Текст книги "Афган, любовь и все остальное"

– Что тут говорить то. Виноват на все сто. Не оправдываюсь, что решите так и будет. А как на счет дальнейшей работы? – в этом вопросе подвох. Если начнут клясться, что все тип-топ, и они вместе на всю оставшуюся жизнь, то это будет блефом. Если, конечно, вся оставшаяся жизнь продлится еще часа на два. Вот тогда надо будет ждать самого худшего варианта. Но Дмитрий сомнения развеял, ответил предельно честно:

– Это наша последняя встреча. Уедешь в свой город. Служи, карьеру делай. После всего этого тебе смысла нет из Органов уходить. Если даже и на зону попадешь, то на красную. Но это в общем то нереально, свои тебя вряд ли сдадут. Использовать по тяжелому используют. В плане убрать там кого, пресануть конкретно. Ваша чекистская мафия набирает силу, ментов уже под себя подмяли. Ну и мы со своей стороны подмогнем чем сможем. Это без вариантов. Считай года на три, а то и на пять, ты человек для нас, мягко говоря, нерациональный. Ты ниточка, на конце которой я. Потянут за нее, и мне кранты однозначно. А я пока еще на тот свет не собираюсь.

– Ниточка на мне оборвется.

– Слова настоящего воина, мужика. Вот только в этой жизни обстоятельства часто меняются. Есть такое слово целесообразность. Вот из-за этой самой целесообразности многие курс свой меняют частенько на диаметрально противоположный. Жизнь штука суровая и непредсказуемая.

– Может и так, клясться не буду. Еще вопрос, а деньги у Галины мне просить?

– Нет, конечно, все обговорено. Ты же человек для нее не посторонний, как я понимаю.

– Может и не посторонний, я точно еще не знаю. Жизни не жалко, а вот с ней расставаться не хочется.

– Так и не расставайся, дела любовные нас не касаются. Если ты думаешь, что мы на Галину влияние имеем, то сильно заблуждаешься. Она уже сама по себе. Мы и деньги то у нее можем только просить, а не требовать.

– Первая хорошая новость с утра. Спасибо за кофе. Поехал я.

– Частника поймаешь подальше от нашего дома. Чем черт не шутит, может за нами приглядывают. Вдруг игру крупномасштабную затеяли.

– Я тоже об этом думал, но по всем прикидкам это немного нереально. Кадры опытные ушли, а молодежь еще только обкатывается.

– Твои слова, да Богу в уши. Как только деньги получишь, сразу звони, я подъеду.» – никто провожать не пошел. Через две улицы, под лай собак, вышел к местному продовольственному магазинчику, где и тормознул невзрачного вида «Ниву» с угрюмым мужиком за рулем. Через двадцать минут был в банке, и сердце обожгло теплом, когда увидел радость в глазах своей женщины. Он вернулся живой и здоровый, вот она и счастлива. И как не хотелось отрываться от ее мягких, по домашнему уютных губ. И как он хочет, чтобы она была только его. А ее слова, произнесенные шепотом, подняли на Олимп любви. Такое ему никто не говорил.

– Я так боялась за тебя. Не надо Сережа. Сегодня вся ночь наша. – и ласково, но настойчиво убрала его руки со своих бедер. Но еще раз прижалась всем телом, поцеловала горячо и жадно.

– А чего боялась то? К своим же поехал.

– Свои то свои, да вопрос больно щекотливый. В Димке то я уверена, он против меня ничего плохого не сделает. Знает кем ты мне приходишься. А вот Егор на все способен, он сейчас за главного, твоя жизнь в его руках. Что надумает, то и сделает. И никто ему не указ.

– Знаю. Хоть и готов был абсолютно ко всему, а душу холодило конкретно. Егор, кстати, ни одного слова не произнес. Сидел, как истукан.

– Вот потому и молчал, что не по его выходило. Но он и по жизни не очень то разговорчивый. – и Галина снова ласково улыбнулась своему мужчине.

– Дмитрий сказал, что ты деньги должна приготовить.

– Все готово. Вы с ним вдвоем пойдете?

– Вроде да. Это он решает.

– Это он будет решать, когда его дела меня касаться не будут. А когда ты с ним в компании, да еще с такой огромной наличкой, то и я в этом вопросе человек не последний. Вас будут сопровождать трое моих людей из охраны банка. Кстати, все бывшие кэгэбисты.

– Как скажешь, я не при делах. Свое уже сделал, чуть всех не подставил.

– Не казнись, чуть-чуть не считается. На будущее урок, ведь квартиры шикарной в центре лишился.

– Что квартира, я себе бы не простил, случись по моей вине провал. Да и сейчас все еще не закончилось. – душевные терзания прервал звонок Дмитрия. Он ждет на улице.

Нужный нам дом совсем недалеко от банка. Так что идем пешком в сопровождении банковских секьюрити, так называет свою охрану Галина. Американские названия, как и американский образ жизни, все больше и больше проникают в российскую жизнь. Мы, как обезьяны, копируем все броское и не всегда самое лучшее. Я чуть не расхохотался, когда увидел по телеку, как депутат государственной думы на полном серьезе ратовал за удостоверение личности депутата, как у американских сотрудников ФБР. Оно открывается не в сторону, а вниз. Не очень умный ребенок, которому доверено сочинять законы, по которым будут жить миллионы и мучиться. Но нам, как и всему остальному не праведному сословию России, это только на руку. Когда там наверху такие кадры, наша не вполне законная жизнь хоть предсказуема. Вот и сегодняшний момент тому подтверждение. Чекист, коммунист и верный ленинец в одном лице, сработал лично на себя, а не на любимую Родину. Раскрыл преступление и продал его тем, кого вычислил. А клялся Родине – Партии в любви и преданности, присягу давал. На смену ему придут кадры еще более не отягощенные высокими принципами. В два, а то и в три раза аморальнее его, воспитанного при коммунистах. За последние годы случаются такие махровые предательства, что просто диву даешься. Один пидор Бакатин чего стоит, а вместе с ним генерало-адмиральская фирма «Компас», которая распродает военные корабли во главе с авианосцами «Минск» и «Новороссийск». А с другой стороны чему тут удивляться, быдло и есть быдло, одень его хоть в адмиральскую форму, хоть в костюм с галстуком. Предатели и страну развалили за свои долларовые интересы. Они стали миллиардерами, а остальные со скрипом выживают. Может наступят времена, когда в России, на главной площади страны поставят позорный столб, на котором выбьют имена всех предателей Родины, чтобы нынешние люди, и будущие поколения знали кто их вгонял в нищету. Такие мысли, что дух захватывает. И кто говорил бы. Тот, кто сам очень удачно ловит рыбку в мутной водичке. Если начнут очень тщательно разбираться, то и для таких как я на этом позорном столбе местечко найдется. Одно успокаивает, в Партии я никогда не был. Вот где Иуды собрались в массовом порядке. Открестились от нее в миг, побросали партийные билеты. Твари одним словом. Я не понимаю как так можно поступать. Если сунут яйца в мясорубку, то и я изменю своим принципам. Но за просто так, за шкурный интерес, не смогу.

Вот и пришли: старый, монументальный дом, широкая лестница с деревянными перилами. Надо подумать, да тоже в такой переселиться. Кстати, на данный момент у меня нет своего жилья. Дверь открыл среднего роста и среднего возраста мужичок. Плечи довольно широкие, и кулаки внушительные, вот только начал заплывать жирком. Круглое, не запоминающееся лицо. Главное достоинство которого, высокий лоб. Черные волосы с очень заметной сединой, хотя товарищ еще вполне молодой. Уверен в себе, даже не спросил кто там за дверью. Двое охранников молча прошли в квартиру, осмотр занял три минуты. Парни распределились грамотно: один остался на улице у подъезда. Двое на лестнице, выше и ниже этажом, у всех связь. Хозяин молча и спокойно ожидает. Хватит тянучки, пора начинать:

– Как понимаю, вы господин Кириленко? – тот молча кивнул. – Деньги при нас. Какие ваши условия?

– Да ни каких условий. Деньги на стол и разбегаемся. – смотрит в упор, глаза в глаза.

– Нам нужны гарантии. Лично я не хочу, чтобы через месяц – другой к нам снова за деньгами подкатили.

– Я в этом деле один. Даю слово, что это единичная выплата. Вы покупатели, я продавец. Чистая коммерция.

– Я верю вам, но простите, хочется чего то посущественнее, чем честное слово. Напишите расписку своей рукой, что деньги получили. Этого нам достаточно.

– А если я ничего писать не буду, что тогда?

– Не получите деньги. Мы в общем то готовы разрулить эту проблему. Денег, конечно, уйдет на порядок больше и нашему майору придется немного побыть в заключении.– и чтобы зажечь интерес в глазах противника, достаю из дорожной сумки увесистую пачку долларов. Этакий небольшой кирпич из конвертируемой валюты, который сулит безбедную жизнь и много волнительной радости. А главное, относительную независимость. Что и говорить, а деньги вещь очень хорошая.

Товарищ слегка напрягся. Очень трудно оставаться спокойным, когда до счастья всего лишь один шаг. Сумма по нынешним временам астрономическая. Американский доллар еще не коснулась мировая инфляция. Чтобы усилить эффект, разрываю на двух пачках банковскую упаковку, рассыпаю деньги на столе. Товарищ с виду спокоен, но очень уж явно сглотнул комок в горле, кадык аж дернулся. Главное, сейчас не переиграть, остаться до конца спокойно – равнодушным. И, кажется, все получается. И не могло не получиться, ведь наш оппонент уже влез в грязь, вступил с бандитами в предательскую сделку. Господин Кириленко начинает полемику:

– Не понимаю, что вам это даст? Что я, что вы, уже «засвечены» конкретно. Пиши расписки – не пиши.

– Согласен с вами полностью, но так нам будет спокойней. Мы не такие богатые во первых, а во вторых передел собственности еще никто не отменял. Вы получили деньги, потратили и с вас взятки – гладки, а за нами очень лакомая собственность, в захвате которой все методы хороши. Не будет расписки, не получите деньги однозначно. И пострадавший с нашей стороны будет всего один. А так, как он действующий сотрудник ФСБ, думаю наказание будет не таким уж и суровым. Денег мы лишимся, но и вы останетесь при своих интересах. Да еще с подмоченной репутацией. Бесследно ничего не проходит. – товарищ думает и решает быстро.

– Расписка так расписка. Я не собираюсь продолжать дальнейшую службу, так что, диктуйте. – через пять минут Роман Кириленко, номер паспорта и серия такие то, подтвердил письменно и расписался, что получил сто тысяч долларов. Как свидетель, поставил свою подпись и майор Корж. От сотрудничества Кириленко категорически отказался.

Вышли на улицу, пора вроде прощаться. И, кажется, надо еще что-то сказать, о чем то поговорить. Крупно повезло этому человеку. Так крупно, что я ему завидую страшно. Надо это озвучить, а то он может и не догадывается:

– А ты, товарищ майор, из счастливчиков будешь. Повезло тебе конкретно.

– Слов нет. Спасибо, что в живых оставили.

– Глупости городишь, никто тебя убирать не собирался.

– Только не говори мне за Егора. Он то, я думаю, не в восторге, что я до сих пор живой.

– Может и так, но я за напарника не ответчик. Да я не об этом.

– А о чем? Интересно послушать.

– А ты не иронизируй, в вопросах любви я поопытней тебя буду, и не на один порядок, но не об этом речь. Завидую тебе страшно, ты Галину встретил. Даже со стороны видно, что у вас все по настоящему. Я знаю, сам пытался завоевать ее расположение, да не вышло, не ее я поля ягодка. А тебе судьба подкинула подарок прямо неземной. Можешь отойти от всех мутных дел и начать жизнь с чистого листа под крылышком прекрасной женщины. Мой совет – береги свое счастье. Такой подарок судьба два раза не преподносит.

– Галина будет зарабатывать, а я при ней, при ее юбке. Так что ли?

– Во первых, она уже столько заработала, что ей и тебе на две жизни хватит. Во вторых, она женщина взрослая, и думает уже не о деньгах, а о женском своем счастье. Мечтала, мечтала и вдруг такое наяву случилось. Это сейчас самое наиглавнейшее в ее жизни. А если ты упрешься со своими принципами, хотя наверное не плохо их иметь, и начнешь доказывать, что ты настоящий мужик, круче какой-то женщины. В итоге дров наломаешь, все загубишь. Поверь мне, я уже это прошел. И деньги, к которым я так страстно стремился, и которых у меня теперь до черта, вроде уже и не как основное. Ну есть и есть, а счастья нет. И наверное, уже не будет. Такое великое чувство, наверное, всего один раз в жизни случается, и то не у всех. А я его, грубо выражаясь, элементарно просрал, а ты только с ним столкнулся.

– Получается, что мне надо спрятаться за ее юбку и наслаждаться семейным счастьем. Кстати, она замужем.

– Да там у нее не муж, а сплошное недоразумение, которого как раз и интересует только материальное благополучие. О нем и говорить не хочу. Я тебе о другом толкую, не лезь к нам, и нам подобным, забудь про криминал. Заработаешь большие деньги, потеряешь не меньше, если не больше. И почему обязательно отсиживаться за юбкой? Продолжай дальше служить любимой Родине. За тебя сейчас есть кому слово сказать.

– Галина будет двигать меня по служебной лестнице? Очень здорово.

– При чем тут Галина? Не надо в дела служебные женщин впутывать. Я за тебя слово перед Петровичем замолвлю, у него в вашей конторе связи просто безграничные. Ты же нас в тайге выручил. Да какой там выручил, просто спас.

– Что было, то быльем поросло. Пора забыть об этом.

– Такое не забывается. Так что не переживай, что твоя женщина очень уж богатенькая. Через пять лет генералом станешь. – генералом Сергей Корж не станет. И совсем не потому, что этого не хотел. Чтобы оказаться без большого московского блата в дружной генеральской компании, надо, как минимум, три года, а то и больше послужить в «горячих» точках, которых на карте нашей любимой Родины становится все больше и больше. Сам то Сергей совсем не против побряцать оружием, в крови это у него, по жизни воин. Вот только Галина не собирается рисковать своим семейным счастьем, любимым мужем. Ведь недаром народная мудрость гласит: пуля то дура. И в кого она влепится – непонятно. Госпожа – банкирша, конечно, не против мужа генерала, и готова проплатить все издержки на самом высоком уровне. Да вот только не все во власти докатились до беспредела, и еще кое кто соблюдает кодекс чести: низкий поклон и слава таким людям. А коли так, то на нет и суда нет. И потолкавшись в полковниках пару лет, Сергей уйдет на заслуженный отдых, и уже официально возглавит службу безопасности в бизнесе своей супруги. А она, родив ему прелестную дочурку, напрочь отгородит его от нас. Понимает ведь, что в определенной среде всегда найдется рисковая работа, о которой в глубине души всегда думает ее крутой муженек.

Петрович так и не выйдет из транса, и в конце концов уедет залечивать инфаркт и душевные раны в благополучную Швейцарию, где вроде как медицина одна из лучших в мире. Уедет и больше в наш город не вернется, передав все активы в мое распоряжение. Я мягко говоря, этому очень удивился. Мне всегда казалось, что в табели о рангах стою после Егора. С его стороны вроде как претензий нет, и теперь я веду наш корабль в море проблем, которые в не простой российской жизни случаются, можно сказать, регулярно. И не бросишь это, за мной люди.

Егор уверовал, что круче его нет никого на свете, сделал себе легальный ПМ, и теперь везде без охраны. И это, конечно, добром не кончилось. Поехал во Владивосток закупить партию машин. И вот там, толкаясь по автомобильному рынку, по так называемой «Зеленке», засветился конкретно, и получил пулю от начинающего бандита: молодого, но напрочь отмороженного. Вот тебе и хваленый профессионал, проколовшийся на элементарной бытовухе. Мы, конечно, разберемся, найдем и накажем виновных по своим личным «понятиям», что окажется для «отморозков» самым наихудшим вариантом, но это уже Егору не поможет. Его любимая женщина закаменеет от горя, и сразу же уедет в свою деревню, глушь глухую.

Наш бизнес процветает, плавно перелившись в легальные структуры. Мы заняли свое место в строительстве и торговле. Волею судьбы, а может быть и злого рока, оказавшись во главе нашего дела, я не могу уйти, все бросив. Ведь за мной люди, которые верят мне. А страна все еще продолжает напоминать дикую тайгу. Только на мгновение расслабишься, и тебя сожрут с потрохами. С Сергеем я контактирую постоянно, вопреки желанию его любимой супруги. Как не крути, а его Контора становится главной во всех отраслях бизнеса, и уже несколько человек из ФСБ по его рекомендации, наши консультанты. Уголовники отошли на второй план, теперь во главе всего силовики.

У меня свой дом за городом, в котором не слышно детского смеха. Моя домоправительница Антонина, сорокадвухлетняя спокойная женщина, единственный мне близкий человек. Она чем то напоминает Катюшу. И когда мне особенно муторно на душе, и не хочу никого видеть, она приходит ко мне ночью. Как она догадывается, что мне плохо, я не знаю, и в общем то знать не хочу. Просто окунаюсь в тепло ее тела и понемногу оттаиваю душой.

У Кати второй ребенок, малышка Анюточка, которой пошел второй годик. Я ее не видел. Был момент, когда моя жизнь обесценилась до ноля. И, казалось, что вот – вот отойду в мир лучший чем этот. Уж больно тяжелые грозовые тучи сгустились над моей головой. И я не нашел ничего лучшего, как собрать всю имевшуюся под рукой наличку, чтобы отнести этот рюкзак с деньгами моей любимой и родной женщине: матери моих двух дочурок. Задумал такое и не сделал. Срочные дела снова погнали вдаль от родной семьи, в который раз встреча с Катей не состоялось. Хотя она и дети ни в чем не нуждаются, ведь Марина Владимировна круто поднялась в аптечном бизнесе. И уже вошла полноправной партнершей в двух очень перспективных проектах, связанных с постройкой коммерческого оздоровительного центра с полномасштабным бассейном. Бабушкой себя не считает, имеет молодого любовника, и души не чает в своих внучках. А вот буквально на днях ко мне подошел Стас и сказал такое, от чего у меня сердце чуть не остановилось. А что я хотел? Чтобы меня всю жизнь ждали? Надеялись, что я когда то снизойду и вернусь.

– Дмитрий Викторович, у нас с Катей любовь. Я ее очень люблю. И она меня тоже. – сказал и молчит, и глаз не опускает. Вот тебе и аспирант – китаевед, которого я держу на всякий случай, в надежде, что у нас бизнес на заграницу откроется. Вот и дождался. Этот день самый черный в моей жизни. Он расставил все на свои места окончательно и бесповоротно. В душе то я еще на что-то надеялся. Верил, что вскоре все брошу и увезу Катю далеко – далеко, подальше как от родного города, так и от России: не получилось. И надо сейчас сказать свое слово, слово мужчины. А в голову ничего не лезет, прямо ступор какой то. И сердце холодеет от страха. Страх от поражения, которое надо признать немедленно. Признать спокойно и мужественно, не показав себя ни перед кем слабаком. Вот опять дешевые понты. Кому надо это мое спокойствие и мужество. Все, кому надо, уже поняли и увидели мою полную и непроходимую балбесность. И лучше сразу, прямо сейчас отойти в сторону и не мешать людям. Но я видно слабак и так поступить не могу, за что себя и проклинаю. Спрашиваю парня почти спокойно:

– У тебя все так серьезно? С двумя детьми женщину берешь.

– Я люблю Катю. – вот мою Катю и любимой кто чужой называет.

– Если любишь, зачем мне что-то говоришь? Будто разрешение на это просишь.

– Я ничего у вас не прошу. Я вам просто говорю, что мы с Катей решили пожениться. И, прошу вас, этому не препятствовать.

– А как это я могу препятствовать чужой любви?

– Не знаю, но наверное можете. – а он то прав. Смотрю на этого парня и не знаю, что сказать. Но говорить надо, вернее решать. И решать прямо сейчас, сию минуту. И снова не нахожу слов, не могу порвать тоненькую ниточку надежды, последнюю связь с моей любимой. Оказывается, как тяжело просто отойти в сторону.

– Делайте что хотите. Это уже не мое дело. – снова во мне взбрыкнул крутой мэн. Прямо герой всех времен и народов. – Мне переговорить с Екатериной надо. Ты надеюсь не против? – глаза опустил, но от своего не отступает.

– Лучше не надо, что тут непонятного.

– Я сам знаю что лучше, что хуже. – вспыхиваю мгновенно, но тут же беру себя в руки. Зачем дергаться, все будет так, как я решил. Чутка подслащиваю пилюлю.

– Мне надо решить чисто коммерческий вопрос. Не хочу, чтобы она на алименты подавала. – гоню полнейшую чушь. Парень это понимает и молчит.

– Где она сейчас? Заеду на минутку и все, наслаждайтесь своим счастьем, я в стороне. Так где она? На работе или дома.

– Не знаю. – а парень то упертый. Я, кажется, не разглядел в нем это совсем не плохое качество. Но теперь уже поздно, пути – дорожки разошлись. Он с моей любимой и детьми, а я в стороне.

– Не знаешь, так не знаешь. Все, свободен. Считай, что я вас благословил.

– Дмитрий Викторович, прошу вас, не надо вам с Катей встречаться. – вот оно что, парень боится потерять свою женщину. Не все у них видно хорошо, и мой шанс еще не исчерпан. И я не собираюсь мутить за его спиной, пускай все будет до предела честно.

– Хорошо, поехали вместе. – и не ожидая ответа, поднимаюсь из-за стола. Что ему остается, только последовать за мной.

Катя дома. А где ей еще быть, если моя вторая дочурка еще совсем крохотулька на попечении мамы. Возьму ее на руки, прижму к себе маленькое, почти невесомое тельце и упаду на колени, и вымолю у любимой прощение.

Открыла Катя и, сразу, словно закаменела. Детей не видно и не слышно. Прохожу за ней на кухню. Стас понуро уходит в зал, и закрывает за собой дверь. За закрытой дверью чувствую себя немного спокойней. Моя женщина в коротком, слегка тесноватом халатике небесно – голубого цвета, шелк которого почти не скрывает такое любимое тело. Этот легкомысленный халатик и очень тщательно уложенные волосы: Катя вся такая красивая и желанная. Удивительно, а они так и не переехали из этой, по нынешним временам, маленькой квартиры.

Катя села, локти на стол, прижала кулачки к подбородку, смотрит мне прямо в глаза. Ее взгляд спокойный. Все правильно, она поставила точку на своей прошлой жизни, и я в этом доме человек посторонний.

– Зачем приехал? – голос твердый и спокойный.

– Не знаю.

– Я тебя не хочу видеть.

– Сейчас уйду.

– Зачем же сразу, можешь чаю выпить.

– Если можно, то кофе. – Катя встает, включает чайник, достает из шкафчика кружку. Я смотрю на нее и понимаю, надо скорее уходить, пока не упал на колени перед своей женщиной в слезах и соплях. Вот зараза, а слезы то подступили. И чтобы перевести мысли на другое, не отрываю взгляда от женщины, которая уже чужая, и которая так желанна в своем домашнем, и в то же время таком откровенном халатике. И не скажешь, что она мать двоих детей, фигурка просто девичья. И она никогда не располнеет, ведь в ней больше папиных ген интеллигенции. Кофе налит, и снова Катя напротив меня глаза в глаза.

– Так в чем дело? Что ты хотел мне сказать?

– Не знаю. Ничего сообразить не могу. – молчит. Хотя могла бы сказать, вот мол и проваливай, если сказать нечего. Но она так не может, интеллигенция ведь. Ладно, будь что будет. Надо открыть карты. Я не хочу остаться в глазах моих дочерей плохим человеком, который бросил их маму.

– Катя, я через десять минут уйду. Узнал от Стаса, что у вас все хорошо: любовь, семья и все остальное. Поэтому и заехал сказать прощай и кое что прояснить. Пойми, если сможешь. Это вроде как и здравому смыслу не поддается, ну а по жизни все очень и очень здраво. Петрович, мой босс и друг, ехал с семьей в машине. А из встречной по ним ударили из крупнокалиберного пулемета. Петрович живой, о чем очень сейчас сожалеет, а вот жена и сынишка, которых он любил больше жизни, погибли. У него инфаркт, он жить не хочет, и думаю долго не протянет.

– Зачем ты рассказал мне эту ужасную историю?

– Я тоже все время хожу под пулей. За себя не боюсь, отбоялся уже. И что самое печальное, я не могу свернуть с этой неправедной дороги, за мной люди. И я никогда не смогу рисковать тобой и детьми. Пока я далеко от вас, вам ни что не угрожает. Я рядом, и вы в смертельной опасности. Все просто, понятно и страшно. Я сам себя в угол загнал, когда этот бизнес начинался, я не знал, что так жутко будет. – Катя молчит, а я тороплюсь выговориться. Хотя надо скорее уходить, пока инфаркт не приключился. Это, наверное, от кофе сердце так оглушительно громко и часто стучит.

– Я на тебя и детей счет открыл. Вам там на все хватит. Прости, если сможешь, не мог я по другому поступить. Я тебя только одну любил и люблю, но чем я дальше от вас, тем вам лучше, спокойней. – Катя подняла на меня глаза. В них уже нет той спокойной уверенности и твердости. Но слова ее стегают, как бич пастуха.

– Все правильно, чем ты дальше от нас, тем нам спокойней. Тем более сейчас, когда рядом со мной любимый мужчина, который любит меня и моих детей. Прошу тебя только об одном, сделай так, чтобы нам больше никогда не встречаться. Это в твоих силах. Ты же крутой и сильный мужчина. Тебе все по плечу. И бизнес крутой организовать, и семью любимую бросить для ее же блага. Так что прощай. Я тебя не хочу больше видеть никогда. – вот он мой крест. Любимая женщина говорит страшные слова, а в глазах слезы. И смотрит так, что протяни я руки, и у нее не будет сил их оттолкнуть. Может через мгновение так бы и случилось, но в зале заплакал ребенок, Катя мгновенно встрепенулась. А еще через минуту в кухню забежала Дашутка. Меня она не узнала.

– Мамулечка, миленькая, ну где ты? Папочка с Анюточкой тебя ждут. Мы же гулять сейчас пойдем. Анюточка плачет. – через минуту в кухне появился Стас с крохотулькой на руках. Я резко встал и вышел. Но все равно успел заметить, как миниатюрные ручки обнимают шею уже ее папочки. А светленькая головка ребенка уютно расположилась на его плече. Любимая дочурка на руках счастливого отца. Я шел к машине и плакал.