Текст книги "Мёртвая зона"
Автор книги: Стивен Кинг
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
На следующий день синяк на лбу Джонни окрасился в разные цвета: почти черный и бурый над левой бровью, он переходил сначала в красный, а потом, ближе к волосам и виску, в омерзительно желтый. Немного припухшее веко придавало лицу ухмыляющееся выражение.
Проплыв бассейн туда и обратно десять раз, Джонни вытянулся в шезлонге и перевел дыхание. Чувствовал он себя ужасно. Минувшей ночью проспал не больше четырех часов, и все это время его мучили кошмары.
– Привет, Джонни. Как дела, приятель?
Он обернулся и увидел улыбающегося Нго в рабочей спецовке и садовых перчатках. За ним виднелась красная тележка с саженцами сосен; их корни были окутаны мешковиной. Вспомнив об отношении Нго к этой породе деревьев, Джонни заметил:
– Вижу, ты опять сажаешь сорняки.
Нго поморщился:
– Приходится. Мистер Четсворт любит их. Я говорю ему, что это сорное дерево. В Новой Англии оно растет повсюду. А он делает такое лицо… – теперь Нго сморщился так, что стал похож на карикатуру монстра из фильма ужасов, – и говорит: «Твое дело сажать, а не рассуждать!»
Джонни рассмеялся. Да, в этом весь Роджер Четсворт – он не допускает инакомыслия.
– Тебе понравилась встреча?
Нго вежливо улыбнулся.
– Очень полезная, – ответил он. По его глазам ничего прочитать было нельзя. Даже непонятно, видел ли он синяк над глазом Джонни. – Да, очень полезная, и нам всем очень понравилось.
– Хорошо.
– А вам?
– Мне – не очень. – Осторожно дотронувшись до синяка, Джонни сразу почувствовал боль.
– Вам нужно приложить сырое мясо, – посоветовал Нго.
– А что ты о нем думаешь, Нго? И что думают твои коллеги? Твой польский друг? Рут Чен и ее сестра?
– На обратном пути мы не говорили об этом. Так просили учителя и сказали подумать над тем, что мы видели. Наверное, во вторник нас попросят написать об этом на занятии. Думаю, так и будет. Сочинение в классе.
– И что ты напишешь в сочинении?
Нго поднял глаза на синее летнее небо и улыбнулся ему. Джонни не знал о маленьком вьетнамце, у которого появились первые седые волосы, практически ничего. Был ли тот женат, имел ли детей? Бежал ли из страны до Вьетконга? Жил ли раньше в Сайгоне или в одной из сельских провинций? И о политических пристрастиях Нго Джонни тоже не имел ни малейшего представления.
– Помните, мы говорили об игре «Смеющийся тигр»? – спросил Нго.
– Да.
– Я расскажу вам о настоящем тигре. Когда я был маленьким, возле нашей деревни объявился плохой тигр. Le manger d’homme, людоед, но на самом деле он нападал только на мальчиков, девочек и старух, потому что время было военным и мужчин в деревне не осталось. Я говорю о Второй мировой войне, а не той, что случилась сейчас. Тигру понравилась человечина. И кто мог убить такое страшное чудовище, если в деревне у самого молодого мужчины не было руки и ему уже стукнуло шестьдесят, а самому старшему мальчику – а им был я – исполнилось всего семь лет? И однажды этого тигра нашли в яме, куда заманили, бросив в нее тело женщины. Я напишу в сочинении, что использовать в качестве приманки человеческое тело, сотворенное по образу Божию, ужасно, но еще ужаснее видеть, как тигр уносит маленьких детей, и ничего не делать. И еще я напишу в сочинении, что когда мы нашли тигра в яме, он был еще живой. Мы забили его до смерти мотыгами и палками. Старики, женщины и дети. Кое-кто из детей от страха и волнения даже обмочился. Мы сами били тигра мотыгами, пока тот не упал и не испустил дух, потому что все мужчины деревни отправились воевать с японцами. Думаю, этот Стилсон похож на плохого тигра, полюбившего человечину. Думаю, его надо тоже заманить в западню и, если он выживет, забить до смерти.
Нго, освещенный ярким солнцем, вежливо улыбался.
– Ты серьезно? – спросил Джонни.
– Конечно, – беззаботно подтвердил Нго, будто речь шла о чем-то совершенно заурядном. – Но я не знаю, что скажет учитель, когда прочтет мое сочинение. Возможно, скажет: «Нго, ты еще не готов стать американцем». Но я напишу правду, потому что я так считаю. А что вы думаете, Джонни? – Его взгляд на мгновение остановился на синяке и скользнул в сторону.
– Думаю, он опасен. Я… я это знаю!
– Правда? Я верю вам. В Нью-Хэмпшире его считают забавным клоуном и воспринимают точно так же, как многие в мире – чернокожего угандийца Иди Амина. Но вы к ним не относитесь.
– Нет. Но предлагать убить его…
– Политически, – пояснил Нго улыбаясь. – Я предлагаю уничтожить его политически.
– А если его нельзя уничтожить политически?
Нго снова улыбнулся и, изобразив пальцами револьвер, сказал:
– Пиф-паф!
– Нет! – воскликнул Джонни, удивившись своей горячности. – Это не выход! Ни за что!
– Нет? А мне казалось, что американцы часто так поступают. – Нго взялся за ручку красной тележки. – Мне пора сажать эти сорняки, Джонни. Счастливо оставаться, приятель!
Джонни проводил взглядом маленького человека в спецовке и легких туфлях, тащившего тележку с саженцами.
Нет! Убить – все равно что посеять зубы дракона. Я верю в это. Верю всем сердцем.
3В первый вторник ноября, который оказался вторым числом месяца, Джонни Смит, расположившись в мягком кресле в своей гостиной, следил за результатами выборов. Ведущие вечерних новостей Эн-би-си Чанселлор и Бринкли комментировали выборы с помощью большой электронной карты. Каждый штат окрашивался на ней в определенный цвет, как только становилось известно, кто из кандидатов в президенты одержал в нем победу. К полуночи шансы Форда и Картера на победу были почти одинаковы, но Джонни не сомневался, что президентом станет Картер.
Одержал победу и Грег Стилсон.
Эта новость широко освещалась в местных СМИ, и даже журналисты федеральных каналов сравнивали победу Грега с избранием два года назад Джеймса Лонгли губернатором штата Мэн – он тоже баллотировался в качестве независимого кандидата.
Чанселлор говорил:
– Последние опросы, предсказавшие победу нынешнему конгрессмену от штата Нью-Хэмпшир республиканцу Харрисону Фишеру, оказались ошибочными. Стилсон провел избирательную кампанию в неизменной строительной каске и обещал очистить страну от загрязняющих веществ, запустив их в космос. Он набрал, по оценкам Эн-би-си, сорок шесть процентов голосов. За Фишера проголосовал тридцать один процент избирателей, а в округе, где у демократов традиционно слабые позиции, их представителю Дэвиду Боузу досталось всего двадцать три процента.
– Таким образом, – подхватил Бринкли, – в Нью-Хэмпшире наступают времена горячих сосисок… по крайней мере на ближайшие два года.
Оба диктора ухмыльнулись, и репортаж прервался рекламной паузой. Но Джонни было не до смеха – он думал о тиграх.
Для Джонни время между памятным посещением Тримбулла и днем голосования выдалось напряженным. Он продолжал занятия с Чаком, и тот хоть и не очень быстро, но вполне уверенно совершенствовал навыки чтения. Чак успешно сдал «хвосты» и сохранил ведущие позиции в спортивном рейтинге. Футбольный сезон заканчивался, и шансы Чака попасть в символическую сборную Новой Англии, состоящую из журналистов, оценивались очень высоко. Разные колледжи уже проявляли к нему недвусмысленный интерес, но им придется подождать еще год: Чак договорился с отцом, что позанимается в хорошей частной подготовительной школе Стовингтон в Вермонте. Джонни подумал, что, узнав об этом, в Стовингтоне сойдут с ума от радости: там традиционно были отличные команды по европейскому футболу, но никак не удавалось набрать приличных игроков в американский футбол. Чтобы заполучить Чака, администрация школы не только предоставит ему стипендию, которая покроет все расходы на обучение, но и вручит золотой ключ от женского общежития. Джонни чувствовал, что провести еще год в этой школе – правильное решение для Чака. Когда все договоренности были достигнуты, а отборочные тесты уже не висели над Чаком как дамоклов меч, он снова стал быстро прогрессировать в учебе.
В конце сентября Джонни отправился на выходные в Паунал. Просидев с отцом у телевизора весь вечер пятницы, он заметил, что Эрб слишком громко смеялся над шутками, вовсе не такими уж смешными, и вообще держался довольно скованно.
На вопрос сына, что случилось, Эрб ответил:
– Ничего, все в порядке. – Он нервно улыбнулся и сцепил руки, словно финансист, узнавший, что вложил все свои сбережения в разорившуюся компанию. – А с чего ты взял, будто что-то не так, сынок?
– И все же?
– Даже не знаю, как лучше сказать, Джонни. В смысле…
– Это касается Шарлин?
– В общем, да.
– Догадаться несложно.
Эрб виновато взглянул на сына.
– Как ты отнесешься к тому, что в двадцать девять лет у тебя появится мачеха, Джон?
– Отлично отнесусь, папа, – улыбнулся Джонни. – Поздравляю!
На лице Эрба отразилось облегчение.
– Спасибо! Не буду скрывать – я боялся сообщить тебе об этом. Я помню, что ты сказал, когда мы говорили об этом, но одно дело рассуждать в принципе, а другое – делать по жизни. Я любил твою мать, Джонни. И, думаю, всегда буду любить.
– Знаю, папа.
– Но я одинок, и Шарлин тоже… Мне кажется, вместе нам будет лучше.
Джонни подошел к отцу и поцеловал его.
– Желаю вам счастья. Вы его заслуживаете.
– Ты хороший сын, Джонни. – Достав из заднего кармана носовой платок, Эрб вытер глаза. – Мы думали, что потеряли тебя. Во всяком случае, я. Вера никогда не теряла надежды. Она всегда верила. Джонни, я…
– Не надо, папа. Все позади.
– Нет, я должен признаться. Это висит на мне тяжким бременем уже полтора года. Я молился, чтобы ты умер, Джонни. Ты – мой собственный сын, и я молил Бога, чтобы он забрал тебя к себе. – Он снова вытер слезы и убрал платок. – Выяснилось, что Богу было виднее, как поступить. Джонни… ты будешь шафером у меня на свадьбе?
У Джонни защемило сердце.
– С удовольствием.
– Спасибо. Я рад, что… облегчил душу. Я уже очень давно так хорошо себя не чувствовал.
– Вы уже определились с датой?
– Вообще-то да. Второе января устраивает тебя?
– Вполне. Можешь на меня рассчитывать.
– Мы собираемся продать оба наших дома, – сообщил Эрб. – Присмотрели одну чудесную ферму в Биддфорде. Двадцать акров. Половина покрыта лесом. Начнем с нуля.
– Да, начать с нуля – это здорово!
– Ничего, если я продам дом, где ты вырос? – с тревогой спросил Эрб.
– Немного жалко, а так – ничего.
– И я чувствую то же самое. Немного жалко. И грустно на душе, потому что сроднился с этим домом. А ты?
– Примерно так же, – ответил Джонни.
– Как у тебя все складывается?
– Нормально.
– У парня получается?
– Не то слово! – ответил Джонни одним из любимых выражений отца и ухмыльнулся.
– Как думаешь, сколько ты там пробудешь?
– Занимаясь с Чаком? Наверное, весь учебный год, если они захотят. Для меня индивидуальное обучение – совершенно новый вид деятельности. И мне нравится! Это отличная работа! Я бы сказал – нетипично замечательная!
– А чем собираешься заняться потом?
– Пока не знаю. – Джонни покачал головой. – Но одно мне известно точно!
– И что это?
– Я иду за шампанским! Мы должны отпраздновать и напиться!
Отец поднялся и хлопнул Джонни по спине:
– Тогда бери пару бутылок!
Изредка приходили письма от Сары Хазлетт. В апреле они с Уолтом ждали второго ребенка. Джонни написал ответ с поздравлениями и пожелал Уолту удачной избирательной кампании. Иногда он вспоминал те долгие полдня, которые провел с Сарой.
Джонни редко позволял себе предаваться этим воспоминаниям, опасаясь, что если часто возвращаться к ним, они потускнеют, как старые фотографии.
Этой осенью он несколько раз ходил на свидание, причем однажды – с недавно разведенной старшей сестрой подружки Чака, но все эти свидания не имели продолжения.
Почти все свободное время той осени Джонни провел в обществе Грегори Аммаса Стилсона и стал настоящим его фанатом. В ящике комода под носками, нижним бельем и футболками хранились три блокнота с записями, размышлениями и ксерокопиями публикаций о нем.
Осознавая необычность своего увлечения, Джонни тяготился им. Иногда по ночам, делая фломастером заметки возле наклеенных вырезок из газет, он чувствовал, что ничем не отличается от Артура Бреммера, готовившего покушение на Джорджа Уоллеса, или Сары-Джейн Мур, пытавшейся застрелить Джерри Форда. Если Эдгар Лэнкти – бесстрашный рыцарь из достопочтенного ФБР – застал бы его за этим занятием, то наверняка установил бы и в гостиной, и в ванной прослушку. А на улице появился бы мебельный фургон, но без мебели, а с камерами, микрофонами и еще бог знает с чем.
Джонни убеждал себя, что он вовсе не Бреммер и Стилсон не стал для него наваждением. Однако после долгих вечеров, проведенных в университетской библиотеке с подшивками газет и журналов, после того, как он снимал копии с нужных заметок, сам Джонни почти не верил в это. Особенно в те дни, когда засиживался допоздна, записывая мысли и стараясь нащупать нужные связи. Или когда вдруг просыпался посреди ночи весь в поту, с трудом приходя в себя от ночного кошмара, преследовавшего его с завидным постоянством.
Этот жуткий сон, почти никогда не меняясь, воспроизводил эпизод со Стилсоном в тот памятный день в Тримбулле. Неожиданная мгла. Ощущение тоннеля, в котором на тебя с бешеной скоростью несется темная махина фатума с ослепительным прожектором впереди. Старик с обреченным и испуганным взглядом приводит Стилсона к немыслимой присяге. Чувства сменяют одно другое, будто густые клубы дыма. И калейдоскоп видений, напоминающих гирлянду разноцветных флажков. Откуда-то Джонни знал, что все эти видения, связанные между собой, – кусочки единой мозаики, которая предсказывает надвигающуюся гибель, возможно, даже Армагеддон.
Но что это были за видения? Что именно они показывали? Различить не представлялось возможным: расплывчатые, они скрывались за голубой дымкой, а по ней изредка пробегали рябью желтые полосы, похожие на тигриные.
Ясными видения становились в самом конце, наполняясь криками умирающих и запахом смерти. И по выжженной земле, изуродованной искореженным металлом и оплавленным стеклом, мягко ступает одинокий тигр. Он всегда смеется и несет что-то в пасти – что-то желто-голубое и истекающее кровью.
Той осенью были ночи, когда Джонни казалось, что от этого кошмара он лишится рассудка. Конечно, в этом сне не было никакого смысла. Он мог указывать только на одно, а это представлялось совершенно невероятным и поэтому невозможным по определению. Нет, лучше всего выкинуть кошмарные видения из головы.
Но поскольку выбросить их из головы Джонни не удавалось, он занялся изучением жизненного пути Стилсона, стараясь убедить себя, что это хобби, а не опасное наваждение.
Стилсон родился в Талсе – втором по величине городе Оклахомы. Его отцу, рабочему-нефтянику, приходилось часто менять место работы и нередко, как человеку широкоплечему и крупному, трудиться больше других. Возможно, в молодости мать Стилсона была хорошенькой, хотя две фотографии, найденные Джонни, заставили его усомниться в этом. Судя по всему, она быстро увяла из-за тяжелой жизни и неудачного брака. С фотографии времен Великой депрессии смотрело невыразительное обветренное лицо погруженной в заботы южанки в выцветшем ситцевом платье. Она морщилась от солнца, держа на худых руках ребенка – Грега.
Властный и деспотичный отец Грега был невысокого мнения о сыне. Грег рос бледным и болезненным ребенком. Не нашлось никаких оснований предполагать, что отец бил сына или издевался над ним, но наверняка первые девять лет жизни Грег Стилсон не знал отцовской любви и заботы. Однако на единственной фотографии Грега с отцом, которую разыскал Джонни, все выглядело вполне благополучно. На снимке, сделанном на нефтяном месторождении, отец дружески обнимал сына за шею. Гарри Стилсон, в рабочей куртке, саржевых брюках, широкой рубашке цвета хаки, щегольски сдвинул каску на затылок.
Грег пошел в школу в Талсе, а с десяти учился в Оклахома-Сити. За год до этого отец погиб при пожаре на нефтяной вышке. Мэри-Лу Стилсон переехала с сыном в Оклахома-Сити, где жила ее мать и где для нее нашлась работа. Шел 1942 год, появились военные заказы, и жизнь стала налаживаться.
До девятого класса Грег учился хорошо, но потом «пошел вразнос». Прогулы, драки, игры на деньги, возможно, даже торговля краденым, хотя его никогда на этом не ловили. В 1949 году Грега на два дня исключили из школы за то, что он взорвал хлопушку в раздевалке.
Во всех разбирательствах с властями Мэри-Лу неизменно занимала сторону сына. Хорошие времена – во всяком случае, для таких, как Стилсоны, – закончились с наступлением мира в 1945 году, и Мэри-Лу, судя по всему, считала, что на нее и сына ополчился весь мир. Ее мать умерла, оставив в наследство лишь свой маленький деревянный каркасный дом. Мэри-Лу работала официанткой в баре на буровой, а потом в круглосуточной закусочной. Стоило ее сыну попасть в неприятность, как она бросалась ему на выручку, даже не пытаясь выяснить, виноват ли он.
В 1949 году бледный и болезненный мальчик, которого отец называл не иначе как «Заморыш», совершенно преобразился. В подростковом возрасте возобладали гены Грега Стилсона. С тринадцати до семнадцати лет он вытянулся на шесть дюймов и прибавил в весе семьдесят фунтов. Грег не занимался спортом в школе, но каким-то образом раздобыл пособие Чарльза Атласа по бодибилдингу и набор снарядов. «Заморыш» превратился в парня, с которым лучше не связываться.
Джонни выяснил, что Грега могли выгнать из школы десятки раз; то, что он закончил ее, было чистым везением. Джонни часто думал, как все хорошо сложилось бы, если бы Грега хоть раз поймали на грабеже с поличным! Тогда всем сомнениям и переживаниям пришел бы конец, потому что осужденный преступник не может претендовать на высокий государственный пост.
В июне 1952 года Стилсон окончил школу, правда, его аттестат оказался чуть ли не самым худшим из всего выпуска. Однако плохие оценки вовсе не означали, что у Грега плохо с мозгами. Парень с хорошо подвешенным языком и обаянием терпеливо ждал своего часа. Тем летом он немного поработал подручным на автозаправке. А в августе вдруг увлекся религией и прослушал цикл проповедей под открытым небом в Уайлдвуд-Грин. Бросив работу на бензоколонке, Грег стал продавцом дождя, «осененный благодатью Господа нашего Иисуса Христа».
Случайно или нет, но то лето в Оклахоме выдалось одним из самых засушливых со времен знаменитой пыльной бури. Посевы погибли, и скот ожидала та же участь, если колодцы окончательно пересохнут. Грега пригласили на собрание местных фермеров. В описаниях того, что последовало дальше, недостатка не было: как-никак это стало одним из самых значимых событий в карьере Стилсона. Все описания разнились, но Джонни не удивился этому. Тут имелись все атрибуты типичного американского мифа, мало чем отличавшиеся от рассказов о солдате Дэви Крокетте, ковбое Пекосе Билле или дровосеке Поле Баньяне. Что-то там действительно произошло, это не вызывало сомнения, хотя докопаться до истины уже не представлялось возможным.
Так или иначе, та встреча фермеров оказалась весьма необычной. На нее пригласили больше двух десятков «вызывателей дождя» с Юга. Больше половины из них были чернокожими, а индейцев представляли полукровка из племени пауни и чистокровный апачи. Находившийся там мексиканец непрестанно жевал листья кактуса, содержавшие мескалин. Грег, один из девяти белых, был единственным уроженцем здешних мест.
Фермеры выслушали предложения каждого из «вызывателей дождя» и лозоходцев, которые разбились на две группы. В одну входили те, кто (независимо от результата) просил за свои услуги половину вперед; люди из второй просили всю сумму полностью.
Очередь дошла до Грега Стилсона, он поднялся и, зацепив большими пальцами шлевки джинсов, якобы произнес: «Наверное, вам известно, что когда я отдал свое сердце Иисусу, Господь наградил меня способностью вызывать дождь. Раньше я шел нечестивым путем греха и жил в пороке. И сегодня мы все имели возможность убедиться, что грех и деньги часто идут бок о бок».
Фермеры заинтересовались. Уже в девятнадцать лет Стилсон умел увлечь аудиторию оригинальностью суждений. А потом он сделал предложение, от которого фермеры не могли отказаться. Поскольку Грег, вновь обращенный христианин, уже знал, что алчность – грех, он обещал вызвать дождь просто так. Фермеры отблагодарят его потом, причем в том размере, какой сами сочтут справедливым.
Его выступление было встречено шумными криками одобрения. Не прошло и двух дней, как он разъезжал по дорогам центральной Оклахомы в черном костюме и шляпе проповедника, стоя на коленях в кузове пикапа и взывая к небесам посредством двух громкоговорителей. Увидеть необычное зрелище собирались тысячные толпы.
Дальше события развивались по предсказуемому сценарию. На второй день молений Грега на небе начали собираться тучи, а утром пошел дождь, который продолжался три дня и две ночи. Разбушевавшаяся стихия смывала в Гринвуд-Ривер дома вместе с домашней птицей, пытавшейся спастись на крышах. Она унесла жизни четырех человек. Колодцы снова наполнились водой, скот был спасен, и Ассоциация фермеров и скотоводов Оклахомы решила, что дождь все равно пошел бы и без вмешательства Грега. На следующей встрече они пустили по кругу шляпу и, скинувшись, кто сколько считал нужным, собрали семнадцать долларов.
Грега это ничуть не смутило. На эти семнадцать долларов он дал объявление в столичной газете штата. Там указывалось, что примерно то же самое произошло с неким крысоловом, обманутым магистратом немецкого города Гамельна. Как христианин, Грег Стилсон не собирался уводить детей, чтобы отомстить за несправедливость, и понимал, что обращаться в суд с жалобой на сильную и влиятельную Ассоциацию фермеров и скотоводов Оклахомы бесполезно. Но где же справедливость? На какие средства ему содержать старую и больную мать? В объявлении говорилось, что Грег не жалел себя и молился день и ночь ради кучки бессовестных богачей, ничем не отличавшихся от тех, кто изгнал Джоудов[14]14
Персонажи романа Джона Стейнбека «Гроздья гнева».
[Закрыть] с их земель во времена Великой депрессии. Благодаря Грегу удалось спасти скот на десятки тысяч долларов, а в награду он получил всего семнадцать. Как добрый христианин, Грег, конечно, не держал на них зла, но рассчитывал на понимание добропорядочных жителей штата. Все благонамеренные граждане, желающие восстановить справедливость, могут отправить свои пожертвования на адрес редакции газеты для абонента 471.
Джонни заинтересовался, сколько же получил Грег Стилсон благодаря этому объявлению. Цифры разнились, но уже осенью Грег разъезжал по городу на новеньком «меркьюри». Он заплатил налог, накопившийся за три года, за маленький домик, доставшийся по наследству от матери Мэри-Лу. Сама же Мэри-Лу (не страдавшая никакими болезнями сорокапятилетняя женщина) щеголяла в новой енотовой шубке. Видимо, Стилсон открыл один из удивительных парадоксов человеческой психики: если те, кто извлек из чего-то выгоду, не спешат расплатиться по счетам, за них зачастую это готовы сделать другие. Наверное, по тем же причинам у политиков никогда не будет недостатка в молодежи для пушечного мяса.
Фермеры вдруг осознали, что, пустив шляпу по кругу и достигнув столь жалких результатов, они крупно просчитались и разворошили осиное гнездо. Стоило членам Ассоциации появиться в городе, как вокруг них собирались толпы людей и осыпали их насмешками. Во всех церквях штата осуждали алчность фермеров. А говядину, которую удалось спасти благодаря дождю, продавали только в соседних штатах.
В ноябре того памятного года на пороге дома Стилсона появились два молодых человека с латунными кастетами и никелированными пистолетами калибра 7,65 мм. Судя по всему, их наняла Ассоциация фермеров и скотоводов Оклахомы, чтобы настоятельно порекомендовать Грегу подыскать более подходящий климат. Оба молодых человека оказались в больнице: один – с сотрясением мозга, второй – с переломом и четырьмя выбитыми зубами. Их обнаружили за углом стилсоновского дома, причем… без штанов. Их кастеты были засунуты в места, которые обычно ассоциируются с сидением, и одному из молодых людей потребовалось хирургическое вмешательство, чтобы извлечь оттуда столь необычный предмет.
Ассоциация признала свое поражение. На заседании в начале декабря из ее средств было выделено семьсот долларов, и чек на эту сумму отправили Стилсону.
Он добился своего.
В 1953 году он с матерью переехал в Небраску. Видимо, спрос на дождь упал, развести простофиль в бильярдных на ставки покрупнее тоже не выходило. Как бы то ни было, Грег обосновался в Омахе, где открыл малярное дело, но через пару лет прогорел. Гораздо лучше у него пошли дела, когда он нанялся коммивояжером в «Компанию Американского праведного пути». Грег исколесил весь кукурузный край страны, сотни раз обедал в домах трудолюбивых и богобоязненных фермеров, рассказывая им истории о своем чудесном обращении. Грег продавал Библии, декоративные фарфоровые тарелки, пластиковые распятия, псалтыри, музыкальные записи и брошюры. Особенным спросом пользовался откровенно экстремистский «Праведный путь в Америке: еврейско-коммунистический заговор против Соединенных Штатов».
В 1957 году потрепанный «меркьюри» сменил новенький «форд»-универсал.
В 1958 году Мэри-Лу Стилсон скончалась от рака, и год спустя Грег Стилсон отошел от библейского бизнеса и подался на восток. Год он прожил в Нью-Йорке, где пытался преуспеть на актерском поприще. Однако у него ничего не вышло, и лицедейство (как и малярный бизнес) оказалось одним из немногих занятий, не принесших Грегу заработка. Правда, Джонни отметил, что случилось это наверняка не из-за отсутствия у Грега актерского таланта, которого хватало с избытком.
Переехав из Нью-Йорка в Олбани, Грег поступил на работу в крупную страховую компанию «Пруденшл» и прожил в столице штата до 1965 года. В должности страхового агента Грег ничего не достиг. За пять лет он не продвинулся по служебной лестнице. Казалось, Грег Стилсон с его безудержной напористостью и практичностью погружался в спячку. Джонни отметил, что в жизни Грега существовала только одна женщина – его мать. Он ни разу не был женат, и, судя по всему, ни с кем его не связывали продолжительные отношения.
В 1965 году «Пруденшл» предложила ему место в Риджуэе, штат Нью-Хэмпшир, и Грег согласился. Примерно в тот же период его пассивное поведение закончилось. Бурные шестидесятые – эпоха коротких юбок и предприимчивости – были в разгаре. Грег с головой окунулся в деятельность местного самоуправления. Стал членом Торговой палаты и «Ротари-клуба». О нем заговорили в штате в 1967 году, когда разгорелись нешуточные страсти по поводу счетчиков на автостоянках в центре города. Целых шесть лет противоборствующие фракции ломали копья по их поводу, но так и не пришли к компромиссу. Грег предложил убрать со стоянок счетчики, а вместо них поставить контейнеры для монет, чтобы люди сами решали, сколько заплатить за стоянку. Многим эта идея показалась верхом безумия. Грег советовал попробовать, обещая удивительные результаты. А убеждать Грег умел. В конце концов городской совет дал согласие на проведение эксперимента. Хлынувший поток пяти– и десятицентовиков поразил всех, кроме Грега. Он открыл для себя этот принцип уже давным-давно.
В 1969-м о нем снова заговорили по всему штату. В обстоятельном и хорошо продуманном письме, направленном в риджуэйскую газету, Грег предложил использовать задержанных наркоманов на городских общественных работах: по благоустройству парков, по уходу за велосипедными дорожками и даже по стрижке газонов на разделительных полосах дорог. Многие опять сочли эту идею безумной. И вновь Грег предложил проверить ее на деле. Городской совет согласился. Один любитель «травки» заменил систему каталогизации книг в городской библиотеке с десятичной Дьюи на более современную классификацию библиотеки конгресса, причем городу это не стоило ни цента. Группа хиппи, арестованная за прием галлюциногенов на загородной вечеринке, превратила городской парк в предмет гордости и восхищения: там появился ухоженный пруд, а площадка с аттракционами, спроектированная особым образом, обеспечивала максимальную пропускную способность при минимальном риске. Грег пояснял, что многие хиппи приобщились к наркотикам в колледже, но стоит использовать и то положительное, чему они научились во время учебы.
Однако деятельность Грега в Риджуэе, ставшем его новой родиной, отнюдь не ограничивалась нововведениями, касающимися правил парковки и наказания наркоманов. Он рассылал письма в манчестерский «Юнион лидер», «Бостон глоуб» и «Нью-Йорк таймс», где излагал крайне правые взгляды на войну во Вьетнаме, требовал признать наркоманию уголовным преступлением и восстановить смертную казнь – для торговцев героином в первую очередь. Во время избирательной кампании в палату представителей он неоднократно утверждал, что с семидесятого года выступал против войны во Вьетнаме, однако его заявления, опубликованные в прессе, красноречиво свидетельствовали об обратном.
В 1970 году Грег Стилсон открыл собственную компанию. Она занималась недвижимостью и страхованием. Он достиг невероятного успеха. Через три года вместе с тремя другими бизнесменами Грег профинансировал и построил торговый пассаж на окраине Конкорда – столицы штата и центра избирательного округа, который он теперь представлял в конгрессе. В тот год арабы объявили нефтяной бойкот, а Грег пересел на представительский «линкольн-континенталь». В тот же год Стилсон выдвинул свою кандидатуру на пост мэра Риджуэя.
Мэр избирался на два года, а за пару лет до этого, в 1971 году, ему предлагали выдвинуть свою кандидатуру и республиканцы, и демократы этого городка, довольно значительного (население восемь с половиной тысяч человек) по масштабам Нью-Хэмпшира. Тогда Грег вежливо отверг предложение, а в семьдесят третьем в качестве независимого кандидата выступил против весьма популярного республиканца, чьи позиции были ослаблены безоговорочной поддержкой, оказанной им Никсону, и номинального кандидата от демократов. Тогда Грег впервые водрузил на голову строительную каску, ставшую его фирменным знаком. Избирательная кампания Грега проходила под лозунгом «Сделаем наш город лучше!». Он победил с огромным перевесом. В следующем году в соседнем штате Мэн избиратели отвергли и демократа Джорджа Митчелла, и республиканца Джеймса Эрвина и выбрали губернатором обыкновенного страхового агента из Льюистона по имени Джеймс Лонгли.
Грегори Аммас Стилсон сделал нужные выводы.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.