Текст книги "Безупречный враг"

– Когда я искала нашу певунью, заметила на воде три боевые лодки, весьма крупные, мелкие-то я на такой волне плоховато вижу, – подтвердила опасения сирин, сокрушенно качая головой. – Две преследуют, одна таится у слияния нитей морского пути, близ первого западного узла ветви.

– Мало нам отпущено времени, – вздохнул араави. – Успеем?

– Я постараюсь, – пообещала Ютэо, перебираясь к самому борту и гладя волну. – Все ли готовы?

Рулевой на корме согласно коснулся тонкой, натянутой до звона кожи круга – счетчика ритма гребли. Едва слышный уху дрожащий звук поплыл над темной водой. Большие лодки храма слаженно окружили малую, с низкими бортами, несущую сирина. Широкое острие волны, подобной гарпунному наконечнику, обозначилось перламутрово играющей в ночи пеной. Гребцы проворно заработали веслами, удерживая лодки на горбе водяного холма. Боу сел за спину Ютэо и стал тихонько, едва различимо, шептать ей уверенность, вливать силы и отгонять утомление.

– Не берись сделать больше, чем можешь, – предупредил Граат, когда волна выплеснулась из створа скал столичной бухты, миновала широкий залив и зашумела в теснине самого прямого и быстрого западного канала. – Береги силы.

– Пока мы с Боу молодцы. – Голос сирина звучал достаточно уверенно. – Нам бы еще два острова близ ветвлений канала миновать, там сложные течения, а дальше вполне удобно двигаться и без моих стараний, на веслах.

Волна стала выше, ее звук изменился, набирая громкость, пена побелела, хлопья теперь взлетали и достигали бортов лодок: узкий канал с сильным встречным течением уступал просьбе сирина нехотя, но все же пропускал лодки без трудной и долгой борьбы с водоворотами…

Ютэо охнула и указала свободной рукой вперед и влево.

– Там. Возле Суару. Их заметили и уже гонят. Я ощущаю, что две лодки разошлись в разные нити пути.

– Я советовал Тоими в случае беды постараться попасть к Ловушке Эха, – кивнул Боу. – На широкой воде их быстро нагонят, в большой лодке есть подменные гребцы. А в путанице узких ходов…

– Там невозможно пользоваться голосом, – насторожилась Лоота. – Гроты, пещеры, скальные коридоры. Звук дробится и меняется, грозит навредить своим же. Я бы не отважилась использовать каплю божью в лабиринте Ловушки.

– Вот и сирены газура едва ли решатся, – негромко рассмеялся Боу. – Матушка Ютэо, отпускайте волну, я знаю, вы устали.

– Хорошо, – тяжело выдохнула сирин и поникла, опираясь ладонями о борт.

Араави несколькими быстрыми жестами выстроил лодки вокруг суденышка сирина, обозначил для них задачу: защищать Ютэо. Вместе с Боу перебрался в легкую, как скорлупка, почтовку – так звали на островах подобные узкие лодочки. Именно на них доставляли важные и срочные вести. Лоота неодобрительно охнула: разве можно уходить в Ловушку Эха таким малым составом? Дюжина гребцов, две сирены, помощники Боу, сам он и араави…

– Береги Ютэо, – строго велел Граат. – Ваше дело – двигаться к первому узлу западной ветви и спасать нашу вторую лодку.

– Исполним, – кивнула Лоота и смолкла, провожая взглядом почтовку, скользнувшую в узкий канал.

– У нас впереди одна большая лодка, – спокойно уточнила сирин. – Полагаю, люди газура не примут бой, мы ведь не воюем. – Голос Ютэо наполнился болью. – Просто правитель снова играет, и на сей раз жизнями моих нынешних родных. Если бы я не обещала моему доброму Вооти сберегать острова, давно подарила бы весь Гоотро морю! Чтобы газур напился соленой воды вдоволь.

– А как же иные жители Древа? – напомнила Лоота.

– Знаю, потому и храню верность слову, – нехотя отозвалась сирин. Вздохнула и обернулась к Лооте: – Есть немного времени, пока мы огибаем Ловушку и входим в канал ветвления. Гребцы сейчас…

Она не успела закончить фразу. Замерла, испуганно всплеснув руками. На коленях у Лооты лежал маленький прозрачный флакон. Чья рука ловко подсунула его, на миг нарушив ритм гребли, сирин не успела осознать. Зато совершенно точно определила содержимое флакона. Любого, кто хоть однажды пил сок ош, сам вид этого «сокровища» мог свести с ума… Темные глаза Лооты затуманились и блеснули самым настоящим безумием. Женщина слепо повела рукой, охнула, до крови прокусила губу и неловким движением смахнула флакон в воду. Провела ладонью по подбородку, недоуменно рассмотрела кровь на пальцах, спохватилась и вытерла руку тканью, протянутой Ютэо. Немного помолчала, глядя в темную воду. Выпрямилась и резко неприятно рассмеялась.

– Кто храму враг, – голос Лооты упал так тяжело, что даже волны испуганно стихли, – тому в моей лодке не выжить. Весла руки сожгут. Оружие зарежет. Воротник удушит.

Слова, как узкие клинки, входили в сознание по самую рукоять, вызывая у каждого гребца, у каждого стража непроизвольный спазматический стонущий выдох боли. Никто из них прежде не слышал такого голоса Лооты – монотонного, лишенного напевности и мягкости. Сирена все еще не поборола вспышку крайнего, неконтролируемого бешенства. Она дышала всхлипами и не поворачивала головы, будто шея отказалась слушаться… Все в лодке испытывали куда худшее: жилы будто накручивали на колесо, ровно вытягивая из тела. Отказывали руки, отнимались ноги, прерывалось дыхание – и кошмар пытки все длился, единый, кажется, для всех, правых и виноватых.

Тишина повисла над водой, с поднятых в последнем движении весел защелкали вниз крупные капли. Наконец рулевой неуверенно вздохнул, ощущая прекращение спазма. Рядом шевельнулся сирена охраны, привстал, внимательно осмотрел лодку, уделяя внимание напряженным, сведенным судорогой спинам гребцов, стражей…

Один человек по левому борту дернулся, роняя весло. Затем на дно лодки свалилась и завизжала, стараясь голосом выставить защиту, сирена. Молоденькая, недавно получившая право служить в охране… Захлебнулась звуком и смолкла. Страж тяжело перевалился за борт. Лоота выпрямилась в рост и снова сухо рассмеялась, наклонила голову вправо, затем влево, приводя в порядок непослушную шею. Растерла затылок, быстро озираясь. Поправила свой нашейный знак в форме ракушки.

– Мне уже лучше, – по-прежнему малоприятным ломким голосом сообщила она. И добавила громче: – На соседних лодках, кто виновен! Топитесь сами, теперь же. Просто советую, без приказа и яда в голосе… Потому что по возвращении на Гоотро всех проверю. Должна же я отвести душу.

Капли с сохнущих весел падали уже гораздо реже. Лоота села, резко повернула голову, бросила команду рулевому, полуобернувшись: возобновить движение. Счетчик ритма загудел, подчиняясь приказу. С борта соседней лодки кто-то нырнул в темную воду.

– Падаль за борт, – велела Лоота, указав на второго пострадавшего стража и молоденькую сирену. Усмехнулась и добавила, глядя в воду: – Акул я позвала.

– Лодка газура полным ходом спешит прочь, к северу, – виновато сообщила Ютэо, снова устроившаяся возле борта, на освободившемся после гибели гребца месте. – В ближнем проливе пусто, на воде только наши барахтаются. Их, как я понимаю, смяли таранным носом боевой лодки, но в большинстве люди живы и держатся.

– Не намекай на мои промахи, – устало ссутулилась Лоота. – Впереди акул нет. Погорячилась я, ну сказала, а делать-то не делала, да и не умею я звать этих тварей. Просто ощутила их за кормой… Рулевой! Разворот, идем к Ловушке. Одну лодку отослать с приказом принять на борт всех, кто попал в воду при крушении. Ютэо, ты не ощущаешь моря в Ловушке?

– С трудом, – виновато вздохнула сирин. – Там сплошные мели и скалы. Слишком все тесно и кучно.

– А я не слышу сирен, – горько и виновато призналась Лоота. – От собственной злости я изрядно оглохла. Надеюсь, к утру пройдет.

– Ты уж, деточка, больше так не дури, – ворчливо попросила сирин. – Мне спину прострелило, не отпускает. Я же храму вовсе неверна, как еще жива осталась… Я нашему сыночку помогаю, и никому более.

На корме шевельнулся сирена охраны, скользнул к Ютэо и сел рядом, бережно тронул пальцами спину, добыл целебную мазь. Спросил едва слышно, откроет ли сирин сознание, если он споет лечение. Лоота виновато присоединилась к целительству, изредка оглядываясь в сторону темных провалов воды в путанице каменного лабиринта Ловушки. Где-то там, в опасных мелких водах, затерялся Боу. Идти на больших лодках в Ловушку араави строго запретил… Значит, сыну придется искать друзей и бороться с врагами едва ли не одному. И где! Едва ли не в худшем месте всего западного морского пути по каналам Древа.

Ловушка Эха размером не превышает небольшой остров. Когда-то она наверняка и была таковым, но коралл, слагающий основу берега, по непонятным причинам стал гибнуть и разрушаться. Век за веком волны точили сушу, прозванную жителями соседних островов червивой. Иначе и не скажешь: вся изъедена ходами. Иногда надводными, порой – каналами разной глубины, местами – гротами, уходящими вниз, под поверхность. Надежно изучить Ловушку и составить полный ее план – невозможно. Каждый прилив и отлив меняют червивый остров. При низкой воде гроты становятся каналами, а каналы высыхают. Во время подъема уровня суша съеживается, тонет.

Ясным днем жители соседних островов решаются посещать Ловушку Эха, надеясь, что она оправдает свое название. Не только эхо накрепко вязнет в переплетении ходов и путанице скал. Рыба гибнет в быстро мелеющих приливных озерах. А на отливе обнажаются гроты. Порой штормы прячут в Ловушке весьма ценные следы кораблекрушений.

Ночью ни один здравомыслящий оримэо без крайней нужды не сунется в темные воды близ червивой суши.

Первым отказался от здравомыслия Тоими, еще вечером уверенно указавший рулевому своей малой лодки направление на Ловушку. Вода была высока, что весьма удачно. Лодка скользнула в скальный пролив и сгинула в тенях, растворилась.

– Для сирены гиблое место, – с дрожью в голосе шепнула жена Роола, прижимая к груди спящую дочь. – Здесь нельзя петь.

– Ваш муж мудрый человек, – так же тихо рассмеялся Тоими. – Он выбрал меня в хранители юной энэи, а я воспитывался в восточной крепости. Теперь могу без смущения признать, я был весьма буйным учеником, меня часто наказывали.

– Знаю. И что?

– В гротах петь опасно, – отозвался Тоими. – Но все мы, наказанные, не имели выбора. Акул надо отпугивать, ядовитых рыб отгонять, а съедобных – приманивать. Опять же, если постараться, голосом можно слегка вытянуть цепь. Так что я могу петь здесь сколько пожелаю. При должной осторожности.

– Редкий дар, – порадовался новости рулевой, позволив себе вмешаться в разговор. – Разрешите уточнить, а сирены газура будут петь?

– Едва ли они смогут совладать с эхом. Чаще меня на востоке наказывали только Боу, – охотно рассказал Тоими. – Он, кажется, даже научился снимать и позже снова надевать кандалы, голосом меняя то ли их форму, то ли размер, не скажу точно. Я справлюсь со сложным эхом, и наше дело не безнадежно. Держитесь широких каналов, не входите в те, своды которых смыкаются над головой. Будем кружить и ждать.

– Чего? – уточнил рулевой.

– Кого, так вернее спрашивать! Араави Граата, он на Гоотро, и он, уж не сомневаюсь, всегда узнает о бедах вовремя. Он обязательно спасет нас, – решительно заверил всех Тоими, слегка дополнив слова убеждением.

Молодой сирена провел руками по волосам и закинул голову, рассматривая темное небо. Старая луна, едва заметная в вышине, захлебывалась в зыбких водах ночи, она никак не справлялась с работой светил и не могла обозначить внизу врагов и друзей. Луна так отчаялась, что не отметила даже контур узких и опасных скальных коридоров. Тоими не сомневался, что до восхода прятаться будет несложно. А вот позже… Впрочем, сирена искренне полагал, что помощь подоспеет.

– Сперва мы изучим ближний кусочек Ловушки, – тихо шепнул сирена рулевому. – Время есть. Там, на большой воде за нашими спинами, две крупные боевые лодки. Они не войдут сюда, просто не поместятся! Станут совещаться и затем спустят почтовки с обладателями голоса и воинами.

– Самое большее – шесть малых лодок, – мгновенно подсчитал аоори, старший страж, соглашаясь с мыслью и прикидывая возможности погони. – Подойдя к кромке Ловушки, сирены попробуют погубить нас голосами.

– Именно. Потому не следует стоять на месте. Гребите без спешки, я должен подобрать удобное место для отражения их звучаний, – ничуть не расстроился Тоими. – Они, вероятно, раза два используют голос во всю силу и затем войдут в лабиринт. Сирены у газура не лучшие, на длительное сложное звучание их голосов не хватит. Подустанут – и тогда начнется самое интересное.

Тоими с удивительной для прочих беззаботностью напевал вполголоса, гладил воду и трогал влажные скалы, интересуясь движением отлива. Наконец он подал знак к остановке. Попросил загнать лодку в неудобный низкий грот под наклонной скалой, ловко спрыгнул на камни и стал взбираться вверх. Уселся на вершине округлой глыбы и снова запел, звук едва касался слуха, был он слаб, от его монотонности хотелось зевать. Еще казалось, что воздух больше не движется, уплотняясь, наполняясь прелой сыростью, тяжелея. На скалах выступила испарина, подтверждая повышение влажности. Онэи зашевелилась и недовольно забормотала во сне, ей стало душно.

Окончательно пробудил девочку вопль нескольких сирен, объединивших свои усилия. Звучание метнулось в Ловушку, протяжное и хлесткое, как удар плети. Купол духоты дрогнул, но не распался. Он выдержал и вторую волну звука, сберегая сидящих в лодке от навязываемых им приступа боли и отчаяния. Третий удар оказался так слаб, что его воспринял лишь Тоими, прочие не разобрали звучания.

– Энэи, вы поддержите защиту сами, наименьшую? – спросил Тоими, вернувшись к лодке. – Не напрягайте голос, только простой мотив, очень прошу.

– Я буду стараться, – кивнула жена Роола. – Это сложное пение, но я поняла его смысл и строй.

– Спасибо. Голос не возвышайте, не будите лишнего эха, оно опасно. Я скоро вернусь.

Хранитель ловко запрыгал по камням, снова взбираясь выше. Он желал осмотреть длинную узкую щель, которую опознал по эху во время пения сирен газура и счел интересной. В ее жерле даже теперь, тихой безветренной ночью, гудело неспокойное море. Поощряемый голосом Тоими, звук широко разлился по скальному лабиринту. Дробясь и обрастая новыми шумами, он лавиной покатился к большой воде.

– Ты умеешь рычать! Р-р-р, – восторженно повторила Онэи, недавно освоившая трудный для нее звук. – Еще, пожалуйста!

– Пока что им хватит и этого, – устало сказал хранитель, соскользнув к самой воде. Умылся, посидел пару мгновений, давая себе отдых. Кивнул подавшему руку аоори, благодаря за помощь. – Уходим к западу. Вроде бы я расслышал там довольно удобный канал, не тупиковый.

– Умеешь выпевать тропу, – благоговейно охнул рулевой. – Редкость…

– Меня усердно учили выживать, – усмехнулся Тоими. – Надо же, пришло время сказать им спасибо, вопреки всем ужасам замка востока… Пригодилась наука. Тут бери правее, затем в средний рукав. Направляй нос под дальнюю скалу, всем пригнуться… Сейчас прикройте глаза и молчите. Я чувствую, тишина была долгой, сейчас их время петь и бороться с эхом, отражающим злобу многократно усиленной. Пусть ощутят коварство Ловушки, раз не убоялись сразу, как следовало по уму.

Действительно, в скалах уже гудело эхо чужих голосов, нестройных, полных внутреннего сомнения и даже страха. Тоими проследил, чтобы лодка оставалась под скальным навесом, и снова выбрался по камням высоко на скалы, ответил. Спустился, умылся и куда охотнее принял поддержку аоори. Хрипловато поблагодарил и попросил перевести лодку дальше, в глубь лабиринта. Бледность сирены теперь была очевидна для всех, стражи молча помогали, кутали в теплый шарф. Знакомый с лекарским делом взялся составлять настой для поддержания сил, трогая пульс на запястье Тоими и тихо позвякивая флаконами.

– Пели лишь семеро, – удовлетворенно отметил Тоими, выслушав новую волну звучания. – Пожалуй, я вполне отчетливо разобрал два срыва голосов, впятером они не рискнут снова погнать волну звучания. Значит, лодки уйдут на большую воду и вернутся в Ловушку с воинами.

– Нас будут искать самым неудобным и длительным способом, обшаривая канал за каналом, – согласно кивнул аоори. – Можно пройти Ловушку насквозь, хранитель?

– Не уверен, – засомневался Тоими. – Приходится признать: я устал, защита изрядно подточила силы. К тому же за западной оконечностью лабиринта начнется большая вода и там нас станет слишком просто обнаружить. Мне неведомы ни расположение, ни число воинов и лодок газура, отправленных в этот поход. Пока отчаиваться и применять крайние меры рано, еще есть надежда на помощь. Вперед, в средний рукав, затем левее и вдоль отмели. Будем кружить и ждать.

Стражи согласно опустили весла в воду, сидящие на носу и корме сменили гребные широкие лопасти на бамбуковые шесты, помогающие отталкиваться от камней и прощупывать дно. Небольшая верткая лодка скользила по мелеющим каналам. Аоори с тревогой наблюдал, как светлеет восток. Пока не предвестием восхода, а лишь факельными огнями. Воины газура старательно перекрывали выходы из лабиринта, опускали на воду веревки с гроздьями плавучих фонариков. Искали удобные для движения каналы, расставляли по высоким берегам людей. Время шло, поле для свободных маневров сжималось.

Наконец, когда Тоими готов был признать разумным и даже неизбежным движение сквозь Ловушку на запад, вода качнулась, прошелестела в гротах.

– Тетя Ютэо пригнала волну, – авторитетно заявила Онэи.

– Все-то ты знаешь, маленькая энэи, – порадовался аоори. – Смотри: нехорошие дяди гасят факелы. Твоя тетя очень не любит воинов в красных с золотом одеждах.

– Теперь остается не наделать глупостей напоследок и дождаться Боу, – бледно улыбнулся Тоими.

И едва слышно напел мелодию, начиная поиск. Довольно скоро ему отозвался знакомый голос. Почтовка поднырнула под низкий свод коралловой арки и встала рядом, борт в борт. Араави внимательно осмотрелся, убеждаясь: все целы. Подтвердил, что воины газура ушли, совсем покинули пролив, освободив выходы из Ловушки. Присутствие сирина они сочли чересчур опасным…

Две лодки довольно долго петляли в скалах, а когда они наконец достигли выхода из Ловушки, путь к большой воде оказался обозначен широкими рыжими дорожками факельных бликов. Лоота дозволила воинам большой лодки больше не таиться и осветить пролив.

Назад, к Гоотро, небольшой флот храма шел без спешки. Онэи снова задремала и не заметила, когда ее обожаемый хранитель провалился в лихорадочное забытье. Тоими утратил сознание, едва поверил окончательно, что угроза миновала. Петь в Ловушке, гибельной для сирен, он смог. Но знал с самого начала и цену, которую придется заплатить за полную ночь звучания, достаточно сильного, чтобы защитить лодку со всеми людьми на борту от атак опытных сирен газура. Без помощи лучших лекарей и сирен итогом стала бы верная потеря голоса и даже, весьма возможно, расстройство рассудка. При должном уходе и под присмотром – «всего лишь» беспамятство, затем головная боль, жар и многодневная слабость. Проснувшаяся малышка Онэи жалобно вздыхала и до смешного усердно поправляла теплую мягкую ткань, укутывающую ее обожаемого хранителя. Щупала его лоб, пробовала напеть в ухо колыбельную и тем облегчить страдание.

Араави сел рядом с поникшей и испуганной женой владыки Роола:

– Очень прошу вас, славная энэи, впредь не покидайте главный храм. И не отрицайте столь резко угрозы, привидевшиеся мне, трусливой сушеной акуле.

– Простите. Я так напугалась, что Онэи пострадает!

– Ругать вас невозможно, вы едва держитесь на ногах. Придется действительно простить…

– Впереди лодки газура, и больших боевых теперь гораздо более тех трех, что преследовали госпожу, – спокойно сообщил Боу, рассмотрев зарево фонарей и факелов в проливе. – Все как вы предполагали, араави, нас ждут. Точнее, вас.

– Чем я так окончательно нехорош, по его мнению? – проворчал Граат, имея в виду газура.

– Вы стали слишком добры в последнее время, – тихо и настороженно процедила сквозь зубы Лоота. – Знаете ведь, надо давить подлеца с северных островов. А прежде того прочесать до последней заводи восточные и вытравить оттуда заразу влияния Гооза. Прикажите – и я займусь.

– Ты сегодня весьма решительно настроена, – отметил Граат. – И, увы, во многом права. Особенно в отношении Гооза. Боу, пусть зажгут дополнительно фонари. Самое время поставить его великолепие Оолога в известность о некоторых переменах в храме, ускользнувших от внимания доверенного ваура, не слишком усердного в тайных делах, не сулящих личного обогащения.

Хранитель распорядился и бережно извлек со дна лодки ларец, открыл его, разгреб пушистый, густо подкрашенный синим слой тонких сухих водорослей. Их плотный волнистый ворс выстилал дно, укрывал стенки и оберегал от малейшего повреждения священное для храма содержимое ларца. Как полагал газур, перламутровый жезл, бесполезный и даже весьма опасный при использовании вблизи океанских вод. Ваур твердил: для жезла самолюбивый выскочка с западных островов заранее заказал чересчур просторный ларец. Готовился к принятию полноты власти.

Эраи Граат благоговейно склонился и осторожно погладил пальцами посох. В свете факелов и фонарей коралл выглядел удивительно красивым. Он переливался алым огнем, порой темнея или, наоборот, вспыхивая радужными бликами.

– В эту поездку на восток Роол взял жезл запада, – пояснил Эраи молчаливо дрогнувшей бровью Лооте. – А разве ты не знала?

– С полным усердием не догадывалась, – ядовито заверила сирена.

– Молодец. Бери две самые быстрые лодки и плыви к Роолу, пока догадливых не стало больше, чем следует. Расскажи все и проси вернуться, хотя бы ради маленькой Онэи. Сама же прими под начало наших людей на востоке и займись тем, на что так усердно напрашивалась.

– До последнего камня, случайно выглянувшего из воды при отливе, я прочешу их сытые и богатые острова, – чуть растягивая слова, заверила Лоота и улыбнулась. – С усердием.

– Иногда я сам опасаюсь тебя, – отметил Эраи.

Сирена охотно кивнула, сочтя сказанное похвалой. Обернулась к сыну и попросила проверить людей храма, поскольку среди них нашлись предатели. Жестом выбрала лодки для предстоящего путешествия, предложив их рулевым смещаться в нужную сторону. Шагнула через узкую полоску воды на соседний борт, оттуда – на более высокий, где ее уже ждали и подстраховали, помогли взбежать по подставленному веслу. Рулевой сменил ритм на более быстрый, большая лодка и две малые достаточно резко вильнули, забирая к югу.

Основная группа суденышек вошла в узость меж островов.

Араави погладил посох, радуясь его пробуждению. Он с первого прикосновения, еще в начале сезона дождей научился слышать и понимать дивный живой коралл. Алый блик стек по полированной поверхности, отразился в мелких волнах. Основание посоха коснулось воды.

– Ютэо, поможешь? – попросил Эраи Граат.

– Без меня вы управитесь отлично, энэи, но не откажу, – заулыбалась польщенная просьбой сирин.

Тонкий хлыст водяного смерча взметнулся беззвучно и оттого еще более страшно. Свил, закрутил спокойную воду в высокую дрожащую воронку. Алый блик бился в ней пульсом, близкие берега с плеском обнажались, рябь на поверхности, ставшей неприятно вогнутой, усиливалась, звенящий шум течения нарастал.

Смерч качнулся и пополз вперед, хищно клонясь к боевым лодкам с красными бортами. По воле газура его воины загородили всю ширину канала главного западного водного пути. На лодках слитно охнули и зашумели, торопя гребцов. В несколько мгновений вся протока оказалась свободна: с волей разгневанного посоха владыки храма не спорят…

– Когда вернется Роол, ох и достанется мне за эти мальчишеские выходки, – поморщился Граат. – Боу, еще до восхода следует отослать воинов древней крови к газуру.

– Теперь его великолепие точно утратит сон и покой, – рассмеялся хранитель.

– Ты тоже не рассчитывай на отдых. Завтра же займешься пересмотром порядка охраны главного храма и храмов перламутровых араави островов. Сиди в архиве, приглашай любых мастеров, хоть у Дэлькоста учись, мне все едино. Но наши люди в стенах домов Сиирэл должны быть вне всякой угрозы. И подсылы, которые безнаказанно шастают по храму, мне надоели.

– Понял. Сделаю.

– До лета времени тебе! Больше не дам.

– Из-за сестренки Элиис?

– В том числе. – Араави погладил посох и опустил его пяту на дно лодки, позволяя смерчу рассыпаться, ухнуть вниз мгновенным водопадом. – Я виноват перед Элиис. Обещал ей и защиту, и свободу. Увы, не смог уберечь от беды даже коняку, не говоря о самой девушке.

– Коор был добрейшим существом, жаль его, – грустно согласился Боу. – Вы не спешите вызывать сестру домой.

– Она теперь в надежном и удобном замке, среди друзей, ее местопребывание составляет тайну и для Гооза, и для короля Дэлькоста, и для нашего газура. Пусть так и будет, – согласился араави, укладывая посох в ларец. – Как только вернется Лоота, мы двинемся на северные острова. Она права, пора менять там араави. Север – основа нашей безопасности, с точки зрения пресечения агрессии Дэлькоста и недопущения необдуманных действий со стороны людей Гооза.

– Как много умных слов, – усмехнулась Ютэо. – А смысл простой. У гребцов будут твердые мозоли от постоянной работы. Да и я не отдохну, старенькая и слабенькая.

Араави подозрительно покосился на сирина. Он прекрасно усвоил манеру этой милой женщины выпрашивать важное исподволь, с простоватой хитринкой.

– Вы будете жить на Гоотро, я не осмелюсь утомлять сирина по пустякам.

– Пение в храме весьма приятно, я бы желала посещать хор, – лукаво блеснула глазами Ютэо. – С моим мальчиком. Ноги мои слабнут, и одной ходить далеко мне трудно. Уж как вступит в спину…

Ютэо многозначительно покачала головой, потерла бок, вздохнула и стала ждать решения араави. Граат заинтересованно проследил быстро меняющиеся гримасы на обычно спокойном лице Боу. Хранитель пытался без слов напроситься на участие в походе к северным островам Древа. Даже на весла и без подмены!

– Он вам ни в чем не отказывает, – трогательно умилился араави, едва приметно качая головой в ответ на отчаянное движение бровей Боу. – И ему тоже требуется отдых. Пение полезно для здоровья. Полагаю, к лету он и сам это осознает. Если мы помиримся с газуром по-настоящему, он привезет вас на север Древа и мы все сможем встретить Элиис. Вместе.

Слова Граата сбылись в точности. Когда на юге Дэлькоста в виноградниках стали обрывать листья, ускоряя созревание ягод, «Пиратский приз» миновал полосу плотного тумана и вошел в синие внутренние воды Древа, окаймленные опасными рифами.

По проливам малых окраинных островов шхуна двигалась, спустив все паруса и пользуясь помощью нескольких гребных лодок храма. Капитан Тэль-Мар восторженно охал, не стесняясь показывать свое удивление. Бегал от борта к борту, пытался рассмотреть все сразу. Махал руками, приветствуя смуглых людей на берегах, глядящих на диковинный северный корабль с изумлением. И радовался: его рулевой точно лучший на всем свете! Знает язык Древа и все его морские команды. Помнит глубины! Умудряется управлять ведущими шхуну лодками, протискиваясь в самые узкие скальные коридоры.

Высокий базальтовый пик главного острова севера, Лоога, показался на горизонте утром. К полудню шхуна замерла у причала храма перламутрового араави.

Элиис спустилась по сходням, несмело ступила на синюю дорожку, расстеленную от самой воды, сделала два десятка шагов до затененных легким навесом кресел, виновато пожала плечами и поклонилась. Целых два араави! Могла ли она ждать такую встречу… Сирин удивленно огляделась: нет стражей, никто не спешит увести ее подальше от берега, хотя именно здесь одолеть сирина едва ли возможно. Но, если разобраться, сушеная акула и прежде знал: Элиис не сможет использовать свою каплю божью против людей, обращая дар богини во зло.

– Я вернулась, – сообщила Элиис очевидное.

– Надолго? – буркнул, пряча улыбку, Роол.

– Здесь мой дом. Конечно, не хочется лишаться возможности видеть море и говорить с ним…

– Никто и не требует от тебя столь страшных жертв, – пообещал Граат.

Элиис успела рассмотреть, что бывший владыка запада за минувший год похудел и даже, пожалуй, постарел. Заботы истощили его силы. Однако исполнение задуманного позволяло теперь держаться спокойно и уверенно. Газур больше не возражает против выбора Роола. Виновники гибели людей на восточных островах и доказательства их злодеяний переданы на его суд. По большей части сторонников Гооза казнили, и их участь разделил столь неугодный храму ваур тайного дела. Вроде бы можно радоваться… Но как? На днях стало известно: умер сирин острова Аоок. Еще двое пребывают в преклонном возрасте, то есть наверняка не застанут грядущую Волну, до прихода которой еще лет тридцать. Кто станет отражать ее?

Словно мало было перечисленных бед, нагрянули новые. Мятежные зуры северных островов, коим приходился дальней родней брат казненной газури, возмечтали уйти под руку материка и тем возвыситься. И нет им дела до знания книг жизни, до скорого прихода Волны, до оскудевшего плодородия срединных островов.

Увы, нет причин для радости у владык храма…

– Приятно видеть, что ты хранишь уважение к капле божьей и осознаешь свою ответственность, – вымолвил всезнающий араави Граат. – Как я и обещал, ты будешь жить совершенно свободно. Ограничения я установлю в той мере, которая необходима для твоей же безопасности.

– Жаль, нет надежды избежать гибельной Волны: вас, сиринов, слишком мало, – посетовал Роол.

– Теперь я слышу океан. Даже один сирин с опытом уговорит Волну. Стоя на балконе, мы не способны беседовать с волнами, а возле кромки прибоя – иное дело. Я многому научилась.

– И умудрилась убедить лучшую сирену из отосланных на материк потакать своим глупостям, – насмешливо прищурился араави Роол, невольно улыбаясь. – Авэи, не стой там вдалеке и не смотри в пыль, я знал, во что тебе обойдется возвращение непутевой малышки. Сама цела, уже дело. Храму северного Лоога нужен держатель ветви. То ножи точат, то подсылов на матерый берег готовят, то бегут каяться ко мне… К нам. Надоели, одна головная боль. Возьмешься вразумлять?

– Без голоса? – уныло вздохнула Авэи, с трудом пряча интерес.

– Я же управляюсь, – фыркнул Граат сердито. – Ума-то в твоей очаровательной головке не убавилось, надеюсь. Если помнишь, я полагал три качества основой оружия и защиты, и я уверен, что все три при тебе. Сирина заберешь пока что на Лоог. Пусть Элиис живет во дворце перламутровой араави Авэи. – Граат чуть помолчал и повернулся к Элиис: – Через четыре года, самое позднее через пять, я должен получить известие о случайной гибели ребенка, которого вы усердно прячете даже от нас, владык. Газур тоже узнает тайну. Думаю, и прочие прочтут переписку или купят этот секрет. Вы тем временем продолжите оберегать ребенка. Надеюсь, наша простая хитрость удастся. Еще не хватало, чтобы Гооз начал охотиться на детей. Девочка?