Текст книги "Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года"

Меня снабдили инструкцией и наказали, чтобы я наблюдал за Джугашвили строго, а именно не пускать со станка Курейка, не давать возможности входа на пароход, которые приходят в Курейку, не допускать читок каких-либо журналов, газет и т. д., не допускать сборища и запретить игры, катанье или прогулку на лодке, не иметь огнестрельное оружие и спиртных напитков. Все это приказали строго соблюдать. Я обещал исполнять, но все же думал: все это в моих руках. Буду делать или нет, кто меня будет проверять.

Кибиров пишет пакет такого содержания: по приезде на станок Курейку я должен сменить стражника Лалетина Ивана Ивановича […]

Этот стражник был из рода минусинский казак с рыжей бородой, напоминающий по старому волостного старшину. В этом человеке была вся царская служба, он действовал по указу-инструкции, запрещал и не давал свободы ссыльному, не пускал ни на шаг […] о чем у него с ссыльными была вражда. Ссыльные в свою очередь доносили приставу Кибирову: просим господин пристав уберите этого негодяя Лалетина, иначе у нас будет жертва. Просьба ссыльных Свердлова Я. М. и Иосифа Виссарионовича Джугашвили.

Вот ввиду этого меня и назначили на станок Курейку. Я приезжаю на станок, захожу в квартиру к Лалетину, который проживал на квартире Тарасеева Михаила Андреевича, подал пакет, который следовал Лалетину. Он прочитал, а в этом пакете говорится так: сдать свой пост Мерзлякову М.А., и что имеется из оружия, винтовка старого образца, шашку и ссыльного Джугашвили, а самому явиться в село Монастырь.

Лалетин мне сдает и говорит: смотри за этим ссыльным, который в любую минуту может бежать. Сдав мне оружие, Лалетин предложил пойти на квартиру к ссыльному, который находился налицо, но я не пошел, для меня это очень совестно было, думаю – «я простой мужик», а ссыльные бывают ученые, образованные люди, вот я и не пошел. Для меня это было очень совестно. Лалетин говорит: «Какой же ты будешь служака, не будешь знать когда сбежит ссыльный, и ты за него будешь отвечать». Но все же я не пошел в квартиру ссыльного. Лалетин собрал свои вещи, должишки кое с кого и собрался в путь-дорогу. Он думал, что его будут везти на подводах, но как он надоел даже жителям, и они не дали ему подводу. […]

Я занял свой пост в Курейке и не хожу к Иосифу Виссарионовичу. На третий день, я сижу в квартире и вижу, заходит ко мне человек и объясняется: «Давайте познакомимся, я политический ссыльный Джугашвили». Я говорю, пожалуйста, приятно, говорю, видеть. Тут мы завели разговор. Он меня спросил, откуда я и как сюда попал. Я объяснил, что из Красноярска. Он спросил, семейный я или нет, я говорю, семейный, но семейство в Монастыре – жена и трое детей, они тоже приедут сюда. Он мне начал рассказывать про Лалетина, как он беспокоил нас с Яковом Свердловым, хотя ему не было дела до Свердлова, так как за ним надзирал не он, а другой стражник, который жил тоже на станке Курейка. Лалетин не давал возможности читать, ходить на прогулку, охоту, даже не пускал выйти на берег прогуляться – все следил за каждым движением. Он надоел жителям, которые рассказывают о его жестокости. […]

Со слов жителей и ссыльных я решил, что так делать не нужно. С первого же дня дал полную свободу, не запрещал прогулку, давал возможность входить на пароход, кататься на лодке. Ссыльные имели собственные лодки, у Якова Михайловича была крашеная лодка, а у Джугашвили простая. Отпускал рыбачить на целый месяц. Иосиф Виссарионович часто ездил, на лодке, на половинку – местечко вниз по Енисею 18 км от Курейки. Уезжал под предлогом добывать вьюнов. Я за ним не надзирал, а Кибирова уведомлял каждую неделю рапортами через почту – на станке Курейка все благополучно, административно ссыльный находится налицо. А на самом деле его давно уже нет. Так повторялось все три года, с 14 г. по 17 год. Жители удивлялись, вот Лалетин не давал возможности гулять на угоре, а ты отпускаешь на месяц и не боишься, что ссыльный убежит. Но я так был уверен, никогда не думал, чтобы Иосиф Виссарионович мог убежать. Он мне говорил: «Я от тебя бежать не буду».

Однажды, когда мой поднадзорный был в отлучке, приехал урядник Иконников проверять посты, я наудалую отдал рапорт, что ссыльный находится налицо, а на самом деле его нет. К моему счастью, он не пошел проверять и не потребовал привести его. Жители тоже умолчали, потому что с ними я жил в хороших отношениях.

В зимнюю пору мы ездили с Иосифом Виссарионовичем в Монастырь за продуктами и т. п. Едем на одной подводе, делали остановку на первом станке Горошиха у Иполита Федосьевича Петрова, на втором станке остановка у Одинцова, с которым Иосиф был в ссылке в Иркутской тюрьме. У него мы жили 3–4 дня. На третьем станке Ангутиха, потом Якуты и Селиваниха, а затем в Монастырь. Ездили и на собаках. По приезде в Монастырь я иду в управление пристава с рапортом, что мы приехали с ссыльным Джугашвили, а Иосиф Виссарионович идет по своим делам, к товарищам Бограду Якову Ефимовичу и другим. Живем в Монастыре до тех пор, пока Иосиф Виссарионович мне скажет: «завтра едем». Я заказываю подводу и едем в обратный путь, в Курейку. Возчики были весьма довольны такими пассажирами. Иосиф был для них знакомый. С ними он всегда был веселый в разговорах, шутил, угощал табаком, который возчики не имели, а у Иосифа был легкий табак – марка Асмолова.

Замечательные были наши поездки особенно летом, вниз по течению. Вода несет без труда. Во время приезда в Канашель опять ночуем 2–3 дня, а там в Курейку – вот наши поездки так совершались зимой и летом. Зимой в дорогу нам давали теплую одежду с места и до места и угощали на всех станках. Иосиф Виссарионович большой любитель сырой рыбы, строганины, а летом кушал сырую свежую рыбу, и я следовал его примеру. Приедем в Курейку, не успеем подняться на угор, нас окружают жители с вопросами, идут за нами в квартиру и спрашивают, что нового, он больше знает меня, рассказывает, что читал в Монастыре, а я рассказываю, как ехали по станкам. Вот так и текла наша жизнь.

Станок Курейка состоял из 10 домов. Тарасеев Михаил Андреевич – середняк, но хлебосол, который выручал бедняков и поддерживал Перепрыгиных. […] Тарасеев Алексей Яковлевич – жил справно, Иванов Петр, енисейский мещанин, содержал купчиков и ихние товары. Кандин Павел Куприянович, Тарасеев Николай Алексеевич, двое Салтыковых, два Якова Тарасеева и сироты Перепрыгины, у которых жил товарищ Сталин – их было пять братьев Иона, Дмитрий, Шура, Ваня, Гоша и две сестры Таля и Лидия. Жили они бедно, хлеба в запасе не имели, кормились по людям, работая за кусок хлеба, одевались кое как. […] Все эти люди занимались рыбным промыслом, а я был стражником […]

Я ходил на охоту за дичью, узнал все озера и острова. […] Однажды мне захотелось убить лебедя, это было весной, как раз в ту пору, когда Енисей заливал левый берег верст на 25 и больше, в некоторых местах видны были только вершины высоких деревьев. Вот я решил ехать на ветке[810]810
  Ветка – разновидность лодки.


[Закрыть], которую называют «душегубкой», к лебяжьему озеру. […] Озера все слились в одно и получилось море. […] На пути попадалось очень много дичи, утки разных пород, но я не стрелял. Хочу добраться до лебяжьего озера. Наконец увидел громадный круг […] окруженный мелким кустарником, настолько густым, что сквозь ветви трудно видеть, что делается на озере. Я подплыл очень близко и с трудом увидел на другой стороне у кустов что-то белеет. Я решил, что то лебедь. Началась моя охота. Выбрал удобное место и прямо с ветки выстрелил, мой лебедь заковырялся на воде, я поспешил к нему, через густую чащу подъехал к моей жертве, и к моему удивлению вижу тонущего зайца вместо лебедя. Положил я зайца в ветку, он еще жив, я ему нанес ранение в заднюю ногу. […] Окончилась моя охота, и я отправился домой. Солнце и ветер подсушили моего зайца, он сидит спокойно. Оказалось, я ездил очень долго. Мое семейство и курейские жители, в том числе и Иосиф Виссарионович, меня разыскивали. […] Беру зайца в руки […] и пошел по направлению к дому […] мой заяц ревет как ребенок. […] Пришел в квартиру, меня встретил народ, в числе их был и Иосиф Виссарионович и меня просил, чтобы я этого зайца отпустил не на волю, а оставил бы его в помещении, узнать, сколько принесет щенков, так как это была матка и в положении. Живет моя зайчиха в помещении, ест хлеб, молоко. Иосиф навещал каждый день, перевязывал раненую ногу. Через две недели пропала зайчиха, так и не разрешилась.

Т. Джугашвили был человек простой, с каждым человеком обходился попросту, любил человека называть ласково, например Ивана Ваней, Александра – Шурой и т. д., если пожилые, то по отечеству. Юраков, тунгусов, самоедов принимал и оказывал им помощь в материальном отношении и по медицине. Однажды юрока Мандикова Ганю привел в полный порядок, обмыл, обрил волосы с головы, это было зимой. Мандиков проживал со своей семьей в чуме в тайге. Мандиков приехал домой, входит в чум, его жена при блеске луны и при мерцании слабого света от костра, да и вдобавок обритого, обстриженного, жена не признает за Ганю, а решила что это шайтан, хотя Ганя спешил уверить, что это я, Ганя Мандиков. Кое-как уверил суеверную жену.

У Иосифа Виссарионовича в квартире валялась железная банка из-под монпансье, в которую вмещалось десять фунтов. В последнее время в этой банке была осетровая икра. Забралась в дом собака, учуяла икру, всунула голову в банку, а кто-то пошел, испугал собаку, она не сумела освободить головы из банки, не знает что делать, нужно бежать, бросилась в одну сторону, в другую, затем угодила в окно, а банка все на голове. Собака света не видит, не видит, куда бежит, но все же продолжает бежать. Бежит между домов по угору. Народу собралось много, вся Курейка собралась. Молодые ребята за ней бегают, собака бедная без ума и вдруг собака свалилась под угор. Высота угора над Енисеем не меньше 6 метров. Собака угодила в воду. Сняли банку с головы собаки. Собака жива.

Иосиф Виссарионович проводил свое время в рыбной ловле, в изготовлении рыболовных инструментов. Бывало, сядет на одно колено, на другом колене секет гребтовину для переметов. Вязал уды, крючки, умел делать веревки из лозы.

Местные жители удивлялись. Плавал Иосиф на лодке один, в какую угодно погоду. Самая плохая погода «верховка». В эту погоду местные жители не ездят, считают ее самой опасной, а Иосиф едет, бросает переметы на Енисее. […]

Зимой живем в Курейке и проводим долгие ночи. Проводили вечерки по-деревенски, которые Иосиф посещал. На вечерках Иосиф играл, шутил, танцевал по-деревенски, катался на катушке. Все это он знал. Играл в карты на корольки или в дурачка. Слушал рассказы стариков и рассказывал сам, что для нас было интересно. Имел поговорки, я и сейчас не забыл – «Ни богу свечка, ни черту кочерга», а то еще так «Ни в городе Иван, ни в деревне Селифан». Иосиф большой любитель курить из трубки. Часто носил русскую одежду, черного цвета брюки и гимнастерка, английские сапоги, т. е. сапоги русские на английскую моду – тупой носок. Часто можно было видеть Иосифа без головного убора, иногда ходил в черной шляпе. Волосы и усы черные как смоль, проворный, как я называю живой, походка скорая и решительная […] Веселый и шутить умеет, особенно с маленькими детьми. Бывало у меня проводил вечера с моими детьми. […]

Иосиф Виссарионович жил на квартире у Перепрыгиных с мая 1914 года. Квартира была самая жалкая, грязная и темная. Окна вместо стекол забиты досками и тряпками, русская печь разваленная, во время топки дымила, обогреться было негде. Хозяева уходили к соседям – Тарасееву Михаилу Андреевичу и ко мне. Иосиф Виссарионович сидел в дыму, морща глаза, сидел одетым в пальто. В комнате Иосифа Виссарионовича стояла деревянная койка, постельная принадлежность неважная, деревянный столик, на котором был письменный прибор и газеты, которые он получал из Монастыря, я не запрещал. […]

Сам Иосиф Виссарионович ходил по Курейке в сапогах (тупой нос), брюки и френч черного диагоналя в рубчик. […] Брился моей бритвой. В бане мылся, как и местные жители. Бани здесь строились по курному, и каждый житель приглашал его в баню, особенно Михаил Андреевич Тарасеев. Летом купался в Енисее.

Я как сейчас вижу его лицо, его быструю походку, легкую, ходил он на носках, в припрыжку. Трубочка в руках или в зубах, так что с ней не расставался. […] Любил он рассказывать о своем детстве, как он рос у родителей: «Бывало, как захочу капризничать, мать не может угодить, и сам не знаю чего нужно». Вот тут-то и смех начинается […]

Во время досуга поедет бывало добывать вьюнов, которые задерживаются в курганах, от Курейки 18 километров, на местечке Половинка. Ловят вьюнов, лазят в этих курганах. Живет бывало по 20 и более дней. Я один раз был там случайно, и видел, как он ловит этих вьюнов. У него был шалаш из веток, маленький. В нем лежали постель и несколько газет, а наш рыбак ходит поодаль от шалаша. Голова была обвязана белым полотенцем, как носят обыкновенно восточные люди. Это было 1916 года, когда горела тайга, дым был настолько сильный, то пароходы из-за дыма не шли, а стояли. […]

Однажды он взял мою ветку, которая была на Ховроньином выделе, так называли озеро, мелкое озеро. Сел наш смельчак в ветку, а я держу ветку, только я отпустил, а он сразу брык в воду. Смех. Утонуть нельзя, у берега мелко. Все же научился управлять веткой. […]

За последнее время я часто стал видеть Иосифа Виссарионовича во сне. То мы с ним рыбу ловим, то едем в Монастырь, то будто мы с ним разговариваем в Кремле.

Воспоминания бывшего стражника Мерзлякова Михаила Александровича, записаны в марте 1941 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 667. Л. 35–40.

№ 45

Я. Свердлов:

Ездил немало на лодке. Вверх по течению реки чаще всего на собаках. Представляете, каким образом. Запрягают собак; их упряжь зовется «алык». К алыку привязывают веревку, другой конец которой прикрепляется к лодке. Собаки бегут берегом и тянут лодку. Нужно только сидеть на корме и править. Удобная штука. Ну, а вниз по течению легко и на веслах спуститься. Я большой любитель поездить по реке. Арендовал крохотную лодчонку, на которой, кроме меня, ни один не осмеливается отправиться по Енисею. Она специально для озер. А я посмеиваюсь над страхами, пророчествами товарищей, старающихся уверить меня, что рыбы давно дожидаются, когда попаду к ним.

Из письма Я. М. Свердлова К. А. Эгон-Бессер, 16 сентября [1914]

Печать и революция. Кн. 2. 1924. С. 67.

Свердлов Я. М. Избранные произведения. Т. 1. С. 287.

№ 46

Ф. А. Тарасеев[811]811
  Ф.А. Тарасеев, сторож домика-музея Сталина, 71 год (в 1940–1941 гг.).


[Закрыть]:

Были у тов. Сталина друзья по охоте и рыбной ловле националы. Теперь их называют кето. Одно лето он дружил с националом Мартыном Афанасьевичем. Тот построил в 17 км от Курейки т. Сталину чум. Другое лето с ним были националы Тимофей Михайлович и Иван Михайлович.

Приветлив был т. Сталин со всеми. Придет веселый, шутит. Чайку попьем, постружим, поедим рыбы-пилядки и чира.

В зимние вечера у всех почти курейцев вечерки устраивали. Любил петь и плясать. Особенно ему нравились песни «Уж я золото хороню, уж я серебро хороню» или «Против солнца на восток». Водили хороводы на вечерках с платочками вокруг. Играли на лужайке. Сам тов. Сталин не играл, но настраивал в момент.

Очень любил тов. Сталин детей. Брал на руки. Шутил, забавлял шутками, пел песни с ними.

Из рассказов Ф. А. Тарасеева, записанных работниками Туруханского дома-музея в 1940–1941 гг.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 581. Л. 5–6.

№ 47

А. М. Тарасеев:

Жил он в семье Перепрыгиных. Жил в одной комнате, очень скромно. Столик с лампой, скамья, деревянная кровать, угловик до верха с книгами и литературой. На стене – снасти для охоты и рыбной ловли. Снасти эти он сам изготовлял. Когда бывало к нему не придешь – все читает и пишет. […]

Часто с нами, молодежью, шутил. Один раз смеется и говорит: я вам загадку скажу, отгадаете?

– Что тяжелее и дороже, пуд пуха или пуд золота? – Мы отвечали, что золото тяжелее и дороже. А он смеялся над нами, что пуд равен пуду, а це-на-то разная.

Из рассказов А. М. Тарасеева, записанных работниками Туруханского дома-музея в 1940–1941 гг.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 581. Л. 10.

№ 48

Начальник Енисейского ГЖУ:

Имею честь донести Департаменту Полиции, что получателем издающейся за границей газеты «Знамя труда» № 53 является административно высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионов Джугашвили[812]812
  Далее в деле имеются справки, что получателем того же номера «Знамени труда» являлся также ссыльный эсер Н. И. Ишмаев (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 244. ОО. 1914. Д. 9. Ч. 25. Л. «А». Л. 3–4).


[Закрыть].

Донесение начальника Енисейского ГЖУ ротмистра Железнякова в Департамент полиции, 23 июня 1914 г., № 1588

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 244. ОО. 1914. Д. 9. Ч. 25. Л. «А». Л. 2.

1915 год

№ 49

Сергей Аллилуев:

Копия письма от 6 февраля, полученного агентурным путем. Адрес на конверте: Туруханск Енисейской губ., село Монастырское, Е.В.Б. Сурену Сп. Спандаряну, штемпель: Пг., 6.2.15–12.2.

Уважаемый товарищ Сурен. Письмо ваше получил. Посылаю адрес Е.Н.[813]813
  На документе примечание, что имеется в виду Рудаковская Елена Николаевна, дворянка, проживающая в Петрограде, в Васильевской части.


[Закрыть] Другая ваша знакомая не значится в Петрограде. «Наша Заря» окончила свое существование в августе, у меня этого № нет, как только достану, пришлю. Я никак не подозревал в вас своего компаньона по «Балловке». Да, дружище, много с тех пор воды утекло и многое пережито. Авель в настоящее время переселился к вам по соседству, адрес его Назимовское почтовое о-е Анциферовской волости, село Ярцево Енисейского уезда. Я от него письма с места еще не имею, но ожидаю. Сегодня получил письмо от Иосифа, от 3 января, ваше письмо получил 30 января, как долго идут письма. Напишите Авелю, он будет очень рад. […] Крепко жму руку. Сергей. Пишите.

Копия перлюстрированного письма «Сергея» С. Спандаряну, Петроград, 6 февраля 1915 г.[814]814
  Начальник Енисейского РО ротмистр Железняков 2 апреля 1915 г. препроводил это письмо начальнику Петроградского ОО с пояснением, что упоминаемый Авель – это А. С. Енукидзе, автор письма Железнякову известен не был (ККА. Ф. 827. Оп. 1. Д. 366. Л. 10). 14 мая 1915 г. последовал ответ начальника Петроградского ОО со справкой о Спандаряне и сообщением, что в письме упомянуты Рузановская, урожд. Шнеерсон, Авель – это Енукидзе, Иосиф – вероятно, Джугашвили, а автор письма – Сергей Аллилуев (Там же. Л. 53–54).


[Закрыть]

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 245. ОО. 1915. Д. 5. Ч. 57. Л. «Б». Л. 27.

Копия: Красноярский краевой архив. Ф. 827. Оп. 1. Д. 366. Л. 11.

№ 50

Анна Аллилуева:

Его сослали к Полярному кругу, в Туруханский край. У нас теперь был новый адрес, по которому мы отправляли посылки и деньги из фонда помощи. Сталин вспоминал, как однажды был обрадован в своем одиночестве записочкой, которую неожиданно нашел в кармане пиджака. Мы вложили этот привет от нас, когда отправляли ему зимний костюм.

С отцом он переписывался. Мы читали его письма и видели далекий край, где свирепствует лютая зима. […] Вот что он написал однажды:

25/Х1 [1915 г.]

Для Ольги Евгеньевны

Очень-очень Вам благодарен, глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, за Ваши добрые и чистые чувства ко мне. Никогда не забуду Вашего заботливого отношения ко мне! Жду момента, когда я освобожусь из ссылки и, приехав в Петербург, лично поблагодарю Вас, а также Сергея, за все. Ведь мне остается всего-навсего два года.

Посылку получил. Благодарю. Прошу только об одном – не тратиться больше на меня: Вам деньги самим нужны. Я буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия, – летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа, – и я до глупости истосковался по видам природы хотя бы на бумаге.

Мой привет ребятам и девицам. Желаю им всего-всего хорошего.

Я живу, как раньше. Чувствую себя хорошо. Здоров вполне, – должно быть, привык к здешней природе. А природа у нас суровая: недели три назад мороз дошел до 45 градусов.

До следующего письма.

Уважающий Вас Иосиф[815]815
  Оригинал этого письма Сталина О. Е. Аллилуевой от 25 ноября [1915 г.]: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 55. Л. 1–2. Опубликовано: Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 20–21.


[Закрыть].

Аллилуева А. С. Воспоминания. С. 117–118, 146, 155.

№ 51

Повестка

[Туруханского почт[ового] отделения [816]816
  Здесь и в следующей повестке название почтового отделения выполнено штампом.


[Закрыть]] извещает Иосифа Джугашвили о получении на его имя из Петрограда заказной бандероли на – руб. – коп. Налож. плат. – руб. – коп.

Курейка

Заказную бандероль доверяю получить Сурену Спандарьяну. 24 февраля 1915 г. Джугашвили Иосиф

Почтовая повестка и доверенность И.В.Джугашвили на получение бандероли, 24 февраля 1915 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4338. Л. 1.

№ 52

Повестка

[Туруханского почт[ового] отделения] извещает Иосифа Джугашвили о получении на его имя из Гори посылки без цены на – руб. – коп. Налож. плат. – руб. – коп.

Джугашвили Иосиф

Доверяю получить по этой повестке посылку господину отдельному приставу по Турух[анскому] краю. Иосиф Джугашвили.

Выдано приставу Кибирову

Почтовая повестка и доверенность И.В.Джугашвили на получение бандероли, 26 февраля 1915 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4339. Л. 1.

№ 53

С. Спандарян, Сталин:

27/II

Здравствуйте, дорогой Владимир Ильич!

Сейчас Иосиф у меня гостит и захотелось послать Вам наш привет. Как живете? Что поделываете? Каково настроение? Напишите, что можете. Жаждем живого слова. Будем ожидать от Вас письма.

Сурен

Привет Надежде Константиновне и Григорию, и вообще всем друзьям.

Мой привет вам, дорогой Ильич, горячий, горячий привет! Привет Зиновьеву, привет Надежде Константиновне! Как живете? Как здоровье? Я живу, как раньше, хлеб жую, доживаю половину срока. Скучновато, да ничего не поделаешь.

А как ваши дела-делишки? У вас-то должно быть, веселее. Читал я недавно статьи Кропоткина[817]817
  Статья П.А.Кропоткина «Письма о современных событиях», опубликованная в газете «Русские ведомости» № 206 и 229 от 7 (20) сентября и 5 (18) октября 1914 г.


[Закрыть], – старый дурак, совсем из ума выжил. Читал также статейку Плеханова в «Речи»[818]818
  «Открытое письмо в редакцию газеты «Речь» Плеханова, опубликованное 2(15) октября 1914 г. Газета «Речь» издавалась кадетской партией.


[Закрыть] – старая неисправимая болтунья-баба! Эх-ма!.. А ликвидаторы с их депутатами-агентами вольноэкономического общества? Бить их некому, черт меня дери! Неужели так и останутся они безнаказанными?!

Обрадуйте нас и сообщите, что в скором времени выйдет орган[819]819
  Сталин еще не знал, что с ноября 1914 г. в Женеве возобновилось после перерыва издание газеты «Социал-демократ» под редакцией Ленина.


[Закрыть], где их будут хлестать по роже, да порядком, да без устали.

Если вздумаете написать, пишите по адресу: Тур[уханский] край (Енисейск[ая] губ[ерния]), село Монастырское, Сурену Спандаряну.

Ваш Коба

Тимофейю[820]820
  Тимофей – партийная кличка Спандаряна.


[Закрыть] просит передать его кислый привет Геду, Самбо и Вендервельду на славных, хе-хе, постах министров.

Письмо С. Спандаряна и И. В. Сталина В. И. Ленину, 27 февраля [1915 г.]

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 53. Л. 1–3 (подлинник, автографы).

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 667. Л. 47 (копия, машинопись)[821]821
  В этой сделанной для фонда Сталина машинописной копии письма была опущена фраза «Привет Зиновьеву, привет Надежде Константиновне!», которая между тем есть в журнальной публикации. Очевидно, копия была сделана уже после осуждения Г.Зиновьева. Опущена была также и точная дата письма по причинам, которые теперь сложно угадать.


[Закрыть].

Опубликовано: Письмо И. В. Сталина – В. И. Ленину //Пролетарская революция. 1936. № 7. С. 167.

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 20–21.

№ 54

С. Спандарян:

Дорогой Баграт Семенович! […] У меня к вам несколько просьб:

1) «Кавказский календарь» за 1915 г., 2) «Нор осанк», 3) «Освит» и далее

4) в Тифлисе издается газета «Ахали азри»[822]822
  «Нор осанк» («Новое течение») – журнал дашнакского направления, в котором сотрудничали также армянские меньшевики, выходил на армянском языке в Тифлисе в 1913–1915 гг. «Ахали азри» («Новая мысль») – газета меньшевиков-ликвидаторов, издавалась в Тифлисе на грузинском языке в 1910–1916 гг.


[Закрыть] – зайдите в редакцию и от имени моего и Кобы просите, чтобы высылали газету по тому же адресу, но чтобы вместо моей фамилии было написано: Иосифу Джугашвили.

Из письма С. С. Спандаряна Б. С. Шах-Пароняну[823]823
  Б.С. Шах-Паронян – друг Спандаряна, работал корректором и секретарем в газете «Нор дар».


[Закрыть], 27 февраля [1915 г.]

Спандарян С. С. Статьи, письма, документы. М.: Политиздат, 1982. С. 310.

№ 55

Вера Швейцер:

Если сумеете найти немецко-русский словарь Павловского, пришлите также и самоучитель (или грамматику) французского языка Олендорфа, ст[оит] 1 рубль. Этот самоучитель нужно послать наложенным платежом на имя Иосифа Джугашвили, адрес тот же, что и мне.

Из перлюстрированного письма В. Швейцер к Е. Н. Рудаковской, 4 марта 1915 г.[824]824
  Перлюстрированное письмо Швейцер было представлено ротмистром Железняковым в Петроградское ОО 16 апреля 1915 г. с пояснением, что имеется в виду И.В.Джугашвили, «который по полученным в марте 1914 года в Енисейском розыскном пункте сведениям предполагал с места высылки бежать на юг или на одном из приходивших к устью реки Енисей заграничных пароходах, за что Джугашвили был переводворен с первоначального места водворения на ст. Курейский» (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 245. ОО. 1915. Д. 165. Т. 1. Л. 119–119 об.; Красноярский краевой архив. Ф. 827. Оп. 1. Д. 366. Л. 30–32).


[Закрыть]

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 245. ОО. 1915. Д. 165. Т. 1. Л. 120–121.

Копия: Красноярский краевой архив. Ф. 827. Оп. 1. Д. 366. Л. 30–32.

№ 56

К. Т. Свердлова-Новгородцева[825]825
  К. Т. Свердлова-Новгородцева приехала к мужу в ссылку и была свидетелем описываемых событий.


[Закрыть]:

Узнав о прибытии депутатов [думской фракции], в Монастырское съехались товарищи с дальних станков, приехал из Курейки и Сталин, вообще неохотно выбиравшийся оттуда.

Было решено провести специальное собрание ссыльных большевиков и обсудить итоги судебного процесса над думской фракцией, а заодно разобрать и поведение отдельных обвиняемых на суде.

Собрание, происходившее на квартире Григория Ивановича Петровского, было необычным. Ведь в нем участвовало несколько членов ЦК: Ф. И. Голощекин, Я. М. Свердлов, С. С. Спандарян, И. В. Сталин и член редакции ЦО Каменев, направленный ЦК в 1914 году в Петербург для руководства работой думской фракции. В собрании участвовали все депутаты Государственной думы большевики А. Е. Бадаев, М. К. Муранов, Г. И. Петровский, Ф. Н. Самойлов, Н. Р. Шагов, а также их сопроцессники Ф. В. Линде и В. Яковлев, ссыльные большевики Д. П. Долбежкин, М. С. Сергушев, А. А. Масленников, автор этих строк и другие. […]

Доклад о процессе сделал Петровский. За ним слово предоставили Каменеву. Мы знали, что с первых дней процесса Каменев пытался вымолить у царских палачей приговор помягче. Он заявлял на суде, что не разделяет отношения большевиков к войне и является противником пораженческих взглядов. Только под энергичным нажимом Муранова и Петровского он несколько изменил свое поведение, но так до конца суда и не выступил ни разу, как надлежало выступить большевику, да еще представителю ЦК.

На собрании Каменев юлил и вертелся, пытаясь оправдать себя тем, что подсудимым грозил военный суд и виселица, потому-де он и отмежевывался от пораженческих позиций большевиков, выгораживая не себя, а депутатов. Многие из выступавших товарищей дали резкую оценку его поведению. Особенно запомнились яркие, сильные выступления Свердлова, Муранова, Спандаряна. Тем не менее острота постановки вопроса была ослаблена позицией отдельных товарищей, не склонных слишком строго осуждать Каменева. Вовсе не выступал на собрании Сталин.

Резолюцию по поручению собрания должны были составить Свердлов и Сталин, однако Сталин сразу после собрания, не задерживаясь, уехал в Курейку и в работе над резолюцией участия не принял. Писали ее, как хорошо помню, Я. М. Свердлов и С. С. Спандарян.

Свердлова К. Т. Яков Михайлович Свердлов. М., 1957. С. 265–266.

№ 57

Из стенограммы беседы со старыми большевиками:

Петровский. Товарищ Сталин приехал через неделю или дней через 10 спустя после нашего приезда в Туруханск. Товарищ Свердлов подготовился к приезду товарища Сталина, и потом началась подготовка к докладу. Доклад обсуждался дней 10, этот доклад должен был делать я в суде[826]826
  Так в тексте, вероятно, «о суде», так как Петровский рассказывал о состоявшемся над депутатами процессе, в результате которого они были сосланы.


[Закрыть] над большевистской фракцией […] Как я теперь вспоминаю, по части организации доклада наибольшее участие принимали товарищи Свердлов и Спандарьян, а что касается политической направленности доклада, то здесь больше всего принимал участие товарищ Сталин. […]

Товарищ Сталин тогда больше всего базировался на квартире тов. Спандарьяна, мы иногда к нему заходили, лично я и другие депутаты.

Товарищ Сталин вел себя очень весело, его смех действительно раздавался на весь Туруханск. Он много шутил и острил. […]

Я не знаю точно, сколько дней он был в Туруханске, но потом вскоре он уехал в Курейку, но даже полиция не знала о его отъезде.

Швейцер. Он дней 7 пробыл вместе с вами.

Из стенограммы беседы со старыми большевиками в Музее Ленина, 10 апреля 1950 г. Совещание с участием директоров мемориальных музеев в Сибири (Ачинского, Туруханского и пр.), ведущий А. М. Стопани

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 582. Л. 20–21.

№ 58

Г. И. Петровский:

До революции с тов. Сталиным еще я виделся в Туруханске в ссылке. В Туруханске были общие собрания ссыльных, человек 12–15. На этих собраниях обсуждались вопросы суда над большевистской фракцией Государственной Думы и текущий момент, на которых выступал товарищ Сталин.

Затем нас, депутатов, отправили на жительство в ссылку в Енисейск, откуда у меня с тов. Сталиным, а тов. Сталин находился в ссылке в Курейке, […] была переписка. Письма два или три я получил в Енисейске. Наша переписка главным образом касалась партийных дел и вопроса добычи средств для побегов из ссылки, имелось в виду устроить это и т. Сталину.

В одном из писем я жаловался тов. Сталину на Мгеладзе, который переметнулся на сторону меньшевиков и затруднял большевикам работу в ссылке. Товарищ Сталин писал, что Мгеладзе ничтожный человек, что им не стоит заниматься и надо порвать с ним отношения. При аресте меня в Енисейске письма тов. Сталина также были арестованы.

Из ответов Г. И. Петровского на запрос Ленинградского Истпарта с воспоминаниями о встречах со Сталиным, 27 сентября 1938 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 560. Л. 1–2 (подлинник).

Там же. Д. 647. Л. 328–328 об. (копия).

№ 59

Из стенограммы беседы со старыми большевиками:

Петровский. В Енисейске я получил от товарища Сталина два письма, весьма обстоятельных, где он охарактеризовал положение дел текущего момента. Далее, он в назидание мне писал о том, чтобы я не заводил грызню с Мгеладзе. Этот Мгеладзе был противником большевиков, оборонцев. Он выступал с докладами, я с контрдокладами. […]

Из стенограммы беседы со старыми большевиками в Музее Ленина, 10 апреля 1950 г. Совещание с участием директоров мемориальных музеев в Сибири (Ачинского, Туруханского и пр.), ведущий А. М. Стопани

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 582. Л. 22–23.

№ 60

А. Е. Бадаев:

Я не знаю, в каком состоянии сейчас Туруханский край. Тогда там было всего несколько домиков маленьких. Сначала туда были высланы тт. Сталин, Свердлов, Спандарьян, а потом и нас, депутатов, туда выслали. […] Тт. Сталин, Свердлов, Спандарьян устраивали там специальные заседания. Помню такое заседание, которое состоялось в домике, расположенном на крутом берегу. Эта избушка прямо приплюснута к земле, и мы чуть головами не задевали за потолок.

Из стенограммы беседы со старыми большевиками в Музее Ленина, 10 апреля 1950 г. Совещание с участием директоров мемориальных музеев в Сибири (Ачинского, Туруханского и пр.), ведущий А. М. Стопани

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 582. Л. 17–18.

№ 61

Сталин:

10/XI ст. ст.

Дорогие друзья!

Наконец-то получил ваше письмо. Думал было, что совсем забыли раба Божьяго, – нет, оказывается, помните еще. Как живу? Чем занимаюсь? Живу неважно. Почти ничем не занимаюсь. Да и чем тут заняться при полном отсутствии или почти полном отсутствии серьезных книг? Что касается нац. вопроса, не только «научных трудов» по этому вопросу не имею (не считая Бауэра и пр.), но даже выходящих в Москве паршивых «национальных проблем» не могу выписать за недостатком денег. Вопросов и тем много в голове, а материалу – ни зги. Руки чешутся, а делать нечего. Спрашиваете о моих финансовых делах. Могу вам сказать, что ни в одной ссылке не приходилось жить так незавидно, как здесь. А почему вы об этом спрашиваете? Не завелись ли у вас случайно денежки, и не думаете ли поделиться ими со мной? Что же, валяйте! Клянусь собакой, это было бы как нельзя более кстати. Адрес для денег тот же, что для писем, т. е. на Спандаряна.

А как вам нравится выходка Бельтова[827]827
  Бельтов – псевдоним Г. В. Плеханова.


[Закрыть] о «лягушках»? Неправда ли: старая, выжившая из ума баба, болтающая вздор о вещах, для нее совершенно непостижимых?

Видал я летом Градова[828]828
  Градов – Каменев.


[Закрыть] с компанией. Все они немножечко похожи на мокрых куриц. Ну, и «орлы»!..

Между прочим. Письмо ваше получил я в довольно оригинальном виде: строчек 10 зачеркнуто, строчек 8 вырезано, а всего-то в письме не более 30 строчек. Дела. Не пришлете ли чего-либо интересного на франц. или английском языке? Хотя бы по тому же нац. вопросу. Был бы очень благодарен.

На этом кончу. Желаю вам всем всего-всего хорошего. Ваш Джу..