Текст книги "Роковой опал"

– Надеюсь, они спаслись.

– Кто знает.

– Как далеко отсюда до Фенси Тауна?

– Миль тридцать или около того. Эх, Транты! Люди часто останавливались у них. Это был словно оазис в пустыне – здесь больше нет никакого жилья на многие мили вокруг. – Он обернулся и посмотрел на меня. – Нам придется остановиться на ночь здесь. Наши лошади не в состоянии продолжать путь. Тут неподалеку есть река. Будем надеяться, она не пересохла. Там лошади смогут попить и, возможно, найти траву, не сожженную огнем. Подождите меня здесь, а я пойду посмотрю.

Посреди пожарища мне вдруг стало не по себе от этого места, где витал дух смерти: воздух, казалось, был пропитан ужасом произошедшей здесь трагедии. Внезапно мне стало холодно, и я задрожала: ощущение было такое, будто я осталась один на один с мертвецами. Коснувшись почерневших от копоти стен, я подумала, что это, должно быть, когда-то было гостиной, где люди собирались, чтобы поговорить и посмеяться. В этих четырех стенах проходила их жизнь. Я начала фантазировать, что они были поселенцами, приехавшими из Англии в поисках новой жизни, и им пришла в голову мысль построить гостиницу, где путешественники по бушу могли бы остановиться на ночь-другую. Они также собирались возделывать эту землю, потому что постояльцев здесь бывало не так много, чтобы хозяевам можно было на это жить. Выходя на прогулку, они не встречали людей – вокруг была лишь дикая равнина. Наверное, они жили в страхе перед бушрейнджерами. При виде этих обугленных развалин в душе моей зародилось дурное предчувствие: я поняла, что до этого момента не осознавала, насколько одиноко может быть человеку в буше.

Я обратила внимание на кое-какие уцелевшие предметы обстановки: полуобгоревший стол, фрагменты какой-то металлической фурнитуры, два закопченных бронзовых подсвечника, некогда начищенных и сияющих, а также оловянный сундучок, очень похожий на тот, что был у нашей Мэдди в Дауэр Хаусе. Она называла его не иначе как «мой сундук» и хранила там все свои пожитки. Мэдди привезла его к нам из Окленд Холла и, должно быть, не расставалась с ним всю свою жизнь.

Позади меня вдруг возникла темная фигура, и я охнула от страха.

– Простите, что напугал вас, – сказал Джосс. – Что с вами?

– Все дело в этом месте. Мне кажется, тут есть привидения.

– Кроме голых стен, здесь мало что осталось. Я нашел тот ручей, и, к счастью, там есть свежая трава. Отведем туда наших лошадей.

– Вы что, собираетесь ночевать здесь?

– Тут есть хоть какой-то кров, а у нас нет ничего, чтобы разбить лагерь.

– А дальше ехать мы не можем?

– Тридцать миль? Лошадям необходим отдых. Останемся здесь до рассвета, а потом продолжим путь. Лучше давайте посмотрим, есть ли тут что-то такое, что можно было бы использовать для наших целей. Обследуем все, но будьте осторожны.

– Там стоит оловянный сундучок, – сказала я. – Внутри может быть что-то полезное.

Мы двинулись вперед, и моя нога на что-то наткнулась. Нагнувшись, я подняла с пола полусгоревшую свечу. Джосс взял ее у меня и сказал:

– Здесь недавно кто-то был; вероятно, как и мы, решил остановиться тут, чтобы переночевать. – Оглядев огарок, он вынул из кармана спички и зажег его. Когда он поднял свечу повыше, все это место при ее тусклом свете стало выглядеть еще более зловещим. Внешность Джосса тоже изменилась: глаза его потемнели, а бронзовый загар стал не таким заметным. Выражение его лица, когда он посмотрел на меня, показалось мне несколько удивленным и загадочным. Я в очередной раз заметила, что у него большие уши, причем слегка заостренные сверху, что делало его похожим на сатира. А еще я уловила блеск в его глазах, говоривший, что не так уж он расстроен создавшейся ситуацией. И от этого мне стало еще более тревожно.

– Нам повезло, что мы нашли эту свечу, – сказала я.

– Интересно, кто ее здесь оставил. Наверное, какой-нибудь бушрейнджер.

– А почему не какие-нибудь путешественники вроде нас с вами?

– Может быть, и так, конечно. – Он вдруг похлопал себя по поясу. – Теперь вы видите, почему так важно быть хорошо подготовленным. Не волнуйтесь, вы здесь не одна.

Он задержал на мне взгляд, и я вдруг подумала, что он на самом деле пытается запугать меня.

– В этом сундучке может что-то быть, – повторила я.

Он подошел к нему и слегка ткнул носком своего сапога.

– Похоже, он хорошо выдержал этот пожар. – Наклонившись, Джосс открыл его и заглянул внутрь, подсветив себе свечкой.

– Смотрите-ка – одеяло. Спаслось от огня, сундук защитил его. Знатная находка! Можем расстелить его на полу. – Вынув одеяло, он понюхал его. – Все пропахло дымом.

Я подошла к нему и забрала одеяло.

– Как думаете, тот, кто жег здесь эту свечу, тоже им пользовался?

– Трудно сказать. В любом случае мы не можем себе позволить особо привередничать. Эта вещь нам пригодится.

На дне сундучка я заметила книгу, в которой, как оказалось, хозяева делали свои записи. Открыв ее на первой странице, я прочитала: «Усадьба Трантов, 1875. Эта книга принадлежит Джеймсу и Этель Трантам, покинувшим Англию в 1873 году и поселившимся здесь, в этом доме, который они назвали Усадьбой Трантов».

Я представила себе, как Джеймс и Этель покидали родину, исполненные надежд на лучшую жизнь, как они обосновывались в этом уединенном месте. Пролистав несколько страниц книги, я поняла, что они использовали ее для учета гостей. Она была расчерчена на три колонки: в одной стояла дата, в другой – имя постояльца, а третья была оставлена для комментариев. Я прочла несколько отзывов. «Спасибо, Джеймс и Этель. Все было здорово». «Совсем как дома». «Это мой третий визит сюда. Говорит само за себя».

Обнаружение этой книги как бы сделало Джеймса и Этель реальными для меня людьми, и теперь я искренне надеялась, что им удалось выжить, когда горела их усадьба.

Джосс заглянул мне через плечо.

– О, книга регистрации. Посмотрите, когда здесь останавливался последний из гостей. Это даст нам какое-то представление о том, когда произошел пожар. – Я проверила. Последними были Том Бест и Гарри Уэйкерс, которые останавливались здесь три месяца тому назад.

– Не так уж и давно, – заметил Джосс.

– Я все думаю, что стало с Трантами.

– Кто знает. Ладно, сейчас нужно отдохнуть. Не забывайте, что вставать нам на рассвете.

– Мне почему-то не нравится, что мы остаемся здесь.

Он громко рассмеялся.

– Это какое-никакое убежище. Не самое надежное, но все-таки. Рядом есть вода и немного травы для лошадей. Нам повезло. О, я понимаю, что вы рассчитывали на удобную кровать, но в буше не всегда получается так, как хочется. Подержите свечу.

Я посветила ему, пока он расстилал одеяло на неровном обуглившемся полу. Затем Джосс взял у меня свечу, капнул воском на пол, наклонив ее, после чего установил ее в этом месте вертикально.

– Как думаете, на сколько ее хватит? – спросила я.

– На несколько часов в лучшем случае. Это действительно большая удача, что вы нашли ее. Так что вы везучая.

– Хоть в чем-то нам должно было повезти.

С книгой регистраций в руках я села на расстеленное одеяло. От нечего делать я рассеянно листала страницы, читая имена постояльцев и их отзывы. Внезапно взгляд мой остановился на одной записи: «Десмонд Дерхэм, июнь 1879», и дальше: «Я обязательно приеду сюда еще».

– Что случилось? – спросил Джосс, заметив, как изменилось мое лицо.

– Мой отец останавливался здесь, его имя есть в этой книге. Думаю, люди все-таки должны знать, что ему не удалось украсть Зеленое Сияние и что камень все это время оставался у Бена. А также то, что теперь он находится у нас.

– Посмотрим. Это тот вопрос, решение по которому не хотелось бы принимать поспешно. Уж больно много от этого зависит.

Вероятно, он прав, подумала я. Лучше, чтобы пока никто не знал, что знаменитый камень у нас.

Вновь опустив глаза на страницы книги, я заметила вскоре имя Дэвида Круассана.

– Здесь записан еще один знакомый нам человек, – сказала я.

Джосс тоже взглянул на эту запись.

– Должен сказать, что я знаю многих, кто отметился в этой книге. Здесь все останавливались. Что ж, можем попробовать развести костер и нагреть чаю. Я рассчитывал, что мы с вами сегодня будем сидеть за хозяйским столом, а потом, может быть, заночуем в одной комнате, как это было прошлой ночью. В таких местах отдельных комнат практически не бывает, они не предназначены для людей привередливых. В том чертовом кресле вчера было удивительно неудобно, я клялся себе, что никогда в жизни больше не пойду на такое испытание. И вот теперь я обречен заночевать на пропахшем гарью одеяле в сгоревшей чуть ли не дотла гостинице.

Вытянувшись во весь рост, он лег на спину, глядя на то, что осталось от крыши; торчащие там обломки напоминали какое-то доисторическое насекомое, а в просветы были видны звезды.

– Это хорошее вступление в вашу новую жизнь здесь, – сказал он. – По крайней мере, после такого вы будете морально готовы ко всему. Хотите спать? Прошлой ночью вам хорошо поспать не удалось, насколько я понимаю. А жаль… Хозяйка говорила, что кровать у них там такая удобная и мягкая.

Протянув руку, он придвинул меня ближе к себе.

– Одеяло совсем маленькое, – тихо сказал он.

Я отодвинулась на самый край.

– Вы разочаровываете меня, Джессика, – сказал он. – Не думал, что вас так легко напугать. Будьте же смелее. Нужно быть готовой к новому жизненному опыту.

– К какому такому опыту?

– Я хотел жениться на вас не больше, чем вы горели желанием выйти за меня. Мы с вами – просто двое разумных людей, увидевших в этом свой шанс. Этот брак устраивал нас обоих; если бы стали перечить Бену, мы слишком много потеряли бы. Но теперь-то, когда дело сделано, почему бы нам не попробовать извлечь из этого какой-то толк?

– Я намерена узнать как можно больше о Компании. И хочу принимать участие в ее работе.

– Я не это хотел сказать. Вы сейчас напуганы, но в чем проблема? В данный момент вы находитесь в сгоревшей гостинице наедине со своим супругом. Не будьте таким ребенком, Джессика. Вы же взрослая женщина.

– Вы мне обещали! – воскликнула я. – Вы сказали, что гордость не позволит вам…

– Нет, от вас с ума можно сойти! Никогда не встречал таких женщин.

– Это потому, что я не растаяла от ваших чар?

– Да! – в свою очередь воскликнул он. – Видит бог, я уже жалею…

– Что не отказали тогда Бену? Однако вы не отказали бы ему и сейчас, не так ли? Вы очень хотели Окленд, Павлины и Зеленое Сияние. Неудачно, конечно, что в придачу к этому вам досталась еще и я, но это было частью сделки. Вот если бы избавиться от меня, тогда вы были бы полностью довольны. Вы уже дали мне это понять. Не такой уж я ребенок, чтобы не видеть этого. Подозреваю, что вы хотели бы жениться на ком-то другом. Это так на вас похоже – попытаться рискнуть, чтобы сорвать главный куш. Думаете, я не понимаю вас? Да с каждым днем вы становитесь мне все понятнее, и мне совсем не нравится то, что я в вас нахожу. Я бы хотела…

В этот момент передо мной как будто возникло лицо Бена, увещевавшего меня: «А теперь скажите мне правду, Джесси. Вы действительно хотели бы остаться в Дауэр Хаусе до конца своих дней?»

Джосс встал.

– Пойду проверю, как там наши лошади, – сказал он и широким шагом вышел на улицу, оставив меня одну.

Я еще раз огляделась по сторонам в этой сгоревшей гостинице. На душе было тоскливо и тревожно. Он меня не хочет и даже негодует на меня. Должно быть, он понял, насколько удобнее было бы для него, если бы меня с ним не было. Он хочет быть свободным, ничего не теряя при этом.

В ушах моих эхом звучал его голос: «В этой стране человеческая жизнь ничего не стоит». Здесь скитается немало бушрейнджеров. Он мог бы легко убить меня, а потом придумать сотню объяснений этому.

Я уже представила себе один из таких вариантов: «Я пошел взглянуть на лошадей… А когда вернулся, она была уже мертва… задушена… или застрелена. В тех краях промышляли бушрейнджеры… Пропали украшения, которые были на ней… а также все ее деньги…» Или так: «Она не привыкла ездить по дикой местности. В Англии я давал ей уроки верховой езды, но там все было по-другому. Она неудачно упала с лошади. Я видел, что она сломала себе шею… поэтому похоронил ее неподалеку от сгоревшей гостиницы…»

Он хотел заняться со мной любовью? Возможно. Бен намекал, что он распутник. Заняться любовью, а потом убить. Есть такие люди.

– Господи, помоги мне, – прошептала я, а сама подумала: и снова я обращаюсь к Нему, когда оказываюсь в беде. Если я молюсь только тогда, когда мне совсем туго, на какую помощь я рассчитываю?

Было что-то жутковатое в этом месте, но что? Мрак, едкий запах гари, необъяснимый страх, который оно вызывало? Мой отец останавливался тут. Где он сейчас? Может быть, он умер, и его дух, витающий здесь, теперь пытается предупредить меня об опасности? В конце концов, я ведь его дочь.

Действительно ли Джосс пошел проверить лошадей или сейчас он подкрадывается ко мне сзади?..

«Вздор, – твердо сказала я себе. – Этот человек – твой муж».

Муж, которого заставили жениться на мне; в итоге он многое приобрел, а в противном случае мог многое потерять. Но если он отделается от меня, ему достанется все, включая и мою долю в Компании.

Я вздрогнула, услышав чьи-то тихие шаги. Кто-то медленно и скрытно подбирался к гостинице – причем не со стороны реки.

Вскочив на ноги, я притаилась у дверей, когда то, что от них осталось, со скрипом распахнулось.

Темная фигура шагнула через порог. Я услышала испуганный вздох, а потом тихий голос:

– Боже правый…

Тут я не выдержала и закричала. Человек резко обернулся. На миг я подумала, что это опять какой-то сон, потому что передо мной был Дэвид Круассан.

– Мистер Круассан, – запинаясь, простонала я.

Он уставился на меня.

– Что… ради бога…

– Гостиница полностью сгорела, – сказала я. – Мы с Джоссом планировали остановиться здесь.

– Уф, так это вы, миссис Мэдден. Как это странно. Значит, вы здесь. А где Джосс?

– Пошел взглянуть на наших лошадей.

В следующее мгновение мы услышали приближающиеся шаги Джосса, и Дэвид Круассан окликнул его.

Он объяснил нам, что сел на корабль в Кейптауне примерно через неделю после нашей с ним встречи. А сейчас он направляется в Фенси Таун и тоже собирался заночевать у Трантов.

– Надеялся, что Этель угостит меня своим бесподобным тушеным мясом, – сказал он. – Да и с лошадей моих на сегодня достаточно.

– Странно, что вы так неожиданно здесь появились, – сказал Джосс. – Мы нашли здесь книгу регистраций и как раз вспоминали вас, увидев там ваше имя.

– Ничего удивительного, я часто останавливаюсь здесь. Самый удобный постоялый двор на много миль вокруг. Что же стало с бедными Джеймсом и Этель?

– Я покажу вам, куда отвести лошадей, – предложил Джосс. – Там хорошее место для них. Что у вас в сумках?

– Сейчас посмотрим, – сказал Дэвид Круассан и пошел вслед за Джоссом к реке.

Из-за того, что мне теперь не придется оставаться наедине со своим мужем, я испытывала чувство огромного облегчения.

Вскоре мужчины вернулись. Джосс развел костер и вскипятил котелок воды для чая. Дэвид достал холодную курицу и лепешки, и мы все с жадностью поели.

Во время еды Дэвид рассказал, что много раз останавливался в Усадьбе Трантов.

– Я бывал у них регулярно и однажды встретил тут Десмонда Дерхэма. Интересно, что с ним случилось и куда он подался с Зеленым Сиянием? Как бы там ни было, здесь его никогда не забудут.

– Конечно, пока люди будут помнить, что это он дал их городу такое название.

– Ну да, Десмондс Фенси. Именно так он назывался, миссис Мэдден, пока здесь не начались масштабные работы. Но это было до того, как он украл Зеленое Сияние и тем опозорил свое имя. Мне все-таки хотелось бы знать, что случилось с ним и с тем камнем. С моей точки зрения, нельзя допустить, чтобы такой опал был предан забвению. Интересно, увидим ли мы его когда-нибудь?

– Сомневаюсь, – заметил Джосс. Мне стоило огромных усилий промолчать, хотя хотелось крикнуть, что мой отец не крал этот камень. Сдержалась я только потому, что, по словам Бена, он все-таки собирался это сделать.

У Дэвида Круассана было с собой несколько одеял, и это дало нам возможность более удобно устроиться на ночлег в сгоревшей гостинице.

Выехали мы затемно и рассвет встретили в пути; я ехала между двумя мужчинами. В тот же день мы прибыли в город, название которому дала убежденность моего отца в том, что он нашел здесь богатое месторождение опалов. А к вечеру я впервые увидела свой новый дом – поместье Павлины.

Павлины

Фенси Таун раскинулся по берегам речушки, которую природа так удачно расположила рядом с месторождением опалов. Некоторые рабочие жили в холщовых палатках, но были здесь и хижины, сложенные из бревен или глинобитных кирпичей с грубыми печными трубами из глины или древесной коры. Торговые лавки представляли собой открытые с одной стороны сараи, где и были выложены товары. После необъятных просторов буша все это производило гнетущее впечатление.

Мы добрались сюда ближе к вечеру; то оживление, которое было вызвано нашим появлением, говорило о том, что приезжали сюда нечасто. Чтобы поглазеть на нас, навстречу выбежали дети – неухоженные в своем большинстве, что неудивительно, учитывая, что жили они в этих убогих лачугах и палатках.

Кто-то окликнул Джосса:

– Рад, что вы вернулись, сэр!

– Спасибо, Мак, – ответил Джосс.

– Жаль, что так вышло с мистером Хенникером, сэр.

Павлины находились примерно в миле от городка и резко контрастировали с его нищетой. Когда мы проехали ворота, перед нами открылась аллея длиной в четверть мили, которая вела к дому; он выглядел очень изящно и сиял белизной в чистом прозрачном воздухе. Крыльцо и терраса были украшены довольно витиеватыми колоннами, в которых угадывались греческие мотивы, но стиль самого особняка определить было невозможно; впрочем, эта эклектическая смесь стилей – готики, а также архитектуры времен королевы Анны и Тюдоров – обладала определенным очарованием.

В этот момент очень кстати на лужайку вышел павлин в сопровождении своей кроткой скромной павы; он важно прошелся перед террасой, как бы приглашая всех полюбоваться собой. Все лужайки были так тщательно ухожены, что можно было подумать, будто их подстригают здесь сотни лет. На первый взгляд дом и в самом деле производил впечатление старинного особняка, что, разумеется, никак не могло соответствовать действительности; к тому же было непонятно, насколько старой эта усадьба должна была казаться по задумке авторов.

– Позаботься о лошадях, Том, – сказал Джосс. – Кто сейчас дома?

– Миссис Лауд, сэр, мистер Джимсон и мисс Лилиас.

– Ладно, пусть кто-то сообщит им о нашем приезде.

Мы спешились, а когда поднимались по ступеням крыльца, Джосс взял меня за руку; Дэвид Круассан следовал за нами. Через открытые двери мы вошли в холл. В доме было прохладно: изящные венецианские жалюзи из тонких деревянных планок успешно защищали от немилосердного солнца. Холл был просторным, с высокими потолками и полом, выложенным синей мозаикой цвета оперения павлина, в центре которой красовалась большая плита с изображением этого великолепного красавца.

– Этот мотив присутствует здесь повсюду, – сказал Джосс, проследив за моим взглядом. – Бен назвал дом Павлины и задумал, чтобы здесь было множество броских деталей. Мне бы хотелось добавить, что Павлины всегда будут принадлежать нашей семье, пока здесь не переведутся эти чудесные птицы; но что толку в словах, если у нас нет ни всех этих легенд, ни ваших старинных традиций. Мы очень молодая страна. Единственное, чего так хотел Бен и чего добился, так это то, что каждый, кто переступает этот порог, сразу понимает, что это именно Павлины. Напоминания об этом встречаются тут на каждом шагу.

Из холла на второй этаж вела широкая лестница, где я заметила женщину, которая наблюдала за нами; видимо, она уже некоторое время стояла там, слушая объяснения Джосса.

Он увидел ее одновременно со мной.

– А, миссис Лауд, – сказал он.

Она неторопливо двинулась к нам навстречу – высокая, худощавая, с красивыми седеющими волосами, расчесанными на пробор и заколотыми в аккуратный узел на затылке. На ней было серое платье с высоким белоснежным воротником и такими же белыми манжетами. Подчеркнутая простота ее наряда делала ее похожей на почтенную жену квакера.

– Миссис Лауд! – воскликнул Джосс. – А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь – это моя жена.

От этих слов она побледнела и схватилась за перила в поисках опоры. Она явно опешила, однако потом на губах ее появилась легкая улыбка.

– А, понятно: это одна из ваших шуток, мистер Мэдден, – сказала она.

Но Джосс взял меня под руку и подтолкнул вперед.

– Никаких шуток, правда, Джессика? Мы поженились в Англии, и Бен присутствовал на нашей свадьбе.

Медленно спускаясь по ступеням, она слегка поморщилась, и мне даже показалось, что сейчас она разразится рыданиями.

– Печальная новость о смерти мистера Хенникера докатилась до нас всего неделю назад, – дрожащим голосом произнесла она. – Но вы не упоминали… о своей женитьбе.

– Конечно. Иначе это не было бы сюрпризом.

Миссис Лауд подошла к нам; я первой протянула ей руку, и она очень осторожно пожала ее.

– Что вы можете обо мне подумать? Я ведь понятия не имела… Нам всем здесь было очень грустно. Мы потеряли нашего хозяина и доброго друга.

– Я разделяю ваше горе, – сказала я ей. – Он и мне был хорошим другом.

– Как видите, с нами приехал мистер Круассан, – продолжал Джосс. – Мы повстречали его по дороге из Сиднея. Джимсон и Лилиас дома?

– Да, они где-то здесь. Я послала одного из слуг разыскать их и уверена, что они сейчас появятся.

– Миссис Лауд расскажет вам, Джессика, все, что нужно знать о нашем доме, – сказал Джосс.

– Мне будет очень интересно послушать, – ответила я.

Улыбка миссис Лауд была почти заискивающей. Я помнила, что рассказывал мне о ней Бен, и ожидала встретить более властную даму.

Но она показалась мне очень мягкой женщиной с вкрадчивым успокаивающим голосом.

– Думаю, самое время нам немного освежиться, – предложил Джосс.

– Господи, о чем я только думаю! – беспомощно всплеснула руками миссис Лауд. – Все это для меня такое потрясение… Сначала смерть мистера Хенникера…

– А затем эта женитьба, – закончил за нее Джосс. – Я вас понимаю. Но вам придется к этому привыкать. Как и всем нам.

– Пойду распоряжусь насчет чаю, – сказала экономка. – Обед подадут примерно через час, но, если вы желаете, я могу ускорить это.

– В пути мы немного перекусили цыпленком и лепешками, – ответил Джосс, – так что чая будет достаточно, пока мы дожидаемся обеда.

Миссис Лауд открыла двери, и мы перешли в гостиную. Здесь были высокие окна, вытянувшиеся от пола до потолка, который был украшен великолепной лепниной. Комната выглядела весьма величественно с этими шторами цвета пера павлина, но дневной свет был приглушен из-за опущенных жалюзи. Миссис Лауд сразу подошла и открыла их, чтобы здесь стало светлее.

Взгляд мой немедленно остановился на картине с изображением павлина, которая висела на стене. То же произошло и с Джоссом; мы переглянулись, и нас как будто подхватила могучая волна возбуждения. В тайнике в раме этой картины было спрятано Зеленое Сияние на Закате, и мы собирались при первом же удобном случае взглянуть на него.

В комнате стоял застекленный шкаф с обитыми черным бархатом полками, где лежали не полированные камни, а образцы различных горных пород с вкраплениями опалов.

Заметив, что я смотрю на него, Джосс пояснил:

– Это была идея Бена. Все, что находится на этих полках, что-то для него означало. Это образцы из разных шахт, которые по тем или иным причинам были важны для него. А вот и Джимсон.

Джимсон Лауд, по моим сведениям, должен был быть примерно одного возраста с Джоссом. Манеры у него были такими же мягкими, как у его матери.

– Джимсон, это моя жена, – без предисловий объявил Джосс.

Тот был явно ошеломлен этим известием. А Джосс ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом.

– Похоже, это сенсационная новость для всех вас, – весело заметил он. – Мы с Джессикой поженились перед самым отъездом из Англии.

– Поз… поздравляю.

– Спасибо, – отозвалась я.

– Очень рад познакомиться, – сказал он, немного придя в себя от изумления. Затем он добавил, что был глубоко потрясен смертью Бена.

– Мы все были шокированы, – ответил Джосс. – Боюсь, не было никаких надежд спасти его. Поэтому-то он и хотел, чтобы я поскорее приехал к нему в Англию.

– Где вы и встретились со своей будущей женой, – тихо вставила миссис Лауд.

– Джимсон работает в Компании, – объяснил мне Джосс. – Он и его сестра Лилиас живут здесь, в апартаментах их матери.

– Это большой дом, – заметила я.

– Мистер Хенникер всегда хотел, чтобы здесь было много комнат для гостей, – сказала миссис Лауд. – И часто гостей у нас был полон дом. А вот и моя дочь Лилиас.

Все члены этой семьи были удивительно похожи друг на друга. А Лилиас была вылитая мать в молодости – такая же кроткая и скромная.

– Лилиас, это миссис Мэдден, наша новая хозяйка, – представила меня миссис Лауд.

Удивление Лилиас было не менее откровенным, чем у ее матери и брата. Я уловила странное выражение в ее глазах, когда она взглянула на Джосса, и не совсем поняла, что оно означает. Она определенно была потрясена тем фактом, что мы с ним муж и жена. Но впечатление это было мимолетным – и вот она уже снова была той же кроткой девушкой, какой казалась несколько мгновений назад.

– Полагаю, вы побудете у нас некоторое время, мистер Круассан? – поинтересовалась миссис Лауд.

– Да, думаю, задержусь на пару дней. А затем должен ехать в Мельбурн.

– Все ли было в порядке в мое отсутствие, миссис Лауд? – спросил Джосс.

– Да, все хорошо, мистер Мэдден. Ничего такого, о чем следовало бы говорить.

Джосс взглянул на Джимсона Лауда, и тот сказал:

– В Компании были кое-какие неприятности, но ничего серьезного. Надеюсь, вы завтра сами все увидите.

– Можете не сомневаться, – заверил его Джосс. – А вы, миссис Лауд, завтра должны показать моей жене дом.

Экономка учтиво склонила голову.

– Мне будет очень интересно все увидеть, – повторила я.

Затем подали чай.

– Налить вам? – предложила миссис Лауд.

– Думаю, моя жена хотела бы сделать это сама. – Мне показалось, что своим ответом Джосс обидел ее.

– Лилиас проследит, чтобы вам пока приготовили ваши комнаты, – продолжала экономка.

– Джимсон, чуть позже мы еще поговорим с вами, чтобы у меня было представление о том, что у нас происходит, – предупредил Джосс.

В комнате остались мы и Дэвид Круассан. По тому, как Джосс постоянно посматривал на картину, я чувствовала его нетерпение. Потому что и сама испытывала его: ведь очень скоро мне предстояло увидеть знаменитое Зеленое Сияние.

Тем временем Дэвид рассказывал о камнях, которые привез с собой; некоторые из них он уже показывал нам в Кейптауне. Он добавил, что ему не терпится поскорее увидеть, что было добыто в Фенси за последнее время.

– Мне и самому не терпится, – заверил его Джосс.

Когда мы не торопясь допили свой чай, Джосс сказал, что хочет проводить меня наверх. Пока мы поднимались по ступеням, он сказал:

– Я заметил, какие взгляды вы бросали на картину. Вы думаете о том же, о чем и я?

– Полагаю, да.

– Мы посмотрим на него при первой же возможности. При этом я запру дверь – не хочу, чтобы нас побеспокоили. Но не хотелось бы делать это, пока в доме Дэвид Круассан. У него настоящий нюх на опалы, и я боюсь, что он учует наш камень. Мы еще улучим для этого подходящий момент. Скажите лучше, что вы думаете о вашем новом доме?

– Я пока видела совсем немного.

– Не сравнить, конечно, с особняком ваших предков, но все же. Думаю, планируя это строительство, Бен держал в уме Окленд. Вы сами обнаружите здесь некоторые сходные особенности. Говорят, имитация – высшая форма лести. Таким образом, этот дом своим существованием льстит Окленд Холлу. Так что вам он понравится.

– Мне уже очень нравится то, что я успела увидеть.

– Вы должны отложить свое суждение до окончания ознакомительной экскурсии. Вы знаете, по правде говоря, я должен был бы перенести вас через этот порог на руках.

Я проигнорировала его замечание.

– А что вы думаете о Лаудах? – продолжал выспрашивать он.

– Думаю, все они очень скромные… и услужливые.

– Они своего рода атрибут этого дома. Миссис Лауд работает здесь уже… ну да, почти двадцать семь лет. Она была вдовой с двумя детишками на руках. Ее муж отправился за золотом, но ему не повезло. В итоге он умер, оставив семью без гроша. Бен подобрал их, когда Лилиас был примерно год, а Джимсону – около пяти. Так что миссис Лауд тут больше чем просто экономка.

– Это я уже поняла.

– У них с Беном одно время были очень дружеские отношения.

– Вы хотите сказать…

Он насмешливо взглянул на меня.

– Ладно, вы все равно не поймете.

– Почему же? Я все… прекрасно понимаю, – возразила я.

– Это дает им определенное положение в доме. Джимсон был взят на работу в Компанию. Он силен в арифметике… хороший работник, но трудится без огонька, без вдохновения.

– А Лилиас?

– Приятная девушка. И более способная, чем вы могли подумать.

– Откуда вам знать, о чем я думаю?

– Дорогая моя женушка, я читаю вас, как раскрытую книгу. Я заметил, как внимательно вы ее рассматривали.

– Похоже, она очень старается угодить именно вам. Вы поэтому считаете ее способной?

– Разумеется. Это показывает, насколько она умна. Ого! Они уже приготовили нам покои для новобрачных.

Открыв дверь, он быстро обернулся ко мне, неожиданно подхватил на руки и внес в комнату. Я не сопротивлялась, посчитав, что именно сопротивления он от меня ожидает, и оставалась полностью пассивной, пока он не поставил меня на пол.

– Боже мой, боже мой, – покачал он головой, сокрушенно прищелкивая языком. – Они совершили ту же ошибку. – С притворным смущением он бросил взгляд на большую кровать с балдахином. – А здесь у нас что-то вроде гардеробной. – Подхватив под руку, он потащил меня за собой. – Предназначена для тех случаев, когда между влюбленными супругами теряется гармония. Кровать там с виду какая-то неудобная. Кроме того, такое соседство вам не понравится. – Он подошел к шнуру колокольчика для вызова прислуги и потянул за него.

На вызов быстро явилась Лилиас; подозреваю, она умышленно держалась где-то неподалеку.

– Лилиас, – сказал Джосс, – не могли бы вы приготовить для меня мою старую комнату. Она мне понадобится.

Казалось, эта просьба удивила ее. Но я заметила, как странно блеснули ее глаза, и вновь задумалась об их отношениях с Джоссом.

– Я немедленно позабочусь об этом, – сказала она. Когда Лилиас удалилась, Джосс повернулся ко мне. – Вот видите, какой страх вы нагоняете на всех нас.

Я ничего не ответила. Щеки мои пылали.