Текст книги "Вышивальщица. Книга вторая. Копье Вагузи"

– Как же это – князем? – в голосе жены зазвучали слезы.

Определённо: хозяйкой княжьего терема она себя никак не смогла представить. Михр тряхнул головой. Глупости! Нет в сказанном правды. Он пока что принадлежит столице, а сам Юта пусть над людьми и князем числится, но против Шрона или родных братьев не пойдет. Ему же, Михру, чтобы стать князем, мало рекомендации Ларны или даже расположения Юты. Такое решение зреет долго, и пока что оно лишь семечко, случайно брошенное и не проросшее. Но лет через десять – кто знает. Жена привыкнет к городу, подрастут дети. И сам он, ар-клари Михр, научится многому важному и полезному, его имя приобретёт собственное звучание, отзывающееся эхом сделанного.

– Он пошутил, – откашлявшись, заверил Михр. – Такая милая домашняя шутка. Мы о ней никому не скажем, даже Шрону. И тем более хранителю замка ар-Рафт.

Юта поник усами, один глаз невольно обратил к двери в коридор, словно грозный старший брат мог услышать сказанное и явиться немедленно. Пока что не сделал этого, и на том спасибо. Выр успокоился, поближе подвинул особый, ему поданный, кувшин с тресковым маслом.

– Ты славный дознаватель! Спишь, а дело движется. Недавно от наших ночных знакомцев принесли три послания. Воры согласны на твои условия, со Шроном я тоже успел поговорить. Он не в восторге, но и не возражает. Ещё те же воры прислали запись всего, что видели и слышали знакомые им люди. В указанном нами трактире в ту ночь пили таггу два выра. Их описания неполны, опознать по таким соплеменников я не смогу. Люди плохо различают нас, не привыкли ещё. Одно сказали внятно: второй выр не был из числа местных стражей красного города, их уже более-менее узнают. Третий тросн от старосты нищих, его Скрип попросил о помощи… – выр виновато развел руками. – Я не уточнил настоящее имя своего нового советника. И его жены – тоже. Плохой я пока что князь.

– Скрипом его прозвали воры, – тихо отозвалась жена бывшего старосты городских нищих. – Кто-то сказал, мол, пока его на этом месте не было, все дела двигались быстро и без скрипа. А как появился, начал свой порядок наводить. Словно у него есть право говорить и даже возражать… Ещё сказали, что если подмазать где следует и убрать Скрипа, то тишина станет дельная, ночная. – Женщина поникла. – Я как узнала, испугалась, плакала, просила уехать и всё бросить… Он сказал: пусть огрызаются. Он не так глуп, чтобы его обошли. Потом сам стал представляться Скрипом, и все привыкли. Уважать начали даже больше прежнего. Но и врагов у него прибавилось.

Михр доел завтрак, допил вторую чашку сока. Юта заметил, дробно перебрал лапами по полу. Поймал на руки подбежавшего на привычный звук Ютти.

– Вперёд! По дороге расскажу, что прочёл в записях, держи тросны. Чуть не забыл! Дроф тут, поселили его на нашем ярусе. Тоже написал длиннющий тросн с отчётом. Усердный попался человек, с понятием.

Михр виновато, наспех, кивнул жене и покинул комнату следом за выром, молча обозначив парой невысказанных слов его излишнюю поспешность. В коридоре всё же не удержался, окликнул Юту, попросил немного подождать. Бегом добрался до комнаты Дрофа. Тот скучал, лежал и глядел в потолок, поедая сладкие орешки. Вскочил, и было видно, он рад появлению ар-клари и вероятному завершению безделья.

– Доставь письмо, кому указано вот здесь, – ар-клари передал оставленную Скрипом дарственную на дом. – Потом вот этот знак покажи вырам-стражам. Без приказа, вежливо, лично от меня попроси выделить сопровождающего для людей, чтобы охранять их в городе. И сам проводи, будь добр. Жена моя ни разу не видела Усень, во дворце заперта, небезопасно ей одной на улицах… Опять же, не городская она, толпы отродясь не видывала.

– Город я знаю весь, до последнего камешка, – солидно кивнул Дроф. – Порасскажу, не сложное дело. На рынок не поведу, раз толпы не видела. Но по лавкам дам время походить, без того женщинам никак нельзя. Моя жена, например…

– Вижу, справишься, – укоротил разговор Михр.

– В зелёный город поведу в лавки, – сразу предупредил Дроф. – У нас люди без гнили.

– Веди, но только с выром сопровождения. И сам прихвати игломёт. Гостья у неё, спроси, может, тоже прогуляется с вами.

Дроф ещё раз солидно кивнул. Совсем собрался затеять новый подробный разговор, но ар-клари уже прикрыл дверь. Резко выдохнул. Буркнул под нос: «такому в трактире все выболтают, обстоятельный человек, даже чересчур». Догоняя Юту, Михр добыл из кармана вчерашнюю находку, крепление. Ещё раз осмотрел, пожал плечами. С разбега налетел на выра, мирно ожидающего напарника в зале близ главного входа во дворец.

– Ты всё время бегаешь так бешено? – уточнил Юта, бережно придерживая ар-клари за плечи.

– Только когда гоняюсь за тобой. Глянь, что за невидаль? Эту вещицу я подобрал возле выломанных досок пола в том доме, где воры прятали золото. Ума не приложу, что такое.

– Зато я точно знаю ответ… – выр с лязгом осел на плитки пола. Забулькал тихим сдавленным шёпотом. – Сказать страшно! Сейчас сам поймёшь, чего опасаюсь. Это клешневой зажим. Нижний, они используются в паре. Один сюда. Второй вот сюда. При частом надевании под них даже делается пропил на клешне с внутренней стороны, чтобы и рубить боковой кромкой со сталью, и пережимать, как мы можем, не повреждая ремня.

Выр приложил кожаную часть вещицы к основанию своей левой клешни, пальцами обвел контур, намечая кольцо у окончания той же клешни. Нацелил оба глаза на стеблях на Михра. Щёлкнул по металлической части зажима.

– Тут крепится оружие из стали. Учитывая форму клешни, это либо сабля, либо изогнутый клинок, выполненный оружейниками под заказ. Я видел такие зажимы в нашем родовом замке. Их использовали в древней войне выров и людей, для боёв на суше против воинов в полном доспехе. С тех пор оружие не находило применения. С людьми мы более не воюем. И выров свои же – выры – до сих пор не убивали. Даже кланд для такой цели завел выродёров, не пожелал напрямую действовать.

– Ты хочешь сказать…

– Не хочу, но вынужден! Убийца – выр. Ты первым заподозрил. Помнишь, опробовав саблю, отметил, что вскрыть панцирь таким ударом нельзя, движение неудобное? Над мостовой, даже чуть снизу. Плоское движение, неправильный хват. Для выра – наоборот. Сколько в день убийства было выров в столице?

– Вчера днём – шестьдесят три. Два курьера не в счёт, – быстро отозвался Михр, выдёргивая из-за пояса свежий тросн, как всегда, ожидавший его утром на столе вместе с завтраком. – Ушли с рыбаками три выра, они были неотлучно в порту: лоцман и два загонщика рыбных косяков. Надо же, новое ремесло, уже так и пишут «загонщики»… Так. Ещё один лоцман проводит галеры. Три стража в морском дозоре, и там они уже четвёртый день. Значит, остается – пятьдесят четыре.

– Убираем из рассмотрения Шрона и всех старых, которые теперь в Усени. Они бы не стали… да и на виду они. – Добавил Юта. – Сорок четыре. Я не учитывал бы и стражей дворца…

– Давай без предположений, – отмахнулся Михр. Идём, сейчас точно выясним, кто был в дозоре, их и исключим. Полагаю, можно не рассматривать всех знатных, не полезли бы они в дело сами.

– И тех, кто имеет клешни крупнее такого размера или мельче вот такого, – добавил Юта. Булькнул коротким смехом. – Я вне подозрений. Мне крепление никак не надеть, мало… Я придумал! Ютти может обнюхать вещь и обойти казармы выров. Тогда мы исключим всех стражей. Ты меня слушаешь, безумный человек? Или опять норовишь высушить непрерывным бегом?

– Казармы выров здесь, – отозвался Михр слегка задыхающимся голосом. – Уф, кто ещё кого загонит… Здравствуйте, ары. Жирной вам печени и влажного дня.

Два дежурных стража вежливо качнули усами, повторили жест и для Юты, заодно отодвигая миски с обедом – той самой печенью. Выслушали ар-клари. Более крупный выр повернулся к сундуку, добыл из него ящик, отпер замок, порылся в троснах и извлек один, затем ещё два.

– С указанными размерами клешней у нас десять стражей, – спокойно отметил он. – Трое в ту ночь были в дозоре. Пятеро отдыхали здесь, их все видели. Вы разыскиваете тех, кто наблюдал убийство и промолчал? Не верю, что наши ребята могли так поступить.

– Мы скорее исключаем маловероятное, – осторожно ответил Михр.

– Места отдыха двух оставшихся я укажу ару Юте немедленно. Позвольте спросить: это и есть собака? – уточнил выр, во все глаза рассматривая Ютти. – Необычное существо. У нас, на берегу ар-Выдха, откуда я родом, совсем нет собак. Зато ходят там занятные сплетни о вашей повизгивающей корзине с таинственным содержимым, ар Юта.

Юта возмущенно булькнул, но вслух ничего не сказал. Удалился следом за стражем в казармы, поглаживая пса и удерживая его на руках… Второй страж передал ар-клари тросн последнего месяца, на котором вёлся учет выров, проживающих в столице или посещающих ее. Вежливо попросил вернуть – это ведь документ, с него следует в обычных условиях делать список, не изымая из архива саму запись. Но теперь, когда убит выр, можно пойти на небольшие нарушения распорядка, чтобы ускорить дознание. Михр отрицательно покачал головой, попросил чистый лист и быстро выписал на него имена и место проживания тех, кто мог быть в числе подозреваемых. Всего одиннадцать выров. Так обманчиво просто вести дознание, когда число подозреваемых ничтожно… Выры – не люди, их мало и все на виду. Вот только никого нельзя назвать подозреваемым, пока нет надежных доказательств.

Когда вернулся Юта, тросн был уже заполнен, а исходный текст вернулся в архив. Стражи гордо качнули усами: оба грота не заинтересовали Ютти, иначе и быть не могло! Разве страж столицы останется в стороне, если на улицах убивают выра… или человека? Такого не было и быть не может. Юта согласился, пожелал приятного аппетита. Стражи вернулись к прерванному обеду. Князь и ар-клари покинули казармы и устроились на траве, в малом пустом парке. Юта изучил список. Вычеркнул троих.

– Никогда не пили черную таггу, знаю точно, – коротко отметил он. Подумал и убрал ещё одно имя. – Клешни не той формы. Из оставшихся не могу никого выделить. Не знаю их. Но тот, кто нам нужен, молод, силён и он – боевой выр. Я припоминаю, как выглядел погибший. Много крови и сильно вмят панцирь в верхней передней части раны. Если бил человек, это несущественно. Но раз выр… Он одним ударом оглушил жертву, вторым немедленно проткнул лёгкие. Точнее, легкое. У вас – два. У нас – одно, общая дыхательная полость. Умирающий не мог кричать и не мог звать на помощь.

– И дышать вне воды не мог?

– Именно, – мрачно согласился Юта. – Ты прав. Получается, он умер не от первой раны и даже не от потери крови. Он задохнулся и никто ему не помог… Добрался бы до воды – уцелел бы. Наверняка. Пошли к Шрону.

Златоусый выслушал молча. Осмотрел крепление, вернул, попросил хранить бережно и не показывать никому.

– Ох-хо, этого я и боялся. Зачем людям столицы столь глупо и явно ссориться с вырами? Ведь только-только налаживается мир. Мы дорогу к нему, спасибо князю Горнивы, щедро застилаем золотом. Город восстанавливаем, торговле помогаем, порт развиваем. Сейчас людям не нужна смерть выра. Всё верно.

– Тогда кто? – быстро спросил Юта, подсовывая Шрону список.

– Не князем вопрос задан, нет, – укорил его Шрон. – Кто – полдела. Для кого и по чьей указке, вот настоящий вопрос. Вычеркни ещё этого. Не мог убить, я знаю, где был, не в городе, нет. Так… жалкий тип с хвоста ар-Лимов, вряд ли этот род, затевая заговор, нанял бы столь явных своих приближенных и натравил на своего же курьера. Один полировщик спины хранителя ар-Фанга. Тоже едва ли, не до заговора им. Того и гляди, самих ар-Рапры сомнут, я один и сдерживаю этих полнопанцирных мстителей. Столько лет соседи держали их в услужении, воду продавали, ущемляли, не допускали в столицу… Ох-хо, оставим мои заботы, продолжим рассмотрение списка. Лоцман порта. Ему-то зачем? Не убийца, да и хвост у него мягкий. Так… прилипала ар-Капров. Его бы проверить не мешало, пожалуй, да. Начните с троих, именно так.

Шрон подчеркнул пальцем имена и вернул тросн. Задумчиво свел бровные отростки.

– Найти убийцу полдела, теперь уж понятно, вполне… Кто затеял столь гнусный заговор? Семнадцать замков выров, столько же семей, хранящих личинки и имеющих власть над сушей, вот и весь выбор. Себя, ар-Рафтов и еще кое-кого могу исключить. Одним это не нужно, другим не по силе. Ох-хо, южане если, так ведь сразу на ум ар-Лимы плывут… так их выр и погиб!

– Семья Ар-Багга, – быстро выговорил Юта.

– Вряд ли без них обошлось, толково гребёшь, в общем потоке мыслей со мной. Но эти никогда сами не затевали больших дел. Они кланду полировали золотой хвост и тухлятинку подбирали с его блюда. Таковы и теперь, прихвостни. Ар-Капры? Вес у них не тот… Идите, не слушайте стариковские сетования. Я долго могу бормотать, столько времени вам терять никак нельзя. Пока что дознание движется быстрее, чем ожидал я, чем надеялись некоторые иные. Не успели ещё следы спрятать, – Шрон направил оба подвижных глаза на Михра. – Знаешь, ар-клари, чего я более всего опасаюсь? Они могут одну мерзость попробовать скрыть за новой… Умрет ещё выр, тишины в столице не будет. Усиль дозоры. Я решу к ночи, не объявить ли на несколько дней запрет выхода из домов после заката. Ох-хо, нельзя нам допускать второго убийства. Никак нельзя!

Шрон качнул усами, обозначая окончание разговора. К нему уже спешил от дальних дверей зала помощник, нес тросны, на ходу перебирая листки. Златоусый тяжело вздохнул, развернулся всем своим вороненым панцирем и неторопливо двинулся навстречу пожилому человеку.

– Этот дворец – выроловка, – буркнул он напоследок. – Того ли я хотел, меняя порядки и сминая кланда? Прежде, при неправой и гнилой власти, я жил на отмелях, нырял в своё удовольствие, наблюдал закаты и предавался размышлениям. Прирастала моя мудрость. Да, род выров вымирал, но лично я был вполне счастлив. Сколь много горечи принесли перемены… Шром далеко, и жив ли? Сорг тоже неблизко. Малёк, отрада моя, и тот не рядом. Тингали, Ларна, Ким, Марница, милый малыш Хол… Вся семья невесть где. Один я остался, посреди столицы – один. Давит бремя забот на панцирь.

Шрон сгреб тросны из рук помощника и стал их просматривать, не останавливаясь и продвигаясь далее к выходу из зала. Юта понуро свесил усы до пола. Погладил Ютти, забросил себе на спину. Указал рукой вслед златоусому.

– Видишь? Он прав, зачем нам, вырам глубинной чести, править сушей? Мы здесь несчастны. Нас зовет море… Оно шумит в моих снах и голос его всё громче. Я вхожу в готовность к переменам второго возраста, пробуждающим мечты о глубинах. Княжеский титул хуже цепи. Он вроде рабского ошейника.

– Потому вас и ценят люди! – рассмеялся Михр. – Кому власть сладка, тот думает о свой выгоде. Уж потом, если совесть вконец не утратил – о земле, о пользе людей… Я сам, вдруг сделавшись князем, сперва побеспокоюсь о себе, о семье, о детях… так и знай. Если по правде разобраться, кроме выров, общим благом заняться некому! – Михр помолчал, рассматривая исчерканный тросн. – Так, три подозреваемых. Ближе иных живет ар Блап, красный город, скрытые гроты с подводными входами у дворцовой пристани. Ничего себе местечко… Для убийцы самое то. Нырнул – и никто не знает, где ты вынырнешь. Крепление-то ржавое. В воде оно бывало много раз.

– Если бы кровь убитого выра попала в воду, стражи нашли бы убийцу по следу. Или он прячет оружие на берегу, или это не он. Дай глянуть. Род так себе, при ар-Нашрах живущий, там лежат их личинки… Давай лучше начнем с ара Канги, поселившегося близ порта. Указано: загонщик косяков рыб. А прежде кем был, при кланде? Тут нет пометок. Совсем не знаю его. Даже не соображу, где хранятся личинки рода.

Юта рассердился на свою неосведомленность. Сунул Михру в руку пук коротких усов, буркнул «держись» и увеличил скорость бега. До малого дворцового причала добрался в считанные мгновения. Там замер, выжидая, пока подгонят запрошенную ар-клари лодку. Азартно перебрал лапами, страдая от заминки. Сгрёб Ютти со спины и нырнул, выворачивая нос и накрывая им почти всю морду жалобно взвизгнувшего пса.

– Куда плыть, брэми? – вежливо поинтересовался гребец на корме малой лодки.

– К порту, зелёный город, причал медников близ больших складов.

Гребец кивнул и повёл лодку каналами вниз по течению. Михр присел на единственную скамью и принялся торопливо перебирать тросны. Иногда он оглядывался, ожидая появления серо-узорчатого панциря за кормой. Пока – пусто… Было неуютно и неспокойно. Словно проспав полдень, ар-клари позволил всему сегодняшнему дню складываться произвольно, без плана. Надо было проверить, что сказал Кух на допросах и сказал ли хоть что-то. Пребывает он в заточении или уже выбрался и сбежал? Что показали писарь и палач? Цел ли дурень Красавчик… Наконец, что творится в комнатах, выделенных под содержание наспех схваченных по приказу Куха так называемых «выродёров». Вместо всего перечисленного он, ар-клари, сам мчится невесть куда. Жену отправил гулять по неспокойному городу. Глупость на глупости…

Вот отчёт Дрофа. Толковый человек, обстоятельный, сразу видно: из мастеровых. Почерк у него мелкий, строки ложатся ровно. Подчеркивать важное любит, словно оформляет заказ. Приложил полный список расхода денег. Указал, что не истрачены два арха и семь полуархов, кои надо вернуть ар-клари, поскольку взяты были у него, лично. Безнадёжно порядочный человек, вся стража зелёного города такова. Зря что ли Ларна их по одному человеку сам высматривал? Вот у кого на людей чутье… Михр вздохнул. Что болтают в трактирах? У ал-Лимов за две недели побывали шесть курьеров, считая погибшего, и все спешно: уплыли в тот же день, что прибыли. Небывалая суета. Ар-Выдхи наоборот, сидят в поместье безвылазно и никого не принимают. Чего испугались? Ар-Багги наносят визиты всем подряд. И сами зазывают в гости. Вот ещё: сманивают чужих стражей-выров. Обещая большие деньги и даже долю в торговле. Дальше – бытовое. Ар-Рапры вломились в особняк ар-Фангов и учинили драку, настояли на дележе денег. Ну, это и Шрон говорил. На острове назревает большая склока. Ещё новости… Ар-Капры всех уведомляют о намерении сделать сезонные бои на отмелях платными. Законно и гласно, прежде-то они золото втихую собирали, об этом все знают. Ар-Карсы заявили, что зелёный мрамор, валяющийся на берегу грудой, принадлежит им, и город должен заплатить долю, хотя покойный кланд ар-Сарна давно рассчитались за товар, аж семь лет назад. Ар-Тадхи поругались а ар-Горхами и отказали им в поставке корабельного леса. Желают переправлять его в Горниву.

Ар-клари устало потёр затылок. Унятая клюквенным соком боль накопилась заново. Или голова гудит от мыслей? Словно разгадка где-то рядом, а он, дурак слепой, не желает её видеть. Шесть десятков выров в столице. Мало, сплошное везение! По осени было полторы сотни, а в дни, когда смяли кланда, так и две с половиной набралось, толпа – ему рассказывал Ларна… Всего трое главных подозреваемых. Есть указанная Шроном вполне здраво угроза второго убийства. Может, пора начать искать возможную жертву? Михр перебрал тросны и рассердился на себя ещё зле. Надо было не потакать закону, запрещающему изымать документы из архива. Просто взять у стража полный лист выров города, на время, как предлагали – прикрыв малое нарушение правил особыми обстоятельствами. Или задержаться и сделать полный список. Если бы знать, против кого затевается игра! Тогда сделалось бы ясно, каких выров следует оберегать.

Тросн от воров. Гнилой, как и сами эти гнильцы. Смутно видели. Издали заметили. Деталей не разобрали. Внизу десять строк заверений: не брали заказов на выров, не передавали троснов и не вмешивались ни во что.

Листок от нищих. Занятный. Так спокойно написан, деловито. Еще бы! Кто всё видит? Скрип верно сказал: его «слепые», лучшие наводчики для воров и осведомители для охраны. Они как раз насчитали возле места убийства двух выров. Описали второго. Средних размеров боец. Увы, без особых примет. Темно-бурый панцирь. Ночью не показательный цвет… Вот: обещают приглядеть за всеми живущими в городе вырами и проследить их перемещения в последнюю неделю. По мере сил…

От мыслей отвлёк Юта, он плыл быстро и пенил воду.

С набережных народ показывал пальцами, вслед глядел из-под рук… Ещё бы! Выры редко плывут в полную силу без погружения. Да ещё такие здоровенные. И в добавок – с собакой на спине. Маленькой, беленькой, испуганно воющей на весь канал… неуютно на панцире, скользком и залитом пеной.

– Ютти, иди в лодку, – пригласил Михр, протянув руку.

Пёс благородно лизнул пальцы и охотно прыгнул. Лег на дне, выбрав сухое местечко. Тяжело вздохнул… Пережитый страх ещё дыбил загривок и заставлял чуть вздрагивать шкуру. Нырять с выром! Люди едва выдерживают, особенно с непривычки. Собственно, кроме Ларны пока что в городе ныряли только двое – Михр и его помощник. Памятное дело… была облава в гнилой гостевой слободе, хотели подойти незаметно. Михр усмехнулся, припоминая, как из воды явился Ларна со своим топором. Зрелище, способное искупить все страхи погружения. До сих пор набережная главного канала слободы тиха и благополучна самой глухой ночью. Всё ворье знает: глубина этого канала позволяет скрыть слишком многое. Например, здоровенного боевого выра вместе с вооруженным пловцом. И даже трех выров с тремя пловцами.

– Мы осмотрели грот, – отчитался Юта. – Ютти нервничал, там затхло и темно, но все же он молодец. Справился с собой. Обнюхал вещи, пол, стены. Не тот запах. И сабли нет. Вообще вещей нет, никаких. Тагги зато много. Зелёной. Он, полагаю, приторговывает – хозяин грота, а то и производит на заказ.

– Зелёная не запрещена. Пусть себе производит.

– Не спорю, просто объясняю, почему он живёт в гнилых гротах. Тагга хорошо настаивается без света. Особенно зелёная. В неё добавляют…

– Не надо делать меня зелёным подробностями рецептуры. Гадость в неё добавляют, если по человечьим меркам.

Юта не оспорил, схватил со дна лодки канат, расправил и нырнул, натягивая его и ускоряя движение. Пёс жалобно заскулил, лег ближе к ногам Михра. Прожив всю жизнь рядом с выром, он так и не полюбил воду, зато подробно вызнал норов хозяина…

Причал медников появился впереди и стал надвигаться с угрожающей быстротой. Гребец, и тот охнул, дважды коснулся веслом воды, давая выру знак бросить канат. Повторил свою просьбу, уже панически ударил веслом по воде, брызги окатили ар-клари… Но Юта сделал по-своему, тянул в полную силу до самого причала, потом нырнул под лодку и стал грести в обратную сторону, едва не опрокинув суденышко. Когда Михр выбрался на берег, держа на руках Ютти, выр выплеснулся рядом, глянул на скулящего пса и виновато сник.

– Мне казалось, так проще. Туда тяну – ход, обратно – тормоз… Не сообразил, что лодка носом клюнет. Ютти…

Пёс заворчал и отвернулся. Вторая попытка утопления за день – слишком даже для любимого хозяина с его чудачествами. Юта виновато развел руками и помчался вперёд, рассматривая дома и разыскивая нужный. Михр гладил пса, успокаивал и неторопливо шагал, радуясь прочности камня мостовой. Суша – родина людей, вот уж точно. Это единственная приятная мысль дня. Пустой он получается, бестолковый. Беготня без цели и порядка. Уже солнышко клонится к морю, а что сделано? Ничего путного. Завтра и отчитаться перед аром Шроном будет невозможно. Дознание не движется. Оно звучно и бестолково топчется на месте. Михр вздрогнул.

Юта и правда, топтался у порога небольшого домика. Рядом сидел, ни на кого не обращая внимания, нищий. Спал? По виду – именно так. Привалился к стене и замер без движения. На пустой улице. У кого тут просить подаяние? Михр ускорил шаг, прямиком направляясь к пожилому мужчине в живописно разодранной рубахе. Тот усмехнулся, зевнул, чуть поклонился. Сбил на затылок соломенную шапку, какие носят на юге – от солнца.

– Скрип был хорошим старостой. Он попросил, мы исполняем, замечаем странное и сообщаем. Только вас трудно застать сегодня, – тихо молвил нищий, глядя на ар-клари своими белесыми, словно бы и правда слепыми, глазами. – Я сел сюда, посчитав место наиболее важным. Иных рассадил ждать вас у домов других выров. Весть имеется. Из южных ворот не так давно вышел выр. Он к берегу направился, к рыбацкому причалу. Там побродил, приценился к рыбе. Ещё по случаю и между делом спрашивал, где можно застать ара Эгру. Люди такие глупые… сказали. Мы только слушаем. Мы не можем зашить рты дуракам.

Нищий встал, бережно свернул кафтан, постеленный на мостовую для мягкости и удобства дремоты. Встряхнул, осмотрел. Заплаты, дыры, пыль… Вид в должной мере жалкий. Михр глядел и ощущал, как в душу заползает страх. Если некто желает поссорить людей и выров, то убивать будут именно Эгру. Этого зелёный город, пожалуй, не простит никому.

– Что за выр? – тихо уточнил он. – Куда пошёл?

– Морем уплыл. Имени его не знаю, сам неприметный, бурый. Без полутора локтей две сажени в длину, полнопанцирный, – отозвался нищий, натягивая кафтан. – Эгра в тот момент был в слободе каменщиков, помогал вырезать наличники для нового дома. Но рыбаки сказали: к вечеру он с детьми пойдет на море, купаться. Есть такая круглая мелкая заводь, её прозвали Счастливой Монетой.

– Знаю, спасибо, – отозвался Михр.

Юта порылся в кошеле при нижней паре рук. Добыл два золотых кархона. Протянул нищему, опасливо приопустил стебли глаз в глазницы. Вдруг он чинит обиду?

– Мало? Неправильно?

– Когда мы работали для воров, достойный ар, я был ещё молод, – усмехнулся нищий, смахивая монеты в ладонь, – они давали наводчику два медных полуарха. На гнилую похлебку. Потом Скрип поприжал их, цена стала хорошая, пять архов, не менее. И только по предварительному договору со старостой. Потому что злость неудачного дела воры порой вымещали на нас. Могли и зарезать… мы для них не люди. Он отучил. Ты дал много, мне совсем не следовало брать, это наш должок Скрипу. Но золото само к рукам липнет, тем более честное…

Нищий шевельнул пальцами, в которых колдовским образом растворились монеты. Усмехнулся, надвинул шляпу ниже на глаза и зашагал прочь.

– Ловкач! – Похвалил Юта, словно смотрел балаганное представление. – Покажи монетку!

Нищий рассмеялся. Обернулся, протянул обе ладони вперед. Пустые. Шевельнул ими – наполнились монетками, разными. Ссыпал из правой руки в левую, встряхнул кисти – пусто. Выудил из-за пояса золотой, подбросил и чуть поклонился. Мужчину позабавила радость князя ар-Рафта, топочущего и булькающего, искренне восхищающегося, как малое дитя.

– А ещё поглядеть? – попросил Юта. – Я завтра иду в трактир, кушать магру. Приходи… просто посидим. Это знаешь, где? Возле…

– Знаю, – отозвался нищий. – Как-никак, я помощник новому старосте, не последний человек в слободе. Чудной ты князь. Куха посадил под замок за сущую безделицу. Меня за стол тащишь и вовсе без повода. Интересно с тобой. Приду. За всю жизнь никто в трактир просто так не звал… – Нищий глянул на дверь запертого дома. – Этого выра не ждите. Не живет он здесь. Мы поспрашивали своих, уже месяц в доме пусто. Кажется, он тут и появлялся один раз, когда оплатил домик.

Нищий еще раз кивнул, тронул пальцами край шляпы и пошёл прочь. Не удержался, снова подкинул на ладони монетку, радуя Юту. Князь вздохнул, помахал рукой вслед новому знакомому. Обернулся всем телом к Михру. Забрал у него из рук Ютти, погладил, посадил на порог перед запертой дверью.

– Всё равно запах может быть. Вдруг приходил, а они не заметили.

Пёс покрутился, тщательно принюхиваясь. Глянул на хозяина, сел, почесал лапой за ухом. Ничего тут нет, – говорил он всем своим видом. Юта не оспорил, забрал собаку на руки и пошёл к причалу.

– Ар-клари, почему у тебя дознание поставлено хуже, чем у нищих? – княжески обиженным тоном спросил он. – Мы бегаем, как… как собаки! Ловкач сидит сиднем и всё знает.

– Ловкач работает на меня, осведомители всегда помогают охране. А мы бегаем, потому что убит выр, – грустно отозвался Михр. – Мы не можем озвучить ни единого подозрения. Мы часто не в силах привлечь людей, не объясняя им ничего. И вдобавок подставляя под удар. Помнишь, как слуги ар-Багга чуть не смяли оцепление возле трупа? Нас прикрывает сам Шрон. Прочих он не прикроет. Нам, кстати, надо спешить. До бухты Счастливой Монеты на лодке…

– Лодка пойдет следом, в отдалении. Она повезет Ютти. Ты нырнёшь. Ты уже пробовал? Иначе нам не подобраться незаметно.

– По воде – к выру?

– Давай думать. Там будут дети. Так? – Уточнил Юта. – Много тропок в бухту? Я сразу подумал про одну. Это было бы удобно для плохого дела. Занять тропку. Люди от боевого выра не уплывут, не спасутся. Эгра от детей не уплывет, не сможет бросить их. Правильно я думаю?

– Как прирожденный злодей, – усмехнулся Михр. – Сейчас увидим ближний дозор. Я передам указание, чтобы мои люди оцепили бухту. Быстро не успеют. Но хоть так… Страховка нам.

– Все равно без пользы, пустое дело, – отозвался Юта, ныряя в воду и выплескиваясь из неё. – Не могу представить, что выр поднимет клешню на Эгру. Он наследник рода ар-Сарна. Он недоросший, что тоже существенно. Убить такого – дважды позор. Несмываемый. Род забудет имя ничтожества, чтобы самих не перестали величать арами. Глубинная честь…

– Юта, ты действительно полагаешь, она правит помыслами выров? Всех? Лучше верь в чудо явления монеты в руках нищего. Как князь ты просто обязан признать несовершенство мира, увы…

Юта промолчал. Само собой, он понимал, признавал и даже принимал. Но поверить отказывался. Додуматься запланировать убийство маленького Эгры, причиняющее боль всем – и вырам, и людям? Эгры, у которого нет врагов. Простодушного малыша, не понимающего даже, что в мире есть зло, ведь сам он добр, и дети, которым он отдает всё свое свободное время – тоже добры, и слобода его обожает, и весь город… Разве можно отнять у Усени её любимца? Ведь сам убийца виноват лишь отчасти. Куда страшнее замысливший заговор…

– Он хуже жёлтой смерти, он уничтожает своей грязью выров, как вид. Он делает нас гнильцами, – буркнул Юта. – Найду – сомну. С треском сомну.

Схлопнул легкие и нырнул.

Михр нехотя кивнул. Он понимал гнев друга. Люди проще отталкивают от себя дурное, присущее их природе. «Это не моя вина» – хороший довод. Особенно когда в одной Усени людей – десятки тысяч. С приезжими, выселками, ближними деревнями и пригородами. Выров неизмеримо меньше. Дело любого – тут Юта прав – бросает тень на всех. Значит, и на златоусого Шрона. Того, кого пока что уважают безусловно. Признают его мудрость и бескорыстие, ценят готовность выслушивать и находить решения. Даже смерть выра приняли достаточно спокойно: златоусый разберётся и накажет именно виновного, не списывая на случайных, удачно подвернувшихся под руку, людей.