Текст книги "Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников"

А сейчас и далее – о шпионах, служивших СССР и его союзникам. Вначале о шпионах союзников. Еще в 1950 г. были арестованы капрал израильской армии Элимелех Райхер, сержант топографического отдела армии Густав Голомберг и секретарь военной секции компартии Израиля Ури Винтер. Им было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу Польши.

На следующей истории мы остановимся более подробно.

КУРТ СИТТА

Курт Ситта – шпион из Чехословакии

16 июня 1960 г. ШАБАК задержал профессора хайфского Техниона, одного из крупнейших в мире специалистов по космическому излучению Курта Ситту и обвинил его в шпионаже в пользу чехословацкой разведки, а также в передаче сведений об израильской ядерной программе в Прагу и Москву. Ситта, по национальности немец, родился в 1910 г. в той части Чехословакии, которая тогда входила в состав Австро-Венгрии и впоследствии, согласно Мюнхенскому договору, была передана гитлеровской Германии. Его считали гением математики. В 1936 г. он окончил Немецкий университет в Праге, еще через два года получил там же степень доктора математики и должность преподавателя. Женился на еврейке Хеде Краус, что с началом немецкой оккупации лишило его, единственного нееврея, работы в университете, а в 1940 г. позволило фашистам отправить его в концлагерь Бухенвальд. Жену отправили в другой концлагерь. Ему удалось выжить. Он вернулся в Прагу и начал работать в научном институте. К правящему коммунистическому режиму он относился вполне благосклонно, так как, находясь в концлагере вместе с политическими заключенными, среди которых было много коммунистов, приобрел их взгляды и стал разделять их идеологию. После войны его интересом стала ядерная физика, поэтому он сначала стажировался в Англии в Эдинбурге, затем в знаменитой лаборатории Резерфорда, стал заниматься проблемами космического излучения. Через некоторое время Ситта получил предложение для работы в США в университете Сиракуз, штат Нью-Йорк, и уехал туда. Это были годы маккартизма в США и, естественно, эмигрант из социалистической Чехословакии попал под подозрение, в том числе и в контактах с представителями чешской разведки. Он был подвергнут допросам, однако отвел все обвинения против него, а затем отказался от предложения сотрудничать с ФБР. Но в результате его виза на пребывание в США и договор на работу в университете не были продлены. Он вынужден был покинуть США и уехал в Бразилию. Еще одной причиной покинуть Америку явились семейные проблемы: жена Хеда, которая тоже выжила в концлагере и уехала с ним в США, влюбилась в коллегу-физика и ушла к нему. Правда, потом возвратилась к мужу. Но душевная травма не зарубцевалась. Он работал профессором физики в университете Сан-Пауло. На одной из международных конференций встретился с коллегами из Израиля, которые рассказали ему о намерении открыть в хайфском Технионе новую кафедру физики и даже предложили ему подать туда заявку на конкурс. Ситта так и сделал и сразу же был принят на должность штатного профессора. К началу нового учебного года в октябре 1954 г. он приехал в Израиль. Позже Амос Манор, тогдашний руководитель ШАБАКа, сокрушался, ввиду того, что взаимодействие между органами безопасности США и Израиля в те годы не было достаточно тесным, американские коллеги не сообщили им о своих подозрениях в отношении Ситты.

Ситта много и успешно работал и завоевал себе большой авторитет среди своих израильских коллег и, как оказалось, в то же время много и успешно снабжал информацией резидента чехословацкой разведки в Израиле. В то время Израиль заключил два секретных соглашения с Францией по сотрудничеству в постройке и развитии ядерного реактора в Димоне. Нужны были специалисты по его обслуживанию и проведению исследовательских работ на нем. Ситта непосредственно не был задействован в ядерных проектах, но рекомендовал некоторых своих студентов для поездки на стажировку во Францию, и таким образом, оказался достаточно в курсе довольно секретных разработок. Кроме того, в это же время США и Израиль вели совместные разработки по проектированию метеорологических ракет, и Ситта был приглашен для участия в них как крупнейший в мире специалист по космическим излучениям. Через некоторое время он окончательно развелся с Хедой, которая вместе с детьми уехала в Канаду, и женился на молодой физиотерапистке Иехудит Арнон. Он был вхож во все престижные интелигентские общества Хайфы. Часто ездил на международные научные конференции и симпозиумы, проводимые в странах Западной и Восточной Европы. После одной такой поездки в Швейцарию он привез с собой шикарный по тем временам автомобиль «Форд Таунус» со швейцарскими номерными знаками. Поскольку это был единственный такой автомобиль в городе, вскоре все знали этот автомобиль и его хозяина. Представители чешской разведки в Израиле заинтересовались Ситтой летом 1955 г., когда один из сотрудников посольства установил с ним контакт прямо на лестницах учебного здания. Этот сотрудник предложил ему встретиться с другим работником чешского посольства. По тону, с каким этот человек вел разговор, Ситта понял, что им интересуются сотрудники чешских тайных служб. Этот второй представитель посетил Ситту дома. В ходе встречи уже был установлен порядок дальнейших контактов. До сегодняшнего дня не ясно, почему Ситта согласился на это сотрудничество. Из чувства патриотизма к Чехословакии? По идеологическим мотивам? Или же по обеим причинам? Встречи с чехами стали довольно частыми. На одной из них Ситта рассказал, что в Чехословакии у него живут престарелый отец и замужняя сестра, которых он давно не видел. Через некоторое время он получил приглашение на визит от Академии наук Чехословакии и впервые после долгого отсутствия посетил родину. Потом было еще несколько поездок туда. За пять лет (до его ареста) состоялись десятки встреч с сотрудниками чешского посольства, его «ведущими», которые, разумеется, время от времени менялись. Встречи состоялись у него на квартире, на дипломатических приемах в посольстве и на других приемах, но чаще всего в различных хайфских кафе. Никогда не использовалась телефонная или почтовая связь. Встречавшиеся с ним чехи всегда соблюдали величайшую осторожность, дабы не привлечь внимание израильских спецслужб. В отличие от них, Ситта практически никаких мер предосторожности не предпринимал. Позже, во время следствия, выяснилось, что он встречался с людьми разведки и во время визитов в Прагу и даже во время одного визита в Москву, куда он ездил на научные конференции. Его просили собирать имена и фамилии студентов, участвовавших в разработке определенных проектов, а также иммигрировавших в Израиль из стран Восточного мира.

Разоблачили Ситту совершенно случайно. В один из мартовских вечеров 1960 г. члены отдела по борьбе с восточным шпионажем ШАБАКа проводили на хайфской горе Кармель учения по способам слежки за объектом, и вдруг один из участников учений обратил внимание на автомобиль с дипломатическими номерными знаками. Руководитель отдела Цви Пик помнил, что этот номер принадлежит автомобилю чешского дипломата по имени Циклмани, которого сотрудники отдела знали как сотрудника Стиба – чешской разведки. Состав чешского посольства в Тель-Авиве был один из самых малых среди посольств в Израиле, один из членов посольства всегда был представитель-резидент разведки. Понятное дело, израильтян заинтересовало, что делает этот разведчик в Хайфе. Прекратив слежку поверхностную, они принялись за слежку настоящую. Около одного из кафе Циклмани встретился с человеком, который следящим не был известен. Встретившиеся побеседовали несколько минут и расстались, после чего слежка перекинулась на новый объект. «Объект» перешел через дорогу и сел в машину со швейцарскими номерами. Не составило большого труда установить, что автомобиль принадлежал известному в Хайфе профессору Курту Ситте. Естественно, за ним тотчас же была установлена непрерывная слежка, которая продолжалась несколько месяцев и закончилась его арестом. Интересно, что этот арест произошел 14 июня 1960 г., за два дня до того, как Израиль запустил на полную мощность свой первый опытный реактор в Нахал-Сореке. Ситта вначале отрицал всякую связь с чехословацкими агентами, но потом все признал, сообщив даже, что имел с ними контакты еще во время пребывания в США. На суде выяснилось, что в течение нескольких лет Ситту, что называется, «держали на крючке», т. е шантажировали сотрудники спецслужб Чехословакии: они угрожали арестовать (со всеми вытекающими «советскими» последствиями) его отца, который жил в Праге. Сама же информация, переданная Ситтой, была признана незначительной и маловажной. Исходя из этого, 9 февраля 1961 г. суд приговорил Курта Ситту к пяти годам тюремного заключения. Многие из его коллег (и не только в Израиле), а также студентов выступили в защиту профессора, поэтому через два с лишним года его помиловали и выпустили на свободу, он уехал в Западную Германию, где продолжил свою преподавательскую и научную карьеру. Думаю, если бы подобное прегрешение профессор Ситта допустил в своей Чехословакии или в СССР, его карьера закончилась бы совсем по-другому.

Еще одна история. Молодой инженер, еврей, родители которого погибли в катастрофе, Питер Пульман был завербован разведкой Восточной Германии. Его вывезли в Западную Германию, там он женился на еврейке и уехал с ней в Тель-Авив. В ноябре 1971 г. довольно быстро после переезда в Израиль его как специалиста по аэронавтике приняли на работу в одно из самых важных и секретных мест военной промышленности страны – авиационно-промышленную компанию «Таасия авирит», занимающуюся созданием новой авиационной техники. Коллегам по работе Пульман показался способным и трудолюбивым, но всего лишь через 5 месяцев его задержал ШАБАК по подозрению в шпионаже. Судебный процесс над Пульманом проходил в полной секретности, его осудили на 15 лет тюремного заключения. В 1982 г. он вышел на свободу, и только тогда одно новостное агенстство опубликовало о нем небольшое сообщение.

Оставила свой след в Израиле и румынская разведка «Ди Ай А – Сикуритата». В 1957 г. ей удалось завербовать в свои ряды семью – Франциска и Барбару Самуэль. Самуэль – член коммунистической партии – за неосторожное слово попал в тюрьму и даже в психбольницу. Там ему и предложили сотрудничество с разведкой как способ выбраться на волю. Франциск немедленно согласился, прошел курс обучения, получил звание полковника и подписал контракт на пятилетнее пребывание в Израиле. Определенная роль в разведывательном задании отводилась и Барбаре. В общем и целом семья должна была составлять отчеты о политической и экономической жизни Израиля. После акклиматизации там семья должна была перебраться в США, чтобы оттуда обслуживать румынскую и советскую разведки.

В апреле 1958 г. семья Самуэлей с двумя детьми прибыла в качестве репатриантов в Израиль. А летом 1961 г. ШАБАК «вышел» на нее. Однако задержаны Франциск и Барбара были только в начале 1965 г. Барбару вскоре отпустили, так как ей удалось убедить следователей, что она не причастна к шпионажу, а о делах мужа ничего не знает. Состоявшийся суд приговорил 23 марта 1965 г. Франциска Самуэля к 6-ти годам тюремного заключения. Но пришедший к тому времени к власти Николае Чаушеску потребовал от израильских властей выпустить Франциска из тюрьмы и возвратить семью в Румынию. Иначе он пригрозил прекратить эмиграцию румынских евреев в Израиль. ШАБАК был против, однако правительство Израиля настояло, и осенью того же года семья Самуэлей возвратилась в Румынию. Дальнейшая их судьба неизвестна. Есть слухи, что они все-таки уехали в Америку, но уже в 90-х, после казни Чаушеску.

Теперь займемся шпионами советскими, которые были завербованы и (или) посланы для агентурной работы в Израиле советскими разведывательными органами. Тут следует отметить, что советские разведчики начали свое присутствие в регионе задолго до создания Еврейского государства, практически сразу после окончания Гражданской войны и создания СССР. Основной задачей советской разведки в тот период было проникновение в сионистские организации Палестины с целью: оказывать влияние на проводимую ими политику в отношении англичан, которые имели в то время мандат на управление Палестиной; оказывать влияние на политику будущего Еврейского государства в случае, если оно будет создано.

Исследование работы советской резидентуры в подмандатной Палестине не входит в рамки настоящей книги. Отметим только, что в разные периоды резидентами советской разведки в Палестине были видные ее представители: Иосиф Бергер, Яков Блюмкин, Яков Серебрянский, Меир Трилиссер.

Следует также отметить, что Советский Союз активно содействовал созданию Еврейского государства, надеясь организовать свой союзнический форпост на Ближнем Востоке, подобный восточно-европейскому. Он один из первых признал новое государство, один из первых установил с ним дипломатические отношения и одним из первых основал там новую нелегальную агентуру. Следует отметить, что в начале израильтяне относились к СССР и его политике вполне благосклонно. В час провозглашения государства в домах израильтян висело не меньше портретов Сталина, чем в его собственной стране (в пересчете на количество населения), они распевали в основном песни на популярные советские мелодии, считая их новыми израильскими, и даже русский мат вошел тогда в лексикон израильтян и присутствует в нем и поныне (нынешнее молодое поколение часто даже не знает, что это – русский). Осмелюсь выразить свою точку зрения и утверждать, что если бы политика Советского Союза по отношению к новому государству (да и к своим евреям) была в то время «помягче», Израиль бы не повернулся к Америке или повернулся бы значительно позднее. Но произошло то, что произошло. Поняв, что Израиль не станет проводником советской политики на Ближнем Востоке, советское руководство, начиная с середины 50-х годов, переориентировалось на поддержку арабских стран региона. Соответственно переориентировалась и советская разведка.

Первым легальным резидентом разведки в новом государстве уже с 1948 г. был Владимир Вертипорох, имевший опыт подпольной работы в годы Второй мировой войны, бывший резидент в Иране. В довольно короткий срок была создана агентурная сеть, работавшая не только в Израиле, но и в других странах, включая США. В феврале 1953 г. после разрыва дипломатических отношений Вертипорох был отозван в Москву, а когда в начале следующего года эти отношения были восстановлены, на его место прислали Якова Медяника, который начинал свою работу в Израиле еще с Вертипорохом. Но к тому времени условия работы изменились: израильская контрразведка значительно активизировала свою деятельность. Именно в тот период был разоблачен советский агент Зеэв Авни, о котором было рассказано в предыдущей главе.

С разрывом дипломатических отношений между СССР и Израилем по окончании Шестидневной войны 1967 г. КГБ имело только нелегальных резидентов, работавших под прикрытием, в частности, сотрудников представительства Красной русской православной церкви в Иерусалиме. Эта церковь, как, впрочем, и Белая, отколовшаяся от Красной после революции 1917 г., имела большое имущество на территории Израиля. Часть сотрудников представительства обычно присылалась из Москвы в среднем на трехлетнюю каденцию.

Обычно ШАБАК проверял вновь прибывающих сотрудников на предмет их принадлежности к КГБ, поэтому, когда в 1986 г. в Израиль прибыли супруги Александр Ломов и Анна Алексей – оба в возрасте близком к 40, ШАБАК уже знал, что они – сотрудники КГБ. Александр, имевший звание майора, занял пост управляющего делами, а Анна – его секретаря. Ломов, любитель выпить, прикладывался и к жене, которой частенько приходилось «сверкать фонарями», выходя в соседний от их квартиры супермаркет. Этим обстоятельством и воспользовался ШАБАК, в результате спецоперации склонив их к сотрудничеству. В конечном счете, получив достаточно информации, ШАБАК передал семью Ломовых ЦРУ, которое помогло им скрыться. Анна Алексей, расставшаяся с мужем, живет с дочерью в Филадельфии. Александр Ломов под новой фамилией живет где-то в другом, неизвестном месте.

Первым раскрытым советским шпионом, о котором появились подробные сообщения, был Израиль Бер. Он родился в Вене, эмигрировал в подмандатную Палестину в 1938 г. и быстро проник в сионистские круги. По легенде и документам Бер был храбрым офицером интернациональных соединений, сражавшихся в Испании в 30-х годах. После создания государства Бер некоторое время работал в канцелярии первого премьер-министра страны Давида Бен-Гуриона в качестве советника. Затем перешел в военную разведку, где дослужился до заместителя начальника и звания полковника. Даже ожидал назначения заместителем начальника Генерального штаба армии. Когда же этого не случилось, обиженный, подал в отставку. Бер занялся журналистикой, писал на иврите. Его статьи нравились некоторым руководителям страны, ему поручили написать официальную историю Войны за независимисть 1948 г. и назначили на должность историка Армии обороны Израиля. Так он получил доступ к секретным армейским архивам и право беседовать на эту тему с самим Бен-Гурионом. Он был вхож во все кабинеты Еврейского государства и многие посольства, включая советское. Правда, как допущенного к секретным документам его специально попросили избегать общения с иностранцами, особенно с советскими. Он пренебрегал просьбами, как, впрочем, и пренебрег впоследствии советом не встречаться с руководителем западногерманской разведки Геленом. Бдительный Харел, тогда руководитель ШАБАКа, решил, что все эти нарушения связаны с сотрудничеством Бера (к которому он всегда относился с неприязнью) с советской разведкой. Харел подозревал, что Бер с самого начала прибыл в Израиль в качестве эмигранта по поручению советской разведки и начал активно работать с 1956 г. после получения условного сигнала через корреспондента ТАСС в Тель-Авиве. Слежка установила, что Бер часто бывал в посольствах стран Восточного блока, более 20 раз тайно встречался с советским дипломатом Виктором Соколовым, считавшимся сотрудником внешней разведки КГБ. Он систематически передавал Соколову различные документы, ему даже удалось получить и передать своим «друзьям» подробности контрактов на строительство ракетных баз для американского ядерного оружия. Однажды, «ведя» Соколова, агенты ШАБАКа увидели, как Бер передал ему чемоданчик. Через несколько дней, 31 марта 1961 г., Бер был арестован по подозрению в шпионаже в пользу Советского Союза, а Соколов внезапно покинул Израиль. В конце марта 1962 г. полковник Бер был осужден на 15 лет. Он умер в тюрьме в 1966 г., до самой смерти продолжая уверять всех, что не был шпионом.

Исраиль Бер – из первых советских шпионов

Лет 20 назад израильское телевидение показало документальный фильм-исследование об Израиле Бере, в котором авторы пытаются убедить зрителей, что обвинение Бера не имело достаточно обоснованных доказательств и в значительной мере было основано на предположениях.

Еще одна удивительная история.

МАРКУС КЛИНГБЕРГ

На окраине израильского городка Нес-Циона, что неподалеку от Реховота, тянутся на несколько километров вдоль дороги апельсиновые плантации. При подходе к городским кварталам там, где с противоположной стороны дороги расположились многочисленные ремонтные мастерские, плантации вдруг обрываются и переходят в плотный забор, посередине которого встроена деревянная будочка с дверью. Никакой надписи на будочке нет. Однако многие израильтяне знают, что именно здесь находится один из самых засекреченных объектов в стране – Институт биологии, занимающийся, среди прочего, разработкой химического и бактериологического оружия. Именно в этот институт в конце 50-х годов был принят молодой ученый, недавний эмигрант из Советского Союза Маркус Клингберг (несмотря на общую тенденцию в Израиле, существующую в определенной степени и поныне, не принимать на работу в строго секретные организации эмигрантов из СССР). Прошло двадцать лет. Молодой ученый стал профессором, всемирно известным специалистом и заместителем директора института по научной работе. Именно он, в числе очень немногих, был в курсе всех разработок института, именно он определял, что из этих разработок будет обнародовано, именно он часто ездил на различные международные форумы, чтобы оповестить мир об этих разработках. И именно он, Маркус Клингберг, в течение целых 18 лет, будучи в зарубежных командировках, оповещал кое-кого (уже вдали от громких форумов, в тени специальных комнат и укромных уголков) о разработках, которые сам же определял как не подлежащие разглашению. В 1983 г. Клингберг был разоблачен, арестован, осужден и приговорен к пожизненному тюремному заключению, которое позже было заменено на 20 лет, за шпионаж в пользу Советского Союза. Израильская пресса нзавала его «самым большим предателем с момента возникновения государства». Его деятельность до сих пор квалифицируется как грандиознейший успех советской разведки.

Маркус Клингберг – самый «вредный» советский шпион

А началось все вскоре после окончания Второй мировой войны. Авраам-Маркус Клингберг родился в 1918 г. в Варшаве в семье ортодоксальных евреев. В 1935 г. начал учиться на врача в Варшавском университете. Но через 4 года с началом войны прервал учебу, покинул Польшу и оказался в СССР. Там продолжил учебу в Минском мединституте, но ее снова пришлось прервать: война пришла на территорию СССР. Клингберг ушел добровольцем в армию и оставался там до окончания войны, выезжая по приказам командования в различные районы, где после освобождения от немецкой оккупации то и дело вспыхивали различные эпидемии. Его перевели в Москву, и он снова продолжил учебу. Постепенно за ним закрепляется репутация способного эпидемиолога. Тогда, судя по всему, и завязались его контакты с армейским ГРУ.

В 1945 г. Клингберг поехал в Польшу в поисках членов своей семьи. Никого не нашел, все погибли в Треблинке. Но в Варшаве он встретил Ванду, тоже оставшуюся одной, избежав смерти в одном из польских гетто. Они поженились и уехали в Швецию. Там в 1947 г. у них родилась дочь Сильвия. А когда через год было провозглашено Еврейское государство, Клингберг настоял на переезде туда. Семья обосновалась в Яффо, Маркус начал работать в армии и вскоре снова прекрасно проявил себя как эпидемиолог. Так он познакомился с профессором Давидом Бергманом, который в то время организовывал Химико-биологигеский НИИ в Нес-Ционе. Бергман рекомендовал туда Клингберга. Уволившись из армии в 1952 г. в звании подполковника, он перешел на работу в НИИ Нес-Циона. Там он тоже стал продвигаться весьма успешно. Пока в 1957 г. для получения очередной должности от него не потребовали подтверждения окончания высшего учебного заведения. Такового у Клингберга не было, и он решил обратиться за помощью в советское посольство, полагая, что во время войны все документы о его учебе в Минске пропали. Посольские, сделав запрос в Москве и Минске, быстро выяснили, что института Клингберг так и не закончил. Но, сообразив, какие перспективы и возможности несет в себе проситель, вспомнив или не вспомнив старые связи с разведкой, предложили ему «услугу за услугу». Клингберг согласился. К слову, вскоре после окончания войны на Клингберга дважды пыталась выйти польская разведка, но он отказался сотрудничать с ней.

ШАБАК начал догадываться, что советская разведка в курсе работ, проводимых в Нес-Ционе, еще в конце 60-х годов. Подозрение пало и на Клингберга. Он дважды прошел испытание детектором лжи и дважды «обманул» его. Кстати, некоторое время заместителем самого Клингберга работала Раана Бен-Гурион – дочь Давида Бен-Гуриона. Она всегда испытывала к нему неприязнь и не раз сообщала представителям службы безопасности, что здесь что-то не так, что Клингберг – человек «некошерный» (в смысле, «нечистый»), – лжив и неприятен в общении. Тем не менее прямых улик пока не было. К делу подключили Мосад, и в конце концов после специально задуманной акции по введению в заблуждение советской разведки Клингберга задержали. Он держался долго, успешно «сражаясь» то со «злым», то с «добрым» следователями. Но на девятые сутки допросов «сломался»…

Попав в тюрьму уже немолодым человеком, привыкшим к интеллигентному, высокообразованному обществу и красивой жизни с «заграницами» и международными конгрессами, Клингберг быстро сдал. У него начались проблемы с кровяным давлением, нарушения сердечно-сосудистой деятельности, вдруг отказало легкое, он оглох на одно ухо. В августе 1993 г. случился инфаркт. В связи с этими обстоятельствами Клингберг неоднократно обращался к израильским властям различного уровня с просьбой освободить его досрочно или перевести под домашний арест. Каждый раз эти просьбы переправлялись органам безопасности, и каждый раз их реакция была отрицательной. Специалисты считают, что своей шпионской деятельностью Клингберг нанес самый значительный урон государству Израиль, но значительно продвинул вперед исследования в бывшем СССР. Очевидно, так считают и российские специалисты, преемники СССР в этих делах. Потому что в начале 1995 г. Россия в лице тогдашнего министра иностранных дел А. Козырева обратилась к правительству Израиля с просьбой освободить Клингберга. Была даже предложена сделка по его обмену. С этой целью дочь Клингберга Сильвия, жившая в Париже, обратилась к французскому адвокату Антуану Конта. Через некоторое время начались секретные переговоры между представителями Израиля, Франции и Восточной Германии. В 1988 г. договоренность об обмене Клингберга на арестованных западных разведчиков была достигнута. Но в связи с разразившимся тогда же скандалом, вызванном предательством сотрудника КГБ в Израиле Александра Ломова, работавшего под прикрытием управляющего делами Русской православной церкви в Иерусалиме (см. выше), сделка не состоялась. Еще одна неудачная попытка обмена была предпринята в 1990 г. Ее подробности и причины, по которым она не «вышла в свет», будут подробнее изложены несколько ниже.

А Клингберг продолжал отбывать свой срок, сидеть в тюрьме и проситься на волю. Наконец судебные органы предложили сопротивляющимся силам безопасности перевести его под домашний арест. Органы безопасности согласились, но при условии, что содержание охраны (персональной охраны в условиях дома, а не тюрьмы) будет оплачивать… сам заключенный. Тут необходимо отметить, что заслуги Клингберга перед израильскими военными были так велики, что ему назначили персональное пособие (пенсию?) еще во время работы в институте биологии и… продолжали выплачивать более 10 лет, в течение которых он сидел в тюрьме. Пока этот факт не стал достоянием Государственного контролера – очень грозной в Израиле субстанции. Так что кое-какие деньги у Клингберга были, и он согласился на предложенный вариант. Он нанял охранников из компании, предоставляющей такой сервис, и с осени 1998 г. досиживал свой срок дома. На этом злоключения Маркуса Клингберга не закончились. Ибо через короткое время стало нечем платить. Охрану тоже нельзя было снять. Тогда недостающее стало доплачивать… Министерство обороны. (Я понимаю, что нам, родившимся и выросшим в стране, где и с заслуженными выплатами бывают проблемы, тяжело в это все поверить. Тем не менее прошу мне верить.) Тут уже возмутилась Главная прокуратура, которая подала жалобу в Верховней суд. На заседании этого суда, который состоялся в июле 1999 г., представитель прокуратуры Двора Хен потребовала прекратить участие Министерства обороны в оплате услуг, предоставляемых Клингбергу, а если он не в состоянии выполнять условия, на которые согласился, то его следует снова отправить на содержание в тюрьму. Председатель Верховного суда Ахарон Барак был не столь категоричен: «Если Клингберг не в состоянии выполнять условия пребывания дома, то он должен вернуться в тюрьму. Однако, по моему мнению, возможно найти действенное решение, которое позволит его освобождение от стражи при соблюдении определенных ограничительных условий его пребывания на свободе». Адвокат Клингберга обратился к суду с просьбой найти достойное решение возникшей проблемы. Ему позволили остаток срока досидеть дома и без специальной охраны. Все-таки Израиль очень хорошо относится к своим гражданам, даже к не очень хорошим.

Домашняя отсидка закончилась в январе 2003 г. Клингберг уехал в Париж, где живут его дочь и единственный внук. Там в интервью израильской журналистке Илане Даян Маркус Клингберг сказал: «Я это делал сознательно и с желанием. Этим я выражал свою благодарность советскому режиму, который спас меня от гибели».

О шпионе номер два, как его называют, – полковнике Шимоне Левинсоне – многие знали едва ли не с пеленок. Не как о шпионе, а как об одном из блестящих офицеров Армии Обороны Израиля. Ничто не бросало тень на его биографию. Получив прекрасное военное образование, он достаточно быстро продвигался по службе. В звании полковника занимал довольно высокий пост в военной разведке. Известно, что он непосредственно общался с тогдашним начальником Генерального штаба Рафаэлем Эйтаном (Рафулом), впоследствии министром в правительстве Натанияху, недавно скончавшемся. Потом они разошлись во взглядах по каким-то вопросам, и в начале 80-х годов Левинсон уволился из армии.

Распрощавшись с израильской армией, Левинсон получил должность офицера связи ООН в Таиланде. Через несколько лет он вернулся в Израиль и стал начальником службы безопасности премьер-министра. Блестящая карьера за довольно короткий срок – порядка 10 лет! Которая завершилась обвинением в шпионаже в пользу Советского Союза и судом. Суд состоялся в 1993 г. Левинсон был осужден на 12 лет.

Уже сидя в тюрьме, Левинсон дал интервью корреспонденту одной из израильских газет, из которого общественность и даже многие знакомые Левинсона узнали, что он осужден за шпионаж и сидит в тюрьме. До этого окружающие его люди только знали (как, впрочем, и в случае с Маркусом Клингбергом), что он вдруг исчез, неизвестно куда. Из интервью следовало, что во время службы в Таиланде у Левинсона возникли проблемы личного характера, связанные с его психикой. И тогда – в 1983 г. – он направился в тамошнее советское посольство и предложил там свои услуги. Их с радостью приняли. От него попросили немногого, главным образом общеполитическую информацию. В общем-то то, что можно было почерпнуть из газет. Вернувшись в Израиль и возглавив охрану премьер-министра, он продолжил начатое в Таиланде. Конечно же, новая должнсть давала прекрасные возможности для шпиона. Правда, работать стало труднее, так как в то время в Израиле уже (и еще) не было советского посольства. Поэтому контакты с сотрудниками КГБ происходили в основном в европейских странах, иногда в Москве.