Текст книги "Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников"

Официально Амит занимал должность исполняющего обязанности начальника Мосада, и многие друзья и поклонники Харела «нажимали» на Бен-Гуриона с целью возвратить его. Однако в связи с дальнейшими конфликтами в правящей партии и правительстве 16 июня 1963 г. Давид Бен-Гурион окончательно ушел из правительства. Новое правительство во главе с нерешительным Леви Эшколом после долгих дебатов в начале сентября приняло компромиссное решение: утвердить Меира Амита руководителем Мосада, назначить бывшего заместителя Амита Ааарона Ярива начальником Военной разведки, а бывшему руководителю Мосада Исеру Харелу поручить общее наблюдение за деятельностью обеих разведывательных организаций. Местом работы Харелу определили канцелярию премьер-министра, он должен был нести ответственность за всю поставляемую главе правительства информацию. Взаимоотношения между Харелом и Амитом по-прежнему оставались сложными. Харел был совершенно не приспособлен к новой должности. Он пытался вмешиваться в деятельность своих подопечных организаций, но оба новоиспеченных начальника всячески сопротивлялись. Амит пробыл в должности начальника Военной разведки «Аман» до декабря 1963 г., окончательно сдав дела Аарону Яриву, и сосредоточился только на руководстве Мосадом.

Амит перевел свою организацию в современное здание в центре Тель-Авива, в котором вместо спартанского кабинета его предшественника оборудовал другой, более просторный, в американском стиле, с деревянными панелями, обставил его дорогой мебелью и другими атрибутами комфорта, включая приемную с секретаршей. Он существенно улучшил дисциплину в Мосаде, наладил субординацию, разработал четкие планы перспективной работы, благодаря поддержке тогдашнего министра финансов увеличил бюджетные ассигнования и оснастил Мосад современной техникой, включая компьютеры, которые Харел не любил. Но часть сотрудников по-прежнему любила Харела и оказывала пассивное сопротивление новому начальнику. В ответ Амит изолировал наиболее ярых из них и пригласил на работу новых, в основном бывших работников Военной разведки, постепенно окружая себя своими людьми. Он добился повышения воинских званий военных атташе, некоторые из которых одновременно являлись резидентами Мосада. Следует отметить, что ко времени прихода Амита в Мосад в нем назревала смена поколений. Устарел не только Харел с его методами работы, но и как бы вся «команда». Многие сотрудники приближались к пенсионному возрасту, естественно они, с одной стороны, не собирались уходить в отставку, а с другой – утратили эффективность и уже не воспринимали все новое настолько, чтобы соответствовать духу времени и новым требованиям. Амит изменил систему подбора кадров. Раньше основная ставка при приеме на работу в Мосад делалась на рекомендации друзей и знакомых (как говорят в Израиле, «Витамин P(Пи)», от слова «протекция»). Амит решил использовать современные методы: потенциальных кандидатов искали не только в армии, но и в университетах, научных заведениях, деловых кругах и среди иммигрантов. Для профессиональной подготовки новых сотрудников была основана академия «Мидраш». Изменения произошли и с использованием женщин на оперативной работе. Исер Харел вообще был противником вовлечения женщин в оперативную работу. Амит посчитал необходимым их использовать, если это могло привести к скорейшему выполнению поставленной задачи, у женщин-сотрудниц Мосада появилась возможность пройти все ступени карьерной лестницы, вплоть до руководителя функционального или географического отдела. За время работы Амита в Мосаде число сотрудников увеличилось вдвое. Амит решил полностью отказаться от «показательных» операций и сосредоточил внимание своего ведомства на систематическом сборе военной и политической информации и ее анализе в арабских странах.

Между тем молодые сотрудники постепенно стали сторонниками Амита. Им нравились его методы, его стремление к модернизации, они, да и многие другие начали приходить к мысли, что им нужен именно такой начальник, его оригинальные мысли начали вызывать у них творческий интерес. Особо они отметили, что Амиту, хоть и с трудом, удалось перевести в Мосад знаменитое подразделение 131, предназначенное для выполнения специальных оперативных задач и добычи информации в арабских странах. В отличие от Харела, Амит считал (и этому учил своих сотрудников), что если кто-либо преграждает им дорогу во время выполнения задания, то следует открыть огонь максимальной интенсивности, чтобы как можно быстрее расчистить эту дорогу. Идеей Амита было выполнение поставленной задачи, не беспокоясь о методах, но при этом ни в коем случае не компрометировать государство Израиль. Довольно скоро оказалось, что сотрудники Мосада стали лучше приспособлены к изменившимся условиям работы в современном мире, более гибки, менее эмоциональны при постановке задач.

Еще одним положительным фактором появления Амита на посту руководителя Мосада явилось то, что впервые в истории Еврейского государства было достигнуто полное взаимопонимание и содружество двух разведывательных организаций: Мосада и Военной разведки, чему, безусловно, способствовало назначение на должность начальника Военной разведки его бывшего заместителя и в будущем друга Аарона Ярива. Теперь каждый начальник отдела Мосада получил постоянный допуск к материалам исследовательского отдела Военной разведки по его тематике, оперативной или географической. Это существенно расширяло информационный запас и кругозор ведущих сотрудников. Они научились аналитически мыслить не только для выполнения конкретной задачи, но и в общем контексте разведывательной политики Мосада. Хотя Амит был убежденным сторонником внедрения новой техники и новых технологий и много работал в этом направлении, он прекрасно понимал, что никакая техника не может заменить агента. Он понял и другое. Несмотря на многочисленные специальные тесты, подробные исследования и тщательную предварительную подготовку, невозможно полностью установить специфические свойства нового агента.

Можно привести один из примеров, подтверждающих это положение. В Бейрут, тогда сравнительно безопасный арабский город, был послан молодой, хорошо подготовленный агент, прекрасно зарекомендовавший себя на службе в армии и подававший надежды на блестящее будущее как сотрудник Мосада. Однако по прибытии в город он поселился в заранее заказанном номере гостиницы и категорически отказался оттуда выходить – даже для того, чтобы после многочисленных бесед с ним отправить его обратно в Израиль. В ходе этих бесед выяснилось, что при проверке в бейрутском аэропорту он предъявил свой фальшивый паспорт и сильно перенервничал. Вывести агента из этого нервного срыва так и не удалось. С помощью агентов ЦРУ его усыпили и отправили в Израиль. Вскоре он пришел в себя и даже стал просить испытать его еще раз.

Но это были вполне «рабочие мелочи» по сравнению с теми катастрофическими событиями, которые вскоре постигли Мосад. Почти одновременно были задержаны два самых лучших агента: Эли Коэн в Сирии и Вольфганг Лотц в Египте. Но если Лотца так до конца не разоблачили и в конечном счете не без помощи подосланного израильтянами адвоката ему удалось «дешево отделаться» и вскоре освободиться, то Эли Коэна постигла тяжелая участь – смертная казнь. Случилось это в 1965 г. через два года после того, как Меир Амит вступил в должность начальника Мосада.

В самом начале своей службы на этой должности Амит посетил многих членов правительства и высших военных начальников и всем задал приблизительно одни и те же вопросы: что вы думаете о задачах Мосада и что бы вы желали, чтобы Мосад сделал для вашего ведомства? Вразумительные ответы он получил только от одного – командующего ВВС Мордехая Хода, который сказал, что Мосад оправдает свое существование, если добудет МИГ-21, по утверждению советского руководства, тогда самый лучший в мире бомбардировщик. «Добыча» этого самолета оказалась первой крупной целевой операцией Мосада под руководством Меира Амита. Подробно она описана в главе «Из операций израильской разведки». Напомню только, что 15 августа 1966 г. советский МИГ-21, принадлежавший ВВС Ирака, приземлился на одной из военно-воздушных баз Израиля.

Но, как часто это бывает в жизни, хорошее переплетается с плохим. Почти одновременно с операцией, связанной с советским бомбардировщиком, Мосад принял участие в другой операции, которая и до сих пор считается одной из самых неудачных в его истории.

29 октября 1965 г. в селении Сен-Жермен де Пре, которое считалось прибежищем левых художников, писателей и политических деятелей, был похищен Мехди Бен-Барка – 45-летний лидер марокканской оппозиции, приехавший с временным визитом во Францию. Его отвезли на виллу Фонтен-ле-Виконт, которая находилась в нескольких километрах к югу от парижского аэропорта Орли. Вилла принадлежала Жоржу Бушесейше – владельцу шикарных борделей в Марокко и Париже, человеку весьма сомнительной репутации. Там он и был застрелен агентами марокканской секретной службы. Почему он был застрелен, мы расскажем ниже, а описываем же всю эту историю, потому что в ней оказался замешанным Мосад, причем не с самой приятной и моральной стороны.

В начале 60-х годов Марокко, с которым Израиль всегда поддерживал более или менее нормальные отношения, оказалось в окружении новых революционных арабских республик, правительства которых враждебно относились к королевской власти в соседней стране и лично к ее королю Хасану. Хасан, в частности, опасался президента Египта Насера с его революционными идеями, распространяемыми им на всем Ближнем Востоке. Перед ним маячила печальная судьба бывшего короля Египта Фарука. Он боялся, что Америка и, в частности, ЦРУ, которые поддерживали новые революционные правительства, созданные после Второй мировой войны, поддадутся их уверениям о реакционности марокканской монархии и примут трагическое для нее решение. Король Хасан обратился за помощью к Израилю, который был заинтересован в контактах с Марокко и лично королем. Начиная с 1965 г., Израиль в тайне от всего мира стал посылать Хасану личных телохранителей – из числа евреев, незадолго до этого эмигрировавших из Марокко в Израиль. Кстати, король не препятствовал эмиграции евреев в Израиль, в результате за несколько лет в Израиль эмигрировало порядка 400 тысяч марокканских евреев. Это была одна из самых значительных операций по эмиграции, когда-либо осуществленных Израилем. Израильские разведслужбы Мосад и ШАБАК помогли организовать в Марокко достаточно современную службу внутренней безопасности и организовали обучение сотрудников для этой службы.

В 1963 г. Бен-Барка впервые был обвинен в участии в заговоре, целью которого было убийство короля. Суд, который проходил в его отсутствие, приговорил его заочно к смертной казни. В следующем году между Марокко и соседним Алжиром возник пограничный спор, в ходе которого несколько марокканцев-изгнанников прибыло из Алжира в Марокко, чтобы организовать борьбу с королевской армией. Они были пойманы и судимы. Поскольку Бен-Барка открыто поддержал Алжир в разгоревшемся конфликте, его также судили на том же суде, снова заочно, и опять присудили к смертной казни. После чего король Хасан высказал своему начальнику службы безопасности генералу Мохаммеду Офкиру мысль, что не будет против, если приговор суда будет каким-либо образом исполнен. Генерал мысль понял, но он также понимал, что его служба, хоть и весьма эффективная, но весьма малочисленная и недостаточно опытная, чтобы провести требуемую весьма серьезную операцию за границами страны. Офкир связался с Меиром Амитом. Дело в том, что согласно соглашению между Марокко и Израилем, заключенному за несколько лет до этого, израильские агенты вели регулярное наблюдение за лидерами марокканской оппозиции, жившими в Европе или в некоторых арабских странах. Естесственно, среди этих лидеров был и Бен-Барка. Но в данном случае Офкир обратился к своему коллеге (кстати, «амит» можно перевести с иврита как «коллега») с просьбой помочь уничтожить оппозиционера физически. Подумав, Амит согласился, но поставил условие: израильтяне в самом акте убийства принимать участия не будут. Мосад разработает план похищения Бен-Барки и может помочь марокканцам его осуществить. Что дальше – это не дело Мосада. Марокканцы с поставленным условием согласились. Как согласились и с планом, предложенным израильтянами. Согласно разработанному плану, операцию решено было проводить во Франции, которую Бен-Барка часто посещал. За содействием обратились к представителям французской разведслужбы, французскому эквиваленту Мосада – Службе внешнeй документации и контрразведки SDECE, которая пользовалась в мире хорошей репутацией и с которой у израильтян были вполне хорошие отношения. Эта служба, занимавшаяся обычно иностранными делами, как правило, действовала самостоятельно, без какого-либо политического контроля со стороны французских властей. В основном израильтяне имели дело с группой сотрудников SDECE, которая была в оппозиции президенту де Голлю. Эта группа считала, что де Голль предал интересы Франции в связи с войной, возникшей в результате борьбы Алжира за свою независимость. Поскольку Бен-Барка поддерживал Алжир в этой борьбе, эта группа была готова помочь марокканцам в выполнении поставленной их королем задачи. Интересно, что другой отдел SDECE через подставную организацию, служившую для прикрытия секретной деятельности Франции в Африке, ежемесячно выплачивал Бен-Барке определенную денежную сумму в качестве поддержки его деятельности.

Ранней весной 1965 г. Меир Амит вылетел в Париж для согласования деталей операции по поимке Бен-Барки. В принципе, несмотря на официальную независимость Мосада от политической власти, Амит не имел права самостоятельно принять решение об участии в подобной операции. Он был обязан согласовать этот вопрос с премьер-министром Леви Эшколом и поставить в известность Исера Харела, который по поручению премьер-министра должен был наблюдать за деятельностью израильских разведывательных организаций. Но Харела он просто проигнорировал, а Эшколу, видимо, сообщил об этом как-нибудь походя, когда последний не имел ни возможности, ни времени разбираться, кто такой Бен-Барка и почему израильтяне должны содействовать его уничтожению. Следует отметить, что Амит не посоветовался и со своими опытными старшими офицерами, приняв решение об операции практически единолично, не подумав, что его страна подвергается большому дипломатическому и политическому риску.

Бен-Барка постоянно жил в Женеве и все это время был под постоянным наблюдением французских и израильских агентов. Согласно плану, его надо было заманить во Францию, так как французы считали, что там легче будет замести следы после его поимки и уничтожения. Как оказалось впоследствии, это было большой ошибкой. Кто-то из его друзей сказал Бен-Барке, что французский режиссер Жорж Франжю желает с ним встретиться для обсуждения плана постановки антиколониального фильма. Естественно, Бен-Барка откликнулся на это предложение и отправился в Париж. В тот момент, когда он собирался войти в здание, в котором якобы была назначена встреча с Франжю, трое мужчин вышли из соседнего здания, подошли к нему и, предъявив удостоверения, сказали, что должны задержать его для допроса. Все трое были французами, один из них был офицером SDECE, который постоянно работал тайным агентом в аэропорту Орли под прикрытием таможенника. Они отвезли Бен-Барку на уже упомянутую выше виллу, которая охранялась дюжими молодцами довольно несимпатичного вида – агентами французской и марокканской разведок. Тут же было отправлено сообщение Офкиру в Рабат и Амиту в Тель-Авив. Как и было предусмотрено планом, никого из израильтян ни на месте похищения, ни на вилле или поблизости не было.

Офкир прибыл на виллу через сутки. В его присутствии его же агенты расстреляли Бен-Барку и закопали тело в саду. Это произошло 2 ноября 1965 г. Через две недели его перезахоронили в совершенно другом месте у Иль де ла Гранд Жатт, к северо-западу от Парижа, на берегу Сены. Однако когда обнаружилось исчезновение Бен-Барки, в средствах массовой информации поднялся небывалый шум, соратники окружили его имя намного более значительным ореолом, чем был у него при жизни. К тому же это событие еще более накалило политическую обстановку во Франции. Полиция вплотную занялась этим делом и довольно быстро выяснила все его обстоятельства. Де Голль, узнав, что в деле замешана SDECE, расценил это как акцию, направленную против его правительства и лично против него. Он настоял, чтобы исчезновению Бен-Барки было посвящено специальное заседание правительства. После чего дело приняло вполне официальный оборот, что позволило де Голлю использовать его в своих интересах. Он очистил правительственные органы от своих противников, реорганизовал SDECE, уволив многих его сотрудников и набрав новых, лояльных по отношению к нему. Состоялось два судебных процесса: на одном заочно осудили генерала Офкира, а на другом оправдали прибывшего лично на суд его заместителя Ахмеда Длими, который отвечал за разработку операции с марокканской стороны. Тем временем начали исчезать свидетели, кое-кто – весьма таинственным образом, пошли слухи, что их убрали насильственно.

В Израиле испугались. Поначалу малозначительная, ничем, в общем-то, не примечательная для Мосада операция, от которой предполагалась только польза в виде укрепления дружественных связей с Марокко, грозила обратиться для Израиля большими неприятностями. Могла пострадать репутация не только Мосада, но и всей страны. Амит постарался сделать все возможное, чтобы факт участия Мосада в расправе над Бен-Баркой остался неизвестным широким кругам. Непосредственные участники операции поклялись молчать, в Марокко были посланы специальные эмиссары, которые разъяснили руководителям страны, что если факт причастности Мосада раскроется, то это нанесет большой вред отношениям между двумя странами и ухудшит положение Марокко в арабском мире. Заодно припугнули и тех сотрудников SDECE, которые были в курсе дела относительно причастности Мосада к этой истории. Но, как это ни странно, самое слабое звено оказалось в Израиле, раздираемом в то время политическими битвами. Один из сотрудников Мосада рассказал о причастности его организации к делу Бен-Барки влиятельному тогда члену Кнессета Израилю Галили, тот – Харелу. А Харел с удовольствием – Эшколу. Эшкол поручил расследование Харелу, которому не составило большого труда установить, что приказ об участии Мосада отдал сам Амит, и потребовал его немедленной отставки. Ведь последствия в случае раскрытия участия Мосада могли быть воистину катастрофическими.

Но Амит умел бороться. Он привлек на свою сторону Бен-Гуриона, организовавшего в то время новую центристскую партию РАФИ, Шимона Переса и Моше Даяна. Те пригрозили Эшколу, что если Амит уйдет, то дело может кончиться отставкой всего правительства. Был создан специальный комитет, выводы которого были неутешительными для Эшкола, а следовательно, и для Амита. В дело вмешалась Голда Меир, которая стремилась наказать членов комитета и спасти партийное реноме своих однопартийцев. В результате и Эшкол, и Амит остались на своих постах. Ушел только, и теперь уже окончательно, не примирившийся с ситуацией Исер Харел. Правительство решило не разглашать дело Бен-Барки. И даже когда через пару месяцев израильский еженедельник «Булл» перепечатал статью об его убийстве из французской газеты, в которой содержались намеки на участие в этом деле Израиля, то весь тираж этого журнала был конфискован, а двое из издателей арестованы по обвинению в нарушении «Закона о безопасности».

Однако, несмотря на все эти усилия, Израиль все-таки пострадал. Де Голль, узнав подробности, был возмущен всем происшедшим. Несмотря на некоторые симпатии к Израилю за оказанные ему в прошлом услуги, связанные с его личной безопасностью, он приказал прекратить деятельность Мосада в пределах страны (в Париже находился европейский центр Мосада) и выслать за ее пределы всех его агентов. Это был сильнейший удар по Мосаду. Франция резко изменила и отношение к Израилю в целом, существенно ограничив ему поставки самолетов и вооружения, ранее обеспечивая все израильские потребности. Де Голль так никогда и не простил Израилю этого дела, за последствия которого Израиль долго расплачивался. Истории с кражей чертежей самолета «Мираж» и угоном катеров из Шербура – только некоторые отголоски новой политики Франции по отношению к Израилю.

Меир Амит уделял большое внимание развитию так называемой «периферийной зоны», т. е. установлению и развитию связей со странами Африки и Азии, которые не находились в непосредственной близости к Израилю. Эту концепцию в свое время выдвинул первый руководитель Мосада Реувен Шилоах. Таким образом, во время руководства Амита укрепились тайные связи Израиля с Эфиопией, Турцией, Ираном. Возникали некоторые тайные и иногда неожиданные взаимодействия. Так, Израиль и Иран помогали курдам бороться с центральной властью в Ираке. Израильтяне помогали сторонникам короля Йемена бороться с местными повстанцами и египтянями. В Южном Судане помогали мятежным христианам.

Израиль установил дипломатические отношения и открыл посольства почти в 30 африканских странах. Эти посольства Мосад использовал для прикрытия своей деятельности. Но резиденты и агенты Мосада зачастую действовали и в тех странах, с которыми у Израиля не было официальных дипломатических отношений, они работали «под крышей» торговых и медицинских представительств и центров и других подобных организаций. Амит щедро делился полученной информацией со своими американскими коллегами, а потому без особого труда добился от них выделения нескольких миллионов долларов на дополнительное ассигнование деятельности его ведомства в этих регионах. Благодаря этим средствам Израиль не только установил тесное сотрудничество с разведорганами Кении, Заира, Ливии и Ганы, но готовил кадры для спецслужб этих стран, а также оказывал помощь в их деятельности.

Много изменений произошло и в Азии. Мосад открыл резидентуру в бывшей британской колонии Сингапуре, там была создана постоянная военная миссия во главе с полковником Бен-Элиэзером. Миссия оказывала сингапурцам большую поддержку в подготовке кадров и снабжении оружием. Через небольшое время Сингапур стал «трамплином» для распространения деятельности Мосада по всей Азии. Первой в поле зрения Мосада оказалась Индонезия, где мятежный президент Сухарто установил контакты с Мосадом, после чего Мосад направил туда группу советников из Сингапура. Эта группа помогла организовать и обучить индонезийскую службу безопасности. Сухарто заявил, что как исламская страна Индонезия не может установить официальных отношений с Израилем, но тайные связи готова развивать. Многие индонезийские военные и разведчики прошли обучение в Израиле. Еще одной страной, ставшей партнером Мосада, оказалась Индия, у которой с Израилем был общий враг – Пакистан. Хотя в те времена Индия тоже не желала афишировать свои отношения с Израилем.

Но наибольшее внимание Мосад сосредоточил на ситуации на Ближнем Востоке, откуда на Меира Амита и возглавляемую им организацию, впрочем, как и на Израиль в целом, уже надвигалось новое испытание, которое впоследствии назвали «Шестидневная война». Еще задолго до ее начала Амит докладывал высшему руководству страны, что египтяне, получив новое советское оружие и боевую технику, осмелели и начали снабжать своих военных командиров планами, в которых были предусмотрены действия на территории Израиля. Это означало, что они готовились к войне с Израилем и если не к его уничтожению, то, по крайней мере, к захвату части его территорий. В создавшейся ситуации, дабы предотвратить надвигавшиеся события, Амит предложил план, согласно которому он должен был тайно поехать в Каир для встречи с вице-президентом Египта Хакимом Амером. Идею такой поездки предложил один из видных еврейских бизнесменов, имевший хорошие связи в египетском руководстве. Но этот план похоронил Харел, заявив, что руководитель Мосада ни в коем случае не может прибыть во вражеский стан и что это, по всей вероятности, западня. Амит впоследствии говорил, что он с Амером мог бы достичь мирного урегулирования между Израилем и Египтом лет на 10 раньше, чем это в действительности произошло. Ну а тем временем Израиль тоже готовился к новой войне, которую собирались навязать ему враги-соседи. Благодаря деятельности и тесному сотрудничеству Мосада и Военной разведки как до начала, так и в ходе этой кратковременной войны Генштаб всегда имел полную информацию о противниках: оперативные планы, дислокацию войск, местонахождение аэродромов, баз и складов, личные данные и характеристики почти на всех командиров частей и подразделений. А накануне предполагаемого арабскими странами нападения израильтяне уже не только были полностью готовы к боевым действиям, но и имели детальный план победы над врагами.

1 июня 1967 г. Амит по собственной инициативе вылетел в США. Прямо в аэропорту он связался с тогдашним директором ЦРУ Ричардом Хелмсом, с которым был хорошо знаком еще по учебе в Колумбийском университете, и попросил аудиенции. В результате встречи с ним и министром обороны Робертом Макнамарой после ознакомления их с данными израильской разведки Амит убедил их в неизбежности войны и получил молчаливое согласие американцев на нанесение первого упреждающего удара. Как мы хорошо знаем, этот удар оказался решающим в ошеломляюще победоносном для Израиля исходе грянувшей войны.

Закончилась очередная открытая война Израиля за свое существование. Но не закончились его тайные войны, основную тяжесть в которых нес Мосад. И вскоре последовала знаменитая операция по добыче чертежей «Миража», успешно проведенная Мосадом и Военной разведкой в 1968 г. Ею руководил Меир Амит при полном содействии его друга и соратника Аарона Ярива.

Меир Амит ушел с поста начальника Мосада в 1968 г. после окончания его первой пятилетней каденции. Амит просил премьер-министра оставить его на новый срок или его часть, но тот отказал. Основной официальной причиной явились скандал с историей Бен-Барки и некоторые незначительные ошибки в деятельности Мосада, в принципе, неизбежные при руководстве такой сложной организацией. Но кое-кто считал: главной причиной «ухода» Амита оказалось то, что Эшколу не нравилась его чрезмерная самостоятельность. Он был слишком эффективен. Правительственно-партийные боссы, помня историю с Харелом, боялись слишком сильного начальника разведки. Кроме того, Эшколу не нравилась тесная дружба Амита с Моше Даяном, который тоже вел себя совершенно независимо. Амиту припомнили и неудачный инциндент с перехватом самолета в воздушном пространстве Ливана и посадкой его в Израиле. Предполагалось, что в нем летит один из руководителей палестинских террористов Жорж Хабаш, но его там не оказалось. Приказ на эту операцию отдал Моше Даян. В результате новым начальником Мосада вместо Амита стал генерал-майор Цвика Замир, свой человек в правящей рабочей партии.

Меиру Амиту во время отставки было всего лишь 47 лет, он был полон энергии и амбиций проявить себя на новом поприще. Получив ряд заманчивых предложений, он решил остановиться на должности президента самой крупной промышленной группы компаний Израиля «Кур». И проработал на этом месте 9 лет, еще более укрепив группу. Затем решил заняться политикой. Стал членом Кнессета, а затем вошел в правительство в качестве министра транспорта и связи. Однако, пробыв в Кнессете всего лишь одну каденцию, Амит снова вернулся в бизнес, возглавив программу создания космических спутников связи «Амос». И снова весьма успешно. Сегодня в космосе обитают несколько израильских спутников, обслуживая многочисленные потребности в информации многих стран мира и, конечно же, родных Меиру Амиту организаций: Армии Обороны Израиля и Мосада.