Текст книги "На переломе эпох. Том 2"

3.52 (90.02.10) «Расстрел белого дома»

10 февраля 1990 г. Ружомберок
Вокзал

1 февраля 1990 года Правительство Югославии направляет в автономный округ Косово войска, чтобы положить конец противостоянию между вооруженными отрядами этнических албанцев и официальными сербскими властями.

В этот же день, 1 февраля 1990 года Болгарское правительство уходит в отставку.

А через неделю, 7 февраля, в СССР, в Москве, члены Центрального Комитета КПСС сами же голосуют за отмену собственной монополии на политическую власть в СССР. Совершая «политическое харакири».

Ружомберокский вокзал был полон оживления. На улице стояла оттепель. Мороза не было. На дорогах блестели лужи из грязного мокрого снега. Тяжёлый эшелон стоял, гордо демонстрируя миру лоснящиеся новенькие коробочки БТРов-«семидесяток». Снова стучали кувалды, выбивающие из-под грузных колёс колодки. И вот первый БТР запустил двигатели, издал сигнал и медленно пополз по доскам платформы. Впереди задом двинулся офицер, вытянув вперёд руки и зовущими движениями, как мать обычно зовёт к себе годовалого ребёнка, делающего первые шаги, повёл за собой грузную машину. Наконец, последняя машина коснулась земли и пристроилась к вытянутой колонне. Впереди всей этой чистенькой колонны – начальник караула гвардии старший лейтенант Майер. И вскоре возглавляемая им колонна БТРов тронулась, повергнув редко встречающееся местное население в чувство лёгкого шока.

Некоторые возмущённо размахивали руками. Некоторые просто смотрели недоумённо. Некоторые просто не обращали никакого внимания. Лишь один усмехнулся и поднял большой палец вверх, в знак одобрения.

Колонна невозмутимо шла в расположение полка. Советские военные испытывали особое чувство злорадной приподнятости.

Проскользнувшая впереди колонны «Шкодовка», с хрустом наехала на полузамёрзшую лужу, обдав грязными брызгами девушку, стоявшую у края дороги перед переходом. Та сжалась вся, отряхиваясь, и тут, увидев идущую воинскую колонну, зажмурилась, приготовившись к очередному удару брызг.

– Тише! Сбавь обороты! – крикнул Майер водителю.

БТР затормозил прямо перед лужей. Медленно, аккуратненько так объехал её. Девушка подняла голову, мило улыбнулась. Майер, гордо восседая в люке, улыбался. Он чувствовал себя не то, что героем – настоящим джентльменом! Он наклонил голову, улыбнулся в ответ и помахал рукой девушке. Колонна двинулась дальше. Девушка провожала загадочным взглядом благодарности уходящую головную машину. И тут, совершенно внезапно, один из сзади идущих БТРов смачно бухнулся в жижу своими толстыми массивными колёсами, неожиданно обдав девушку с ног до головы… но Майер этого уже не видел, счастливо приближаясь к родным стенам своего полка! Девушка растерянно смотрела вслед удаляющейся длинной воинской советской колонне.

Некоторые из прохожих не обращали никакого внимания на БТРы, но некоторые смотрели недоумённо, а некоторые возмущённо кричали, размахивая руками.

– Vojenské, späť![134]134
  Военные, назад!


[Закрыть]

– Chceš zabiť našu revolúciu?[135]135
  Хотите расстрелять нашу революцию?


[Закрыть]

– Vráť sa domov, kde si?[136]136
  Идите домой! Куда вы?


[Закрыть]

– А вот вам, выкуси! – Майер стукнул левой рукой по согнувшейся в локте правой руке. – Назад? Хрен вам назад! Только вперёд! – он бодро продемонстрировал местным своё «боевое» расположение духа, да так, что все те, кто имел удовольствие это лицезреть, как-то сразу сникли. БТРы, один за другим, проходили через отворённые врата своего гвардейского полка, способного ещё на «подвиг любой»: «Только отдайте приказ, и мы надерём зад всей этой вражеской своре, мать их так разэдак!..»

Расположение седьмой роты

Седьмая рота с первых же дней дала понять Тимофееву, что не «всё коту масленица». Что бывает и так. Майер вошёл в канцелярию роты и воскликнул, увидев товарища.

– Ба! Влад, вот так ёшкин кот! А ты чего здесь у нас? Как я рад тебя видеть, дружище!

Выслушав про случившиеся изменения, он хлопнул товарища, вид которого говорил сам за себя.

– Да не грусти ты, я же вот в этой роте уже сколько! И ничего! Сейчас эта рота уже вообще закачаешься в сравнении с тем, что здесь было при Несветайло, когда я только пришёл! А знаешь, ты меня, конечно, прости, но я даже рад, что ты теперь здесь вместо Хашимова! Это мне сейчас, по возвращении из командировки – лучший сюрприз!

– Да ладно, Сашка, я тоже рад! Правда то, что мы теперь с тобой в одной роте, – это единственное, чему я рад! Ладно, давай, иди, отдыхай, небось столько дней в карауле… устал?!

– Если честно, то не очень! Спал в поезде сутками! Помыться бы только! Такое чувство у меня, что я перенёсся в далёкий 68-й! И вот, только что оккупировал Чехословакию! Странное такое чувство у меня тут возникло сегодня! Ах, и хорошую технику я к нам в полк пригнал! Муха![137]137
  Новая


[Закрыть] Вах-вах-вах! – он закачал головой в разные стороны и зацокал языком на грузинский манер.

– Ладно, иди, мойся, а я сегодня здесь остаюсь ответственным!

Майер ушёл. А Тимофеев, проведя «проверку» и «отбой», сам устроился в канцелярии, приказав установить здесь койку.

Он закинул сапоги на дужку кровати, сохраняя готовность подскочить в любой момент, если услышит команду дневального или что ещё. И, провалившись в уютный кокон матраса на панцирной сетке, уснул.

Сон Тимофеева

Тимофеев шел в разношерстной толпе. Большинство было одето в гражданскую одежду. Некоторые несли красные советские государственные флаги, некоторые флаги имели чёрно-красный окрас и какую-то непонятную Тимофееву символику. Все были возбуждены.

– Вы откуда такие красивые? – спросил короткостриженный немолодой человек в гражданской одежде группу военных в галифе с лампасами, в которых Тимофеев сразу узнал казаков, которые своей экзотической внешностью выделялись из толпы. Правда, на некоторых были лишь казачьи с красными околышами фуражки, в остальном же – обычная гражданская одёжа.

– Из Приднестровья? – прозвучал вопрос из группы людей.

В ответ раздались возгласы одобрительного приветствия.

– А вы?

– Я, как и многие здесь, из Союза офицеров! – ответил тот.

Здесь было много обычных гражданских людей. Стариков в очках, бабусь, подростков.

Однако вскоре демонстрантам дорогу преградили какие-то солдаты в касках и с громадными щитами.

– Социализм нужно защищать! – выкрикнул кто-то из толпы демонстрантов.

– За Советскую власть! – раздался другой выкрик.

Солдаты впереди в ответ угрожающе забили палками по щитам.

«Совсем юные солдатики, такие же, как у нас в роте, – подумал Тимофеев, – странно всё это как-то! Что это за солдаты такие, что против Советской власти, которую вроде как они всегда и были призваны защищать от происков «контры» всякой?»

– Эти солдаты… они что, против Советской власти? – воскликнул Тимофеев с явной долей возмущения.

– Против, выходит, – буркнул седой мужчина в кепке.

– Они что, контра?

– Контра, сынок, скорее сейчас мы!

– Это почему?

– Это же они теперь их «буржуазную революцию» защищают. Выходит, что мы самая настоящая «советская контрреволюция!» Во как оно вышло-то!

– Хм! – пожал удивлённо плечами Тимофеев, вдруг почувствовав себя на месте тех «белогвардейских прихвостней», восставших, в своё время против захватившей власть «большевистской гидры»…

Возбуждение нарастало. Среди толпы было много людей пожилого возраста, женщины и даже дети.

– Товарищи солда-а-т-ы-ы-ы! Слу-ушай мою кома-а-нду-у-у-у!!!! Рас-с-ступи-и-ись!!! – рявкнул Тимофеев. Но солдаты в милицейской форме не отреагировали, лишь яростней стали бить палками по щитам.

– Р-р-рас-с-с-тупи-и-ись! – прокричал он снова.

Но в следующую минуту удары посыпались со всех сторон на Тимофеева, отдаваясь гулом в его черепе. Всё вокруг словно провалилось в пелену, за которой ничего не было видно. Только слышны ругань и звуки ударов. Кровь лилась из его разбитого носа по глотке и капала на асфальт.

Но уже в следующие несколько минут вперёд демонстрантов выдвинулись крепкие зрелые мужчины и они довольно быстро смяли молодое милицейское заграждение. В ответ на удары дубинок в ход шли камни, кулаки. Мужчина лет сорока пнул щит. Солдатик, державший его, съёжился, едва устояв на ногах. Но в следующую минуту он получил удар кулаком по каске и выронил щит. Тимофеев узнал в нём Бедиева.

– Товарищ лейтенант, извините, я не хотел, – начал было извиняться тот.

– Бедиев! Ко мне! – Тимофеев, капая кровью, сгрёб бойца и прикрыл собой от яростной толпы сзади. – Ты, вроде, на дембель уходил?! Как здесь оказался?

– Не бить! Не бить солдат! – кричали пожилые люди, останавливая наиболее разгоряченных, набросившихся на сбившихся кучкой молоденьких солдатиков.

Однако многие солдаты-«ВВшники»[138]138
  ВВ – Внутренние войска


[Закрыть] продолжали довольно активно орудовать своими дубинками, выскакивая вперёд на демонстрантов, лупя всех подряд, даже женщин. Это только подливало ярости толпе. И солдат, которые уже потеряли строй средневекового легиона и отбивались от наступавших людей мелкими «черепашьими» группками, прячась за алюминиевые щиты, втягивая головы в панцири, теснили ещё интенсивней.

– Давай, сынок, отдавай сюда это, – приказал пожилой мужчина, похожий на отставного военного, явно не питая патологической ненависти к бойцу в милицейской форме. Он спокойно отобрал у деморализованного, короткоостриженного, съёжившегося бойца всё его «боевое» снаряжение.

Площадь перед высоким белым зданием, которое Тимофеев сразу узнал из своего старого сна, наполнилась людьми. Многие были одеты в трофейные милицейские каски, волокли за собой отобранные щиты. Некоторые рушили ограждение из колючей «спирали Бруно», напутанной вокруг высотного здания.

Тут вышел немолодой усатый мужчина.

– Прошу внимания! Молодежь, боеспособные мужчины! Вот здесь, в левой части строиться! Формировать отряды, и надо сегодня штурмом взять мэрию и «Останкино»!..

– Ура! – Закричали люди в толпе.

– Нужно защитить законную власть в стране! Защитить законно избранный Верховный Совет!

– Ура!!! – Толпа криками заглушила оратора.

«Так это что? Что, чёрт возьми, происходит?» – Тимофеев уже совершенно запутался в том, кто это там такие, что угрожают его горячо любимой «Советской Родине», ради которой он готов был глотку порвать любому империалисту! Кого надо штурмом взять, а кого от кого защитить, не разберёшь! Важно было одно – его Родина в опасности. Это он отчётливо понимал. Какой-то внутренний необъяснимый голос толкал его в этот раз в ряды защитников «Белого дома», выступающих под родным красным «серпастым-молоткастым»… Женя Бедиев куда-то исчез. И как Владислав ни старался его отыскать, ничего не вышло…

Вперёд вышел мужчина.

– У кого есть паспорт, то в обмен на него, можно получить оружие для охраны Верховного Совета.

– Дайте мне. Я офицер.

– Документ есть?

Тимофеев хлопнул себя по карманам, ни удостоверения личности, ни синего загранпаспорта не было.

– Должность?

– Замкомандира роты по политчасти.

– А-а-а-а! Комиссар! Стрелять-то умеешь? Это тебе не политзанятие проводить! – появился милиционер с какой-то папкой в руках и с тремя АКСУ, посмотрел на него с ехидной ухмылкой.

– А-а-а! Ну вас, – махнул Тимофеев рукой и пошёл прочь. – Кто бы говорил! Ми-ли-ция! Сам-то небойсь, оружия кроме АКСУ в руках не держал!..

Люди хлынули по городу. Стали возводиться примитивные баррикады из каких-то железок и деревяшек. Хлипкие такие… Рядом горели костры, Тимофеев поднял булыжник из аккуратно сложенной кучи, повертел в руках, едва не споткнувшись и не опрокинув бутылки, в которые мужчина аккуратно наливал что-то через воронку.

– Ну и дела! Чёрт! Что это?

– Бензин, – мужчина зло сплюнул и добавил, – во-о-ще-то, под ноги смотреть нужно!

– Слава России! – выкинули вперёд руки, несколько парней в камуфляже, как бы приветствуя друг друга, подобно гитлеровцам.

«Странно, как-то» – подумал старлей.

– Кто это такие? – спросил он мужчину с бензином.

– А! Типа русских националистов, – как-то слишком обыденно ответил тот.

– Я чего-то не понял! Мы тут Советскую власть защищаем или я чего-то не понял?

– А! Не бери в голову. Парни они, вообще-то, нормальные. Нам сейчас любая помощь пригодится. Думаю, там полный бардак у них в головах. Сами не знают, что говорят. Это по молодости! Потом – пройдёт.

– А как по мне, так уж лучше как-нибудь без них было бы лучше. Ну, да не мне решать. А жаль! Уж слишком как-то странно они выбрасывают вперёд свои руки. Что-то мне это напоминает!..

Тимофеев побрёл дальше, недоверчиво косясь исподлобья на бравых парней в камуфляже. Пока не услышал, как кто-то громко закричал:

– Там технику захватили у ментов. Идемте! Идёмте!

Влад увидел ЗИЛы. Взялся руками за борт одного, закинул ногу на подножку, подпрыгнул и резко перекинулся внутрь. Внутри у борта лежал гранатомёт.

«Вот и оружие есть!» – подумал он радостно.

Люди залезали на борт. Революционная эйфория захватила всех сидящих внутри. Вспомнились знаменитые слова Владимира Ильича: «… чтобы непременно были заняты: а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции….»[139]139
  Первоисточник – работа «Советы постороннего» В. И. Ленина (1870–1924). Первые, обязательные, согласно Ленину, условия успешного восстания


[Закрыть].

«Да! Нужно брать контроль над телевидением!» – машина въехала в здание телецентра, разбив входные двери. Напряжённость от противостояния нарастала, воздух буквально звенел в ушах от нервного перевозбуждения. Но никто не решался первым начать стрельбу.

Но вот издали раздался сухой щелчок и мужчина рядом с Тимофеевым, тот самый, который ещё совсем недавно разливал бензин по бутылкам, рухнул как подкошенный, уткнувшись окровавленным лицом в холодный асфальт.

«Снайперский выстрел», – подумал Тимофеев, вздрогнув, и развернулся, прощупывая через гранатометный прицел все крыши, окна, деревья. Там везде было полно народу, особенно много детей, которые словно зрители «цирка шапито» облепили всё вокруг.

– Нельзя стрелять туда! Посмотрите, сколько народа! – словно повторил его мысли невысокий коротко стриженый человек лет тридцати и добавил. – Дай мне посмотреть в эту штуку, – указывая на трубу гранатомёта.

– А вы кто? Пользоваться-то умеете?

– Да я участковый милиционер, – ответил тот сразу на два вопроса.

– А, ну да! Ясно! Значит, ответ нет! Я правильно понял?

– Ну да, – замялся тот.

– Да ладно, держите! – старлей протянул трубу, предварительно поставив на предохранитель.

Милиционер положил гранатомёт на плечо и стал с важным видом смотреть в оптический прицел, крутя его в разные стороны, слабо понимая, как пользоваться этой странной штуковиной… В следующую минуту раздался взрыв внутри телецентра. Все встрепенулись. Повылазили, приподнялись, пытаясь инстинктивно удовлетворить любопытство.

Но тут обрушился шквал огня, кровь, крики, ужас и отчаяние. Казалось все вокруг здания словно не верили в происходящее, что их так вот запросто могут расстреливать. Их, на 95 % безоружных, посути, людей! В ответ, некоторые из вооруженных принялись отстреливаться. Но едва ли это напоминало равный бой. Скорее хаотичный расстрел в вечерних сумерках.

Тимофеев плюхнулся за тротуарный бордюр. Метрах в десяти хрипел, захлёбываясь кровью в предсмертных конвульсиях тот самый участковый милиционер. Гранатомёт валялся в стороне с торчащим в нём «выстрелом»[140]140
  Гранатой


[Закрыть].

Тут какой-то мужик, навеселе что ли, выехал на велосипеде на смежную улицу, освещаемую тусклым фонарем, фактически не обращая особого внимания на происходящее. Да и как ему обращать внимание на всякую ерунду, тут бы до дома только дотянуть на «последних алкогольных парах», да и что может случиться в родном-то городе, в знакомом-то квартале!? Но в следующую минуту мужик упал. Нет, не сам. Сражённый прицельным огнём со стороны телецентра. Он поднял совершенно безумные глаза, явно не понимая, что же это такое случилось с ним! То ли от перепоя, то ли от недо… Но в следующую минуту автоматная очередь успокоила его грешную душу навеки! Народ, глазеющий вокруг на происходящее, стал разбегаться. Некоторых из этих мирных зевак цепляли пули, то ли шальные, то ли прицельные, с чьей стороны, тут уж не разберёшь…

Тимофеев подобрал гранатомёт, посмотрел на мертвого милиционера, вскинул и, думая не долго, шарахнул по зданию, откуда велась стрельба. Вроде, попал! Сморщившись от дикой боли в ушах от выстрела, словно разорвавшей барабанные перепонки, пополз прочь, сам не зная куда…

Вскоре он снова оказался перед площадью у большого дома, который все вокруг называли «Белым».

Всё вокруг было оцеплено милицией.

Вокруг здания стояли палатки. Бродили какие-то странные тихие люди. Один из них сунул Тимофееву какую-то сумку в руки.

– Брат! Отнеси вон в ту палатку!

– В какую именно? – Тимофеев недоуменно взял сумку.

– Да в любую, отнеси, да и всех делов-то! Там под палатками – канализационные люки. По ним можно попасть в «Белый дом».

Тимофеев заглянул в сумку. Это были продукты. Хлеб. Колбаса…

– Понятно!

Он беспрепятственно прошёл сквозь милицейское оцепление.

– То ли бомж, то ли придурок, – сказал один «вэвэшник» другому, глядя на ободранный вид Влада, махнул рукой, – шляются тут!

– Тихо! – В палатке какая-то растрёпанная молодая черноволосая женщина, практически девушка, сунула ему в руки ещё пару сумок. – Спускайтесь! Несите туда!

– Влад? Это ты? – вдруг обратилась она к нему.

– Здена?

Она обняла его, совершенно опешившего.

– Ходь туда. Нужно спешить.

– А ты?

– Я нужна здесь.

Вместе с ним в люк спустилось ещё несколько молодых людей.

Здесь дурно пахло. Что-то шевелилось под ногами, наверное, крысы.

– Фу! – его передёрнуло.

Но он постарался абстрагироваться от реалий. Просто тупо брёл за впереди идущим, ступая по вонючей жиже…

В здании было многолюдно. Люди выглядели измождено, но в высокоприподнятом несгибаемом расположении духа.

Мужчина с усами, одолжив телефон у корреспондента, громко произнёс.

– Обращаюсь к лётчикам ВВС России с призывом. Товарищи, поднимайте самолеты, летите бомбить Кремль!

Тут появился другой худощавый мужчина, восточной внешности.

– Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль и узурпатора – преступника Ельцина!..

Эти слова словно прошили Тимофеева насквозь. Он кинулся по длинным коридорам, минуя холлы, комнаты с оживленными людьми, куда-то туда, где, как он считал, было расположение его роты. Ноги были словно ватные и ему приходилось прилагать немало усилий воли, чтобы двигаться как можно быстрее. Казалось, что он находится в космической невесомости, он отталкивался изо всех сил от пола, медленно поднимаясь почти до потолка, снова приземлялся, гребя руками воздух, помогая себе, словно плывя под потолком. Его совершенно не удивил тот факт, что один из коридоров «Белого дома» плавно перетёк в коридор его «родной» казармы почему-то с надписью: «Морская пехота». Эта странная надпись его также почему-то не удивила.

(На выпуске он с долей определённой зависти, как и многие другие, смотрел на таких же как и он лейтенантов, но распределившихся в морскую пехоту и щеголявших в морской парадной форме с кортиками, или тех, что с десантной роты, отправлявшихся в ВДВ, гордо несущих на себе синие офицерские десантные парадки. Что ж, каждый из них, выпускников НВВПОУ, видел себя немного морпехом или десантником, многие рано или поздно туда и попадали, в конце концов.)

– Морпехи! Из вас будут добровольцы? Кто со мной? Становись в колонну по три! – крикнул он в расположение. – Спешите, сынки! Времени нет!

– Старший лейтенант Остапенко собирает добровольцев! Кто идёт? – понеслось по расположению роты. Морпехи суетились, некоторые наблюдали за всем происходящим с долей напряжения и недоверия. Вскоре собралась группа надёжных солдат в черных беретах.

Тимофеев почему-то совсем даже и не удивился тому, как его назвали солдаты.

– Дежурный по роте! Выдать оружие!

Солдат с повязкой дежурного щёлкнул замком на ружейной комнате…

БТР летел по Щёлковскому шоссе, если верить дорожным знакам. Гражданские машины уважительно прижимались правее, уступая дорогу бронированной машине с морпехами. Тимофееву, которого почему-то называли Остапенко[141]141
  Это было реальное имя офицера, устремившегося на помощь защитникам Белого Дома


[Закрыть] в лицо бил ветер, трепал чуб, выбившийся из-под шлемофона. Но старлей пребывал в состоянии приподнятости, почти эйфории. Ему приветственно махали руками отдельные люди. Другие провожали его молчаливыми взглядами, полными напряжения…

Вскоре, на тридцатом километре путь им преградили БТРы и бойцы с крупными надписями на голубоватом камуфляже «ОМОН».

– К бою! – подал команду старлей, нырнув в люк. Тут же раздался треск очередей, словно вырвав весь мир вокруг из «до» в «после».

Толстые лобовые стекла БТРа наших морпехов, не прикрытые бронированными створками, разлетелись под шквальным огнём крупнокалиберных пулемётов КПВТ, разбрызгалась кровь молодых горячих парней…

Тимофеев ощутил всем своим существом пронизавшую его насквозь нестерпимую боль… Он зажмурил глаза и когда открыл, перед ним был снова коридор «Белого дома».

– А! Это ты? Комиссар! – Тимофеев узнал снова того же человека с всё тем же журналом в руках и с автоматом. – Чего такой испуганный?..

Едва Тимофеев направился к оконному проёму с автоматом, как в следующую минуту стоявший там человек откинулся назад и рухнул на пол навзничь.

– К окнам не подходить! Стреляют! Снайперы! По нам бьют снайперы!

– Снайперы-ы!

– Сна-а-йперы! – кричали вокруг все.

Тимофеев осторожно выглянул наружу, и увидел выстрел, точнее – пороховые газы, вылетевшие из ствола одного из танков, «припаркованных» вдалеке со стороны «горбатого» моста. В следующий миг стены здания, сотряслись. Пыль, крики. Снова – выстрел, снова здание, со всеми, кто там был, содрогнулось. Ещё выстрел… дикая отупляющая боль, и всё. Тишина. Ни боли, ни звуков. Лишь монотонный звон в ушах… Тимофеев спокойно плыл над потолком. Несколько удивляясь этому.

– Смотрите! У меня автомат ни одного выстрела не сделал! – возбуждённо с отчаянием крутил коротким стволом АКСУ усатый седой мужчина перед журналистами. – А они нас просто расстреливают!

Тимофеев вылетел наружу. Внизу стояли всё те же палатки. Молодые люди выбегали из них. Тимофеев тщетно пытался разглядеть там свою Здену. Какой-то БТР вдруг развернул башню и лупанул по ним из КПВТ. Брезент одной из палаток мгновенно рухнул, под ним чувствовалось шевеление людей. БТР лупанул снова и вскоре всё затихло… разодранные 14-миллиметровыми пулями «крупнокалиберного пулемёта Владимирова Танкового» (КПВТ) палатки и тела людей… Тимофеев завыл.[142]142
  Он помнил, как в училище, во время стрельб из такой штуковины, лупанул по старому БТРу, казалось, что даже броня горит под этими 14-миллимитровыми дурами! Жуткая штуковина! Настоящая машина смерти!


[Закрыть]

«Где она? Что с ней? – сердце тревожно забилось бедой. – Только бы не она… только бы не с ней…»

– Снайперы! Из Белого Дома бьют снайперы! – кричал ОМОНовец.

«Ох уж эти снайперы»! – подумал Тимофеев. Везде они бьют. По всем они бьют. И никто их не видит!

– Ветераны Афганистана! – кричал немолодой мужчина с лысиной, покрытой кепкой. – Покажите этим коммунистическим выродкам, которые вас в Афгане гноили!

Он обращался к зрелым молодым мужчинам в штатском с автоматами.

– Да мы в Афгане не такое видели! Всё благодаря этим коммунякам! Пробил час отплатить им той же монетой! Кабинетные ублюдки! – вторил ему бывший «афганец» в выцветшей под афганским солнцем среднеазиатской военной панаме и синих «варёных» джинсах.

– А что это за БРДМы? – вдруг закричал мужчина в тельняшке, выглядывающей из-под расстегнутого ворота рубашки, увидев вынырнувшую технику десантников.

– Не знаю, наверное, какая-то часть прорывается на помощь Белому Дому! Мочим их!

– Ветераны Афганистана! Покажем коммунякам «кузькину мать»!

– Да как же! Это такие же, как мы были когда-то – солдаты!

– Были да сплыли! Что, забыл? Или ты их, или они тебя! Огонь!

Капитан в голубом берете и значком парашютиста с цифрой 300, обозначающей количество совершенных им прыжков, сидящий на броне БРДМа, закричал, увидев военизированное скопление, частично одетое в «афганки»:

– Оба-на! А вот, смотри, кажись, там впереди – боевики! – он ткнул пальцем в сторону вооружённых людей[143]143
  Афганцев


[Закрыть], возбужденно что– то кричащим и направляющим уже в их сторону стволы…

– Да мы щас тут мигом камня на камне не оставим!

– Ага! Терпеть не могу толпу! – зло сжав зубы, буркнул другой. – Щас разгоним этот коммунистический сброд!

Завязалась яростная ожесточенная перестрелка. Крики. Хаос.[144]144
  Это был ошибочный бой между сторонниками власти Ельцина


[Закрыть].

– Выдать оружие всем, кто желает мочить этих тупых негодяев, этих коммуно-фашистов! – зло произнёс среднего роста и возраста человек, яростно буравя всех по-татарски посаженными глазами.

– Шойгу оружие выдаёт! – радостно пронеслось над возбуждённой толпой, явно жаждущей приключений…и крови.

– Может, всё же стоит послать к ним переговорщиков, а, Виктор?.. – кто-то осторожно задал вопрос, обращаясь к представительному немолодому человеку в пальто.

– Это же нелюди, зверьё! Никаких переговоров!.. Надо перебить всю эту красно-коричневую банду! Это тебе я говорю как премьер министр!..[145]145
  Черномырдин


[Закрыть].

– Москвичи! Призываю вас собираться у здания Моссовета для защиты свободы и демократии. Все, кто желает, смогут получить оружие! – Тимофеев узнал образ «мальчиша-плохиша»[146]146
  Гайдар


[Закрыть], противно шлёпающего губами.

– Ребята, хотите жить – раздавите эту гадину! – кричал мужчина со значком депутата, стоя рядом всё с тем же скандальным членом Политбюро, в котором Тимофеев узнал всё того же Ельцина, портрет которого сейчас ещё висел последним среди прочих и который регулярно открыто парировал с Горбачёвым…

– Происходящие события в Москве – это запланированный коммунистический переворот. Вооружённый мятеж обречён. В Москву входят войска, я прошу москвичей морально поддержать их. Генеральная прокуратура получила указание возбудить уголовные дела против преступников. Вооружённый мятеж будет подавлен в кратчайшие сроки…

Мужчина кавказской внешности с усиками[147]147
  Д. Дудаев


[Закрыть] и в шляпе зачитал по заранее приготовленной бумажке:

– Правительство Чеченской Республики одобряет Ваши действия по подавлению коммунистическо-фашистского мятежа в Москве, имевшего своей целью захватить власть в России и потопить в крови демократию… В этот суровый час, когда решается судьба России, мы еще раз хотим заверить Вас, что мы готовы помочь в любой момент всеми средствами, которыми располагаем! Мы сами два года назад разгромили в Грозном свой Верховный Совет. А депутатов повыбрасывали из окон!..

Тимофееву хотелось убраться как можно дальше от всей этой дикости, захлестнувшей столицу, и скоро он обнаружил себя в международном аэропорту Шереметьево-2. Он взял тележку, поставил свои два чемодана и короб с телевизором, который вёз из отпуска, покосился на негра, прокатившего мимо так же тележку со своим чемоданом, улыбнулся своей давней ошибке и пошёл ко входу, разыскивать на табло свой рейс на Прагу. Какие-то молодые мужчины в форме ОМОНа курили и весело делились впечатлениями.

– Вась! Представляешь, я за эти дни, когда мы депутатов-коммунистов из Белого Дома выкуривали, из стольких видов оружия пострелял! И из автомата, и из пулемёта, и даже из гранатомёта!

– Да! Круто! Я тоже настрелялся! А мы по часам там на башне лупили. Веселуха, я тебе не передам! Там крыша такая прикольная. А я в неё из гранатомёта – шарах! Народ там был недалеко. Все обосрались! Попадали!

– А мож завалил ты там кого?

– А мож и завалил! Да, фигня!

– Да! На всю жизнь настрелялись! Никогда столько не доводилось!

– Да! Вот бы ещё. Жаль, всё уже закончилось быстро слишком!

– Жаль! Я бы вот ещё из танка пострелял!

– Эт точно!

Тимофеева передёрнуло: «Вот оно как! Им это как развлечение было!» – он закатал желваками.

– Уроды!

– Чё ты сказал? – омоновец сморщил рожу.

– Смирно, солдат! Перед тобой офицер. Жаль, что вы не мои солдаты. А то, что я сказал, то охотно вам повторю. Уроды вы моральные! Вас за такое в дисбат отправить было бы курортом. Таких как вы…

В это время в здание аэропорта вошла большая группа иностранных туристов. Одни мужчины от молодых до средних лет. Они нашли на табло свой рейс и молча, дисциплинированно отправились к месту посадки. Тимофеев, заинтересовавшийся этой делегацией, последовал за ними, оставив раздувающих ноздри омоновцев в покое.

Во время досмотра возникла небольшая заминка. Что-то привлекло внимание в их багаже. С виду небольшая сумка распахнулась и оттуда посыпались снайперские винтовки. Их было очень-очень много. Целый арсенал.

– Мы снайперы. Работа у нас такая, – пояснил один из мужчин на ломаном русском совершенно невозмутимо.

– Да, да, конечно, конечно! Проходите! – милиционер расплылся в улыбке и отвесил им низкий поклон, указывая рукой, что путь свободен. – Ваш самолёт на Кипр вас уже ждёт!

Тимофеев опешил. Он подошёл к куче оружия. Взял одну из винтовок. Это были какие-то иностранные снайперские винтовки. Никто ему не препятствовал, на удивление. «Отличная штука!» – подумал Тимофеев. Заглянул в ствол. Тот был грязный от пороховой гари. Тимофеев ощутил липкую грязь под ладонью на цевье. Глянул на руки. Они были в крови. Тут он заметил, что все винтовки густо измазаны кровью. Кровь буквально струилась из чёрной сумки, растекаясь по полу.

Казалось, что это больше никого не беспокоит, кроме него. Все ходили совершенно невозмутимо, разнося на подошвах ботинок кровавые пятна, которые просто никто вокруг не замечал, кроме Тимофеева…

Тимофеев рванул в туалет, смывать кровь и остановился перед входной дверью, на которой кто-то неаккуратно наклеил листовку.

«Банду Ельцина под суд! Гитлер приходил к власти при поддержке мелкой буржуазии и под лозунгом демократии. Под лозунгом же демократии к власти приходили и Муссолини, и Пиночет! Сегодня демократией прикрывается и Ельцин, расстреляв пусть плохую, но единственно законную демократическую власть в лице Парламента. А теперь вновь пришло время шептаться «по кухням», ибо политические оппоненты сегодня вне закона! Так в начале века была разогнана Госдума, так был расстрелян Кронштадт! Не так давно такие же, как и мы аплодировали расстрелам «врагов народа», а сегодня мы аплодируем разрывам снарядов в Белом Доме! Мы обвиняем своих предков в политической слепоте, но не слепы ли мы сегодня сами!?»

Не успел старлей прочитать самопальное обращение какого-то энтузиаста, как какой-то мужчина, едва увидев лист на двери, сорвал его и, зло выругавшись, вошёл внутрь.

– Навешали тут! Деятели! Мать их так! Коммуняки!

Тимофеев последовал за ним. Внутри было много людей. Все говорили по-английски. На стене висел американский государственный стяг. Тимофеев удивился такому странному состоянию общественной уборной. Тут к нему подошёл официант и предложил с подноса шампанское.

– У нас есть сегодня повод поднять бокал! – произнёс человек в смокинге с бабочкой. – Сегодня мы покончили со Страной Советов окончательно!..

Он хлопнул дверью и какие-то люди помчались, стуча каблуками.

Тимофеев подскочил от шума. Вокруг были стены канцелярии. Стук сапог был слышен по казарменному коридору. Он выскочил из комнаты и увидел, как какие-то солдаты, хлопнув входной дверью, выскочили на улицу…