Текст книги "Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера"

Михаил Богословский

Михаил Михайлович Богословский (1867–1929) – русский историк, академик Российской академии паук.

Михаил Богословский окончил историко-филологический факультет Московского университета, остался преподавать в университете, профессором. Одновременно преподавал русскую историю в Московской духовной академии и на Высших женских курсах.

В сфере научно-просветительской жизни Москвы первой четверти XX в. Богословский являлся одной из самых заметных фигур. Ученый был членом Общества истории и древностей Российских, принимал участие в воссоздании Исторического общества при Московском университете, руководил историко-общественным отделением и отделением истории XVII в. Московского исторического музея.

М. Богословским написано более 90 научных работ, множество очерков о русском крестьянстве, учебник по русской истории для средней школы и курс лекций по истории России XVIII и XIX вв.

В течение многих лет историк скрупулезно работал над фундаментальной биографией Петра I. Этот поистине выдающийся труд остался незавершенным.

1916–1917. 48–49 лет. Москва

1916

23 сентября (10 сентября). Суббота. У нас на фронте воюют, а в тылу воруют – так, по-моему, можно обозначить наметившееся разделение труда. Вакханалия цен и спекуляций достигла, кажется, уже наивысшей точки. Кто только может, наживает и грабит. Утешаешься тем только, что долго это продлиться не может. Конца войны я ждал к осени текущего года; но так как решительного удара на Балканах, должно быть, не будет, то, может быть, война еще продлится до осени будущего года, так, примерно, до августа. Все же осталось потерпеть меньше года, maximum 11 месяцев. Сравнительно с тем, что вынесли, это немного, хотя, конечно, последние шаги самые трудные. Переписывал рецензию на Веселовского и читал ее Л[изе][174]174
  «Дети капитана Гранта».


[Закрыть]. После чаю ходил в магазин Готье, купил Мине² книгу Жюля Верна «Les enfants du capitaine Grant»[174]174
  «Дети капитана Гранта».


[Закрыть]. Этот подарок вызвал в нем двойственное чувство: он и радовался подарку, и в то же время несколько жалел, что книга на французском языке, на котором он читает пока с трудом. Вечером читал статьи Надеждина по исторической географии и Голубовского о болгарах и хазарах, для курса древней истории, который я думаю значительно дополнить. Начав в нынешнем году с древней истории, я имею намерение в течение остающихся мне до 25-летия 3-х следующих лет прочесть последовательно весь курс русской истории, дополнить, исправить и таким образом подготовить к печати.

<24 сентября (10 сентября)>

25 сентября (12 сентября). Понедельник. В Академии[175]175
  Московская духовная академия.


[Закрыть]. Обедал у И.В. Попова³ в обществе бывшего профессора Академии Городенского⁴. Много говорили о дороговизне и войне. Убеждал И. В-ча[Попова] выступить в Обществе[176]176
  Московское общество истории и древностей Российских (ОИДР) (1804–1929) – первое научное историческое общество в Российской империи, созданное для изучения и публикации документов по русской истории.


[Закрыть] с докладом; у него есть два, и, судя по его изложению, очень интересных. Он мне передал красивую легенду, возникшую в Посаде[177]177
  Сергиев Посад.


[Закрыть] по поводу пожара в Троицком соборе. В соборе 31 августа ночью затлелась вата, находящаяся в ризе преподобного Сергия. И вот пошли рассказы о том, что некоторые видели, как преподобный Сергий ушел из собора и монастыря. Не иссякает народное творчество в области легенд. Вечер провел у себя в номере за чтением книги Корсакова «Меря и Ростовское княжество», которой не имел случая прочесть раньше.

<26 сентября (13 сентября) – 27 сентября (14 сентября)>

28 сентября (15 сентября). Четверг. Наконец я получил после более чем трехнедельного перерыва[возможность] вернуться к Петру[178]178
  Биография Петра I, незаконченный труд Михаила Богословского.


[Закрыть], и все утро занят был им, делая дополнения и исправления в написанном летом. Но увы! Чтобы написать историю Петра Великого, надо самому быть вроде Петра Великого. Меня все более тревожит мысль, что эта работа мне не удастся. Был в Университете на полукурсовом экзамене – явилось человек 15. Виделся с Готье⁵. Вечером читал книгу Михайлова о Псковской Судной грамоте.

<29 сентября (16 сентября)>

30 сентября (17 сентября). Суббота. Война принимает вновь затяжной характер. На наших фронтах затишье. На Кавказе, очевидно, сделано все, что нужно было сделать, и цели достигнуты. Но Брусиловское наступление наткнулось, надо полагать, на значительные препятствия под Галичем и поэтому остановилось. Вяло идут военные действия на Балканах, где я ожидал решения войны. В Греции раскол и революция – может быть, державы ждут ее присоединения? <…>…Кончил книгу Михайлова о Псковской грамоте.

<1 октября (18 сентября) – 2 октября (19 сентября)>

3 октября (20 сентября). Вторник. Лекция в Академии. Как будто замечается вновь движение наших войск в Галиции. Газеты полны статей о новом министре внутренних дел Протопопове⁶, бывшем товарище председателя Думы. Вот уже, кажется, призыв человека, облеченного общественным доверием, – и все же какое недовольство и брюзжание! Подай непременно кабинет Милюкова⁷!

<4 октября (21 сентября) – 16 октября (3 октября)>

17 октября (4 октября). Вторник. День, очень тревожно проведенный. В 9 ч. утра я пришел в Академию и прочел, как мне показалось, недурно первую лекцию. В перерыве между первым и вторым часом в профессорскую вошел доцент священник И.М. Смирнов и объявил, что в Москве бунт, громят магазины, забастовка, что поезда стали и поезд в Посад не пришел. Это меня поразило до глубины души. Слухи о забастовке с начала октября и в Москве усердно распространялись. Все что угодно, только не железнодорожная забастовка, которая теперь равносильна была бы проигрышу, позорному и непоправимому проигрышу войны! Перспектива сидеть в Посаде мне тоже не улыбалась. Практические занятия, взволнованный этими известиями, я провел кое-как. Затем отправился на станцию; за мной шли два студента – священники, беседуя об остановившихся поездах, о прекращении сношений с Москвою. Но по дороге я стал встречать едущих с поезда, пришедшего в Сергиев в 11 ч. 40'. Значит, известие оказалось вздорным. Поезд, с которым я обыкновенно утром езжу к Троице[179]179
  В Троице-Сергиеву лавру, где находится Московская духовная академия.


[Закрыть], пришел вовремя, и на вокзале я встретил приехавшего с ним на лекции П.П. Соколова⁸. Успокоенный, я спросил себе позавтракать, и только что успел выпить стакан чаю, как вдруг кто-то вбежал в буфетную залу с криком: «Крушение, крушение у самой станции!» Все, кто были в зале, бросились бежать на платформу, я пошел туда же, и глазам представилось жуткое зрелище. У станции, немного не дойдя до ярославского конца платформы, стоит поезд из нескольких товарных вагонов, первый из которых сплюснут и накренился набок, остальные также повреждены, свернуты крыши, сломаны самые стены. Вагоны вмиг были окружены толпой народа и солдат. Оказалось, что потерпевший крушение поезд был воинский; но, к счастью, первые вагоны шли с грузами, а не с людьми. Вагоны с людьми оторвались и покатились назад к Ярославлю. Солдаты стали выпрыгивать, причем некоторые ушиблись, но ни раненых, ни убитых, к счастью, никого не было. Настроение толпы было тревожно, с несколькими женщинами сделалась истерика. Первые подошедшие к платформе солдаты были также в сильном волнении. Несколько человек из них, увидав шедшего по платформе офицера, почему-то обратились к нему с криками: «Ваше благородие, что же с нами делают, что у них тут за порядки». Раздавались и непечатные ругательства. Офицер ничего не ответил. Не забудешь этой зловещей картины: остановившаяся громада паровоза, разломанные и накренившиеся вагоны и встревоженная охающая и ахающая толпа.

Поезд наш отошел вовремя. В моем купе сели два железнодорожника, рассуждавшие о причинах катастрофы – поезд вследствие неправильно переведенной стрелки вошел не на тот путь, куда ему следовало, и налетел на стоявший на пути паровоз – и о том, что ответит за все дежурный по станции. Они же рассказали, что вчера была катастрофа у полустанка Каллистово, где сошли с рельс вагоны. Невесело было ехать под такие разговоры.

<…>

Перед обедом я пошел, несмотря на дождь, немного пройтись Пречистенкой и переулками и заходил в маленькую церковь св. Ильи в одном из переулков близ Пречистенки. Только что начиналась всенощная. Церковь погружена была в полумрак, мерцали лампады и немногие свечи. Народу было всего несколько человек. Вот где можно было искать успокоения!

<18 октября (5 октября) – 20 октября (7 октября)>

21 октября (8 октября). Суббота. Лекции в Университете[180]180
  Московский университет (совр. Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова).


[Закрыть]. Виппер⁹, которого я встретил, придя в Университет, жаловался на убыль слушателей, объясняемую происходящим призывом первокурсников. И у меня также публики было меньше, чем в прошлый раз. Говорили с Виппером и Поржезинским¹⁰ о вялом и затяжном характере войны. Эрн[181]181
  Линкор (или дредноут) российского флота «Императрица Мария». С лета 1916 г. – флагманский корабль вице-адмирала Александра Колчака. 20 октября 1916 г. на корабле произошел взрыв порохового погреба, корабль затонул. Колчак лично руководил операцией по спасению моряков.


[Закрыть] высказывал мысль, что расстройство продовольствия в тылу устраивается по преднамеренному определенному плану нашими германофилами. Это уже, что называется, у почтенного философа ум за разум заходит.

<22 октября (9 октября) – 24 октября (11 октября)>

25 октября (12 октября). Среда. Утро за работой над Петром. Пересматривал 1692-й год. Затем в просеминарии. Студенты мне объявили, что почти весь первый курс взят в военную службу и что состав просеминария должен очень сократиться. <…>

26 октября (13 октября). Четверг. День рождения Л[изы]. Мы с Миней ходили покупать в подарок конфеты. Все утро за работой над Петром. От 4 до 6 очень оживленный семинарий по Псковской грамоте. Вечером обедал в «Праге» с Г.К. Рахмановым¹², Любавским¹³ и Лейстом¹⁴. Говорили об университетских делах и о войне. М.К. Любавский сообщил слух о гибели нашего дредноута «Мария»[181]181
  Линкор (или дредноут) российского флота «Императрица Мария». С лета 1916 г. – флагманский корабль вице-адмирала Александра Колчака. 20 октября 1916 г. на корабле произошел взрыв порохового погреба, корабль затонул. Колчак лично руководил операцией по спасению моряков.


[Закрыть] и на нем адмирала Колчака¹⁵. Я не поверил.

27 октября (14 октября). Пятница. Утром работа над Петром. Продолжал пересмотр 1692 г. Семинарий на Высших[женских][курсах][182]182
  Московские высшие женские курсы (1872–1918).


[Закрыть]. В профессорской по пятницам в тот час, когда я бываю, довольно много народа и живые разговоры. Толковали о несчастий с дредноутом «Мария», но никто не знает ничего определенного. <…>

<28 октября (15 октября) – 12 ноября (30 октября)>

13 ноября (31 октября). Понедельник. Окончил пересмотр и переписку 1693 г. Работал упорно с 10-го часа до 2. Не поехал в Академию на диспут, именно чтобы поработать дома. <…> Я заходил в Сберегательную кассу взять свою книжку и слышал разговор двух служителей: «Что уж вести войну дальше! Ослабли! Берут стариков, что они теперь сделают? Ни ходить, ни бегать не могут! Уж если с молодыми ничего не сделали, что ж теперь со стариками сделают!» Если такое настроение начнет распространяться – трудно будет вести войну дальше. <…>

<14 ноября (1 ноября)>

15 ноября (2 ноября). Среда. Утром читал статью Голубовского¹⁶ о печенегах, тюрках и половцах, готовясь к университетскому просеминарию, т. к. реферат касался этих народов. Перед просеминарием застал в профессорской Л.М. Лопатина¹⁷ и Поржезинского, горячо обсуждавших настоящее политическое положение, между прочим, вопрос о сепаратном мире. Л.М.[Лопатин] обратился ко мне. Я сказал, что слухи о сепаратном мире признаю вздорными и вредными, распускаемыми кем-то, чтобы мутить общество, восстанавливать его против правительства и таким образом сеять смуту. <…>

16 ноября (3 ноября). Четверг. Благодаря военной цензуре в Москве думские отчеты в газетах передаются с большими белыми пространствами. По обрывкам фраз видно, что блок повел яростную атаку на правительство, желая его доконать и добиться ответственного министерства. Россия изображается стоящей на краю гибели. Крик и шум невероятный. Все это партийная тактика и партийные приемы: не считаясь со средствами, добиться своей партийной цели. Все это в особенности некстати перед займом[183]183
  «Заём Свободы» – внутренний государственный заём, предложенный министром финансов М.И. Терещенко и проведенный Временным правительством России.


[Закрыть], которому не может не повредить. Самые слухи о сепаратном мире[184]184
  Сепаратный мирный договор (Брестский мир), подписанный 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске представителями Советской России с одной стороны и Центральных держав (Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарского царства) – с другой. Ознаменовал поражение Советской России и ее выход из Первой мировой войны.


[Закрыть] неизвестно еще кем пускаются в оборот: немцами или нашими кадетами как средство свалить министерство. <…>

<17 ноября (4 ноября) – 23 ноября (10 ноября)>

24 ноября (11 ноября). Пятница. В газетах опять сенсационные новости, и теперь уже газета без таких новостей пресна и скучна. Отставка Штюрмера, назначение Трепова¹⁸, перерыв в занятиях Думы и Совета до 19 ноября. Отставка Штюрмера¹⁹ – несомненная уступка Думе, и если так, то это – начало постепенного и нормального перехода к парламентарной системе. Нигде эта система не основывается на законе, а везде устанавливалась практикой. Если и впредь премьер-министры будут выходить в отставку после выражений им недоверия со стороны Думы, создастся парламентарное управление, т. е. управление партий, со всеми его дурными последствиями. Я предпочитаю сильную власть монарха, стоящего над партиями. Еще если бы у нас было две партии, как в Англии, – другое дело; а то сегодня блок, а завтра его развал и случайные сочетания. <…>

<25 ноября (12 ноября) – 30 ноября (17 ноября)>

1 декабря (18 ноября). Пятница. Был на семинарии на Курсах. В профессорской разговоры о законе 22 октября, о прибавках служащим вследствие дороговизны. Каждый закон, который теперь выходит, есть как бы задачник, собрание арифметических, алгебраических и прочих задач, так как над каждою статьей приходится ломать голову, как над задачей, и часто эти задачи неразрешимы. Зайдя домой пообедать, я затем к 7 часам отправился в Университет на государственный экзамен по русской истории. <…>

<2 декабря (19 ноября – 4 декабря (21 ноября)>

5 декабря (22 ноября). Вторник. День навсегда для меня памятный: 14 лет тому назад в этот день был мой магистерский, а 7 лет – докторский диспут. Оба – светлые воспоминания в моей жизни.

6 декабря (23 ноября). Среда. Сенсационный отчет о думском заседании. Марков 2-й²⁰ грубо обругал Родзянку²¹, за что исключен на 15 заседаний. Вследствие этой выходки несколько членов Думы вышло из группы правых. Правая группа, очевидно, разваливается, и мы присутствуем при интересной эволюции взглядов. Теперь правой стороной Думы будут уже не люди, держащиеся за абсолютный строй в его чистом виде, а люди вроде графа В.А. Бобринского²² и Пуришкевича²³ – монархисты, но признающие необходимость представительства, сторонники представительной монархии. Эта эволюция и так была неизбежна; война ее значительно ускорила, ускорив темп всей русской жизни.

Из Румынии сегодня весьма плохие известия. Немцы опять взяли верх; победа над ними, хотя и официально возвещенная, оказалась пуфом.

Утро за рефератами, довольно большими. Петру осталось немного времени. Затем просеминарий.

<7 декабря (24 ноября) – 26 декабря (13 декабря)>

27 декабря (14 декабря). Среда. Утро занимался Петром. После завтрака ходил подписываться на «Русские ведомости»[185]185
  Российская общественно-политическая газета (1863–1918), орган либеральной московской профессуры и земских деятелей.


[Закрыть] и на «Русское слово»[186]186
  Ежедневная дешевая газета Российской империи, после Февральской революции 1917 г. поддерживала буржуазное Временное правительство, выступала против большевиков.


[Закрыть] и ужасно устал. <…> Государственная Дума все менее занимается законодательством и все более обращается в митинг для произнесения речей против «власти». «Борьба с властью» – это теперь всеобщий лозунг. Шингарев²⁴ в заключение своей революционной речи кричит при громе аплодисментов, что он говорит «во имя борьбы с властью». Мы дошли до величайшего разврата, крича такие слова. Власть существует для того, чтобы ей повиноваться, а не для борьбы с нею; если этого не признавать, если смотреть на «власть» как на мишень для нанесения ей ударов, то далеки ли мы до анархии? Крепко надеюсь на здравый смысл великоросса, создавшего многовековым трудом эту власть.

<28 декабря (15 декабря)>

29 декабря (16 декабря). Пятница. Над русскою землею нависла какая-то темнота. Утром до 10 часов так темно, что ничего делать нельзя. На фронте – вялое затишье, скорее с неудачами для нас, чем с успехами. Внутри гниль, уныние, дряблость и революционная лихорадка, гнилостная революционная лихорадка. <…> Скверно. Был в Румянцевском музее[187]187
  Румянцевский музей – крупное собрание книг, монет, рукописей, других этнографических и исторических материалов (1828–1924), основанное графом Н.П. Румянцевым и первоначально находившееся в Петербурге, а затем подаренное Александром II Москве для создания в ней публичного музея.


[Закрыть] у Ю.В. Готье за книгами. Вечер дома за книгой Верховского.

<30 декабря (17 декабря)>

31 декабря (18 декабря). Воскресенье. Сенсационнейшее известие об убийстве Распутина²⁵, который почему-то на эзоповском языке газет все время называется «лицом». Из намеков газет видно, что в «убийстве лица» принимали участие великосветские молодые люди и между прочим князь Юсупов²⁶, женатый на великой княжне[188]188
  Ирина Александровна Романова (1895–1970) – княжна императорской крови, в замужестве – княгиня Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон.


[Закрыть]. Версии самые сбивчивые и пока неясные. Вечером я был у Богоявленских²⁷, где разговор о происшествии с «лицом».

1917

1 января (19 декабря). Понедельник. Утро за работой, прерванной появлением полотеров. Чтобы уйти от этого разгрома, мы с Миней отправились покупать альбом для марок, что должно составлять для него подарок к Рождеству. <…>

2 января (20 декабря). Вторник. Газеты полны подробностей об убийстве Распутина, заслоняющих все остальное. <…>

3 января (21 декабря). Среда. Утро за работой над Петром. <…> Весь день дома за чтением. Стоят довольно сильные морозы, хотя и не трещат. Трещит зато министерство по всем швам. Сегодня известие о выходе в отставку министра юстиции Макарова²⁸.

4 января (22 декабря). Четверг. В деле Распутина грязь состояла не в самом Распутине, а в том, что были пресмыкающиеся, обращавшиеся к нему с разного рода просьбами, и были подлецы, которые по его запискам и рекомендациям спешили эти просьбы исполнять. Если бы этого не было, он был бы безвреден. Какое кому дело до верований, до того, что находились великосветские дамы, считавшие его воплощением Бога Саваофа? <…>

<5 января (23 декабря) – 6 января (24 декабря)>

7 января (25 декабря). Воскресенье. Миня получил подарок, о котором мечтал: альбом для коллекции марок. Я положил его на стуле у его кровати ночью. <…>

8 января (26 декабря). Понедельник. Все утро и весь день до шестого часа читал книгу Дройзена[189]189
  «Geschichte der Preussischen Politik», т. IV, о курфюрсте Фридрихе III, свидание с которым Петра я описываю. (Прим, авт.)


[Закрыть]. В шестом часу пришли ко мне племянники Миша, Шурик и Котик, пили чай и беседовали. Лиза с Миней были у Карповичей²⁹. Вечером стал звонить по телефону Д.Н. Егоров³⁰, чтобы я приходил к нему. Я сделал ему предложение прийти к нам с Марг. Мих.[Егоровой]³¹ и с барышнями. Это ему было очень по душе, но он все-таки нашел, что молодые люди должны первые прийти к девицам, и мы, признав этот резон основательным, отправились к нему вчетвером. Вечер провели весело: было много смеха и шуток. Отдыхаем второй день без газет. Сильнейшая вьюга, так что двигались по улице с трудом. <…>

<9 января (27 декабря) – 12 января (30 декабря)>

13 января (31 декабря). Суббота. Утро за работой над биографией. После прогулки – чтение, и так до 9 час. вечера. Затем к нам собрались все Богословские³², а также пришли экспромтом Д.Н. Егоров

с М.М.[Егоровой], и мы встречали Новый год в оживленной компании. Не спал, был за столом и более всех суетился Миня. Вместо шампанского мы пили лимонную воду. Разошлись в третьем часу ночи. Так кончился у меня 1916-й год, в который я не пропустил ни одного дня без этих заметок, за исключением тех дней, когда лежал больной.

14 января (1 января). Воскресенье. Что-то даст нам наступивший год? Надо надеяться, что часть этого года будет мирной. А внутри? Всякие ползучие слухи отравляют меня и приводят в какое-то подавленное состояние. Все время ждешь, что вот-вот должна совершиться какая-то катастрофа. Я хочу даже у себя в квартире вывесить объявление: «Просят не сообщать непроверенных известий». Никто у нас не был, и я никого не видал. Встали мы после встречи Нового года поздно. Работать я не мог; читал беллетристику в сборнике «Стремнины», очень бездарную. День, надо сказать, пропащий.

<15 января (2 января) —16 января (3 января)>

17 января (4 января). Среда. Ушел военный министр Шуваев³³; министр финансов[190]190
  Петр Львович (Людвигович) Барк (1869–1937) – российский государственный деятель, последний министр финансов Российской империи (с мая 1914 г. по февраль 1917 г.).


[Закрыть] получил продолжительный отпуск. Уж лучше бы сразу переменился весь состав кабинета, чем этот ползучий, продолжительный кризис, угнетающий и раздражающий публику. <…> Вечером я был у Карцевых³⁴ отдать деньги и бланк для подоходного налога. Сам Карцев только что вернулся от сына с фронта, где провел несколько дней праздников, и рассказывал разные подробности о жизни в окопах и землянках. Он подряд несколько вечеров был приглашаем на разные празднества в офицерских собраниях, а Новый год встречал в штабе дивизии с шампанским. В продовольствии там поразительное изобилие. Ну и отлично, что армия так хорошо снабжена, а мы в тылу можем и потерпеть. Вся семья Карцевых настроена революционно, и это теперь общий психоз. Происходит нечто подобное тому, что Англия переживала во второй четверти XVTI в., когда все общество было охвачено религиозной манией. С тою разницей, что у нас мания политическая. Там говорили тексты из Библии и пели гнусавыми голосами псалмы. У нас вместо текстов и псалмов – политические резолюции об ответственном министерстве, и политические клеветы, высказываемые гнусными голосами, и надежды на переворот, с близорукими взорами в будущее. Ослепление состоит в том, что кажется, что введи ответственное министерство – и вот устранится продовольственный кризис, и мы будем одерживать победы. Наивно!

А сколько лжи и клеветы! Не понимают, что революции в цивилизованных странах проходят по-цивилизованному, как в 1688 г. или 1830 г. А ведь у нас политическая революция, как в 1905 г., повлечет за собой экспроприации, разбои и грабежи, потому что мы еще не цивилизованная страна, а казацкий круг Разина или Пугачева. У нас и революция возможна только в формах разиновщины или пугачевщины.

18 января (5 января). Четверг. Биография. После завтрака заходил к нам Алексей Павлович[Басистов]³⁵. И он также политически рвет и мечет, негодует и т. д. Редко когда было такое общее единодушное негодование и недовольство, как в наши тяжелые дни. Конечно, тут имеют значение и нервные системы, расстроенные двумя с половиной годами войны и всяческими кризисами и недостатками. В «Русском слове» я сегодня прочел, что в. кн. Николай Михайлович³⁶ «покинул» Петроград и выехал в свое имение в Херсонской губернии «на продолжительный срок». Это похоже на недобровольное удаление! Город Тверь оказался без хлеба – вот это обстоятельство, если то же случится и в других городах, пожалуй, всего опаснее.

<19 января (6 января) – 22 января (9 января)>

23 января (10 января). Вторник. Был на Передвижной выставке, помещающейся на Никитской в старинном большом барском доме графов Паниных. Получил удовольствие от жанров В. Маковского и пейзажей Дубовского и Волкова. Но много и мазни в новом вкусе. Вечером было собрание редакционного комитета «Исторических известий» сначала у В.И. Герье³⁷ – по поводу годовщины основания журнала и деятельности Исторического общества. Говорили о появившемся сегодня в газетах новом длинном, написанном в стиле лекции, но ясном и точном новом заявлении Вильсона³⁸ по поводу заключения мира. Как-никак, а в сущности, переговоры о мире уже начались. Вероятно, они и придут со временем к концу, может быть, впрочем, и после какого-нибудь крупного сражения – во всяком случае, в недалеком будущем.

<24 января (11 января)>

25 января (12 января). Четверг. Празднование Татьянина дня. Облекшись, к великому удовольствию Мини, в мундир и все регалии, весьма, впрочем, немногочисленные, я, по обычаю, отправился в церковь. Профессоров в нынешнем году за богослужением было почему-то гораздо меньше, но церковь была полна народа. Акт справлялся по случаю переделки актовой залы в Богословской аудитории. После обедни до акта мы пили чай и закусывали в Большой профессорской. <…>

26 января (13 января). Пятница. <…> Вечером читал Мине «Капитанскую дочку» с величайшим наслаждением. Чем больше и больше читаешь

Пушкина, тем больше удивляешься колоссальности этого дарования. На закате жизни он еще более нравится, чем в юности. <…>

<27 января (14 января) – 31 января (18 января)>

1 февраля (19 января). Четверг. Исполнилось 2 ½ года грандиозной войны. Образовалась уже какая-то привычка к военному положению. Ясного конца не предвидится, хотя, в сущности, нотами Вильсона начаты мирные переговоры. <…>

<2 февраля (20 января) – 4 февраля (22 января)>

5 февраля (23 января). Понедельник. Сенсационное известие в газетах о разрыве дипломатических сношений между Германией и Соединенными Штатами по поводу объявленной Германией беспощадной подводной войны. Итак, Германия – против всего света. Борьба вступает в самый напряженный и последний фазис. Читал на Богословских курсах[191]191
  Женские богословские курсы (1910–1917). В число их лекторов входили профессора Московской духовной академии.


[Закрыть] и оттуда возвращался пешком при сильном холоде и вьюге. Дома гасло опять электричество. Вечером читали с Миней Гоголя (ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем).

<6 февраля (24 января) – 12 февраля (30 января)>

13 февраля (31 января). Вторник. <…> На дворе бушует вьюга при довольно большом морозе. Это как раз некстати для начала усиленной торговой перевозки по железным дорогам, ради которой сокращается пассажирское движение. Весь январь стояли сильные морозы; этим в значительной степени объясняется недостаток топлива в Москве. Нет угля на газовом заводе, и улицы, освещаемые газовыми фонарями, погружаются теперь каждый вечер во мрак. Светло только там, где действует электричество, и на окраинах города, где керосино-калильные фонари. Заведующий трамваями Поливанов³⁹ предлагает за недостатком топлива прекратить движение трамваев в 7 час. вечера, т. е. как раз в тот час, когда идет наибольшее движение. Глупее этого трудно что-нибудь было придумать. Я понял бы прекращение трамвая с 11 час., даже с 10 час. вечера, когда жизнь в городе замирает. И это было бы даже полезно, заставляя нас раньше кончать всякие собрания и заседания и раньше ложиться спать. Третий год войны дает себя знать.

<14 февраля (1 февраля) – 19 февраля (6 февраля)>

20 февраля (7 февраля). Вторник. Продолжаются морозы. Сегодня утром -19°. В Москве чувствуется недостаток хлеба. У булочных огромные очереди, и выдают очень понемногу. В очередях шумные разговоры, а иногда и толкотня.

21 февраля (8 февраля). Среда. Утро до 4 час. за работой… <…> Был в Центральных банях и с грустью узнал о недавней и совершенно неожиданной смерти Василия Ивановича, служителя в той комнате, «Мавританской», где раздевались я, Вальдемар, Шамбинаго, Василенко и целый ряд других знакомых. Он всех нас знал, интересовался нашими делами, был занимательным собеседником. Жаль. Опять та же мысль у меня промелькнула: как часто, видясь с человеком, мы видим его последний раз. Как осторожно и бережно надо обращаться с людьми! Сколько смертей за последнее время! Василию Ивановичу было всего 42 года; он производил впечатление здорового и жизнерадостного человека; никак нельзя было думать, чтобы он страдал такою сердечною болезнью, чтобы так скоро расстаться с жизнью. Каждый из нас носит в себе какую-нибудь тайну, недоступную для других. Если бы знать ее, осторожнее надо бы подходить к человеку.

<22 февраля (9 февраля)>

23 февраля (10 февраля). Пятница. После утренней прогулки по морозу, который все время продолжает быть жестоким, я начал статью Ильинского о новгородских городах в XVI в. и после блинов, как это ни противоречит всем понятиям о блинах, читал ее до 6 час. вечера, пользуясь величайшею тишиною в доме, так как ни Л[изы], ни Мини не было дома. Вечером у нас была О.И. Летник⁴⁰, но была как-то мало занимательна и интересна. Низкая цена рубля, высокие цены на предметы необходимости – вот и причина общего недовольства. Так как это недовольство надо объективировать, то объект его, конечно, правительство, даже царь. Никто не хочет понять, что против стихийных явлений мирового рынка, мировой экономики всякое правительство так же бессильно, как против стихийных явлений в природе. Общий вопль «Распни! Распни его!»; в этом вопле только слепое чувство раздражения и столь же мало сознания и разума, как и тогда перед Пилатом. Толпа коллективно чувствовать может, а рассуждать – нет.

<24 февраля (11 февраля) – 28 февраля (15 февраля)>

1 марта (16 февраля). Четверг. <…> В газетах речи Милюкова и Керенского⁴¹; первая с нападками на правительство, вторая с нападками на кадетов и октябристов и с выпадами против войны и против «империалистических планов», т. е. против захвата Дарданелл. Кто-то из депутатов, слушая эту речь, назвал Керенского «помощником Вильгельма⁴²», что и верно.

<2 марта (17 февраля)>

3 марта (18 февраля). Суббота. Едва добрался на трамвае до Университета на лекцию. Пришлось долго его ждать. Вагон битком набитый, толкотня и брань пассажиров между собой и с кондукторшей. Но труднее всего было вылезти из вагона около Университета: он был, что называется, битком набит. Едва протискался и поплатился пуговицей от пальто; хорошо, что осталось цело пальто, нередко теперь рвут одежду. На лекцию значительно опоздал. У булочных длиннейшие хвосты в ожидании хлеба, которого раздают очень понемногу. Эти толпы, стоящие в хвостах, настроены все же благодушно; все время слышен оживленный говор. И только когда, за распродажею хлеба, булочную закрывают, видишь некоторых, расходящихся со вздохами и в большом унынии. Теперь, как я понимаю, вопрос о победе заключается в том, кто кого перенедоедает: союзники немцев или немцы союзников. Терпение! <…>

<4 марта (19 февраля)>

5 марта (20 февраля). Понедельник. Поездка в Академию. Ночь плохо спал…наш кот Васька, оставшийся ночевать наверху, свалил мои любимые столовые часы в 5 час. утра. Они упали с грохотом, не разбились, но механизм, видимо, поврежден. Из дома вышел в 8 ½ час. утра, но на вокзал попал только в 10 час. На трамваях и с трамваями творится нечто ужасное: доехать до вокзала – пытка. Вагоны поезда тоже переполнены. Хлеба в Посаде нет. Цены с ноября на все подняты. Мой номер вместо двух р. стоит уже 3 р. За продовольствие, обходившееся, бывало, в 1 р. 80 к. (обед из двух блюд), и ужин (из одного) я заплатил 4 р. 50 к. Это, и по сравнению с Москвой, непомерно дорого, ибо в «Праге» обед из четырех блюд стоит именно 4 р. 50 к. Студентов пока мало. В профессорской только и разговора, что о хлебе, о муке и крупе. <…>

<6 марта (21 февраля) —7 марта (22 февраля)>

8 марта (23 февраля). Четверг. Читал на Богословских курсах от 1 час. до 3, затем в Университете семинарий. На Курсы всю Долгоруковскую улицу, начиная от Садовой, прошел пешком. С Курсов пешком дошел до Университета. Из Университета отправился к Богоявленским также per pedes apostolorum[192]192
  «Апостольскими стопами», т. е. пешком (лат.).


[Закрыть]. Итого исходил в день верст 15, наслаждаясь морозным воздухом и солнцем, начинающим сильно греть. <…>

<9 марта (24 февраля) – 10 марта (25 февраля)>

11 марта (26 февраля). Воскресенье. День рождения Мини. Ему исполнилось 9 лет. Дня этого он долго ожидал и «мечтал» о нем. Празднование вышло удачным; были дети: Миня Богоявленский, Мусенька[Летник], Галя Карпович, Шушу Угримов. За обедом новорожденный сидел на главном месте. Пили лимонную воду с тостами. Новорожденный сам провозгласил тост «За успех наших войск» и «За наших союзников». Было много шума и оживления.

Утром я дошел до Девичьего монастыря и был там у обедни. <…> У себя я застал Алексея Павл.[Басистова]. Беседа с ним о тревожных вестях из Петрограда, где, видимо, бунтуют рабочие и нервничают гг. депутаты.

Рабочие волнуются из-за хлеба; кликуши вроде Родичева⁴³ и Шингарева вопят против правительства.