Текст книги "Афган, любовь и все остальное"

– Жалко. Мне здесь очень нравилось.

– Мне здесь участок пообещали. Сами строиться будем.

– А может нам переехать в другое место?

– Зачем. Мне здесь тоже нравится. Да и участки здесь самые большие в городе. Везде стандарт: четыре – шесть соток. Для меня главное, река недалеко. – на этом разговор закончился. Тревожность из Катиных глаз не исчезла. Я оставил ее дома и на пару часов смотался к Никитину.

Встретились на набережной. К себе домой Петрович приглашает в исключительных случаях. В его четырех комнатной квартире. В монументальном доме прошлого века, я был всего один раз. Когда видеофильм от француженки с моим участием смотрели. Обставлена она шикарно. Но главное украшение этого семейного гнездышка, супруга Никитина Оксана. Жгучая красавица – брюнетка тридцати неполных лет. Она и их маленький ребенок, самая большая ценность в жизни Валерия Петровича. А может и нет? Кто кого разберет в личной жизни. Но Бог с ней, с его красавицей – женой. Вопрос сейчас о более насущном и важном чем женская красота. Любовно – семейные отношения не самое главное, когда вопрос стоит о деньгах. По крайней мере лично для меня. Так я думал тогда. И очень сильно ошибался.

– Так что Дмитрий приключилось такое важное, что ты меня в законный выходной от семейного очага оторвал? – Никитин шуткой прикрывает легкое раздражение.

– Пока не случилось, но кое что для меня назревает не хорошее. На мою дачу, за которую я заплатил твердой валютой, покушаются. Хозяин объявился. Досрочно освободился и хочет восстановить социальную справедливость.

– Очень интересно. А какими способами? – Петровича моя проблема смотрю не волнует. По крайней мере интереса не проявляет. Я наверняка не вовремя.

– Самыми что ни есть уголовными. Он поселился там вместе с братвой лагерной. Я только что оттуда.

– Все понятно. Учитывая, что сейчас нашей недееспособной власти не до простых людей типа тебя, остается только одно. Решать вопрос самостоятельно. Кстати, а что ты лично от меня хочешь? Помощи или совета? – опаньки, на такие слова я не рассчитывал. Мне не хотят помогать. Мгновенно корректирую поведение.

– Совета и немного моральной поддержки. – по тону уловил мою обиду. И тоже мгновенно перестроился.

– Хорошо, что ты ко мне обратился. Это говорит о том, что мы команда. А решение этого вопроса имеет несколько вариантов. Первый, это отдать дачу хозяину и успокоиться. Ведь если честно, то она принадлежит ему. И заплатил ты за нее всего четвертую часть. Ты на это согласен?

– Однозначно нет.

«Все правильно. Я тоже против такой благотворительности. Раз уступишь, потом на шею сядут. Второй вариант – это договориться и доплатить оставшуюся часть.

– Нет.

– Нет так нет. Хотя он самый в общем то приемлемый. Так что у нас остается? Решать вопрос другими методами, возможно более радикальными. – я молчу. Это все пока пустые слова. Старший товарищ продолжает: – Я могу задействовать власть в лице милиции или КГБ, но это неприемлемо. На сегодня они нам не партнеры. Так вот, ты должен решить свой вопрос самостоятельно. И этим показать личные деловые качества. У нас впереди серьезная работа, которая уже началась. И я просто обязан знать, кто чего стоит. Можешь конечно на меня свою проблему спихнуть. Я ее разрулю однозначно. Не вопрос. Но это жирный минус в твоей карьере. В общем решай. – что я мог сказать в ответ. Все правильно, все в точку. Почему я должен скидывать на других личную проблему? Кого то напрягать? Кем я буду, если не смогу защитить свое? Как на меня будет смотреть Катя? Дойдет до того, что я и ее не смогу защитить по большому счету. В будущем надо рассчитывать только на себя.

– Я решу эту проблему. Извините, что побеспокоил. – уже жалею что обратился.

– Ну вот и молодец. Слова настоящего мужчины. Об одном хочу тебя предупредить. Когда дело касается уголовников, это всегда серьезно. И если утрясать проблему, так утрясать конкретно. Надо убирать бывшего владельца дачи.

– Как это убирать?

– В прямом смысле слова. Ликвиднуть и дело с концом, чтобы больше никогда и нигде не отсвечивал. Вождь то правильно говаривал: нет человека – нет проблем. – да, не убавить – не прибавить. Сказано предельно откровенно. – ты сейчас подумал, зачем я только обращался. Вместо помощи лекцию прочитал. Ты не прав, если так думаешь. Мы команда. И мы все подключимся, когда у тебя появятся проблемы неподъемные.

– Я о другом подумал. А вы кого ни будь лично ликвидировали? Вы так просто об этом говорите.

– Ты зря обиделся. Я никого не убивал в этой жизни, но сейчас к этому готов. Три года стажировки в Конго не в счет. У нас впереди такие дела, что твое – просто пустяк. Ты потом мне спасибо скажешь, что я тебя отправил в одиночное и опасное плаванье. Учись работать самостоятельно.

– Все понятно Валерий Петрович. Не стоило вас такой мелочью отвлекать в выходной. Потопал я. А то жену одну оставил, и вас от семьи оторвал.

– Давай. Если какие сомненья, то сразу приезжай.

– Кстати, Валерий Петрович, все хочу спросить и не решаюсь. Вы к себе в дом никого и никогда не приглашаете? Можно спросить почему? Может я тоже ваш принцип на вооружение возьму. Думаю правы англичане: мой дом – моя крепость.

– Я тебе еще раз повторяю. Не обижайся, как пацан сопливый. Я, Егор и ты, самые главные в нашем деле. Остальные исполнители на окладах. Так скажи на милость, зачем мне брать все на себя. Учись работать в одиночку. Учись принимать решение и сам его выполнять. А вдруг меня завтра отстрелят? И что тогда? К кому ты побежишь советоваться? Сегодня это вполне реально. Ты еще толком масштаб всех наших дел не представляешь. Почитай на досуге криминальную хронику. Война идет полным ходом. А что касается моего дома, то здесь все просто. Оксана моя вторая жена. Я ее очень люблю. И сделаю все, чтобы ни один волосок с ее головы не упал. А это совсем скоро осуществить будет невероятно сложно. Тебе и мне не надо бы любимыми женами обзаводиться. Легче было бы в новой жизни крутиться. Вот и создаю иллюзию полного равнодушия к жене. И это еще не все. Вообще думаю развестись и съехать из дома. Буду навещать ее тайком, и то не часто. Она и сынишка, мое слабое место. Вот и не появляюсь с ней нигде. Все думают, что я один и весь из себя неприкаянный при молодой жене. Все просто. Видишь какой я предусмотрительный. – Никитин после такой длинной речи как то горько вздохнул и опустил плечи. А мое сердце вдруг сжалось от страха. И почему от страха, когда еще ничего страшного нет. Всего минуту назад я обидчиво сутулился и подозревал старшего товарища в элементарном увиливании от дела. Для меня на сегодня самого важного. А сейчас просто пожал ему руку и услышал то, что и хотел услышать:

– Молодец, что понял. Приятно с умным человеком дело иметь. – через час я был дома. Катюша рядом со мной, улыбается ласково и нежно. И совсем не отстраняется от моих рук, когда они ложатся на ее бедра. Я счастлив.

План появился у меня сразу. Вот только некоторые детали не вырисовывались. Проблема в расстоянии в тридцать с гаком километров и в стационарном посту ГАИ, который не объехать. Дорога одна. Гаишники тормозят фактически все машины в темное время суток. А что не тормозить то? Движение в этом направлении слабое. Кроме двух деревень и трех дачных поселков ничего больше нет. За неделю два раза съездил на место. Это уже не моя дача – это «объект» разработки. Оставлял машину в двух километрах от крайних домов и почти ползком тщательно обследовал окрестности. Вымеряя до метра самый короткий путь от «объекта» до реки. На берегу, в самом непроходимом месте, заросшем густым ивняком, вырыл схрон и тщательно его замаскировал. Сентябрь кончается, на земле листья густым ковром. Прятать легко и просто целлофановые пакеты с бензином.

Час «Х» наступил четвертого октября в ночь на понедельник. Катя на выходных у родителей, приедет поздно. Она в курсе, что я сегодня задержусь допоздна. Помогаю родственнику строить гараж. В восемь вечера на попутке добрался до нужного мне поворота. И уже через какой-то час занял позицию в заранее подготовленном месте, откуда отлично просматривается моя дача. Правда только в бинокль. Возле нее две машины. Серый «Жигуленок» и коричневый «Москвич». Темнеет быстро. Не могу разглядеть сколько людей в доме. Хотя по большому счету мне это и не надо. В одиннадцать, когда темнота, что называется выколи глаза, подобрался к дому почти вплотную. Там идет крутая пьянка. Слышен женский визг. Что-то гнусавое поет магнитофон. Конца этого веселья ждать долго и нет смысла. Пока все громко и весело, будет проще осуществить задуманное. Все на ходу, не спят в пьяном угаре, может удастся избежать жертв. Зачем лишний грех на душу брать. Приблизился к дому со стороны огорода. Интересно, а кто это картошку выкопал? Видно уголовники наняли кого то. Слышал самим то им западло любой работой заниматься. Все отлично. Теперь надо подняться на чердак. А это с двумя рюкзаками: один на спине, другой на груди, нереально. Освобождаюсь от них. Привязываю к лямкам тонкий бельевой шнур из натурального хлопка. Дом рубленый, бревна толстые. Не проблема по углу забраться на крышу. Все получается отлично. Вот только от угла, по которому поднимаюсь, окно на втором этаже на расстоянии вытянутой руки. В нем горит свет. Слышу пьяный смех вперемешку с характерными стонами. Выгляни кто, и вот он я, лицом к лицу. Но к счастью обошлось. Вот и карниз. Дальше сложнее. Главное, чтобы шифер не треснул под тяжестью тела. Ползу по самому краю крыши на ее гребень. По нему переползаю на противоположную сторону дома. С той стороны дверь на чердак. На фоне черного неба думаю меня не видно. И большой плюс, что у входа в дом горит лампочка, и довольно яркая. Случайно вышедший из дома меня сразу и не приметит. Да и кому надо голову в небо ночью задирать. Теперь с гребня сползаю снова к основанию крыши. И уже по карнизу, иду как по дорожке. Он шириной почти метр. Чердачная дверь на навесном замке. Слава Богу, что он не такой мощный. Я это знал. Потому и захватил с собой небольшой гвоздодер. Кручу всю эту конструкцию по часовой стрелке. Не выдерживает замок. А мощным петлям хоть бы что. Замок в карман, дверь нараспашку, и снова тем же путем назад. За рюкзаками с бензином.

Сидя на гребне крыши, медленно начинаю подтягивать шнур. И первый минус. Веревка тонкая, врезается в пальцы, тянуть страшно неудобно. Все же в рюкзаках двадцать килограмм. Но тут уж ничего не поделаешь, надо бы раньше об этом подумать. Не спеша, с перекурами, вытягиваю рюкзаки. Все вроде спокойно. В доме веселье продолжается. Это хорошо. Некому прислушиваться. Рюкзаки на мне. И снова продвигаюсь уже знакомой дорогой на чердак. Но в два раза медленнее. Центр тяжести смещен тяжелым грузом. Через двадцать минут я внутри чердака. Распаковываю бензин. Начался главный этап операции. После которого начнется необратимый процесс. В каждом рюкзаке по десять двойных пакетов из плотного полиэтилена. Все их развязываю. Упакованные, они могут рвануть не хуже бомбы. Чем сразу засветят поджог. Еще один нюанс. Надо проковырять дырку, чтобы через нее спустить на землю шнур. На это уходит минут сорок. Дача построена на совесть. На чердаке щелей нет. Доски подогнаны одна к одной. Но острый, как бритва охотничий нож, с этой задачей справляется. Пока проделывал отверстие, весь взмок. Но зато теперь есть дырка сантиметр на сантиметр. Пропитал шнур бензином и спускаю его через отверстие на землю. Время пошло на секунды. Надо успеть пока бензин не испарился. Пять пакетов разливаю на большой площади и тороплюсь на выход. Карниз, край крыши, гребень. Вытягиваю шнур как можно больше, кидаю его на землю. Теперь и самому пора. От карниза до земли почти семь метров. Прыгаю, как учили. Локти прижаты к телу, ступни ног и колени вместе. Земля рыхлая, приземлился мягко и почти бесшумно. Перекатился боком и встал. Прислушался, все вроде спокойно. Отлично, сейчас вам будет светомузыка. Чиркаю спичкой, огонек ярко и весело рванул вверх. Через мгновение скрылся внутри. И почти мгновенно рванул взрывом. В этот момент я был уже на краю огорода в полной темноте. Рву дальше, ускоряясь максимально. И всего через минуту – другую у кромки леса. Остановился на мгновение отдышаться. Зарево хорошо видно. Не думал что так быстро разгорится. Первый этап прошел успешно. Сейчас наступил основной – отход с места операции. По знакомой, мной же протоптанной тропинке, добираюсь до реки. Десять минут, чтобы откопать одноместную, спортивную байдарку. Теперь главное в нее сесть, не опрокинуться. Ведь греб на такой давным-давно, когда учился в седьмом классе, занимаясь в секции гребли. И эту байдарку взял там же по старой памяти в аренду на месяц.

Как говорится опыт не пропьешь. Если что умел, то умел. Отвалил от берега, и сразу легкую, словно пушинка лодку, подхватило течение. Глянул на часы, пятнадцать минут двенадцатого. Быстро управился. Несколько мощных гребков, и меня выносит на середину. Гребу под крутой левый берег. Там течение сильнее. Еще раз оглядываюсь. Зарево стоит на пол – неба. Все получилось просто отлично. Хотя стоп, еще все совсем не окончилось. Я еще в тридцати километрах от города.

Течение приличное, где то километров семь в час, если не больше. Глубоко подышав, восстановил дыхание и взялся за весло по серьезному. Крутые берега темного берега быстро понеслись назад. Теперь главное не сбиться с ритма и не опрокинуться. Что на таком течении вполне реально. Через два часа показались огни города. А еще через час байдарка ткнулась в берег. Время четвертый час ночи. Отсюда до моего гаража где то километров пять по глухой окраине. Не попрешься же по главной улице с лодкой на голове.

По пути в гараж никого не встретил. Просто удача. Попадись кто навстречу, когда я проходил мимо старого, еврейского кладбища. Байдарка на голове точно сошла бы за крышку гроба. И это было бы последнее, что подумал случайный прохожий. Но если везет, то везет во всем. Ровно в пять утра я пристроил лодку под потолком гаража. Радостная мысль подстегнула. Ведь я вполне успеваю домой, в кровать к моей любимой женушке. «Жигуленок» радостно вырвался на свободу. И всего через десять минут припарковался у своего дома. Квартира дыхнула – обдала родным и уютным теплом. Не включая свет, прошел в ванную. Помыл руки. Тут же разделся и бесшумно прошел в спальню. Замирая от предчувствия любви, скользнул под одеяло. Минутку полежал, согреваясь, и придвинулся вплотную к Кате. И замер от счастья, когда она обняла меня вся такая теплая, и совсем еще не проснувшаяся. А когда ее поцеловал, прошептала:

– От тебя лесом пахнет.

Подъем на полчаса позже. Ровно в половине девятого был в институте. Усталость навалилась после десяти утра. Мне казалось, что я сплю на лекциях с открытыми глазами. Не пропустил и тренировку. Но с ней уже проще. После занятий пару часиков вздремнул в помещении для спортинвентаря. И в спортзале не упирался. В общем день прошел как обычно. Вернулся из института. Катя давно уже дома.

– Тебе звонили. Просили срочно перезвонить, как появишься. Вот по этому номеру. – на том конце провода председатель нашего садового товарищества собственной персоной. В голосе явно проскальзывает страх. Ему то чего бояться?

– Дмитрий Викторович, у меня для вас очень плохая новость. Ваша дача дотла сгорела. – удивленным голосом переспрашиваю:

– Как это сгорела?

– Не знаю как, но сейчас от нее одни головешки остались. Такой пожар сильный был, мы думали и все наши дома сгорят. Слава Богу, что пожарные быстро приехали.

– Ее наверное те уголовники сожгли. Вот суки.

– Может и они. Я не знаю.

– Никто не сгорел случайно?

– Да вроде обошлось. Милиция и пожарные уже уехали.

– А вы где сейчас? Куда я звоню?

– Так на даче, в своем доме.

– Не думал, что у вас там телефон есть?

– Всего три аппарата на все товарищество. Мы к соседней деревни подключились. – вот что значит евреи. Тут телефонов в городе толком ни у кого нет. А они уже и на дачу провели.

– Все понятно. Через час буду. Вот только поужинаю. – то что милиция мной не заинтересовалась, это хорошо. А почему я их должен интересовать, если погибших на пожарище нет? А так как дача не застрахована, то и у остальных городских властей ко мне скорее всего претензий не будет. И это останется только моей проблемой. Катя просто растерялась, когда я сказал ей о нашей потере. Не думал, что она так расстроится.

– Как так сгорел? Это же такой большой дом был? – смотрит так, что мне ее жалко. Целую мою маленькую девочку, успокаиваю, как могу:

– Сейчас съездим на место. Выясним что к чему. Главное, что из людей никто не пострадал. Там же целая компания жила. Скорее всего по пьяни и сожгли. – кстати, придется свои трофейные ботинки выкинуть. В огороде, на перекопанной земле, наверняка четкие следы остались. Как я сразу об этом не подумал. Так что упаковываю их в целлофановый пакет и беру с собой. Выкинул ботинки в мусорный бак в дальнем, чужом дворе. Катя не понимает, что мне понадобилось выкидывать в чужой мусорный бак. В глазах вопрос, но ничего не спрашивает. А я, чтобы убрать ее непонимающий взгляд, небрежно объясняю:

– Много мусора в машине скопилось. – на что она снова промолчала.

В поселке тишина. На месте моей дачи только черная от пожарища печь, напоминает кадры военной хроники. Пожар был очень сильный. Обгорели деревья за двадцать метров от него. Первым делом осматриваю огород. Все отлично, земля просто перепахана чужими следами. Может зря выкинул американские ботиночки? Столько лет в работе, а на них ни одной нитки не лопнуло. Толстая буйволиная кожа, и в то же время очень мягкая. Но что сделано, то сделано. Да и нафиг они мне уже нужны. Я не собираюсь больше работать автослесарем. Это уже в прошлом. Тому подтверждение вот это мое рукотворное действо. Криминальное на сто процентов. Катя смотрит на пепелище со слезами на глазах. И все пытается выяснить, что нам надо делать в этом случае. Отвечаю почти искренне:

– Если честно, то не знаю. Наверное будем строиться по новой. Но уже не здесь. Не стоит связываться с неудачным для нас местом. Жалко, что дом не успел застраховать. – а вот и председатель семенит к нам, волнуется. А что не волноваться то? Пожар есть пожар. И никто от него не застрахован. Никакая милиция тебя от огня не защитит.

Он все понимает. А что тут непонятного? Милиционеры были, посмотрели на все это глазами любопытствующих и уехали. Хоть бы народ расспросили кто в этой даче жил. И почему пыхнуло именно с чердака, где ни какой проводки в помине нет. Вот времена пошли. Не понять законопослушному еврею куда страна катится. Дураку ясно, что это дело рук вот этого самого молодчика, который по дешевке приобрел добротный дом бедного Якова Абрамовича. Вот они новые русские с бандитскими замашками. Участки придется отдать однозначно. Ведь по их же пословице, из двух зол надо выбирать меньшее. Хоть в этом русские правы.

Звать председателя Владимир Моисеевич Певзнер. Сочувствует и жалуется на милицию, которая ничего не собирается расследовать. А сам ждет настоящего разговора. А что тут тянуть резину, товарищ иудей. Все решено. В итоге в прибыли будут все, включая и тебя. Открываю карты.

– Так вот, уважаемый Владимир Моисеевич, будем действовать так, как уже решили.

– А мы разве что-то решали?

– Вы такой забывчивый. Я же вам по-русски объяснял. Свой участок я передаю кооперативу безвозмездно. Так сказать под спортивную площадку. Ведь как я понимаю, товарищ Кузнецов, который нам уже давно не товарищ, на этом поджоге не успокоится. Вот мы его и лишим всякой надежды здесь когда либо обосноваться. А то он вдруг снова построится. Денег то много наворовал при советской власти. И опять к нему нагрянут его лагерные дружки – товарищи. Вы то хорошо знаете, что они из себя представляют. Они волки, акулы. И им в радость унижать бедных евреев. Так вот мы лишим их возможности над вами издеваться. Пусть ищут счастья в другом месте. А чтобы даже мысли ни у кого не возникло здесь пристроиться. Ну там у всяких бандитов и прочих лихих людей. Вы отдаете зарезервированные участки моим друзьям.

– Но помилуйте, Дмитрий, речь шла только о вас. Ни о каких друзьях разговора не было.

– Все меняется и довольно стремительно. Новые обстоятельства. Поверьте, я не сидел сложа руки. Встречи, консультации и прочее в том же духе. И мне популярно объяснили, что без покровительства больших людей нам не защититься. Обоснуются здесь уголовники, покоя во веки не будет. Выживут всех нас.

– А что это за большие люди? Такие как вы?

– Не надо иронизировать, товарищ Певзнер. Обком партии.

– Весьма солидно. Если это конечно правда.

– Прошу запомнить на будущее. Мое слово – это мое слово. Если я сказал, то так оно и есть. – глянул в глаза ему жестко, как противнику.

– Все понял, Дмитрий. – молодец, быстро схватывает.

– Ну и отлично, я их на днях привезу познакомиться. Проведем так сказать совещание в расширенном составе. А вы пока документы готовьте, чтобы по вашей вине задержки не было.

– Давайте сначала я познакомлюсь с этими людьми, а уж потом все будем решать. Если все так как вы говорите, то проблем никаких не будет.

– Я последний раз повторяю. Мое слово – закон.

– Я все понял. Но дела только после знакомства. – вот ведь какой еврейчик упертый. И смотри ты, по большому счету не боится. Вот что деньги с людьми делают. А может у него прихват на высоком уровне. Привезу по ходу недели Никитина и Галину Васильевну.

– Я разделяю ваши сомнения. Сейчас никому на слово верить нельзя. Так что в субботу ждите гостей.

– Вот и отлично. Мы разве против. Кому не хочется отгородиться от всякой нечисти. Тем более, что мы все это испытали на своей шкуре. В стране творится немыслимо что. Так что в субботу мы ждем высоких гостей. – не откладывая на потом, сразу по возвращению в город, звоню Никитину.

– Валерий Петрович, надо бы встретиться. Дело перспективное намечается.

– Я как понимаю это с твоей дачей связано.

– Точно в десятку. Есть возможность приобрести два участка по двенадцать соток. Почти по себестоимости. Почему бы вам и Галине Васильевне не стать моими соседями?

– Говоришь двенадцать соток? Довольно соблазнительно. Земля есть земля, вечная ценность. И во сколько это мне обойдется?

– Я предполагаю рвануть бесплатно. В обмен на защиту бедных евреев от всякого рода уголовников. Они очень напуганы. В живую соприкоснулись с бандитами. А это знакомство не для слабонервных. Я сам по началу слегка запаниковал. Чуть сразу в драку не полез.

– А мы их защитим?

– Там уже не от кого защищать. Какой смысл уголовникам влезать в проблемную ситуацию. Дом сгорел. Строиться по новой, значит деньги вкладывать. Со мной придется разбираться. А им это надо? Они авантюристы, но не до такой же степени. Думаю братва отвалила навсегда. Но даже если война? У нас есть чем ответить. Под моим началом уже семь голодных пацанов – спортсменов, готовых биться за свое место под солнцем.

– Все понял. Подъезжай завтра ко мне на работу. – на следующее утро я был у Никитина. В его кабинете угрюмый Егор цедил коньяк. А сам хозяин листал какие то бумаги. Егор и мне налил рюмку.

– За рулем. А ты чего такой хмурый? С утра конкретно расслабляешься.

– Да ни черта не лепится. Народ тупорылый по хорошему ничего не понимает. Вот и думаю, как по плохому надавить. – Петрович отрывается от бумаг в мою сторону.

– Давай детали. Что от нас конкретно требуется?

– Копии паспортов заверенные нотариусом. Если что непредвиденное вылезет, позвоню.

– Вот мой паспорт. Егор давай свой.

– Как я понимаю, участок делаем на Егора?

– Правильно понял. Наша Галочка к этому никакого отношения не имеет. Так что и бонус ей не положен. Заедешь на Маркса 12 в нотариальную контору. Там милая дама среднего возраста и роскошной комплекции, Лариса Дмитриевна. Скажешь, что от меня. Она все быстро сделает. Что еще по этому делу?

«Я думаю, надо с Сергеем связаться. Пускай лес подгоняет, сразу строиться начнем. А что тянуть то?»

– Верно мыслишь. Сегодня же с ним созвонюсь. Ты давай поскорее заканчивай с дачами, да к Егору подключайся. Мы завод карданных валов прихватываем. Предприятие полный банкрот. Кому эти карданные валы сегодня нужны? А вот территория в центе города и цеха в отличном состоянии. То что нам надо. Но там директор больно ушлый. Сам эту тему мутит, партнеров ему видите ли не надо, сам все хапнуть хочет. Но на это у него золота во рту мало. В общем в детали посветит тебя Егор. Действуй.

– Еще одно. Евреи хотят лично с вами поговорить. Не верят в мифических людей из обкома. Думают я блефую.

– Я сегодня на работе допоздна буду. Так что привози. Мы с Егором им объясним, что они в очень надежных руках. – Никитин засмеялся и снова уткнулся в бумаги. Но через мгновение поднял голову:

– А что с твоей дачей? Как ты вопрос решил с уголовниками?

– Да само собой решилось. Дача сгорела дотла. И теперь ни для кого интереса не представляет.

– Сгорела так сгорела. А говорил проблема. Можем же, если захотим.

Через час, сделав копии паспортов, я уже гнал машину в дачный поселок. Удивленный и слегка испуганный товарищ Певзнер на поездку в город согласился сразу. Да и как откажешься, если тебя везут в самое главное здание области. Когда человек боится – это то что надо. Какая может быть спортивная площадка? Случись такое, и многие станут зуб точить на эту землю. Участок я отдам Галине Васильевне. Она заслужила ее своей девичьей фигуркой и легким нравом. Во всех отношениях приятный человек.

Все прошло отлично. Председатель только глянул в холодные глаза Егора, так сразу понял. Подельники их единоверца Кузнецова это так, мелочь и шушера. А Никитин с барственной вальяжностью посоветовал побыстрее оформлять бумаги. У него мол далеко идущие планы как на этот поселок, так и на ближайший, давно разорившийся колхоз «Заветы Ильича», который в народе называют «Сорок лет без урожая». Вернее на его давно не паханные поля и луга. По задумке на раздольных землях этого колхоза вольготно отстроится элитный поселок для очень состоятельных людей. Ведь таких в городе не мало. Страна то сколько лет уже прожила без войны и разрухи.

Когда я объявил председателю, что со спортивной площадкой ничего не получается. И эту землю получит очень красивая женщина из обкома, он снова взбрыкнул. Видно хотел себе ее прибрать.

– Вам только палец дай, а вы уже всю руку отхватили. И заметьте, не по локоть, а всю. – на свой лад он перефразировал русскую пословицу.

– Вы очень хорошо наши пословицы знаете. Так позвольте вам еще одну напомнить. Когда хохол родился, еврей заплакал. А мы круче хохлов на два порядка. И перестаньте дергаться. Вы не понимаете своего счастья. Вам несказанно повезло. Работать будем мы, а вы только денежки считать – получать.

– Ваши слова, да Богу в уши.

– Так все и будет.

Через неделю все документы были готовы, включая и купчую Галины на мою землю. Евреи затаились в предчувствии больших и вроде как не совсем безопасных дел. Не могут пока сообразить, кто мы для них: благо или несчастье. А нас уже подгоняют другие дела. С космической скоростью приватизируется завод карданных валов. Директор завода оформляет кредит на четыреста тысяч долларов под залог заводского имущества. И оформляет в новоиспеченном банке «Сибирь – Кредит». Главная банкирша которого Галина Сергеевна. Почему директор обратился в наш банк, не знает никто. Скорее всего это подготовительная работа Петровича. Лично я ни каких деталей не знаю. Этим не гружусь и пока спокоен.

Но к сожалению спокойствие для меня совсем скоро закончилось. Подключаюсь к Егору. Он как старший всем рулит, а я занимаюсь наблюдением и сопровождением клиента. И уже знаю, что у директора имеется шикарная дача с сауной. Где он раз в неделю парится с роскошной любовницей. Брюнеткой лет тридцати пяти. А в его квартире, которая находится в центре города, как и положено большому начальнику, проживает супруга с домохозяйкой. Его жинка женщина дородная, можно сказать толстая и старая. В соперницы брюнетке не годится.

Днем директор передвигается на служебной, черной «Волге» с персональным водителем. А вот по вечерам раскатывает на личном «Жигуленке», неприметного серого цвета. И рулит кстати профессионально. Я пару раз расслабился и чуть не потерял его в центре города. И вообще, если убрать с его головы седой ежик, то мужичок в свои пятьдесят выглядит вполне молодым и спортивным. Ни какого живота, широкие плечи, энергичная походка. На фоне своей супруги, он словно сынок при маме. Есть у него и запасная квартирка в спальном микрорайоне города. В новой панельной многоэтажке. В которой он появляется не часто. И находится там от силы час – другой. Все эти сведенья я добыл за месяц в общем то совсем не плотной слежки. Еще одной мутной профессией овладел.

Машиной своей не пользуюсь. Моя белая «Волга» слишком приметная. А движение в городе в преддверии зимы не такое интенсивное. Егор мне выделил с виду древний и разбитый «Москвич – 412», стандартного грязно – серого цвета. С техпаспортом на какого то Иванникова Алексея Семеновича. Я ей владею по доверенности. Машинка хоть и не с форсированным движком, как в детективах, но на сотню выходит довольно резво. И пока ни какими поломками не напрягает. Своими наблюдениями по вечерам делюсь с Егором. Два раза по ночи возил его смотреть директорскую дачу и квартиру. А последние три дня он со мной постоянно.

Этот вечер пятницы не предвещал ничего неожиданного. В двадцать один ноль – ноль наш наблюдаемый укатил домой на служебной «Волге». Где машину отпустил и поднялся в квартиру. Все как всегда в течение последней недели. Я припарковался в дальнем углу двора, среди десятка своих собратьев. В этом доме машин много. Почти в каждой семье. Обычно наблюдаем до ноля, ну в крайнем случае до часа ночи. Если директор за это время никуда не уехал, значит он будет дома до утра. Но в этот раз он появился буквально через час. Сел в свой неприметный «Жигуленок» и рванул за город, на дачу. Но это я так предполагал. А приехал он, покрутившись по городу, в свою вторую квартиру. Через три часа свет в окне погас, но директора нет. Ждем еще час, а его все и нет. Видно остался ночевать. Такого с ним никогда не случалось. По крайней мере за время моего наблюдения. Может с женой поругался?

Смотрю Егор напрягся. О чем то напряженно размышляет. Десять минут зловещей тишины. Я ощущаю непонятную для меня угрозу. Наконец он приказывает. Именно приказывает, а не говорит:

– Продолжай наблюдение. Я скоро. Как свет в квартире мигнет три раза, поднимайся туда. Смотри не пропусти. – снял куртку. Вместо шапки натягивает на глаза темную кепку. С заднего сиденья забирает небольшую спортивную сумку. Перебрасывает ее через плечо. Что в ней я не знаю. Быстро идет к подъезду. Я в конкретном напряге. Понимаю, сейчас что-то случится. И что-то страшное. Думаю об этом, замираю от страха, а сам не свожу глаз с темных окон. Наконец свет в окне призывно мигнул. Быстро поднимаюсь в квартиру. В подъезде темно. Нерешительно замираю у двери нужной квартиры. Звонка нет. Надо то ли стучать тихонько, то ли ждать. Пока думаю, дверь открывается. На пороге Егор.