Текст книги "Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера"

«Милостивый государь.

Военно-революционный комитет, в лице народного комиссара Штаба по борьбе с контрреволюцией потребовал от имущего класса г. Полтавы взноса пятисот тысяч рублей (500 000), во исполнение чего Вы приглашаетесь к 10 часам утра 15 января с. г. в помещение Полтавского Земельного банка для взноса рублей 1000, причитающихся с Вас по разверстке. Суммы могут быть внесены деньгами или чеками на полтавские кредитные учреждения. При этом Вы поставляетесь в известность, что при неисполнении требования Штаба народного комиссара по борьбе с контрреволюцией будут применены следующие меры: арест и конфискация имущества и прочие суровые меры вплоть до повешения лиц и представителей учреждений, не внесших денег по раскладке. Покинувшие злонамеренно город с целью уклонения от обложения подвергнутся конфискации всего имущества.

Комитет по сборам».

Ничьей личной подписи нет. Документ печатный, без всякого бланка, номера и числа. Очевидно, это уже действует импровизированный Комитет по сборам. Арестованы были 8 «нотаблей», которые выдали за весь город обязательства Муравьеву⁴², а теперь любезно передают остальным угрозу повешения. Чем руководились при раскладке – неизвестно. В городе шутят: вот мир без аннексий и контрибуций!

В больнице находятся три раненых красногвардейца. Они на Южном вокзале кинулись срывать погоны с какого-то офицера (несмотря на приказ Крыленко). Тот возмутился и сделал несколько выстрелов. Одного солдата убил, трех ранил и успел скрыться. К раненым являются большевички: какая-то г-жа Белявская, жена врача, состоящего при Муравьеве, и еще фельдшерица. Они потребовали нарушения правил в пользу «наших раненых». Между прочим: немедленно реквизировать (т. е. отнять у других больных?) пуховые подушки, удобные матрацы и т. д. В этом, несмотря на очень решительный тон, администрация больницы отказала. Воинственные дамы при посещении раненых передали им по 10 рублей и утешение:

– Наши дела идут превосходно…

При этом они называют Муравьева ласкательно: «наш Мурашка велел вас утешить и прислал по 10 рублей».

На вокзале плач и скрежет зубовный. Железнодорожные рабочие (многие) записались в Красную гвардию. Соблазнили 15 рублей в сутки, и, кроме того, «предписано» выдавать прежнее жалованье из мастерских… Добрые люди думали, вероятно, что эти преимущества достанутся даром: работать не надо. Достаточно пугать в Полтаве «буржуев» и получать по 30 рублей в день. А «Мурашка», не будь дурак, двинул их к Ромодану, где, говорят, идет бой. Вчера рабочий Петро подтвердил это известие, прибавив, что записались наименее сознательные рабочие. Давние даже большевики в Красную гвардию не поступили.

Некоторые большевички последовали за победителем туда, где льется родная кровь… Тотчас после переворота в Харькове большевиками были выпущены прокламации с лозунгами: «Долой войну!» и «Да здравствует гражданская война!». Мне пришлось говорить об этом с молодым большевиком. «Неужели вам не стыдно?» – спросил я. Он стал объяснять это «недосмотром» и прибавил, что под гражданской войной разумеется лишь «классовая борьба».

Теперь сомнений нет. Война с немцами заменена войной с соотечественниками.

6 февраля (24 января). Не успеваю записывать. Мирная манифестация за Учредительное собрание 5 января расстреляна большевиками. Это далеко оставило за собой, если не по количеству жертв, которых гораздо меньше, то по гнусности, 9 января 1905 г.[319]319
  Т. н. Кровавое воскресенье – разгон 9 января 1905 г. рабочего шествия в Петербурге, повлекший гибель более 120 человек и послуживший толчком к началу Первой русской революции.


[Закрыть]… Между прочим, убита Леночка Горбачевская, которую мы знаем с детства. Двоюродная ее сестра Леля Селихова была рядом и описывает эту смерть удивительно просто. Они шли по Литейному. «Мы совсем назади, – сказала Леля. – Постой, начнут стрелять, разбегутся, мы окажемся впереди». Так и оказалось. Они оказались впереди, когда упал рабочий, державший знамя. Девушки взяли знамя (для этого нужно было трое). Какой-то красногвардеец, очевидно прицелившись, попал прямо в сердце. Девушка с голубыми глазами, задумчивыми и грустными, упала сразу…

<…>

24 февраля (11 февраля). События сменяют друг друга так быстро, что не успеваешь отмечать даже важнейшего! Сегодня торжество и парад – большевики празднуют победу: Киев разгромлен, окровавлен, во многих местах обращен в развалины и приведен под власть Советов… Таковы плоды замены внешней войны внутренней. Точно смертельная болезнь, вогнанная внутрь организма.

<…>

25 февраля (12 февраля). Сегодня в большевистском местном официозе «Вісти Ради»[320]320
  Печатный орган Полтавской рады рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.


[Закрыть] напечатан жирным шрифтом следующий «Декрет о прекращении войны»:

«Петроград, 29 января. Именем народных комиссаров правительство Российской Федеративной Республики настоящим доводит до сведения правительств и народов, воюющих с нами, союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистического договора, Россия объявляет с своей стороны состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным.

Российским войскам отдается приказ о полной демобилизации по всем линиям фронта.

Брест-Литовск, 10 февраля 1918 г.

Председатель Российской мирной делегации народный комиссар Троцкий…»

Так беспримерно закончила Россия эту войну… В первый еще раз страна, в сущности еще не побежденная, но с совершенно обессиленной волей, отказывается просто формально признать себя побежденной и, как собачка, подымает лапки кверху, сдаваясь на милость и немилость… Случай во всемирной истории беспримерный, своеобразный и во многих отношениях знаменательный… Все традиции «войны» и «мира» нарушены без сомнения, могущественные «победители» озадачены. Что же теперь? Вступит ли в силу вечный закон «горе-побежденным»? Или социал-демократическая организация германского народа, наиболее серьезная сила из всех существующих в Европе, окажется настолько внушительной, что германский империалистический бульдог не решится кинуться на Россию, так жалостно поднявшую лапки и обнажающую беспомощно свои чувствительные места? Изумленный мир ждет ответа на этот вопрос, еще впервые поставленный в такой изумительной форме…

<4 марта (19 февраля) – 12 марта (27 февраля)>

15 марта (2 марта). У нас введен новый стиль. Таким образом, благодаря большевикам, мы все-таки шагнули вперед на 13 дней!

На днях получил письма Сергея Малышева⁴³. У него соседи-крестьяне («комитет» и без комитета) забрали все, до кур и запаса солонины. Из этого запаса назначили ему самому и няне-старухе, кажется, по 4 фунта. На старика Жебунева, живущего у него, не отпустили ничего, а также и на рабочих-военнопленных. «Взяли все, оставили только дом с домашним хламом». Но теперь пишет, что, «углубление» приостановилось. «Сегодня приходил Сельский комитет и объявил, что мне назначены 2 лошади и 2 коровы. И на том спасибо. Хлеба оставили 120 пудов и пока право жить в доме. Я этому обрадовался, т. к. с течением времени можно будет отправить деда (С.А. Жебунева) в Харьков по железной дороге. Его положение меня смущает: он такой слабый и беспомощный… Повинностей граждане не желают платить. Больницы и школы предположено закрыть».

Во время боя в Киеве полки Сагайдачного и Хмельницкого[321]321
  Военные формирования, созданные при поддержке Украинской рады.


[Закрыть] перешли на сторону большевиков. Войска Рады уже выбили было красногвардейцев из арсенала, когда измена этих полков отдала арсенал опять большевикам. К вечеру 17-го[февраля] арсенал опять перешел к украинцам, и им удалось разоружить значительное число солдат полка Сагайдачного. Что же касается богдановцев[322]322
  Украинский полк Богдана Хмельницкого.


[Закрыть], то они в большинстве опять сочли благовременным отказаться от большевиков и опять признать Раду.

Та же «бесскелетность» сказалась и на Дону. Нигде ничего устойчивого. Каледин⁴⁴, по-видимому, удрученный этим, застрелился. Кажется, человек был порядочный и едва ли реакционер. А впрочем, вся беда в том, что все замутилось, ничего не разберешь.

1 апреля (19 марта). Эти дни был занят писанием «Истории современника»[323]323
  «История моего современника», крупнейшее произведение В.Г. Короленко, над которым он работал более 15 лет.


[Закрыть]. На этой спокойной работе нервы отдохнули, вернулся нормальный сон. Продиктовал вчерне четыре печатных листа за три недели…

За это время не записывал ничего в свой дневник. Немцы заняли Киев, движутся к Полтаве. Надиях был П.Д. Долгоруков⁴⁵. Его знако мая приехала из Киева в аккуратно составленном и аккуратно вышедшем поезде. Стоило прийти немцам, и русские поезда пошли как следует. Доехала до Ромодана. Полторы версты пешком, а там опять теплушка, опять грязь, разбитые окна, давка, безбилетные солдаты, отвратительный беспорядок. И этому народу, не умеющему пустить поезда, внушили, что он способен пустить всю европейскую жизнь по социалистическим рельсам. Идиотство… Кровавое и безумное.

В Полтаве, вероятно, как и всюду: не общество людей, а какое-то стадо. На днях на Островке[324]324
  Район г. Полтавы.


[Закрыть] были живые картины. На них приходят мальчишки красногвардейцы, вооруженные и зачем-то с бомбами. Для шутки – одну вдруг взорвали… <…>

23 февраля (8 марта) проезжали какие-то эшелоны. Среди них был какой-то моряк. Помощник коменданта (конечно, большевик) получил распоряжение арестовать этого моряка, что и исполнил. Солдаты заступились, убили помощника коменданта и поехали себе дальше.

2-го (15-го) или 3-го (16-го) марта пришел П.Д. Долгоруков и рассказал следующую историю. На Сретенской улице у дамбы он встретил несколько «красных гусар». Шли гулять… Конечно, вооруженные с ног до головы… Через некоторое время на улице волнение: двое этих «революционеров» зашли в квартиру рабочего, зарабатывающего для семьи рубкой дров. Здорово живешь – потребовали денег. Тот – делать нечего – дал 10 рублей. Один тут же его застрелил и убежал. Остались вдова и дети. Убийца убежал, товарища задержали.

Все это вызывает глухую вражду в населении – не против большевистских программ, в этом отношении масса, пожалуй, не прочь от большевизма, но против данного «бытового явления»[325]325
  «Большевизм» как «бытовое явление» – повсеместное злоупотребление «близостью к большевикам» для решения узкокорыстных целей и задач.


[Закрыть]. Большевик – это наглый «начальник», повелевающий, обыскивающий, реквизирующий, часто грабящий и расстреливающий без суда и формальностей. У нас теперь тоже хвосты у хлеба. Стоят люди целые часы, зябнут, нервничают. Вдруг выдача приостанавливается. Подъехал автомобиль с большевиками. Им выдают без очереди, и они уезжают, нагрузив автомобиль доверху… (В Петербурге все голодают. Но стоит быть близким к большевикам, чтобы не терпеть ни в чем недостатка: они питаются от реквизиций.)

По последним известиям, занят уже Ромодан![326]326
  Немцами и украинцами. По условиям Брестского мирного договора, подписанного 3(16) марта 1918 г., Россия обязывалась заключить мир с Украинской Центральной радой и признать независимость Украины. Советские части продержались в Ромодане почти целый год, с января 1917 г.
  ^w Полтавская газета.


[Закрыть] Сегодня в «Свободной Мысли»^ отчет о собрании железнодорожных рабочих. Большевики потребовали у них, чтобы они сами взорвали мастерские… Рабочие решительно отказались. Ляхович указал на бессмысленность этого предложения: разве это должны делать рабочие? Большевистский комендант, отступивший, по его словам, последним из-под Ромодана, должен был признать, что это требование странное. Командир этот – интеллигентный. Вчера он приезжал к нам с поклоном от Раковского⁴⁶… Кстати, о Раковском: я писал по поводу <…> обвинений его (в немецком шпионаже)[327]327
  В августе 1916 г. Раковский был арестован по обвинениям в распространении пораженческих настроений и шпионаже в пользу Австрии и Германии.


[Закрыть], и это, конечно, неправда. Но я, пожалуй, не стал бы выступать с этой защитой, если бы мог предвидеть, что этот же Раковский станет публично целоваться с Муравьевым, хвастающим публично, как он беспощадно расстреливал противников советской власти, громил в Киеве лучшие здания и церкви!..[328]328
  В 1917 г. революционными матросами М.А. Муравьева был убит киевский митрополит Владимир. Из слов самого Муравьева: «Мы идем огнем и мечом устанавливать советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям… бил, никому не давая пощады!»


[Закрыть]

Большевики решили оставить Полтаву без боя… Сегодня разнеслись слухи, что они будут взрывать Полтаву… Не верится, но… чего доброго? К нашей няне в тревоге прибежала сестра, которой об этом сообщили знакомые большевики. Хотят будто бы взорвать аптеки, склады и банки…

Близится, может быть, и для нас грозный кризис.

3 апреля (21 марта). Прошлая ночь (мы этого и не знали) прошла в Полтаве чрезвычайно тревожно. Часть местного войска намерена была разоружить другую. С какой целью – неизвестно. Местный Совет поставил ночью на ноги все свои силы… Попытка была предупреждена. Арестован в связи с этим большевик Бокитько. Каким сюрпризом это грозило Полтаве – пока неизвестно.

<…>

6 апреля (24 марта). <…> Большевистские эшелоны сгрудились на Южном вокзале. Дорога запружена. Беспорядок. Каждая часть грозит машинистам, комендантам, кондукторам.

В городе тревога… На улицах беготня. Колокол сзывает оборону. Выстрелы… Мы выходим на крыльцо.

Облака, где-то за ними бродит луна. Трещат пулеметы, но теперь где-то дальше, хотя все-таки в городе… Кости⁴⁷ нет. Вероятно, попытка хулиганских грабежей…

Часов в 11 мы с Авдотьей Семеновной⁴⁸ вышли на нашу улицу. Лунная тихая ночь, по-видимому, все спокойно. Только где-то все-таки слышны выстрелы. Раз бухнула пушка… На углах «оборона»…

7 апреля (25 марта). За ночь ограблено 6 магазинов. Днем разгромы продолжаются. Идет стрельба. Грабят и громят красногвардейцы и хулиганы. Милицию разоружают. Конечно, если бы была какая-нибудь сила, эту банду грабителей следовало бы разоружить. <…> Теперь город во власти открытого грабежа. На улицах перекрестная стрельба… Прасковья Семеновна⁴⁹ попала в эту переделку, насилу выбралась. В нашем углу пока тихо. Часов с 2-3-х большевистскому начальству удалось удалить орду грабителей. У вокзалов поставлены сильные заставы… К вечеру спокойно. Отчасти этому содействовало то, что, кажется, опять двинулись поезда. Эвакуируются лишь по одному направлению – на Лозовую. Беспорядочная орда, грозя расстрелами, вынуждает железнодорожников пускать поезда без очереди и без «отходов». От этого произошло крушение, к счастью, в таком месте, что можно было скоро очистить путь…

<10 апреля (28 марта)>

11–12 апреля (29 марта). Около 8 часов утра мне сказали, что над нашим домом летает аэроплан. Я тотчас вышел. Ясное холодное утро, небо синее, но какие-то низкие облака носятся по синеве. Когда я вышел, аэроплан только что скрылся за одно из таких облаков… Оказалось, что это не облака, а дым. Большевики в 4 часа утра облили керосином и зажгли два моста. Грохнул не то пушечный выстрел, не то взрыв. Трещат ружейные выстрелы и пулеметы… Немцы и гайдамаки вступили в город. Пули залетают изредка и на нашу улицу. Пролетают ядра и рвутся над городом. Это большевики, застигнутые еще на вокзале, обстреливают город. Зачем?.. Стрельба эта совершенно бессмысленная: немцы и гайдамаки не в крепости, а в разных местах города. Шансов попасть именно в них – никаких нет. А жителей уже переранили немало. В этом – весь большевизм. Все небольшевистские – враги. Весь остальной народ – для них ничто.

Я иду по близким улицам. У лавочки стоит кучка народа и толкует о том, что недавно по Шевченковской мимо этой лавочки проехали 17 немецких кавалеристов по направлению к институту. Их вел кто-то местный. Проезжая, они кланялись направо и налево встречающимся.

На Петровской улице какой-то солдат с приятным и умным лицом объясняет полет ядер. Крупный калибр – гудит и точно поворачивается в воздухе. Поменьше – свистят.

– Какой смысл большевикам, – спрашиваю я, – стрелять по городу?

Он пожимает плечами:

– Видно, что у них нет опытного командования. Есть пушки и пулеметы – и палят куда попало, хоть и без толку.

– Вон недавно, – говорит другой, – пролетело над этими местами большое ядро. Летело невысоко и потом разорвалось, так приблизительно над Кобелякской… Пошел дым белый, как облако. Какие там немцы? А своих верно перекрошило порядочно.

Рассказывают о случаях попаданий в дома и в людей… Начинаются безобразия и с другой стороны: хватают подозреваемых в большевизме, по указаниям каких-то мерзавцев доносчиков, заводят в дворы и расстреливают. Уже в середине дня пришел Георгий Егорович Старицкий⁵⁰, взволнованный, и рассказал, что в доме Янович была квартира, занятая, очевидно, красногвардейцами-грабителями. На них нагрянули, захватили, побоями вынудили указать места, где зарыто награбленное, и потом расстреляли… По другим рассказам, приводят в юнкерское училище, страшно избивают нагайками и потом убивают… Избивать перед казнью могут только истинные звери…

Это делается над заведомыми негодяями, грабителями. Но передают о случае, когда по простому указанию хозяйки на офицера-жильца, с которым у нее были какие-то счеты, его расстреляли на глазах у жены и детей…

<…>

13 апреля (31 марта). Зима точно вернулась с немцами. Третьего дня под вечер поднялась снежная метель, которая длилась и вчера. Сегодня лежит всюду снег. Холодный ветер.

Вчера у нас были два гайдамацких офицера. <…> Один – с сумасшедшими глазами. Много пережил. Его чуть не расстреляли большевики в Киеве. Теперь он только и говорит о необходимости убивать их всех, где ни попадутся. «У нас будет Республика, но не демократическая, а аристократическая…», «Нужно еще 120 лет, чтобы народ дорос до свободы, а теперь надо лупить и держать в повиновении» и т. д. Реакционная утопия! О гайдамаках отзывается как о сволочи.

Другой был молчалив и сдержан. Среди гайдамаков рядовых, оказывается, много русских и украинцев, – офицеров. Тут уже не программы. Большевистский идиотизм погнал их в эти ряды из простого чувства самосохранения…

– Многие у нас плакали, – говорит тот же офицер, – узнав о заключении мира и союза с немцами…

По его мнению, насилия будут длиться три дня. А там – хоть заведомый большевик – иди свободно. Отголосок старого варварства – завоеванный город отдавался солдатчине на три дня.

14 апреля (1 апреля). Вчера в вечернем заседании Думы Ляхович сделал разоблачения об истязаниях, произведенных над совершенно невинными и непричастными даже к большевизму жителями. <…>

Дума приняла резолюцию, предложенную гласным Товкачом: «Дума протестует против самосудов над свободными гражданами и требует, чтобы высшая военная власть приняла немедленно все меры и чтобы виновные понесли должное наказание». А в это самое время, когда Товкач, потрясенный почти до истерики докладом Ляховича, предлагал эту резолюцию, в центре города, против театра, расстреляли его брата…

<…>

<16 апреля (3 апреля) – 22 апреля (9 апреля)>

23 апреля (10 апреля). <…> Я диктовал Прасковье Семеновне свои воспоминания, когда мне сказали, что меня хочет видеть какая-то женщина. На замечание, что я занят, сказала, что дело касается меня и не терпит отлагательства. Я вышел. Женщина молодая, взволнованна, на глазах слезы.

– Я пришла сказать вам, что вам нужно поскорее укрыться. Приговорены к смерти 12 человек, в том числе и вы. Только ради Бога, не говорите никому… Меня убьют…

– То есть не говорить, от кого я узнал?.. Не могу же я скрыть от своих семейных.

– Да, не говорите, как узнали… Это очень серьезно… Мне сказал человек верный… Мы вас любим, хорошие люди нужны… Уезжайте куда-нибудь поскорее…

Я попросил ее достать список остальных обреченных и принести мне… Она обещала постараться…

Я вернулся и продолжал работать, хотя не скажу, чтобы сообщение не произвело на меня никакого впечатления… Начинается старая история: такие предостережения и угрозы мне приносили в 1905–1906 гг. со стороны «погромщиков» черной сотни… Теперь те же погромщики действуют среди вооруженных украинцев.

А виленский застенок действует по-прежнему: людей хватают, приводят в училище, страшно истязают и отпускают[329]329
  Украинские националисты подвергали издевательствам арестованных в здании бывшей полтавской духовной семинарии, где располагалось юнкерское училище, эвакуированное из Вильно.
  Газета была вскоре закрыта немцами за вредное направление.


[Закрыть]. Людей этих отвозят в больницу, там составляют протоколы, сообщают военному начальству. Те «обещают», и все продолжается по-старому…

25 апреля (12 апреля). На днях немцы бомбардировали Решетиловку. Вообще бесчинства немцы производят большие. В городе держатся прилично. Трое жили у Будаговских и вели себя очень деликатно. То же говорят Семенченко о своих постояльцах. Но уже на 3-й или 4-й день из деревень стали приходить плохие слухи. Я разговаривал с крестьянами, привезшими больного к доктору Будаговскому из Нижних Млинов, под Полтавой. У них стоит немецкий отряд. Грабят бесцеремонно, угрожая револьверами. Хватают кур, гусей, забирают яйца и хлеб, режут свиней… И это из многих мест. Озлобление в деревнях растет. Один знакомый земляк Н., недавно пришедший с фронта, рассказывал, что он никак не может примириться с тем, что немцы, с которыми он только что воевал, распоряжаются в деревне и у него в доме. Сердце не терпит. Ночью уже стоял над спящими немцами с топором… Да Бог миловал, удержался. Готов бы, говорит, бежать за большевиками и вернуть их… Глухое озлобление и против «пашв», которые отдали Украину под немцев. В одной подгородней деревне мужики в одном доме уже кинулись с топорами и зарубили одного или двух немцев, а сами убежали. Дом был снесен до основания.

<…>

<29 апреля (16 апреля)>

9 мая (26 апреля). Сегодня молоденький офицер-украинец в сопровождении немецких пехотинцев явился ко мне с предписанием коменданта (украинского социалиста-революционера!!) Самойленко произвести обыск для отобрания оружия. Офицер конфузился и на мое заявление, что оружия у меня нет, решил уйти.

– Раз вы даете честное слово!..

– Позвольте… я предлагаю вам произвести обыск…

– Нет, нет…

И они пошли дальше, заходя в дома по какому-то списку. Очевидно, комендант Самойленко счел меня опасным… Третьего дня Прасковья Семеновна ходила к нему по поручению партии социалистов-революционеров объясняться по поводу обыска и ареста у одного из членов партии. Он, прежде всего, отказался объясняться по-русски, заявив, что он русского языка не понимает…

<…>

<15 мая (2 мая), 15 июня (2 июня)>

9 июля (26 июня). Пропустил так много интересного, что не надеюсь восстановить хоть сколько-нибудь систематично. Принимаюсь продолжать с чего попало.

Террор опять носится в воздухе. Сегодня в газете «Наша Жизнь»¹ сообщают сразу о террористических актах на двух полюсах русской жизни.

«(От нашего корреспондента) Харьков, 25 июня. Из Москвы сообщают, что Николай II убит в поезде».

Эта мерзость есть вместе и огромная глупость: из слабого, безвольного, неумного человека, погубившего Романовых, делают трогательную фигуру мученика. Это очень на руку русской реставрации. Даже приверженцы монархии не стояли за Николая. Он, в сущности, был помехой для российского «роялизма». Его все-таки пришлось бы устранить. Это сделали какие-то глупые злодеи.

Второе известие:

«Убийство Володарского⁵¹.

(От нашего корреспондента) Харьков, 25 июня. В Петрограде из-за угла убит председатель Совета рабочих депутатов Володарский».

О Володарском отзывы очень плохие: говорят – демагог в худшем смысле, интриган и человек жестокий! Тем меньше оснований создавать в его лице жертву. Террор изжил сам себя давно, еще при прежнем строе. Если первое время можно было говорить о «деморализации», вносимой в ряды правительства отдельными террористическими актами, то и это уже давно прошло. Среди многих убийств, подлых и жестоких, явился еще один вид: «из-за угла». И только.

17 июля (4 июля). Известие об убийстве царя опровергается. Известие о Володарском оказалось верно. Большевики считают, что это террористический заговор, причем… даже, оказывается (совсем по-старому), «англичанин гадит». О Володарском говорят, что он был нехороший человек и демагог в худшем значении слова… Но если это действительно террор, то лекарства не лучше болезни…

Носятся глухие слухи вообще… Идут «карательные экспедиции», а за ними обычные толки и предположения… <…> Вместо разумного сопротивления и борьбы действительных сил – пошли убийства из-за угла и дикие репрессии… Никого этим запугать нельзя, а для интеллигенции – роль са мая неподходящая: прислужничество перед массами, которые как раз не хотят признать лучшего, что может внести интеллигенция, – так прислужничество худшим: «убийствами из-за угла». И без того массы к этому склонны. Потакать этой склонности – не значит достойно служить народу…

Пишут, будто Михаил Александрович⁵² скрылся. В газете глухо говорят и о местопребывании царя…

Сноски

¹ Милюков – Павел Николаевич Милюков (1859–1943), русский политический деятель, историк и публицист. Лидер кадетской партии. Министр иностранных дел Временного правительства в 1917 г.

² Бьюкенен – сэр Джордж Уильям Бьюкенен (1854–1924), британский дипломат, посол Великобритании в России перед началом и в годы Первой мировой войны и Русской революции (1910–1918).

³ Штюрмер – Борис Владимирович Штюрмер (1848–1917), российский государственный деятель. В 1916 г. был председателем Совета министров Российской империи, министром внутренних дел, а затем министром иностранных дел.

⁴ Распутин – Григорий Ефимович Распутин (1869–1916), крестьянин села Покровское Тобольской губернии. Приобрел всемирную известность благодаря тому, что был другом семьи российского императора Николая II, который, как и все члены его семьи, считал Распутина святым старцем. Вокруг личности Распутина и влияния мифов о нем на судьбу Российской империи ведутся многочисленные споры.

⁵ Юсупов – князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон (1887–1967), последний из князей Юсуповых, известен как организатор и участник убийства Григория Распутина.

⁶ Ирина Александровна – Ирина Александровна Романова (1895–1970), княжна императорской крови, в замужестве – княгиня Юсупова, графиня Сумарокова-Эльстон.

⁷ Александр Михайлович – великий князь Александр Михайлович (1866–1933), внук императора Николая I.

⁸ Ксения Александровна – великая княгиня Ксения Александровна (1875–1960), дочь императора Александра III, сестра императора Николая II, жена великого князя Александра Михайловича.

⁹ Родзянко – Михаил Владимирович Родзянко (1859–1924), русский политический деятель, один из лидеров партии октябристов. Председатель Государственной думы третьего и четвертого созывов. Один из лидеров Февральской революции 1917 г., в ходе которой возглавил Временный комитет Государственной думы.

¹⁰ Протопопов – Александр Дмитриевич Протопопов (1866–1918), русский политик, крупный помещик и промышленник, член Государственной думы от Симбирской губернии. Последний министр внутренних дел Российской империи.

¹¹ Вильсон – Томас Вудро Вильсон (1856–1924), президент США (1912–1921), инициатор вступления США в Первую мировую войну.

¹² Пуришкевич – Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870–1920), русский политический деятель консервативных взглядов, монархист, черносотенец. Организатор и участник убийства Григория Распутина.

¹³ Трепов – Александр Федорович Трепов (1862–1928), государственный деятель Российской империи, министр путей сообщения, председатель Совета министров в 1916 г.

¹⁴ Макаров – Александр Александрович Макаров (1857–1919), русский государственный деятель. В 1916 г. министр юстиции Российской империи.

¹⁵ Добровольский – Николай Александрович Добровольский (1854–1918), русский государственный деятель, последний министр юстиции Российской империи.

¹⁶ Лелянов – Павел Иванович Лелянов (1855–1937), предприниматель, почетный член Совета Императорского коммерческого училища, петроградский городской голова.

¹⁷ Бубликов – Александр Александрович Бубликов (1875–1941), инженер путей сообщения, член IV Государственной думы от Пермской губернии, прогрессист, после Февральской революции – комиссар в Министерстве путей сообщения.

¹⁸ Соня – София Владимировна Короленко (1886–1957), старшая дочь В.Г. Короленко.

¹⁹ М.А. Коломенкина – Мария Александровна Коломенкина, издательница книг и брошюр для народа, в том числе очерков и рассказов В.Г. Короленко.

²⁰ Щегловитов – Иван Григорьевич Щегловитов (1861–1918), русский государственный деятель, министр юстиции Российской империи. Последний председатель Госсовета Российской империи (в 1917 г.).

²¹ Герасимов – Петр Васильевич Герасимов (1877–1919), русский политический деятель. Член III и IV Государственной думы.

²² Костя Ляхович – Константин Иванович Ляхович (1885–1921), муж младшей дочери Натальи Владимировны Короленко (1888–1950).

²³ Керенский – Александр Федорович Керенский (1881–1970), русский политический и государственный деятель. Министр юстиции, затем военный и морской министр, министр-председатель Временного правительства и Верховный главнокомандующий (1917).

²⁴ Ленин – Владимир Ильич Ульянов (основной псевдоним Ленин) (1870–1924), русский революционер, советский политический и государственный деятель, создатель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков), один из главных организаторов и руководителей Октябрьской революции 1917 г. в России.

²⁵ Чернов – Виктор Михайлович Чернов (1873–1952), русский политический деятель, публицист и революционер, один из основателей партии социалистов-революционеров и ее основной теоретик. Первый и последний председатель Учредительного собрания.

²⁶ Либер – Михаил (Марк) Исаакович Либер (настоящая фамилия Гольдман) (1880–1937), один из лидеров меньшевиков.

²⁷ Дан – Федор Ильич Дан (настоящая фамилия Гурвич) (1871–1947), революционер и политический деятель, один из лидеров и теоретиков меньшевизма.

²⁸ Троцкий – Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) (1879–1940), революционный деятель, идеолог троцкизма. Один из организаторов Октябрьской революции 1917 г.

²⁹ Плеханов – Георгий Валентинович Плеханов (1856–1918), теоретик и пропагандист марксизма, философ, видный деятель российского и международного социалистического движения.

³⁰ Церетели – Ираклий Георгиевич Церетели (1881–1959), политический деятель России и Грузии.

³¹ Иорданский – Николай Иванович Иорданский (1876–1928), участник революционного движения в России, журналист, советский дипломат.

³² Дзевалтовский – Игнатий Леонович (Игнаций Людвигович-Марианович) Дзевалтовский (1888–1925), польский революционер, участник Октябрьской революции. Штабс-капитан гвардейского гренадерскою полка, отказался от участия в боях под Тарнополем и был судим в Киеве вместе с 79 другими, обвиняемыми в дезертирстве, был оправдан 3 (16) октября 1917 г. под давлением разложившейся части полков 11-й армии.

³³ Маруся Лошкарева – Мария Николаевна Лошкарева (1891–1972), племянница В.Г. Короленко.

³⁴ Сухомлинов – Владимир Александрович Сухомлинов (1848–1926), русский генерал от кавалерии, военный министр, генерал-адъютант.

³⁵ Сережа Будаговский – Сергей Александрович Будаговский (1894 —?), сын доктора А.В. Будаговского, владельца дома, в котором семь я В.Г. Короленко арендовала квартиру.

³⁶ Крыленко – Николай Васильевич Крыленко (1885–1938), советский государственный и партийный деятель, Верховный главнокомандующий российской армии после Октябрьской революции 1917 г.

³⁷ В.А. Маклаков – Василий Алексеевич Маклаков (1869–1957), русский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы второго, третьего и четвертого созывов.

³⁸ Луначарский – Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933), русский революционер, советский государственный деятель, писатель, переводчик, публицист, критик, искусствовед. С октября 1917 г. по сентябрь 1929 г. – первый нарком просвещения РСФСР.

³⁹ Ясинский – Иероним Иеронимович Ясинский (1850–1930), русский писатель, журналист, поэт, литературный критик, переводчик, драматург, издатель и мемуарист. До революции известный черносотенец, которому либерал Короленко отказывался пожимать руку, а после революции один из крупных деятелей Пролеткульта.