Текст книги "Конец режима. Как закончились три европейские диктатуры"

Помеха

Два события знаменуют последний год премьерства Суареса. В мае Социалистическая рабочая партия Гонсалеса вносит в парламент первый после Франко вотум недоверия правительству. Голосов не хватает совсем немного, и во время трансляции дебатов граждане видят молодого, энергичного социалиста и сдавшего, апатичного Суареса. Фракция коммунистов Каррильо голосует против отставки «франкистского премьера» и против своих бывших товарищей – конкурентов по оппозиции.

Шок от едва не случившейся потери власти встряхивает правящую партию. Руководство «Союза демократического центра» собирается на загородной вилле, проводит там три дня и диктует свои условия Суаресу. В итоге Суарес из полноценного лидера созданной им партии превращается в первого среди равных, может быть, даже в равного среди равных, а то и вовсе в чужого среди своих. Еще раньше под давлением общественного мнения, прессы и собственной партии Суарес уволил своего зама Марторелла, который фактически выполнял премьерские функции. Теперь должности министров вместо членов команды Суареса занимают главы фракций правящей партии, так называемые бароны – политики, имеющие имя и собственные команды и представляющие все основные группы «Союза демократического центра».

Два года назад идея кратчайшего пути к власти при мирном транзите объединила либералов, социал-демократов, христианских демократов и бывших функционеров режима Франко, поддержавших перемены. Теперь они расходятся все дальше и все настойчивей требуют своей доли в управлении страной. Вместо соратников премьера правительство теперь состоит из людей, которые считают, что прекрасно обойдутся без Суареса. Переформатированием кабинета удается лишь ненадолго задержать падение популярности премьера. Если Суарес больше не лидер своей партии, зачем он вообще нужен во главе правительства? Так все больше думают в партии, в парламенте и в стране.

В последние два года у власти и уж точно с лета 1980 г. Суарес, который без крови и больших потрясений превратил диктатуру в многопартийную парламентскую демократию, вероятно, самый ненавидимый политик в стране, от которого почти все хотят избавиться и который всем мешает. Суарес мешает армии, во всяком случае ее консервативному сектору, то есть на тот момент ее большинству. Это большинство по-прежнему считает, что испанское государство основано на победе патриотов в гражданской войне, победе хорошей Испании над плохой. Оно верит в превосходство военных над гражданскими, не может простить легализацию коммунистов и автономизацию провинций, беспомощность перед баскским террором и замену на посту вице-премьера по обороне заслуженного генерала Сантьяго де Мендивиля на продавшегося политикам генерала Мельядо, нарушающего принцип старшинства.

Суареса ненавидят ортодоксальные франкисты: это человек, который предал Франко и разрушил лучший в испанской истории режим. На Суареса обижены ортодоксальные монархисты, ведь он обманул короля и лишил его полномочий при помощи конституции.

Разумеется, Суарес мешает парламентской оппозиции, правой и левой. Социалистическая рабочая партия Фелипе Гонсалеса сокращает отставание от правящей партии Суареса, и нужно его убрать, разобрать его искусственную партию бывших аппаратчиков и разрешенных оппозиционеров, которая не правая и не левая, чтобы впервые почти за полвека настоящая оппозиция наконец взяла власть.

Конечно, Суарес мешает партии просвещенных консерваторов Фраги. Для Фраги избавление от него – прежде всего акт восстановления справедливости, исправления исторической случайности. Ведь это он, Фрага, золотое дитя испанских реформ 1960-х, должен был возглавить строительство Испании после Франко, руководить правительством перемен, и после ухода Суареса все встанет на свои места. Фрага – Сальери испанского транзита.

Бизнес-круги тоже переходят на сторону Фраги. Бизнес любит сильных, а Суарес теперь выглядит слабым, и его партия трещит по швам. Бизнесменам нужен противовес рвущимся к власти социалистам. Банкиры и промышленники начинают усиленно инвестировать в партию Фраги. Тем более что одни давно его знают, другие и вовсе появились и окрепли благодаря Фраге, который полтора десятилетия назад открыл страну для иностранного туризма, связанного с ним строительства и индустрии досуга.

Суарес мешает церкви. Тот самый архиепископ Мадрида и диссидент кардинал Энрике-и-Таранкон, который помогал оппозиции и отзывал церковную поддержку режима Франко, теперь лишает ее Суареса. Хотя тот – практикующий католик и образцовый глава семьи, его правительство после двухлетней проволочки дало ход закону о разводах, а многие клирики и так шокированы современными нравами.

Да и вся атмосфера в церкви меняется. С 1978 г. у католиков новый папа – Иоанн Павел II, польский кардинал Кароль Войтыла. Для граждан советского лагеря он – свободолюбивый пастырь, который хочет спасти церкви и народы Европы от ига коммунистов. Но жители Запада видят другое его лицо: социального консерватора и традиционалиста, который противостоит либеральным и тем более левым течениям в обществе и церкви. Он действительно борется с коммунистическими диктатурами, но гораздо спокойнее относится к консервативным и антикоммунистическим режимам. Ватикан при новом папе гораздо меньше радует демократизация Испании, чем беспокоят возможности, которые она дает коммунистам, и связанная с нею эрозия традиционных ценностей.

Не в пользу Суареса меняется и внешнеполитическая обстановка. В 1980 г. на выборах в США победил консервативный республиканец Рональд Рейган. Он объявил крестовый поход против коммунизма, но, как и новый папа, спокойно относится к правым рыночным диктатурам, если они – союзники Запада и помогают бороться с коммунистами, а Суарес своих легализовал.

Суарес пытался использовать промежуточное, переходное состояние страны для того, чтобы сделать ее внешнюю политику более гибкой: он восстановил дипломатические отношения с СССР и странами советского блока, принимает во дворце Сарсуэла просоветского палестинского лидера Ясира Арафата, посылает наблюдателей на саммит Движения неприсоединения. Он не рвется в НАТО, ему кажется, что положение вне западного военного союза можно использовать в интересах Испании. Все это не находит понимания у новой американской администрации и даже у короля, который за вступление в НАТО.

Суарес мешает собственной партии, которая утрачивает популярность вместе с лидером и вот-вот потеряет власть. Он мешает и бывшему королевскому секретарю генералу Армаде, который уверен: без Суареса, настоявшего на его замене, король немедленно вновь приблизит его к себе и доверит спасение страны и монархии.

Суарес начинает мешать самому королю. Четыре с половиной года назад Хуан Карлос сделал рискованный выбор: нашел в рядах режима молодого, исполнительного, амбициозного единомышленника, который разделит и поможет воплотить его замыслы. Но теперь Суарес, как собака на сене, не пользуется властью, которую забрал у короля, и не отдает ее другим – не решает проблем страны и своим бездействием наносит ущерб еще хрупкой короне. Во дворце укрепилась мысль, что в нынешнем виде он дискредитирует и демократию, и связавшую себя с нею возрожденную монархию.

Суаресу припоминают всё. Как он посылал букеты генеральским женам. Как снимал квартиры и загородные дома рядом со своими начальниками или возможными покровителями, чтобы сблизиться и войти в доверие. Как обхаживал сильных и терял интерес к тем, кто начинал слабеть. Как вывел свое политическое объединение «Союз испанского народа» на миллионный патриотический митинг в поддержку Франко после казни баскских и ультралевых боевиков – последней казни при Франко, когда весь мир вышел протестовать. Как несколько часов стоял в очереди к телу вождя, выставленному для прощания во дворце Ориенте. Как был на информационных побегушках у Хуана Карлоса – официального преемника диктатора. Как ни разу публично не отрекся от авторитарной партии власти. Ведь Суарес всегда сражался не за принципы, а за высокий пост.

Испанскому политическому классу, интеллигенции, журналистам, общественности досадно, что историческая задача трансформации страны из автократии в демократию досталась такому заурядному, недалекому, посредственному человеку, когда вокруг так много достойных кандидатов.

В последние месяцы у власти Суарес становится самым ненавидимым человеком в столице, из которой управляет, вернее, не управляет страной. Он живет как в осаде, и в его резиденцию не приносят газет, чтобы жена и дети не видели, что о нем пишут.

Поворот штурвала. Разыскивается генерал

Лето и осень 1980 г. проходят в Мадриде в разговорах о том, кто, как и когда мог бы убрать Суареса, и в политических маневрах, направленных на решение этой задачи. Разброс предложений – от вотума недоверия, который вновь инициируют социалисты, до переворота.

Осенью 1980 г. в Турции военные во главе с генералом Кенаном Эвреном совершают переворот. Они обещают покончить с политическим хаосом и насилием в стране и предотвратить коллапс экономки. Турция – страна НАТО и член западного лагеря, но недавно ей простили интервенцию на Кипре и сейчас прощают приход к власти военных и репрессии. Ведь президент Рейган спокойно относится к антикоммунистическим диктатурам. В Испании начинают говорить о «турецком искушении»: у нас будет не как в Чили, где кроваво свергли левое правительство, и даже не как в Аргентине, а как в Турции, технологично и без ссоры с западными союзниками.

Силовики не слишком доверяют гражданским политикам с их вотумами, да еще в интересах социалистов. Гражданские политики, даже консервативные, не готовы поддержать классический армейский путч. Те и другие опасаются, что после отстранения Суареса власть достанется не им и вообще кому не надо или начнется ее разрушительный дележ. После 40 лет правления Франко у общества, журналистов, политического класса не было опыта перехода не только от автократии к демократии, но и от одного демократического лидера к другому. Оказывается, в формирующихся демократиях второе не проще первого.

В разговорах и маневрах лета и осени 1980 г. рождается что-то похожее на решение, которое устроит всех, ну или почти всех, большинство. В чрезвычайных обстоятельствах стране нужно чрезвычайное правительство национального единства, состоящее из представителей всех партий и возглавляемое сильным авторитетным человеком, лучше военным, который примирит силовиков и гражданских политиков: антикризисная демократическая коалиция с генералом во главе.

Нащупан способ примирить демократию, конституцию и власть твердой руки. В газетах начинают писать об «операции "Де Голль"», вспоминая, как два десятилетия назад легендарный генерал после ультиматума военных возглавил чрезвычайное правительство, получил межпартийный мандат в парламенте и обустроил Францию. Де Голль лучше, чем Мануэль Павия, которого тоже все вспоминают. Павия – испанский генерал, который в начале 1874 г. во главе отряда гражданских гвардейцев ворвался в кортесы – по легенде, въехал в зал заседаний прямо на коне, – чтобы покончить с парламентским хаосом недолговечной Первой испанской республики и передать власть сильному военному правительству. Португальский транзит к демократии начался с желания генерала Спинолы стать местным де Голлем, и многим кажется, что испанский транзит должен своим де Голлем закончиться.

В статьях и разговорах вспоминают де Голля, Павию, турецкий переворот генерала Эврена. В августе 1980 г. консервативный журнал Heraldo Español вышел с провокационной обложкой – белым конем без всадника и надписью «Разыскивается генерал». В редакционной статье утверждалось, что король разочаровался в Суаресе и хотел бы видеть правительство национального единства с деятельным военным во главе.

В де Голле политиков и генералов завораживает именно сочетание силы и популярности, военного мундира в политической власти и парламентской легитимности. Демократия кажется слишком слабой, классическая власть военных – слишком грубой, а вот хорошо бы что-то между – и Богу свечка, и черту кочерга. Испании нужен, разумеется, не переворот, а импульс, толчок в нужном направлении, коррекция курса, «поворот штурвала», как формулирует Жосеп Таррадельяс, первый глава восстановленного при демократии автономного каталонского правительства – женералитета. Таррадельяс вместе с женералитетом возвращен на родину три года назад Суаресом, но только что ушел с должности по возрасту и сочетает свободу высказываний с нерастраченным авторитетом политического эмигранта: такого не заподозришь в симпатиях к диктатуре.

Кто лучше совершит поворот штурвала, чем главнокомандующий военно-морскими, да и всеми остальными силами, глава государства, его величество король Испании Хуан Карлос I? Король и сам принимает участие в разговорах и маневрах лета и осени 1980 г., вольно и невольно жалуется собеседникам на своего премьер-министра, сетует, что не знает, как от него избавиться при нынешних ограниченных конституцией полномочиях, когда и при прежних, почти абсолютных, было не так просто уволить премьер-министра Ариаса, задает вопросы и выслушивает мнения о правительстве единства.

Из этих разговоров скептически относящиеся к Суаресу политики, бизнесмены и силовики делают вывод, что король хочет, чтобы ему помогли избавиться от Суареса. Другая, тоже очень многочисленная группа политиков, бизнесменов и силовиков, скептически относящихся к демократии, считает, что король с ними заодно и хочет избавиться не только от Суареса, но и от демократии, в которой разочаровался вместе со своим народом. Против короля готовы выступить немногие, но Суарес? Кто такой Суарес? И демократия – что такое эта его демократия?

Высокопоставленные противники только Суареса или премьера вместе с «этой его демократией», вхожие во дворец или вращающиеся в политических верхах, свои мысли о «повороте штурвала», о чрезвычайном правительстве во главе с военным начинают высказывать как бы от имени короля, а менее близкие к власти и вращающиеся в не столь высоких кругах им верят. Ведь они рады обманываться, хотят верить, что им шлют сигналы из дворца: монарх устал от Суареса и от демократии, страдает от принесенного ими хаоса и втайне желает, чтобы ему помогли навести порядок. А как не верить, если с ними говорят приближенные к самым верхам? Так желаемое перерождается в действительное.

В этих разговорах участвует бывший королевский секретарь генерал Альфонсо Армада. С офицерскими усиками побольше, чем у де Голля, и поменьше, чем у Франко, с почти всегда недовольным одутловатым лицом он выглядит чуть старше своих 60 лет. Он воевал в гражданскую войну на стороне Франко (в испанской армии нет никого, кто воевал бы против), потом в составе «Голубой дивизии» участвовал в блокаде Ленинграда и учился во французской военной академии, как раз когда де Голль совершил свой «поворот штурвала» во Франции.

Армада был учителем Хуана Карлоса, а потом его секретарем все долгие годы, пока Хуан Карлос был просто учеником и молодым офицером королевской крови, потом официальным преемником и, наконец, королем. И вот когда оба после долгих лет ожидания и борьбы достигли вершины, Армаду, ближайшего из старших друзей короля, опору трона, почти члена королевской семьи, Суарес выдавил из дворца и убрал с должности. Но теперь есть шанс вернуться, избавиться от Суареса и помочь королю. Армада, как и многие монархисты в испанской военной верхушке, не за военную диктатуру, а за сильную королевскую власть, опирающуюся на силовиков и на лояльный трону парламент.

Армада считает себя идеальным кандидатом, чтобы возглавить чрезвычайное правительство национального единства, и многие с ним согласны. Он долгие годы известен как человек короля, у него есть поддержка большой части армии, респектабельных правых вроде Фраги, с которым он дружен, и одновременно Армада устанавливает контакты с левыми партиями – социалистами и даже коммунистами.

У бывших оппозиционеров есть опыт политической борьбы, но не политических интриг во власти, и они вступают в закулисные переговоры с Армадой, так же как до этого социалисты тайно договаривались с Суаресом в процессе написания конституции. Бывшим оппозиционерам кажется, что власть – это вот так, и им трудно отличить допустимое от неприемлемого. Армада дает им понять, что говорит от имени армии, короля и правых, а свои контакты с левыми пытается продать армии и правым как согласие левых на правительство единства во главе с ним.

Осталось получить согласие короля. Чтобы запустить политическую спецоперацию, Армада передает во дворец и распространяет в политических партиях и прессе короткий доклад неназванного профессора-правоведа о том, как, не нарушая демократической конституции, создать чрезвычайное правительство национального единства с военным во главе.

Идея разошлась так широко, что прокомментировать ее журналисты просили самого Суареса. «Глупости», – отвечал Суарес. Тем не менее о ней уже открыто пишут газеты, одна из них выходит с заголовком La solución Armada на первой странице. Это игра слов: на испанском заголовок одновременно значит «Вооруженное военное решение» и «Решение "Армада"». Об этом же сама статья: есть генерал – всадник для белого коня, нашелся испанский де Голль – генерал Армада. Он, военный с человеческим лицом, интеллигентный силовик, устраивает тех, для кого демократия слишком беззуба, а классическая военная диктатура чересчур груба и примитивна.

Тем же летом и осенью одновременно с политической операцией Армады начинает готовиться военная операция. Представители генерал-капитана Валенсии танкиста Миланса дель Боска встречаются с открытым критиком демократии подполковником нацгвардии Техеро и обсуждают свой план. Техеро приходит в голову захватить парламент с депутатами. Только что в Никарагуа революционеры-сандинисты таким образом добились уступок.

Армаде что-то известно о плане военных, но даже если он не знает ничего конкретного, невозможно не видеть, что в армии есть сторонники переворота. И Армаде приходит в голову в отношениях с королем и политиками использовать военный переворот как трамплин к посту премьер-министра с чрезвычайными полномочиями. Его назначение на этот пост успокоит армию и поможет предотвратить армейский путч.

Среди прочего об этом он говорит на первой за долгие месяцы личной встрече с королем, которая состоялась в ноябре в горах провинции Лерида, где командует Армада и куда королевская семья ездит кататься на лыжах. Это первый с момента отставки секретаря королевского дома разговор по душам между бывшим учителем и коронованным учеником. По итогам разговора Хуан Карлос поручает Армаде оценить путчистские настроения в армии и держать его в курсе. Через пять дней Армада едет в Валенсию к самому недовольному из генералов, Милансу дель Боску, предотвращать классический военный переворот и одновременно устраивать свой.

Миланс доверяет Армаде, они вместе воевали на Восточном фронте, и рассказывает о монархическом перевороте, который обсуждают между собой генералы, и о плане подполковника Техеро. Армада соглашается, что страну и трон надо спасать, и в самом выгодном для себя свете описывает встречу с королем. Армада предлагает Милансу отложить военный переворот, пока есть возможность политическими средствами убрать Суареса и создать чрезвычайное правительство с собой во главе. Миланс мог бы стать начальником объединенного генштаба – должность, которой его лишили Суарес и продавшийся ему за место вице-премьера генерал Мельядо. С этого момента политический план Армады и военный план путчистов сливаются в единую военно-политическую операцию.

Суарес устал

Рождественское обращение короля под новый 1981 г. звучит иначе, чем предыдущие. Хуан Карлос не ограничивается общими добрыми пожеланиями, как полагается в его новой роли безвластного монарха, а говорит о политике, вернее, о политиках. «Они должны поставить защиту демократии и общее благо выше своих ограниченных и преходящих интересов» – и много еще в том же духе. Все, включая Суареса, понимают, что это о нем. После принятия конституции король не может отправить в отставку избранного премьера, но вправе обозначить позицию. Суарес сталкивается с еще одной стороной демократии: у него есть политическая легитимность – выигранные выборы и парламентское большинство, но его моральная легитимность тает на глазах.

Не только Армада, но и почти все политики понимают обращение короля однозначно: он больше не поддерживает Суареса. Это сигнал для открытого восстания. 1981 г. начинается с того, что Ланделино Лавилья, спикер парламента и недавний министр юстиции, в газетной статье обвиняет премьер-министра в двух взаимоисключающих грехах: узурпации власти и ее параличе. Формула такой узурпации известна со времен золотого века испанской литературы: он при власти как собака на сене.

В эти рождественские дни Армада встречается с королем дважды: во дворце Сарсуэла в Мадриде и на том же горнолыжном курорте Ла Плета в Лериде. По выслуге лет Армада может претендовать на пост в генеральном штабе, и Хуан Карлос не видит повода отказать. Напротив, он считает такой перевод полезным, ведь Армада информирует его о настроениях в армии, а за ними удобнее следить из столицы.

Кандидатуру Армады рассматривают на пост заместителя главы генерального штаба армии. Суарес против и бурно спорит с королем, но на этот раз Хуан Карлос поступает по-своему. Намеченное возвращение Армады в столицу многими воспринято как знак: король не против «решения "Армада"». Военные, собравшиеся вокруг подполковника Техеро, генерала Миланса и генерала Рохаса, еще одного бывшего командующего танковой дивизией Брунете, продолжают готовить план переворота, но теперь он подчинен политической задаче: заменить во главе правительства Суареса на Армаду и дать ему чрезвычайные полномочия.

Сам Армада, заботясь об алиби, не присутствует на общих встречах и общается с каждым из важных заговорщиков наедине. Они договариваются, что следует отложить выступление военных, пока есть шанс добиться смещения Суареса и создания правительства единства во главе с Армадой политическими средствами, то есть через голосование в парламенте. Зато Армада устраивает обеды, где присутствуют военные и политики разных партий, в том числе левых. Это должно создать впечатление, что «решение "Армада"» устраивает всех.

В конце января на Майорке должен пройти съезд «Союза демократического центра». Часть делегатов намерена добиваться смещения Суареса с поста председателя партии, которая находится на грани раскола. Опросы показывают, что Суареса поддерживают 26 % испанцев, а его главного соперника, лидера социалистов Гонсалеса, – целых 43 %. Харон перевозит души в царство теней, Суарес проделал с Испанией путь в обратную сторону: за три года он переправил 35 млн граждан из мира, жизнь в котором определяли тени прошлого, в современность. Он устал, но не потерял волю к борьбе.

Суарес смирился с тем, что ему, возможно, придется уйти, но готовится дать последний бой. Минувшим летом его главный конкурент, лидер социалистов Фелипе Гонсалес, объявил на съезде о своей отставке, напугал ею делегатов и добился своего – из партийных документов убрали марксизм. Теперь Суарес надеется, что если он объявит делегатам о своей отставке с трибуны партийного съезда, они ее не примут. 25 января он информирует короля, правительство и руководство своей партии о намерении подать в отставку. Король не пытается даже для вида отговаривать его, а за два дня до этого недовольные демократией генералы в очередной раз съезжаются обсудить план спасения отечества.

Эффектный план Суареса дать последний бой с трибуны съезда проваливается из-за disgobierno – беспорядков, в которые погрузилась страна. Очередная забастовка, на этот раз авиадиспетчеров, не дает ему добраться до Майорки. Не попав на съезд собственной партии, премьер-министр 29 января 1981 г. обращается к делегатам и всем гражданам по телевидению: «Я принесу больше пользы, если уйду, чем если останусь». По телевидению – это совсем не то, но даже этот удаленный бой частично выигран. Съезд принимает отставку Суареса с поста премьера, но заново утверждает его лидером партии. Делегаты стоя аплодируют собственному решению.

Суарес – первый и пока единственный премьер новой демократической Испании. Страна еще не привыкла к регулярной смене руководителей правительства на выборах и во время голосований в парламенте. Досрочный уход главы первого демократического правительства даже у сторонников нового режима оставляет ощущение вакуума власти.

Отставка Суареса застает Армаду и организаторов переворота врасплох. Одно дело – смещать опостылевшего Суареса, другое – какого-то нового премьера. Растерянность тут же сменяется уверенностью: отставка Суареса – это шанс самим, без возни с вотумом недоверия, назначить нового премьера. Король по конституции предлагает кандидатуру премьера, почему бы ему не предложить Армаду? Правда, есть нюанс: король вносит кандидатуру главы правительства после консультаций с политическими партиями, и прежде всего ту, которую предложит парламентское большинство. Но после отставки Суареса все газеты и мадридские салоны вновь полны рассуждениями о необходимости правительства национального единства во главе с сильным лидером, и имя Армады всплывает не раз, так что многим кажется, что этой конституционной деталью можно пренебречь.

Раз речь идет о правительстве всех партий, кандидата необязательно выбирать из правящей да и любой другой партии. 31 января влиятельный журналист Эмилио Ромеро в своей колонке в солидной монархической газете АВС прямо советует сделать Армаду главой чрезвычайного коалиционного правительства. Три дня спустя Хуан Карлос звонит Армаде и сообщает, что только что подписал указ о его переводе в столицу, в генштаб. Для армии, политиков, организаторов переворота и самого Армады это еще один знак, что король думает как они.

Спустя еще три дня и всего через неделю после отставки Суареса Армада ужинает с королем по случаю своего прибытия в Мадрид и, судя по тому, что он будет рассказывать впоследствии, прямо предлагает Хуану Карлосу свою кандидатуру. Сами новости этих дней словно бы толкают короля в сторону чрезвычайных решений. 6 января террористы баскской ЭТА убивают похищенного неделю назад инженера Хосе Марию Риана, который работал на строительстве атомной электростанции возле Бильбао. ЭТА давно эксплуатирует обывательские страхи по поводу атомной энергетики. Похитители требуют невыполнимого: начать немедленный снос уже построенных зданий будущей станции.

Демонстрации в Испании, в мире и в самой Стране Басков с требованием отпустить скромного сотрудника компании и отца семейства не помогли, его тело со связанными руками и кляпом во рту находят в месте, указанном ЭТА. Военная фракция ЭТА заявляет, что протесты – следствие буржуазной пропаганды в прессе и настоящие революционеры лучше знают, что нужно простым людям угнетенных наций.

Прошлый, 1980 г. отмечен рекордным числом жертв, новый начинается так же: за январь на счету ЭТА уже четверо убитых. За два дня до расправы над инженером Рианом радикально настроенные депутаты-баски, громко распевая национальные песни, пытаются сорвать первое выступление короля в баскском парламенте. Армия чувствует себя оскорбленной в лице своего главнокомандующего. Еще раньше похищен бизнесмен Луис Суффер, крупнейший налогоплательщик страны. Мало кто готов поверить, что это сделано не ради денег. И действительно, Суффера освободят два месяца спустя после уплаты рекордного выкупа, но в тот момент кажется, что и он вот-вот станет очередной жертвой террористов.

Газета «бункера» El Alcazar, еще несколько лет назад один из официальных рупоров режима Франко, публикует серию из трех статей под коллективной подписью Almendros («Тополя») о том, что пора наконец покончить с безвластием. Газета дает понять, что статьи – коллективное творчество военных. Португалию после революции возглавил пишущий генерал Спинола, объединивший, по выражению американских дипломатов, силу меча и пера, вот и здесь найдутся такие же. Настоящие авторы статей – журналисты, идеологи «бункера», но им удается заручиться поддержкой примерно 500 офицеров, которые готовы взять на себя авторство публикаций, если у El Alcazar начнутся проблемы.

Возможно, Хуан Карлос действительно раздумывает о предложении Армады. Или о каком-то особенном коалиционном правительстве либо премьере, которого поддержат все партии. Победитель недавних выборов «Союз демократического центра» уже выдвинул своего кандидата на замену Суаресу – вице-премьера Леопольдо Кальво-Сотело. Король держит долгую паузу, консультируется с лидерами партий и целых 11 дней не вносит кандидатуру для одобрения в парламент. Но в конце концов поступает строго по букве конституции и предлагает депутатам Кальво-Сотело.

За Леопольдо Кальво-Сотело не стоит ни одна из фракций правящей партии, потому он отчасти устраивает их все. И еще он племянник Хосе Кальво-Сотело, знаменитого лидера монархической оппозиции, которого летом 1936 г. ночью увели из дома и застрелили в машине чекисты Народного фронта. Именно убийство Кальво-Сотело – старшего ускорило армейский путч против республики и развеяло сомнения Франко по поводу участия в нем. В отличие от дяди, племянник не выглядит харизматичным политиком, и его выдвижение в премьеры не тянет на перезагрузку системы и правящей партии. Он точно не тот сильный лидер, который устроил бы сторонников твердой руки в армии и обществе. Но главное, он точно не Армада.

Трудно сказать, какие именно соображения заставили короля поступить строго по конституции, но общая логика ясна. Когда он был преемником и в период транзита Хуан Карлос делал все, чтобы не нарушать букву франкистских законов, которые не слишком ценил, и проводить перемены в действующем правовом поле. Тем более он останется верен законам демократии, которую выбрал как метод возвращения и легитимации монархии.

Момент, когда Хуан Карлос вносит в парламент кандидатуру Кальво-Сотело, – это фиаско политической «операции "Армада"». Добиться своего парламентскими средствами не удалось, теперь остались только военные методы. И Армада, который обещал королю следить за настроениями в армии, даже не пытается сдержать путчистов. Пусть во дворце увидят, какой ошибкой было не назначить его чрезвычайным премьер-министром.

Во время часовой протокольной встречи с королем по случаю своего нового назначения, которая проходит во дворце Сарсуэла 13 февраля, Армада говорит, что назначение Кальво-Сотело – большая ошибка, способная подтолкнуть сторонников путча в армейских рядах. В действительности он делает это сам.