Текст книги "Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера"

К вечеру вычитал, что Керенский опять слетал на фронт и, между прочим, заехал в Ставку, где состоялось опять совещание с участием Брусилова, Деникина⁸³, Клембовского⁸⁴ (главнок. Сев. фронтом), Рузского, Алексеева, Величко⁸⁵, Савинкова⁸⁶ и др. высших чинов военного дела. Сколько в этой пресловутой «Ставке» было уж разных сверхважных совещаний, и кажется, что ни одно из них не дало еще для изнемогающей России желаемого лекарства. Больна она сама, матушка, больны и знахари, лечащие ее. И теперь ничего не выйдет из нового совещания. Нужно перемирие, нужен конгресс. Будет уж, ведь целых три года воюем. Кто-кто не устал от войны, кто не пострадал от нее? Я не верю, чтобы во всем мире нашелся такой человек, который искрение, душою желал бы ее бесконечности. Пускай она для кого-то материально выгодна, но этот же материалист про себя хоть, но тоже вздохнет и скажет, махнув рукою: «Да ну ее к черту, эту самую войну!»

По дороге из конторы на квартиру завистливо заглядывал в окна гастрономических магазинов и читал ярлычки цен: балык – 6~8 р. ф., икра 8-10 р. ф., колбаса 3 р. 50 к. – 4 р. 80 к. фунт, ягоды 80 к. – 1 р. ф., шоколадная плитка 2 р. 50 к. и т. д. в этом же роде. Настроенный такими хозяйственными соображениями, придя домой и усевшись за обеденный стол, узнавал, что стоит то, другое. Фунт черного хлеба 12 к., булка из какой-то серой муки 17 к., курица 5 р. 50 к. (старая, жесткая и даже не курица, а петух), стакан молока (может быть, разбавленного водой) – 20 к., огурец 5 к. штука, и это все приобреталось не где-нибудь поблизости от квартиры, а в Охотном ряду, так сказать, из первых рук, то есть с соблюдением всевозможных выгод.

После обеда пошли с горя, что ли, в электрический театр[377]377
  Синематограф, т. е. кинотеатр.


[Закрыть]. Конечно, он набит битком, и надо было заплатить за вход по 1 р. 50 к. с человека, бывало, за эту же цену сидели в Малом театре, смотрели Ермолову⁸⁷, Садовского⁸⁸, Лешковскую⁸⁹.

Вот какая жизнь в Москве среднего буржуа на рубеже четвертого года войны и сто сорок пятого дня революции!

После театра чай, и на сон грядущий грешная молитва о благах для себя, для детей, для близких и родных, об упокоении усопших и мире всего мира!

1 августа (19 июля). И этот день, первый день четвертого года войны, начну с той же главной мольбы: подаждь, Господи, всему миру мира, прекрати брань, сохрани жизнь сына моего, всех воюющих, а усопших и погибших на поле брани упокой и сотвори им вечную память. Нас грешных, не воюющих, но междуусобствующих, вразуми, укроти, спаси и помилуй!

Уж не загадываю, не рассуждаю и не предсказываю, кончится ли война в начавшемся четвертом году. Знаю только, что чем дальше, тем для всех будет хуже. Закончится ли когда это описание? Быть может, сам автор исчезнет с белого света ранее того времени, когда кончится война. На все воля Создателя, и да смилостивится Он над всеми нами!

<2 августа (20 июля)>

4 августа (22 июля). Известия с войны самые плачевные: везде отступаем, и даже в Румынии дело пошло скверно. Немцы прут в Бессарабию, грозят Одессе, берут деревни, села, местечки, города, в таком численном количестве, что, читая сообщения из Ставки, как бы видишь, что из этих несчастных селений и градов образовался хвост, и немец или австрияк орудует как бойкий филипповский сиделец, спеша забрать одних, чтобы не задержать других.

В правительстве сумятица. Пробовали привлечь кадетов Н.И. Астрова⁹⁰, В.Д. Набокова⁹¹ и П.П. Новгородцева⁹², но они брались за портфели при условии неподчинения Советам р. и с. д. И вот сам Керенский подал в отставку и куда-то исчез. За ним понесли свои отставки все другие министры, а В.М. Чернов сделал это даже и по другой причине: на него нападают как на политического деятеля типа Ленина. Хочет себя реабилитировать.

Но старое министерство успело издать манифест о роспуске Финляндского Сейма и о новом созыве первого ноября. Этот акт есть непризнание за финляндцами права устанавливать свою автономию самочинно.

Арестованы А.Н. Хвостов⁹³ и ген. Гурко. Первый будто бы проворовался, а второй явно агитировал за возвращение старого строя.

5 августа (23 июля). Приехал в Москву Брусилов и сказал представителям печати, что его отставка совершенно для него была неожиданна и оскорбительна. Видно, не одни цари капризничают, и за Керенским кое-что водится.

Ограблен сам Сенат, как квартира какого-нибудь буржуя. Украдены драгоценные вещи и некоторые реликвии.

Враг подошел к Каменец-Подольску.

В Петрограде заседания во всех дворцах. Милюков, Чхеидзе, Церетели, Родзянко, Винавер⁹⁴, Некрасов, Савинков говорят, говорят, говорят и ни до чего пока не договорились, кроме: призовем Керенского и дадим ему полномочия.

6 августа (24 июля). Керенский вернулся. Милюков говорит Советам: возьмите всю власть себе, а Чхеидзе говорит, пускай будут министрами кадеты, но под контролем Советов.

Троцкий и Луначарский тоже арестовываются.

7 августа (25 июля). Наконец составился кабинет, на этот раз очень обширный и разноцветный. Но, может быть, опять придется сказать: «Друзья, как вы ни садитесь, а в музыканты не годитесь». <…>

9 августа (27 июля). В газетах стали пописывать, что Ленин уже в Швейцарии и так скоро попал туда только через Германию. Подсчитано уже, что на городских выборах по всей России соц-рев. и меньшевики получили около 70 %. Опубликовано постановление Временного правительства о выборах в Учредительное собрание. Выборы, конечно, на основе всеобщего, равного, прямого и тайного принципа, но с применением начала пропорционального представительства, причем любопытно: наравне с безумными, глухонемыми и преступниками лишены избирательного права все члены царствовавшего в России Дома. Бедняжки! И на войне, и во всех «тылах» продолжается у нас одно нехорошее. Царствию кровопролитного и разорительного безобразия несть конца.

15 августа (2 августа). Вчера, рано утром, куда-то перевезли (не то в Кострому, не то в Тобольск) из Царского Села нашего отставного Царя с семьей, свитой и прислугой. Пускай он был злодеем для государства, но мне его теперь страшно жалко, да и много найдется людей, жалеющих его «по-человечески». Ну что возят туда и сюда? Отпустили бы за границу. Живут же там разные экс-короли, и чем те лучше его? <…>

17 августа (4 августа). <…> Был вчера на открытии Второго Всероссийского торгово-промышленного съезда в качестве делегата от о-ва[378]378
  Пароходного общества «Самолет», в котором служил Н.П. Окунев.


[Закрыть] для содействия торговому родству. Конечно, только сидел и слушал. Впрочем, побаивался, как бы нас всех «товарищи» не арестовали и не побили: уж очень речи и настроения были антиреволюционные. Вопияли о погибающей родине, называли Советы «шайкой политических шарлатанов», министров «расточителями, которых надо взять под опеку», и все в этом ключе. Прямо черносотенные разговоры, но, по совести скажу, страшно правильные, ибо с каждым днем становится все яснее и яснее, что у русских, даже у передовых людей, положительно нет, как сказал П.П. Рябушинский⁹⁵, «государственного разума». И молодчина этот Рябушинский: говорит основательно, четко, едко, смело и красиво. Приятно послушать как крупного дельца-практика и опытного оратора. Ловок еще Бубликов (член Гос. думы). У этого много юмора и парламентского умения захватить внимание слушающих. Много говорил и С.Н. Третьяков⁹⁶, Председатель Моек, биржевого комитета, кандидат в министры торговли и промышленности и приятный молодой человек. Прости меня Господи! – но я все-таки подумал, что если бы и он был министром, то тоже бы для России не явился спасителем. Он, собственно, про то только и говорил, что его приглашали в министры. Настоящему же министру торговли Прокоповичу⁹⁷ досталось на съезде! Выходит, он совсем не на месте, и министром, да еще таким «специальным», как торговли и промышленности, – по недоразумению. Его телеграмма с фразистыми благопожеланиями закончилась такой нелепицей: «После съезда прошу приехать ко мне для доклада». Когда это читали, так был и смех, и возмущение – социалист, а требует «докладов».

20 августа (7 августа). Бедняжку Николая Александровича Романова⁹⁸ отвезли с семьею в Тобольск. Ведь это настоящая Сибирь: 2800 верст от Петрограда и 250 верст от ж.-д. сообщения. Каково-то этой изнеженной семье жить зиму в таком жестоком климате, и чем она виновата, что родилась для царствования, а не для ссылки? Сердечно жалко их, как жалел и тех, которых цари и Николай ссылали в тот же Тобольск и дальше. <…>

<22 августа (9 августа) – 25 августа (12 августа)>

26 августа (13 августа). Кроме трамваев вчера бастовали (сегодня трамваи ходят) на городском газовом заводе, прислуга и повара некоторых ресторанов и кофеен и на многих заводах. Не устыдились бастовать и в «земгорских» разных мастерских. Однако этим совещание[379]379
  Московское государственное совещание было созвано Временным правительством 25 (12) – 28 (15) августа 1917 г. для информирования граждан России о политической ситуации в стране и объединения поддерживающих его разных слоев и групп российского общества.


[Закрыть] не сорвано, и первый день его прошел в порядке, без эксцессов, как в самом Большом театре, так и около его. <…>

Совещание открылось речью Керенского, продолжавшейся более полутора часов. Она то вызывала аплодисменты правой стороны, то левой, но, как видно, не слила все сердца воедино, и если были бурные единодушные аплодисменты, то только по адресу союзников и «недезертирствующих» офицеров, да и то только из вежливости, а не по чистому побуждению. Говорил, конечно, волнуясь и увлекая, как трибун уже испытанный. (Недаром в войсках прозвали его «главноуговаривающим».) Речь расцвечена крылатыми фразами, но не окрылила никого. Все равно нам не сладко, сегодня жизнь идет тем же манером. На Чистых прудах все равно такое же безобразие, хвосты такие же, матерного слова сколько угодно, папиросы – 1р. десяток, маленькое яблочко – двугривенный штука, и пьяных порядочно. Много было сказано Керенским и угроз (направо и налево). «Кто уже раз пытался поднять вооруженную руку на власть народную, пусть знают все, что эти попытки будут прекращены железом и кровью… Каждый, кто пройдет черту (в попытках открытого нападения или скрытых заговоров), тот встретится с властью, которая в своих репрессиях заставит этих преступников вспомнить, что было в старину самодержавие… И какие бы и кто бы мне ультиматумы ни предъявлял, я сумею подчинить его воле верховной власти и мне, верховному главе его». Наконец-то Керенский поставил офицеров и солдат каждого на свое место, то есть признал, что «мозг русской армии – рядовое, боевое, карьеры не делающее, но безропотно при тяжких условиях, а иногда и испытаниях погибающее за родину офицерство». А вот и «крылатость»: «Для нас и для меня нет родины без свободы и нет свободы без родины!», «Я хотел бы найти какие-то новые нечеловеческие слова, чтобы передать вам весь трепет, весь смертельный ужас, который охватывает каждого из нас, когда мы видим все до самого конца, смотрим во все стороны и понимаем, что опасность и там, и здесь». (И не нашел, и не нужно – мы, обыватели российские, сами в большом трепете и ужасе, и все чаще стали задумываться, стоило ли огород городить, лучше ли нам стало с 27 февраля[380]380
  12 марта (27 февраля) 1917 г. всеобщая забастовка переросла в вооруженное восстание, в результате которого произошел переворот и образовались новые органы власти.


[Закрыть]?)

<…>

Потом говорил министр внутр. дел Н.Д. Авксентьев⁹⁹. Ничего нового, ничего яркого, ничего утешительного. После него С.Н. Прокопович нарисовал «грозную картину экономического положения» и закончил приглашением капиталистов «отказаться от излишних прибылей, а рабочих – от излишнего отдыха. Спасение России – в общих жертвах».

Министр финансов Н.В. Некрасов много сообщил для всех нас «поучительного». Долгу на 1 января 1918 г. – 15 млрд. «Ни одно царское правительство не было столь расточительным, столь щедрым в своих расходах, как правительство революционной России». <…> «Новый революционный строй обходится государственному казначейству гораздо дороже, чем обходился старый строй…» <…>

Первый день совещания закончился приветственной речью от «гостеприимной Москвы» городского головы В.В. Руднева¹⁰⁰. Отмечают, что ему аплодировали; а я думаю, не иронически ли? За трамвайную забастовку следовало бы свистать ему, а не аплодировать.

Сегодня общего собрания нет, и происходят в разных помещениях групповые совещания.

28 августа (15 августа). Ходил на Красную площадь посмотреть на крестный ход и молебствие по случаю открытия Всероссийского Церковного Собора[381]381
  Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917–1918 гг., важнейшим итогом которого стало восстановление патриаршества.


[Закрыть]. Тысячи хоругвей, сотни священнослужителей в золотых ризах, торжественный звон по всей Москве, и все это под куполом жаркого ясного дня. Зрелище великолепное и умилительное, но, к сожалению, оно не привлекло несметных толп народа. Не то ему теперь нужно – не хоругви, а красные флаги ведут его за собой. И это очень грустно: сердца грубеют, развивается эгоизм, исчезает красота жизни.

Прошел обратно мимо Большого театра. Он окружен солдатами: там продолжается Государственное совещание. На площади народа очень мало; или поумнели, или охладели ко всему – к Церкви, к Москве, к Революции, к Войне, к Керенскому.

<…> От пышной речи Керенского не осталось уже никакого впечатления; в речах других одно опровергнуто, другое осмеяно, третье обложено недоверием. В контру крылатым словам произнесено множество слов еще крылатее, и получилось то, что впору сказать по-толстовски: «А ён все терпит», то есть русский человек.

А что говорил Верх, главнок. Корнилов, приехавший из Ставки на один только день, так это можно уподобить какому-нибудь легендарному «плачу Ярославны». Армия развращена духовно и нравственно, в почти безнадежной степени, она уже начинает голодать, и страшна не только сама война, но и приближающийся конец ее. От демобилизации ожидаются кровавые, кошмарные эксцессы.

Молиться нужно, а не совещаться, не речи красивые говорить. Ни Керенский, ни сотни гениальных людей нам уже теперь не помогут. Что-то страшное пишут и говорят о Казани. Какой-то там грандиознейший пожар[382]382
  Т. н. «казанская катастрофа», пожар на Казанском пороховом заводе, приведший к уничтожению завода и распространению паники в городе.


[Закрыть].

30 августа (17 августа). Совещание закончилось в ночь с 15 на 16, закончилось последней речью Керенского, который признает за совещанием хорошие результаты. Опять были красивые и оглушительные фразы, опять овации, главным образом ему, Керенскому, а еще Брешко-Брешковской¹⁰¹, Кропоткину¹⁰², Плеханову¹⁰³ и Церетели, вместе с Бубликовым, – за их рукопожатие друг другу, в чем усматривалось как бы примирение непримиримых партий – рабочей с торгово-промышленной. Я не ошибся в д. А. Бубликове: это дивный краснобай. Его речь одна из самых блестящих на совещании. Вообще, речей было страшно много. <…>

С большим удовольствием отмечаю, что 15 августа в Успенский собор к концу обедни приехал и Керенский. За торжественной службой первенствовал Киевский митрополит Владимир¹⁰⁴. К этому дню Синод возвел в сан митрополитов нашего архиепископа Тихона, Петроградского Вениамина¹⁰⁵ и Тифлисского Платона¹⁰⁶.

Вчера, то есть 16-го, в Храме Христа Спасителя состоялось первое торжественное заседание Церковного Собора. В час добрый, да поможет России хотя бы надежда на духовное просветление православных! Если бы они объединились, то это была бы сила сильнее «пролетарской».

1 сентября (19 августа). С каждым днем жизнь становится труднее и страшнее. Боятся железнодорожной забастовки; стачечный комитет грозит ею, предъявляются казне такие требования, которые невозможно выполнить. Надвигается продовольственный кризис, уже для Москвы не везут хлеба. С сегодняшнего дня по карточкам отпускается на человека только полфунта. Казанский пожар и разгром (теперь каждое такое несчастье сопровождается грабежами и насилиями, причем особенно бесчинствуют солдаты) продолжались три дня. † Много убитых и раненых. Видимо, злые люди – свои или иноплеменные – имели целью взорвать пороховой завод. Начальник его погиб, а солдаты разбежались, если верить корреспонденциям, почему-то «злорадствуя».

А вчера в Москве чуть не такое же бедствие: горела Прохоровская Трехгорная фабрика. Тоже взрывы, миллионные убытки и растаскивание чужого добра, вместо помощи пожарным.

Всероссийский Церковный Собор большинством 407 голосов против 33 избрал председателем Московского митрополита Тихона. Грузинская церковь стала автономной и выбрала епископа Леонида¹⁰⁷ «заместителем Грузинского Католикоса».

<4 сентября (22 августа) – 6 сентября (24 августа) >

10 сентября (28 августа). Хотя сегодня и хороший по погоде денек, но чудная погода, стоявшая до 20-х чисел августа, сменилась дождями, серым небом и понижением температуры до 6°.

Сегодня Москва ошеломлена выпуском экстренных газет, в них оповещается о чрезвычайных происшествиях. Верх. глав. Корнилов прислал к Керенскому В.Н. Львова, который передал от Корнилова требование немедленно передать ему диктаторскую власть над всем государством. Керенский объявил: 1. Корнилова немедленно отставить, временно назначить на его должность главнокомандующего Северным фронтом Клембовского. 2. Город Петроград считать на военном положении.

Это все официально, а слухи вот какие: Корнилов предложил Керенскому уйти добровольно вместе со всем кабинетом, на место которого генерал наметил своих министров. Корнилов будто бы арестован, а также арестован его посол В.Н. Львов. Совет казачьих войск чуть ли не на стороне Корнилова. Кадеты, кажется, солидарны с Керенским.

Министры подали в отставку, но полномочия свои сохраняют. Предполагается учредить директорию в составе Керенского, Некрасова, Терещенко, Скобелева и Б.В. Савинкова. Совет рабочих против образования директории. В Зимний дворец вызывались В.А. Маклаков и М.В. Алексеев. Видно, умные люди нужны и социалистам. Савинков, в силу военного положения Петрограда, назначен его генерал-губернатором. Корнилов отказался сдать должность, и его хотят объявить мятежником. В общем, пока не разберешь, что это: авантюра или нарождение действительного спасения России?! И Центральный комитет большевиков лезет в «спасители», решив образовать «комитет спасения». На Виндавской дороге в пути к Петрограду будто бы 9 поездов, наполненных войсками, преданными Корнилову. Будто бы приказано арестовать Родзянко, Гучкова, Пуришкевича и Балашова¹⁰⁸.

<…>

11 сентября (29 августа). Корнилов прислал Московск. командующему Верховскому¹⁰⁹ телеграмму с требованием выполнять только его приказы, но тот ответил, что ужасается его приказам и видит в таком выступлении для родины одно гибельное. Вслед за опубликованием корниловской телеграммы Верховский объявил в Москве и во всем округе военное положение, а также ввел военную цензуру.

В Петрограде она введена ранее, и даже некоторые газеты совсем прихлопнуты. Например, «Новое время»[383]383
  Ежедневная консервативно-либеральная газета, издавалась в 1868–1917 гг. в Петербурге.


[Закрыть], якобы за сочувствие Корнилову, что усмотрено в напечатании его воззвания к народу, которое печатать воспрещено. В этом последнем номере «Нового времени» правильно все-таки сказано, что «Россия у трех дорог и не знает, куда ей держать путь, а рядом разверстая пропасть, черная и страшная».

Корниловские войска, однако, достигают Петрограда, и будто бы у станции Вырицы разобраны рельсы, чтобы задержать его наступление[384]384
  Наступление войск Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова на Петроград (т. н. Корниловский мятеж) – неудачная попытка установления военной диктатуры, предпринятая Л.Г. Корниловым в августе (сентябре) 1917 г. с целью восстановления в России «твердой власти» и предотвращения прихода к власти большевиков.


[Закрыть]. Наступает он с тремя кавалерийскими дивизиями и пытается окружить Петроград со всех сторон, перерезав ж.-д. пути, соединяющие столицу. И в это же время Каледин¹¹⁰ грозится со своими казаками отрезать от столицы весь юг России.

<…>

К вечеру в Москве был ураган с дождем и градом. Погода как бы иллюстрировала российский хаос, и на душе было необыкновенно тяжело.

12 сентября (30 августа). Усердие военной цензуры уже сказалось: газеты тощие и с пробелами, как в последний год царствования тобольского узника. Но «Социал-демократ»[385]385
  Ежедневная газета, печатный орган партии большевиков, издавалась в Москве с 7(20) марта 1917 г. по 15 марта 1918 г.


[Закрыть] поругался всласть, видно, это цензурно; ругает он «буржуазные газеты» («Русское слово», «Русские ведом.» и т. п.) «сволочами» и всякими такими словами. Требует их закрытия, вооружения всех рабочих, ареста Милюкова, Рябушинского, Родзянко, Родичева[385]385
  Ежедневная газета, печатный орган партии большевиков, издавалась в Москве с 7(20) марта 1917 г. по 15 марта 1918 г.


[Закрыть] и Кº. Однако чего же изволите лягаться, товарищ? Ведь и газеты, и кадеты тоже осуждают Корнилова и готовы всемерно поддерживать Временное правительство. Теперь не только с ружьем, но и со словом надо обращаться как можно осторожнее. С каждым днем разрастаются продовольственные волнения. Недостаток пищевых продуктов говорит сильнее «Социал-демократа» или «Русского слова», митинги запрещены, но они происходят невольно в хвостах, и еще не выяснилось, на чьей стороне большинство – на корниловской или на керенской. Будь на месте Корнилова кто-нибудь погениальнее, вроде, например, Скобелева¹¹² (покойного), так ясно, что не большинство, а все пошли бы за ним, а вы, товарищи, отправились опять бы в свои подполья. Из министерства окончательно ушли Юренев¹¹³, Кокошкин¹¹⁴ и Чернов. Последний хочет все-таки проводить свои земельные проекты через Совет крестьянских депутатов. Официально объявлено, что генералы Корнилов, Лукомский¹¹⁵, Деникин, Марков¹¹⁶ и Кисляков¹¹⁷ отчислены от должностей и предаются суду за мятеж. Кто же, в самом деле, Корнилов? Не прав ли я был, отнеся его побег из плена к поступку, не делающему ему чести и славы? Не он ли оговорил Алексеева и Брусилова, и что, собственно, он сделал за время своего Верховного главнокомандования? Бегство из Галиции, позор Тарнополя[386]386
  Совр. Тернополь.


[Закрыть] и скоропалительная сдача Риги – не следствие ли его бесталанности? Да и что бы вышло теперь, если бы он был гениален, как Наполеон? Ровно ничего. Все равно мы войною уже не вернем потерянных людей, богатства и земель. Об этом утопично мечтают все наши временно-вредо-правители да дети маломысленные, а большинство (если мы еще не все обыдиотились) не видит в войне ни надобности, ни прока. Опять скажу, что именно «буржуи» сознают ее бессмысленность и бесплодность. Но только кончать ее нужно дружно, а не в разброде. Надо всем сразу сказать «долой войну» и моментально остановить ее перемирием. Пусть оно будет сепаратно, но условлено так, что мы не предадим немцам наших союзников, то есть не сделаем их положения от нашей пассивности ухудшенным. Как это сделать – пусть подумают великие умы, и социалисты, и кадеты, и дипломаты. Все они такие мастера говорить, писать – пускай договорятся и допишутся до такой великой победы.

<12 сентября (30 августа) – 14 сентября (1 сентября)>

15 сентября (2 сентября). «Военный министр получил от министра-председателя сообщение, что Корнилов сдался и арестован в Ставке Алексеевым». Так официально объявил временно командующий войсками Московского округа подполковник Рябцев¹¹⁸. И наш голова В.В. Руднев приглашался в кабинет, но, как пишут, отказался. Таких министров, я думаю, в одной Москве найдутся тысячи. Немного же, стало быть, требуется теперь для министерской должности. Как ни бьемся, а, должно быть, не миновать нам приглашать для водворения порядка в нашей земле – великой и обильной – варягов (если они сами не придут к нам). В Думе городскими делами совсем не занимаются, все болтают про «текущие моменты» и сочиняют резолюции, которые жизнь нисколько не улучшают. В частности, голова сообщил Думе, что Каледин еще не арестован и «сеет контрреволюцию, разъезжая по Донской области, объявляя мобилизацию и собирая вооруженные части, в распоряжении которых имеются и артиллерия и броневики». В прениях вчерашнего думского заседания Н.И. Астров сделал сильный бросок партии социал-демократов: «Возьмите власть – она валяется на улицах Петрограда», и тем самым «убил-ушиб Лебедь белую» – Керенского, который все еще никак не раздаст затасканные министерские портфели. Мало охотников управлять «взбунтовавшимися рабами».

 
Не собрал я этим летом Божьей жатвы,
Не писал благовествующих стихов,
Видел низость, празднословье, лживость клятвы,
Миллионы обезумевших рабов.
Не дышал я этим летом духом луга,
Ни единого не встретил я цветка,
Видел руку, что заносит брат на друга,
Знал, что радость хоть близка, но далека.
Не узнал я этим летом поцелуя,
Слышал только тот позорный поцелуй,
Что предатели предателям, ликуя,
Раздавали столько, сколько в море струй.
Этим летом – униженье нашей воли,
Этим летом – расточенье наших сил,
Этим летом – я один в пустынной доле,
Этим летом – я Россию разлюбил.
 

Это спел в конце «этого лета» К. Бальмонт. Не правда ли – как это грустно, красиво и правдиво?!

17 сентября (4 сентября). 1-го сентября Временное правительство издало новый Манифест исторического значения. В нем объявлено, что «государственный порядок, которым управляется Русское государство, есть порядок республиканский, и (правительство) провозглашает Российскую республику». «Для восстановления потрясенного государственного порядка Временное правительство передает полноту своей власти по управлению пяти лицам из его состава, с министром-председателем во главе» и т. д.

Значит, «Директория» ввелась и объявлено, что в совете пяти будут Керенский, Терещенко, Верховский, Вердеревский¹¹⁹, Никитин. Но едва ли и это поможет России. Мало кому нравится своевластие власти: образ правления Россией должно установить Учредительное собрание, а не Керенский и Кº.

Корнилов сдался добровольно при условии, чтобы признать виновным только его одного, а всех других лиц, пошедших было с ним, от суда и следствия освободить. Тем не менее вместе с ним арестованы Лукомский, Романовский¹²⁰, Плющик-Плющевский¹²¹.

<…>

18 сентября (5 сентября). Распоряжение Керенского о предании ген. Каледина суду за мятеж и о заключении его под стражу отменяется. Каледин должность атамана сам передал добровольно своему товарищу Богаевскому¹²².

Пуришкевич освобожден из Выборгской одиночной тюрьмы. Ему никакого обвинения не предъявлено.

В.А. Маклаков о выступлении Корнилова обмолвился словами Талейрана[387]387
  Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838), французский политик и дипломат. Но фраза на самом деле принадлежит другому французскому политическому деятелю – Антуану Жаку Клоду Жозефу Буле де л а Мёрту (1761–1840).


[Закрыть]: «Это больше, чем преступление. Это ошибка». Совершенно правильно.

19 сентября (6 сентября). Президиум Петроградского совета р. и с. д. в полном составе, то есть Чхеидзе, Анисимов¹²³, Гоц¹²⁴, Дан¹²⁵, Скобелев, Церетели и Чернов, сложил свои полномочия. Причина – принятие большинством голосов Совета постановлений, продиктованных большевиками. Да! большевики мало-помалу делаются все сильнее и сильнее. С ними скоро придется считаться всей России, или они будут считаться со всеми другими, то есть с «небольшевиками». В Московском совете р. и с. д. вчера большинством 355 голосов против 254 принята их резолюция, в общем требующая немедленного предложения всем воюющим народам всеобщего демократического мира, немедленной отмены смертной казни на фронте, немедленной отмены частной собственности на помещичьи земли без выкупа, беспощадного обложения крупных капиталов и имущества, конфискации военной прибыли, передачи власти в руки пролетариата и революционного крестьянства, вооружения рабочих и т. д.

20 сентября (7 сентября). В «Социал-демократе» объявлено: «Сегодня – парад войск московского революционного гарнизона. Посылайте на Красную площадь к 5-ти часам вечера рабочие делегации с приветствием революционным солдатам! Превратите этот парад в братание с революционными солдатами, демонстрацию единения рабочих и солдат».

А давно ли перед двунадесятыми праздниками, как завтра (Рождество Пресвятой Богородицы), и солдаты, и рабочие спешили в храмы Божии и мирно молились. Ни парад этот, ни демонстрация благу народному не помогут. Бог отступился от нас, да и недостойны мы Его милости. Московские католики говорят, что их ксендзы в своих проповедях указывают уже на православных как на неверующих и говорят, что за это Бог и победы не даст православным, а были победы у итальянцев, французов, баварцев, и это потому, что те – католики и с политикой Бога не забыли.

<…>

О параде и демонстрации 7 сентября отзывы кисловатые. Общее впечатление: «Проходили войска. Было несколько тысяч депутатов от рабочих, в том числе много женщин. И не было Москвы!»

За неимением материала писать об этом ненужном празднике московских бездельников, какой-то репортер остановился на «торжественном» слиянии звуков революционных песен и колокольного кремлевского звона. Слава Богу! Я не был на Красной площади, не слышал этого кощунственного звукового хаоса, а то бы заплакал горькими слезами, до того это противно моей мирной и скорбящей душе!

Да! На маневрах, предшествовавших параду на Красной площади, изволили присутствовать городской голова Руднев и Председатель Московского совета р. д. Хинчук²⁶². Руднев сообщил потом представителям печати, что революционные войска, по его мнению, представляют теперь внушительную силу и что они сумели бы справиться с Корниловым. Так, значит, вот для чего теперь существует у нас войско: не для врагов внешних, а для внутренних!

24 сентября (11 сентября). Войсковой казачий круг в Новочеркасске, выслушав объяснения Каледина, признал его действия не изменническими и объявил правительству, что казаки о контрреволюции не думают и Каледина не выдадут. Мало-помалу складывается такое впечатление, что корниловская и калединская история – сплошное недоразумение и чуть ли не сам Керенский готовился сделать какой-то переворот, да не сговорился как следует, с кем нужно. В казачьем «парламенте» кто-то ввернул такую фразу: «Хотя Керенский и великий человек, а слова своего не сдержит». Начинаем понемногу развенчивать «великого человека». Московский совет рабочих и солдатских депутатов также полевел настолько, что его президиум во главе с Хинчуком и Урновым¹²⁷ сложил свои полномочия.

<25 сентября (12 сентября)>

26 сентября (13 сентября). Буди имя Господне благословенно отныне и вовеки!

Вчера к вечеру совершенно неожиданно приехал ко мне с войны мой молодой герой Леля¹²⁸. <…>

<28 сентября (15 сентября)>

29 сентября (16 сентября). Заседание Демократического совещания открылось 14 сентября в Петроградском Александровском театре. Присутствует свыше 1200 человек. Председательствует Н.С. Чхеидзе. В его приветственной речи есть такая крылатая и правдивая фраза: «Вместо скачка в царство свободы был сделан прыжок в царство анархии». Керенский, по обыкновению, говорил много, стяжал «бурные аплодисменты», но утешительного в его речи было мало. <…>

На почве продовольственной сумятицы происходят беспорядки в Астрахани, в Ташкенте и в Киеве.

Ленин и Зиновьев появились в Петрограде и даже пытались принять участие в демократическом заседании, но президиум не согласился на допущение их. Все-таки арестовать их пока не удалось.

1 октября (18 сентября). Демократическая болтовня в Александровском театре продолжается. М.И. Скобелев высказался за коалицию, даже с кадетами. А.С. Зарудный¹²⁹ защищал кадетскую партию от обвинений в заговоре с Корниловым. Речи Чернова, Богданова¹³⁰, Каменева и других показывали, что эти вожди сродни Ленину и немцам. Несколько раз говорил И.Г. Церетели. Он пользуется особенным фавором: никому так громко не аплодируют. Он высказывается за образование Предпарламента с участием цензовых элементов, и пред этим органом правительство должно быть ответственно. Ну что же! Пожалуй – это лучше засилья Советов. А тут как раз известия из Ташкента, что там вся власть, и военная и гражданская, захвачена Советами. Одним словом, повторение кронштадтских или царицынских безобразий. Англичане на французском фронте произвели удачное наступление и взяли около 2000 пленных.