дальше, чем на три-четыре роста вокруг себя, мало кто может. Как ты расколола волну этого ферагена? – спросил он у Мильхэ, но та молча ела, ни на кого не глядя. – А еще я не понимаю, почему после землетрясения этот Шэквет очень слабо атаковал землей. – Геррет снова покосился на ледяную ведьму, будто намекая: если произошло нечто странное, то это дело ее рук.

– Иллигены тоже были мощные, – напомнил Лорин. – Ирма еле смогла удержать ребенка.

– Вот именно. А Ирма сильнее меня, – неожиданно для всех признался Геррет.

В ответ на это Рейт или Лорин должны были по обыкновению отпустить колкость, но они почему-то промолчали.

Фар посмотрел на Мильхэ.

Странно, но они до сих пор шли вместе. В то утро, после так не вовремя сказанных слов, ледяная ведьма молча открыла свой мешок, вытащила хранившееся у нее снаряжение заказчика и две пирамидки, положила все это на землю и пошла. На север. Она не собиралась возвращаться.

Все переглянулись и… Отправились следом.

Фаргрен – потому что тоже не собирался возвращаться, близнецы и Геррет – потому что… а почему бы и нет. Ирме было просто некуда деваться. Распихав выложенные припасы и пирамидки по мешкам, они быстро нагнали Мильхэ.

А потом обнаружили, что та намеревается идти еще и всю ночь. Ничего ледяная ведьма, конечно, не говорила, это уже потом троица безбашенных строила догадки, объяснявшие ее поведение. Версия имелась только одна: уйти от возможной погони и быстрее дойти до дольмена. У Фаргрена был еще вариант о завлечении их в ловушку, но он его не проговаривал. Потому что его и это не останавливало.

Время отдыха теперь приходилось делить на четверых: Ирму не ставили на часы по неопытности, а Мильхэ… А разве ее можно было оставлять на часах? Ей, понятное дело, уже не доверяли. Хотя Геррет пару раз язвил, что это еще вопрос, кто кому не доверяет. Так или иначе, ледяная ведьма оставалась в отряде, и их совместное задание продолжалось, склеенное хотя бы контрактными обязательствами. И клей был так себе, мягко говоря.

Поев, Мильхэ достала одеяло, собираясь отдохнуть. На этом марш-броске ей приходилось хуже всех. Делать для себя то, что она делала, чтобы другие не чувствовали усталости, ведьма, кажется, не могла. И дополнительных часов сна из-за отсутствия дежурства ей явно не хватало для отдыха.

Фаргрен вдруг подумал, что эти три дня Мильхэ не гладила его в волчьем обличье. Неожиданно стало тоскливо. Он подошел к ней и сел рядом.

– Можно поговорить?

– О чем? – прозвенели льдинки.

«Ледяная ведьма, – в очередной раз подумал Фаргрен. – Такая же, как до Дубков».

– О том, что произошло.

– И что же произошло?

Фар вздохнул.

– Послушай, я не знаю, как именно ты связана с этими генасами, но… Они-то точно причастны к тому, что здесь творится. Тысячи людей погибли, и…

– Тот полукровка сказал, они охотились на оборотней, – перебила его эльфийка. – Это тебя интересует?

– Да, – признал Фаргрен после недолгого молчания.

Она ткнула его носом в его же собственную душу. На тысячи погибших селян ему, если честно, было плевать. Он порадовался за кузнеца – тот был другом отца и хорошо относился к Ирме, даже в семью взять хотел. Но главное – котенок уцелел. Все остальное – неважно.

– Такой же черный волчище, – проледенила Мильхэ.

Почему она повторяет слова недруга, пришедшего им на помощь? Звуки отрезало – эльфийка поставила круг тишины.

– И чего именно ты хочешь?

Фаргрен молчал, раздумывая, как ответить. Чего он хочет? Дойти до дольмена, это точно. Но для чего? Почему?

– Идти в этот могильник, – сказал наконец Фар.

С какой стати он будет выкладывать ненадежному товарищу свои мысли?

– Я не знала, что они ловили оборотней, – произнесла Мильхэ, глядя в утреннее небо.

– Но про них самих ты знала?

– Встречала полукровок пару раз, но мне мало что известно.

– Долго ты… работаешь с этим? Светлый Лес тебя послал?

Ледяное молчание, а потом:

– Мне надо поспать.

Не дожидаясь ответа, она завернулась в одеяло с головой. Вот и все, вот и думай что хочешь. Но даже если она работает на Светлый Лес и потому не может ничего рассказывать, разве стоило отпускать того парня?

* * *

В полдень они не вышли – Мильхэ отказалась вставать.

– Еще три часа, – заявила она и накрыла себя ледяным куполом.

Возразить такому было нечем. Пришлось ждать.

– Даже лучше, если отдохнет побольше, – сказал Геррет. – Войдем в Чащи, и она нам будет нужна. Ирма, потренируйся пока.

После нападения полукровок он стал вместо Мильхэ обучать Ирму общим приемам генасов. Она уже могла поставить самый простой щит, хотя до уровня Геррета и ледяной ведьмы ей, конечно, было еще далеко. Как до Унат-Хаара пешком.

– Лучше бы ты нас послушала и поехала в Эйсстурм, – вздохнул Геррет.

Вопреки обыкновению, Ирма промолчала. По какой бы причине она ни отказывалась раньше, встреча с маленькими генасами-полукровками, видимо, изменила ее настрой. Теперь Ирма не была так категорична.

– Почему Мильхэ такая слабая? – спросила она в перерыве между упражнениями.

Геррет нахмурился и проворчал, косясь на ледяной купол:

– Вот уж кто-кто, а она точно не слабая.

Все, кроме Ирмы, знали, что никакие разговоры Мильхэ не пропускает. На все шуточки, которые, как наивно они полагали, ледяная ведьма не слышала, она уже ответила сполна.

– У нее быстро кончаются силы, – возразила Ирма.

– Она не слабая, а нестабильная. Это разные вещи. Если выбирать между вами, – Геррет усмехнулся, – я бы выбрал ее.

– Почему?

– Да потому что она уделает тебя со всей твоей силой, как ребен… – Геррет осекся: именно дети их чуть не убили. – При определенных обстоятельствах она уделает и меня, – выдал коротышка немыслимое для него признание. – Ты не видела ее разные уровни силы.

– Она слабая.

– Слушай, может быть, сила у нее меньше твоей, но она заберет твою и обратит против тебя.

– Как сделал тот мальчик? – спросила Ирма, видимо, имея в виду маленького иллигена, который взял на себя ее с Мильхэ ледяную волну и метнул обратно.

– Угу, – буркнул Геррет и добавил: – Тебя она точно уделает. По сравнению с ней ты бледная тень генаса. Я бы поставил на Мильхэ, даже если бы ты уже прошла Северную академию. У нее опыт, знания и мозги. Только последнего порой достаточно, чтобы победить врага.

– Она отпустила врага, – сказала Ирма.

Все переглянулись.

– И что бы мы делали с тем парнем? – тихо спросил Рейт. – Он, может, и не совсем ребенок, но…

– По закону его надо было бы скинуть на руки властям, – задумчиво протянул Геррет. – Но, сраный пепел, его бы пришлось кормить, тащить за собой, следить, чтобы не убежал. Может, даже хорошо, что она его отпустила?

Фаргрен молчал. Хорошо? Да с чего бы! Выходка ледяной ведьмы светила не просто неудобствами, а неприятностями в виде смерти. Нет, из того юнца надо было выбить больше сведений, чем достала Мильхэ своим разговором. Да, детей и Фар не смог бы убить. Но четырнадцатилетний парень – это, считай, взрослый. Сколько малолетних ублюдков творят разные зверства. Большая часть ворья в городах из таких. Они могут насиловать и убивать. Причем осознавая, что именно делают.

– Не стой столбом, Ирма, – прервал тишину Геррет. – Продолжай давай.