Текст книги "Конец режима. Как закончились три европейские диктатуры"

Первая избирательная кампания

Выигранный референдум делает Суареса более независимым не только от Миранды, но и от короля, и Суарес начинает делать то, с чем король не согласен. Хуан Карлос не хочет, чтобы Суарес шел на выборы во главе собственной партии. На выборах уже есть левые – коммунисты и Социалистическая рабочая партия, которая скоро отметит столетний юбилей. Есть «Народный альянс» под руководством Фраги, респектабельная правая партия политических тяжеловесов и мыслящих консерваторов, в которую входят несколько выдающихся фигур из реформаторского крыла режима, например лидер католиков-технократов Лауреано Лопес Родо. На глазах формируются партии христианских демократов, и вообще партий уже более 300.

Король видел Суареса во главе последнего правительства старого режима, которое демонтирует систему. Но сомневается, хочет ли видеть его после выборов во главе первого правительства нового режима. С большой задержкой Суарес получает у короля добро на создание собственной партии.

Левый и правый фланги заняты, и Суаресу остается центр. Это соответствует его собственным взглядам на мирную демократизацию без резкого разрыва с прошлым. До этого главной формирующейся партией, в сторону которой смотрели представители действующей номенклатуры, был «Народный альянс» Фраги. Но там уже избыток политических лидеров, самые выигрышные позиции заняты, в альянс сливаются целых семь «политических объединений» времен позднего франкизма, каждое со своим лидером, и начинание Суареса находит поддержку у тех, для кого Фрага стал слишком консервативен, или у тех, кто не хочет толкаться в тесном ряду с именитыми тяжеловесами.

Большая группа чиновников, мэров, губернаторов перед выборами уходит в отставку и присоединяется к центристской партии премьер-министра в обмен на проходные места в бюллетенях. Суаресу удается привлечь к сотрудничеству и нескольких политических знаменитостей, но он же отодвигает их на задний план как конкурентов за лидерство в будущей партии. Это заслуженные оппозиционеры – выходцы из номенклатуры: бывший министр образования Хоакин Руис-Хименес, при котором в конце 1950-х случились первые во время правления Франко настоящие студенческие волнения, и недавний министр иностранных дел Хосе Мария Ареильса, который в 1960-е, будучи послом Испании в Париже, хлопнул дверью и возглавил теневое правительство при оппозиционном претенденте на трон доне Хуане. Оба старше молодого премьер-министра и еще год назад были несравненно известнее его. Оба раньше него, еще при Франко, публично дистанцировались от режима.

Но большинство в формирующейся партии решает сплотиться вокруг Суареса и отправить заслуженных оппозиционеров в тень. Премьерский пост, который дает Суаресу контроль над государственным телевидением и радио и над местными администрациями, как и доступ к финансам, важнее знаменитого красноречия Ареильсы и морального авторитета Хименеса.

Официальное соглашение о создании «Союза демократического центра» удается подписать всего за неделю до того, как заканчивается регистрация партийных списков для выборов. У партии премьер-министра нет четкой идеологии, но ее членов объединяет общая цель – плавный переход от нынешнего режима к демократии западноевропейского типа. В партии полно бывших франкистов, связавших себя с режимом не из убеждений, а ради карьеры. Но таково и большинство испанских избирателей, чей франкизм давно стал доведенной до автоматизма привычкой, оболочкой без содержания.

На первую за 40 лет избирательную кампанию отведено три недели, и она похожа на многодневный праздник. Политическая фиеста бурлит на улицах и в кафе, на стадионах и аренах для боя быков, в сельских клубах, университетах и кинотеатрах, поездах и самолетах, в виде плакатов и лозунгов выплескивается на заборы и стены домов и, разумеется, вытесняет все остальные события из прессы.

Большинство граждан никогда не принадлежали ни к какой партии, кроме безразмерного Национального движения, настоящие выборы для них – новый жизненный опыт, предмет гордости, яркие переживания и свежие впечатления. Политика в Испании больше никогда не будет такой модной, как весной и летом 1977 г.

Самые массовые уличные митинги собирают социалисты и коммунисты, Суарес бросает все силы на прессу и телевидение. Главный консервативный оппонент Суареса, Мануэль Фрага, делает ставку на выступления политических тяжеловесов, которых привлек в ряды своего «Народного альянса». Их, в отличие от членов кабинета Суареса, давно знает каждый испанец. Однако главный среди знаменитых реформаторов в партии Фраги, Лауреано Лопес Родо, локомотив экономического чуда 1960-х, почти не участвует в кампании. Сам Фрага взывает к патриотическим чувствам граждан, темпераментно выступает на митингах и носит подтяжки цветов национального флага.

Надеясь завоевать сердца консервативных граждан, Фрага отдает одно из трех телевизионных выступлений, положенных каждой партии, предыдущему премьер-министру Ариасу Наварро. Год с небольшим назад Ариас сообщил о смерти Франко, теперь изумляет всех признанием, что ходил к могиле покойного вождя в Долину павших мысленно советоваться с ним. Это ошибка Фраги: Ариас выглядит тенью из прошлого даже для сторонников стабильности.

Фрага переоценивает консерватизм буржуазии, крестьян и городского среднего класса, а генсек только что легализованной компартии Каррильо – левый настрой испанских рабочих. Лидер коммунистов включает в партийный список свою предшественницу на посту главы компартии, только что вернувшуюся из Москвы ортодоксальную коммунистку Долорес Ибаррури. А как не включить в него живую икону войны республиканцев с Франко? Но и она легенда из прошлого. А прошлое – это две враждующие Испании, которые большинство граждан не хотят брать в будущее.

Социалисты и коммунисты преувеличивают опасность, которая исходит от консервативной партии Фраги. Им все еще мерещится франкизм после Франко, правление вождя мертвой рукой из гроба. Они совершают грубую, но типичную предвыборную ошибку. Самую яростную критику обе левые партии обрушивают на «Народный альянс» Фраги, своего идейного оппонента, а не на партию Суареса, главного электорального соперника, лишенного ясной идеологии. Фрага отвечает левым тем же. В результате «Союзу демократического центра» достается меньше нападок и слева, и справа. И в глазах избирателя партия молодого премьера выглядит более солидной и менее конфликтной. А главное желание избирателя – при восстановлении демократии избежать гражданского конфликта, которым она закончилась в прошлый раз.

Суарес чувствует настроение избирателей и отказывается участвовать в теледебатах с остальными партийными лидерами. Невыход на поле, вопреки прогнозам, не обернулся для него дисквалификацией и поражением. Избиратели, в том числе те, которые осудили отказ от дебатов, не увидели, как действующий премьер-министр переругивается с оппонентами. Это несколько вредит его имиджу принципиального человека, зато прибавляет серьезности и миролюбия. Избиратель боится возобновления гражданского противостояния, и уход Суареса от лобового полемического столкновения скорее успокаивает, чем настораживает. Многие помнят, как в Португалии во время первых дебатов зло и неряшливо переругались недавние союзники по борьбе с диктатурой социалист Соареш и коммунист Куньял.

Зато каждая женщина в Испании получает в почтовый ящик письмо за подписью Суареса с обещанием позаботиться о ее семье. Это незамысловатая технология, но после 40 лет автократии любой предвыборный прием в новинку. Образ Суареса – утонченного красавца и при этом верующего католика, любящего мужа и заботливого отца, адресован женщинам даже больше, чем мужчинам, в то время как главы других партий строят кампанию, по инерции ориентируясь на традиционного избирателя – интересующегося политикой мужчину.

Первые выборы

Во вторник, 15 июня, в день выборов, в Испании хорошая солнечная погода. Почти везде на избирательных участках выстроились длинные очереди. Не все с ходу осваивают процедуру голосования, хотя в предыдущие недели повсюду раздавали буклеты с информацией о том, как оно устроено. Лидеры партий голосуют с утра пораньше, чтобы мотивировать сторонников. Голосование продолжается до восьми вечера.

Подсчет голосов транслируется из официального пресс-центра во Дворце конгрессов Министерства информации и туризма. Он похож на Кремлевский Дворец съездов – простые кубические формы из белого камня и стекла: в 1960-е обе диктатуры, испанская и советская, хотели выглядеть солидными, но современными. Подсчет длится долго, и министр внутренних дел Мартин Вилья несколько раз выходит к прессе с предварительными результатами. Окончательные готовы только через сутки – к вечеру 16 июня.

На предыдущих выборах, которые прошли 40 лет назад, политический центр провалился. Граждане проголосовали за непримиримо настроенных левых и правых примерно поровну, и поляризация общества обернулась гражданской войной. На этот раз испанский избиратель ведет себя ровно наоборот: большинство из 78,8 % пришедших на выборы голосуют за центр. Коммунисты Каррильо и «цивилизованные правые» из «Народного альянса» Фраги получают неожиданно мало: 9,3 и 8,3 % голосов соответственно. У коммунистов в будущем парламенте 20 мест, у «социологического франкизма» Фраги – 16. За социалистов Гонсалеса голосуют 29,3 %, у них 118 мест.

Абсолютный победитель – «Союз демократического центра» действующего премьера-реформатора Суареса: 34,4 % голосов и 165 мест в парламенте. Дело не только в том, что в поставторитарной Испании партия действующего премьера воспринимается как партия власти, а поддерживать начальство приучали все предыдущие десятилетия. Гражданам действительно нравится мирный транзит к демократии, предложенный Суаресом, и сам молодой премьер, одновременно консервативный и современный.

Хуан Карлос и Суарес были правы, когда убеждали не бояться легализации коммунистов. Результат выборов показывает их настоящее место в умах и сердцах избирателей. Самая гонимая, самая авторитетная, самая многочисленная оппозиционная партия получает на выборах в три с половиной раза меньше, чем партия фалангиста Суареса, столько же, сколько партия постфранкиста Фраги, в три раза меньше, чем Социалистическая рабочая партия под руководством молодого и мало кому известного провинциала Фелипе Гонсалеса, который обгоняет легендарных Каррильо, Пассионарию (псевдоним Ибаррури), Альберти. Рушится мечта Каррильо о том, что неофиты демократии – коммунист-реформатор Каррильо и фалангист-реформатор Суарес – после выборов будут управлять примиренной Испанией вдвоем.

В сделке с Суаресом Каррильо променял непримиримость, оппозиционность, коммунистическую ортодоксию, идею справедливого возмездия на допуск к выборам, которые проиграл. Многие лидеры партий подали бы в отставку. Но Каррильо все равно победитель. Он возвратил компартию в Испанию и в парламент, вывел ее членов из подполья. Красные флаги, серпы и молоты, райкомы и горкомы вернулись на улицы испанских городов, а ячейки теперь легальных независимых профсоюзов имеют контроль над целыми заводами.

К тому же какова альтернатива? Не идти на выборы и продолжать гражданский конфликт? Обвиняемый в преступлениях времен гражданской войны Каррильо искренне не хочет его продолжения. И ему удается убедить однопартийцев, что это не партия выступила плохо, а избиратель оказался не на высоте оппозиции, которую подарила ему судьба. Но граждане освоятся и в следующий раз не подведут. К тому же Каррильо принял демократические правила игры в межпартийном пространстве, но внутри своей партии он несменяемый авторитарный лидер, каким был Франко для всей Испании.

На выборах в баскских провинциях вперед выходит Баскская националистическая партия. В Каталонии побеждают местные левые с националистическим уклоном. Абсолютные проигравшие – «бункер» и неофранкисты. Их партия «Национальный альянс 18 июля» набирает полпроцента и не получает ни одного депутатского кресла. С этого момента ортодоксальные франкисты понимают, что идти к победе своих идей через выборы не имеет смысла, и задумываются о других способах.

Волк с ягненком

Через неделю после выборов Хуан Карлос и королева София открывают первую сессию демократически избранного парламента в том же здании, где заседали франкистские кортесы. Но над их головами уже нет герба Испании Франко с орлом, стрелами, ярмом и девизом «Una, Grande, Libre» – «Единая, великая, свободная». Там обновленный исторический герб испанского королевства. Король входит, и его бурно приветствуют депутаты партий Суареса, Фраги и коммунисты. При появлении монарха встает и громко хлопает даже яростная республиканка Долорес Ибаррури.

Единственная фракция, которая встречает короля молча, – социалистов Фелипе Гонсалеса, вторая по числу мест в новых кортесах: посмотрим, зачем он пришел, чего от нас хочет, что скажет. Теперь социалисты – главные республиканцы в парламенте, в отличие от коммунистов, которые признали монархию свершившимся фактом.

«Я вижу, что компромисс, стремиться к которому я считал себя обязанным как король, состоялся. Это мирное установление демократического сосуществования на основе уважения к закону», – говорит Хуан Карлос. Он объявляет задачу кортесов – написать конституцию страны, первую со времен республики, а себя после ее принятия хочет видеть конституционным монархом. Когда король заканчивает, социалисты тоже встают и аплодируют.

Эта первая сессия действительно являет собой немыслимую прежде сцену мирного сосуществования: волк буквально заседает рядом с ягненком. Долорес Ибаррури, Сантьяго Каррильо, другие деятели гражданской войны со стороны проигравших республиканцев садятся на соседние скамьи с видными франкистами из числа бывших победителей и начинают совместную законодательную работу. После первого выступления Хуана Карлоса с той же трибуны в недоверчиво настроенных франкистских кортесах прошло всего 20 месяцев.

В конце года официально отменен национальный праздник Испании четырех предыдущих десятилетий – День национальной революции (то есть военного путча) 18 июля 1936 г. Вместе с праздником отменяется и парад в честь победы франкистов в гражданской войне.

Летом следующего года из подвала своего дома бледный, в темных очках выйдет на свет как живой символ конца затянувшегося гражданского конфликта Протасио Монтальво, республиканский мэр поселка Серседилья, расположенного в 60 км к северу от Мадрида. Он прятался в подвале с 1939 г. – 38 лет. Большинство односельчан давно считали его погибшим.

«Золотую раковину» кинофестиваля в Сан-Себастьяне, самого известного в Испании, получает за вклад в искусство политический эмигрант Луис Бунюэль. Он лично приезжает за наградой. Его встречают стоя, затяжной овацией. «Золотой раковиной» за лучший фильм награжден Никита Михалков, он привез на фестиваль «Неоконченную пьесу для механического пианино». Вручение главного приза советскому режиссеру – не только признание качества работы, но и символ конца диктатуры. Советский фильм «Табор уходит в небо» получил высшую награду Сан-Себастьяна в прошлом, 1976 г., а на следующий год «Золотую раковину» дадут «Осеннему марафону» Георгия Данелии и уже на этом успокоятся.

Страны, борющиеся за свободу или поборовшие диктатуру, вызывают повышенный интерес. В конце года Нобелевский комитет присуждает премию по литературе поэту-сюрреалисту Висенте Алейсандре – открытому бисексуалу, насколько это возможно в Испании, да и в Европе того времени, другу и, вероятно, любовнику расстрелянного франкистами великого Лорки. Стихи Алейсандре расходились листовками в республиканских окопах, и он же чуть не стал жертвой республиканских чекистов, а потом франкистов. Алейсандре остался в Испании Франко, но надолго замолчал. Во время оттепели 1950-х вновь начал публиковаться и выступать, а в последние годы режима его дом был известен как пристанище молодых поэтов. На верхнем этаже долгие годы квартирует со своей подругой Кармен Конде, испанская Сапфо, первая поэтесса – открытая лесбиянка.

11 ноября 1977 г. официально отменена цензура, кроме обычных ограничений, касающихся государственной тайны. Но уже в начале декабря привлечен к ответственности каталонский театральный режиссер Альберт Боаделья за спектакль о нашумевшей три года назад казни ультралевого боевика Георга Михаэля Вельцеля при помощи винта-гарроты. Все актеры, кроме главного героя – террориста, играют в страшных масках, а рефлексирующий политический убийца все-таки выглядит жертвой диктатуры. Судебные власти даже меняющейся Испании видят здесь оправдание терроризма, которое может разозлить силовиков. Режиссер бежит из-под ареста, но не особо прячется, а его не сильно ищут, однако обвинение снимут только в 1981 г.

Долгие десятилетия со времен «длинной телеграммы», которую американский посол Кеннан отправил в начале холодной войны в Вашингтон из Москвы, Запад считал, что Советский Союз не заинтересован в переходе от диктатуры Франко к буржуазной демократии. Предполагалось, что Кремль будет использовать борьбу против Франко, чтобы создать в Испании политический хаос, усилить влияние коммунистов, привести их к власти и вырвать страну из западного лагеря.

Возможно, сразу после войны Сталин и был готов действовать в этом направлении. Но когда два десятилетия спустя дело дошло до реального демократического транзита, СССР весь – свободы торжество, а его цели – сама сдержанность и политический реализм. Появление буржуазного демократического правительства, легализующего бывших республиканцев, а в идеале и коммунистов, становится для Москвы удовлетворительным исходом.

«Испанский и португальский режимы были последними остатками фашистского наследия в Европе. Важно было покончить с последними недобитыми фашистами, чтобы эта страница истории окончательно завершилась. А то, что к власти придут не какие-то коммунистические режимы, всецело симпатизирующие СССР, было очевидно даже на примере Португалии», – рассказывал автору этой книги Игорь Иванов.

Вмешательства со стороны СССР не желала и сама испанская оппозиция. Социалисты и даже испанские коммунисты считали своими главными союзниками западные демократии, а поддержку СССР рассматривали как второстепенный фактор. Социнтерн, членом которого была Социалистическая рабочая партия, отмежевался от авторитарного социализма советского образца еще в начале века, а компартия Испании вместе с итальянской и французской изобрела еврокоммунизм. «Продвижение советской статьи в буржуазную прессу Испании – дело трудное, а в "еврокоммунистическую" – еще труднее», – жалуется в депеше в Москву заведующий консульским отделом советского посольства в Мадриде. Единственное, с чем советская дипломатия была готова бороться дальше, – это с возможным вступлением Испании в НАТО.

Новое правительство. Каталонская сделка

Первое демократическое правительство Суарес составил так, чтобы вознаградить различные группы, вошедшие в его пестрый «Союз демократического центра», притом что 25 из 165 депутатов его парламентской фракции до политической реформы были прокурадорами франкистских кортесов. После следующих выборов 1979 г. таких во фракции станет даже больше – 50. Скамьи, на которых заседают в парламенте бывшие функционеры режима, называют «новой голубой дивизией» или просто «синими». В правительстве нашлось место и для личных друзей Суареса: особенно влиятельным становится вице-премьер, почти никому до того не известный политик с агрономическим образованием, министр сельского хозяйства в прошлом кабинете Абрил Марторелл.

В новом правительстве нет и единственного политического тяжеловеса из прежнего состава, Альфонсо Осорио, который помог укомплектовать первое правительство Суареса системными реформаторами из группы «Тацит». Зато на посту вице-премьера по обороне Суарес сохранил генерала Мельядо. В новом кабинете упраздняют посты трех военных министров – армии, авиации и флота, и их функции тоже передают Мельядо.

Франко опирался на армию, но, придя к власти, разделил пост министра обороны на три, чтобы сделать ее более безопасной для себя. Суарес вновь объединяет управление армией в одних руках, но это руки генерала Мельядо. Он окажется последним профессиональным военным в правительстве демократической Испании и станет единственным министром, который сохранит свой пост во всех правительствах Суареса. Тесная связь между обоими очевидна, и консервативные военные будут ненавидеть Мельядо еще больше, чем Суареса.

Первая серьезная угроза для нового режима приходит из Каталонии. Еще накануне выборов капитан-генерал Барселоны Франсиско Гальегос, служивший министром армии в последнем правительстве Франко, чтоб показать, кто в доме хозяин, в будний день проводит колонну танков по улицам, устраивает транспортный коллапс и принимает импровизированный парад с балкона своей штаб-квартиры. В день выборов он вновь готовит технику к выходу в город на случай, если что-то пойдет не так.

Результаты выборов в Каталонии силовики могут интерпретировать именно таким образом. Здесь «Союз демократического центра» занял только третье место с 17 % голосов и пропустил вперед Социалистическую партию Каталонии с 28,5 % и местных коммунистов, выступавших под известным со времен республики брендом PSUC (Объединенная социалистическая партия Каталонии). Первые считались региональными партнерами социалистов Гонсалеса, вторые – коммунистов Каррильо. Однако каталонские версии левых испанских партий настроены решительнее, и кроме левой идеологии их объединяют националистические лозунги.

Сильно выступили и либеральные каталонские партии с требованием автономии. После выборов депутаты от всех каталонских партий объединились в Ассамблею каталонских депутатов, избрали своим главой лидера каталонских социалистов Жоана Ревентоса, и тот немедленно потребовал встречи представителей ассамблеи с королем и премьер-министром для обсуждения вопроса об автономии. Встреча с Суаресом проходит на повышенных тонах, с королем – любезно, но Ревентос недоволен обеими.

Не успели силовики проглотить легализацию компартии, как неверная Барселона оказывается во власти прямого аналога «красного» Народного фронта, и эта новая его версия под руководством социалиста требует автономии. Есть опасения, что армия готова отменить результаты каталонских выборов силой. Нужен человек, который разрядит ситуацию и уравновесит рвущегося в бой Ревентоса.

Тогда Суарес выкладывает свой каталонский козырь. Еще в переходный период полудемократии король и вице-премьер Осорио свели его с главой каталонской автономии в изгнании Жосепом Таррадельясом. Этот знаменитый каталонский социалист занимал различные посты в правительстве Народного фронта, участвовал в обороне Барселоны от Франко, после разгрома республиканцев бежал во Францию. Там в 1954 г. его избрали главой женералитета – высшего органа автономной каталонской власти.

Сперва Таррадельяс казался Суаресу слишком старым для возвращения в политику. Но у него было два важных достоинства. Во-первых, на посту главы виртуальной автономии в изгнании Таррадельяс дистанцировался от социалистической партии и претендует на то, чтобы представлять чаяния всех каталонцев, независимо от их политических взглядов. Во-вторых, в то время как социалисты, в особенности каталонские, намерены ставить вопрос о республике, Таррадельяс в целом принимает монархию Хуана Карлоса, установил с ним личный контакт, считает его первое выступление в Барселоне, когда король обратился к собравшимся по-каталански, разрывом с франкизмом по каталонскому вопросу и принимает демократический транзит под руководством реформаторов из рядов режима. Однопартийцы уверяют Суареса, что Таррадельяс может уравновесить порывистого Ревентоса.

На встрече в Мадриде Таррадельяс предлагает Суаресу и королю сделку: он использует свой авторитет на благо политической реформы в обмен на восстановление женералитета – главного института автономной каталонской власти. Суарес думает, торгуется, но осенью возрождает женералитет в Каталонии и приглашает Таррадельяса его возглавить.

Прибытие Таррадельяса, который противостоял самому Франко, а потом долгие годы в эмиграции жил в бедности, но хранил достоинство настоящего главы каталонской автономии, отодвинуло претензии победителей выборов в Каталонии на второй план. Невозможно быть больше каталонцем, чем Таррадельяс, а он пошел на сотрудничество с Суаресом.

Каталонцы приняли Таррадельяса как своего лидера и представителя в отношениях с Мадридом, а восстановление женералитета разрядило обстановку, хотя военных с трудом убедили воздать Таррадельясу воинские почести, когда он прибыл в Барселону. Это было еще одним условием, которое выдвинул перед возвращением Таррадельяс: генерал-капитан и расквартированные в городе войска принимают его с воинскими почестями. Королю приходится уговаривать генерала Гальегоса официально приветствовать побежденного «красного». Генерал подчиняется королю, но при личной встрече долго держит Таррадельяса в тесной прихожей и здоровается, не снимая перчаток.

Внешне каталонский кризис разрешен настолько спокойно, что и тогда, и позже мало кто подозревал, как близок к провалу был в тот момент проект мирной демократизации.