Текст книги "Конец режима. Как закончились три европейские диктатуры"

Катастрофа Ариаса

В Португалии свободные выборы, новый премьер и президент, а испанское правительство продолжает возглавлять Ариас Наварро, назначенный еще Франко. В первые месяцы на посту главы государства Хуану Карлосу надо было продемонстрировать стабильность и преемственность власти, но теперь Ариас – помеха реформаторским планам короля. Хуан Карлос стремится укрепить свою власть как короля всех испанцев, такова его стратегия возвращения монархии в национальную и европейскую жизнь. Но нельзя стать королем всех испанцев и держать во главе правительства премьер-министра, который представляет только бывших победителей в гражданской войне.

В начале своего премьерства Ариас, утверждая себя в качестве независимого политика на фоне стареющего Франко, выступил с неожиданно либеральной программной речью и вернулся к разговору о политических объединениях. Но сейчас от «духа 12 февраля», дня произнесения той памятной речи, мало что осталось. Теперь Ариас преподносит себя как хранителя наследства Франко на фоне несмышленого наследника, готового это наследство промотать. В любом случае слова, которые подкупали своей смелостью и новизной при дряхлом диктаторе, мало кого удовлетворяют при новом молодом главе государства.

Ариас знает, что он – помеха планам короля, но уходить не собирается. Он считает, что выполнил свою часть сделки, помог Хуану Карлосу поставить во главе кортесов и Совета королевства его политического ментора, Торкуато Фернандес-Миранду, и теперь останется премьером на пять лет, вроде бы обещанные самим Франко. Реформаторски настроенное окружение Хуана Карлоса, его отец дон Хуан, послы западных демократий советуют избавиться от Ариаса, пока он не угробил надежды на нормализацию страны, связанные с молодым королем. Тот делает за Ариаса его работу и сам встречается с несколькими умеренными оппозиционными лидерами из числа уважаемых либералов.

В апреле Хуан Карлос дает откровенное интервью бельгийскому журналисту для американского еженедельника Newsweek. По ходу разговора король убийственно отзывается о премьер-министре: «Ариас – это катастрофа». Испанские СМИ приводят выдержки из американской публикации, сам журнал продается в Испании. Пресс-служба короля статью не комментирует, зато подлинность интервью пытается опровергнуть министерство информации. Публичный выпад в адрес собственного премьера в мировой печати – это одновременно желание переложить на него ответственность за то, что пока почти все остается как при Франко, и попытка спровоцировать его подать в отставку.

Ариас в упор не замечает откровенных сигналов главы государства. Он по-прежнему считает, что в большей степени должен выполнять свой долг перед покойным Франко и сохранять созданные институты, чем подчиняться новому главе режима, которого считает необходимым скорее контролировать. Отношения между молодым королем и старым премьером теперь хуже прежних. Ариас и раньше в узком кругу пренебрежительно отзывался о Хуане Карлосе, а теперь перестает бывать у него во дворце Сарсуэла и звонить ему и даже не отвечает на звонки короля и не перезванивает в ответ. Он не показал королю текст своего телеобращения, а критикам отвечает, что и Хуан Карлос не показывает ему свои речи.

В начале июня Хуан Карлос совершает визит в Вашингтон, где его очень тепло принимают. Он выступает перед конгрессом, демонстрируя свой прекрасный английский, дает интервью крупнейшим американским газетам, рассказывая о планах либерализации политической системы Испании. Президент Форд и госсекретарь Киссинджер поддерживают планы короля, в том числе его намерение избавиться от Ариаса, но советуют – особенно Киссинджер – двигаться постепенно, чтобы не дестабилизировать ситуацию. Перед их глазами пример Португалии, которую левые офицеры чуть не превратили в европейскую Кубу.

Ариас сам дает повод для своей отставки. Подобно другим противникам монархического транзита власти, он давно стремился ослабить преемника, усилив роль правящей партии и других институтов режима. Теперь, когда Франко умер, эти институты, а не Хуан Карлос, должны выполнять функции настоящего преемника, стать коллективным Франко. Правящая партия, которая, разделившись на течения, становится основой здоровой конкуренции всех конструктивных политических сил страны и таким образом удовлетворяет внутренний и внешний спрос на политическое обновление, безусловно, будет набирать силу и оттеснит короля на периферию власти. А если неконструктивные, внесистемные оппозиционные силы так и останутся «во тьме внешней, где плач и скрежет зубовный», так туда им и дорога.

К лету Ариас готов приступить к тому, что считает вершиной своих реформаторских усилий, – он выносит на голосование новый закон о политических объединениях. Докладчиком выступает генсек Национального движения Адольфо Суарес. Он говорит об исторической возможности перейти к демократической монархии и убеждает в необходимости выборов. Законопроект поддерживает самый влиятельный номенклатурный реформатор Мануэль Фрага, министр внутренних дел.

Выступление Суареса удалось. Но сформировать объединения опять не получается. Большинство в кортесах хоть и голосует за новый закон, отказывается принять поправки в уголовный кодекс, необходимые для легализации политических объединений. Законодатели боятся, что после принятия поправок смогут легализоваться левые силы, побежденные в гражданской войне. Поскольку нужные поправки не приняты, политические объединения на практике не могут быть легализованы без выполнения сложных предварительных условий, и закон остается на бумаге.

Это провал Ариаса. Он претендовал на то, что действует от имени консервативных институтов режима, коллективного Франко, который должен обеспечить изменения формы, сохранив суть. И вот этот самый коллективный Франко отклоняет его проект. Это выглядит как насмешка над реформаторскими потугами Ариаса, который для институтов режима оказался сомнительным экспериментатором, а для короля – непробиваемым ретроградом; чужой среди чужих и среди своих.

Теперь у Хуана Карлоса есть предлог. Он вызывает Ариаса к себе, чтобы попросить его уйти в отставку. Косметическое реформирование режима не удалось. Робкие шажки в сторону преобразований лишь снижают чувство опасности у противников власти, многих раззадоривают, но никого не удовлетворяют – выводят страну из старого равновесия, но не создают нового. Рассказы об этой аудиенции, состоявшейся 1 июля 1976 г., разнятся. Более официальный и распространенный вариант гласит, что Ариас с полуслова понимает короля, которому тяжело даже начать разговор, и подает в отставку. Другой – что Хуану Карлосу приходится требовать от Ариаса уйти в отставку, а тот спорит и переходит на крик.

Игорь Иванов, будущий министр иностранных дел России, а в то время молодой дипломат в советском торгпредстве, только что открытом в Мадриде, говорит, что в Москве поначалу не верят в возможность трансформации испанского режима изнутри. Фашизм не может стать хорошим, тем более по собственной инициативе. Изменение политического устройства возможно только при смене политических сил во главе страны. Однако советские дипломаты в Мадриде приходят к иному выводу: перемены неизбежны, и в них примут участие представители режима. У дипломатов складывается впечатление, что критически значимая часть номенклатуры готова к серьезным, не косметическим изменениям. «Мы увидели, что длительное единовластие не обязательно приводит к цементированию власти, скорее наоборот, делает ее сверху крепкой, а внизу хрупкой. И что режим – давно уже не застывший монолит и будет искать выход из этой ситуации через трансформацию».

Нежданный премьер

Смена поколений на высоких постах – самый безболезненный для авторитарного режима способ двинуться в сторону реформ. К нему прибегал даже Франко. Теперь этим путем идет Хуан Карлос, сам представитель нового поколения. Ариас наконец ушел, согласно органическому закону, король должен выбрать нового премьер-министра из тройки кандидатов, представленных Советом королевства. Самыми вероятными считаются Мануэль Фрага, звездный реформатор 1960-х, а теперь министр внутренних дел, и Хосе Ареильса, «разрешенный оппозиционер», министр иностранных дел, бывший посол Испании в Вашингтоне и в Париже, либеральный монархист. Лауреано Лопес Родо, отец экономического чуда, многим кажется вероятным кандидатом, хоть и не работает в правительстве. И ничто не мешает королю переместить с поста спикера кортесов в премьерское кресло своего наставника в политике Торкуато Фернандес-Миранду.

Но король не выбирает ни одного из них. Во-первых, он считает, что все эти сертифицированные номенклатурные либералы не пройдут через консервативные Совет королевства и кортесы, которые только что нашли хитрый способ завернуть реформу консерватора Ариаса. Но главное, все трое – заслуженные системные реформаторы минимум на поколение старше Хуана Карлоса, они будут проводить реформы каждый по-своему, а не так, как надо молодому королю, и при этом поглядывать на него по-наставнически снисходительно. Иными словами, Хуан Карлос не хочет повторения отношений с предыдущим премьером, даже имея во главе правительства либерала вместо консервативного Ариаса.

Совет королевства официально предлагает королю кандидатов, но сначала его члены согласовывают с королем, кого ему предложить, – так ведь работают автократии. К радости членов Совета королевства, в «тройку» – шорт-лист из трех имен для окончательного выбора королем после предварительного согласования – не включают никого из этих влиятельных реформаторов со стажем. Правда, в списке члены Совета неожиданно для себя видят имя министра – генерального секретаря Национального движения, главного фалангиста, молодого и не слишком авторитетного Адольфо Суареса. Кроме него в тройку входят один из авторов испанского экономического чуда 1960-х технократ из «Опус Деи» Грегорио Лопес-Браво и бывший министр труда консервативный христианский демократ Федерико Сильва Муньос. Последний – фаворит Совета королевства, большинство из 16 членов которого тоже консерваторы. К всеобщему удивлению, Хуан Карлос 3 июля 1976 г. выбирает Суареса.

В пять часов пополудни 3 июля 1976 г. король приглашает Суареса на кофе во дворец Сарсуэла. Они хорошо знакомы по тем временам, когда Хуан Карлос был преемником Франко, а Суарес по его рекомендации стал руководителем государственного телевидения и помогал гражданам узнать поближе возможного будущего главу страны. Недавно Суарес хорошо проявил себя во время кризиса в городе Витории. В шесть вечера он получает от короля в устной форме мандат на демократизацию режима: ее детали еще не оговорены, но это должна быть настоящая реформа политической системы. Через полчаса страна узнает о странном назначении. Акции испанских компаний на биржах падают.

Это назначение поначалу радует «бункер» и огорчает почти всех остальных. Выбор кандидатуры карьерного фалангиста, генсека монопольно правящей партии никак не выглядит шагом в сторону решительной демократизации. Суарес – чужак для самых прогрессивных людей страны как внутри системы, так и в оппозиции. Он не интеллектуал, не профессионал во власти, как технократы-экономисты, у него нет реформаторских заслуг, как у Фраги, или обширных контактов с оппозиционерами, как у Ареильсы. Он – молодой, ухоженный, услужливый провинциал, который в 23 года начал политическую карьеру в Национальном движении и прошел в нем все ступеньки до самого верха.

Критически мыслящая интеллигенция, аристократия и столичные политические круги смотрят на него свысока. Прогрессивные газеты разочарованно пишут, что назначение Суареса – ошибка и только укрепляет «франкизм после Франко». Официальные СМИ делают упор на молодость королевского избранника – кто принесет перемены, как не новое поколение? Кроме молодости и располагающей внешности новый премьер обладает еще одним важным активом: Суарес вырос внутри франкистской системы, которую призван трансформировать, хорошо знаком с ее законами, формальными и неофициальными, знает в ней каждый уголок.

Молниеносное назначение Суареса – спецоперация, разработанная королем и его бывшим учителем, главой кортесов Фернандес-Мирандой. Она потребовала сложных договоренностей с консервативными членами Совета королевства. Вместе с ортодоксальными франкистами Миранда убирает из тройки Фрагу, Ареильсу и еще нескольких влиятельных функционеров-либералов. Но список не может состоять только из деятелей прошлого, и члены Совета соглашаются на Суареса, не видя в нем реального претендента на пост. Они уверены, что Суарес – декоративный кандидат «для комплекта». Выходя с заседания Совета, Миранда бросает загадочную фразу: «Теперь я в состоянии предложить королю то, о чем он меня просил».

5 июля 1976 г. Суарес, как до него и сам король, клянется у Распятия в верности принципам Национального движения и законам франкистской Испании. Король рискует. Всем очевидно, что странный выбор сделан им лично, а не консервативными членами Совета или влиятельными либералами в рядах режима. Значит, провал Суареса может подорвать репутацию только что восстановленной испанской монархии.

Суарес начинает стремительно. Сразу после присяги он обращается к испанцам по телевизору. Молодой и обаятельный премьер в духе своего времени прямо перед камерой задумчиво закуривает, прежде чем обратиться к гражданам. Невероятный контраст по сравнению с сухим, вечно зажатым Ариасом, чей неподвижный классический бюст во время телеобращений нависал над пустым канцелярским столом.

Суарес расслабленно сидит на низком диване у модного журнального столика, на стеклянной столешнице – художественный альбом и пепельница, на втором плане множество книг, цветы, пестрая занавеска и уютная лампа. Интерьер выглядит естественным и обжитым, узнаваемым для каждого испанца среднего класса почти как собственный дом. Суарес жестикулирует, иногда улыбается, но большую часть выступления серьезен, поглядывает на лист бумаги с тезисами и явно волнуется. Он говорит о реформе: «Следующее правительство должно быть результатом выбора большинства испанцев». В этот момент он уже знает, что звездные реформаторы из представителей испанской номенклатуры отказались с ним сотрудничать.

Обойденные и обиженные номенклатурные либералы с премьерскими амбициями Мануэль Фрага и Хосе Ареильса покидают правительство. Суарес представляется им, как и многим в Испании, временным недоразумением, связью с которым лучше не портить репутацию. Король дважды звонит Фраге и уговаривает остаться на посту, но тот непреклонен. Работа в министерстве внутренних дел, где Фрага регулярно имеет дело с самыми вызывающими, безрассудными, а то и вовсе преступными формами борьбы с режимом, искажает его взгляд на оппозицию, делает Фрагу более осторожным и консервативным.

Теперь, когда проводить политические реформы, которые Фрага считал делом своей жизни, поручено не ему, Фрага еще сильнее сдвигается вправо. Раз он больше не главный либерал, он становится консервативным аудитором, критиком реформ, но не комически старорежимным, как Ариас или лидеры «бункера». Он собирает вокруг себя просвещенных, респектабельных франкистов и отрицает не сами политические реформы, а то, кем и как они проводятся, участвует в процессе реформирования в качестве главы внутренней консервативной оппозиции. Так системный либерал Фрага, оказавшись не на том месте, на которое рассчитывал, становится системным консерватором.

Назначив Суареса премьером, король теряет сразу трех старших друзей и покровителей из тех времен, когда он был кандидатом в преемники: легендарного технократа-реформатора Лопеса Родо, Фрагу, который в 1960-е из фалангистов, скептически относящихся к монархии, перешел в лагерь сторонников Хуана Карлоса и теперь снова отдаляется от него, Ареильсу, который был другом не столько Хуана Карлоса, сколько его отца дона Хуана. Но королю не нужны покровители, ему нужны союзники. Из бывших его педагогов пока рядом с ним остаются Фернандес-Миранда, возглавляющий кортесы и Совет королевства, и генерал Альфонсо Армада во главе секретариата королевского дома, своего рода королевской администрации.

В новом правительстве Суареса нет известных либерально настроенных функционеров или прославленных технократов из «Опус Деи». Из прежнего правительства остались по настоянию короля, который считает, что несет особую ответственность за вооруженные силы, только три военных министра: армии, авиации и флота. И вообще известные и амбициозные люди сомневаются, стоит ли участвовать в этом правительстве. Еще немного, и Суаресу придется полагаться исключительно на приятелей-однопартийцев из Национального движения, и кабинет реформ окажется правительством молодых фалангистов.

Одного тяжеловеса-реформатора король все же убеждает остаться в правительстве. Представитель христианско-демократического направления в номенклатуре, глава аппарата правительства и вице-премьер Альфонсо Осорио из группы «Тацит» остается на своем месте и убеждает других членов группы поддержать нового премьера. «Тациты», которые уже занимали посты в первом условно либеральном правительстве Ариаса, соглашаются работать в правительстве Суареса. Портфели в нем поделены между христианскими демократами, прогрессивными фалангистами, университетскими интеллектуалами с управленческим опытом и бюрократами с университетским.

Некоторые члены правительства связаны с бизнесом, который стал главным бенефициаром режима в годы экономических реформ, а теперь стремится к модернизации политики. Многих Суарес знает лично со времен своего губернаторства в Авиле, по работе в Национальном движении и на телевидении. Большинству членов нового правительства нет 50 лет, некоторым даже сорока. Это функционеры второго и третьего эшелона, чьи имена мало кому известны, хотя это имена управленцев со стажем из государственного и корпоративного сектора. Критика со стороны прессы, всеобщий скепсис и идущее ему наперекор личное доверие короля сплачивают правительство.

Почти полное отсутствие в кабинете людей более авторитетных и известных, чем Суарес, оборачивается своеобразным преимуществом. Подчиненные слушаются своего не слишком престижного премьера и готовы работать с ним как единая команда в рамках выбранной им стратегии.

Главное в этой стратегии – темп. Нужно опережать оппонентов, действуя быстрее, чем они успевают реагировать. Тяжеловесы либерального крыла, знаменитые министры с амбициями работали бы с оглядкой на накопленный политический капитал, связи, обязательства, годами складывавшийся имидж. А для реформаторов второго ряда единственный способ нарастить общественный вес – это успешно провести реформы. «Работайте без страха», – напутствует министров король на первом заседании нового кабинета, которое проводит лично.

Хуан Карлос отказывается от традиционной привилегии испанских монархов, за которую так держался Франко, – назначать на испанские кафедры епископов. Теперь это внутреннее дело церкви. И она сразу же становится стратегическим союзником нового короля и правительства.

В обращении к гражданам Суарес обещает политические реформы, референдум по ним и выборы через год. При позднем Франко тоже проходили ограниченные цензом выборы в местные органы и частично в кортесы. Случались и референдумы. Но все это были авторитарные мероприятия. Суарес явно имеет в виду иное: выборы, по итогам которых будет сформировано правительство. Буквально как в Португалии, только без революции и наверняка без коммунистов.

Контролируемая демократизация

Обещания Суареса звучат дерзко, но формально реакционерам придраться не к чему. Он – вчерашний генсек правящего Национального движения, премьер-министр, только что назначенный королем с соблюдением всех процедур, а тот – преемник самого Франко. Цепочка нигде не прервалась, повода для мятежа нет. Суаресу и Хуану Карлосу удается начать публичный разговор о неслыханных прежде политических новшествах, нигде не нарушив букву действующих законов.

Граждане поправили дела за годы испанского экономического чуда, но давно отвыкли от политической борьбы, зато помнят или им рассказывали в школе, как она 40 лет назад переросла в гражданскую войну, и наблюдают похожие события в Португалии. Обывателя устраивает непугающий вариант демократизации под контролем действующей власти.

Оппозиция не хочет отдавать демократизацию в руки представителей режима, но и не способна вырвать ее из них. Чтобы не остаться в стороне, оппозиция, в принципе, согласна на переход к новой политической системе при помощи переговоров с властью. Граждане одобряют конструктивное участие оппозиции в реформах. Без него нововведения начнут буксовать и вместо настоящих преобразований родится что-то вроде очередных «политических объединений». Стоящая над душой у власти оппозиция, которая грозит перехватить инициативу, этого не позволит. Давление улицы подгоняет правительство. Первый же митинг, разрешенный по принятому летом 1976 г. более либеральному закону о собраниях, оборачивается массовым шествием в центре Мадрида, где вместе с заявленными экономическими лозунгами звучит политический: «Амнистия! Свобода!»

Так начинается соревнование между правительством и оппозицией за контроль над демократическими реформами. Оппозиция норовит уличить правительство в том, что его намерения несерьезны, а перемены декоративны. Правительство обличает оппозицию в нарушении общественного согласия и политическом эгоизме. Это немного похоже на будущее соревнование двух советских реформаторов – Горбачева, который остался во главе КПСС, и Ельцина, вышедшего из правящей партии и атакующего режим извне. Но испанские реформаторы во власти держатся уверенней.

Суарес не прочь расколоть оппозицию на радикальную и более сговорчивую. Хотя законов, легализующих партии, еще нет, всем партиям правее коммунистов новое правительство сразу же позволяет действовать открыто. В кортесы опять вносят поправку к уголовному кодексу, которая должна вывести из-под ответственности создание политических объединений. Мягкая редакция поправки теоретически позволяет легализовать коммунистов, жесткая – оставляет вне закона «партии, подчиненные международной дисциплине и ориентированные на построение тоталитарного общества». Иными словами, партии, у которых есть иностранные кукловоды. Этим условиям тендера коммунисты в глазах критиков не соответствуют.

Принята жесткая редакция, но даже она встречает сопротивление: 245 прокурадоров за нее, но 175 против – рекордное количество за все время существования дисциплинированного франкистского парламента. О том, чтобы провести мягкий вариант через кортесы, не может быть и речи. Реформаторы сразу же сталкиваются с тем, что их ресурс не безграничен.

Оппозиция публично преуменьшает значимость начинаний Суареса, уверяет, что это всего лишь очередная попытка «приодеть» режим поприличней, построить демократию без демократии. В течение августа Суарес встречается с оппозиционными политиками, в том числе лидером Социалистической рабочей партии Фелипе Гонсалесом. Аудиенция проходит тайно, в частном доме.

Новое руководство социалистов понимает, что революции в Испании не будет и свободные выборы, даже с участием представителей нынешнего режима, но без ограничений для участия оппозиции, – огромный шаг вперед. Социалист Гонсалес впечатлен тем, как франкист Суарес обходителен и готов слушать политического противника. Они становятся приятелями и сохранят теплые отношения надолго. Своей партии Гонсалес сообщает, что Суарес искренне хочет демократии «без прилагательных» – не «особой», «испанской», «национальной» и так далее, а как у всех. Однако часть оппозиции по-прежнему считает, что проводить выборы, когда весь административный ресурс – телевидение, избиркомы, местные органы власти и полиция – находится под контролем франкистов, бессмысленно.

Параллельно Суарес встречается с противниками перемен из числа влиятельных функционеров. Их он старается убедить, что коль скоро изменения неизбежны, лучше поддержать его план, чем довести дело до революции и остаться за бортом государственного корабля.

Когда-то во главе телевидения Суарес был успешным пиарщиком Хуана Карлоса. Теперь ставший королем Хуан Карлос возвращает долг: он ездит по стране и агитирует за реформы, предложенные правительством. Особенно удается поездка в Галисию, где король, повторяя барселонский успех, произносит часть выступления на галисийском языке.