Текст книги "На переломе эпох. Том 2"

3.31 (89.11.10) Осенний призыв-89

Не тот мужик, что с бабой спал,

А тот мужик, кто плац топтал.

Не смей считать себя мужчиной,

пока в строю не постоял,

И автомат с противогазом

на марш-броске не потаскал.

Солдатский фольклор

– Рядовой Мамедов!.. – майор Володькин привычно выкрикивал фамилию за фамилией молодых солдат, мнущихся уныло на плацу, среди которых явно преобладали выходцы из жаркого Узбекистана.

– Мамедов! Чё так вяло, как баба, отвечаешь?

– Я нэ баба, я музьжьик! – возмутился тот.

– Музьжьик! Да какие вы мужики? Вы не мужики ещё, а мальчики с большими хе. ми! Мужиками вы, возможно, после службы станете!..

– Рядовой Чепаев!

Пётр Чепаев втянул голову в плечи, не слыша майора. Он, впрочем, мечтавший с детства о службе в армии чебоксарский мальчишка, глядя в детстве на бравых солдат в парадных кителях, увешенных значками, а порой и с медалью, с белыми аксельбантами, сегодня ёжился не от холода, его знобила и угнетала вся тягостная атмосфера сурового мира, где он был ничтожеством, которое всякий хочет растоптать и унизить. Никто не смотрел на него восторженными глазами и девушки не кидали ему цветы… Его «слонячья» форма сидела мешком, а вовсе не так, как на «тех» бравых солдатах. Офицеры не хлопали его по плечу, приговаривая:

– Молодец, Чепаев! Вот видишь, и ты теперь солдат! Мы гордимся тобой, юноша! Ты теперь – защитник Отечества! Ты – лицо нашей страны за её пределами! Так держать!..

– Чепаев! Василий Иванович, мать твою! Спышь, что ли? Об Анке, что ли, размечтался? Тормоз! – сержант зло ткнул солдата, который от неожиданности завертел глазами, не понимая совершенно, что от него хотят.

– «Я» скажи! Твой фамилья називают!

– Я, – под нос буркнул солдат.

– Головка ты от противогаза! Громче скажи, индюк недоделанный!

Солдаты вокруг заржали. Чепаеву от этого стало ещё обиднее, слёзы накатились на глаза. Ещё никто, никто и никогда его не унижал так, как здесь. Его, выросшего в окружении материнской любви и почтении школьных педагогов!

– Я!

– Ты чуваш, что ли, Чепаев? – усатый майор поднял на него глаза.

– Чуваш, – подтвердил солдат.

– Чувак! – усмехнулся сержант. – Ну, ещё одын тормоз!

– Товарищ сержант, а можно мне в туалет? – Чепаев просяще скривился.

– Можно… товарищу в сапог нассать, а все остальное – разрешите! – рявкнул сержант. – Терпи, солдат! Уставом предусмотрено стойко переносить тяготы и лишения воинской службы.

– Чепаев, ты похож на боксёрскую грушу, – шепнул один из солдат.

– Это почему-у?

– А у тебя вид такой, что тебя просто руки чешутся стукнуть!

– Разговоры в строю-ю!

– Васильев!.. – майор продолжал далее выкрикивать фамилии молодых солдат.

Для всех, абсолютно для всех, данный эпизод был такой мелочью, о которой буквально через минуту никто из окружающих и не вспомнил! Но не для самого объекта издёвки, не для Чепаева. Этот и все подобные эпизоды выстраивались в его голове в цепь из груза, тянущего его планомерно ко дну!

3.32 (89.11.11–21) «Пражская зима бархатной революции»

17 ноября – 10 декабря 1989года: свершилась «Бархатная революция» в Чехословакии.

«Действительность – есть совокупность параллельных миров, описывая которые можно рисовать самые разные картинки: от мира деловых людей до мира наркоманов и преступников; от мира чести и славы до мира грехов и пороков одних и тех же людей, на фоне одних и тех же событий».

Молодой мужчина шагал торопливо по пражской мощёной улице. Его терзали странные чувства.

– Людвиг! – кто-то окликнул его сзади.

Он обернулся.

– Ты, Януш? Давай спешить! Кстати, сколько человек будет с тобой?

– Пока не слишком много. Точно даже затрудняюсь сказать.

– Так не пойдёт. Нам всё нужно знать более-менее точно! – Людвиг ускорил шаг, бросая фразы на ходу, спешащему сзади Янушу. Они подошли к костёлу.

Людвиг стукнул тяжёлым медным кольцом, прикреплённым к массивной двери. Дверь открылась. Они зашли внутрь, где было около полусотни человек. Это были, в основном, молодые люди. Студенты.

«Чего вам не учится? Но что бы я без вас делал?!» – подумал про себя Людвиг и стал им раздавать «задания», едва ли связанные с учебным процессом…

– Наша задача – вывести людей на улицы не позднее 17 ноября. Время упустить нельзя! – он снова посмотрел на Януша, задумался. Казалось, каждое слово даётся ему с трудом.

Далее последовал подробный план их «шествия», порядок противодействия полиции.

– А если полиция не станет нам противодействовать? – Януш посмотрел на Людвига с выражением надежды на тихий и мирный исход дела.

– А вот это вряд ли! – Людвиг вспомнил его вчерашнюю встречу со своим «координатором»: «А вот совсем мирного то исхода нам и не нужно!» – подумал он про себя.

– Но как нам вывести людей на улицы так быстро!

– А тут есть парочка идей! – Людвиг почесал затылок, подумав про себя: «всему учить вас нужно! Что вы есть без поводыря! Лишь стадо!..»

– Мистер Гавел, в случае успеха мероприятия вы получите назад в собственность все огромное имущество вашего отца, в рамках приватизации, не говоря уже и о множестве прочих дивидендов с нашей стороны! – мужчина в тёмном костюме и белой рубашке смотрел пристально, не отводя взгляд.

«Что ж, бывшее имущество моего отца стоит того, чтобы за него побороться!» – подумал тот, опустив глаза под таким натиском, потом резко закатил их вверх, словно рассматривая потолок. В счёт утраченного некогда имущества входили крупнейшая на тот момент киностудия «Barrandov», комплекс зданий «Lucerna», в состав которых входило множество кинотеатров, гостиниц, жилых домов, торговый центр и т. д.

– В 68-м, мы уже получили опыт «Пражской весны». А сегодня советские войска стоят прямо здесь. И нам придётся с этим считаться, – Вацлав тревожно обвёл взглядом помещение вокруг, словно опасаясь чего-то.

– Помещение американского посольства вашими спецслужбами не прослушивается, будьте здесь спокойны. Здесь вам нечего опасаться, – мужчина похлопал Вацлава по плечу с некоторой вальяжностью, – что же касается советских войск, гарантирую вам то, что они не покинут места своих дислокаций. Позиция их будет такой же нейтральной, как была позиция Чехословацкой Армады в период «Пражской весны». Это мы берём на себя. Горбачёв практически «под нашим колпаком». Он делает всё, что мы ему скажем. Впервые СССР управляется, по сути, нашим агентом! Даже более того, вы ещё увидите, он будет одним из первых, кто вас поздравит с победой! – в глазах мужчины бегали «чертики» скрытого ликования.

– Мистер Нормен, власть в нашей стране всё ещё принадлежит коммунистам. Чтобы сменить власть, да ещё в столь короткий срок, необходимо осуществить что-то более значимое, нежели дача простых обещаний хорошей жизни в отдалённой перспективе.

Тем более, что правами на экспроприированную в 48-м собственность обладают далеко не все чехи и словаки.

Нормен молча отошёл вглубь комнаты. Медленно сел.

– Знаете, что есть главный двигатель прогресса и враг спокойствия и мира?

– Извините, что вы имеете ввиду?

– Не стану вас мучить. Это «зависть». Именно она заставляет человека возненавидеть то хорошее, что он имеет. Даже если ранее это его вполне устраивало. Зависть к успеху других. В этом-то и состоит движущая сила развития человеческого общества, – он немного задумался, – нами были предприняты значительные усилия для того, чтобы продемонстрировать «восточному лагерю» ущербность их собственного существования в сравнении с «западным обществом». И в настоящий момент, когда СССР переживает глубочайший кризис в своей затянувшейся перестройке, когда их партийные механизмы покрылись ржавчиной, а их прежние «советские ценности» мы заменили на наши, люди хотят иметь банальное – больше колбасы и модных тряпок. И только мы можем им сегодня это предложить! Сейчас, когда каждый второй житель носит на своей одежде, в том или ином виде, нашу «звёздно-полосатую» символику, мы имеем самый лучший шанс сломать их машину власти и выбросить на свалку, не встретив реального сопротивления. Любое сопротивление нам со стороны власти, в сложившейся ситуации, только помогает нам в скорейшем достижении цели!

– Скажите, а зачем вы мне помогаете? – неожиданный вопрос Вацлава вдруг повис в воздухе.

– Не скрою. Мы никому и никогда не помогаем просто так. Это всё – просто бизнес, мистер Гавел, это всё просто бизнес. Вы получите своё, а мы – своё.

– А что хотите получить вы? Просто демократизировать страны Восточной Европы, вернуть отобранную собственность их владельцам? Дать всем много колбасы и тряпок с вашей символикой? Я просто хочу узнать, что в итоге потребуется от меня?

– Ничего.

– Ни-че-го? – Вацлав посмотрел вопросительно, вкладывая всю полноту недоверия в это слово.

Ответа не последовало, мужчина лишь ухмыльнулся.

– Ну что ж, теперь вам и так известно очень много, предлагаю сосредоточиться на вашем хлебе насущном, пока я вам не рассказал слишком много. Ведь тогда мне придётся вас убить!.. А это осложнит наше общее дело! Да ладно, не напрягайтесь, это я так, шучу!.. – Нормен улыбнулся.

Прошло минут пять в полной тишине. Нормен сидел в кресле, задумчиво, почти пристально глядя в глаза Вацлаву, подперевшему подоконник прямо напротив.

– Все эти годы мы внимательнейшим образом изучали опыт смен власти в прошлом. Как вы, например, относитесь к феномену русской революции? Почему только в России им удалось сделать то, что не смогли многие и многие другие?

– Я охотно выслушаю вашу версию, нежели буду мучить вас своими предположениями, – Вацлав также сел в кресло, стоящее под углом к креслу Нормена. Так было удобнее парировать собеседнику, выдерживая его «профессорский» натиск, нежели сидя «лоб в лоб».

Нормен не спешил с ответом. Он был мастером пауз.

– Ну, можно было бы назвать массу предпосылок: революционная ситуация, движущая сила народа, пролетариат… – не выдержал Вацлав.

– Революционная ситуация!.. Народ!.. А особенно мне нравится пролетариат!.. Это откуда в крестьянской-то России пролетариат, как движущая сила?! Так, разве что нечто только едва зарождавшееся тогда! А вот студенты, литераторы и прочая творческая элита всегда были наиболее чувствительной прослойкой общества, скучающей без борьбы за свободу от общества и государства, ещё со времён царя-гороха! Хоть в России Ленин и считал рабочий класс основной движущей силой их революции, движущей силой революции в реальности была именно интеллигенция! Рабочий класс был лишь её большевистской кувалдой, сокрушивший и саму интеллигенцию, то есть саму «движущую силу», в конце-то концов! Да и не было никакой революции, был обычный переворот, выгодный всем: немцам – так как Россия выходила из войны поверженной, Англия, Франция и США – получали все выгоды победы в Первой мировой, без учёта России. Более того, огромные царские и прочие средства оставались на их счетах, а кредиты, полученные от Российской империи, теперь можно было не возвращать! Поэтому-то Советское государство очень быстро получило признание всего «цивилизованного мира», а русская белогвардейская армия в эмиграции была, напротив, поставлена вне закона и была быстренько разоружена и ликвидирована силами вчерашних союзников по «Антанте»! Ибо всё это закрепляло «де-юре» переход прав на российскую собственность за рубежом! Кредитор просто исчезал! И никто не заглядывал слишком далеко вперёд, ведь никто и не предполагал, что обескровленный СССР, созданный из аграрной отсталой страны, лишённой основной части своего золотого запаса и зарубежных активов, истощённый двумя опустошительнейшими: мировой и гражданской войнами, вместо логично ожидаемого краха и последующего разделения между США и ведущими европейскими державами, сумеет провести индустриализацию и восстановить экономику и обороноспособность! Это был феномен, трудно поддающийся объяснению. Возможно, именно благодаря принесённым Сталиным человеческим жертвам на «алтарь светлого будущего» это и стало возможным! Народ же сам нигде и никогда ничего не решал, не решает и не будет решать! – Нормен вскинул руки. – Да к чёрту эти демагогии о народе! Народ – лишь инструмент, на котором нужно уметь хорошо играть! Ситуацией можно управлять. Моделировать её в своих целях, практически на научной основе. Гений Ленина в том, как раз, и состоял. Ну, и не без внешней, конечно, помощи, – Нормен загадочно ухмыльнулся.

Вацлав посмотрел вопросительно.

– Кто-то извне помогал русским большевикам?

– Скорее, они преследовали свои интересы. Капитал помогает всем, кто может принести ему дополнительную прибыль и устранить конкурентов. Выгоды всех участников я вам уже назвал! В этом – наш залог успеха! При этом те, кому помогает международный капитал, не всегда сами об этом догадываются!

В любом обществе всегда существуют оппозиционные течения, как микробы в «анабиозе»[100]100
  Анабиоз – состояние живого организма, при котором жизненные процессы (обмен веществ и др.) настолько замедлены, что отсутствуют все видимые проявления жизни.


[Закрыть]. Воздействуй на них, культивируй, пропагандируй, давай им свою «пищу». И рано или поздно они проснутся, болезнь войдёт в свою «острую фазу» и тогда появляется шанс легко свалить врага с ног.

Но иногда «джин вырывается из бутылки». Враг нашего врага, в ком мы видели временного друга, сегодня становится нашим новым врагом. Так было, так есть и, к сожалению, так будет. Хотя, мой друг, сожаления здесь едва ли уместны! Это законы джунглей, законы эволюции, законы жизни! Конкуренция – вот наш главный лозунг! Это законы природы, нашего естества, которые невозможно изменить!

– А как же «свобода личности», «демократия»?!

– Свобода личности?! Демократия? А что такое «личность»? Что есть «демократия»? И что такое «свобода» как таковая? Это всё лишь красивые фразы для легковерных. Во-первых, культивируемая нами демократия – есть лишь система, разрушающая все основы и структуры власти людской, т. к. должна быть только одна власть – власть денег. Наша власть! Поэтому все прочие ценности должны рухнуть! Все ограничения, кроме власти денег, люди должны отметать. Причём это сможет легко культивироваться в сознании людей. Ни одна власть не сможет эффективно этому противостоять.

Личность – это лишь набор ценностей, заложенных в то или иное время, в той или иной последовательности как официальным обществом, так и неформальным окружением в отдельную физическую оболочку, считающую себя «независимой личностью»… Что же о самой личности, то не существует личности, как независимой вещи в себе, не поддающейся внешнему влиянию. Более 90 % «личностей» только так думают, что они существуют сами по себе. И пускай себе так думают! На деле – они лишь пешки в руках таких, как мы. Во-вторых, говоря про «свободу», то индивидуальная свобода отдельной личности принимается обществом лишь до границ интересов этого самого общества или государства. А государство остаётся государством лишь до тех пор, пока в состоянии формировать вокруг себя необходимые ему общественные ценности. Так что невозможно жить в государстве, в обществе и быть от них независимым. Так что тут либо смерть «независимой» личности, либо государства и общества. Тут третьего не дано!

– Тогда для государства должен жизненно важно стоять вопрос подавления личности, а не её свободы!

– Точно. Государство – и есть институт подавления, подчинения всех и каждого своим интересам. Раньше, во времена монархий, так всё и было. Но сегодня важно, что бы «личности» сами весело и «демократично» шли в их поглощающий рот! В этом-то и состоит истинная «демократия». Цели всегда одни и те же и вчера и сегодня, методики различные.

– Я считал, что это всё свойственно лишь «тоталитарным» восточным государственным системам в странах ОВД[101]101
  Организации Варшавского Договора


[Закрыть]. Ваши же ценности – полная свобода личности!

– Мне ли вам рассказывать о ваших же официальных ценностях! А имели ли вы возможность беседовать с представителем СССР?

– Скорее да, чем нет.

– Ну, и? Не заметили, что они убеждены, что лишь они единственные в мире являются истинно свободными людьми. Они даже поют в своих песнях: «…я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!..».

– Но ведь мы-то знаем, что это не так!

– Браво! Но скажу вам больше. Свободной личности не существует в природе. Ни у них, ни у нас! Даже вы и я. Мы также не свободны в своих поступках и желаниях. Если бы я, например, посмел бы не признать совершенство нашей идеологии и захотел бы помогать коммунистам, я даже не стану вам дальше рассказывать, какие бы ужасы ожидали меня сейчас вместо удовольствия от потребления «Hennesy», – он взял бутылку коньяка с надписью «Hennesy XO» и налил на дно шарообразного бокала на короткой ножке, зауженного кверху.

– В любом случае, система нашей демократии не допускает к свободным выборам никого, кроме двух партий, являющихся составными частями единого целого. Компартия никогда не будет в них участвовать! Но никто и никогда не заметит этого диссонанса! Потому что людям вообще несвойственно что-либо замечать. Они, в большинстве, способны лишь повторять навязываемые им постулаты! Итак, для воздействия на личности мы давно уже имеем отработанные методики ведения психологического влияния. Кстати сказать, эти методики действуют во всех общественных сферах. Их цель – подавить или ограничить проявление индивидуальной воли личности посредством внешнего воздействия.

– Полиция?

– Едва ли. Всё дело в том, что индивид лучше подчиняется не силовому, а психологическому давлению, даже не ощущая его, которое, вдобавок, дополняет работой собственного воображения. Например, влияние моды, рекламы… Человек свято верит в то, что он свободен в своём выборе, в то, что он выбирает нечто индивидуальное, в то, что ему лично нравится. Даже не подозревая, что он и его «индивидуальность» – лишь ведомые фигурки в руках ведущих! Часто, пытаясь «неформально» выделиться, человек лишь попадает в ловушку социальных групп и течений, где становится ещё более безликим, таким же, как многие ему подобные.

– Что вы имеете в виду, например?

– Например, панки, рокеры, хиппи, байкеры и так далее… Их вид и одежда подобны униформе. Они все одинаково уродливы, и если они и выделились, то лишь тем, что стали совершенно безликими существами, похожими на своих единомышленников так, что с первого взгляда вы сможете сказать, какому именно течению эти пугала принадлежат, но едва ли сумеете отделить одного от другого. Они все моментально становятся «на одно лицо», свято веря в свою «индивидуальность» при этом. Так что все личности управляемы, даже те, которые считают себя свободными! И даже «выделившиеся» своей якобы «индивидуальностью, как правило, облачаются в униформу, сигнализирующую окружающим всего лишь об их принадлежности к тому или иному клану (сообществу), а вовсе не об их индивидуальности. Те, кто самовыражается без отнесения к определённой группе, моментально оказываются в рядах либо клоунов, либо психиатрии, – Нормен задумался, вытянул губы, перекатывая во рту по нёбу коньячный глоток. Продолжил с видом «всезнающего». – Всё очень просто, но не всё сразу просто понять. Управление личностью – это залог нашего общественного устройства. Мы более не будем полагаться на удачу и верить в «свободный демос», способный дать нам то, что нам нужно. Вера в свободное решение демоса – вера в стихию, вера в способность двигаться судну без навигации! Мы подходим ко всему, просчитывая каждый следующий ход. Ошибки здесь недопустимы! Что ж, это всего лишь бизнес! На том и зиждется наша конкурирующая модель – планировать свой бюджет и свои действия, устранять конкурентов, становясь монополистами! Выживать должен сильнейший!

– Но ведь у вас существуют антимонопольные законы!

– Ха-ха-ха! Эти законы относятся к нашим вассалам. К тем, кто, конкурируя между собой, всё равно трудится нам во благо, но это не имеет отношения к нашим главным политическим конкурентам! Эти конкуренты – есть наши враги! А врагов мы либо уничтожаем, либо подчиняем!

– Вы имеете в виду физическое уничтожение?

– В том числе. В 1949-м мы вообще имели план «быстрый удар». И если бы не такие, как супружеская пара Розенбергов, поджаренная нами на электрическом стуле в 53-м году за передачу секретов атомной бомбы Советам, мы бы уже давным-давно стёрли с лица земли эту «Империю зла!»

– Но ведь тогда погибло бы множество невинных людей!? – лицо Вацлава исказилось недоумением.

Нормен усмехнулся, покрутил коньяк по стенкам бокала, посмотрел на стекающие вязкие дорожки, поднёс бокал к носу, вдохнул, прикрыл глаза от удовольствия.

– Невинных? А разве вы, поедая баранину, задумываетесь о вине этого барашка? Увы, для вас это просто еда. Это лишь закон эволюции. Самый сильный закон капитала. Конкурентная борьба любыми методами. Побеждает сильнейший, тот, кто даст больше прибыли. Какое вам дело до этих людишек?

– Вероятно, вы правы! – Вацлав пошевелил угли в камине.

– Но всё же сегодня, учитывая всё, наш главный инструмент… как вам это объяснить? – Нормен снова покрутил в своём шарообразном бокале коньяк, образующий длинные «ножки» на стенках, втянул носом аромат, напоминающий запах чернослива. – Ну, вот что есть двигатель для экономики?

– Что? Не стану гадать на кофейной гуще! Но ваша версия ответа меня вполне устроит!

– Ну, ладно!.. Это торговля, а значит система продвижения или маркетинг и реклама! Политика же – это Олимп экономики! Политическая же реклама и именуется пропагандой! Побеждает тот, кто способен вложить в рекламу больше средств и сделать её наиболее эффективной! Как вы думаете, кто победит в этой конкурентной борьбе, мы, вскормленные эгоцентричной конкурентной средой, как материнским молоком, или коммунисты, привыкшие к коллективной безответственности?

– Не знаю, хотя желаемый нами ответ известен. Но ведь и советские средства пропаганды не спят. Я уж долгие годы противостою им и знаю, насколько они сильны.

– Разумеется! Только эта сила лишь кажущаяся. Это «колосс на глиняных ногах», толкни и рассыплется! Но наша пропаганда, как и наша экономика, несравненно более совершенна! Что они могут противопоставить нам? Пустые лозунги? «Дружба»?! «Миру – мир»?! И полупустые полки в магазинах? Ну не может их неконкурентная модель конкурировать с нашей, вскормленной на конкуренции! У их пропаганды нет главного – лакомой «косточки» для закрепления эффекта советской «дрессировки». А если «рефлекс удовольствия» долго не подкреплять, всё летит к чертям! Но коммунисты придумали, не имея в достатке «пряников», систему принуждения и наказания, систему убеждения, основанную на «сознательности». Только «сознательность» долго не устоит перед «рефлексом удовольствия». И поэтому мы противопоставляем им совершенно иные ценности нашего мира растущего потребления! Мы противопоставляем изобилие их вечному дефициту! Они боятся сказать, что хотят банально денег, прикрывая это дырявой простынью из лозунгов «во имя трудящихся». Мы же говорим просто: бери денег столько, сколько хочешь, сколько сможешь. Деньги – это наша цель, цель всего мироздания! А не глупые лозунги о мире, дружбе и интернациональной помощи! От них требуют целомудрия и воздержанности, мы же дадим им столько секса и невоздержанности, что у них точно снесёт крышу! Долой догмы. Хватит себя ограничивать! К чёрту коллективизм! Всё себе и для себя, во имя себя! И как думаете, надолго ли хватит им противостоять всему этому соблазну красиво жить?

– Думаю, недолго. Эти безбожники-атеисты сами снесут своего «коммунистического бога». И сразу же начнут тонуть в пучине безудержного греха! Они сами себя изничтожат изнутри!

– Вот именно, мой сегодняшний друг! Мы лишь подтолкнём их в пучину грехов! Дадим им свой «ценный совет», и потом их будет уже не остановить! А мы же будем инвестировать в любой экстремизм на их территории. Даже, более того, в открытый, самый махровый фашизм, как мы это уже делаем десятки лет через «Всемирную антикоммунистическую лигу», по всему Миру. Членами которой в своё время были многие уцелевшие фашисты: бывшие эсесовцы, военные преступники из числа украинских и прочих националистов, мерзавцев всех мастей, наших мерзавцев, которые тогда жгли по приказу деревни от Белоруссии до Польши и так далее. А после тот же Чан Кайши и Пиночет, а сегодня – некий борец за фундаментальный ислам – Усама бен Ладен! При этом мы всё построим таким образом, чтобы в общественном мнении сперва уравнять коммунизм и фашизм, а после поменять их местами! Где коммунизму не будет никаких оправданий за свершённые злодеяния, а фашизм получит не только реабилитацию, но и активное развитие на всей постсоветской территории! Все человеческие грехи мы возведём в культ, возвысим человеческие пороки до небывалых вершин. Те, кто будет пытаться сохранить духовность, будут высмеиваться в обществе безбожного потребления, голого прагматизма и циничного отношения к жизни!

– Но ведь и мы сами не безбожники, и наша церковь требует воздержания от многих грехов!

– Наша церковь? Наша церковь во главе с Папой успокоили свои святые головы регулярным получением денежных знаков, которыми они прикрыли свои глаза даже на преступления Гитлера. Так о чем же вы сейчас ещё глаголите?! Наша церковь была всегда инструментом светской власти. А что про грехи, так это лишь внешний фасад, за которым скрывается гнездовье греха и пороков. Ведь от грехов всегда можно было откупиться деньгами! Католическая церковь облагает принудительно налогом свою паству во многих европейских странах, где за деньги прощаются любые грехи, а без денег – вас просто отлучают от церкви и предают анафеме! Ибо Папа Римский – непогрешимый наместник Бога на земле. Мы же управляем всем и всеми, в том числе и этим самым Богом, и церковью, и, конечно же, Папой! Ибо Бог – это мы. Мы и есть те, кто держит в руках «Священный Грааль»!

– Грааль?

– Именно Грааль! Многие его искали, но мы уже давно нашли! «Священный Грааль» – это финансы! Власть денег – власть над Миром! Мы рушим одних богов и создаём других! Мы сами решаем, что есть добро и что есть зло! Мы и есть Бог! И наш главный инструмент – деньги! Ибо деньги – это самый главный инструмент высшей власти над людьми! А наша демократия это каналы для проникновения наших денег повсюду, а значит, для проникновения нашей власти! Всё, что будет способствовать этому, мы будем объявлять демократичным, а все препятствия на своём пути мы назовём врагом демократии и сметём их, чего бы это ни стоило! Что же про людей и их мнение, то людей мы заколдуем подобно тому, как это сделала сказочная Снежная королева с Каем, а их мнение мы купим! И все, все или большинство будут повторять то, что мы им навяжем. Ибо большинство не способно самостоятельно мыслить, анализировать и делать выводы. Ибо природа распорядилась так, что одни созданы быть стадом, другие – пастухами и последние – всегда, по определению, в меньшинстве! Не стоит пытаться изменить законы природы! Это бесперспективно! Так как человек – лишь социальное (стадное) животное был, есть и будет! Вопрос лишь в том, за кем из пастухов пойдёт стадо. Собственно, и ответ уже нам с вами ясен! Не так ли, Вацлав?

Вацлав в знак согласия поднял свой бокал и изобразил гримасу, напоминающую улыбку.

– Я согласен с вами. Ваша точка зрения была для меня крайне ценной. Однако всё это, добавляя немного грусти относительно общего устройства Мира и места в нём большинства, привносит много оптимизма относительно моего личного будущего, полного, вероятно, удовольствия и излишеств, недоступных ранее при социализме!..

– Да, Вацлав, иногда просто выгоднее разбить свой старый самолёт и на полученную страховку просто купить себе новый, нежели пытаться отремонтировать старое корыто!

– Выгоднее? А жертвы?

– Жертвы? Но ведь это выгоднее! А что самое главное для настоящего буржуа?

– Выгода!

– Именно! Кто когда-либо обращал внимание на жертвы! Например, когда во имя захвата сырьевых рынков или выхода к морю, для успешной торговли, высаживал свои десанты!?.