Текст книги "Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников"

Именно в той беседе с журналистом вновь всплыло еще одно имя – тоже осужденного за шпионаж в пользу СССР – Израиля Бера, о котором было рассказано выше. Тогда-то израильское телевидение и сделало фильм, в котором высказывалось сомнение в доказанности обвинений, предъявленных ему.

ШАБТАЙ КАЛМАНОВИЧ

Пожалуй, не менее занимательная история – это история Шабтая (Залмана) Калмановича (ударение на втором «а»). В 60-е годы Шабтай Калманович был довольно известным фарцовщиком. Не исключено, что кто-то из бывших вильнюсцев или каунасцев помнит его. Он родился в Каунасе в 1947 г., там же закончил институт, получив диплом инженера по автоматизации химической промышленности. В 1971 г. он из Каунаса выехал в Израиль и стал стремительно продвигаться. Буквально через пару лет он был вхож в кабинеты всех великих тогда в Израиле людей, включая Голду Меир. Ухитрился стать штатным функционером сразу двух партий. Был непременным участником всех банкетов и дипломатических приемов (или, как теперь говорят в России, «тусовок»). Всем нравился этот «свой в доску» русский парень, хорошо овладевший ивритом и умевший мгновенно выполнить любое поручение. Служба в партиях вскоре закончилась, и он занялся ангажементом зарубежных артистов, в частности, из б. СССР, организацией выставок и других культурных мероприятий. Затем он попал в помощники Шмуэля Флато-Шарона – миллионера, родившегося в Польше, прошедшего через оккупацию и сбежавшего из Франции, где ему грозила тюрьма за неуплату больших налогов. Калманович стал руководителем избирательной кампании Флато-Шарона по выборам в Кнессет. Флато-Шарон стал членом Кнессета, а Шабтай Калманович, многому научившийся от него, – крупным строительным бизнесменом.

Шабтай Калманович – советский шпион и новый «русский»

Отвлекаясь, следует отметить, что позже Флато-Шарон был пойман во Франции, куда нелегально приехал, сбежал оттуда опять в Израиль, где был неоднократно замешан в различных махинациях и незаконных сделках, и, кажется, и сегодня находится под каким-то очередным следствием, одновременно инвестируя деньги в строительство, связанное с размещением на новое жительство бывших поселенцев из сектора Газы. В общем, «а-идише коп».

Специализацией Калмановича стали африканские страны. Оттуда он вывозил сырье, включая драгоценные камни и металлы, туда ввозил оборудование. Он стал другом многих лидеров этих стран и даже получил пост почетного консула Ботсваны в Израиле. (Существует такая синекура, которой увлекаются некоторые, в основном скороспелые богачи. Коим, кроме денег, захотелось еще и славы. Такие платят деньги или оказывают какие-либо значительнее услуги руководителям в основном малых, а еще лучше – маленьких, или слаборазвитых, но еще лучше – недоразвитых государств – и становятся по совместительству почти дипломатами. Просто удивительно, почему у «новых русских» это еще не вошло в моду.) Еще большее влияние Калманович приобрел в Сьерра-Леоне, поставив президентом этой страны своего знакомого генерала. В составе его свиты Калманович впервые после репатриации приехал в Советский Союз, с его помощью был достигнут договор о предоставлении СССР прав рыболовства у берегов Африки. В короткий срок Калманович заработал огромное состояние. У него были счета в банках всей Европы и, конечно, дома. Он купил замок в Каннах, летал на собственном самолете. Он вошел в десятку первых миллионеров Израиля. «От него пахнет деньгами», – говорили о нем. (Так что «новый русский» – это, оказывается несколько забытый «новый израильтянин». Впрочем, кто сказал, что «новый израильтянин» не может быть «новым русским»? Это впоследствии подтвердил и сам Калманович.)

Заговорили о перестройке, и Калманович одним из первых начал ездить в СССР и заключать там выгодные обменные сделки, главным образом по заказам Внешторга, получая за них приличные комиссионные. Каждый раз, возвращаясь из Москвы, он не переставал бахвалиться, какие почести и приемы оказали ему советские руководители (точно как в свое время Арманду Хаммеру). В декабре 1987 г., возвратившись в очередной раз из Москвы в Израиль, он был встречен не восторженными поклонниками, а молчаливыми сотрудниками безопасности, которые препроводили Калмановича в следственный изолятор и предъявили ему обвинение в шпионаже в пользу СССР. Гром грянул в Израиле 10 января 1988 г. после сообщения в СМИ об аресте Калмановича. Широкой публике тогда еще не было известно о судах над другими подозреваемыми в шпионаже. Я случайно оказался на следующий день после ареста Калмановича около построенного им шикарного здания консульства на одной из центральных улиц Тель-Авива Хаяркон, которым он руководил и которое фактически было его штаб-квартирой в Израиле, и видел там десятки корреспондентов, собравшихся в надежде получить какую-нибудь информацию.

Снова, как несколько лет назад, пресса заговорила о Калмановиче, на все лады рассуждая, что он знал и что он продал Советам. Известный израильский журналист Зеэв Бар-Ам написал о нем: «Если существует такое определение, как антишпион, то оно полностью подходит к Калмановичу. Слишком уж он привлекал к себе всеобщее внимание. А был он, по-видимому, не просто шпионом, а асом разведки. Может быть, даже гроссмейстером шпионажа». В принципе, на его аресте настояли… Пентагон и Госдепартамент США. Согласно их данным, Калманович и его партнеры поставляли СССР секретные иностранные технологии. Следует отметить, что Калманович «отметился» в Америке еще более чем за 10 лет до этого. Тогда против него был подан иск за кражу чеков и подделку подписей под ними одного из банков из Северной Каролины. В мае 1987 г. в связи с этим иском и в результате международного розыска он был арестован в Лондоне, просидел там полгода под домашним арестом и был выпущен под залог в полмиллиона фунтов стерлингов.

Тогдашний министр обороны Израиля Ицхак Рабин потребовал разъяснения от израильских спецслужб по поводу американских претензий. Неизвестно, получил ли он их, но пресса очень быстро замолчала. Калманович знал очень много и многих в Израиле, и эти многие вовсе не желали увидеть в СМИ его воспоминания. Как высказался в те дни уже бывший руководитель Мосада Исер Харел, Калманович так был «повязан» с израильским истеблишментом, включая полицию и спецслужбы, что мог процветать в Израиле до конца дней своих, не попытайся он затронуть американские интересы.

В обвинительном заключении, которое было опубликовано 8 ноября 1993 г., было сказано, что он передавал секретную информацию агентам зарубежных спецслужб, причинив тем самым ущерб безопасности страны. Поскольку конкретных пояснений не было, эксперты могли предположить, что Калманович передавал сведения об армии, о тайных связях Израиля с африканскими странами (об этом в последующих главах), о деятельности израильского правительства и Еврейского агенства (Сохнута) по выезду советских евреев. Суда в обычном понимании этого процесса тоже не было. Адвокат Калмановича договорился с прокуратурой о юридической сделке, согласно которой без длительного суда и предъявления доказательств, без показаний свидетелей Калмановичу быстро и тихо дали 9 лет тюремного заключения с конфискацией имущества. Еще быстрее и тише с ним развелась жена Таня, так что к моменту вынесения приговора имущества у Калмановича почти не было. Отсиживал Калманович в весьма комфортной камере с воздухоочистителем, цветным телевизором, диетическим питанием, ежедневной свежей газетой и телефоном, с помощью которого управлял своими оставшимися нетронутыми бизнесами. Кажется, все были довольны таким оборотом дела. Правда, начальник тюрьмы «Ашморет», в которой пребывал Калманович, А. Вакнин вскоре поменял свой кабинет на камеру заключенного.

Еще через несколько лет промелькнуло сообщение о попытках обменять его на… американских шпионов, сидящих в советских тюрьмах. Обмен не состоялся. Но только в конце 1994 г. израильская газета «Едиот Ахронот» опубликовала подробности переговоров по обмену, которые действительно имели место. Эти подробности были обнаружены под грифом «Совершенно секретно» среди документов, хранившихся в личном архиве бывшего министра правительства ГДР, ответственного за работу тайной полиции бывшей Восточной Германии «Штази», Эриха Милке. Их обнародовал профессор Михаил Вольфсон в популярной программе германского телевидения «Рапорт». Согласно этим документам, Милке, который был известен своими связями с разведками многих стран, с помощью восточногерманского адвоката, известного специалиста по обмену шпионов Вольфганга Фогеля в ноябре 1988 г. (Калманович познакомился с Фогелем в 1977 г., когда при его участии добился освобождения израильтянина Мирона Маркуса из мозамбикской тюрьмы) по просьбе КГБ вел переговоры по освобождению целого ряда советских шпионов, сидевших в израильских тюрьмах, в том числе профессора Клингберга и Шабтая Калмановича. В обмен посредники Милке и Фогель предлагали освободить израильского штурмана Рона Арада, плененного организацией Хезбалла в 1987 г. в Ливане после того, как его самолет был сбит во время боевого вылета.

Кстати, факт таких переговоров подтверждает и один из руководителей арабских террористов шейх Мустафа Дирани, в чьих руках находился тогда Рон Арад. Дирани был пленен в 1994 г. в результате стремительной операции израильских «командос». Но опять же: это другая, хотя и не менее увлекательная история.

В многократный круг обмена был включен Джонатан Поллард (о котором ниже), американские и немецкие заложники в Ливане и, возможно, кое-кто еще. В переговорах с немцами с израильской стороны участвовали адвокат Амнон Зихрони, один из известнейших израильских адвокатов, и координатор действий Израиля в Ливане Ури Любрани. Все контакты были прерваны в конце августа 1989 г. Из документов, найденных в архиве Милке, явствует, что сирийцы, в руках которых к тому времени был Рон Арад, отказались участвовать в сделке. Американцы же не желали освободить Полларда. А осенью того же года рухнула берлинская стена, а затем и коммунистический режим в Восточной Германии.

К слову, Израиль до сих пор прилагает гигантские усилия, чтобы возвратить Рона Арада домой, но пока даже не удалось достоверно установить, находится ли он в живых.

Что же касается Калмановича, то можно предположить, что его освобождение путем обмена, на что, в общем-то, советские руководители всегда шли с большой неохотой, было для них весьма важным. Но получалось, что Калмановичу оставалось сидеть «от звонка до звонка».

Да выручил друг – Иосиф Кобзон. Любимый властями, но безденежный, он подружился с Шабтаем Калмановичем во время его наездов в Москву (до ареста). Дружба была подкреплена деньгами, которые Калманович отваливал Кобзону, включив его в партнеры некоторых своих тогдашних сделок. И вот времена изменились. Теперь уже по-прежнему любимый властями, но при деньгах, Кобзон навещал никем не любимого и безденежного Калмановича в израильской тюрьме. Он за собственные деньги летал в Израиль, посещал тюрьму. Как депутата Верховного Совета его в тюрьме не досматривали, и он контрабандой проносил другу рыбу, конфеты и другие любимые продукты Калмановича. Кобзон поднял на ноги всех. Привозил официальные письма от Горбачева, Янаева, Пуго, Руцкого. По просьбе Кобзона к израильскому руководству обращались тогда народный депутат СССР Примаков, министр культуры Губенко, художник Илья Глазунов. Бывший посол СССР и России в Израиле Александр Бовин в своей мемуарной книге «5 лет среди евреев и мидовцев» пишет: «Не уверен, что был (или есть) еще «бывший гражданин СССР», о судьбе которого так заботились официальные лица. Молодец Кобзон!» Сам Бовин по просьбе Кобзона обращался к премьер-министрам Израиля Шамиру и Рабину, председателю Кнессета Шилянскому. 10 марта 1993 г. Израиль принял решение освободить Калмановича. 13 марта прилетел Кобзон, и через несколько дней Калманович улетел в Москву. Его обменяли всего после пяти с половиной лет отсидки на разрешения на выезд нескольким отказникам.

Он снова активно и успешно занялся бизнесом, расположившись в шикарном офисе на Кутузовском проспекте в Москве. Владеет Тишинским рынком в Москве и несколькими баскетбольными командами в России и Литве, водит дружбы с известными деятелями эстрады. В марте 1995 г. впервые снова навестил Израиль, изредка навещает и сейчас. Женился на 25-летней девушке, Бовин присутствовал на свадьбе. А с Кобзоном раздружился. «Когда я приехал в Москву, – рассказывает Калманович, – Кобзон открыл мне все двери. Я ему очень благодарен за это, но наши пути в бизнесе разошлись. Иногда мы встречаемся и вежливо здороваемся». Старый «новый русский» Калманович стал и «новым литовцем», активно курсируя между Вильнюсом и Москвой…

Конечно, Клингберг и Калманович не были единственными бывшими гражданами СССР, обвиненными в шпионаже в пользу СССР. От других они отличаются тем, что, судя по всему, были завербованы советскими органами разведки уже после иммиграции в Израиль. Массовый выезд евреев из СССР в последние 30 лет создал для КГБ и их преемников прекрасные возможности для засылки своих агентов в Израиль, да и не только в Израиль. Я помню, как в конце 70-х гг. Израиль буквально охватила истерия. Агентов КГБ видели почти в каждом приехавшем из СССР. Газеты пестрели всевозможными статистиками о количестве советских шпионов, обосновавшихся в Израиле. Тогда еще не многочисленные (всего каких-нибудь тысяч 120) по сравнению с днем сегодняшним, «русские» евреи, в свою очередь, кипели возмущением и защищались, как могли. Сегодня, по прошествии более 25 лет, я осмелюсь заявить, рискуя навлечь на себя гнев бывших соотечественников, что израильтяне были, пожалуй, правы. Вероятно, их было не столь угрожающее количество, как об этом кричали газеты, но все же достаточно много. Ибо если там, в Союзе, цепляли кого-либо на крючок, то у подцепленного было только два варианта: согласиться или не согласиться. Тех, кто соглашался, учили, (кого больше, кого меньше) и отправляли (именно: отправляли) в Израиль. Тех, кто не соглашался, уже никуда не отправляли (времена были чуточку другие), но и жить не давали. Большинство предпочитало быть отправленным.

В Израиле у таких тоже были варианты – и больше, чем два. Первый – наплевать на всё происшедшее там и забыть. И таких, полагаю, из отправленных было большинство. Второй – превратиться в «крота» и ждать, пока отправители-покровители позовут на связь, надеясь, что, может, не позовут. Третий – быть исполнительным и преданным тем, кто послал, и выполнять данные им обещания, даже проявляя инициативу. Таких – третьих, как мы сейчас увидим, тоже было немало. (Все сказанное в последних двух абзацах, наверное, можно отнести и к Америке.)

Кстати, такой же точки зрения придерживается бывший резидент советской разведки в США, бывший руководитель внешней разведки КГБ, бывший депутат Верховного Совета СССР генерал Олег Калугин, ныне проживающий в Вашингтоне, США. Выступая в программе еврейского радио на русском языке «Звезда Давида», вещающем в районе Балтимора и Вашингтона, Калугин сказал, что бывшее советское руководство и КГБ завербовало тысячи людей, которые выехали в Израиль и Соединенные Штаты. Из этих тысяч 90 % забыли о своих обязательствах, едва они пересекли границу. Другие, очевидно, пошли в ШАБАК, ФБР и другие органы и сообщили об этом. Но какая-то (третья) часть эмигрантов продолжила сотрудничество с советской и российской разведкой.

Первым в ряду третьих хочу назвать Григория Лундина или Гришу, как мы его называли. Потому что с Гришей Лундиным я был знаком накоротке, как к старожилу и старшему по возрасту относился с почтением. Познакомил меня с ним уже в Израиле мой друг, к сожалению, давно покойный, Эдик Берман. Познакомил как бывшего минчанина с бывшим минчанином. Работал тогда Гриша инженером в больнице им. Каплана в Реховоте и даже в чем-то мне помог.

ГРИГОРИЙ ЛУНДИН

Григорий Лундин – бывший военный летчик. В его окружении было много офицеров, многие из них даже в довольно высоком звании. Конечно же, Лундин был членом партии, в которую вступил в начале 60-х годов, потому что быть военным летчиком-евреем без партийного билета было в те годы просто невозможно. Была у Лундина и гражданская специальность – инженер-механик. Судя по всему, денежки у Лундина водились, жизнь он, по масштабам Союза, вел довольно красивую. Были у него жена и дочь да еще подружки. В сентябре 1970 г. Г. Лундин побывал в Израиле в качестве туриста. В то время это было еще необычайно редкое и трудное мероприятие, особенно для евреев. Его принимали родственники, которые уже давно жили в Израиле. Возвратился он оттуда с большим желанием: эмигрировать в эту страну, что в то время было уже делом обычным. Первым его шагом к эмиграции оказался развод с женой. Ей он оставил дочь Розу, а сам перешел жить к женщине, которая была значительно моложе его.

Григорий Лундин – советский шпион из Минска

В 1973 г. Г. Лундин вернулся в Израиль, но уже в качестве «оле хадаш» – нового иммигранта. 73-ий оказался рекордным для иммиграции в Израиль тех лет, а потому приезд туда Лундина выглядел вполне естественным и заурядным.

Первые несколько месяцев Лундин жил в центре абсорбции (специальный интернат для репатриантов) в Хайфе, где изучал иврит, а потом переехал в Рамат-Ган. А еще через несколько лет снял квартиру на севере Тель-Авива, в одном из самых аристократических и дорогих районов города. С соседями почти ни в какие контакты не вступал, но с приятелями и знакомыми, особенно по Минску, поддерживал вполне нормальные отношения. Особенно когда собирались выпить, что Лундину было весьма не чуждо. Многие годы Лундин работал на военном заводе, где, среди прочего, производили детали для израильского танка «Меркава».

Потом перешел работать в отдел канализации тель-авивского муниципалитета, потом – в больницу. На каком-то этапе Лундин сообщил своим оставшимся в СССР родственникам, что едет работать на несколько месяцев в Швецию. И это в середине 70-х годов было делом обычным. Шведы часто приглашали для выполнения отдельных проектов бывших советских инженеров, особенно механиков. Правда, теперь израильские органы безопасности предполагают, что в эти полгода Лундин прошел соответствующую подготовку для выполнения своих шпионских обязанностей.

После поездки в Швецию Лундин зачастил с поездками за границу. Большинство поездок было в Германию. Никто из знакомых и близких, тем не менее, ни в чем не подозревал Лундина, но все удивлялись, что у него водятся деньги, судя по всему, в суммах, значительно превышавших его зарплату. А однажды в середине 80-х он отправился в Советский Союз. По возвращении оттуда жаловался товарищам, что к нему там плохо относились, заставляли в течение многих часов беседовать со следователями.

И вдруг Лундин исчез. Никто не знал, что с ним случилось. Родная сестра сказала, что он тяжело заболел и находится в больнице. А он в это время уже был арестован и находился под следствием по подозрению в шпионаже против Израиля в пользу Советского Союза. При обыске в его квартире было найдено техническое оборудование, в том числе различные передатчики. На следствии Лундин сообщил сотрудникам ШАБАКа коды, которыми он пользовался, чтобы те, кому он передавал сообщения, могли опознать его. Судя по всему, ШАБАК и Мосад воспользовались этими кодами, чтобы какое-то время снабжать КГБ информацией, не имеющей никакой реальной ценности, а к Лундину продолжали поступать денежные переводы из Германии. На следствии Лундин высказал глубокое сожаление за содеянное против Израиля и заявил, что чистосердечным раскаяньем и рассказом о своей деятельности постарается уменьшить вред, который нанес. Однако следователи позже высказывали впечатление, что сожаление это было неискреннее и что Лундин даже пытался передать для КГБ материалы, уже будучи в тюрьме. В частности, через свою подругу, навещавшую его в тюрьме, он пытался дать знать КГБ, что двойной агент, который работал на КГБ и Мосад, сообщил о нем израильским органам безопасности. (Как позже выяснилось, Лундин был очень близок к истине. Советский разведчик, сбежавший в то время в одну из стран Запада, привез с собой списки советских агентов, работающих во многих странах. В списках были сведения и о Лундине. Эти сведения передали в израильский ШАБАК, который начал за ним следить, а затем и арестовал.) Следователи также сообщили, что Лундин знал о слежке за ним еще за несколько месяцев до ареста. ШАБАК даже послал ему предупреждение. Но Лундин продолжал пересылать информацию.

Лундина судили в тель-авивском окружном суде в 1988 г., т. е. он занимался шпионажем в течение 15 лет. И у судей создалось впечатление, что Лундин не сообщил следователям и суду все, что ему известно, что он избрал «средний путь», т. е. только отвечал на вопросы следователей и судей, но не сообщал все, что ему известно, как он это пообещал в начале следствия. В решении суда не говорится о размерах урона, нанесенного Лундиным государству Израиль, его приговорили к 13 годам тюремного заключения. Сначала он отбывал наказание в тюрьме строгого режима Ашморет, затем его перевели в другую тюрьму с менее строгими условиями.

Сам Лундин просил следователей не обнародовать в СМИ его дело из опасения, что другие заключенные, сидящие за уголовные преступления, расправятся с ним по-своему. (В этом Лундин был полностью прав: даже израильские уголовники являются большими патриотами своей страны. Тому есть множество примеров.) Следователи ШАБАКа пообещали выполнить его просьбу в обмен на полное сотрудничество. Но и по сей день его следователи уверены, что Лундин не выполнил условия соглашения. Однако для тех, кто его послал, Лундин, судя по всему, был ценным кадром. В апреле 1993 г. с просьбой о помиловании Лундина к президенту Израиля Х. Герцогу обращался Председатель Верховного Совета Беларуси Станислав Шушкевич, в июле 1995 г. к премьер-министру И. Рабину обратился с той же просьбой президент Беларуси Александр Лукашенко. Но по каким-то причинам письма с этими просьбами не были переданы адресатам. Подключился к этому делу и А. Бовин, тогда посол России в Израиле. В марте 1995 г. он говорил о Лундине с президентом Э. Вейцманом, просил помиловать его к 50-летию Победы, потом говорил с Рабином. Понимания не нашел. Бовин считает, что по своим каналам за Лундина хлопотала и российская разведка. В своей книге Бовин приводит фразу из письма Лундина Примакову, написанного 6 октября 1996 г. и переданного из тюрьмы: «Обращаю Ваше внимание, что всегда был и остаюсь верным сыном отечества и в моем провале не виновен». Очевидно, не зря у следователей и судей по делу Лундина были подозрения в его неискренности и честности относительно данных им обещаний. Тем не менее до апреля 1995 г. никаких сообщений по делу Лундина в израильских СМИ не было. Однако более чем за год до этого сведения о деятельности Лундина были опубликованы в зарубежной печати. Тогда одна из центральных израильских газет «Маарив» обратилась в суд с требованием разрешить обнародовать дело Лундина в Израиле. Судебная тяжба длилась более года, в течение почти всего этого времени прокуратура даже не удостоила газету ответом, и только в конце апреля 1995 г. Верховный суд Израиля разрешил это сделать. Да и то в самом кратком, пропущенном через цензурное сито виде, без подробностей, представляющих военную тайну.

Родственники прервали все связи с Лундиным. Товарищи и знакомые еще долгое время оставались в неведении о том, что с ним произошло. И только жена и дочь, которые в 1992 г. иммигрировали в Израиль, иногда навещали его в тюрьме и тоже пытались высвободить.

Ходатайства высоких лиц из Беларуси и России, очевидно, возымели действие. Потому что 29 октября 1996 г. (через три недели после послания к Примакову) комиссия по досрочному освобождению при Управлении тюрем Израиля приняла решение сократить на одну треть срок заключения. Лундина выпустили на свободу, взяв с него подписку о воздержании от контактов с прессой. В 2000 г. Грише Лундину исполнилось 70 лет. Он умер через 2 года после этой даты.

А. Бовин в своей книге называет его мужественным человеком. Очевидно, в это понятие каждый вкладывает свой смысл.

РОМАН ВАЙСФЕЛЬД

С Романом Вайсфельдом произошла подобная история. Его арестовали в 1988 г. по подозрению в шпионаже в пользу СССР. Публикация сведений о деле была запрещена в течение многих лет. Только в 1994 г. было разрешено сообщить об этом в СМИ, и только через три года после этого в печати появилась более подробная информация.

Как и Лундин, Вайсфельд был инженер, только электрик. Как и Лундин, Вайсфельд был завербован в агенты КГБ, еще живя в Советском Союзе. Произошло это в 1976 г., а в Израиль он эмигрировал в 1980 г. в возрасте 49 лет. Его шпионскими задачами были: сбор сведений об отношениях Израиля со странами Запада, США, арабскими странами и странами третьего мира (в общем, со всеми); сбор сведений о политических партиях и израильских деятелях, помимо тех, что были опубликованы в прессе. За эту деятельность ему были обещаны денежное вознаграждение и квартира в СССР в случае, если он пожелает туда вернуться.

По приездe в Израиль Вайсфельд начал работать в Хайфе в компании «Элько», выпускавшей электротехническое оборудование. Тогда это был, пожалуй, самый крупный производитель электрооборудования в стране. Сразу же начал передавать различную информацию и получать дополнительные указания с помощью радиоаппаратуры, которую привез с собой. В ноябре 1985 г. выехал в Вену, там встретился с одним из специально посланных для встречи сотрудников КГБ. Передал ему привезенную информацию, отчитался «о проделанной работе» и получил 3000 долларов. Пик деятельности Вайсфельда наступил, когда компания «Элько» направила его для выполнения работ на военно-воздушную базу Армии обороны Израиля Тель-Ноф – одну из самых больших военно-воздушных баз страны, где, кроме боевых авиационных подразделений, находится, возможно, самое крупное ремонтное предприятие израильских ВВС. На этом предприятии традиционно работало и работает много «русских» инженеров и техников. Вайсфельд работал над проектом по контролю за потреблением электроэнергии, что давало ему возможность беспрепятственного передвижения практически по всей территории базы. Конечно, такой возможностью он воспользовался во всей полноте. Он сообщал обо всем, что видел и слышал на базе: типы и количество самолетов, организацию эскадрилий, пути и способы хранения самолетов и другой техники, различные дополнительные сведения.

Как только Вайсфельда задержали, он незамедлительно признался во всех предъявленных ему обвинениях. И даже сообщил, что по прибытии в Израиль в нем произошел серьезный душевный переворот, а потому очень рад, что его арестовали, так как смог сообщить подробности своей деятельности против Израиля. Правда, окружной суд Тель-Авива, в котором судили Вайсфельда, почему-то «не купил» это его заявление и признал виновным в серьезных нарушениях израильских законов: шпионаж в пользу чужой страны и контакты с иностранными агентами. Судьи отметили, что Вайсфельд шпионил добровольно на протяжении долгого времени, не подвергаясь давлению извне (т. е. выполняя данное им «там» обещание – см. выше). И «впаяли ему на всю катушку» – 15 лет тюремного заключения.

Очередной инженер-шпион из СССР – Самуил Мачтей (или Мактей). Тоже был завербован КГБ, еще живя «там». Прошел специальный курс по сбору и обработке разведывательной информации. По прибытии в Израиль начал работу на авиационном заводе – самом большом и престижном в Израиле предприятии, собирая там же информацию и немедленно переправляя ее в КГБ. В феврале 1991 г. был задержан израильскими органами безопасности. На суде признался во всем, что ему вменялось в вину, и был осужден на 7 лет. Подал апелляцию с просьбой на освобождение, но затем эту апелляцию отозвал. В июле 1995 г. в возрасте 48 лет был без огласки освобожден, после того как отсидел две трети положенного ему срока.

Есть все основания считать, что Лундина, Вайсфельда, Мактея и Гендлера, о котором будет рассказано ниже, сдал уже упоминавшийся Александр Ломов.

АЛЕКСАНДР РЕДЛИС

Александр Редлис тоже инженер. (Можно полагать, что советские технические ВУЗы давали хорошую основу для подготовки будущих шпионов.) Редлиса «взяли» в августе 1996 г. И что необычно, сведения о нем как о шпионе появились в израильских СМИ уже через два месяца после ареста. А все остальное уже обычное. Родился и вырос в Кишиневе. Там же в 1974 г. завербован в агенты КГБ. Прошел специальную подготовку на базе КГБ, расположенной в районе Москвы. Учился шпионскому ремеслу довольно долго: с апреля 77-го до отъезда в Израиль в июле 1979 г. Учился пользоваться различными тайными передатчиками, шифровке и расшифровке информации, переправке информации с помощью тайнописи и расшифровке тайнописных посланий. Учился еще методам слежки и проверки в случае, если следят за ним, использованию тайников и способам их обозначения для распознавания связными, способам установления контактов с интересующими источниками информации, изучал материалы, связанные с политической и экономической деятельностью государства Израиль. В общем, за два с лишним года было что учить и выучить.

Перед отъездом Редлису вручили 1000 долларов наличными для первичной акклиматизации. Его первоначальной задачей было вжиться в страну и определить источники полезной информации. Специфические и более конкретные задачи должны были Редлису передаваться с помощью средств связи, а также встреч за границей. Ему сообщили секретный адрес в Греции, по которому он должен был посылать письма с тайнописью. Два года ушло на акклиматизацию. За это время он обосновался в Рамат-Гане, где работал в мэрии, параллельно тренировал (и небезуспешно) сборную команду Израиля по настольному теннису. Т. е, мог общаться с довольно широким кругом людей, многие из которых вполне охотно сообщали ему важную для него и его «друзей» информацию. Только за период с 1981 по 1988 гг. Редлис послал 15 тайнописных посланий в Грецию, а затем в Швейцарию, принял и расшифровал 17 радиосообщений, 5 раз встретился за границей с посланниками КГБ. Он сообщил (им как устно, так и письменно) сведения о политическом и экономическом положении в Израиле, о системе водоснабжения, службе в армии (срочной и резервистов), о части, в которой служил сам, моделях танков и инженерного оборудования, находившихся на различных военных базах. За всю эту работу Редлис получил 4 тысячи долларов.