Текст книги "Черный свет"

Что это значит – удушение?

Сэм сосредоточенно думал. Так. Если ее задушили, крови не было или почти не было. Однако рубашка Регги обильно пропиталась кровью Ширелл.

Сэму это совсем не нравилось. Потом его осенило: Регги задушил ее, но, опасаясь, что не довел дело до конца, на всякий случай ударил камнем.

Да, теперь логично.

И тем не менее он сомневался в верности своего решения; в душе поселилась какая-то неловкость.

Трубка погасла. Он выскреб ключами пепел, заново набил ее, прикурил и затянулся. Дым обжег горло, оставляя во рту терпкий привкус, – верный признак того, что он возбужден и не может в полной мере насладиться табаком. Сэм огляделся. Темно и тихо. Он поднялся, подошел к окну и стал смотреть на затихший ночной город. Неподалеку стоял полицейский автомобиль. Опять этот проклятый Дуэйн Пек? Что ему надо, черт побери? Неужели он, Сэм, так одряхлел, что его ни на секунду нельзя оставлять без присмотра?

Сэм вернулся к столу.

Веселенькое дело! Сколько это будет продолжаться? Старик окончательно двинулся. Теперь вон в конторе своей торчит. Дуэйн глянул на часы. Почти девять. Он на ногах с семи утра – и это притом что после вчерашней гонки он спал всего три часа.

Только раз однообразие унылого дня было нарушено: после обеда, часа в три, в эфире разразился переполох – на дороге Талиблу в Оклахоме, милях в сорока от Блу-Ай, произошла крупная перестрелка. Он так и не понял, что случилось: сначала сорвалась дорожная полиция Оклахомы, потом, естественно, стали вызывать «скорую» и пожарных, потом коронеров. Ладно, это его не касается.

Теперь он просто ждал. Со своего места Дуэйн мало что видел – только освещенное окно кабинета старика. Несколько секунд назад тот подошел к окну, постоял у него, попыхивая трубкой, потом опять исчез в глубине.

Дуэйн поставил свой автомобиль у обочины на противоположной стороне улицы. Он не мог видеть старика, и это его беспокоило. Дуэйн вылез из машины, миновав статую генерала Джорджа Ф. Джеймса, прозванного «Железным генералом Виксбурга» (он был уроженцем округа Полк, а умер в борделе Саванны, штат Джорджия, в возрасте восьмидесяти одного года, окруженный размалеванными шлюхами), прошел в сквер и залез на скамью. Теперь он видел Сэма в бинокль. Склонившись над столом, старик что-то читал. Он был предельно сосредоточен и спокоен – ни дать ни взять Перри Мейсон, если бы не розовый халат.

Сэм смотрел на рисунок. Круглый дом с окном, от которого тянется линия к пометке: «Красил. клуб». Что это значит, черт побери? Сэм перестал понимать тайнопись Эрла.

Что за красильный клуб? Старик недоуменно разглядывал рисунок, роясь в воспоминаниях. Нет, такого клуба он не помнит. Сэм присмотрелся внимательнее. Может, это вовсе не здание, а телевизор. Но ведь в 1955 году на весь округ Полк не набралось бы и десяти телевизоров. А что, если это киноэкран для автомобилистов? Однако ближе чем в «Скай-Вю», в Форт-Смите, куда Сэм иногда возил поразвлечься своих детей, такого киноэкрана не было.

Трубка погасла. Сэм вытряхнул ее в пепельницу и огляделся, отыскивая кисет. Возиться с трубкой было приятно: привычный неспешный ритуал действовал успокаивающе. Он уже хотел заложить новую порцию табака, но заметил, что на донышке остался пепел. Ключей от машины под рукой не оказалось, – похоже, они где-то в другом конце комнаты. Сэм выскреб пепел ногтем. Ну все, чашечка чистая. Он набил трубку табаком, поднес горящую спичку и затянулся, наблюдая, как гаснет пламя и… уф…

Палец!

Под ноготь забился пепел – образовалась каемка в виде полумесяца.

Сэм глянул на рисунок. Да это же палец девочки! Ее ноготь. И надпись гласит: «Красная глина», сообразил старик, а вовсе не «Красил. клуб». Его сбило с толку дурацкое пятнышко на бумаге.

Красная глина под ногтями убитой.

Но ведь на Семьдесят первом шоссе в том месте нет красной глины. И тогда ее не было.

Красная глина под ногтями девочки может означать только одно: ее убили в другом месте, а потом перевезли.

Красная глина… есть… в Маленькой Джорджии.

Сэм перевернул страницу. «Маленькая Джорджия?» – было написано в верхней части листка.

Семьдесят первое шоссе проходит к северу от Блу-Ай, a Маленькой Джорджией называли небольшой участок с залежами красной глины, расположенный в стороне от Восемьдесят восьмого шоссе, к северо-востоку от города, чуть не доезжая до местечка под названием Инк.

Если у Ширелл под ногтями была красная глина, значит ее убили именно там.

Но кто стал бы перевозить труп за двенадцать-пятнадцать миль? Для чего?

Сэм понимал, что коронер вряд ли счел бы красную глину важной уликой, зная, что Регги Джерард Фуллер уже арестован по обвинению в убийстве. А вдруг это была не глина, а кровь – кровь Регги? Но ведь экспертиза не проводилась…

Сэм на чем свет проклинал себя. Выходит, он был недостаточно требователен. Почему он не настоял, чтобы коронер тщательно проверил каждую мелочь? Почему был так уверен, что убийца – Регги?

Из-за кармана рубашки, черт побери, и потому, что группа крови совпала, и…

А главным образом из-за нехватки воображения. В конце концов, это ведь случилось в 1955 году, когда все воспринималось просто и однозначно. Президентом страны был человек, проводивший открыто бескомпромиссную политику: общепризнанным врагом считались красные, угрожавшие водородной бомбой, белые и цветные существовали отдельно друг от друга. Все было четко разграничено, каждый знал свое место.

Так что же на самом деле произошло с Регги и Ширелл? Истинного представления об этом не имел никто. В умах американцев того времени не находилось места для догадок и предположений. Уже после убийства Кеннеди, вьетнамской войны и уотергейтского скандала народ стал задумываться над подоплекой происходящих событий и всюду подозревать грязный сговор.

Ведь стоит один раз поверить в заговор, как мировосприятие меняется мгновенно и бесповоротно. Главным принципом существования становится паранойя, безграничная подозрительность, когда все ставится под сомнение. Вот что ненавидел Сэм в современном мире: тот не оставлял места для веры.

А если предположить, что Ширелл Паркер, несчастная юная негритянка из Западного Арканзаса, погибла в 1955 году в результате какого-то заговора, можно фантазировать бесконечно. И Сэм впервые задумался о том, что смерть Ширелл, возможно, была связана со странным поведением Джимми Пая и гибелью Эрла Свэггера, хотя суть и причина этой связи оставались неизвестными. А если учесть, что в те времена ни одна чернокожая девушка не села бы в машину с белым мужчиной, получается, что в заговоре был замешан еще и негр. В этом случае дело принимало безнадежно запутанный, сложный оборот. Как в отвратительных современных романах с закрученным сюжетом, которые Сэм на дух не выносил: мерзость, безумие, жестокость, подозрительность и ничего больше.

Старик догадывался, что напал на след. Это пугало, пьянило, злило, приводило в уныние. Чтобы не запамятовать ход своих рассуждений, он набросал несколько замечаний на пожелтевшем линованном листе большого блокнота, хотя был уверен, что и так ничего не забудет. Он чувствовал в себе недюжинный прилив энергии и сил. Мысль работала четко и ясно.

«Боже мой, – думал Сэм, – теперь-то я уж точно докопаюсь до сути. И в этом мне помогут сын Эрла и сопляк Расти, будь он проклят».

– Не знаю в точности, сэр, – отчитывался по телефону Дуэйн Пек, – но, по-моему, старик что-то раскопал. Уж очень он возбужден. Но вот что он обнаружил, не могу сказать. Три дня что-то искал и теперь, черт побери, нашел. Какие будут указания?

Ответный звонок последовал незамедлительно. Бама был подавлен и рассержен. Может, неприятности в компании?

Бама попросил пересказать – не торопясь и в подробностях – все, что увидел Пек, и отдал соответствующие распоряжения.

Глава 26

Они стояли под палящим солнцем на невысоком выжженном пригорке. На востоке высилось замысловатое сооружение с башнями, мансардами и пристройками, напоминавшее белокаменный сказочный город – тюрьма Макалестер. На западе виднелись пустынные оклахомские холмы, а неподалеку, на пригорке, – два унылых камня.

– Они, что ли? – спросил Боб. – Ты притащил меня сюда, чтобы показать вот это??

– Да, – торжественно сказал Расс. – То, что осталось от единственного сына Джимми Пая. То, что сохранилось от событий двадцать третьего июля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.

Камни торчали в нескольких футах друг от друга. Надпись на одном гласила: «Ламар Пай. 1956–1994», на втором: «Оделл Пай. 1965–1994».

– Его двоюродный брат, – пояснил Расс. – Сын брата Джимми Пая. Неизлечимый идиот. Содержался в психушке, где до него никому не было дела. Видишь, что такое наследственность Паев.

– Расс, я ничего не вижу, кроме двух могильных камней на голом холме, затерявшемся посреди Оклахомы. Кладбище из дурацкого вестерна, да и только.

– Но это же так очевидно, – возразил Расс. – Неужели не понимаешь? Здесь все налицо: убийство, семья выродившихся монстров, преемственность поколений. Оклахомско-арканзасские «Братья и К°»[31]31
  Вероятно, имеется в виду семейная сага Дэвида Данкана с этим названием (1992), в свою очередь вдохновленная «Братьями Карамазовыми».


[Закрыть].

– Сынок, уж не знаю, что ты имеешь в виду, но, если тебе станет легче после того, как ты, глядя на могилу, скажешь: «Да, он умер, его больше нет», я буду только рад. – Расс бросил на Свэггера сердитый взгляд. – Ты кричишь по ночам, Расс, – продолжил тот. – Иногда по два, по три раза. Вопишь, призывая то Ламара, то отца. У тебя нарушена психика. Тебе нужна помощь специалиста. У нас в пехоте тебя бы отослали к капеллану. Советую показаться кому-нибудь.

Расс покачал головой:

– Со мной все в порядке. Просто хочу довести это дело до конца.

– Дело-то ведь не в твоих отношениях с Ламаром Паем. Твой отец позаботился об этом, верно? Ламар убит, похоронен, и точка. Это тебе подарок от отца. Он подарил тебе дальнейшую жизнь.

– А себя наградил любовницей, разрушив семью.

– Расс, все не так просто, как тебе представляется. Жизнь – сложная штука.

– По-моему, все ясно, как божий день, – с горечью отозвался юноша.

– Слушай, я вот что думаю. Как будут развиваться события, одному богу известно. В любую минуту все может перевернуться с ног на голову. Ты готов к неожиданностям? А то оставайся здесь, в Макалестере. Доберешься на автобусе до Оклахома-Сити, вернешься на свою прежнюю работу. Пиши себе спокойненько книгу, а я, как узнаю что-нибудь новое, сразу сообщу.

– Нет, это моя идея. Это же я втянул тебя. Значит, вместе будем расхлебывать.

– Ладно. Как скажешь, Расс.

Они стали спускаться с холма. К ним, махая рукой, приблизился чернокожий смотритель тюремного кладбища – заключенный, пользовавшийся привилегиями благодаря образцовому поведению.

– Ну как, нашли, что искали?

– Да, – ответил Боб.

– Вы ведь навещали могилу Ламара Пая, да?

– Верно. Ты знал его? – поинтересовался Расс.

– Что-о-о вы, – испуганно протянул смотритель, словно опасался, что нарушил табу. – Нет, Ламар не дружил с братвой. Злой был и подлый. В одном ему надо отдать должное: храбрый был мужик. В каталажке никому спуску не давал, а когда пришла пора с жизнью прощаться, погиб геройски. Двух полицейских убил.

– На самом деле одного, – поправил Расс. – Второй выжил.

– Ну да, рассказывай, – недоверчиво хмыкнул смотритель.

До грузовика оставалось пройти футов пятьдесят. Они спустились с холма, и белокаменная тюрьма исчезла из виду.

– Садись за руль, – скомандовал Боб.

Расс занял место водителя:

– Возвращаемся на шоссе номер сорок?

– Нет, черт побери. – Боб развернул карту. – Назад поедем по живописной дороге. Мне нужно кое-что обдумать. Доезжаем до Хоторна, потом до Талихины. Дорога там очень симпатичная, ведет через горы в Блу-Ай. Называется «Талиблу». Тебе понравится. К ужину будем дома.

К полудню Ред представил свой план полета по курсу двести сорок градусов в юго-юго-западном направлении, к Оклахома-Сити. Еще полчаса понадобилось на то, чтобы заправить «Сессну-135», а потом десять минут пришлось ждать разрешения на взлет, поскольку в это время заходил на посадку «Америкен игл», следовавший в Форт-Смит из Далласа; его приземления ожидали в двенадцать сорок пять. И вот наконец Ред поднялся в воздух.

Подчиняясь пилоту, плавно отжимавшему ручку управления, самолет быстро набирал высоту, а попав в восходящий воздушный поток, взмыл вверх еще стремительнее. На высоте в семь тысяч футов, гораздо ниже воздушных трасс гражданской авиации, Ред выровнял машину и полетел на юго-запад, к вздымавшимся на горизонте зеленым холмам гряды Уошито. Первый отрезок пути он без труда преодолел за двадцать минут. Земля стелилась голубым маревом, сквозь которое смутно вырисовывались едва различимые округлые возвышенности.

Ред был неплохим пилотом и любил летать, наслаждаясь одиночеством, ощущением власти над сложной машиной. Безусловно, сохранение равновесия в воздухе – сугубо механический процесс, но в нем всегда таилась непредсказуемость. Жизнь пилота зависит исключительно от его мастерства, и Реду нравилось быть хозяином своей судьбы. К тому же, поднимаясь в воздух, он пронзительно сознавал свое могущество, поскольку личный самолет – прерогатива богатых.

В десяти милях к северу от Блу-Ай Ред опустился до четырех тысяч футов, и рельеф сразу обозначился четче. Он без труда различил две параллельные дороги – Двести семидесятое и Восемьдесят восьмое шоссе, – тянувшиеся на запад от Блу-Ай, который с высоты казался скопищем костяшек домино, кубиков, карт и игрушек, разбросанных в долине. Затем город стал исчезать из поля зрения – внизу теперь виднелись только две автомагистрали, рассекавшие горы и долины. Машин было мало.

Ред потянулся к радиоприемнику, переключился на режим безопасной связи в системе цифрового кодирования и ввел код, выбранный им из семисот двадцати квадриллионов возможных вариантов, – тот самый, на который был настроен радиоприемник Риверы внизу. Можно больше не бояться радиоперехвата.

Ред взял микрофон и нажал кнопку вызова:

– На связи «Воздух». Прошу ответить.

Радиоприемник затрещал, и вскоре сквозь шипение прорезался голос Риверы, говорившего с едва заметным испанским акцентом:

– Слышу вас хорошо. Прием.

– Хороший расширитель, – отозвался Ред. – Слышимость отличная. Без проблем установили?

– Да, сэр. Один из ребят служил связистом в армии.

– Замечательно. Сообщите, где находитесь.

– Я вижу вас. Вы только что пролетели надо мной. Я располагаюсь на обочине дороги на границе Оклахомы. Со мной в машине трое ребят. Две другие группы находятся милях в двадцати пяти впереди, прямо на перекрестке шоссе номер двести пятьдесят девять и номер один.

– Что это за группы?

– Мы их называем «Альфа» и «Бейкер». Моя машина – «Чарли». Я – «Майк».

– «Альфа» и «Бейкер», вы на связи?

– Да, сэр, – прозвучал в радиоприемнике другой голос.

– Видите меня?

– Вижу вас на горизонте. Вы находитесь в нескольких милях от нас.

– Хорошо. Я курсирую на бреющем полете до Талихины и обратно. Все время буду на этом участке. Как только замечу цель, сразу сообщу и поведу в вашу зону. Увидите меня – значит он едет.

– Есть, сэр.

Ред снизился еще на тысячу футов. С высоты своего положения он прекрасно различал тип и цвет машин, двигающихся по горной дороге, но марку определить не удавалось. Ред стал высматривать зеленый пикап с одним некрашеным крылом. Допустим, он заметит похожий автомобиль и поведет его в засаду. А вдруг в нем путешествует какая-нибудь скромная мексиканская семья или группа школьниц, следующих в Литл-Рок на концерт группы «Перл Джем»? Ага, у него же есть бинокль «Цейс» 10×50 – лучший из тех, что можно отыскать в Форт-Смите. С высоты трех тысяч футов машины видны как на ладони. Он не ошибется.

Ред полетел дальше, наслаждаясь ощущением свободы; в нем проснулся азарт охотника. Вдалеке в левой стороне, футов на тысячу выше, он заметил реактивный «Лир», очевидно направлявшийся в Даллас; остальное воздушное пространство было свободным. Дорога внизу тоже выглядела относительно пустынной: вдоль гребня зеленых гор ехали микроавтобус с туристами, несуразный фургон и две легковушки. На обочине стоял черно-белый автомобиль оклахомской дорожной полиции – то ли они ловили лихачей, то ли просто дремали на солнышке. Ред переключился на частоту линейного патруля оклахомской полиции: пустая болтовня, ничего примечательного.

Приближаясь к перекрестку Первого и Двести пятьдесят девятого шоссе, он снизился до высоты две тысячи пятьсот футов: вдруг придется подавать сигнал. В общем-то, это чересчур низко, а нарекания со стороны Федерального управления гражданской авиации ему ни к чему. Но самолетов, слава богу, нигде не было видно. Внизу сверкала на солнце блестящая лента дороги. Ред пролетел до Талихины. Пусто.

Так, теперь назад. Он развернул машину и, поднявшись до четырех тысяч футов, полетел вдоль автомагистрали к месту засады. Надо еще раз обследовать дорогу – вдруг прозевал что-нибудь. Нет, зеленого грузовика не видно.

– Так, ребята, – вновь вышел на связь Ред. – Пока ничего. У вас как дела?

– Все по-старому, – ответил Ривера.

– Полиция не надоедает?

– Сегодня не видели еще ни одного легавого, сэр.

Ред глянул на часы: 15:30. Где же они, черт побери? Значит, все его труды насмарку? Неужели ошибся?

Он заложил вираж влево, снизился до двух тысяч футов и вновь впился глазами в шоссе. Поток машин почти иссяк. Только… не может быть…

Зеленый грузовичок.

Ред опустился еще чуть ниже.

Пикап.

Он пролетел над грузовиком и взял рацию:

– Вижу возможную цель. Вижу возможную цель.

– Следую вашим указаниям, «Воздух».

– Хорошо. Проверю еще раз.

Ред резко накренил машину влево: левое крыло провалилось вниз, правое взметнулось вверх, земля наклонилась, оглушительно взревел мотор. Стремительно рассекая воздух, самолет сделал круг и оказался по правую сторону от дороги. Увидев впереди грузовик, Ред выровнял машину и сбросил обороты: рев мотора слышно за несколько миль, не стоит предупреждать их о грозящей опасности.

Ред нагнал пикап и, переключив управление в режим автопилота, навел на дорогу бинокль.

Зеленый пикап. Некрашеное левое переднее крыло. «Додж».

«Ну все, попались!»

Плавно развернувшись на сто восемьдесят градусов, он взял курс на юг и придерживался его минуту, специально отдаляясь от цели, чтобы не вызвать подозрений, летя со скоростью восемьдесят узлов. Две минуты. Ред забарабанил пальцами по ноге. Две минуты сорок секунд. Все, тянуть больше нельзя. Ред вывел мотор на полную мощность.

Обливаясь потом, он развернул самолет влево, одновременно начав набирать высоту.

– «Воздух» вызывает «Майка». «Воздух» вызывает «Майка». Как слышите? Прием.

Дай бог, чтобы он не вышел из зоны их радиовидимости.

– Слышу вас хорошо, сэр, – раздался в радиоприемнике голос Риверы.

– Возможная цель подтверждена. Они сейчас в двадцати милях к западу от перекрестка с двести пятьдесят девятым. Движутся в вашу сторону. Ждите их примерно в пятнадцать пятьдесят пять.

– Я вот что думаю, – заговорил Расс. – Это, так сказать, предположение. Выслушаешь?

Боб молчанием выразил согласие. Они как раз миновали перекресток с Двести пятьдесят девятым шоссе и теперь катили по Талиблу, щебеночно-асфальтовой дороге с односторонним движением, пролегавшей по гребню Уошито. Оклахомский участок дороги, в этот час пустынный, отличался неухоженностью: под колесами хрустел песок, клубилась пыль. С обеих сторон были обрывы – не отвесные, но достаточно крутые, под ними, также с обеих сторон, тянулись глубокие зеленые долины. Справа вздымались менее высокие хребты Джек-Форкс, Кьямичис, Уайндинг-Стейрз. Сознание Боба зарегистрировало едва уловимый посторонний шум, природа которого была ему неясна, и поэтому он отмахнулся от него.

– Валяй, – дал добро Боб.

– Авторы фильмов и книг никогда не оперируют таким приемом, как случайное стечение обстоятельств. Никто не станет за деньги смотреть или читать, как один парень ни с того ни с сего узнает что-то или как с ним вдруг случается что-то.

– Ну да. А «Форрест Гамп», по-твоему, не из такого же дерьма слеплен?

– Нет-нет, я имею в виду вообще. «Форрест Гамп» – исключение. Нельзя…

– Расс, я просто пошутил. Где твое чувство юмора?

– Ну ладно. – «Пошутил, как же». – Тем не менее в жизни случаются совпадения, пусть даже нелепые и глупые. Насколько я понял, примерно в том районе, где погиб твой отец, проводились испытания приборов ночного видения для армейских снайперов. Может, это все-таки был не заговор и он погиб в силу бессмысленного, нелепого стечения обстоятельств?

– Хочешь сказать, что все это подстроил Форрест Гамп? – расхохотался Боб.

Раздосадованный, Расс протяжно выдохнул и продолжил:

– Допустим, зону испытаний патрулировала группа солдат, они заблудились и сбились с маршрута, а когда стали выбираться, услышали стрельбу. В оптический прицел деталей не рассмотреть. Они поняли только, что один парень убил двух других и сел в машину, собираясь уехать. Может, снайпер просто не совладал со своими инстинктами: нажал на крючок, и привет.

– Неувязочка, – возразил Боб. – Он был на дереве. Только там он мог сидеть, иначе ничего не увидел бы сквозь заросли кукурузы. Да и отверстие от пули овальное.

Расс кивнул. «Проклятье! Тоже мне, умник выискался!»

– Ну хорошо, хорошо. Давай рассуждать по-другому. В то время, как тебе известно, мировоззрение несколько отличалось от нынешнего. Прежде всего, пресса меньше давила на военных, а они видели себя крестоносцами, идущими походом на коммунистов. Теперь уже не секрет, что на несчастных гражданах, которые ни о чем не догадывались, испытывали воздействие радиации от атомного взрыва, средств бактериологической войны, ЛСД и прочую гадость. Может, и это было нечто вроде испытания: им требовалось проверить оружие на человеке. Они стали выслеживать Джимми и Буба, зная, что этих парней можно убить безнаказанно, а по ошибке пристрелили твоего отца.

– Неплохо, – промолвил Боб, поразмыслив секунду. – Версия более правдоподобная, но неверная.

– Почему неверная?

– Сейчас объясню. Помнишь невысокого паренька на фотографии, имя которого запамятовал Прис?

– Да.

– Запамятовал, как же. Я знал этого мерзавца. И любой, кто встречался с ним, никогда его не забывал.

– Кто он такой?

– Френчи Шорт. Сотрудник ЦРУ. Ковбой. Во время моего второго срока меня временно прикомандировали к группе ЦРУ, действовавшей у границ Камбоджи. Я проводил разведывательные операции. Это была группа особого назначения – ГОН. Ребята очень опасные, все как один. Френчи тоже там околачивался, воевал в Камбодже вместе с китайцем-наемником по имени Нун и офицером морской пехоты Чарди, помощником командира. Френчи возомнил себя Лоуренсом Камбоджийским. Он был из породы тех заносчивых ублюдков, которым не писан никакой закон. Он ставил себя вне законов, службы и управления. И даже выше войны, будь она проклята. Просто так случилось, что он работал на нас, а, вообще-то, был готов работать на кого угодно. Высокие идеи, принципы, мораль – на это ему было плевать, его занимал сам процесс решения определенной задачи. Я все это рассказываю для того, чтобы вновь задать вопрос, который ставил раньше: кто мог так быстро и профессионально спланировать операцию, связав в единую цепочку преступный мир, Джимми Пая, тщательно подготовленное ограбление, дерзкий уход от полиции и в итоге смерть моего отца, истинные причины которой для всех остались тайной? На такое способны только два, от силы три человека на всем белом свете. Один из них – Френчи Шорт. Тем более что он специализировался на операциях подобного рода. В пользу этого говорит еще одно обстоятельство.

– Какое?

– Когда меня отозвали из ГОН и я возвращался в большой мир, Френчи отвел меня в сторону и попросил переправить ему пятьсот комплектов боеприпасов для оружия, которое не состояло на вооружении действующей армии.

– Я не…

– В кобуре, пристегнутой поверх его маскировочного костюма, лежал автоматический кольт. Я сначала думал, что это такой же пистолет, как у меня, – калибра сорок пять. Не тут-то было. Это оказался «Супер-тридцать восемь». Френчи сказал, что обожает эту модель: убойная сила такая же, как у сорок пятого, а отдача гораздо меньше, и патронов в магазин помещается больше. «Оружие профи», как он выражался.

– Ну и ну, – присвистнул Расс.

– Это более чем…

Боб внезапно замолчал.

Самолет. Точно. Мерный рокот самолета, летящего достаточно низко, относительно далеко – мотор жужжит, как муха, и все.

– Продолжай, – попросил Расс.

– Заткнись.

– Что…

– Не оглядывайся, веди машину ровно – не убыстряй ход и не замедляй. Теперь главное – сохранять спокойствие, – скомандовал Боб.

Сам он тоже не оглядывался. Вместо этого он закрыл глаза и напряженно вслушивался, пытаясь выделить звук самолетного мотора среди разнообразных шумов – тарахтения собственного грузовика, гудения ветра, гула колес. Постепенно ему это удалось.

Боб, лениво зевая, медленно повернул голову.

Справа, примерно в миле от шоссе, висел в воздухе белый самолет – возможно, «сессна». Такие малютки делают в час по двести сорок миль. А этому что мешает? Или с востока дует ураганный встречный ветер, или же пилот специально держится параллельно шоссе, не обгоняя пикап.

– Когда налицо единственный человек во всей Америке, – вновь заговорил Боб, – способный организовать подобную операцию, и при этом он – большой поклонник модели «Супер-тридцать восемь» – оружия, из которого стрелял Джимми, – говорить о совпадении неуместно. Нутром чувствую, что это Френчи постарался. Проклятый цэрэушник. Уверен, это он слепил всю операцию – быстро, толково, комар носу не подточит – и от начала до конца контролировал ее осуществление. Причем не обязательно по заказу управления. Скорей всего, для кого-то еще. Для весьма влиятельного лица. Это я тебе гарантирую.

Боб быстро глянул в окно. Самолет лениво разворачивался.

– Ну ладно, теперь все встало на свои места? Ты нашел ответ на вопрос, который тебя мучил. Все в порядке, верно?

– Да, черт возьми, все в порядке, – позевывая, отозвался Боб, – если, конечно, не считать того, что мы угодили в засаду.

– «Воздух» вызывает «Альфу» и «Бейкера», – сказал Ред в микрофон, ведя самолет в восточном направлении на высоте две тысячи пятьсот футов. Он опять сбросил скорость почти до минимума, рискуя в любую минуту рухнуть вниз.

– «Альфа» на связи, – зазвучал в радиоприемнике голос.

– А «Бейкер» где?

– Э… да… я тоже здесь. Просто подумал, что раз он вам ответил, значит вы знаете, что и я на связи.

– Свои предположения оставь на потом. На мои вопросы отвечать четко. Понял?

– Да, сэр, – виновато отозвался «Бейкер».

– Значит так. Включайтесь в погоню. Он милях в четырех впереди вас. Едет со скоростью около пятидесяти миль в час. Полицейских нет, другого транспорта тоже. Наберите полный ход. Я наблюдаю за дорогой, по моему сигналу сбавьте скорость до пятидесяти пяти. Он не должен заметить, что вы гонитесь за ним. Ясно?

– Да, сэр.

– Тогда вперед, черт побери.

– Есть, сэр.

– «Майк» и «Чарли», оставайтесь на месте. Он приближается к вам. Перехват примерно через четыре минуты. Когда «Альфа» и «Бейкер» нагонят его, по моему сигналу в игру вступаете вы. Как понял, «Майк»?

– Вас понял, сэр.

Ред оглядел дорогу. Два седана, за которыми тянулся пыльный шлейф, неслись по шоссе со скоростью более ста миль в час, стремительно приближаясь к грузовику, двигавшемуся гораздо медленнее.

– Уф, кровью запахло. Чую смерть. Все складывается отлично. «Альфа», вы с приятелем почти у цели. Продолжайте сближаться. Еще немного. Так. Все, сбавить ход. «Майк», теперь ты и «Чарли». Пошли. Не быстро – миль пятьдесят пять. Перехват через две минуты. Начали.

Кто-то случайно нажал кнопку микрофона, и из радиоприемника до Реда стали доноситься странные звуки – напряженное потрескивание, резкие щелчки, будто кто-то размеренно включал и выключал телевизор. Так это же дыхание парней, сообразил Ред, парней, собирающихся открыть огонь. А щелчки – лязг затворов. Приводят оружие в боевую готовность.

Расс захлебывался словами, будто напрочь утратил контроль над своей речью. И голос ему не подчинялся – стал визгливым, писклявым, почти как у девчонки.

– Может, остановимся? Встанем на обочине и вызовем полицию. Здесь где-нибудь есть поворот? Может, нам…

– Сиди спокойно. Не жми на газ и не замедляй ход. За нами две машины. Держу пари, впереди нас тоже поджидают. А вверху справа самолет – координирует операцию. Нас собираются взгреть, причем как следует.

Боб заерзал на своем сиденье – явно пытался достать что-то, не меняя положения. Глянув в зеркало заднего вида, Расс заметил, как из-за поворота выехали два автомобиля.

– Правило номер один, главное и единственное, – ровно произнес Боб. – Не удирать, а прикрываться. Вылезаешь из грузовика – и сразу прячешься за переднее колесо, за двигатель. Иначе их пули достанут тебя сквозь машину.

Рассу не хватало дыхания, сердце, словно отяжелев, оглушительно громыхало.

– Я не могу. Мне страшно.

– Ничего с тобой не случится, – успокаивал парня Боб. – Наши дела не так плохи, как тебе кажется. Их много, и они рассчитывают застать нас врасплох, что дает нам определенные преимущества. Мы нападем первыми – в этом наше спасение. Нанесем такой мощный удар и так стремительно, что они света белого не взвидят, пожалеют, что не выбрали другую профессию.

Впереди из мерцающего солнечного марева выскочили две машины. Первым шел черный потрепанный пикап, за ним в полусотне ярдов следовал седан. Расс опять глянул в зеркало заднего вида: два автомобиля, хотя и не неслись как бешеные, уверенно их нагоняли. Он различил в головной машине четыре крупных застывших профиля.

– Не смотри на них, парень, – предупредил Боб, наконец вытащив из-за сиденья то, что искал.

Расс боковым зрением определил, что это карабин «Мини-14» и бумажный пакет, из которого Боб выудил нечто компактное – как оказалось, короткоствольный автоматический пистолет калибра.45. Он быстро сунул «Коммандер» под ремень, справа, и вновь стал шарить в пакете.

Расс уставился на дорогу. Грузовик приближался, сократив расстояние до четверти мили. Через несколько секунд он будет рядом.

– Где он? – свирепо спрашивал себя Боб, роясь в пакете.

В его скрипучем голосе слышался откровенный страх, что напугало Расса гораздо сильнее приближавшихся машин.

«Что он там ищет?» – в отчаянии думал юноша.

Ред наблюдал за тем, как внизу все идет по его сценарию. Главное – правильно рассчитать время, а время он рассчитал с точностью до секунд. «Майк» с Риверой и следовавший за ним «Чарли» с четырьмя парнями шли навстречу Свэггеру со скоростью около сорока миль в час. «Альфа» и «Бейкер» уверенно нагоняли его сзади. Они будут примерно в пятидесяти ярдах от Свэггера, когда Ривера спихнет его грузовик с дороги.