Текст книги "Черный свет"

– Мистер Бама, чем могу служить?

– Джерри, ты, кажется, хранишь подшивки старых газет?

– Да, сэр. С девяносто третьего года – в компьютере, а более старые – в рулонных микрофильмах.

– Молодец. Не покопаешься с полчаса ради меня?

– Конечно, сэр. Какой разговор!

– Детишки здоровы, Джерри?

– Да, сэр, вполне.

– Где собираетесь провести отпуск в этом году?

– Э… сэр, думаем съездить во Флориду. В Дейтона-Бич.

– Ох, Джерри, ты же знаешь, что мне принадлежит часть курорта Блу-Дайамонд на острове Сэнибл. Отличное место.

– Да, сэр. Но Сэнибл мне не по карману. В этом году будем отдыхать в Дейтона-Бич. Нужно заплатить за ортодонтические скобы и…

– Джерри, неужели ты не хочешь свозить жену с ребятами в Блу-Дайамонд? Огромный пляж, длиной в целую милю. Три бассейна с подогревом. Комфортабельные номера.

– Э… я…

– Джерри. Пятьдесят пятый год. Июль. Убийство. Округ Полк. Ширелл Паркер. Убийца – Регги Джерард Фуллер. Я хочу получить полную информацию по этому делу. И как можно скорее. Ясно?

– Займусь прямо сейчас, сэр.

– Джерри, ты знаешь мой номер факса. И еще одно, Джерри.

– Да, сэр?

– У океана или возле бассейна?

– Э… сэр. У океана. Детям нравится океан.

– Последние две недели августа?

– Было бы замечательно, сэр.

– Путевки получишь завтра.

Ред откинулся в кресле и стал ждать. Через час зажужжал факс, и вскоре на столе перед ним лежали четыре страницы плотного текста – хронология дела об убийстве Ширелл Паркер с момента обнаружения трупа, включая судебное разбирательство, рассмотрение апелляции и приведение в исполнение смертного приговора.

Ред внимательно прочитал присланный материал, затем еще и еще раз. Обращал на себя внимание тот факт, что труп девочки обнаружил Эрл Свэггер, в день своей гибели. «Таймс рекорд» в 1957 году опубликовала короткую передовицу, где с удовлетворением сообщалось о казни Регги Джерарда Фуллера, поставившей точку в последнем деле храброго полицейского и героя войны из Арканзаса.

Но то была не последняя публикация «Таймс рекорд» о событиях, связанных с убийством Ширелл Паркер. Последняя, вышедшая пять лет спустя, гласила, что белый человек по имени Джед Поузи осужден на пожизненное заключение за убийство первой степени, жертвой которого стал отец казненного убийцы Регги Фуллера, бывший владелец похоронного бюро, по имени Дэвидсон Фуллер, активный участник Западноарканзасского движения за гражданские права. Впервые в истории штата, говорилось в статье, белый человек признан виновным в убийстве первой степени, притом что жертвой стал негр. Это была большая победа обвинителя Сэма Винсента, который настоял на наказании, игнорируя звучавшие в его адрес страшные угрозы, обрекая себя на поражение на выборах и рискуя потерять работу, которую выполнял восемнадцать лет.

Ред задумался. Очевидно, Сэм решил, что между гибелью Эрла и смертью девочки существует связь. Поставил ли он в известность Боба Свэггера и его приятеля? Или это их идея? Что вообще им известно?

Трудно сказать. Но одну деталь он может уточнить.

Джед Поузи. Что с ним случилось?

Один телефонный звонок, и Ред уже знал, что старик по имени Джед Поузи, тихо-мирно отбыв свои тридцать пять лет, по-прежнему содержится в корпусе «Д» тюрьмы штата в Таккере.

А вот это полезная информация. Очень полезная.

В его уме начал складываться план.

И чем больше он размышлял, тем больше возбуждался. «Это мне нравится!» – думал Ред.

Глава 30

Он прибыл чуть раньше, но это было даже кстати. Ему приходилось носить и более элегантные костюмы, но когда приобретаешь костюм в форт-смитском «Уолмарте» в одиннадцать утра, чтобы предстать в нем на приеме, назначенном на час дня, вряд ли стоит надеяться на то, что твой портрет попадет на страницы популярного журнала.

«Справлюсь ли я? – спрашивал себя Расс. – Да, справлюсь».

В 12:55 Боб высадил его у невзрачного здания без окон – можно было предположить, что внутри промозгло и сыро. Над входом красовалась несуразная вывеска «Дом Донри». От здания вовсе не веяло издательским духом, ничто не напоминало о том славном времени, когда дымящие сигарами или жующие табак репортеры пробивали себе дорогу к всеобщему признанию или упрочивали свое положение на газетном Олимпе, одновременно веселясь и развлекаясь.

Ничего подобного. Здание редакции «Саут-уэстерн таймс рекорд», как и многих других американских газет, с одинаковым успехом можно было принять и за контору небольшой страховой компании, и за склад медикаментов, и за офис фирмы, торгующей по каталогам.

Расс вошел в фойе и сообщил секретарю, что у него на час дня назначена встреча с заведующими отделами городской хроники и редакторским. Его попросили подождать. Вскоре к нему спустилась чернокожая девушка, которая холодно поприветствовала Расса и пригласила пройти с ней наверх. Они поднялись на второй этаж. Путь в кабинет заведующего отделом городской хроники лежал через отдел последних известий. Как он и предполагал, это оказалась неопрятная комната, битком набитая троглодитами и мутантами. Одни дремали, другие сидели за компьютерами, беспорядочно барабаня по клавиатуре, словно шимпанзе – по клавишам игрушечного пианино. Типичная атмосфера любого отдела новостей. В кабинете заведующего отделом городской хроники Расса ждал первый сюрприз. Девушка не стала представлять его заведующему, потому что представлять было некому. Она сама села за стол.

Уф! Как фамилия заведующего? Ах да. Лонгли, Лонгли, Лонгли. Клаудия Лонгли.

Девушка изучала его резюме.

– Сколько вы проработали в «Оклахомен», господин Пьюти?

– Год. Сначала я просто редактировал большие статьи. Моя работа, судя по всему, понравилась, и через полгода меня назначили помощником редактора рубрики «Стиль жизни».

– Но вы уволились?..

– Видите ли, у меня возникла идея написать книгу, и я подумал, что не смогу одинаково добросовестно делать два дела сразу. Поэтому два месяца назад я ушел из газеты и полностью посвятил себя работе над книгой – перед этим я скопил немного денег. Поиски материала привели меня сюда. Я здесь уже три недели и вынужден задержаться еще на какое-то время, а деньги кончаются. Вот я и подумал, что, если у вас есть вакансии, я мог бы здесь поработать. Я хорошо редактирую. Уверяю вас, я толковый и усердный работник.

– То есть вас интересует не карьера? Вы не намерены делать карьеру в «Рекорд»?

– О, честно говоря, главное для меня сейчас – это книга. Я не хочу вам лгать. Но если вы возьмете меня, обещаю, что полгода я точно проработаю.

– Вижу, вы учились в Принстоне.

– Да. Мне повезло – я получил стипендию. Очень хорошо учился в школе. Но через два года я устал от Востока и решил, что надо поменять обстановку. Я проходил стажировку в «Майами геральд». Могу назвать фамилии людей, с которыми я там работал, а вы, если хотите, наведите справки.

– О чем книга, если не секрет?

– В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в округе Полк было совершено преступление, результатом которого явилось преступление в Оклахоме, затронувшее мою семью. Я задумал собрать материал об этих злодеяниях и изложить их в художественной форме, проследив связь одного с другим. Но возникли сложности: трудно отыскать людей, которые были участниками событий пятьдесят пятого года. Я надеялся управиться за несколько недель, но оказалось, что для этого понадобится несколько месяцев.

– Если вам предложат место, имейте в виду, что мы работаем по нормам Газетной гильдии. Для начала вам дадут ставку сотрудника редакции с годичным стажем – триста пятьдесят в неделю. Будете готовить утренние выпуски, скорее всего с четырех до полуночи. Мы надеемся, что вы проявите усердие и профессионализм. Меня не устраивает, когда в редакции занимаются пустой болтовней.

– Вполне приемлемые условия.

– Что ж, тогда пойдемте, представлю вас Брюсу Симзу. Он заведует отделом. Вам придется пройти тестирование, чтобы мы знали, на что вы способны.

– Конечно, большое спасибо.

Брюс Симз, мужик простецкого вида, лет сорока пяти, лысеющий и бледный, видимо, оттого, что не вылезал из редакторской, потрепался с Рассом о том о сем, а затем сводил его на экскурсию по издательству: показал кафетерий, телетайпную, кабинет Дона, заведующего редакцией, который решит, брать или не брать Расса на работу, и наконец библиотеку.

Последний объект интересовал Расса больше всего.

– К каким базам данных вы имеете доступ?

– «Нексус», «Служба информации в сфере шоу-бизнеса» и «Интерактивная система поиска».

– Неслабо. А телефонный справочник есть? «Оклахомен», когда я уходил, приобрела компакт-диск национальной службы.

– О да. Это у нас тоже теперь есть. Диск с программой поиска телефонов.

– Точно. У нас, кажется, такой же. Очень полезная штука.

Они остановились у маленькой комнатки в глубине коридора.

– Ну что, готов?

– Готов.

– Ладно. Сейчас десять минут третьего. Я вернусь через час.

– Отлично.

Брюс удалился. Расс приступил к тесту в 14:11 и закончил в 14:26. Из ста вопросов на проверку общей эрудиции он с ходу ответил верно на девяносто семь. Нужно было только проверить точную дату битвы на реке Литл-Бигхорн (он ошибся на три года, указав вместо 1876-го 1873-й), уточнить, сколько процентов голосов набрал на губернаторских выборах в штате Калифорния Эптон Синклер (Расс угадал верно – 45 %), и вспомнить, кто написал роман «Моя Антония» – Уилла Кэсер или Эдит Уортон. Что касается последнего спорного вопроса, Расс смотрел фильм по мотивам романа Уортон и знал, что она предпочитала писать об аристократах, а значит, он опять угадал: автор «Моей Антонии» – Кэсер. Затем ему предстояло отредактировать отвратительно написанное информационное сообщение, что он и выполнил успешно, – хватило простой стилистической правки. Последняя страница предназначалась для коротенького эссе «Почему я хочу работать в газете „Рекорд“?» (хо-хо).

Расс, глянув на часы, снял пиджак, ослабил узел галстука и осторожно вышел в коридор. Никого из новых знакомых поблизости не было. Стараясь вести себя как старожил редакции, Расс с невозмутимым видом направился в отдел новостей и налил в полистироловый стакан кофе из электрического кофейника, заодно прихватив с пустующего стола шариковую ручку и блокнот. Озираться он и не думал, поскольку был знаком с укладом редакционной жизни: каждый что-то читал, никто ни на кого не обращал внимания.

Расс зашел в библиотеку, предварительно удостоверившись, что там нет людей, которым его представляли. Чисто. Он приблизился к столу с табличкой «Информация».

– Привет. Меня зовут Расс. Я новичок в метрополии, – сказал он, надеясь, что слово «метрополия» здесь в ходу. Как еще они могут называть свою контору? Сотрудники редакций всегда величают свои издательства «метрополиями».

– О, угу, привет, – отозвалась пожилая женщина, глядя на него поверх очков.

– Мне нужно найти несколько телефонов. Пожалуйста, дайте мне компакт-диск.

Женщина выдвинула ящик стола, в котором лежали аккуратными стопочками лазерные диски в прозрачных пластиковых коробочках.

– Какой регион страны вас интересует?

Ключевой вопрос. Боб, порывшись утром в памяти, предположил, что мисс Конни родом из Балтимора, во всяком случае, из Мэриленда. На чем основано такое предположение, он объяснить не мог – помнил отчего-то. Но уехала ли она в Балтимор? Хотелось ли ей возвращаться на родину после двадцати пяти трагических лет в Арканзасе? Или все же вернулась и умерла там в восьмидесятых? А может, дожила в Балтиморе до старости и переехала во Флориду? Или в Мексику. Или в Калифорнию. Или в Аризону. Или…

– Северо-восточный Мэриленд.

Женщина выбрала нужный диск, и они подошли к большому компьютеру на соседнем столе. Она вложила диск в дисковод. Компьютер зажужжал, защелкал. На экране высветилась заставка: «Телефонный справочник „Диджитл дайректори эссистнс инк.“», затем меню.

– Умеете пользоваться? – спросила женщина.

– Конечно.

– Позовите меня, когда закончите.

Расс сел и начал вводить команды, пока на экране не появилась строка поиска абонентов.

«Констанция Лонгакр», – напечатал он.

Машина зажужжала, замигал красный огонек, и спустя несколько секунд на синем экране побежал столбец из белых букв с нескончаемым перечнем: К. Лонгакр, Констанций Лонгакр, Конни Лонгакр – всего пятьдесят девять наименований, все К., Констанции, Конни Лонгакр, проживающие в пределах территории между Мэном и Вирджинией.

Расс просмотрел список. Любая могла быть нужной им Конни Лонгакр, но ее могло и вовсе не быть среди них. Что делать? Переписать пятьдесят девять телефонов, а потом обзванивать всех по очереди?

Так… А если поступить иначе?

Он вернулся в исходный пункт, сузив область поиска до Мэриленда. В Мэриленде проживало всего тринадцать Констанций Лонгакр. Уже лучше. Переписать тринадцать номеров – посильная задача; он сделал это, занеся телефоны в позаимствованный блокнот. Осталось позвонить по этим тринадцати телефонам и…

Но Рассу была известна еще одна функция телефонного справочника на лазерном диске: он выдавал информацию по номеру телефона, адресу или названию учреждения. Вернувшись в меню, Расс ввел команду поиска абонентов по названию учреждения и в высветившейся строке набрал: «Частный интернат для престарелых», вновь ограничив область исследования Мэрилендом.

Стук-постук, фррр, вжжж. Экран замигал и ожил, выдав столбец с названиями и телефонами. В общей сложности их насчитывалось восемьдесят семь, судя по указанному наверху количеству.

Расс просмотрел выписанные ранее тринадцать телефонов и выяснил, что они относятся лишь к пяти телефонным станциям. Он записал номера АТС и сверил их с восьмьюдесятью семью адресами и телефонами на экране компьютера. Только одиннадцать принадлежали к пяти интересующим его АТС. Расс сравнил каждый из тринадцати номеров с последними одиннадцатью.

Совпал один-единственный номер.

«К. Лонгакр, тел. 401-555-0954» и «Дауни Марш, Сент-Майклз, Мэриленд, тел. 401-555-0954».

Расс облегченно вздохнул.

Он огляделся. За ним никто не наблюдал.

На столе стоял телефон. Он схватил трубку, набрал цифру «9» – код междугородной связи, затем номер.

– Дауни Марш, – ответили на другом конце провода.

– Здравствуйте. Вас беспокоит Роберт Джоунс. Я – адвокат из Форт-Смита, штат Арканзас. Я хотел бы поговорить с миссис Конни Лонгакр.

– Миссис Лонгакр спит.

– Ради бога, не тревожьте ее. Дело в том, что она упоминается здесь в одном завещании, – вернее, некая Конни Лонгакр, которая жила в округе Полк в период с тридцать первого по пятьдесят шестой годы. Я пытаюсь отыскать эту женщину. Ваша миссис Лонгакр говорила о том, что она некогда жила в Арканзасе?

– Видите ли, сэр, это конфиденциальная информация.

– Думаю, она расстроится, если не будет присутствовать на оглашении завещания. Ей отписана довольно крупная сумма.

– Миссис Лонгакр – не бедная женщина, господин Джоунс.

– Понятно. Кроме сообщения о наследстве, мне поручено также передать ей кое-какие известия. Известия о людях, которых она знала и любила на протяжении двадцати пяти лет и покинула по причинам, никому здесь не ведомым.

На другом конце провода долго молчали.

– Она никогда не говорит об Арканзасе. Знаю, что она жила там, но только потому, что видела в ее альбоме много тамошних фотографий. А когда я спросила у нее об этом, она ответила: «О, это было в другой жизни. Очень-очень давно. Самой не верится». И я поняла, что ей тяжело вспоминать о тех временах, потому что в ту ночь она плакала.

– Большое спасибо за информацию.

– Вы ведь не хотите причинить ей боль?

– Что вы, мэм! Ни в коем случае.

– Она столько всего пережила. Ей девяносто пять. Она очень слаба.

– Я все понял, мэм.

– И к тому же она не видит. Уже десять лет как ослепла.

Довольный своим успехом, Расс вытащил из компьютера диск и вернул библиотекарше, затем чуть ли не вприпрыжку поспешил к двери, налетев на своего нового знакомца Брюса Симза. Тот в удивлении уставился на юношу.

Расс, оторопев от неожиданности, побледнел и выпалил одеревеневшими губами:

– Где туалет?

– Не в библиотеке же! В конце коридора.

– Спасибо. Тест на столе. Я все сделал. Извините, но когда невтерпеж…

Он помчался по коридору.

– Тогда приходится бегом, – со смехом крикнул ему вдогонку Брюс.

Расс закрылся в кабинке, где просидел десять минут, затем с преувеличенным усердием вымыл руки. Брюс ждал его в коридоре.

– Простите, я, конечно, не должен был покидать комнату. Но я никогда…

– Все нормально, не беспокойся. Я взял твой тест.

– Когда, вы думаете, я получу ответ?

– Дай нам недельку сроку. Поглядим, что ты сделал, и решим, чем ты можешь быть полезен. У тебя есть телефон?

– Нет, я почти все время в разъездах. Давайте я сам позвоню. Через неделю?

– Договорились.

Оба остановились у комнаты, где Расс писал тест. Расс забрал свой пиджак, и они с Брюсом неторопливо пошли к выходу через отдел новостей. Расс заметил, что почти все сотрудники покинули свои места и собрались у телевизора, висевшего под потолком рядом с телетайпной.

– О боже, – воскликнул Брюс.

– Только что звонил Уилли. Думаю, это как раз то самое, Брюс, – сказал кто-то, пробегая мимо. – Значит, встреча состоится в три, а не в четыре.

– Что происходит? – поинтересовался Расс.

– Пойдем посмотришь. Уверен, тебя это позабавит.

Расс последовал за Симзом к толпе репортеров и редакторов, таращившихся на пустую сцену с микрофоном в мрачном банкетном зале какого-то придорожного мотеля. На экране высвечивалась эмблема с координатами места действия: «Штаб-квартира комитета по организации предвыборной кампании Этериджа, Лос-Анджелес, Калифорния».

– Давай крути дальше! – горячо воскликнул кто-то.

Вскоре на экране появился худой седовласый мужчина с холеным лицом, над которым поработали визажисты. Сопровождаемый помощниками и миловидной чопорной женщиной, он направился к сцене. На вид лет шестидесяти пяти, одет с иголочки: строгий синий костюм, белая рубашка, красный галстук. Во внешности мужчины не было ничего забавного, но и ничем особенным он не отличался.

Группа поднялась на сцену. Несколько минут прошли в неловких перестановках, переговорах, бестолковом топтании на месте.

– За два года ничего не наладил, – заметил кто-то.

– Безнадежный болван, – с пафосом поддержал его другой, говоривший с британским акцентом.

– Кто это, черт побери? – шепотом спросил Расс Симза, хотя в облике мужчины уже начали проявляться знакомые черты – характерный актер, неизменно исполняющий роли лучших друзей.

– Холли Этеридж, – ответил Симз. – Знаешь его, наверное. Бывший сенатор Холлис Этеридж. Два года назад отказался повторно баллотироваться в Конгресс и с тех пор ведет самую дурацкую президентскую кампанию со времен Эда Маски[36]36
  Эдмунд (Эд) Маски (1914–1996) – американский политик-демократ, кандидат в вице-президенты от Демократической партии на выборах 1968 года. Его участие в президентской кампании 1972 года оказалось крайне неудачным.


[Закрыть].

– Ну да, да, помню, – отозвался Расс. – Это ведь он построил дорогу в честь отца?

– Поросячью тропу? Да, он. И кто говорит, что в Америке не бывает бесплатных обедов? Если ты знал Гарри и знаком с Холли, значит вдоволь поел.

– Друзья мои, – натянуто произнес Холлис Этеридж, читая текст заранее подготовленного выступления, – уважаемые представители прессы, почтившие меня своим вниманием. Мой отец многие годы лелеял одну-единственную мечту. Он мечтал видеть своего единственного сына президентом Соединенных Штатов Америки. Он не считал, что слишком высоко занесся в своих мечтах. В конце концов, он сам, выходец из арканзасской глуши, в течение тридцати лет являлся бессменным членом палаты представителей и был убежден, что в нашей благословенной стране, в стране великих возможностей, можно претворить в жизнь любую мечту.

Господи, думал Расс, уж сколько лет выступает на телевидении в ток-шоу и все время сыплет штампами, вещает прописные истины, да еще таким языком, будто только говорить научился.

– В одном старине Холли надо отдать должное, – прошептал Брюс, похабно ухмыляясь, – баб у него перебывало столько, сколько ни одному унитазу не снилось.

– И я об этом мечтал, – бубнил Холлис. – И трудился неустанно, стремясь воплотить мечту в реальность. Ради нее пожертвовал своим статусом члена высокого органа под названием «сенат Соединенных Штатов Америки». Я собрал деньги на проведение президентской кампании, посещал банкеты, выступал перед людьми. Но недавно стало ясно, что моей мечте не суждено сбыться. На первичных выборах в Калифорнии, проходивших на прошлой неделе, я стал лишь четвертым. – (Из зала понеслись охи и ахи. Расс предположил, что аудиторию данного кандидата в президенты составляют работники его предвыборной кампании и верные приверженцы, хотя как можно верить в Холли Этериджа? У него ведь ничего нет за душой, кроме навыков профессионального политика, думал юноша.) – Надо также принять во внимание мои результаты в Нью-Йорке и Массачусетсе, где я занял третье место, и Нью-Гемпшире, где я оказался четвертым. Теперь уже не остается сомнений в том, что партии придется искать нового достойного кандидата и что мое дальнейшее пребывание в этой роли лишь оттягивает неизбежный момент провозглашения двух новых выдвиженцев, между которыми вы будете делать выбор.

Холлис замолчал, ожидая, когда стихнет гул неодобрения.

– Накрылась моя Пулицеровская премия, – сказал кто-то со смехом.

– А тебе она никогда и не светила, – возразил другой голос. – Вот если бы ты работал в «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» или «Майами геральд»…

– И то верно, – согласился первый. – Тогда выразимся иначе: накрылась моя мечта получить Пулицеровскую премию.

Его коллеги заухали. Кто-то бросил в «неудачника» скомканный лист бумаги. Расс улыбнулся. Одно слово – журналисты. Циники, умные сволочи. Услышав о чем-нибудь, они прежде всего думают, как это отразится на их карьере, и уж затем – о том, что будет со страной и с миром.

– Черт, – выругался Симз. – Погрелся Литл-Рок на солнышке, и будет. Мы-то надеялись, что Форт-Смиту перепадет что-нибудь от пирога дубины Холли. Ан нет: больно уж много в нем обывательщины, консерватизма и тягомотины.

– Так и тянет в сон, – заметил еще кто-то. – Даже тех, кто страдает бессонницей, он способен усыпить, когда не гоняется за стюардессами.

– Говорят, ему больше по душе медсестры, – добавил другой голос. – Обожает форменные халаты с белыми чулками.

– Вы только взгляните на его жену, – фыркнул один из работников. – Будто ей в задницу засунули кусок мыла.

Расс присмотрелся к женщине, стоявшей чуть позади Холлиса. На ее каменном лице застыла неестественная, почти карикатурная улыбка.

– Господи, ну и рожа, – высказался другой. – Пэт Никсон по сравнению с ней – настоящая Мэри Тайлер Мор, прямо-таки разбитная бабенка.

– В ее заднице, кроме мыла, поди, никогда ничего не было.

– Таким образом, – продолжал Холлис Этеридж, – заявляю со всей ответственностью: я отзываю свою кандидатуру и не намерен продолжать борьбу за пост президента. Я хочу поблагодарить за помощь и поддержку мою жену Дороти, руководителя моей избирательной кампании Пола Остина и всех вас, мои верные соратники. Вы работали, не жалея сил и времени, за что я вам крайне признателен. Ваш преданный слуга, сын Арканзаса, займется теперь личной жизнью. Всем большое спасибо.

– Сенатор, – обратились к Этериджу из публики, – а чем теперь станут заниматься ваши представители? Куда пойдут деньги, собранные для вашей кампании? Вы ведь получили больше всех.

– С этим мы определимся позже, после консультаций с авторитетными членами моей команды, – ответил Холлис.

– А он бы мог еще побороться, – сказал кто-то.

– Нет, его песенка спета, – возразили ему. – Трусливый малый. Не станет рисковать.

– Благослови, Господи, Америку и наш родной Арканзас, – произнес в заключение Этеридж и, повернувшись, чопорно зашагал со сцены.

– Да, скучно нам станет без Холли Этериджа. Некому будет косточки перемывать, – сострил какой-то шутник.

– Да там и перемывать-то нечего, – съязвил другой.