Текст книги "Отделенные"

Часть V. То, что определяет будущее

Глава 1. Бумажка

– Господин приказал заняться и этим тоже.

Что там принес посыльный? Я повернула голову. Библиотечка! Самое ценное из моих вещей.

Один из генасов заметил мой взгляд.

– Да, это твое. Ее, конечно, быстро вскрыли, – он продемонстрировал открытую книжку, – но там нашли вот это… – С этими словами генас показал мне другую книгу под названием «Лекарственные растения». И она запечатана гораздо лучше, чем вся библиотека.

Генас приблизился и приложил мою ладонь к книге. Ничего не случилось.

– Это было, конечно, маловероятно, но попробовать стоило, – пробормотал он и, отложив обе книжки в сторону, занялся своими склянками.

А вот фиг вам! Через секунду я даже удивилась, что у меня нашлись силы позлорадствовать. Хотя мне тоже не известно, как открыть эту книгу. Вспомнились записи и рисунки, сделанные в лощине. Их еще, наверное, не нашли, иначе они бы знали про Темные Чащи. А может, уже просмотрели мои бумажки и просто не подают виду?

Бумажки! Можно попробовать вставить в трещину бумагу… В лаборатории ее полно, надо только стащить. Но как? Спрятать-то некуда. Хотя… Мне ведь нужен маленький кусочек. Сунуть в рот? А потом подождать, когда высохнет…

Один из генасов окунул в склянку с жидкостью полоску бумаги, и та покраснела. Красный означает кислоту… Предки, они же часто так делают! Я осмотрела пол, насколько позволял ошейник, и увидела еще несколько таких полосок, уже использованных. Чистые лежали на столе, совсем на краю. Мимо него меня поведут к выходу, а ноги нередко меня не держат…

Когда стоящему рядом стражнику сказали, что со мной на сегодня закончено, тот сдернул меня со стола и повел прочь из лаборатории. Я сделала вид, будто запнулась, и, падая, смогла смахнуть бумажки на пол. Белые клочки разлетелись, словно снег. Но схватить хотя бы один не удалось: водяное щупальце дернуло меня вверх и поставило на ноги.

– Держи ее крепче, – пробурчал иллиген стражнику и замахал руками. – Все, все, уводи.

Проклятье! Они так быстро реагируют… Все равно – завтра попытаюсь снова!

Через пару минут я оказалась в своей камере, но вскоре камни разлетелись и стражник швырнул мне очередную миску. Сегодня ужин без чер… О! В камнях двери белело крохотное пятнышко. Как бумажка оказалась здесь? Наверное, прилипла к сапогам стражника или зацепилась за его плащ. Предки! Если бы не кандалы, я могла бы прямо сейчас проверить, будет ли атал действовать с бумажкой в трещине…

* * *

Меня разрешили забрать. Ноги дрожали так сильно, что я почти не притворялась, когда падала. Стоило лишь чуть согнуть колени, как мышцы отказались держать тело и я рухнула на пол. Рядом оказалась только одна использованная бумажка, но… Вода вздернула меня вверх, до боли сжимая шею. Вы поднять меня хотите или задушить?! Я закашлялась. Опять все зря. Надеюсь, получится с той бумажкой в дверях. Пусть она до сих пор лежит там…

Когда мы оказались у камеры и камни разлетелись, я снова упала. Стражник с рычанием запинал меня внутрь и ушел. Двери сомкнулись. Бумажки не было. Великие силы, я больше не могу. Ничего не выходит, хоть волком вой…

Через мгновение двери снова открылись – солдат забыл пристегнуть кандалы к стене и вернулся. Ругаясь, он оттащил меня к кровати, защелкнул замок и направился к выходу. На плаще стражника, на самом уголке, белел заветный кусочек. Великие силы! Как сумасшедшая, я кинулась к нему и схватила. Да, получилось!

– Предки! – воскликнул солдат и пнул меня. – Чего творишь?!

Скорчившись от удара, я успела незаметно сунуть бумажку в рот. Страж осмотрел плащ, потом меня и мои руки, но ничего не нашел. Пристегнув наконец кандалы к стене, он покинул камеру.

Предки, ну хоть что-то у меня получилось! Губы даже расползлись в улыбке, хотя ребрам до сих пор было больно. Я вытащила бумажку изо рта. Надо высушить. Драгоценная полоска очутилась под досками – там ее никто не найдет. А от нее может зависеть мое будущее.

Пока же она сохнет, стоит подумать. Допустим, из-за бумажки атал перестанет действовать. Что дальше? Я не знаю, где находится подземелье, подземелье ли это вообще, насколько оно большое, насколько запутаны коридоры. Даже генасы из лаборатории не в курсе, где находятся. Я слышала, как они говорили об этом. Снова идти в портал? В первый побег стража охраняла именно проход туда. Значит, бежать в сторону пыточной правда не стоит? К тому же не хочется снова оказаться неизвестно где. Как и соваться в дом Главного Гада. Но ведь дом, а не военная крепость! Надеюсь…

Так, кажется, полоска совсем сухая. Попробуем… Великие предки, хоть бы получилось! Не без труда, но бумага все же проталкивалась в зазор. Тем не менее понадобилось еще полминуты, прежде чем поток силы наполнил меня.

Вот оно! Наконец-то! Надо попробовать какой-нибудь простенький прием… О, предки, нет. Успокойся! Не стоит. Пусть они не знают, что атал сломался и я могу использовать силу, вдруг они как-то почувствуют даже простой прием?

Я снова села и вытащила бумажку из ошейника. Сила есть. Что дальше?

Бежать прямо из лаборатории – не вариант: три генаса и куча солдат – это слишком много. Лучше дождаться, когда генасы уйдут. Обычно они уходят почти сразу, как восстановят меня после пыток. Это мне тоже известно из разговоров. Кроме того, уходит и стражник, дежурящий в лаборатории, пока там нахожусь я. Значит, в моем «распоряжении» остается тринадцать солдат: четверо в темнице, восемь в коридорах снаружи и приносящий мне еду. Много, но… Если быстро вывести из строя первых пять, у меня будет небольшая передышка перед выходом из темницы. Нужно оглушить их и не остаться при этом запертой в камере. Если это случится, ко мне снова придет Главный Гад, и… Нет, не думай об этом.

А еще… Что первое приходит в голову, когда надо найти сбежавшего генаса? Отслеживающие силу приемы. Даже если я смогу спрятаться от простых солдат, Главный Гад быстро найдет меня по следу. Как же быть?

Пальцы по привычке теребили ошейник. О! Атал не дает мне использовать силу, и с ним никаких следов у меня нет. Посмотрим-ка… Я попробовала подвигать бумажку в трещине. Внезапно сила исчезла. Так-так-так… Как только драгоценный клочок сдвинулся обратно, сила опять разлилась по телу успокаивающей волной. Надо же, этот проклятый ошейник может быть полезен. Если с умом им воспользоваться.

* * *

Шаги. Сегодня они долгожданны. Уже прошло несколько дней после того, как я хватанула солдата за плащ, и стража вела себя бдительнее некуда. Пришлось ждать.

Мне принесли ужин. К нему я почти не прикоснулась: пригодится любая капля, поэтому вся вода из мерзотной каши отправилась в туалетное ведро. Его давно не выносили, и зря. Само ведро я передвинула ближе к двери, затем вытащила из-под кроватной ножки бумажку и вставила в ошейник.

Волны силы тут же разлились по телу, придав уверенности. Проморозив льдом замки кандалов, я смогла сломать ставший хрупким металл ударом о кровать, а круг тишины скрыл все звуки. Когда опять послышались шаги, на полу уже лежали три куска льда мутно-желтого цвета: один точно посередине входа, два ровно напротив солдат и как можно ближе к ним.

Как только камни начали разлетаться, я расширила круг тишины и на коридор.

Тюремщик не успел сделать даже шага внутрь камеры, как три ледяных шара ударили под доспехи прямо в пах ему и солдатам у дверей. Вот вам всем… Стражи у выхода из темницы, увидев, как скорчились их товарищи, ринулись ко мне. Так! Быстрее удавки на первых трех! И две глыбы побольше следующим!

Пока щупальца из моей собственной мочи душили солдат, я подпустила поближе спешивших им на помощь товарищей: и чтобы они не смогли увернуться, и чтобы удар получился сильнее. Убить-то не убьет, но… Сила удара опрокинула их, а каменный пол чуть добавил. Водные удавки лишили сознания и этих стражников.

Я бросилась к дверям в конце коридора, на бегу собирая всю жидкость над входом. Медлить нельзя – тюремщик, приносящий ужин, уже должен выходить из темницы. Сняв ненужный круг тишины, я притаилась справа от дверей. Как раз вовремя.

– Проверьте, – донеслось до меня, и двери открылись.

– Что за…

Договорить стражники не успели: на них обрушились ледяные глыбы и сразу же метнулись в следующих солдат.

Раздались удары и звон осколков. Успели прикрыться щитами? Проклятье! Так, надо придушить хотя бы вот этих…

– Сообщите господину!

Кажется, мой план катится к Тварям. Сколько осталось солдат? Пять? И теперь я не знаю, где именно они стоят. И в темницу уже вряд ли зайдут. А ждать нельзя…

По лбу сбежала капля пота.

Пот! Я могу почувствовать их пот!.. Да, пятеро, стоят в левом проходе, на пути к порталу. Как и тогда! Значит, не боятся, если я побегу в другую сторону. Получается, надо все-таки идти в портал?

Сосредоточившись на бисеринках пота, я превратила их в маленькие горошинки и начала катать по коже солдат. Как легко управлять такими каплями!

– Что это? – послышался нервный возглас.

Бегающие шарики должны ощущаться, как насекомые. В любом случае надо было только отвлечь стражей. Они не заметили, как под ногами образовались лужи.

Раздались вскрики боли – подошвы солдатских сапог пробили ледяные лезвия и иглы. Так, всем удавки! Вскоре они попадали без сознания. Умница, Листочек!

Лаборатория! Стремглав я помчалась направо. Надеюсь, не пожалею об этом. Моя библиотечка и вторая книга лежали где обычно. Недолго думая, я запихнула в библиотечку и записи с журналами, какие попались под руку. Потом разберемся!

Теперь – в портал!

В перекрестье коридоров я задержалась и метнула всю жидкость в сторону пыточной. Потом пустила туда же ледяную снежинку – оставить след силы. Это должно сбить всех с толку, хоть ненадолго. Поколебавшись, я сдвинула бумажку в атале так, чтобы получилось быстро запихнуть ее обратно.

Добежав до портала, я спряталась позади него в темноте. Как только примчится Гад, прошмыгну туда за его спиной.

Я сидела уже вечность, но ничего не происходило. Проклятье! Неужели меня ждут по другую сторону? Как тогда бы…

Свет замерцал. Появился Главный Гад, а вместе с ним несколько воинов в доспехах.

– Откуда у нее сила? – донесся до меня изумленный возглас.

Значит, все-таки не знали… О нет! Двое остались у портала.

Часть солдат вместе с Гадом пошла по следу снежинки – уловка сработала. Другие отправились в темницу. Надо торопиться, но как быть с двумя прямо передо мной? Так близко… Как раз настолько, чтобы оглушить!

Я задвинула бумажку обратно, и как только вернулись силы, пустила волну оглушения. Один солдат начал оседать на пол. Второй замотал головой. Я бросилась в портал, пока он не сообразил что происходит.

Этот солдат оказался крепче своего напарника и попытался поймать меня. На другую сторону я буквально вывалилась – он схватил меня за лодыжку. Удержать не сумел, да и я хорошо его лягнула.

Падение даже помогло. Как только я прошла портал, над головой просвистели стрелы. Они точно попали бы мне в бедра, если бы я не упала.

Я перекатилась под защиту стен. Лучники, видимо, стоят в коридоре, ведущем из этой комнаты.

Тело дрожало, колени и ладони сильно саднило. Библиотечку я не удержала, она отлетела к другой стене. Далеко… И сил мало. Я совсем ослабла. К тому же воды у меня нет. Как и времени…

Сосредоточься!

Ага, прямо напротив выхода стоят двое. Видимо, они и стреляли. Дальше ничего не чувствую.

Собрав капельки пота под доспехами в шарики – предки, как тяжело управлять ими с такого расстояния! – я вонзила ледяные иглы в спины солдат. Послышались стоны. Надеюсь, попала в позвоночник. Маленькие иголки, а кажется, будто пустила целую волну льда. Но, по крайней мере, у меня хватит сил на защиту.

Даже если в коридоре есть еще кто-то, выбора у меня нет: идти обратно не могу, трюк с порталом больше не сработает. И оглушенные скоро очухаются.

Я набросила на себя защиту и ринулась в коридор.

Первые стрелы попали в щит, разбили его и отскочили. Третья пронзила лодыжку. Я оказалась на полу. Четвертая вошла в плечо. В глазах потемнело. Чудовищно больно…

Ну давайте же, пристрелите меня!

– Позови господина, – сквозь слезы расслышала я.

Да, иди позови своего хозяина, и пусть он прикончит меня прямо здесь.

Всхлипывая, я кое-как огляделась. Их четверо! Два тела рядом со мной. Вряд ли мертвы, но иглы в позвоночник – это серьезно. Как и раздробленная лодыжка. Один из лучников убежал к порталу.

Последний стоит прямо у дверей в конце коридора. Держит лук так, чтобы можно быстро выстрелить. Но он не убьет меня. Главный Гад не велел. Ему же хуже.

Щит на себя. Иглы лучнику в позвоночник. Щит рассеивается – сил почти нет. Предки, как же больно… Пытаюсь встать. Бесполезно. Не могу. Ползу.

Как же далеко эта проклятая дверь…

Очередной коридор. Шторы, ковры. Справа опять дверь. Свет из-под нее. Снова портал? Ползу в ту сторону. Терять мне нечего. Я уже никуда не убегу.

Ползу. Ползу. Давай же, еще немного.

Добираюсь до двери. Главный Гад – или самоуверенный идиот, или не торопится, зная, что бежать мне некуда.

Наваливаюсь всем телом на дверь, открываю ее и опять падаю на четвереньки.

– Великие предки! – Ко мне бросается мужчина в тяжелом доспехе. – Ты, – говорит он кому-то, – зови целителя, быстро! Ты – найди командира или советника.

Я кое-как огляделась.

И правда, в комнате портал. Мужчина снял свой плащ и укрыл меня, насколько смог – мешала стрела в плече. Хранитель портала? Он еще что-то говорил, когда иглы из моей собственной крови вошли ему в шейные позвонки. Их он заметить не мог – капли я собирала прямо за ним. Мужчина обмяк и повалился на пол.

Из последних сил я доползла до портала и провалилась в круг света.

Глава 2. Надежда

– Фар, ты должен был отнести это деду еще вчера.

– Пап, я забыл.

– А может, поленился?

Отцовские глаза глядели с укором. Фаргрену хотелось сказать, будто он и правда забыл, но ложь застряла в горле. Позапрошлой ночью Фар бегал к Темной реке. Чтобы успеть вернуться домой к рассвету, ему пришлось промчаться туда и обратно почти без передышек. Это того стоило – огромная река оказалась просто невероятной. Дух захватывало! Такая широкая – другого берега не видно… Но ночная прогулка вытянула все его силы. Поэтому он, еле успев вздремнуть часок до того, как отец его поднял, весь день был вялый, как аксолька перед зимней спячкой. Тащить тяжелый сверток шкур и скорнячье барахло к деду совсем не хотелось.

– Поленился, да? – переспросил отец. Его темные глаза сузились. – Ты опять бегал ночью?

Обида вдруг обожгла Фара яростным огнем. Как же надоело! Бегать в полях даже ночью, даже недалеко – нельзя! Быть волком при брате и сестрах – нельзя! А ему так хочется покатать на себе Ирму. Фар знал, что сестричке понравится сидеть на его мягкой шерстке. И это барахло… Можно подумать, дед помер, не получив свои шкуры вчера? И вообще, раз так нужно, сам бы пришел!

– Выпорешь, да?

Отец нахмурился.

– Надоели ваши правила! – зло выкрикнул Фар, сжимая кулаки.

– Не смей кричать на меня, щенок!

Щенок?! Он волк, а не щенок!

Красная пелена заволокла глаза и… Он проснулся.

– Плохой сон? – донесся до него шепот Мильхэ: ледышка стояла на часах.

Фаргрен просто вильнул хвостом.

Это был один из его самых нелюбимых кошмаров. Он горько усмехнулся про себя. Нелюбимый кошмар… Будто бывают любимые. Ненавистный тогда уж. Хуже только сон, в котором являлась растерзанная мать и сестра. И почему ему никогда не снилось хорошее? Вроде же немало случалось приятного, счастливого.

Отца он любил. Тот был строг и мог выпороть за серьезную провинность, но делал это тем реже, чем старше становился сын. А та ссора… Глупость, в которой виноват сам Фар. Пусть отцу и не стоило называть его щенком, но все же. Фаргрен попытался представить, каким бы мог сейчас быть отец. Как дед? А Ирма? Какая она сейчас? Он попробовал представить и ее, но в голове возникал только образ матери. Фар старался увидеть ее живой, а не мертвой и растерзанной. Выходило плохо. Точнее, не получалось совсем.

Он положил голову под лапу. Твари чащобные, оказывается, все это время безбашенные близнецы и язва-коротышка, сами того не зная, отвлекали его от… Всего. Дорога, контракт и товарищи – лучшее лекарство для бродяги-ар-вахану. Путь сюда был долгим и почти смертельным, он успел затолкать мысли о том, что снова окажется в родных местах, на самое дно сознания. А теперь они снова всплыли. Всплыли и топят его самого, разрывая сердце болью, не давая дышать.

Когда Талек сказал об Ирме, Фар захотел увидеть ее, хотя и боялся этого больше смерти. Когда стало понятно, что все деревни будут как Вешки, если не хуже, он мучился от страха, что котенок снова мертв и его желание никогда не исполнится. Жизнеутверждающая философия Рейта временно отогнала эти мысли. Теперь же они вернулись, смешались и ударили с новой силой. Под дых. В голову. В сердце. Одновременно.

Завтра к полудню они уже будут в Снежных Рощах, родной деревне Фара. Там его дом. Отец построил его из каменного дуба, вопреки всем обычаям. Перед глазами встали светлые занавески, которые с любовью вышивала мать. В следующий миг они потемнели от крови. Руки матери, пекущие хлеб. Руки матери в черной расползающейся луже. Сеструшка-хохотушка Ри. Мертвая Ри. Братишка Альди с непослушными, вечно торчащими вихрами. Спокойный, с добрыми глазами отец. Кровавое месиво вместо них обоих. Ирма, ласковая как котенок. Мертвый котенок под растерзанной кошкой.

Его вдруг затошнило. Прямо как тогда, когда он все это увидел. Почему видение котенка с кошкой всегда ужасало его больше всего? Не потому ли, что он в глубине души знал: котенок остался жив?

Фара вывернуло наизнанку.

Внезапно он ощутил, как прохладные пальцы пробираются в шерсть до самой кожи.

– Такое лечить я не умею, – прошептала Мильхэ. – Никто не умеет.

Она села рядом и стала гладить его.

– Терпи, ар-вахану из Снежных Рощ, терпи.

«Все знает», – понял он. Ледяная ведьма обо всем догадалась.

Наутро, когда Рейт поднял всех, у Фаргрена болела голова. Мильхэ без лишних слов приготовила ему какое-то горячее снадобье, после которого стало гораздо легче. Голове, по крайней мере.

Дорога была сносной, поэтому шли они достаточно быстро. Когда показались первые дома, Фаргрен, сам того не замечая, ускорился, труся чуть впереди отряда.

Почуяв запах Чащ, Фар насторожился. В Вешках и Дубках он появился не сразу, и стоило убить богомоловых маток, пропал. Сейчас же Чащи чуялись еще до деревни, и сам запах был гораздо сильнее. Что это значит? Еще больше маток? Как в ответ над деревней показался летун. От хитиновых рож тошнило уже не меньше, чем от воспоминаний.

Фаргрен перекинулся, и его голая кожа сразу покрылась мурашками от холодного весеннего воздуха.

– Запахло Чащами.

– Где дом травника? – спросила Мильхэ, оглядывая окрестности.

– С северной стороны.

– Давайте обойдем с востока и сразу туда, – сказала ледяная ведьма.

Предложение показалось разумным, и они сошли с дороги в поля.

«Это участок кузнеца», – вспомнил Фаргрен, чувствуя под лапами землю, чуть пригретую солнцем.

У них ушло много времени, чтобы добраться до Снежных Рощ. Почти две недели они сидели в Дубках – зализывали раны, чинили как придется доспехи… Дороги уже давно просохли, поля – тоже. Вид голых пустошей нестерпимой горечью пролился на сердце и отозвался головной болью. Здесь должны быть люди. Ковыряться в земле, распахивать поля, а не… Не это. Да, Фара не слишком волновали местные жители – именно от них ему пришлось спасаться полжизни назад. Но не стала ли их участь и участью Ирмы?

Оказавшись на дороге, которая вела из деревни на восток, наемники все же решили разведать селение. Богомолов летало совсем мало. Их Фар только видел, но не чуял. А вот запах Чащ уже ничем не отличался от витавшего на Темном Тракте.

По дороге к первым домам пришлось отстрелить нескольких летунов, но это не составило близнецам никакого труда. Когда отряд уже шел по деревне, Фар заметил, что здесь неразрушенных построек больше, чем в Дубках. Внушало надежду. Неизвестно только, что эта надежда значила для него.

Перемещаясь от дома к дому, они медленно продвигались к центру. Фаргрен наконец почуял и богомолов. Вскоре разрушенные избы стали встречаться чаще, земля и дороги были завалены бревнами, обломками. Кое-где белели кости. Задерживаться и выяснять, чьи – животных или человека, – не стали.

Фаргрен дернул носом – в запахе Чащ почуялся новый. Точнее, старый, хорошо знакомый.

«Только этого не хватало…» – подумал он и перекинулся в человека.

– Здесь жнецы, – сообщил Фар остальным.

Близнецы ругнулись вполголоса. Да уж, как бы ни пришлось столкнуться со стадом – небольшого хватит, чтобы умереть всем, и очень быстро. Пока разделаешься с одной Тварью, другая цапнет рогами – и поминай как звали.

«Хотя с такими генасами, – пронеслось в голове у Фара, пока он превращался обратно в волка, – десяток-другой не должен стать серьезной проблемой, наверное».

Наемничье-боевая рутина вытесняла боль из сердца. Или приглушала. Во всяком случае, дышать Фар мог.

Мертвую тишину нарушали только их шаги да шепот ветра. Порой слышались поскрипывание и шелест. Иногда кричали птицы. С закрытыми глазами могло показаться, будто идешь по лесу.

Через некоторое время послышался далекий гул. Богомолы.

– Кажется, на севере, – почему-то прошептал Геррет.

Мильхэ вдруг остановилась. Потом жестом скомандовала идти назад, махнув второй рукой куда-то влево. Все посмотрели туда – в переулок, заваленный обломками и разным хламом. Заканчивался он, на первый взгляд, густыми кустами. Все бы ничего, вот только листьев на ветках было слишком много для середины весны. Древесник. А где один, там всегда будет и второй, и третий… Надо уходить, и как можно тише.

«Как мы пробрались так близко?» – подумал Фар.

Древесников он нежно ненавидел. И не он один. Все наемники питали к ним именно такие чувства – ненавидели любя. Или наоборот.

Причин для ненависти имелось много: по запаху почти не отличить – дерево и дерево, куда атаковать, чтобы убить наповал – непонятно, а драться – сложно. Маагены – и те не любили древесников: горели Твари не так хорошо, как хотелось бы. Двигались они сами не слишком быстро, но вот с их плетями-лозами даже оборотню нелегко было справиться. Кроме того, древесники чувствовали любые вибрации воздуха и земли. И если с первым генасы справлялись на раз – круг тишины и все, – то со вторым дело обстояло хуже: Твари улавливали даже топоток аксолек, что уж говорить о двуногих.

Причина для любви существовала одна: смола. Основа самых сильных известных миру лекарств. Естественно, дорогая – добывалась кровью наемников, которые и делали на ней деньги. Если выживали. А еще смолу пили Твари, временно теряя интерес к двуногим, если поблизости оказывался поверженный древесник или хотя бы его часть.

Отряду повезло. Лозы-плети не вырвались из-под земли, не понеслись вслед за ними, и наемники выбрались из деревни, решив не играть со смертью и обогнуть селение с востока, как делали с самого начала. Чем дальше они уходили на север, тем мельче становились куски домов.

– Это там травник жил? – послышался шепот Лорина.

Все посмотрели, куда он показывал.

Над останками строений возвышался большой темный дом. От двора, кажется, почти ничего не осталось, сараи и хлева – разрушены, чудом уцелели сени, хотя их построили не из каменного дуба.

У Фаргрена внутри все заскулило. Заколоченные ставни ржавыми гвоздями впились в его съежившееся от боли сердце.

Он отрицательно мотнул головой, когда все посмотрели на него, ожидая ответа.

– Попробуем пробраться туда? – предложил Рейт. – Он ближе, но не так близко к центру.

– Не стоит, – проледенила Мильхэ. – Вдруг тут еще древесники есть.