Текст книги "Запах анисовых яблок"

Капризы неувядаемой Клио

Богиня истории Клио (с греческого – дарящая славу) порой играет фактами и событиями своего ведомства. Сначала называет кого-то первооткрывателем, кого-то зачинателем, кого-то победителем, а затем оказывается, что и первопроходец, и автор открытия, и герой – совсем другие личности. Особенно часто такое происходит на просторах военной истории. Вот наглядный пример. Со школьной скамьи, как дважды два четыре, я знал, что Знамя Победы в 1945 году над Рейхстагом водрузили Егоров и Кантария. Позже, во второй половине 80-х годов прошлого века, когда в «перестройку» газеты и журналы открыли наши глаза на многие подлинные факты истории, выяснилось: сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария подняли красный стяг над поверженным Берлином не первыми.

Да и сами Егоров и Кантария признавали, что не были знаменосцами в рядах, штурмовавших здание Рейхстага, вошли в него 1 мая, когда оно было уже захвачено, и над ним с разных сторон развевались наши полотнища.

Оказалось, Знамя Победы над Берлином – это не просто доблестное соревнование штурмовых групп наших бойцов с разными самодеятельными флагами. Это дело политическое, заранее спланированное. Необходимо было, кроме всего прочего, продемонстрировать и интернационализм победителей. И как тут без представителя русского народа и грузина, соплеменника главнокомандующего армии-победителя?! И без Знамени Победы, выполненного по высшему разряду, с серпом и молотом, с указанием войсковой части на полотнище, с чехлом для безопасной транспортировки?! Всё было организовано основательно. Разве что фотокорреспондент не был к ним приставлен. На знаменитой фотографии Евгения Халдея «Знамя Победы над Рейхстагом» – три бойца, и совсем не Егоров, Кантария и редко упоминаемый (по известной причине) лейтенант Алексей Берест.

Эх ты, богиня истории! – тот снимок ведь тоже постановочный. Он сделан уже 2 мая по заданию Фотохроники ТАСС, когда бой за Рейхстаг давно утих. Этот стяг Халдей привёз в Берлин с собой. Сшит он был портным Израилем Кишицером из красной полковой скатерти. Опытный фотомастер попросил трёх бойцов инсценировать водружение Знамени Победы над зданием бывшего германского парламента (1894–1933), ставшего производственными цехами электронных ламп, госпиталем, бомбоубежищем и объявленного наступавшими главным символом гитлеровской Германии, и они прекрасно справились с заданием.

На самом же деле, стяг Победы взвился над павшим Берлином раньше – 30 апреля 1945 года, в 22 часа 40 минут. Его водрузили на скульптурной группе «Богини Победы» на верхотуре Рейхстага артиллеристы-разведчики 136-й армейской пушечной артиллерийской бригады старшие сержанты Г. К. Загитов, А. П. Бобров, А. Ф. Лисименко и сержант М. П. Минин в составе штурмовой группы 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии, возглавляемой капитаном В. Н. Маковым.

На пути к вершине здания впереди всех шёл Газетдин Загитов, которого друзья звали кратко – Гази. Он-то с Михаилом Мининым и закрепил знамя на скульптурной Богине над ночным Берлином. Это было на три часа раньше восхождения на крышу Рейхстага Егорова и Кантарии.

Разведчики до пяти утра оставались у знамени для его охраны. Тогда-то Гази Загитов и был ранен в грудь навылет. Тем не менее нештатный пост свой он не покинул.

Архивные документы свидетельствуют, что уже на следующий день были подготовлены наградные документы на звание Героя Советского Союза на всех пятерых участников штурмовой группы, первыми поднявших Знамя Победы над Рейхстагом. Однако ни Загитов, ни Минин, ни остальные бойцы команды не были удостоены высокого звания, а были награждены лишь орденами Красного Знамени.

Газетдин Казыханович Загитов родился 20 августа 1921 года в татарской деревне Янагушево Мишкинского района Башкирской АССР. Там же окончил четыре класса, затем – семилетку в соседнем селе. Два года проучился в Бирском медицинском техникуме, и в 1940 году был призван в Красную Армию. До войны служил в Прибалтике. В Великой Отечественной войне принял участие с первых её дней. Отличался мужеством и выдержкой. На пути к Берлину был удостоен ордена Славы II и III степеней, который по своему статуту приравнивался к одному из самых почитаемых в дореволюционной России наград – Георгиевскому кресту.

О подвиге Загитова, Минина и всей группы артиллерийских разведчиков под командованием капитана Макова говорят и пишут многие видные историки, сообщают солидные издания, такие как, например, «История Второй мировой войны. 1939–1945» в 12 томах, Воениздат, 1979 (см. т. 10), «Литературная газета», «Аргументы и факты», наградные листы в электронном банке документов «Подвиг народа»…

Общественность Татарстана и Башкортостана неоднократно ходатайствовала о присвоении Газетдину Загитову высшей воинской награды, но Министерсво обороны РФ не решилось менять устоявшееся мнение о героях водружения Знамени Победы над Рейхстагом.

Демобилизовавшись летом 1946 года, Газетдин Загитов вернулся в родной Янагуш. У себя в районе работал и трактористом, и комбайнёром, и председателем сельсовета… Погиб в 1953 году в автокатастрофе. Похоронен в родной деревне. На могиле установлен гранитный обелиск с описанием геройского поступка земляка.

На этом и завершить бы историю водружения Знамени Победы как заключительного аккорда в Великой Отечественной войне. Но хочется досказать некоторые факты, сопутствовавшие этому знаменательному событию.

Выше по тексту с именами Егорова и Кантарии рядом я упомянул лейтенанта Алексея Береста, редко вспоминаемого «по известной причине». Причина эта, конечно, известна – его, командира той группы, вычеркнули из наградных списков. Странно, ведь украинец, политрук Берест как нельзя кстати подходил к интернациональной группе знаменосцев. По какой же причине вычеркнули? Говорят, Жуков не любил политработников, участвовавших в показушных мероприятиях.

После Победы Алексея Береста объявляли переносчиком венерической болезни, из Вооружённых Сил офицер был уволен за «двоежёнство», на гражданке его осудили на 10 лет якобы за растрату денежных средств (вышел на свободу через три года и два месяца по амнистии). Берест погиб в 1970 году под колёсами скорого поезда. Ходатайство о присвоении ему звания Героя Советского Союза с учётом того, что он отмечен орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны, не было поддержано. В 2005 году Алексею Бересту присвоено звание Героя Украины (посмертно).

Справедливости ради надо заметить, что красные полотнища вспыхивали над Рейхстагом при штурме в разное время и в разных частях здания. 30 апреля одним из первых закрепил красный стяг над фасадом Рейхстага рядовой-разведчик 19-летний Григорий Булатов вместе с лейтенантом Рахимжаном Кошкарбаевым из Казахстана. Сначала флаг был установлен в окне второго этажа здания. Но командир взвода разведчиков и штурмовой группы лейтенант Семён Сорокин высказал мнение, что полотнище плохо видно, и приказал поднять его на крышу. Разведчики выполнили приказ, пробрались на самую верхотуру, и Булатов закрепил красный флаг на сбруе бронзового коня скульптурной группы Вильгельма Первого. В наградном листе указано: «…Тов. Булатов в группе разведчиков в 14 час. 25 мин. водрузил над Рейхстагом Красное Знамя. Достоин присвоения звания Героя Советского Союза». Это, повторяю, было 30 апреля.

Кстати, Григория Булатова у бронзового коня над Берлином чудесным образом заснял на плёнку кинохроники известный кинооператор и режиссёр Роман Кармен. О подвиге молодого разведчика сообщалось и в дивизионной газете, и в «Комсомольской правде». «Комсомолка», например, рассказывала 5 мая устами очевидца капитана Андреева: «…Маленький, курносый, молоденький солдат из Кировской области, как кошка, вскарабкался на крышу Рейхстага и сделал то, к чему стремились тысячи его товарищей. Он укрепил красный флаг на карнизе и, лёжа на животе, под пулями, крикнул вниз солдатам своей роты: «Ну как, всем видно?»

Григорий Петрович Булатов родился (1925–1973) в Кунгурском районе Свердловской (ныне Пермской) области. Из этнической группы кунгурских (крещёных) татар. Малышом переехал с родителями в город Слободской Кировской области, откуда и на фронт ушёл.

Несмотря на наградное представление командования, Булатов звание Героя не получил, был награждён орденом Красного Знамени. До этого он уже имел орден Славы III степени и медали.

Здесь надо заметить, что наши разведчики на верхотуре Рейхстага не задерживались, а древки дневных стягов срезались вражеским огнём. Может, и это сказалось на боевой награде Булатова.

В том же мае месяце его вызвали в Москву и объяснили, что он должен забыть о своём подвиге, что на его месте были другие. Таковы, мол, обстоятельства. После этого парня повезли на одну из правительственных дач, где с ним случилось непредвиденное. Горничная заявила о попытке изнасилования, и вчерашний герой оказался преступником – его приговорили к полутора годам заключения. После освобождения Булатов был отправлен на службу в Германии. Уволился в запас в 1949-м и вернулся на родину в Кировскую область. Всю жизнь после войны пытался доказать, что он первым водрузил Знамя Победы, но ему не верили и прозвали Гришкой-Рейхстагом. В 1970 году Булатов вновь оказался в тюрьме. За фронтовика заступился маршал Жуков, и он был досрочно освобождён. Непризнанный герой сильно пил. В 1973-м Гришка-Рейхстаг повесился в туалете Слободского механического завода. Есть свидетельства, что ему «помогли». То же самое случилось, только на даче, с его командиром, с которым Булатов штурмовал Рейхстаг, – Семёном Сорокиным.

В 2001 году вышел документальный фильм «Солдат и маршал» о Григории Булатове (режиссёр М. Дохматская), ставший победителем на всероссийском телевизионном конкурсе. В парке Победы города Кирова установлен 8-метровый памятник Булатову. В Кировской области есть немало и других символов памяти герою Великой Отечественной войны.

Удивляет, однако, что ряд непризнанных знаменосцев первых штурмовых групп, поднявшихся на Рейхстаг и водрузивших Знамя Победы, после войны кончили плохо. Какой-то злой рок преследовал их, что ли, в мирное время – то в тюрьму попадут, то в автокатастрофу или под поезд, а то и в петлю…

А что же неувядаемая Клио? Да она просто подбрасывает события и факты, которые неугомонно толкаются друг с другом на пороге истины. И помочь им не могут ни историческая наука, тем более, если она официально заморожена, ни разрозненные публикации, ни отдельные правдоискатели.

2020

Из-под козырька его кепки…
(О Туфане Миннуллине)

Необходимость создания в Казани Татарского ПЕН-центра возникла в 1994 году. Для этого в конце года в Национальной библиотеке РТ мы собрали представителей творческой интеллигенции республики с единственным вопросом: нужна ли татарскому народу писательская организация, которая представляла бы его во Всемирной писательской организации  – Международном ПЕН-клубе? Ответ был почти единогласным: да. «Почти» – потому что один человек воздержался. Кто бы, вы думали? Это был Туфан Миннуллин. Потом выяснилось: он просто не знал, что такое ПЕН-клуб и с чем его едят. Весной следующего года организация была создана, и для неё нужен был авторитетный президент. Мы с писателем Миргазияном Юнусом, как одни из организаторов, стали советоваться со сведущими людьми. Одним из них оказался советник Президента республики – Рафаэль Хакимов. Он без оговорок назвал Туфана Миннуллина. «Лучшей кандидатуры для лидера татарских литераторов в авторитетнейшей международной писательской организации нет», – сказал, как отрезал, Рафаэль Сибгатович. И мы с Миргазияном Юнусом направились к Туфану Абдулловичу домой объяснять и уговаривать. В итоге он стал первым президентом Татарского ПЕН-центра. В ноябре 1996 года в мексиканском городе Гвадалахара нас единогласно приняли в международное сообщество писателей.

Помню, на одном из собраний в Союзе писателей он говорил с трибуны приблизительно следующее: «Я, как соловей в своём лесу, пою для своего народа, и не надо мне никаких толмачей, мне дела нет до других лесов». Но время и обстоятельства меняют взгляды людей. И вот уже, будучи президентом Татарского ПЕН-клуба, он возглавляет работу по художественному переводу татарской литературы на английский язык, распространению её по всему миру; вместе с вице-президентом ТатПЕНа Разилем Валеевым (ныне – президент) выбивает деньги под новые и новые переводческие проекты, поездки на Всемирные конгрессы писателей, приглашение на свои конференции и «круглые столы» пернатых (от слова «перо») из французских, финских, московских «лесов». Такая динамика. Считается, одним из главных факторов художественной литературы является развитие, движение характеров её героев. Оказывается, не только героев, но и самих творцов тоже.

Поездки с Туфаном-ага Миннуллиным на Всемирные конгрессы писателей в Финляндию, Германию, Австрию запомнились, прежде всего, непринуждёнными беседами на совершенно различные темы, как конкретные, так и отвлечённые, можно сказать, философские. Надо признать, не все писатели готовы вести абстрактные разговоры. Большинство, так или иначе, сбиваются на конкретику, а в конкретике на проторённые тропы, на разработанные в своём творчестве или жизни темы. Конечно же, больным вопросом для него был национальный. Он выступал против смешанных браков, которые в России однозначно дают русскоязычное наследство, сворачивая численность любого другого народа, даже если в брак вступают, образно говоря, чуваш с удмуртом или башкир с грузином. Туфан-абый поведал, что, когда дочь была ещё подростком, он поставил перед ней ультиматум: «Если выйдешь замуж за человека другой нации, я тебе больше не отец, а ты мне – не дочь». «А когда бы такое, в самом деле, случилось? – спросил я. – Что, и правда, до конца жизни порвали б с ней отношения?» – «Нет, конечно, – ответил он. – Дочь есть дочь, родная и единственная…» Так что теория теорией, а жизнь жизнью.

Из наших с ним бесконечно для меня интересных, порою полемичных, зачастую содержащих парадоксальные мысли, но всегда, в конечном счёте, плодотворных разговоров запомнилось, на мой взгляд, мудрое и в то же время по-житейски простое утверждение: человек для полноценного своего формирования должен пожить в семье, состоящей из трёх поколений – старших родителей, то есть деда и бабушки (на татарском дословно: большого отца, большой матери), собственно родителей и их детей. Если задуматься, то совершенно верно: «большие» родители должны в ежедневной и непосредственной близости повоспитывать внуков, присматривать за малышами, помогая работающим детям; дети же их, кроме родительских обязанностей, должны, показывая пример своим отпрыскам, ухаживать за престарелыми дедом и бабушкой, отдать дань доброты за свою жизнь и становление; ну а самые маленькие члены семьи, внуки, обязаны с благодарностью получить уроки воспитания от двух поколений своих «предков». В конце концов, жизнь человеческая не так продолжительна и подольше пожить всем вместе – это огромное счастье. Впрочем, существуют и другие мнения и разные в современной действительности возможности существования. Но для меня ближе туфановское утверждение, оно представляется мне самым человечным.

Позже эту мысль он развернул в одном из своих рассказов в сборнике «Незаконченный монолог. Жизнь в рассказах и мыслях вслух». Несколько его рассказов до этого я перевёл с татарского на русский язык и опубликовал в «Казанском альманахе». Потом они были включены в названную книгу, к которой по просьбе издательства я написал и предисловие. Книга Туфана Миннуллина имела колоссальный успех. Не в смысле широты охвата (тираж-то был небольшой), а в смысле глубины воздействия. Кому посчастливилось прочесть её, свидетельствует: словно бы испил ключевой воды из нетронутого, чистого родника. Будучи всего лишь автором предисловия, я и сегодня, после нескольких лет выхода книги в свет, выслушиваю слова благодарности и впечатлений. Недавно вот позвонил читатель из башкирского города Межгорье. «Читаю, – говорит, – и слышу живой голос Туфана, просто и ясно растолковывающего такие непростые вещи, как любовь, верность, долг, честь, совесть, стыд… Вообще, без улыбки и одновременно без слёз читать его невозможно». А мне вспомнился далёкий, по выходе книги в свет, звонок автора. Туфан-абый поблагодарил меня душевно за предисловие. Для меня это было наивысшей оценкой моего скромного вклада в издание.

Я упомянул «Казанский альманах»… Весной 2006 года зовёт он меня в Госсовет, к себе в кабинет, и после обыкновенного разговора на наши обыкновенные темы – о делах ПЕН-клуба, выпуске книг говорит: «Задумали мы издавать в Казани литературно-художественный альманах на русском языке. Кому, как не тебе, за это взяться…» Так, с нуля, стартовала новая идея. Даже ведь названия у предполагаемого издания не было. А к декабрю того же года идея в полном смысле слова материализовалась – в свет вышел первый номер «Казанского альманаха». Вот говорят, что Туфан Миннуллин заботился исключительно о татарской литературе, изданиях, вообще культуре только на своём родном языке. Рождение и жизнь «Казанского альманаха» опровергает подобное утверждение.

Говоря о наших неспешных беседах на темы не обязательно на злобу дня, нельзя не вспомнить телепрограмму «У зелёного камина», выходившую на республиканском телевидении на протяжении десяти лет и шагнувшую из века прошлого в нынешний. Так вот, две наши продолжительные беседы у зелёного камина стали с помощью ТВ достоянием широкой публики и имели бесподобный резонанс. Камины и в самом деле были зелёные. Первые передачи стали сниматься у облицованного зелёной керамикой старинного камина в здании Союза писателей, потом программа переместилась в Национальную библиотеку РТ, так же бывший особняк, где нас ждало уже семь каминов на любой вкус и цвет. У живого огня, невзирая на нацеленные на нас объективы телекамер, беседы наши не имели показной характер, мы даже в какие-то моменты забывались (особенно я, ведущий программы) – настолько тема овладевала нами. Было такое впечатление, что мы продолжали давно начатый разговор, а выход в эфир – это просто продолжение диалога. Хотя тут, конечно, спрашивал только я, а он отвечал, рассказывал, размышлял…

И вот живой многолетний разговор прервался. Ни спросить, ни поделиться, ни посоветоваться…

…Помню, это было в австрийском городе Линце. Осень, холодно… Туфан-абый снимает со своей головы кепку с опускающимися «ушами» и надевает на мою, а себе новую покупает. Хожу я в ней теперь, и она продолжает отдавать мне его тепло, греть, прежде всего душу, и в голове моей бродят воспоминания, сожаления… В позапрошлом году позвал меня он к себе в Камское Устье на недельку, сказал: погуляем по берегу, как у тебя в Займище, поразговариваем, попишем… Не смог я поехать, ответил: в другой раз обязательно поеду. Другого раза-то уж не было и не будет никогда. Хожу вот и из-под козырька его кепки стараюсь смотреть его глазами на мир, на людей и их поступки. Иногда получается, иногда – нет, а порой даже думается: хорошо, что многого он теперь не видит.

2015

В краю родном…
(О Разиле Валееве)

В каких только городах и странах не побывал, на каких только собраниях – поэтических, политических, общественных – не выступал Разиль Валеев. Понятно: народный поэт, видный политический и государственный деятель… А тут вдруг взволновался – пригласили его на творческий вечер в родной Нижнекамский район, город Нижнекамск, в центральную библиотеку, что носит имя великого Тукая. Район этот со всеми его сёлами, городскими объектами, коллективами Разиль Исмагилович обошёл вдоль и поперёк; в становлении этой библиотеки, в превращении её в один из лучших объектов культуры Татарстана сыграл, что называется, основополагающую роль – он ведь депутат Госсовета республики именно от нижнекамского избирательного округа, к тому же – председатель Попечительского совета Национальной библиотеки Татарстана, то есть лицо ответственное за все библиотеки республики. Но депутатство, председательство – одно дело, а малая родина есть малая родина, она как в юности, и радует, и волнует, и имеет постоянное к себе притяжение.

 
Свершенья все мои не здесь ли
Своё начало обрели?
Здесь все мои рождались песни,
И здесь начало всей земли![11]11
  Вставки из стихов Р. Валеева по всей статье.


[Закрыть]
 

В попутчики Разиль Исмагилович позвал меня, казанского собрата по перу, и мы с утра 14 марта поехали. По дороге он рассказывал об особенностях Закамья, которые знал, как свои пять пальцев. Он же родился и вырос в этих краях – бродил по прибрежным лесам, купался в привольной Каме, насыщался родниковой водой, которая бьёт здесь ледяными ключами повсеместно. И первым делом по прибытии, во время пешей прогулки по берегу Камы у посёлка Красный Ключ испил он студёной родниковой воды, ниспадающей со склона горы каскадом водопадов.

 
Живая здесь течёт вода.
Испить изволь —
Она излечит навсегда
Любую боль.
 

Конечно, к встрече дорогого гостя, земляка, который немало сделал для родного края, готовились здесь основательно. Главным событием дня должна была стать встреча с народным поэтом и депутатом в одном лице в стенах центральной библиотеки Нижнекамска. Но как же без предварительных прогулок по городу, без посещения его парков и музеев! Город ведь не застывшая во времени постройка, надо же перед встречей с горожанами и воздуха городского глотнуть, духом его подзарядиться.

 
Настало время: сокрушаем льды
И бороздим космические дали.
Вот только б не забыть нам борозды,
С которой деды наши начинали!
 

В компании с руководителем Управления культуры Нижнекамского района Гузель Мубаракшиной и директором Центральной библиотеки Гульназ Арслановой навестил Разиль Исмагилович и своего старинного друга, народного художника Татарстана Ахсана Фатхутдинова, вернее, его музей на набережной, что, в принципе, одно и то же, ведь вместе с собранием картин творца живёт и его душа. Вернувшегося на малую родину поэта не оставили равнодушным и обновлённый городской музей, и парк чтения и отдыха им. Г. Тукая, и берёзы парка «Семья», которые в своё время он сам и высаживал.

После длительного похода по Нижнекамску нас ждала новая Центральная детская библиотека «Апуш» (так звали в детстве Тукая). Современно оборудованная, удобная для маленьких читателей, она порадовала перспективой читательского интереса к книге, к чтению, к родному татарскому языку, который теперь испытывает свои не лучшие времена.

В этом же здании располагается центральная библиотека города. Перед главным входом – скульптура: на лавочке сидит Тукай-подросток с раскрытой книгой в руке. Нехитрая композиция, но она сразу задаёт настроение: ты на пороге храма Её Величества Книги!

В прихожей дорого гостя встречают солнечным чак-чаком и приветливыми улыбками красавицы в татарских национальных одеждах. Проходим по светлым, чётко продуманным интерьерам библиотеки, мимо стеллажей книг, мимо экспозиций, современной компьютерной техники – залов художественной литературы, отраслевой, периодики, конференций, творческой гостиной… Будний день, посетителей не мало. Кто у полки выбирает себе книгу, кто за чашкой кофе в литературном кафе листает журнал, а вот группа молодых людей что-то живо обсуждают – готовятся, видать, к какому-то мероприятию. Сколько библиотек я на своём веку повидал, но такого райского уголка, располагающего к чтению, к уединению с книгой, к встречам с любителями литературы, откровенно говоря, не припомню.

С дороги – горячий чай. Всё-таки прохладно было на свежем воздухе, хотя и март на дворе, но зима в этом году, как известно, решила не сдавать свои позиции. Яства, приготовленные «жрицами храма», таяли во рту. Сладко, оказывается, сопровождать такого человека, как Разиль Исмагилович Валеев, у него на родине.

Но пора и честь знать, в 14.00 – начало творческой встречи, которая крупно и красочно, с портретом «виновника торжества», значилась на афише: «В родном краю…»

В творческой гостиной было не протолкнуться. Со многими Разиль Исмагилович душевно здоровается, приветственными перекидывается фразами – народ здесь собрался не случайный.

Ведущая встречи, заведующая краеведческой библиотекой им. Кул-Гали Гузалия Гибадуллина поздравила народного поэта с приездом, на что гость ответил:

– Не с приездом – с возвращением. Я сюда каждый раз возвращаюсь. Это ж моя главная родина, а вы все мои родные земляки, вместе с вами, среди вас на камских просторах я вырос, стал тем, кем стал.

После чтения стихов Разиля Валеева о родной земле в исполнении библиотекарей встреча пошла в форме вопросов и ответов.

Спросили о семье, в которой поэт родился и рос. Разиль Исмагилович рассказал о не совсем обычных воспитательных взаимоотношениях своих главных наставников– отце и деде. Дело в том, что дед по материнской ветви, Нуретдин-ага, после революции был раскулачен – остался без мельницы, кузницы, скота и даже крыши над головой – дом разобрали, чтобы впоследствии из его стройматериала возвести в соседней деревне сельсовет. Но не сослали, поскольку батраков у него не было, во всём помогали братья, и, к тому же, вставал вопрос: где найти взамен специалистов для мельницы и кузни? А он, впятером с братьями, со всем этим, важнейшим для деревни и всей округи хозяйством безотказно справлялся. Конечно, дед был обижен на советскую власть, в колхоз не вступил и всю жизнь доказывал, что коллективные хозяйства – дело противоестественное и временное.

 
Я весь – как будто прошлых дней завет:
Иду простором, что открылся деду,
И, одолев очередной подъём,
Я торжествую дедову победу.
 

Разиль Исмагилович продолжал:

– Отец же, представьте себе, был председателем того самого колхоза, где обитали дед и вся наша семья, говорил о коммунизме и светлом будущем. Тогда уже я начал понимать, что жизнь – явление далеко не однозначное. Моё сознание по крохам вбирало и романтизм отца, и прагматизм деда, и умение матери ладить с тем и с другим.

 
Я жизнь свою ещё не начинал
Ни делом настоящим и ни словом.
И бьётся сердце мамино в груди,
Да и рубашка на плечах отцова.
 

– До сих пор живу по их заветам, – говорит поэт. – Вот, например, отец часто повторял, что надо перед собой ставить цели и уметь достигать их. Я каждый день вечером намечаю то, что должен сделать назавтра, и каждый день к ночи отчитываюсь перед собой о проделанном. Это касательно, так сказать, спринта. Но ещё более важны дальние цели, от которых зависят перспективы всей жизни.

Естественным образом спрашивали нижнекамцы о депутатской деятельности своего представителя в Госсовете. Один из вопросов от работницы библиотеки был по сути дела и не вопросом: «Приезжие из соседних районов откровенно восхищаются нашей библиотекой, говорят: нам бы такую. И нам бы такого депутата». Ответ на это был таков:

– Я депутат Госсовета Татарстана и стараюсь, как говорится, за всю республику. Но разве можно думать о проблемах всей республики, когда не обустроен твой собственный дом, твоя деревня и район. У каждого района свои представители в парламенте, и с них народ должен требовать активности.

Не обошли собравшиеся и проблемы с обучением татарского языка. Не буду расписывать от и до всё выступление Разиля Исмагиловича. Замечу только, что он единственный депутат, который все свои речи с трибуны Госсовета ведёт на втором государственном языке республики; что без темы проблем родного языка не обходится ни один его выход к высокой трибуне парламента. Скажу больше: после ухода от нас народного писателя и депутата Туфана Миннуллина он, Разиль Валеев, остался единственным, кто открыто, без лишних экивоков говорит о кризисном положении татарского языка в школах, вузах, в обществе, быту, культуре… Неоднократно он предупреждал о надвигающихся больших проблемах. Вот мы их и получили. Разве тут нет и нашей вины, разве наши методы обучения татарскому языку были совершенны?! Что теперь? В сложившейся ситуации надо искать новые пути преподавания, иные политические, общественные, идеологические подходы к возрождению интереса к языку, перспективе и привлекательности его изучения. Тема эта, конечно, не одной встречи, не в одной отдельно взятой библиотеке. Но и здесь поэт-депутат выложился, как говорится, по полной.

Ещё одно направление многогранной деятельности Р. И. Валеева – Татарский центр Всемирной ассоциации писателей, который выпускает татарскую литературу на татарском, русском, английском, включая турецкий, языках и который он возглавляет в качестве президента. Я с ним побывал на Всемирных конгрессах писателей в Мексике, Финляндии, Германии, Австрии, где мы распространяли свою книжную продукцию. Замечу, она пользовалась повышенным спросом. Мы и в нижнекамскую библиотеку привезли десяток наименований наших книг. Представить их собравшимся было поручено мне. Потом, после моего подробного их описания, Разиль Исмагилович пошутил: «Ещё бы прочитал их все». Я ответил: «Не мешок же картошки мы предлагаем в дар».

Порою встреча превращалась в диалог, порою – в концертную площадку с исполнением песен на стихи Разиля Валеева, да и сам гость с воодушевлением почитал свои стихи.

В заключение директор библиотеки Гульназ Ибрагимова поблагодарила Разиля Исмагиловича за приезд, за постоянное внимание к землякам, их нуждам, за помощь библиотечному делу в районе и республике.

 
Мы любим с друзьями прекрасные встречи,
И жизнь мы прославим за это одно!
Конечно, неплохо стать камнем навечно,
Но камнем встречаться, увы, не дано.
 

После задушевных встреч в Нижнекамске мы поехали в родное село Разиля Исмагиловича под названием Ташлык, что в переводе с татарского означает «каменистая местность». «Вот откуда каменная тема у поэта», – подумал я, пробираясь к бьющему ключу из каменистой породы. Да, сначала испить родниковой водицы, которая здесь, можно сказать, – всему голова! Поход к ключу заботливо обустроен, над ступенчатым спуском к нему – вывеска с названием «Таш чишмә» («Ключ, бьющий из камня» – вольный перевод автора). Вот так вот – и родники тут, как живые существа, имеют свои имена!

Глядя на посверкивающую на закатном солнце новую мечеть села, вспомнился рассказ Разиля Валеева «Когда поднимешься на минарет, станешь ближе к Всевышнему». Речь в нём шла о деревянной мечети, на верхотуру которой по ветхим ступенькам когда-то взбирался маленький Разиль, а мать говорила ему ту самую фразу, что вынесена в название рассказа. Теперь мечеть каменная, крепкая. И весомую лепту в её современное возраждение внесли братья Разиль и Рамзиль Валеевы. Старший как инициатор и организатор проекта, как вдохновитель и участник спонсирования, младший – в качестве инженера-строителя, по расчётам которого возводилось сооружение.