Текст книги "Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников"

Еще одна шпионская история, но не имевшая никаких разоблачений, связанная с Амосом Манором, имела место в апреле 1956 г. Тогда ему лично его людьми был передан текст секретного доклада первого секретаря ЦК КПСС Н. Хрущева ХХ съезду партии. Израильтяне немедленно передали этот доклад американцам. Подробности этой захватывающей истории, как уже ранее отмечалось, будут изложены ниже в отдельной главе.

Дело Ицхака Кошука – Кобрука Яковяна, египетского шпиона, разоблаченного в 1963 г., было последней операцией Амоса Манора в ШАБАКе. В марте 1963 г. был отправлен в отставку Исер Харел, директор Мосада и «Мемуне» всего израильского разведывательного содружества. Манор полагал, что он вполне может занять кресло руководителя Мосада. Однако Бен-Гурион предложил этот пост начальнику Военной разведки Меиру Амиту. Манор, уже просидевший в своем кресле 10 лет, понимал, что его необходимо менять на другое. Он также понимал, что соперничать с Амитом не сможет. В декабре 1963 г. Амос Манор подал в отставку, которая была принята. Он прослужил директором ШАБАКа самый большой срок за его историю (которая, впрочем, еще продолжается). Почти столько же, но немного меньше продиректорствовал только Иосеф Хармелин, заступивший на эту должность вместо Манора с 1 января 1964 г.

Амосу Манору было 45 лет. Все дороги были открыты перед ним. За время службы в ШАБАКе у него появилось множество друзей и знакомых. Круг его связей был необъятен. Здоровье было отличным, голова по-прежнему была светла и полна мыслей. Общественно-властных и политических амбиций у него не было. Политика как занятие его не интересовала. Он выбрал бизнес. На протяжении четверти века, почти до самой смерти в 1991 г., он был членом совета директоров многих компаний. О его деятельности в эти годы почти нет никаких подробностей. Известно только, что он время от времени пользовался еще старыми своими источниками в Восточной Европе для осуществления контроля за соблюдением американского эмбарго, наложенного на экономику некоторых стран. Иногда по старой памяти он содействовал бывшим коллегам в выявлении попыток внедрения советской и восточно-европейской агентуры в Израиль. Он до конца жизни так и не желал разговаривть с журналистами и публично сообщать кому-либо подробности своей жизни и деятельности. «Я никогда не обсуждал свою работу и не вижу причин отступать от этого правила», – говорил Амос Манор.

ААРОН ЯРИВ

Шестидневная война, которую молниеносно провел Израиль против нескольких враждебных ему арабских стран в 1976 г., и по сей день является уникальным примером ведения победоносных военных действий. Эту войну изучают практически во всех военных учебных заведениях мира. Легендарным и чуть ли не единоличным героем этой войны мир до сих пор считают Моше Даяна, назначенного незадолго до ее начала министром обороны Израиля в правительстве, которое тогда возглавлял Леви Эшкол. Так думают не только в мире, но и большинство израильтян. И только очень немногим известно имя еще одного истинного героя этой войны, человека, который благодаря своему уму и интуиции совершенно правильно определил ситуацию, создавшуюся перед войной, и разработал абсолютно единственную верную, как это понятно сегодня, стратегию ее ведения. Этот человек – Аарон Ярив, во время Шестидневной войны, в годы, предшествовавшие ей, и после нее, оставшийся начальником Военной разведки Армии обороны Израиля. Еще один пример (как и его славных предшественников по Военной разведке Юваля Неэмана и Иехошафата Харкаби) того, что светлый ум и умение оригинально мыслить нужны разведчику даже больше, чем быстрая физическая реакция и умение стрелять без промаха из любых положений. Подобно Харкаби, Ярив был вообще одним из феноменов израильской армии. Его военная карьера была даже более гладкой и ровной, чем Харкаби. Его не выгоняли из армии, как Харкаби, с тем чтобы потом позвать обратно. В 1950 г. в возрасте 29 лет (хотя на вид ему можно было дать не больше двадцати) он уже был полковником. Самого молодого полковника Армии обороны Израиля сразу же послали на учебу во Францию в известный в мире военный колледж. Начальник колледжа, взглянув на израильтянина в новой полковничьей форме, тут же произнес: «Вы слишком молодо выглядите для своего звания и будете смущать слушателей». После чего приказал Яриву приходить на занятия в гражданской одежде.

Аарон Ярив – руководитель Амана (1964–1972)

Но вернемся к событиям, происшедшим за 29 лет до этого, в год 1921-й. Тогда в Москве в семье достаточно известного в городе детского врача Хаима Рабиновича родился второй сын, которого назвали Арье, что в переводе с иврита означает «Лев» (царь зверей). Не знаю, назвали ли его так сознательно в надежде на выдающиеся достижения сына в будущем или в честь какого-либо предка. Но смело можно утверждать, что значение своего имени сын Хаима Рабиновича, которого в семье звали ласково Ареле, вполне оправдал. В 1925 г. семья Рабиновичей переехала в Литву. Тогда Литва была уже и еще самостоятельным государством, а из СССР еще можно было уехать в другую страну – не только в командировку или с туристическими целями, но и на всю жизнь. Доктор Рабинович по приезде в Литву стал одним из руководителей сионистского движения. «Ушел в сионисты» и старший сын Гутман. Ареле же вначале вообще не интересовался политикой. Но однажды в их школьный класс пришел на беседу офицер литовской армии. Он говорил о патриотизме и преданности Родине, о том, что судьба их страны в будущем находится в руках армии, литовской армии. Попутно он заметил, что в мире существуют две разновидности неистребимых дезертиров – цыгане и евреи. Именно в этот момент Ареле решил стать не только сионистом, но и солдатом еврейской армии, которой еще не было даже ни в каких реальных планах.

Интересно, что нечто подобное случилось и со мной. Но уже в начале 60-х годов. Тогда, будучи студентом Политехнического института в Минске, я проходил обучение военной специальности на институтской военной кафедре. Один день в неделю мы посвящали военным наукам, страшно завидуя девушкам и даже освобожденным по состоянию здоровья юношам, которые в этот день были просто свободны. Среди ученых мужей, преподносивших нам военные науки, был и, кажется, подполковник Шеметов. Среди прочего он внушал студентам мысль его коллеги – литовского офицера – о неполноценности воинов-евреев и о их горячем нежелании служить верно Родине своей. К этому времени уже порядка ста пятидеяти евреев – участников Второй мировой войны – были Героями Советского Союза. К этому времени уже достаточно давно была создана Еврейская армия в государстве Израиль, проявившая себя как одна из лучших армий мира. Но подполковник Шеметов все еще придерживался по отношению к евреям старой военной доктрины. Правда, я к этому времени понимал достаточно хорошо, кто есть кто и что есть что в армиях, включая советскую. Символично, что через несколько лет окончательный выбор помогли мне сделать именно друзья из Литвы. А еще через несколько лет я тоже стал солдатом Армии обороны Израиля. Правда, добрался до очень небольшого звания, сменив его со звания ст. лейтенант запаса Советской Армии, которое получил вопреки желанию подполковника Шеметова, как впрочем, и моему и даже без моего ведома. Узнал о том, что я – «старлей» в момент увольнения из армии в связи с отъездом в Израиль. Но самое пикантное в истории с Шеметовым выяснилось намного позже, когда я уже был в Израиле. Оказалось, что Шеметов – совсем не русская фамилия, как думал (и гордился этим) ее обладатель подполковник, а исконно еврейская, произносимая на иврите как Шем Тов, очень распространенная в Израиле, иногда в несколько другом звучании и написании. В переводе на русский она означает «Хорошее Имя, Достойное Имя», увы, мой знакомый носитель, в отличие от моего героя, явно не оправдал ее. Но сообщить все эти подробности подполковнику Шеметову я, к своему великому сожалению, уже не смог, какк не смог выяснить, как эта фамилия попала в Россию, став там исконно русской.

В 1935 г. вся семья Рабиновичей эмигрировала в Палестину, но еврейской армии Ареле там, естественно, не нашел. А потому он решил выполнить другой завет сионизма: «Евреи должны работать на своей земле» и поступил в сельскохозяйственную школу. Несмотря на то что на вид был щуплый и даже худосочный, он сумел быстро завоевать уважение товарищей по школе и был избран председателем ученического комитета. Он был первым учеником в классе и поражал всех какой-то своей особой значимостью, что мало кому присуще в его возрасте. В то же время он был классным вратарем школьной футбольной команды и вполне по-ребячьи радовался успехам, как своим, так и товарищей по команде.

По окончании школы в 1939 г. он присоединился к Хагане. Но вскоре началась Вторая мировая война, и Ареле пошел служить в Британскую армию. Он был назначен адьютантом майора Эфраима Бен-Арци, единственного из палестинских евреев дослужившегося во время войны до командира батальона Британской армии. Войну он закончил в чине капитана Еврейской бригады и после демобилизации вернулся в Палестину. Его приняли в Еврейский университет по усовершенствованию в науках – тот самый, по подготовке будущих дипломатов будущего государства, в котором учился и И. Харкаби. Но так же, как Харкаби, его затребовала к себе армия, которая считала: такие способные люди ей нужны больше, чем гражданским институциям. К этому времени он сменил свое имя и фамилию на Аарон Ярив, но родственники и друзья продолжали его звать Ареле.

Вначале Ярива назначили адьютантом начальника штаба Хаганы Якова Дори, затем Игала Ядина, который в 1949 г. стал начальником Генерального штаба новой израильской армии. Еще позже он был ассистентом Давида Маркуса, талантливого военного, перешедшего на службу в израильскую армию из американской и трагически убитого пулей, случайно выпущенной одним из его солдат во время битвы за Иерусалим. Когда Война за независимость закончилась, Ярива отправили учиться в Школу батальонных командиров, в которой чуть позже учился Харкаби и в которой после окончания он стал работать инструктором. Школу в это время возглавлял Ицхак Рабин, а Ярив был в ней единственным инструктором, который не служил в Пальмахе. В школе он проработал недолго и, получив звание полковника, в 1950 г. был послан на учебу во Францию, о чем нам уже известно. Стоит только заметить, что некоторое время там в одной группе с Яривом учился будущий начальник штаба сирийской армии генерал Гамаль Фейсал.

Возвратившись в Израиль, Ярив возглавил группу по созданию и открытию первого в стране военного учебного заведения по подготовке старших офицеров. В 1956 г. такое учебное заведение было создано, первым его начальником стал Аарон Ярив, он пробыл на этом посту в течение двух лет. Наибольшее внимание Ярив уделял изучению слушателями созданного им колледжа логики и философии, называя их «школой мысли». И несмотря на то, что за долгие годы существования этого колледжа его программа многократно менялась, он и сегодня считается детищем Ааарона Ярива, строго придерживаясь заложенных им много десятков лет назад принципов обучения.

Работу начальника военного колледжа сменила должность военного атташе в США и Канаде. Он был довольно странным атташе: не только настаивал на своем желании видеть военные маневры, но и, не ограничившись их наблюдением, принял участие в маневрах американских моряков в качестве рядового. В Израиль Ярив вернулся через три года в 1960 г. и был назначен командиром бригады «Голани» – должность, к которой давно стремился. «Голани», теперь разросшаяся в дивизию, и тогда была самым элитным подразделением Армии обороны Израиля. Ярив намеревался продолжить и даже закончить свою карьеру в качестве армейского генерала. Воспитанный на традициях строгой дисциплины британской армии, он в своей армии считался сторонником именно такой дисциплины. Тем не менее в общении он был спокойный, даже застенчивый. Все, кто с ним когда-либо работал и служил, оставались его верными друзьями. В отличие от многих израильских старших офицеров и подобно другому нашему герою Амосу Манору, Ярив не любил публичных выступлений и пресс-конференций и на предложение одного из журналистов написать о нем очерк сказал, что выступает против превращения армии и ее офицеров в Голливуд. Моральное состояние армии, по его мнению, отнюдь не определяется некоторыми эпизодами из жизни его офицеров. Широкая публика почти никогда не знала Аарона Ярива. Вне армии он был мало известен даже в его лучшие триумфальные годы.

Но ему не удалось долго пробыть армейским офицером. Его выдающиеся аналитические способности нужны были Израилю в другом месте. Летом 1961 г., когда генерал Меир Амит стал начальником Амана, Ярив был назначен его заместителем. В паре с Амитом в качестве его заместителя Ярив выглядел великолепно. Он уже утратил свою моложавость и больше напоминал своим видом университетского профессора. С седыми волосами и живым проницательным взглядом он всегда был общителен со своими сотрудниками и с удовольствием объяснял им свою точку зрения, тщательно взвешивая слова. Будучи от природы наделен аналитическим умом, он окружал себя одаренными молодыми сотрудниками, которых учил не бояться оспаривать чужую, пусть даже общепринятую, точку зрения и настаивать на своей.

Он достаточно трезво определял место израильского разведсодружества среди мировых разведок. В то время, когда другие коллеги-руководители переполнялись гордостью от похвалы тогдашнего руководителя американского ЦРУ Аллена Даллеса: «Израильская разведывательная служба – одна из лучших в мире», Ярив посчитал это утверждение преувеличением и дал более точное, на его взгляд, определение места израильтян в элите мировых разведок: «Самые главные разведывательные службы в мире – это ЦРУ и КГБ – и по масштабу, и по своей активности. Что касается Англии и Франции, то у израильской разведки есть временное и небольшое преимущество перед ними, и то только в одной сфере деятельности – а именно: в сфере разведывательных операций. Объясняется это тем, что на Ближнем Востоке угроза войны существует постоянно, тогда как в Европе это кошмар, который маячит где-то на дальнем горизонте».

Здесь стоит отметить, что в наши дни ситуация несколько изменилась. Угроза войны на Ближнем Востоке по-прежнему постоянно существует и время от времени превращается в реальность. Однако Европа, да и Америка тоже уже находятся в том кошмаре (терроризма), который когда-то маячил «где-то на дальнем горизонте». На встрече в Балтиморе в марте 2004 г. бывший резидент советской политической разведки в США генерал О. Калугин на вопрос: «Ваше мнение о способностях и результатах работы спецслужб США и Израиля?», ответил: «На мой взгляд, до недавнего времени спецслужбы США работали исключительно низкокачественно. Они действовали очень уверенно, решительно и эффективно до окончания холодной войны. А потом, с исчезновением СССР, успокоились и резко снизили уровень своей деятельности. И это была большая ошибка. Сейчас мы имеем плачевные результаты. 11 сентября – это как раз пример, как, расслабившись, допустили до того, что террористы создали ячейки по всей Европе, проникли сюда, захватили самолеты. Оказалось, что никаких агентов нет в этой среде. Что касается Израиля, там всегда были спецслужбы, отличавшиеся повышенной боеспособностью. Это и понятно, потому что они всегда находились и находятся во враждебном окружении. Им, в отличие от Соединенных Штатов, некогда было складывать оружие. Они были всегда начеку. При всей той сложной ситуации, которая всегда была на Ближнем Востоке, Израиль сумел сохранить и свою независимость, и работоспособность своих спецорганов. Так что у Израиля можно учиться». Возвращаясь к оценкам Аарона Ярива, можно отметить, что отставание французской разведки превратилось из временного в постоянное, а английская, как и израильская, по-прежнему занимает достойное место в мировой классификации.

Согласно доктрине Ярива, Израиль постоянно должен знать точное расположение сил противника из окружающих его враждебных стран. У него были свои представления, как распоряжаться полученной информацией. Если в разведывательных организациях мира имеет место тенденция хранить полученную информацию за семью печатями и сообщать ее узкому кругу старших офицеров, после чего она навечно заключается в папку с грифом «Совершенно секретно», то, по мнению Ярива, раз полученную информацию необходимо постоянно восстанавливать и каждый раз заново определять, кому в армии (вплоть до взвода) она может оказаться полезной. После начала работы Ярива в Амане все командиры батальонов и рот начали систематически получать информацию о противнике, расположенном в ближайшем к ним секторе, включая подробные карты его дислокации. С другой стороны, Ярив настаивал на ответной реакции офицеров разведки подразделений. От них требовалось собирать возможную информацию на местах и отсылать ее в центральный штаб.

В марте 1963 г. тогдашнего директора Мосада Исера Харела отправили в отставку. На его место был назначен Меир Амит, сохранивший поначалу и пост начальника Амана. Но в декабре того же года Амит оставил руководство Военной разведкой. Ее начальником в самом начале 1964 г. был назначен генерал-майор Аарон Ярив. Благодаря этому назначению, с одной стороны, появилась преемственность в руководстве этой организацией, а с другой – возможность тесного взаимодействия Амана и Мосада. Результаты не заставили себя долго ждать. Уже в начале 1964 г. Амит и Ярив решили, что отныне разведывательной работой во всех арабских странах будет руководить Мосад, а Аман возьмет на себя вербовку агентуры в странах-соседях. Но Мосад должен постоянно передавать Аману разведывательную информацию, которая имеет отношение к военному планированию. Благодаря такому взаимодействию обе организации за довольно короткое время накопили большое количество информации об армиях арабских государств и их вооружении. Так Вольфганг Лотц, которого «вел» сотрудник Амана, снабжал обе организации информацией о Египте, а агент Мосада Эли Коэн поставлял информацию о сирийской армии.

Ярив продолжил перестройку Амана, начатую еще Амитом. Он установил тесное сотрудничество с разведотделом ВВС в вопросах радиоразведки. В результате ВВС не только перехватывали радиосигналы и передавали содержащуюся в них информацию Аману, но и активно воздействовали на коммуникационные системы противника, выставляли помехи, нейтрализовали радары, создавали ложные цели. В 1965 г. в связи с образованием ООП в Амане были созданы палестинские отделы, которые следили за деятельностью палестинских террористов. По инициативе Ярива Аман распространил свою деятельность на некоторые области жизни государств, которые раньше не входили в сферу его деятельности, как, например, экономика, политика, научно-техническая разведка. В итоге к началу 1967 г. Аман добился прекрасных результатов в сборе и анализе информации, касающейся вооруженных сил арабских стран-соседей. Имея, пожалуй, самую современную систему компьютерной обработки информации, Аман не только систематически представлял в Генеральный штаб подробные списки военных объектов на территории вероятных противников, могущих быть целями в предстоящих военных действия, но и указывал узкие места, которые могут возникнуть во время таких действий. В частности, аналитики Амана определили невозможность для Израиля вести длительную войну из-за ограниченного количества резервистов и опасности остановки многих отраслей производства в случае, если эти резервисты будут отсутствовать длительное время на своих рабочих местах. Это, в свою очередь, может привести к полному краху экономики страны. Аналитики также просчитали возможное количество потерь со стороны Израиля, как в случае ведения оборонительной войны, так и в случае нанесения превентивных ударов по противнику. Разница оказалась весьма впечатляющей, что и позволило, в конечном счете, принять, как впоследствии оказалось, единственно правильное решение по ведению надвигающейся войны.

Описываемое сотрудничество между Амитом и Яривом оказалось в этом случае наиболее плодотворным. До сих пор некоторые историки считают, что арабо-израильскую войну 1967 г. начал Израиль, так как именно он нанес первый удар. Другие настаивают на версии, что Израиль своими агрессивными действиями создал критическую ситуацию и спровоцировал президента Египта Насера на новую войну. Но задолго до этого Меир Амит докладывал своему правительству, что египтяне, вдохновленные мощью нового оружия, поставляемого ими в огромном количестве СССР, и подстрекаемые советским руководством, в частности, многочисленными их советниками, находившимся в Египте, планируют новую войну, даже с действиями на территории Израиля. Может быть, одним из решающих стимулов к развязыванию войны послужило воздушное сражение 7 апреля 1967 г. недалеко от Дамаска, в котором израильские «Миражи» сбили 6 сирийских МИГов и которое способствовало объединению арабских стран для ведения новой войны против Израиля, несмотря на поражения в предыдущих.

Фактически война началась 16 мая, когда Насер распорядился, чтобы войска ООН, находившиеся после Синайской кампании 1956 г. в разделительной зоне в Синае, покинули Египет. Генеральный секретарь ООН У Тан немедленно выполнил это желание Насера, и освобожденный сектор мгновенно был занят египетской армадой в сто тысяч солдат и девятьсот танков. Это в дополнение к шести сирийским бригадам и приблизительно тремстам танкам, дислоцированным на Голанских высотах. Через 6 дней 22 мая Насер объявил о блокаде Тиранского пролива, единственного выхода Израиля в Красное море. Навигация через этот пролив была гарантирована Израилю всеми морскими державами после войны 1956 г., и потому закрытие Тиранского пролива серьезно обеспокоило израильское руководство. Однако премьер-министр Леви Эшкол отказался внять рекомендациям своих генералов начать военные действия и предпочел дипломатические переговоры. Настроение в Израиле опустилось почти до низшей отметки. Ведь после Войны за независимость страна не воевала в одиночку против своих соседей. Заволновались и некоторые генералы израильской армии. Дипломатические переговоры затягивались. Для успокоения Эшкол решил назначить министром обороны отставного генерала и члена Кнессета Моше Даяна. И только один человек сохранял в течение всего этого трудного времени полное спокойствие – начальник Военной разведки генерал Аарон Ярив. Он уже около года ни на минуту не сомневался, что война неизбежна, но он уже столько раз сопоставлял стратегические планы Египта и Сирии с израильскими, что был совершенно уверен, что Израиль не может проиграть войну. Он даже настаивал на войне, потому что знал, что его подчиненные работают точно и безукоризненно, что давало ему основание четко предвидеть те победные результаты предстоящей войны, которые через несколько недель буквально ошеломили весь мир. Ярива высоко ценили не только генералы, но и политики. Его регулярно приглашали на заседания правительства, даже тогда, когда обсуждались невоенные вопросы. В то время он считался военным экспертом номер два после начальника Генштаба Ицхака Рабина.

Сегодня можно с полной уверенностью сказать: Израилю сильно повезло, что накануне 6-дневной войны Военную разведку возглавлял Ареле Ярив. Не все его любили, но не было тех, кто бы его не уважал, не ценил его интеллект и эрудицию, не восторгался им. Сам же Ярив отдавал должное своим предшественникам. По его мнению, Харкаби создал в Военной разведке лучшие на Ближнем Востоке и одни из лучших в мире аналитический и исследовательский отделы. Сменивший его Хаим Герцог добился безукоризненного функционирования всего своего ведомства. Меир Амит ввел обеспечение имеющейся информацией действующей армии. Именно благодаря всем этим достижениям израильская Военная разведка под руководством Ярива достигла пика своего развития и своих возможностей именно к началу войны 1967 г. «Противника надо знать», – говорил Ярив своим подчиненным. Он считал, что необходимо не только знать общую стратегию арабов, но и как можно больше деталей, вплоть, к примеру, до меню в столовой сержантов египетской армии. Кстати, благодаря именно этой информации пленных солдат впоследствии кормили лучше, чем в их столовых. Это оказалось довольно сильным пропагандистским аргументом. Ярив полагал, что с началом военных действий все самолеты противника должны быть уничтожены еще на земле, поэтому главное внимание перед войной он уделил работе с арабскими ВВС. Израильтяне располагали подробностями обо всех без исключения военных аэродромах противника. Для получения нужной информации использовались обычные источники и методы, облет израильскими самолетами на небольшой высоте, посещение авиабаз противника израильскими агентами. По настоянию Ярива в течение 18 месяцев, предшествовавших войне, его агенты проинспектировали абсолютно все аэродромы, наиболее важные – по несколько раз. До некоторых было невероятно трудно добраться, но у Ярива были, что называется, «длинные руки». Кое-что из способов добычи информации в то время является засекреченным и по сей день. Приведу только один пример деятельности людей Ярива на арабских аэродромах.

На одном из египетских аэродромов советские специалисты вели себя как полные хозяева. Этим обстоятельством и воспользовались израильские агенты, убедив одного из ответственных египетских техников, что советские коллеги сознательно представляют доклады, не отражающие реальной степени готовности самолетов к полетам. Поэтому они попросили техника составлять свои еженедельные доклады с перечнем всех находящихся на базе к моменту составления доклада самолетов и их технического состояния, а также давать сведения об обслуживающих эти самолеты пилотах и механиках. Техник, уверенный, что работает по поручению египетской разведки, с удовольствием выполнял задание. Он так никогда и не узнал, что работал по просьбе израильтян.

Не удивительно, что через полтора года напряженной работы Военной разведки израильские ВВС имели такое же представление о состоянии египетских ВВС, как и сами египтяне. Аналогичная работа была проведена по выявлению состояния ВВС Сирии и Иордании. На основе собранных сведений и было определено точное время начала воздушного налета на ВВС противника. Окончательно это время и цели для первого полета выбрал лично Аарон Ярив. Оно было выбрано абсолютно правильно. Сведения о действиях ВВС израильтян полились сплошным потоком. За действиями ВВС последовало продвижение других частей. Израильская армия продвигалась так быстро, что компьютеры Военной разведки не успевали обработать всю поступившую информацию. Система связи арабских армий была полностью под контролем израильтян, что даже приводило иногда к трагикомическим курьезам.

Крупное танковое соединение египтян, потеряв связь с командованием, оторвалось от своих и затерялось в Синае. Об этом стало известно в израильском Генштабе. Воспользовавшись материалами досье, которое было составлено Военной разведкой на это подразделение, израильский контролер сообщил командиру подразделения новые измененные частоты связи и отдал приказ о направлении, в котором танковому соединению надлежало передвигаться. Это направление, естественно, никак не было связано с фактическими действиями египетской армии. В течение всей войны подразделение почти непрерывно передвигалось по Синайской пустыне, но всегда вдалеке от места боевых действий. По окончании войны израильский контролер, привыкший за несколько дней к «своему» подразделению, даже предложил вывести его домой, так как оно не причинило никакого вреда израильтянам. Однако командование не согласилось: трофейные танки были для него совсем не лишними.

Аналогичные успехи благодаря разведке под руководством Ярива были достигнуты и на других фронтах. На Голанах сирийцы считали, что израильтяне будут их атаковать с самого широкого фланга. Поэтому они максимально укрепили не только сам фланг, но и все возможные подходы к нему. Даже старшие офицеры Армии обороны Израиля после инспекционных поездок пришли к заключению, что взятие этих укреплений может быть сопряжено с огромными потерями. Дебатировалась и возможность высадки массированного воздушного десанта на вершину самой высокой горы Голанских высот Хермон. Однако благодаря работе своего агента в Сирии Эли Коэна израильтяне имели подробную информацию обо всем, что построено и расположено на Голанских высотах. Коэн также предупредил, что сирийцы ожидают воздушного десанта на гору Хермон. Ярив распорядился построить точную модель всех укреплений на высотах, эта модель изменялась по мере поступления любых новых сведений. В результате была обнаружена дорога, ведущая к узкому проходу. Там из-за отсутствия маневра вполне можно было подавить сопротивление сирийцев, затем, нанеся удар с воздуха по вершине горы, пройти через этот проход и удерживать позиции до десанта парашютистов в районе горы. Даже Моше Даян перед началом наступления не был уверен в полном успехе. Но военные разведчики были уверены. И их план полностью оправдался, Голанские высоты были покорены меньше чем за сутки. Когда по окончании этой блестящей операции Ярива спросили, не удивила ли его скорость, с которой Голанские высоты были захвачены, он ответил, что получает зарплату за свое предвидение, а не за удивление.

Несколько по-другому развивались события на Иорданском фронте. Король Иордании Хуссейн поначалу не собирался вмешиваться в конфликт с Израилем. Израильтяне же хотели участия Иордании в военных действиях, полагая, что смогут ее победить и таким образом раз и навсегда решить проблемы границ, буферных зон и ряд других. В первый день войны, когда в первые же часы была уничтожена вся авиация Египта и Сирии, египетское командование информировало по радио командование иорданской армии. Однако израильтяне не только перехватили и подавили эти сообщения, но и заменили их на другие – о продвижении крупных соединений египетских танков в глубине Синая, о сокрушительном поражении израильтян. В результате Хуссейн, опасаясь остаться без куска победного пирога, отдал распоряжение своим войскам начать боевые действия. К такому повороту событий Израиль был полностью готов. Его танковые соединения буквально проскользнули через многочисленные минные поля и ловушки для танков, которые в большом количестве были подготовлены иорданцами на случай военных действий на их направлении. Но израильтяне заранее разведали все эти поля и ловушки, они были нанесены на карты танкистов, которые весьма успешно их обошли.