Текст книги "Тайный сыск генерала де Витта"

Единственным человеком, кого принимает смертельно больной император, становится генерал-лейтенант де Витт, прибывший с сообщением о заговоре в Южной армии. На самом деле вопрос о готовящемся масонском заговоре, скорее всего, был уже обсужден во дворце Воронцова или в Георгиевском монастыре. Там Александр велел де Витту ввиду важности и срочности этого дела обратиться с докладом напрямую к своему брату Николаю, не дожидаясь восшествия того на престол. Все понимают, что период междуцарствования самый опасный для властей и заманчивый для заговорщиков – масонов. К тому же отныне Александр никогда уже не сможет вернуться обратно на трон. Все пути отступления для него отрезаны.

Обозначив для посторонних свое общение с еще живым императором, и получив от него "официальное" разрешение на предупредительные действия против заговорщиков, Витт сразу спешит в Петербург к Николаю со списками заговорщиков. Помимо этого де Витт информирует Николая, что операция "Исчезновение" развивается в полном соответствии с планом.

Дни Маскова уже сочтены, вскоре предстоит объявить о смерти императора, и тогда можно будет ожидать, не смотря на арест Пестеля. Двойник с самого начала своей деятельности в качестве личного императорского фельдъегеря был уже обречен на смерть. Разумеется, Маскова по-человечески жалко. Этот ничего не понимавший человек был, вероятно, очень горд своей схожестью с Александром Первым, тем что ему иногда доверяют выступать в его роли и народ принимает его за настоящего царя. Масков был обречен на смерть во имя высших государственных целей. Испытывая понятную жалость к судьбе этого несчастного человека, мы в то же время должны понимать, что во все времена во всех странах, когда речь шла о высших интересах, судьба простого человека, случайно оказавшегося втянутым в орбиту смертельных политических интриг, ни для кого ровным счетом ничего не значила.

Официально считается, что Александр Первый прожил в Таганроге после возвращения из Крыма ровно две недели. Сколько прожил на самом деле "император" Масков никто не знает. Вероятно, что несколько меньше, ибо участникам операции "Исчезновение" надо было иметь несколько дней "форы", прежде чем объявить о смерти императора.

Историками давно замечено, что в описании смерти Александра Первого нет единства. Одни пишут, что он скончался спокойно, другие, что в мученьях. Одни пишут, что император умирал в полном сознании, другие, что, наоборот, без сознания. Нет единства и в том, кто же присутствовал при смерти Александра. Согласно воспоминаниям Тарасова при этом были только врачи и императрица. Однако на весьма распространенной гравюре у смертного одра Александра изображены целых двенадцать человек. Никакого вразумительного объяснения всему этому нет и это весьма странно. Объяснение напрашивается лишь одно: никакой смерти императора не было вообще (произошедшая смерть фельдъегеря Маскова никого, разумеется, особо не интересовала и не волновала), а потому участники операции, впоследствии, и сочиняли обстоятельства кончины "императора Александра Павловича" каждый на свой лад. То, что они не договорились на этот счет, тоже вполне объяснимо. Вначале всем было просто не до этого.

Организация исчезновения Александра, тревожный период межцарствования, отречение от прав на престол великого князя Константина, восшествие на престол Николая и, наконец, подавление восстания декабристов – все это, разумеется, отвлекло внимание участников операции, которые принимали самое непосредственное участие во всех этих событиях. Когда же все это минуло, то участники таганрогских событий уже никогда не собирались вместе, а для того, чтобы выработать единую легенду смерти Александра это было просто необходимо. Кроме этого, острой необходимости в этом тоже теперь не было. Власть к этому времени уже была в крепких руках Николая Первого и обстоятельства смерти императора Александра сами собой отошли в область истории.

Впрочем, многие факты уже тогда вызывали недоумение. Так куда-то бесследно исчезли последние страницы дневника, который вела в Таганроге императрица Елизавета. Впечатление такое, что кто-то специально вырвал и уничтожил их. Но кто, когда и почему?

Известно и о том, что вступив на престол, Николая Первый безжалостно уничтожил целый ряд документов своего старшего брата, относившихся к последним месяцам его правления. Кроме этого Николай сжег и личный дневник своей матери. Как не вспомнить здесь то, что, скорее всего, именно мать Александра, Константина и самого Николая, являлась передаточной инстанцией между ними. Историки, в связи с этим, отмечают одну фразу, сказанную некогда Александром Константину:

– Когда мне придет время абдикировать, то я дам тебе знать, а ты мысли свои напиши к матушке!

Есть немало свидетельств, что тело покойного императора быстро стало столь неузнаваемо, что узнать его было просто невозможно. Что касается императрицы Елизаветы, то она, как это следовало бы сделать по этикету, не выехала вместе с гробом в столицу, а осталась отдыхать на юге. И в самом деле, зачем императрице сопровождать труп какого-то фельдъегеря!

Уже в Петербурге гроб, не смотря на бальзамирование тела, так ни разу на людях не вскрывали. Такую команду дал Николай Первый. Несколько странно вела себя и мать покойного императора Мария Федоровна. Приезжая в Казанский собор, где стоял гроб, она всякий раз совершенно спокойно говорила:

– Да, это точно мой старший сын Александр!

Для матери, потерявшей своего первенца, такое поведение выглядело весьма странным.

13 марта 1826 года разыгрался последний акт таганрогского спектакля: "В одиннадцать часов, во время сильной метели, погребальное шествие направилось из Казанского собора в Петропавловскую крепость… В тот же день происходили отпевание и погребение. Во втором часу пополудни пушечные залпы возвестили миру, что великий монарх снизошел в землю на вечное успокоение".

Исследователь таинственной смерти Александра Первого князь В. Барятинский подводит своеобразный итог всей Таганрогской инсценировки такой фразой: "Где-то за тридевять земель в Таганроге в небольшом доме при микроскопическом составе свиты и прислуги, большинство которой даже не жило во дворце – при маломальской осмотрительности и осторожности вся эта мистическая драма могла быть разыграна без сучка, без задоринки, не возбуждая ни в ком не малейшего подозрения; но, по-видимому, разыграна она была не особенно удачно: кто-то не справился со своей задачей, и проговорился, или что-то вышло не совсем гладко; возникли подозрения, и тревожный слух разнесся по всей России".

Как и где жил в последующие годы бывший император Александр в точности сегодня никто не знает. Вполне возможно, что именно он и был знаменитым сибирским отшельником Федором Кузьмичем, в котором многие современники видели Александра Первого, а может и Федор Кузьмич был всего лишь очередной отвлекающей фигурой, а настоящий Александр Первый спокойно доживал своей век в том же Георгиевском монастыре.

Любопытно, что император Николай Первый не оставил вниманием семейство Маскова в течении всего своего долгого царствования. Жене и дочерям Маскова в течение жизни выплачивалось полное денежное содержание. Все долги, какие только делало семейство Масковых, императора безропотно выплачивал. Дочери "павшего за Отечество" фельдъегеря были определены за казенный счет на учебу в мещанское училище благородных девиц. Свою вину за вынужденное убийство несчастного человека Романовы прекрасно сознавали и хоть как-то старались загладить. Помимо всего прочего в семье Масковых долгое время хранилось предание, что в Петропавловской крепости вместо императора Александра Первого похоронен глава их семейства.

Кроме этого известно, что в семьях доктора Тарасова и графа Остен-Сакена панихиды по усопшему Александру I с 1825 года не служились. Первая панихида по Александру в этих семьях была отслужена лишь в 1864 году, т. е. после смерти старца Федора Кузьмича. Многие очевидцы свидетельствовали, что некоторые близкие к царю люди, в том числе В.П. Кочубей, отказались признать в усопшем Александра I. Была смущена и его мать, Мария Федоровна. Специальная комиссия под председательством великого князя Николая Михайловича установила, что Николай I и Федор Кузьмич были в постоянной переписке. Она велась шифром, ключ к которому был обнаружен в фамильном хранилище Романовых. Этот факт был доложен Николаю II.

Данные о сличении почерков императора и старца также противоречивы. Вопреки мнению великого князя Николая Михайловича тождество почерков признал занимавшийся этим вопросом известный юрист А.Ф. Кони, а также генерал Дубровин, хорошо знавший почерк Александра I. Причем А.Ф. Кони был совершенно категоричен: «письма императора и записки странника писаны рукой одного и того же человека». Любопытно, что Николай I позднее уничтожил дневник Елизаветы Алексеевны, переписка Федора Кузьмича с Остен-Сакеном исчезла.

Заслуживает внимания недавняя публикация документа барона Н.Н. Врангеля, писателя и публициста, который представил свидетельство сына известного психиатра И.М. Балинского – И.И. Балинского. Это записка, в которой И.И. Балинский передает рассказ швейцара Егора Лаврентьева, служившего в клинике его отца. До этого Лаврентьев долгие годы состоял при усыпальнице Романовых в Петропавловском соборе. Он-то и рассказал, как однажды ночью в 1864 году в присутствии Александра II, министра двора графа Адальберга была вскрыта гробница Александра I, оказавшаяся пустой, и в нее был помещен гроб, в котором лежал длиннобородый старец. Всем присутствовавшим при этой церемонии было приказано хранить тайну. Служители получили щедрое вознаграждение, а затем были разосланы в разные концы России. Кстати, эта версия, идущая из семьи Балинских, была хорошо известна в русских эмигрантских кругах. Вместе с тем имеются известия, что при последующих вскрытиях гробницы Александра I уже в XX в. обнаруживалось, что она пуста.

По данным генерал-адъютанта князя Л.А. Барятинского, Александр II, будучи наследником престола, встречался со старцем. Николай II в качестве наследника престола побывал на могиле старца, как, впрочем, и другие великие князья, посещавшие Сибирь. Известен интерес к этой проблеме и Александра III.

По свидетельству Л.Д. Любимова, великий князь Дмитрий Павлович (который был близок с биографом Александра I великим князем Николаем Михайловичем) сообщил автору в Париже, что около 1914–1915 годах Николай Михайлович в большом волнении признал, что на основании точных данных он пришел к выводу о тождестве императора и старца. Также Любимов сообщил, что в свое время Дмитрий Павлович поинтересовался мнением Николая II по этому делу и император не отрицал реальностей существующей легенды.

Интересно следующее высказывание пушкиниста Н. Эйдельмана: «Любопытно, что даже такой осведомленный и влиятельный царедворец, как Витт, до конца дней был уверен, будто Александр I погиб насильственной смертью… Однако вернемся к событиям, предшествующим кончине царя. Почему де Витт распускал такой слух, думается, только для того, чтобы этим слухом пресечь возможные слухи о том, что император жив и где-то скрывается. НЕ секрет, что когда слухов много, то люди начинают сомневаться в их реальности!

Что касается генерала де Витта, то он свою задачу исполнил, как и подобает настоящему профессионалу, точно и тайно. Во всяком случае, никаких нареканий за операцию "Исчезновение" он не имел, зато сразу же по восшествии на престол Николая Первого де Витт бы удостоен высочайшего благоволения. Официально это виделось, как благодарность за участие в раскрытии декабристского заговора, но так ли было на самом деле?

В жизни Ивана де Витта было немало совершенно невероятных тайных операций, однако вне всяких сомнений, операция по исчезновению императора Александра Первого была самой сверхсекретной из всех.

Дело декабристов

В 1823 году де Витт назначается командиром 3-го резервного кавалерийского корпуса во 2-й (Южной) армии. Однако корпус это не простой, а поселенный и Иван де Витт сохраняет всю полноту своей власти начальника всех поселений юга России и свое влияние.

Из воспоминаний князя Л. Сапеги: "Мы возвратились в Одессу через Перекоп и Николаев. Там начальник южных военных поселений генерал Витт предложил мне сопровождать его при объезде поселений. Желая ознакомиться с новым краем и неизвестными мне отношениями, я охотно принял это предложение. Южные поселения (объединенные в конный резервный корпус – В. Ш.) состояли из трех конных дивизий, по четыре полка в каждой. Из них – две дивизии улан и одна – кирасир. Они населяли большею частью Запорожье".

Резервный кавалерийский корпус комплектовался за счет украинцев и поляков, а потому такой командир как Витт там был вполне на месте. Он прекрасно знал и театр предполагаемых военных действий, национальные особенности и язык своих подчиненных. Кроме того, принадлежа к резервным частям, корпус был кадрирован, то есть имел далеко не полный численный состав. Поэтому у Витта имелось достаточно свободного времени для ведения как разведывательной работы в Польше и Турции, так и контрразведывательной работы в собственной армии.

То было время, когда по всей армии крепло и организационно оформлялось оппозиционное режиму, офицерское движение. Особенно сильно было влияние заговорщиков-масонов в столичной гвардии и в Южной армии. И если в первом случае это в большой мере объяснялось жаждой славы и острых ощущений у скучающих от безделья гвардейцев, большинство из которых к тому же состояли в многочисленных масонских ложах, то на юге противоправительственные кадры формировались в значительной мере из офицеров-поляков, ненавидевших как российского императора, так и саму Россию.

«Масоны и декабристы, – писал Н. Бердяев, – подготовляют появление русской интеллигенции XIX в., которую на западе плохо понимают, смешивая с тем, что там называют intelectuels. Но сами масоны и декабристы, родовитые русский дворяне, не были еще типичными интеллигентами и имели лишь некоторые черты, предваряющие явление интеллигенции».

Французский посол в Петербурге Ланжероне в депеше от 11 апреля 1820 года доносил в Париж: “…вся молодежь, и главным образом офицерская, насыщена и пропитана либеральными доктринами. Больше всего ее пленяют самые крайние теории: в Гвардии нет офицера, который бы не читал и не перечитывал бы труды Бенжамена Костана и не верил бы, что он их понимает”.

“В гвардии, – сообщал 29 августа 1822 года заместитель французского посла граф Буальконт, – сумасбродство и злословие дошли до того, что один генерал недавно нам сказал – иногда думается, что только не хватает главаря, чтобы начался мятеж. В прошлом месяце в гвардии открыто распевалась пародия на известный мотив “Я долго скитался по свету”, которая содержала в себе самые преступные выпады по адресу Его Величества лично, и на Его поездки и конгрессы: эта пародия распевалась многими офицерами. Затем, то, что произошло в собрании молодых гвардейских офицеров, показывает так ярко дух, царящий среди них, что нельзя об этом не донести. Возбужденные предшествовавшими горячими и невоздержанными спорами относительно политических событий, присутствовавшие на этом собрании 50 офицеров, закончили его тем, что вставши из-за стола, проходили по очереди мимо портрета Императора и отпускали по его адресу ругательства. Я имел случай видеть список русских масонов, составленный пять лет назад: в нем было около 10.000 имен, принадлежащих к 10–12 ложам С. Петербурга… в громадном большинстве это были офицеры”.

Из всех существовавших тогда масонских лож в России именно Кишиневская, основу которой составляли офицеры Второй армии, являлась наиболее антигосударственной. Впоследствии это признает и Пушкин в своем письме Жуковскому от 20 января 1826 года: "Я был масон в Кишиневской ложе, т. е. в той, за которую уничтожены в России все ложи».

Движение декабристов традиционно представляется у нас, как подвиг героев-романтиков во имя демократизации государства. На самом деле все было намного сложнее и не столь однозначно. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать декабристский программный документ "Русская Правда" Чего же желали добиться для народа его авторы?

Прежде всего, низложения и физического уничтожения всей императорской фамилии, включая женщин и детей. В 1825 году в Петербурге это сделать, как известно, не удалось, зато вполне получилось в 1918 году в Екатеринбурге.

На смену императору должен был прийти диктатор-масон, опирающийся на временное прозападное правительство. Предусматривалось и расчленение России. В первую очередь должны были отделиться Польша и Литва. Такое условие поставили участвующие в заговоре офицеры-поляки. Затем подлежала отделению и Финляндия. Не исключалось последующее отделение и Украины с Кавказом. В программном декабристском документе речь шла о расчленении России. Разница была лишь в том, что Пестель намеревался, в случае прихода к власти, забрать у России ее западные губернии, Украину и Кавказ, а поэт Рылеев считал полезным вообще расчленить Россию на 50 (по числу губерний) самостоятельных государств, т. е. берите независимости столько, сколько проглотите! Не напоминают ли эти планы события дней не столь давних?

По сути дела к власти в России в случае победы декабристов должна была прийти военная хунта, находящаяся в полном идейном и организационном подчинении у западных масонских лож со всеми вытекающими отсюда последствиями. Чего стоят только планы декабристов о создании стотысячного жандармского корпуса в России! А ведь при Николае Первом он не насчитывал и пяти сотен человек! Инакомыслие, по мнению руководителей декабризма, должно было быть вырвано по всей России с корнем, а непокорных ждали кровавые массовые репрессии! Планировались и специальные лагеря для «перевоспитания» инакомысляших, т. е. самые настоящие концлагеря. Царская фамилия подлежала полному физическому уничтожению.

На роль всероссийского диктатора планировался командир Вятского пехотного полка Пестель (он же автор "Русской Правды") из саксонских немцев, отличавшийся личной храбростью, крайней жестокостью в обращении с нижними чинами и явными бонапартовскими замашками. Именно Пестель возглавлял масонов Южной армии, кроме этого именно у него имелись особые отношения с де Виттом.

Вот как выглядит Пестель в изображении Д. С. Мережковского Пестель: “…Ему лет за тридцать. Как у людей, ведущих сидячую жизнь, нездоровая, бледно-желтая одутловатость в лице; черные, жидкие с начинающей лысиной, волосы; виски по военному наперед зачесаны: тщательно выбрит; крутой, гладкий, точно из слоновой кости точеный лоб; взгляд черных, без блеска, широко расставленных и глубоко сидящих глаз такой тяжелый, пристальный, что, кажется, чуть-чуть косит; и во всем облике что-то тяжелое, застывшее, недвижное, как будто окаменелое”

П.И. Пестель

А вот как излагает Д. Мережковский взгляды Пестеля: «Соединение Северного Общества с Южным на условиях таковых предлагается нашею Управою. Первое: признать одного верховного правителя и диктатора обеих управ; второе: обязать совершенным и безусловным повиновением оному; третье: оставя дальний путь просвещения и медленного на общее мнение действия, сделать постановления более самовластные, чем ничтожные правила, в наших уставах изложенные (понеже сделаны были сии только для робких душ, на первый раз), и, приняв конституцию Южного Общества, подтвердить клятвою, что иной в России не будет… Главное и первоначальное действие – открытие революции посредством возмущения в войсках и упразднения престола, – ответил Пестель, начиная, как всегда, в раздражении, выговаривать слова слишком отчетливо: раздражало его то, что перебивают и не дают говорить. – Должно заставить Синод и Сенат объявить временное правление с властью неограниченною… Всякое различие состояний и званий прекращается; все титулы, и самое имя дворянина истребляется; купеческое и мещанское сословия упраздняются; все народности от права отдельных племен отрекаются, и даже имена оных, кроме единого, всероссийского, уничтожаются… Когда же все различия состояний, имуществ и племен уничтожатся, то граждане по волостям распределятся, дабы существование, образование и управление дать всему единообразное – и все во всем равны да будут совершенным равенством… Цензура печати строжайшая; тайная полиция со шпионами из людей непорочной добродетели; свобода совести сомнительная: православная церковь объявлялась господствующей, а два миллиона русских и польских евреев изгоняются из России, дабы основать иудейское царство на берегах Малой Азии. Мундир. завести для всех россиян одинаковый, с двумя параллельными шнурами в знак равенства!»

Характерика Пестеля историка декабризма М. Цейтлиным:…Казалось, что у него нет сердца, что им владеет только разум и логика. У Пестеля не было любви к свободе, он неохотно допускал свободу печати и совсем не допускал никаких, даже открытых обществ. Им владела идея равенства, осуществляемого всемогущим и деспотическим государством. Государству отдавал он в руки все воспитание детей, его наделял огромной властью. Разумеется, такую власть оно могло осуществить с помощью сильной тайной полиции. Если считать такое всемогущество государства – социализмом – Пестель был социалист “Свою “Правду”, свое детище он осмелился назвать “Верховной Российской грамотой, определяющей все перемены в государстве, последовать имеющие”. Она должна была стать наказом для Временного Правления, вышедшего из революции. Это была попытка, по выражению Матвея Муравьева, навязать России свои “писанных гипотезы”, попытка одного человека предписать весь ход истории своей стране. Простой и бесхитростный захват власти кажутся безобидным по сравнению с этой жаждой неслыханной и полной духовной тирании”.

На самом деле Павел Пестель был никакой и не Павел. Настоящее его имя Пауль. Вообще-то саксонец Пауль Пестель должен быть столь же дорог Росси, как Карл Радек, Лев Бронштейн и прочие революционеры всемирного масштаба. Как «истинный русак» Пестель счел за лучшее сменить имя Пауль на Павел и при каждом удобном случае любил заявлять, что он не любит чужестранных слов. Демонстрируя свою русскость, он изобретал собственные слова: революция – превращение, тиранство – зловластье, республика – народоправление. Это напоминает шишковские: микроскоп – лупоглаз, клизма – задослаб, но если романтик Шишков лишь наивно заблуждался, то у прагматичного Павла-Пауля это было программой его будущей личной диктатуры. Говоря о необходимости цареубийства, Пестель говорил декабристу Поджио, что дело не кончится убийством тринадцати наиболее видных представителей Царской Семьи! Пестель был способен на предательство. Пушкин, вспоминая о встрече с Пестелем, писал, что Пестель предал Этерию (тайную организацию, руководившую восстанием греков). Передавая этот факт в своей книге “Декабристы”, Цейтлин пишет: “Пестель никогда не стеснялся в средствах к достижению цели”. Так вздумав однажды убрать из своего полка какого-то неугодного ему офицера, он не постеснялся донести Киселеву, что этот офицер “карбонарий”. “Макиавелли!” – назвал его в своем ответном письме Киселев”.

Действуя в лучших масонских традициях, лидеры декабризма требовали от своих подчиненных всяческого проникновения в руководство государственными структурами, чтобы потом уже сверху парализовать деятельность этих структур. Именно поэтому столь рьяно, к примеру, стремился стать председателем петербургской палаты уголовного суда Рылеев и надворным судьей в Москве – Пущин…

Петербургские декабристы – гвардейцы в отличие от своих южных коллег были все же более либеральны. Зато "Южное общество" во главе с Пестелем представляло собой наиболее радикальное крыло декабризма.

Наряду с крикунами-цареубийцами Якубовичем, Луниным и Каховским, декабрист Н. Оржицкий “выражал желание особым способом расправиться с царствующим домом – во избежании излишних затрат на многие виселицы возвести одну “экономическую виселицу”, достаточно высокую, на которой повесить царя и великих князей “одного к ногам другого” (вариантом этого предложения было – повысить царя и всех великих князей указанным способом на высокой корабельней мачте)”. Что и говорить, с большой фантазией были ребята!

Все вожди декабризма являлись тогдашней «золотой молодежью», бунтующие барами, как назвал их Ф. Достоевский, увлеченными масонскими идеями. Отец Пестеля был генерал-губернатором Сибири, отец обоих Муравьевых – помощник министра и воспитатель царя Александра, отец Коновницына – военный министр; отец Муравьева-Апостола – посланник в Мадриде, дед Чернышева – фельдмаршал и один из виднейших советников Екатерины II. Молодой граф Бобринский – внук Екатерины. Рылеев сам был весьма не бедным чиновником богатейшей Русско– американской компании, своеобразного государства в государстве.

На словах бунтующие баре желали устроить республику, однако на деле категорически были против отмены крепостного права, так как хотел его отменить Александр I. Император мечтал освободить крестьян с землей, декабристы по-английски – без земли. Декабрист Н. Тургенев в своей книге “Россия и русские” признался: “Прибавлю, что в данном случае, как и во многих других, я был очень опечален и поражен полным отсутствием среди добрых предначертаний, предложенных в статьях устава общества, главного, на мой взгляд, вопроса: освобождения крестьян”. Никто из декабристов своих крестьян не освободил. Они только болтали об освобождении. Что ж, лозунги – это лозунги, но какже обделить самого себя. Поэтому реально говорить о том, что декабристы только и мечтали освободить крестьян – это глупость. Если они и мечтали о чем-то, то исключительно о перераспределении богатств от старых хозяев к новым.

Кстати тот же декабрист Н. Тургенев, болтавший о любви к свободе к народу и необходимости отмены рабства” преспокойно выгодно продал свих крестьян. Так же, кстати, поступил и первый «демократ» Герцен, который продав своих крепостных крестьян, в свое удовольствие прожил жизнь в Париже, поливая грязью Россию.

При этом, как это не покажется на первый взгляд странным, реальными, а не популистскими главными противниками крепостного права были вовсе не декабристы, а люди из ближайшего окружения будущего императора Николая Павловича и близкие друзья де Витта: граф Михаил Воронцов и генерал Павел Киселев. Что касается последнего, то уже в царствование Николая Первого, а потом и Александра Второго, он являлся главным специалистом по крестьянскому вопросу в России и именно его следует считать одним из истинных отцов крестьянской реформы 1861 года.

Весьма оригинально думал, кстати, Пестель решить в России и еврейский вопрос. Он предполагал ни много ни мало, как вооружить всех евреев и отправить их на завоевание Палестины. А так как евреям одним с турками не справиться, то в помощь евреям должна была выступить и русская армия. Не правда ли, весьма мило? Можно только представить, что бы произошло, случись эта авантюра на самом деле… Идеалом Пестеля, как известно, были английские помещики, сгонявшие крестьян со своей земли и организующие на ней образцовые хозяйства фермеров-арендаторов. Думается, это крестьянам вряд ли понравилось. Последовал бы неминуемый крестьянский бунт, в ответ начались репрессии и беспощадная гражданская война. Так что прекрансые перспективы для России в случае «воцарения» Пестеля вряд ли предвиделись.

Декабрист Е. Якушкин так весьма откровенно писал о своем подельнике Пестеле: «На средства не был разборчив; солдаты его не любили; всякий раз, когда император или великие князья назначали смотр, он жестоко наказывал солдат. При учреждении военных поселений он хотел перейти туда на службу и обещал, что скоро у него возмутятся». Цитата Якушкина весьма примечательно и вовсе не тем, что Пестель был настоящим зверем для своих солдат, это понятно и без Якушкина. А вот пассаж о желании Пестеля перейти в военные поселения и поднять поселенцев на мятеж, весьма примечателен. В этом переводе для Пестеля действительно был резон, гораздо лучше поднять на мятеж целый кавалерийский корпус, чем один Вятский пехотный полк. При этом направление деятельности Пестеля здесь совершенно понятно: сначала постараться прибрать все нити административной власти южных военных поселений в свои руки, затем интригуя, вызывать недовольство поселенцев и дискредитировать в их глазах де Витта. А затем уже поднимать военные поселения на мятеж, который в случае примыкания к ним хотя бы части полков 2-й армии уже становился всероссийским! Может именно в этой связи он и начал сватовство к приемной дочери де Витта? Что же могло произойти дальше? Скорее всего, в этой битве интеллектов де Витт все же переиграл Пестеля и понял его далеко идущие замыслы. То, что в планы Пестеля был посвящен Якушкин, говорит о том, что Пестель не умел держать язык за зубами, а потому, не исключено, что информация об истинных причинах Пестеля породниться с де Виттом и перейти под его руку, стали тому известны через его агентов. Реакция генерала была вполне понятна: создание ситуации, когда брак Изабеллы с Пестелем стал бы невозможен, вежливый отказ в переводе Пестелю. При этом, как настоящий разведчик, де Витт умудрился даже в этом весьма щекотливом деле сохранить с Пестелем хорошие отношения, чтобы иметь возможность продолжить его разработку в дальнейшем.

По существу, к концу царствования императора Александра Первого Россия находилась в преддверии масонского переворота с перспективой гражданской войны и последующего всеобщего кровавого террора. Именно это происходило во время масонской революции во Франции, именно так все будет происходить почти полстолетия спустя, после описываемых событий и у нас в России…

Оценивая участие де Витта в раскрытии декабристского дела необходимо оговориться, что в данном случае он действовал уже не только как разведчик, но и как контрразведчик. Тогда в начале девятнадцатого века обе профессии были еще неразделимы, а потому большинство разведчиков одновременно занимались и вопросами контрразведки.

Скорее всего, на декабристский заговор де Витт вышел через своих польских агентов. Как известно, помимо "Южного общества" как такового к декабристскому движению примыкало и так называемое общество "Соединенных славян", где решающую роль играли польские и украинские националисты. К моменту начала восстания обе организации готовились объединиться организационно. Довольно быстро де Витт установил, что все нити заговора в Южной армии тянутся к полковнику Пестелю. Однако для проникновения внутрь организации заговорщиков нужны были не случайные, а хорошо подготовленные, умелые и, самое главное, преданные агенты.