Текст книги "На переломе эпох. Том 2"

3.18 (89.06.07) Друг семьи

В это время в СССР 7 июня 1989 года создана легальная оппозиционная организация – «Межрегиональная депутатская группа». На первом съезде депутатов было предложено разделиться на группы по регионам.[87]87
  Вероятно, в силу «стадной привычки» существовало предубеждение, в том, что в том числе и «перестроечно-оппозиционные» к существующей системе течения должны так же быть у всех одинаковы. Так или иначе, оппозиционные «убеждения» ещё не могли быть сформированы, однако оппозиционная организация уже была создана. Выходит, что «лошадь запрягли позади телеги». Истинные цели оставались в тени управленцев перестроечных процессов, промежуточные задачи же на этом пути были выдвинуты как цели. В состав группы вошли 388 депутатов, среди них – Анатолий Собчак, Галина Старовойтова, будущий президент Киргизии Аскар Акаев. Сопредседателями были избраны Андрей Сахаров, Борис Ельцин, Юрий Афанасьев, Гавриил Попов и эстонский академик Виктор Пальм.


[Закрыть]

Жизнь Ирины Басмановой в Комарнинском полку наладилась вполне сносно. Грубо к ней никто не приставал. Бурных любовных страстей также не было. Ничто не волновало её внутреннего покоя. Но мужчины вились вокруг подобно прилипалам. Не было почти ни одного, кто бы не прилипал к её фигуре своим слюнявым взглядом, тайно не мечтая её «зажать где-нибудь в тёмном местечке»… Она смело и щедро распускала вокруг флюиды, флиртуя направо и налево. Это была лишь игра без сердечных сотрясений. Её забавляло играть с мужчинами, как кошке с мышками. Дразнить их до нельзя короткими юбками, строить глазки и манипулировать ими так, как ей вздумается. Её реально забавляла эта игра. Полковой «женсовет» же тихо бесился. На неё нещадно вешались самые грязные ярлыки, зачастую совершенно необоснованно. Однако Ира гордо плевала в лица своих обидчиков и не меняла свою линию поведения. В партком её вызвать было, собственно, и не за что. Ну, пару раз она имела беседу с замполитом полка, который её тщетно убеждал носить юбки подлиннее и не загорать на лужайке без лифчика, дабы не «будоражить полковую общественность». Сам факт того, что теперь вся эта свора «полковой общественности» вокруг не в силах ей что-либо инкриминировать, сама порой вожделенно задыхалась, глядя на её стройно качающиеся по территории военного городка бёдра, её очень забавлял. Казалось, что она буквально сорвалась с цепи, деля постель с нелюбимым мужем, окружённая похотливым и осуждающим океаном чужих людей. Она словно бросала вызов всему, окружающему её, «правильному» до тошноты лицемерному ханжескому миру, лишавшему её права надежды на простое женское счастье!

– Привет, Ирка! – в комнату семейного общежития, где теперь обосновались Басмановы, вошёл без стука молодой человек в погонах старлея, или, как говорят, один из её «друзей семьи».

– Мишка, салют! Ты чё, в наряд сегодня не заступаешь, что ли?

– Не-а! А твой что, не дома?

– Не-е. Мой в наряде!

– Жаль… конечно. Ну, вот и славненько! Кофем угостишь?

– Хм…Запросто!

Ира ни от кого не скрывалась и не пряталась. Среди её многочисленных друзей женщин почти не было. Образовалась только одна подруга, которой она могла доверить своё самое сокровенное, это была Катька, высокая стройная молодая женщина, которая из-за своего роста, вынуждена была выбрать свою «половину» не столько по любви. Оттого-то, видимо, отчасти и понимала Иру, также живущую с нелюбимым человеком… Тем не менее Ира, окружая себя легко друзьями мужского пола, не заводила «тайных любовников». Стоит полагать, что все они и в правду были лишь просто «друзья». Если можно верить в «платоническую» дружбу между мужчиной и женщиной… Во всяком случае, «не пойман – не вор». Кто знает, кто знает!.. Двери практически не закрывались. И в любую минуту мог кто-то нагрянуть ещё…

* * *

– Иринка, а кто это у тебя тут? – молодой человек усмехнулся, увидев пушистую кошку, которая по-свойски подошла к нему, осторожно понюхала и, закрыв глаза и мурлыча трещоткой, стала тереться о его ногу.

– Это Кэти! Славка с улицы притащил. Знаешь, мы тут животных спасаем иногда. Подбираем, ищем им хозяев. Эта вот у нас осталась. Куда тут её денешь! Да здесь на улице не так-то много живёл бегает.

– Кого бегает? – удивился мужчина.

– Живёл, это по-белоруски значит животных.

– А-а-а! Спасатели!

– В Союзе, в детстве и юности, мы во дворе этим занимались, а то знаешь, ведь были и такие, которые кошкам банки к хвостам привязывали!

– Это я таким был, – рассмеялся незваный гость.

– Ты-ы бы-ы-л таки-и-им? Фу-у! Знала бы, никогда бы с тобой даже и не заговорила! – на её лице было обозначено явное разочарование.

– Ну, было дело. Это по глупости.

– А мы, наоборот, из живодёрни даже собак спасали! Знаешь, приехала как-то к дому живодёрка, нашу любимую дворовую собаку схватили, сетку набросили. Мы всё видели в окно, папа как был, в одних трико и босиком из дому выскочил, но не успел. Потом мы искали долго эту живодёрку. Знаешь, нашли. Всё закончилось хорошо. Ещё кучу других собак оттуда спасли! – Ира задумалась.

– Спасибо моим друзьям, кто откликнулся помочь. Правда, к сожалению, таких было не слишком-то много. Позже я написала в своём сочинении письмо-благодарность своим одноклассникам. Там упомянула и про милосердие, и про бога, и про душу.

(…Спасибо всем, други мои, кто оказался неравнодушным. Жаль, что таковых было не слишком много. Что ж, забота о чужой беде – лишь дополнительные обязанности и «головная боль» для всех. Всё это создаёт массу неудобств и конфузов. Соглашусь с этим. Ведь для среднего человека Все, что не приносит ему выгоды – отравляет его жизнь и комфорт. Но, однако, никто и ничто так не отравляет все вокруг, более, чем человек! И пришло время «платить по счетам» и начинать возвращать, а не только потреблять! Благодарю всех, кто хоть раз в своей жизни оказался не равнодушным к чужому горю. И кто хотя бы раз проявил сострадание, ибо сострадание – есть высшее качество «человека-разумного». Только оно способно сделать этот холодный черствый равнодушный алчный мир чуточку лучше. Если КАЖДЫЙ хотя бы пошевелит пальцем и сделает даже самую малость вопреки своему комфорту, ради добра, небеса разверзнутся и Божья благодать снизойдет на эту грешную землю! У каждого есть шанс во спасение души своей. Что непомерно важнее спасения тела тленного, ибо душа бессмертна! Твори добро и вернется все тебе «сторицей». Ибо Бог – он в Нас. Мы – есть часть его. Божья благодать – в Наших с Вами Руках! Все мы ничтожны, все мы взираем с присущим нам раболепием на Всевышнего, как «рабы Божьи». И – с презрением на тех, кто надеется, в свою очередь, на милость нашу! Будьте милостивы к ним и получите милость Божью сами.

Спасибо Вам, Други Мои! И да смилостивится Господь над нами, яко же и мы проявляем милость нашу! Аминь!)

Ирина задумалась, вспоминая.

– Тогда не все поняли содержание этого письма, да так, что дело едва ли не дошло до комсомольского собрания, где меня собирались обвинить в религиозной пропаганде. Однако секретарь комсомольской организации, явно не ровно на меня дышавший, практически закрыл амбразуру «атеистического дота» собственной грудью, взяв меня, «заблудшую овцу» на поруки… Но он всё же признал, что слова-то были сказаны хорошие, а осторожненько так предположил, что комсомолка, по недоработке комсомольской организации, попутала Коммунистическую партию с Господом Богом… Аминь!.. – рассмеялась женщина.

– Мам! – тут на пороге появился кучерявый голубоглазый малец около трёх лет.

Кошка выгнулась, зевнула и вяло, независимо пошла восвояси.

– Что тебе, Славка? Нагулялся уже?

– Жрать хочу! – заявил тот.

Было странновато слышать такие грубые слова из детских уст.

– Возьми, там в холодильнике консерва открытая есть, – ответ также несколько обескураживал…

– Где-е? Я не вижу! – малéц хлопал дверцей полупустого холодильника.

– У меня там мышь повесилась! – пояснила она Михаилу.

– Мы-ышь? – удивился молодой человек. – У тебя в холодильнике мыши?

– Да нет! Это так говорят, пусто там значит. Я на диете, – усмехнулась Ира.

– А я уж грешным делом подумал, что ты для кошки мышей в холодильник вешаешь! – засмеялся мужчина.

– Фу-у! Какая гадость тебе пришла в голову!

– У тебя тама фсегда мыфь пофесилась! – зло, шепелявя, выговорил малец фразу, явно не по возрасту.

– Вот! Садись и ешь себе! Хочешь, погрей консерву сам, не маленький! – она сама достала чешские консервированные овощи, какое-то мясо, поставила на стол.

– Мож, ты бы ребёнку уделила немного больше внимания? Он же у тебя всё-таки ещё очень маленький! – осторожно предложил Михаил.

– Я его ращу в спартанском духе. Хочу, чтобы это был настоящий сильный мужчина, способный за себя постоять, принять решение. А то в нашем мире нет настоящих мужчин, ну, почти нет! Всё ждут, когда им всё готовенькое на блюдечко с голубой каёмочкой упадёт! Не дождёшься от них ничего! Нерешительные, безынициативные! Одни маменькины сынки вокруг!

– А-а-а! – удивился «друг семьи». – Ну, как знаешь, конечно, но я бы тебе не советовал быть такой строгой всё же. Недополучит материнской любви, потом бог знает что получиться-то может!

– Знаешь, Миш, может, ты и прав, конечно, но знаешь, не чувствую я себя мамой!.. Тем более у нас в семье есть кому баловать! Папа наш в этом преуспел! Так хоть кто-то должен же быть строгим?!

(Вероятно, на самом-то деле Ира видела в своём сыне не столько родную кровь, но одного из мужского роду-племени, а может, он ей напоминал его отца, Самойлова, так подло бросившего её. Который теперь даже, вероятно, и не догадывался о своём отцовстве! Всё это не добавляло материнской любви этой девчонке, так рано ставшей мамой.)

– Ой, не знаю, не знаю! Не хочу тебя учить! Сама знаешь, что делаешь! Строгость воспитания и забота, – это всё не совсем одно и то же! Будь просто немного благоразумнее, что ли! Ладно! Я вот в Ружомберок еду завтра! Заодно хочу там спихнуть в полку кому-нибудь товар.[88]88
  Из Комарно, граничащим с Венгрией, поступал контрабандный товар в виде электронных часиков, каталогов Otto и так далее в другие части ЦГВ.


[Закрыть]

– Много у тебя?

– Не очень. Пяток часов, три каталога. Хочешь, если у тебя что-то есть, могу также прихватить!

– У меня нет, – Ира развела руками.

– А может, знаешь, к кому там обратиться с барахлом-то этим?

Ира задумалась.

– А может, и знаю…

– Чудненько!

– А у меня тоже будет к тебе просьбица, передашь там от меня пару слов одному человеку, который «выпал в осадок» там и не видно его, и не слышно. Только лично ему! Договорились, а, Миш?!

– А кто это? – любопытно вытянул он шею.

– А ты не спрашивай. Ну, сделаешь для меня?

– Для тебя, Ирка, всё, что угодно! Пиши!

– А ты лучше устно передай, то, что я тебе щас скажу, хорошо?! Писать не хочу, а то вдруг прочтёт кто-то ещё! Ага?!

– Ну, как знаешь, валяй!

– Только обещай, что никому об этом не расскажешь!

– Я – могила! – вид «друга семьи» вполне внушал доверие…

По полку про неё ходили множественные сплетни. Была ли для них почва? Кто знает! Ирина не обращала никакого внимания на злословящее окружение. Носила мини-юбки и вызывающий макияж, приводя, повторюсь, буквально в бешенство местный полковой «женсовет». Окружала себя, вопреки всему, «друзьями», кокетничала и флиртовала с мужчинами, наслаждаясь своей женской властью над этими неразумными существами, ведомыми лишь своими животными, ниже пояса, инстинктами. Короче говоря, она жила так, как хотела, словно бросая вызов всему этому ханжескому и, вместе с тем, похотливому обществу, лишившему её права на простое женское счастье, зажавшему её в рамки, в которых она буквально задыхалась. На попытки кого-то «наставить её на путь истинный» она лишь затворялась в своей «ракушке», дерзко отвечая: «Да, я такая, какая есть! И никогда не стану другой! Я проживу столько, сколько мне отмерено судьбой, но так, как я сама того хочу! Баста! Всё, салют!»

Она шла своим путём, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что проложила собственными руками себе дорогу в пустоту…

Сергей же. Что же Сергей? Продолжал ли он верить ей или просто закрывал на всё глаза, отдавшись целиком и полностью службе? Кто его поймёт? Кто его осудит? Лишь невидимый несмываемый ореол «рогоносца» надёжно закрепился над его головой, вызывая более жалость и язвительное сочувствие других мужчин…

* * *

 
Да, я такая, какая я есть!
И никогда не смогу быть иной.
Не стоит в глаза мне разбрызгивать лесть
И грязью плевать у меня за спиной.
Как опротивели все ваши сплетни,
Липкие взгляды и потные руки,
«Друзья», ожидающие лишь постели,
И шмотки оценивающие «подруги»!
Знаю – злословие ваше от зависти:
Я ведь красива, умна и общительна.
И поступаю лишь так, как мне нравится
И смех мой не желчен – обворожителен…
И я ни за что не хочу быть другой,
Я буду такая, какая я есть!
Сердца в паутине, от догм – ни ногой
– На всех ваших лицах елейность и спесь.
А я, я цветы для себя покупаю,
Выпить могу, если этого хочется,
Пою под гитару, на «диком» купаюсь…
Где ж во всём этом доля «порочества»?
Мне нравится чувствовать взгляды мужчин.
И злить юбкой-мини до зелени женщин.
Не стоит усматривать в этом причин:
Дерзок характер мой и переменчив.
Да, я такая, какая я есть —
Горда, легкомысленна и расточительна.
Прошу вас, не надо мне в душу лезть:
Нет там того, что вы ищите тщительно!
Может мне в жизни немного отмерено,
Желаю я всё получить наперёд.
И в миг свой последний я буду уверена:
Под землю со мной ничто не уйдёт.
Мужчинам и впредь я кружить буду головы.
И спьяна любого из вас целовать,
Для сплетен грязных давая поводы,
Я буду кокетничать и флиртовать.
Я буду такая, какая я есть!
Ведь я никогда не смогу быть иной.
Меня изменить не поможет вам лесть.
Как не поможет и грязь за спиной.
 

Автор И.Соленник

3.19 (89.06.12) Восточный ветер западных перемен

12 июня 1989 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР Горбачев и канцлер Западной Германии Коль подписывают в Бонне документ, который предоставляет всем европейским государствам право самим решать, какая политическая система будет определяющей в их странах.

– Gratulujeme k víťazstvu![89]89
  Поздравляем с победой


[Закрыть]

Януш в стане чехословацкой оппозиции встретил с торжеством подписание этого документа, как полную победу.

– Это наша победа! Наша заслуга! Таких, как мы! Теперь мы будем сами решать, как нам строить свою жизнь! СССР нам больше не указ!

(Начался окончательный разрыв всяческих отношений с СССР, с прежней историей и коммунистической атрибутикой. Вперёд на Запад – вот новый девиз этого дня! Становится модным всё, что связано с Западом и, прежде всего, с Германией. И немодным всё, связующее с СССР и, теперь уже, уходящей в прошлое, советской историей. Странно, что начатые в СССР процессы перестройки, перекинувшиеся на весь «Социалистический лагерь», не прибавили друзей, но лишь прибавили недругов. Почему же «перестроившиеся» страны не объединились вокруг самого «локомотива перестройки» – СССР и РСФСР?)

Малвина, старшая сестра Здены, приехавшая недавно из Братиславы, стояла у зеркала, прихорашиваясь.

– Ох, Зденка, бросала бы ты своего поручика. Ну, смотри, что тебя ждёт впереди с ним? А?

– Не вем.

– А вот это плохо! Девушке нужно думать о своём будущем!

– Я думаю! Много думаю.

– Плохо думаешь! Знаешь, вот твоя подруга Ингрида замуж за германца выходит?! Вот это будущее у девочки! Видела на какой он машине ездит?! Это тебе не наши «Шкодовки»! А у твоего поручика, небось, даже ломанного старого советского «Москвича» нет! Ведь так?

– Не знаю, Малвина, что тебе и сказать. Ведь любишь-то не за то, есть красивая машина или нет.

– Конечно не за то! Но и за это – тоже! Ох, сестрёнка моя! Как я тебе не завидую!

– И слава богу! Зависть разъедает печёнку! Не завидуй!.. Да я и сама себе не завидую… Только ничего не могу пока поделать…

– Ну, ладно, а если он останется здесь. А? Ты говорила с ним об этом?

– Говорила. Только он не может. Я не понимаю почему.

Он зовёт меня в Союз.

– Ты сошла с ума! Об этом не может быть и речи! Отец тебя не отпустит туда никогда!

– Я уже взрослая! Могу сама решать!

– Можешь! Можешь сама загубить свою жизнь. А мы сделаем всё, чтобы этого не допустить. Если надо, я сама поговорю с твоим поручиком.

– А вот этого не смей делать! Я тебе этого не разрешаю. Я сама во всём разберусь…

(И без того непростые отношения Здены с Владиславом усугубились. Она стала метаться, жалеть о том, что он советский офицер. Был бы он немцем, наконец! Всё было бы совершенно иначе. Её подруги заводят немецких друзей. Одна даже выходит замуж… Все ей завидуют. Что же ждёт Здену с Тимофеевым? Её судьба вызывает у всех лишь сожаление. О том, что Здена поедет в Союз не может быть и речи! На это не согласятся её родители и сама она не решится. О том, что он останется здесь – так же речь не идёт! Ведь на это, прежде всего, не пойдёт он, Тимофеев. Ведь для этого он должен был бы не только уйти из Армии, к жизни вне которой он совершенно был не приспособлен, но и фактически отречься от своей Родины. К сожалению, для Здены, чувство долга у Тимофеева было выше страсти и выше даже чувства любви! Может, ей всё же удастся его переубедить? Она прилагала все свои усилия, но, видимо скорее бы рак на горе свистнул, чем бы это случилось. Видимо, это было выше его сил, выше тех реалий. Он желал видеть её в Союзе, рядом с собой. Хотя он сам слабо понимал ещё, как это всё возможно в существующих условиях. Как на это посмотрит партия, командование, советские законы? Какие препоны, как и в какой последовательности, предстоит преодолевать, в какую дверь нужно стучаться? С чего нужно начинать этому двадцати двух летнему парню? Он всё ещё был слишком молод, неопытен и жил лишь днём сегодняшним. Что будет завтра – он не привык так далеко заглядывать. Ведь он не хозяин своей судьбы. Служба – его хозяйка, она и решает всё за него. Где ему быть и что делать. Казалось, что ещё вся жизнь впереди, и что так будет всегда! Всегда ему будет немногим за двадцать и право выбора своего пути. Где судьба всё решит сама, сама расставит «все точки на i». В силу молодости, он ещё не отдавал себе полного отчёта в том, что стоит на распутье, где каждая из тропинок способна увести его в совершенно разное будущее, где уже нет пути назад! Где невозможно ни повернуть реки вспять, ни передумать, ни вернуть назад то, что утекло, как вода в песок! Где ничто и никого уже не вернёшь ни-ког-да!..)

3.20 (89.06.16) А в это время в Венгрии

16 июня 1989 года в Венгрии был торжественно перезахоронен лидер венгерского восстания 1956 года – Имре Надь, ставший теперь флагом перестройки по западному сценарию.[90]90
  В годы Первой мировой войны Имре Надь был призван в австро-венгерскую армию. В 1916 году он попал в русский плен и оказался в Иркутской губернии, где, подобно многим другим военнопленным из Австро-Венгрии, стал убеждённым марксистом. В 1917-м вступил в ряды Российской коммунистической партии большевиков. В годы Гражданской войны сражался в рядах Красной Армии. По мнению многих историков, Надь даже участвовал в расстреле царской семьи. В 1930–1944 годах Имре Надь жил в СССР, работая в Коминтерне. В соответствии с документами, имевшимися в архиве КГБ СССР, Надь стал активно сотрудничать с НКВД, что позволило ему выжить в ходе частых сталинских чисток. Он писал доносы на работавших в Коминтерне венгерских коммунистов. По доносам, собственноручно подписанным Имре Надем, были арестованы десятки человек, из которых 15 были расстреляны или погибли в лагерях. Он имел агентурную кличку «Володя» и, как отмечали его начальники, работал инициативно, умело и бескорыстно, материального вознаграждения не получал. В ноябре 1944 года Надь вернулся на свою Венгерскую Родину с первой группой коммунистов-эмигрантов. Здесь он занимал руководящие позиции, в т. ч. премьер-министра Венгерской Народной Республики. Был инициатором изменений в курсе Венгерской компартии. В дни «Венгерского восстания», он вместо борьбы с восстанием возглавил его, будучи завербованным и (или) получив определённые предложения со стороны западных спецслужб… После поражения восстания Надь был повешен 16 июня 1958 года за государственную измену. А в настоящее время получил статус национального героя Венгрии.


[Закрыть]

Имре Надь, казнённый в 1958 году, стал лидером венгерского кровавого антисоветского мятежа[91]91
  Венгерский контрреволюционный мятеж 1956 года – вооружённое выступление против «режима народной демократии» в Венгрии, сопровождавшийся массовыми убийствами коммунистов, работников госбезопасности и внутренних дел. Всего – около 800 человек.
  Говорят, жена небезызвестного советского лидера Андропова, бывшего в те годы послом в Венгрии, тронулась умом от увиденного.
  Многие современные жители страны (порядка половины жителей Венгрии), в первую очередь в отдалённых и сельских районах, по-прежнему, воспринимают эти события как фашистский мятеж, инспирированный из-за рубежа. Стоит также напомнить, что активную роль в подавлении этого мятежа играли венгерские рабочие дружины, венгерская Армия и силы местного правопорядка.
  Для справки: в годы Второй мировой войны Венгрия принимала участие на стороне фашистского блока, её войска участвовали в оккупации территории СССР. Из венгров были сформированы три дивизии СС. После войны Венгрия, как бывшая союзница нацистской Германии, должна была выплачивать значительную контрибуцию в пользу СССР, Чехословакии и Югославии, составлявшую до четверти её ВВП.
  Смерть Сталина и выступление Хрущёва на XX съезде КПСС неожиданно активизировали деятельность антисоветских сил во всех восточно-европейских государствах. Вследствие «Хрущевской оттепели» усилилось напряжение в холодной войне в целом, приведшее впоследствии и к Карибскому кризису. Когда сотням американских ракет, нацеленным на страны Варшавского договора, базировавшимся, в том числе в Великобритании, Италии и Турции, «асимметрично» и неожиданно СССР противопоставил ракеты «среднего радиуса действия», переброшенные экстренно, под завесой строгой секретности, на Кубу. Вероятно, именно это и разрушило планы США, предотвратив нанесения ядерного удара по СССР!
  Важную роль для венгерских событий сыграло и то, что в мае 1955 года из соседней Австрии были выведены союзнические «оккупационные войска».
  Руководящую и направляющую роль в венгерском восстании сыграла подрывная деятельность западных спецслужб, в частности, британской МИ-6, которая готовила многочисленные кадры «народных повстанцев» на своих секретных базах в Австрии, состоявших часто из бывших нацистов, и затем перебрасывала их в Венгрию.
  В начале венгерских событий демонстранты несли красные флаги, транспаранты, на которых были написаны лозунги о советско-венгерской дружбе. Но вскоре к демонстрантам присоединились радикально настроенные группы, выкрикивающие лозунги другого толка. Началось вооруженное противостояние. В результате ожесточенного боя был и захвачеын Дом радио и другие важные правительственные здания. Мятеж разгорался.
  В ночь на 24 октября в Будапешт были введены около 6000 военнослужащих Советской Армии. К ним присоединились части 3-го стрелкового корпуса Венгерской Народной Армии (ВНА). Произошли первые столкновения. Однако уже утром 30 октября все советские войска были уведены в места дислокации. Советским военнослужащим приказом от 30 октября было запрещено открывать ответный огонь, «поддаваться на провокации» и выходить за расположение части.
  На фоне установившейся власти «повстанцев», равной безвластию, отряды повстанцев, созданные из недобитых фашистов, казнили массово коммунистов, венгерских военных, отказывающихся им подчиниться. Повстанцами был захвачен Будапештский городской комитет ВПТ, и свыше 20 коммунистов были повешены толпой. Фотографии повешенных коммунистов со следами пыток, с лицами, обезображенными кислотой, обошли весь мир. Повстанцы рыскали по улицам, отлавливая сотрудников госбезопасности. Их разрывали на части или вешали за ноги, порой кастрировали. Пойманных партийных руководителей огромными гвоздями прибивали к полам, вложив в их руки портреты Ленина.
  Развитие событий в Венгрии не случайно совпало по времени с Суэцким кризисом. 29 октября Израиль, а затем и члены НАТО Великобритания и Франция напали на поддерживаемый СССР Египет с целью захвата Суэцкого канала, рядом с которым они высадили свои десанты.
  31 октября Хрущёв на заседании Президиума ЦК КПСС заявил: «Если мы уйдём из Венгрии, это подбодрит империалистов. Они поймут это как нашу слабость и будут наступать». Было принято решение создать «революционное рабоче-крестьянское правительство» во главе с Я. Кадаром и провести военную операцию с целью свержения правительства Имре Надя. План операции, получившей название «Вихрь», был разработан под руководством министра обороны СССР Г. К. Жукова.
  Рано утром 4 ноября начался ввод в Венгрию новых советских воинских частей под общим командованием маршала Г. К. Жукова и началась советская операция «Вихрь». К 8 ноября после ожесточённых боёв были уничтожены последние очаги сопротивления восставших.
  Сразу же после подавления восстания начались массовые аресты: 13000 человек было приговорены к различным срокам заключения, однако к 1963 году все участники восстания были амнистированы и освобождены правительством Яноша Кадара.
  Этот опыт наглядно продемонстрировал, что либерализация режима в Венгрии привела к открытым антикоммунистическим выступлениям и, соответственно, дальнейшая либерализация режима в СССР может привести к тем же последствиям. Вследствие этого Президиум ЦК КПСС 19 декабря 1956 года утвердил текст Письма ЦК КПСС «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов»


[Закрыть], организованного западными разведками на фоне нарастающего противостояния в «холодной войне», в том числе и Карибского кризиса. Западные спецслужбы отработали свои «инвестиции» на Имре Наде дважды – тогда, в пятидесятых, и теперь – уже на останках своего покойного продвиженца тех лет.

Теперь, летом 1989 года, едва Имре Надь, воскресший символ «мученика – борца против Советов», был торжественно перезахоронен в Будапеште, как Венгерское правительство снимает 218-километровое заграждение границы с Австрией. Становится очевидным, что начавшая перестройку Москва больше не управляет её процессом, Горбачёв лишь почивает на лаврах главного «перестройщика» и делает всё, чтобы процесс перестройки превратился в процесс тотального разрушения под комплименты и аплодисменты Запада. Вследствие, вся Восточная Европа перестраивается по совершенно иному сценарию, нежели это было изначально задумано и организовано КПСС! Никто и ничто не перестраивается. Все и вся только разрушают! В Венгрии умирает старый коммунистический лидер Янош Кадар, типа «не вынесла душа поэта» вознесения на пьедестал … имени его классового врага – Имре Надя!

Что ж, наступала новая эпоха «западной демократии», когда старый мир должен был уйти не только от власти, но и из жизни, из памяти, вообще с лица земли! Дабы не гундеть своим «старческим старорежимным маразмом», отравляя собой бездумную жизнь растущего нового общества рекламы, потребления и конкурирующего эгоцентризма!

Лето 1989 года стало знаменито тем, что «восточные европейцы» в массовом порядке хлынули через «булавочную венгерскую дырку в воздушном шаре соцлагеря», как выражались некоторые журналисты. Многих охватила страсть к путешествиям! И это понятно, после стольких-то лет советской изоляции под «железным занавесом», выросшим вследствие непрекращающейся экспансии Запада, не желающего идти ни на какие компромиссы с развивающимся лагерем социализма, расцвет которого нельзя было допустить, чего бы это ни стоило! Ибо успех социализма означал бы неминуемую гибель мира, где господствует лишь власть денег!

Власти соседствующих ГДР и ЧССР протестовали снятию венграми границы, но венгерские власти, увлеченные эйфорией переустройства мира, отказывались восстановить статус-кво! Через Венгрию усилился поток контрабандных товаров. Множество венгерских семей хлынуло транзитными поездами сквозь ЧССР, забивая своими котомками вагоны и тамбуры чехословацких поездов до отказа.

3.21 (89.06.16) Глоток лимонада

В это бурно кипящее вокруг время жизнь за серыми полковыми стенами текла по своему обычному нудному руслу. Заканчивались очередные сутки наряда помдежем[92]92
  Помдеж – помощник дежурного по полку


[Закрыть]. Майер дожидался своей смены, терзаемый тягостными мыслями о смысле бытия: «Есть ли на свете Бог? Если да, то он рассудит. Всем воздаст должное. Если нет, то всё несправедливо, всё бессмысленно. Есть ли на свете душа? Если есть, то стоит жить, бороться, страдать, любить, надеяться и верить. Если нет, то всё уйдёт в могилу, смешается с землёй. И никто и никогда во Вселенной не вспомнит, что каких-нибудь два человека любили, страдали и не были одарены счастьем. А что такое счастье вообще?! Всё бессмысленно в этом атеистическом мире. В нём человеку было бы легче без любви. Да и зачем она воинствующему материалисту?..»

– Товарищ лейтенант! Тут к вам! – голос сержанта оторвал Майера от размышлений.

Незнакомый старший лейтенант стоял на пороге дежурки.

– Ты Майер?

– Я! А какие у тебя проблемы? – помдеж выпрямился.

В эту минуту зазвонил телефон, и Майер снял трубку.

– Помощник дежурного по полку лейтенант Майер, слушаю!

Визитёр, не обращая внимания на телефон, продолжал.

– Проблемы у тебя, а я приехал из Комарно. Короче, слушай меня внимательно. Меня очень просили тебе передать, что всю следующую неделю она будет тебя ждать. Очень будет ждать! Усвоил?!

Александр почувствовал, как его руки начинают дрожать. Он молча положил трубку.

– Кто «она»? – он задал вопрос, но, встретившись с ухмыляющимися буравящими глазами старлея, отвёл взгляд.

– Да, я всё понял. Хорошо, – сердце билось усиленно.

Вновь увидеть её! Ту, на встречу с которой уже и не надеялся. Которую когда-то год назад так безумно любил! И которая до сих пор будоражила его сознание тягостно тянущими грудь волнительными воспоминаниями о времени, ушедшем словно песок сквозь пальцы! Это была любовь, тяжело ранившая его, подобно шрапнели. Затянувшиеся раны хоть уже и не кровоточили, но всё ещё нестерпимо ныли порой.

– Тогда вот тебе адрес, – старлей начёркал карандашом прямо на углу кинутой газеты «Советский солдат»…

Майер чувствовал, что его всего буквально колбасит словно в лихорадке. Весь этот год он не смел даже в своих мечтах пересечь эту запретную «красную линию», очерченную ему всем обществом, что его окружало. Всем и всеми! Даже сама Ира, ему казалось, хотела забыть его существование, дабы смиренно подчиниться воле судьбы замужней женщины. И эту её миссию он не мог оспорить! И вот эта фраза нежданно явившегося старлея словно стёрла эту границу, и он почувствовал, что у него снова безудержно вырастают крылья. В своих мыслях он уже летел туда, в запретное для него Комарно! В нарушение всех законов и правил. Вопреки здравому смыслу и логике! Доверяя лишь словам, брошенным незнакомцем. Мысли о возможности скорой встречи роились в его голове, приливая бурными потоками крови к вискам, бешено омывая сердце, заставляя его время от времени замирать…

* * *

Поезд монотонно отстукивал колёсами. Казалось, нет транспорта медленней его. В этой чужой стране Александр ехал к близкому ему человеку, ставшему таким далёким, отделённому сейчас не просто расстоянием, а чудовищно сильными обстоятельствами, определёнными «социумом». Сегодня был последний день из «назначенных» для их возможной встречи. Ранее вырваться у него не было ни малейшей возможности, как он не изворачивался. Даже сейчас он пошёл на невероятные уловки, чтобы заполучить завтра выходной, который ему был нужен, как минимум, на дорогу обратно. А сейчас же он имел отгул за патрулирование прошлой ночью, отчего глаза его слипались. По правде, сегодня к 16–00 ему полагалось уже быть на службе, но он грубо нарушил эту обязанность в готовности к любым карам после. После этой встречи он готов был ко всему. Эта встреча была главным смыслом его существования сегодня! Он бредил этой встречей! Он рисовал её в своих мыслях-мечтах все дни их разлуки. Он болезненно бредил ею последние дни.

Имея «дырку» в собственном бюджете, он занял немного крон у Тимофеева и отправился в довольно длинный путь…

Было душно. Поезд был необычно плотно забит преимущественно черноволосыми людьми, отдалённо напоминающими цыган. Женщины, дети сидели плотно не только на сиденьях, но даже в тамбурах на каких-то тюках с барахлом. Большие диковинные пластиковые бутылки утоляли их жажду в душном вагоне коричневой газированной жидкостью. Во рту Александра пересохло, и он, нащупав в своём кармане оставшиеся после покупки билетов жалкие остатки крон, решился на скромную трату.

В вагоне-ресторане было гораздо свободнее и не так душно. Лейтенант занял место у окошка. Поставил на стол купленную здесь маленькую с вытянутым горлышком стеклянную бутылочку с лимонной газировкой, равной одному стакану. Хотелось жадно проглотить этот стакан шипящей жидкости залпом, но лейтенант, не желая возвращаться назад в душный вагон, растягивал удовольствие.

Хорошо! А поезд всё медленно продолжал тащиться мимо красивых словацких деревень с черепичными крышами, холмов, полей. Красиво. Но вся эта красота меркла перед предчувствием их встречи. В груди было всё больше какой-то необъяснимой тревоги-волнения.

– Камрад, здесь свободно? – какой-то мужчина остановился напротив столика, указывая на пустующее место.

– Да пожалста! – кивнул Александр, улыбнувшись неожиданному земляку.

Мужчина присел.

– Русский, что ли!? – обрадовался тот.

– Русский, – согласился Майер.

– Служивый?

– Точно так.

– А я тут в гости еду. По вызову! Вот расскажи мне, как тут оно это вот… он замешкался, ну, на кроны там рубли наши поменять то, а? – он опасливо посмотрел по сторонам, словно боясь быть услышанным. Потом так же с опаской посмотрел на Майера, вероятно оценивая, не зря ли сболтнул ему про деньги и добавил. – Денег-то щас у меня с собой немае. Ну, эт я так, на всякий случай. Я их тама оставил… ну, эт потом… я пока так, проверяю…

– Да ладно, не кипишись ты, чё так задёргался, я тебя что, грабить стану? Я – советский офицер! А не вор с большой дороги, ясно тебе, если боишься, то вали себе, откуда пришёл. А коли совета хош, так не ссы в трусы! Расскажу всё, что знаю, задаром, причём. Мне ничего не нужно от тебя, понял меня? Я к тебе не подсаживался, – он явно злился, оттого продолжал кипеть себе под нос: «ходят тут разные, со своими проблемами, а мне оно надо? Я что, на преступника похож, что ли?! Боишься, так проходи себе мимо!»

– Да ты меня, дурня, прости! Всяко ж оно вот бывает то, сам знаешь! Я-то не со зла-а! Так, по глупости! Ты не обижайся только. Ладно? Пиво будешь? Угощаю!

– Да ладно, на обиженных воду возят. Я и сам обидеть могу, когда злой, вот и всё. Ладно, проехали… Пиво? Да не-е-е.

– Два пива! – мужчина уверенно махнул официанту рукой.

Вскоре на столе стояли две, пустые наполовину, кружки с пивом. Попутчики оживленно беседовали. О местной валюте и советских рублях, о местных особенностях, о Союзе. О чехословацких платных туалетах. О том, «кто виноват и что делать», конечно ж, о том, «кому на Руси жить хорошо». Дорога-то не близкая. Времени-то вагон!

– Ух, сложить бы пространство, да побыстрее оказаться в пункте назначения! – задумчиво произнёс Майер.

– Сложить пространство, говоришь? А на чё? Мне вот нравится, едешь себе, говоришь с умным человеком, пиво пьёшь, да смотришь по сторонам. Красоти-и-ища! Ляпоти-и-ща!

– А я вот сидел тут, думал, возможно ли движение материи вне времени и без скорости! Пух – и ты уже где-то та-а-ам!

– Ну, если найти «Лампу Аладдина» только! – усмехнулся попутчик.

– Вот смотри, – оживился Майер, ухватившись за тему, волновавшую его мозг несостоявшегося математика, – вот возьмём кривую гиперболы.

– Чью кривую? – удивился попутчик.

– Не чью. Просто возьмём гиперболу. Это вот такая кривая на системе координат, – он пальцем провёл по столу.

– Кривая гиперболы в координатной плоскости бесконечно приближается к оси Х, беря начало в бесконечности оси Y. Согласно нашим математическим представлениям, если одна ровная линия не является параллельной другой, то рано или поздно она её пересечёт, ибо не пересекаются лишь параллельные! А кривая Гиперболы, при своей бесконечности, приближается к оси X, и так же, казалось бы, неизбежно должна была бы пересечь последнюю. Но! Этого, увы, – не происходит! При том, что это приближение бесконечно! Как это возможно?

– Да-а-а? – попутчик пожал плечами и скучающе присосался к очередной кружке с пивом. – Да, а ты-то будешь пиво ещё?

– Спасибо, нет, не нужно, – Майеру было совестно пользоваться неожиданно открывшейся щедростью этого человека, да и вообще, он имел правило не пить с незнакомцами, да ещё особенно в дороге. – Так вот, – он продолжил, – каким бы ни было значение Х, значение Y не будет равно нулю никогда! Выходит, каждый миллиметр на оси координат для гиперболы неисчерпаем! Интересен также переход линии гиперболы из отрицательной плоскости (-y, – x) в положительную (y, x). Линия Гиперболы, лежащая в отрицательной плоскости, бесконечно опускается, приближаясь к оси – Y. Расстояние от [– оо; 0] неисчерпаемо как в одну, так и в другую строну. 0 является как бы разделительной чертой между двумя симметричными пространствами. Стóит от «минусовой» черты «перешагнуть» через 0 и линия гиперболы начинает бесконечно опускаться, приближаясь к оси Х из бесконечности Y. Где же происходит переход от линии в отрицательной плоскости к линии в положительной плоскости? Где эта минимально возможная величина?

– Ну и где? – совершенно мутно спросил человек напротив, явно зевая.

– Ясно одно, что для того, чтобы преодолеть линию, не пересекая её, необходимо её как бы «перешагнуть», другими словами, необходимо дополнительное пространственное измерение, соединяющее и замыкающее противоположные бесконечности, переступая нулевое значение! Всё выглядит так, словно простанство складывается, подобно листу бумаги, нанося на его вторую половину зеркальное отображение того, что есть на первой, минуя «нулевое значение», разумеется. А коли так, то, выходит, можно «сложить» простанство на любом его участке!

Это пока ещё двухмерное Пространство на координатной плоскости! И мы смотрим на него статично. Далее лишь вопрос скорости движения точки по заданной «гиперболической траектории». А «Скорость», как физическая величина, появляется лишь с появлением величины «Время»! Скорость – есть величина, отражающая изменение положения субъекта в Пространстве относительно Времени. А поскольку, и до тех пор, пока Время неумолимо движется, Пространство меняется пропорционально Скорости изменения Времени.