Текст книги "Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1824-1836"

Второй Классик начав неловкостию или тем, что запросто называется absence d'esprit, кончает так же. Зачем, думаете вы, напечатал он «Разговор» свой в «Вестнике Европы?»

Затем, чтобы не подумали, будто он руководствуется мнениями «Вестника Европы». Да разве мнения журнала не составляются из мнений писателей, в нем участвующих? Разве журнал может сам собою мыслить, говорить, судить? Как можно браться за перо, когда бываем подвержены подобным рассеянностям!

Кажется, урок мой неполнен, и меньшие братья должны быть довольны моею прилежностью: признаюсь, часто усталость и скука готовы были взять верх над терпением моим и желанием угодить вполне судиям взыскательным; но наконец я все превозмог! Все погрешности Второго Классика выведены на свежую воду из сонной и вялой прозы, которою они были заглушены. Из всех литературных мнений его только одно остается чистым – мнение о Лессинге и Гёте, и то доказано, что оно не его, а буквальный перевод слов г-жи Сталь и еще не кстати приведенный и не доказывающий того, что хотел он доказать.

После того, скажите, если правда, что Второй Классик есть один из обиженных мимолетным замечанием о прозаических стихотворениях «Вестника Европы», то стоило ли для удовлетворения слегка уколонного самолюбия пуститься на шестнадцать страниц погрешностей, доказывающих только, что можно быть в одно время и прозаическим поэтом, и неискусным прозаиком, и критиком не литератором. О самолюбие!

 
Souvent notre ainour-prôprc éteint notre bon sens!
 

Князь Вяземский. Москва. 12-го апреля 1824.

Приведенное двустишие взято из басни Дмитриева: «Лиса– проповедница».

Фаддейщина – статья князя Вяземского: «Несколько вынужденных слов» (см. примечание к 10-й странице).

Стих – из 14-й строфы пиесы князя Вяземского: «Уныние».

Эпиграммы Грибоедова на балетную труппу Г. П. Ржевского (см. примечание к 1-й странице) в печати не появлялись.

Апраксин – Степан Степанович (см. тт. I и II). – Талызин – Александр Степанович (род. 22-го марта 1795 г., ум. 22-го марта 1858), штабс-ротмистр л. – гв. Гусарского волка, адъютант князь Д. В. Голицына. Дед Талызина, тайный советник Александр Федорович Талызин (род. в 1734 г., ум. в 1787), был женат на Марье Степановне Апраксиной (род. 20-го мая 1741 г., уи. 10-го декабря 1796 г.), сестре Степана Степановича. А. С. Талызин женился на графине Ольге Николаенне Зубовой 16-го апреля 1824 года. Она родилась 5-го мая 1803 и умерла 3-го июля 1882 г.

618. Тургенев князю Вяземскому. 22-го апреля [1824 г. Петербург].

Пашкова – Екатерина Александровна (см. т. II). Племянник её (по мужу) – Андрей Иванович Пашков (род. 21-го марта 1793 г., ум. 5-го февраля 1850), полковник л. – гв. Гусарского полка, впоследствии (с 1826 г.) генерал-маиор и егермейстер, известный магнитизер. В первом браке он был женат на графине Екатерине Дмитриевне Зубовой (род. 25-го февраля 1801 г., ум. 27-го апреля 1821), а во втором – на графине Аделаиде Гавриловне Моден (род. 23-го сентября 1803 г., ум. 8-го мая 1844). О нем св. «Русский биографический словарь».

Великая княгиня – Александра Федоровна.

Оболенский – князь Андрей Петрович, попечитель Московского учебного округа (см. тт. I и II).

Велеурский – граф Густав-Александр-Михаил-Адольф (род. в Варшаве 20-го октября 1799 г.), сын генерала польских войск, графа Михаила Виельгорского. В 1839 году он был отставным капитаном польских войск (следовательно, мог быть адъютантом только великого князя Константина Павловича) и Люцинским (Витебской губ.) уездным предводителем дворянства. Граф Густав Виельгорский был женат в первом браке на Клотильде Осиповне Шадурской, дочери польского камергера, а в 1835-1838 гг. Витебского губернского предводителя дворянства. (Сообщение В. В. Руммеля).

619. Князь Вяземский Тургеневу. 24-го апреля [1824 х. Москва].

Под «журнальным» Павловым разумеется Николай Филлиппович (ум. 29-го марта 1864 г.), о котором князь Вяземский дал впоследствии такой отзыв: «Павлов… при остром и легкопостигающем уме мог бы сделаться лучшим и первым журналистом нашим и полемическим писателем, если бы одарен был способностью прилежать в труду, а не довольствоваться редкими и случайными взрывами, показывая, как много таилось и глухо кипело в нем дарований и зиждительных сил» (Полн. собр. соч., т. VIII, стр. 290). Н. Ф. Павлов в это время только начинал свою литературную деятельность, печатая стихотворения в Трудах Общества любителей Российской словесности 1823 г. и в Мнемозине 1824 г. О нем см. «Материалы для истории русской литературы. Н. Ф. Павлов», С. И. Пономарева. С.-Пб. 1889.

О «другом» Павлове и его «сумасбродном поступке» мне ничего не известно. Замечу только, что Современником Николая Филипповича был Андрей Павлов, студент Московского университета, который в 1823 году напечатал в Москве переведенную им с французского языка драму в одном действии: «Отставка».

Данзас – Борис Карлович (род. 19-го октября 1799 г., ум. 18-го октября 1868), брат Константина Карловича (ум. 3-го февраля 1870), секунданта А. С. Пушкина, лицеист 2-го выпуска, произведенный 5-го мая 1820 г. в титулярные советники, с причислением к Министерству финансов. С 26-го апреля 1821 г. он служил чиновником особых поручений при Московском генерал-губернаторе, а с 27-го ноября 1822 г. был советником Губернского правления. После кратковременной отставки (26-го апреля 1828 г.), Данзас вновь поступил (24-го октября 1829 г.) к князю Д. В. Голицыну и находился при нем до 11-го мая 1835 г., когда определился за обер-прокурорский стол в 1-е отделение 5-го департамента Сената. В 1838 году (25-го августа) он был произведен в д. ст. советники и назначен обер-прокурором 2-го департамента а в следующем году (2-го апреля) получил должность директора департамента Министерства юстиции. С 1-го января 1845 по 13-е сентября 1851 г. он состоял обер-прокурором 1-го департамента, а после того был назначен сенаторов. В 1866 г. (1-го января) Данзас был произведен в д. т. советники и с 30-го марта 1867 г. состоял первоприсутствующим в Уголовном кассационном департаменте Сената (формуляр).

«Второй ответ» – Разбор» князя Вяземского, перепечатанный в примечаниях к 6 и 7-му письму.

.– (Стр. 36). Генерал-лейтенант граф Ираклий Иванович Морков (род. 2-го ноября 1753 г., ум. 26-го марта 1829), сподвижник Суворова, «с воинскими способностями, с мужеством беззаветным сочетал благороднейшее сердце, характер прямой, бескорыстный и был истым витязем без страха и без упрека» (Князь П. В. Долгоруков. Российская родословная книга, ч. III. С.-Пб. 1856, стр. 200). В 1812 году он командовал московским ополчением. По окончании войны, Марков продолжал носить мундир ополченца. «Ростопчин говорил, что он воспользовался войной, чтобы не выходить из патриотического халата» (Полн. собр. соч. кн. П. А. Вяземского, т. VIII, стр. 80).

«Новая брань» М. А. Дмитриева – его «Возражения на Разбор Второго Разговора», напечатанные не в 7-м, а в 8-м номере Вестника Европы (стрр. 271-301). За это. ю статьей последовало «Мое последнее слово» князя Вяземского, также не вошедшее в Полное собрание его сочинений, но напечатанное в Дамском Журнале 1824 г., ч. VI, № 9, стрр. 115-118. Вот оно:

«В 7-м номере Вестника Европы напечатан ответ на мою статью: «О литературных мистификациях». Почитаю его совершенно удовлетворительным. Главным побуждением моим, когда я писал упомянутую статью, было сначала отклонить от себя худую славу и подозрение, что Второй Классик мог иметь с издателем «Бахчисарайского фонтана» разговор, подобный тому, который напечатан в 5-м номере Вестника Европы: они отклонены признанием сочинителя Второго разговора, что он им вымышлен (Вестник Европы, № 7, стр. 199). Вторым побуждением моим было принудить сочинителя-анонима к молчанию или объявлению своего имени. Он избрал труднейшее из двух предстоящих средств (Вестник Европы, № 7, стр. 211): жертва достаточная! Без сомнения, не легко было решиться сочинителю Второго разговора и Ответа приписать к двум последним произведениям своим прозаическим (здесь говорю уже чисто и буквально о его прозе) имя, почтенное у нас как в государственном, так и в литературном отношении – имя, которое обязывает преемника его носить оное с достоинством и честью. Наконец, сочинитель, бывший г. N., что ныне Михаил Дмитриев, сознается в Postecriptum перед читателями своими (в числе коих и я по несчастию своему), что он был неправ в некоторых своих выражениях (Вестник Европы, № 7, стр. 210). Мне нужно было обличить безыменного сочинителя, который заставлял меня будто бы говорить не так, как я говорить привык, и будто бы слушать то, чего я слушать не должен. И я достиг своей цели. Повторяю уже сказанное мною, но в этом заключается вся сущность дела: издатель книги названной есть имя личное, точно так же как автор книги определенной, как хозяин дома означенного; итак, вводить перед публикою человека известного и определенного в разговор небывалый и несбыточный есть злоупотребление нетерпимое и преступающее за границы дозволенного. Границы полемических монологов гораздо пространнее, и потому не останавливаю сочинителя Ответа в новом его похождении. Преимущества писателей, ему подобных, известны; известно также и право человека, себя уважающего. Он не обязав входить в полемическую распрю, в которой и самая победа его не обещает ему ни чести, ни удовольствия. Вследствие сего, крепкий собственным убеждением и мнением людей, на коих с гордою доверенностью указать могу пред лицом отечества, я в праве, я в обязанности не дорожить суждением о себе человека, мне совершенно чуждого и ни чувствам, и во образу мыслей.

Что же касается до неведения, объявленного г. Редактором Вестника Европы (№ 7, стр. 208) о препятствиях, встретившихся при печатании поэмы г. Пушкина, то долгом своим поставляю сказать следующее: призывая свидетельство г. редактора, показал я, что он, как член Ценсурного московского комитета, должен был звать о переменах, требованных ценсурою в поэме, по которым принужден я был войти в переписку с автором, находящимся в Одессе, и о переменах в предисловии моем, которое я старался защищать.

Вот все, что оставалось досказать в сказанному мною прежде в отношении личной сущности предлежащей тяжбы; что же касается до сущности литературной, то, кажется, в «Разборе второго разговора», (напечатанном в 8-м номере Дамского Журнала) достаточно доказано, что мне неприлично и неспоручно входить в литературные рассуждения с классиком, каков Михаил Дмитриев.

Сим заключаю возражения свои на прошедшие и будущие прения журнальных клевретов, говоря с Шенье:

 
Je réclame leur haine, et non pas leurs suffrages,
Je leur demande encor d'honorables outrages.
Contre moi réunis, qu'ils me lancent d'en bas
Des traite empoisonnés, qui ne m'atteindront pas.»
 

Князь Вяземский.

Москва. Апреля 23.

В 33-м номере Московских Ведомостей (от 23-го апреля) напечатано следующее объявление: «Спешим уведомить любителей отечественной поэзии, что 3-е, исправленное и дополненное издание Стихотворений В. А. Жуковского вышло из печати и поступило в продажу. (В дохе князя П. А. Вяземского, в Чернышевском переулке, у коммиссионера Андрея Иванова, по 25 рублей экземпляр). Сие издание в типографическом отношении едва ли не превосходит все, доныне напечатанное в России. Бумага, формат, литеры, исправность и чистота набора – все соответствует одно другому и приносит особенную честь типографии Департамента народного просвещения и почтенному фактору оной г. Гюэту, истинному художнику в своем роде.

Сочинитель имел счастие подвести экземпляр сего нового издания государыне императрице Елизавете Алексеевне и получить от её величества драгоценный бриллиантовый перстень».

Карамзин был произведен в д. е. советники 6-го апреля 1824 г. «в воздаяние за ревностные труды его» (С.-Петербургские Ведомости 1824 г., № 31).

620. Тургенев князю Вяземскому. 29-го апреля [1824 г., Петербург].

Об А. C. Бирукове см. т. II.

Иоганн Госнер (род. в 1773 г., ум. в 1858) был священником сперва в Мюнхене, а потом в Дюссельдорфе и принадлежал к секте католических пиэтистов, известных под именем «Пробужденных». Религиозные верования Госнера, близко подходившие в учению Моравских братьев (Герригутеров), навлекли на него гонения со стороны католического духовенства, и он вынужден был оставить Германию. Как деятельный член Библейского Общества, Госнер находился в сношениях с русским Комитетом. Благодаря этим связям, он получил приглашение приехать в Петербург, куда и явился в июне 1820 г. Избранный тогда же в число директоров петербургского Комитета Библейского Общества, Госнер, славившийся своим красноречием, был назначен проповедником. Вскоре он приобрел большую популярность среди всех христианских вероисповеданий столицы. В первый же год своего пребывания в Петербурге Госнер напечатал в типографии Карла Крайя книгу: «Geist des Lebens und der Lehre Jesu Christi, iu Betrachtungen uod Bemerkungen über das ganze Neue Testament. Erster Band. Matthäus und Marcus». Книга эта была одобрена цензором Карлом Карловичем фон-Ноль, большим поклонником Госнера, занимавшим также должность помощника секретаря в комитете Российского Библейского Общества. Другой почитатель его, отставной инженер-генерал-маиор Александр Максимович Брискорн, задумал перенести книгу Госнера на русский язык в сотрудничестве с бывшим профессором Казанского университета Ильею Федоровичем Яковкиным и чиновником 5-го класса Трескинским. В конце 1823 г. Брискорн умер. Госнер принял на себя продолжение издания, а директор Департамента народного просвещения Василий Михайлович Попов взялся за окончание перевода, который должен был появиться в 1824 году, под следующим заглавием: «Дух жизни и учения Иисуса Христова в Новом Завете. Часть I. Отделение первое, содержащее Евангелие от Матфея». Печатание книги производилось в типографии Н. И. Греча. Цензурное одобрение было подписано Бируковым еще 24-го мая 1823 года. Известно, как Аракчеев и его союзники, в лице Магницкого, Фотия и митрополита Серафима, ловко воспользовались «еретическою» и «революционною» книгой Госнера, чтобы свергнуть ненавистного им князя Голицына. Госнер же, еще до удалении последнего, был выслав за границу; книга его сожжена, а переводчики, два цензора и типографщики отданы под суд. Дело это тянулось до 1828 года, и все подсудимые в конце концов были оправданы. Между тем Госнер поселился в Берлине, перешел в протестантизм и на ряду с проповедничеством занимался основанием различных школ и благотворительных обществ (А. Н. Пыпин. Российское Библейское Общество – в Вестнике Европы 1868 г., № 9, стрр. 276-279; № 11, стрр. 260-283. – Записки А. С. Шишкова. Прага. 1870. – Записки Я. И. Греча. С.-Пб. 1886. – Библиографические Записки 1892 г., №№ 3 – 5, 9, 10: Ив. Мих. Остроглазов. История одной редкой и замечательной книги).

О Д. П. Бутурлине, женатом на Елизавете Михайловне Комбурлей, см. тт. I и II.

Апраксин – граф Александр Петрович (род. в 1784 г., ум. в 1840), в первом браке женатый на Александре Васильевне Давыдовой, а во втором на Елене Николаевне Безобразовой (см. т. II, стр. 603).

Мюллер – лейб-медик Карл Яковлевич Миллер.

Пашкова – Евдокия Васильевна (род. 2-го октября 1796 г., ум. 23-го мая 1868), дочь обер-егермейстера В. А. Пашкова (см. т. II).

О Bac. Bac. Левашеве см. тт. I и II.

В 76-м номере Русского Инвалида (от 26-го марта) напечатано следующее известие из Кишинева от 23-го февраля: «С неделю наслаждались мы прекраснейшею весеннею погодой; небольшой снег, покрывавший землю, совершенно исчез, и трава начинала уже показываться на полях, как 21-го сего месяца внезапная и странная перемена атмосферы сию благоприятно начинавшуюся весну снова превратила в зиму. Утро сего числа было весьма пасмурное: темные облака, беспрестанно скопляясь, образовали, особливо с северной стороны, густые тучи, которые и разразились около двенадцатого часа с ужасным громом и сильным блеском молний. Вскоре десять сильных и восемь слабых ударов последовали один за другим, в продолжении полутора часа, сопровождаемые проливным дождем. Гроза сия не причинила в городе никакого несчастья. Около второго часа по-полудни оная утихла; но место дождя заступил сильный град, коего большие зерна, величиною с грецкий орех, разбили множество стекол в домах. Град сей, конечно, мог бы сделать еще больший вред, если бы продолжался долее. Но к счастию в третьему часу погода переменилась: небольшой мороз начал скреплять землю, и град превратился в снег, падавший правильными осьмигранными звездочками. Ночью продолжалась ужасная нетель, а к утру следующего дня увидели мы землю, покрытую снегом более чем на одну четверть. Утро 22-го числа било, впрочем, прекрасное; холод простирался до шести градусов. Погода до сих пор стоит здесь хорошая, и продолжающиеся морозы произвели прекрасный зимний путь. Находясь более сорока лет в Молдавии, мне никогда еще не случилось видеть столь странное явление природы. Самые старожилы уверяют, что они никогда не бывали свидетелями таковых феноменов. Столь ранний и сильный гром, столь быстрая перемена времени года возбуждают всеобщее любопытство к узнанию причины оных. Впрочем, старики питают надежду, что сие должно послужить к совершенному истреблению падшей на землю саранчи и предзнаменует особенно плодородное лето. Желая, чтобы сие исполнилось и имея хутор в Буджаке, я знаю только, что сие чрезвычайно вредно для рогатого и мелкого скота: если погода сия продолжится еще несколько времени, то много буйволов и мериносов во недостатку пищи и от холода сделаются жертвами оной. Гор. Марепулл».

Екатерингоф, основанный в 1711 году Петром Великим, после его смерти приходил в постепенный упадок, пока в 1823 году не был заново реставрирован Петербургским генерал-губернатором графом М. А. Милорадовичем, обратившим на него свое внимание (И. И. Пушкарев. Описание Санктпетербурга, ч. III. С.-Пб. 1841, стрр. 157-160). См. также статью Булгарина: «Прогулка в Екатерингоф» (Литературные Листки 1824 г., ч. II, No VIII, стрр. 291-312).

621. Князь Вяземский Тургеневу. 1-го мая [1824 г. Москва].

О «Последнем слове» князя Вяземского см. в примечании к 37-й странице.

Приведенный стих взят из «Причудницы» И. И. Дмитриева.

Настасья Григорьевна Оболонская 27-го апреля вышла замуж за Грузинского царевича Илию Георгиевича (род. в 1792 г., ум. 18-го июля 1854), сына последнего Грузинского царя Георгия XIII. О богатстве Оболонских см. Русский Архив 1901 г., № 5, стрр. 54, 56. Другая дочь Оболонского. Анна Григорьевна (ум. 24-го июня 1852 г.), была замужем за генерал-маиором Петром Николаевичем Ермоловым (род. 8-го октября 1787 г., ум. 20-го июня 1844), двоюродным братом Алексея Петровича Ермолова.

Упоминаемое письмо князя Вяземского в А. Ф. Воейкову, относящееся к 1-му мая 1824 г., напечатано И. А. Бычковым в СХVИИ-м томе Русской Старины за 1904 г., январь, стрр. 117– 122.

Александр Иванович Писарев (род. 14-го июля 1803 г., ум. 15-го марта 1828), воспитанник Московского университетского благородного пансиона (выпуска 1821 г.), талантливый водевилист и сатирик, принадлежал в кружку московских писателей старой школы. группировавшихся в Обществе любителей российской словесности, членом которого состоял и Писарев. Наиболее близкими приятелями его были: князь И. М. Долгоруков, М. H. Загоскин, Ф. Ф. Кокошкин, князь А. А. Шаховской; к ним примыкали также С. Т. Аксаков и М. А. Дмитриев. В своих литературных воззрениях Писарев отличался едва ли не большею нетерпимостью и пристрастием, чем все остальные члены кружка, в котором он вращался. Нетерпимость эта с особенною резкостью проявлялась в его злых, но под час остроумных нападках на Грибоедова, князя Вяземского и Полевого. Вообще, в полемической литературе двадцатых годов прошлого столетия, в особенности рукописной, имя Писарева занимало довольно видное место. Экспромпты, эпиграммы, пародии и сатиры Писарева, большею частью оставшиеся не изданными, пользовались у современников такою же известностью, как и его водевили. Последние все почти являются переделками с французского, но вставленные в них куплеты представляют собою оригинальное достояние Писарева, полны сатирических намеков на различные явления общественной жизни и нередко содержат в себе желчные выходки против литературных деятелей враждебной автору партии. Так, в водевиле «Учитель и ученик, или в чужом пиру похмелье», представленном впервые 24-го апреля 1824 г., задет князь Вяземский в следующем куплете:

 
Известный журналист Графов
Задел Мишурского разбором;
Мишурской, не теряя слов,
На критику ответил вздором.
Пошли писатели шуметь,
Кричат, бранятся от безделья,
А публике за что-ж терпеть
В чужом пиру похмелье.
 

Подробности об этом см. в Полном собрании сочинений князя Вяземского, т. VII, стрр. 338-340.

Позднее князь Вяземский был осмеян в водевиле «Хлопотун или дело мастера боится», представленном 4-го ноября 1824 г., и в сатире «Певец на биваках у подошвы Парнасса» (Библиографические Записки 1859 г., № 20).

Главным источником для биографии Писарева служат воспоминания С. Т. Аксакова (Полн. собр. соч., т. IV), но его восторженные отзывы о талантах рано умершего друга не отличаются беспристрастием. Верно оценил Писарева Белинский, который в 1842 году дал о нем такой отзыв: «Покойный Писарев принадлежал в числу тех дарований, которые очень сильны в мелочах – обстоятельство, которое, вероятно, и причиною того, что он теперь забыт. Не смотря на это, все наши теперешние водевилисты, вместе взятые, не стоят одного Писарева. Вот как ненадежно на Руси бессмертие водевилиста» (Соч., изд. 4-е, ч. VI. М. 1882, стр. 654).

О Писареве см. статью С И. Пономарева в Еженедельном Новом Времени 1879 г., т. I, стт. 342-357.

Знакомство князя Вяземского с Грибоедовым состоялось, по всей вероятности, в апреле 1823 г., когда Грибоедов, находясь в отпуску, проживал в Москве (Полн. собр. соч. А. С– Грибоедова, изд. под редакцией И. А. Шляпкина, т. I. С.-Пб. 1889, стрр. XVII-ХVIII; Полн. собр. соч. князя П. А. Вяземского, т. VII, стр. 338).

«Ответ» князя Вяземского находятся в указанном уже письме его к Воейкову. Здесь же приведена и следующая эпиграмма на князя Петра Андреевича, как образец «низости и глупости близнецов», то-есть, А. И. Писарева и М. А. Дмитриева:

 
Я, веря слухам, был в надежде,
Что он Варшавой проучен;
Знать ложен слух! Как был и прежде,
Все тот же неуч он.
 

«Плоская грубость» заключается в заметке Булгарина, появившейся в Литературных Листках 1824 г., No VII, стрр. 280-282 и касающейся анонимной статьи князя Вяземского «О Бахчисарайском фонтане не в литературном отношении» (см. примечание в 22-й странице), напечатанной в Новостях Литературы, кн. VIII, No XIII. Вот заметка Булгарина:

«Издатель Русского инвалида говорит в примечании, что автору сей статьи не нужно подписывать своего имени, потому что зрелые мысли и остроумие обличат его. Прочитав со вниманием эту статью, мы, к сожалению вашему, не нашли обличения зрелых мыслей и остроумия, не догадались даже об имени сочинителя, но усмотрели обличение его в совершенном незнании не литературных отношений «Бахчисарайского фонтана». Нам кажется, что г. сочинителю статьи, прежде выпуска свой в свет, надлежало бы посоветоваться с почтенным издателем поэмы, князем П. А. Вяземским, которому известны все подробности свой в нелитературном отношении. Тогда бы оказались совершенно неуместными похвалы Московскому книгопродавцу Пономареву, который, как сочинитель статьи говорит, заслуживает за покупку манускрипта, чтобы имя его, доселе еще негромкое в списке ваших книгопродавцев, соделалось известным, ибо он обратил на себя признательное уважение друзей просвещения, оценив труд ума не на меру и не на вес. Voilа comme on écrit l'histoire! – Удивительно, что г. сочинитель не узнал прежде, что поэму купили гг. книгопродавцы Александр Сергеевич Ширяев и Александр Филиппович Смирдин, а г. Пономарев имел только поручение окончательного торга от вышеупомянутых книгопродавцев. Вот доказательство верности заключений гг. сочинителей, которые смотрят на вещи чрез цельные стекла гостиных и во слухам пишут о России и русских сочинениях. Остроумие, отысканное г. издателем Русского Инвалида в сей статье, состоит в переводе французской фразы le patriotisme rechaufé, подогретого патриотизма, и в заимствовании из комедии князя А. А. Шаховского «Полубарские затеи» слова: доморощеной, весьма не кстати примененного к книге. В комедии говорится об арапах доморощеных; это на своем месте весьма остро и забавно, но доморощеная книга ничего не значит. Гораздо приличнее было бы сказать о доморощеных сочинителях, поэтах, издателях и т. п. Что же касается выходки г. сочинителя статьи на счет скорой продажи так названных им русских европейских сочинений, что он подкрепляет примерами Полярной Звезды и Бахчисарайского фонтана, то мы советовали бы г. сочинителю, для удостоверения его в противном, прочесть номер 5-й Северного Архива и 1-й номер Литературных Листков на 1823 год, где исчислены отличные русские сочинения, поныне не распроданные первым изданием. Для примера скажем о сочинениях первоклассного русского поэта Батюшкова, изданных в 1817 году и поныне не проданных. Но лучше всего, чтобы г. сочинитель статьи для опыта издал свои собственные сочинения: тогда бы сладкое его очарованье исчезло,

 
Как обман, как упоенье! и проч.
 

(Св. «Песню», соч. князя 11. А. Вяземского).

Г. сочинитель статьи тогда бы поверил Вестнику Европы, что гораздо легче прослыть великим писателем в кругу друзей и родных, под покровом журнальных примечаний, нежели на литературном поприще в давках хладнокровных книгопродавцев и в публике.

«Ma vie est un combat» – выражение Вольтера (см. т. II, стр. 577).