Текст книги "Российская бюрократия: проблемы и перспективы"

Таким образом, бюрократическая система правления в СССР в 30-е годы, встав на путь претворения своих идеалов, только внешне сохранила рациональный характер, трансформировавшись в иррациональную систему власти. Естественно, что иррационализм не мог охватить сразу же весь правящий слой, трезвые «прагматики» пытались сопротивляться. Но Сталин стал опираться не только на бюрократию, но и на силовые структуры, как на основные инструменты построения социализма, и это было вполне традиционное для российской государственности соединение силы военной и бюрократической.

«Революцию сменил термидор, который означал консолидацию и концентрацию власти в руках политической элиты, оформившейся из “переродившихся” вождей революции и партийно-государственной номенклатуры».[314]314
  Согрин В. Эволюция и революция в российском кризисе // Три века отечественных реформ. М.: Pro et Contra,1999. С. 164.


[Закрыть]

Еще раньше, на Х съезде партии, в 1921 году, в условиях гражданской войны, был осуществлен, поначалу как временная мера, фактический запрет на деятельность оппозиционных группировок и фракций. Затем уже под руководством Сталина и при помощи силовых органов были уничтожены «антипартийные» группировки Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова, Пятакова и др.

В борьбе за власть произошло перерождение партии теоретиков, а затем и практиков революции, способных к трезвому рационализму, и поэтому сосредоточенных на удержании власти и уничтожении чужих, в организацию иррациональную, которая была безжалостна уже ко всем, в том числе и к своим «товарищам» по работе.

Господство режима в СССР забрало жизни от 50 до 70 миллионов человек, погибших в годы гражданской войны и последующих волн террора, во время коллективизации, сталинских чисток, а в период 2-й мировой войны ― массовых депортаций целых народов (немцы Поволжья, калмыки, крымские татары, чеченцы, ингуши и др.). По классовому или идеологическому признакам упразднялись духовенство и дворянство, казачество и офицерство, предпринимательские слои и интеллигенция, чиновничество и зажиточное крестьянство. Произошли маргинализация и люмпенизация значительной его части, появилось много деклассированных элементов и просто уголовных преступников.[315]315
  См.: Волков В. К. Этнократия – непредвиденный феномен посттоталитарного мира // Политические исследования. 1993. № 2. С. 43.


[Закрыть]

В правящем слое коммунисты по убеждению (убежденность, заметим, как это ни парадоксально, способствовала рациональности осуществляемых ими управленческих действий) постепенно сменились коммунистами по названию. ВКП(б) стала представлять собой иерархично централизованную систему под руководством Политбюро, «коллективного органа власти», подбиравшегося Сталиным по принципу личной преданности. Впоследствии по этой же схеме была ограничена некоторая самостоятельность Советов, где главную роль стали играть партийные комитеты, что является еще одной особенностью советской бюрократической системы управления. Партийные органы фактически осуществляли властные функции, не неся реальной ответственности за свои действия перед народом, законом и судом.[316]316
  Коммунистический строй и его основа – ВКП(б), КПСС – не были правовыми, легитимными по своей природе, они были воплощением отрицания права и легитимности. В СССР не было закона о КППС, она не подпадала под действие единого общенормативного акта, регулирующего деятельность общественных организаций. См.: Пивоваров Ю. С., Фурсов А. И. Русская власть: история и современность // Полития. 1998. № 1 (7). С. 68–69.


[Закрыть] Они формально осуществляли властные функции через членов партии, для которых партийные решения были обязательными для исполнения под угрозой исключения из рядов партии с последующими организационными выводами. Система партийного контроля охватывала все органы власти и управления. Она включала в себя и общественные организации: профсоюзы, комсомол и др. Все это (в сочетании с подчинением силовых структур исключительно Политбюро и лично генеральному секретарю) дало возможность Сталину и его окружению создать бюрократический режим, в ряде своих черт сравнимый с тем, что появился почти в то же время в Германии.

Эту форму властных отношений в СССР французский социолог Э. Морен описывает так: «Тоталитарная власть контролирует свой собственный контроль. Партийный Аппарат контролирует государство и, что особенно поразительно, политическую полицию, государственный контрольный орган, а эта полиция, строго контролируемая Аппаратом, в свою очередь контролирует Аппарат. Партийный аппарат есть не что иное, как политическая полиция, стоящая над своей собственной полицией, но он нуждается в контроле этой полиции, чтобы учредить полицию в самом себе. Этот круговой контроль в принципе подконтролен и сам, его контролирует сверху Генеральный секретарь».[317]317
  Морен Э. О природе СССР: Тоталитарный комплекс и новая империя. М.: РГГУ; НИЦ «Наука для общества», 1995. С. 51.


[Закрыть]

Однако следует подчеркнуть, что сталинский военно-бюрократический режим не являлся режимом порядка, как нередко утверждается. Если до середины 30-х годов официальная советская пропаганда определяла «врагами» традиционные слои ― кулаков, капиталистов, дворян или белых офицеров, то к 1937 году к этой категории людей были отнесены партийные кадры. В качестве классового врага стала выступать и бюрократия. На уровне центра в 1937 году были проведены чистки в армии, партии и экономической бюрократии. Для ослабления региональных партийных бюрократий, Сталин стимулировал популистские действия низовых организаций против аппарата среднего уровня. Сталинский режим функционировал не в рациональной форме порядка, а по иррациональной формуле «войны всех против всех», которая явилась следствием исторически сложившейся сословной ненависти, наследия гражданской войны, соперничества между различными организационными структурами, интересами политбюрократических групп. Именно «война всех против всех» (теоретическое обоснование воспроизводилось через формулу ― «обострения классовой борьбы по мере строительства социализма») необходима была для сохранения психологической атмосферы прежнего конфликта социальных сил в условиях относительной стабилизации политического режима, что способствовало целям социально-классовой идентификации и консолидации общества на такой негативной основе.

Вместе тем «война всех против всех» ― это самоуничтожительная война, и бюрократии как части общества тоже присуща способность к саморегуляции, которая выразилась в активизации здорового «советского» рационализма в среде правящего сталинского слоя. За время сталинского режима формировалась номенклатура, чье положение в обществе было привилегированным, однако все блага, которые она имела, обесценивались неустойчивостью ее положения, страхом перед репрессиями. Сохранить привилегии и льготы и избавиться от страха появилась возможность только со смертью Сталина, и только тогда номенклатурная бюрократия стала по-настоящему господствующим слоем.

По мысли М. Восленского, процесс рождения и развития господствующего в СССР класса осуществился в три этапа. Первым этапом было создание в недрах старого российского общества деклассированной организации профессиональных революционеров ― зародыша нового класса. Вторым этапом был приход этой организации к власти в результате Октябрьского переворота (революции), и возникновение двух правящих слоев: высшего ленинского, состоящего из профессиональных революционеров, и находящейся под ним сталинской номенклатуры. Третьим этапом было уничтожение ленинской гвардии сталинской номенклатурой.[318]318
  См.: Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. С. 104. См. также: Мохов В. П. Эволюция региональной политической элиты России. Пермь: ПГТУ,1998. С. 22–23.


[Закрыть]

Латинское слово «номенклатура» означает буквально перечень имен или наименований. В отношении СССР этимологический смысл понятия «номенклатура» в целом соответствует его содержанию. Номенклатура ― это перечень руководящих должностей, замещение которых производит не руководитель данного ведомства, а вышестоящий орган; перечень лиц, которые такие должности замещают или же находятся в резерве для замещения. Под номенклатурой в советское время понимался перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые предварительно рассматривались и утверждались данным партийным комитетом (райкомом, горкомом, обкомом партии и т. д.). Лица, входящие в номенклатуру, освобождались от работы также с согласия вышестоящих партийных органов.

Созданная советским режимом, строго ранжированная система льгот и привилегий для высшего и среднего чиновничества, которая давала четко определенные блага в зависимости от места, занимаемого в иерархии власти, стала неотъемлемой частью советского образа жизни. Она охватывала почти все стороны жизни советской номенклатуры ― от жилья и спецдач до обеспечения продовольствием, одеждой, льготными путевками в спецсанатории и др. Такая многосторонняя и многофункциональная бюрократическая система правления обеспечивала с переменным успехом выполнение поставленных перед нею задач на многие годы.

Этот способ общественно-политической организации явился неизбежным следствием отмены различных форм частной собственности и рыночных механизмов. Вследствие подобных глубоких преобразований руководитель, например предприятия, становился лишь государственным служащим, а граждане имели возможность получить право на богатство или власть чаще всего только в том случае, если они входили в правящий класс. (Так, еще в 1935 году среднегодовой заработок советского рабочего составлял 1800 рублей, тогда как секретарь райкома вместе со всеми приплатами получал около 45 тысяч.[319]319
  См.: Джилас М. Лицо тоталитаризма. С. 206.


[Закрыть])

Когда в 60-е годы ХХ века наша страна вышла, по крайней мере, по вооружению, на уровень мировой сверхдержавы, встал вопрос о реформировании политической системы. Но первые попытки «либеральных» изменений, предпринятые Н. С. Хрущевым, носили непоследовательный характер и вскоре были приостановлены набравшей силу и влияние политбюрократией.

«Золотой век» для номенклатуры наступил во время «застоя». «Наступило спокойствие для партийно-государственных функционеров, их жизнь и карьера стали стабильными и предсказуемыми. Но в обществе нарастали кризисные явления, зрели противоречия. Руководство предпочитало не замечать их».[320]320
  Ланцов С. А. Идеологические и социально-политические факторы «перестройки» и «постперестройки» // Политические процессы в России: институциональный, идеологический и поведенческий аспекты. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. С. 20.


[Закрыть]

Обозначилось к этому времени и выделение прежде находящейся в диффузном состоянии из-за скованности страхом элиты различных групп, отличие которых было в большей или меньшей рациональности. Эти выделившиеся элиты начали соперничать друг с другом, что приводило к медленному саморазрушению бюрократического режима, поскольку истинными причинами внутрибюрократической борьбы были лишь по-разному, как правило, понимаемые собственные интересы бюрократии, но не стремление лучше выполнить свое назначение ― служение народу.

Внешне незаметное и активно скрываемое разложение явилось неизбежным логическим следствием эволюции самой советской бюрократической системы правления, тех внутренне присущих ей принципов, что были заложены при ее основании. Они отражали как недостатки и преимущества всех бюрократических режимов мира, так и специфику российского пути становления и развития этой системы, и главным в этих процессах было то, что «западное» частное право получило более интенсивное развитие, происходила самоорганизация групп и индивидов. Как только прекратилась «война всех против всех», характерная для сталинского времени, одновременно закончилось и интенсивное перемещение чиновников с одного руководящего места на другое, что тоже было специфической чертой властных отношений 30–40-х годов ХХ века, так сразу и наша отечественная бюрократия повела себя так, как должна вести себя власть в обществе, где одна сила управляющая, другая ― управляемая. Чиновники стали заботиться о себе в первую очередь, а затем о государственных интересах. Пребывание номенклатурного лица долгое время на одном из уровней иерархической лестницы вело к ощущению своей незаменимости. Отсутствие контроля со стороны закона и политики рождало безнаказанность и безответственность, обрастание личными связями, использование служебного положения в корыстных интересах, а в итоге ― к коррупции и личному обогащению за счет государства.[321]321
  «Господствующая социальная группа – номенклатурная партийно-государственная бюрократия, во-первых, постепенно перерождалась, во-вторых, способствовала созреванию капиталистических элементов под своим присмотром, поскольку принимала участие в дележе получаемой последними незаконных доходов» (Руткевич М. Н. Возрастание социальной напряженности к концу советского периода // Социс. 2004. № 7. С. 67).


[Закрыть]

Личные и «корпоративные» интересы чиновничества, вышедшие на первый план, при внешнем соблюдении государственной дисциплины и распоряжений руководства, приводили к разложению по меньшей мере политики и управления. На самую вершину бюрократической лестницы попадали по преимуществу люди за «персональные» заслуги перед начальством, и весьма редко профессионально подготовленные личности. В то же время наличие «серости» в интеллектуальном и деловом смысле на вершине правительственной машины приводило к самоопределению экономических, научных, культурных элит в качестве разрушителей прежнего порядка.

В ЦК коммунистической партии в 80-е годы половина его состава были люди старше 60 лет, ряд членов ЦК просидели в нем или рядом с ним по 34 года (Б. Н. Пономарев, М. В. Зимянин), по 25 лет (М. С. Соломенцев, А. А. Громыко, Н. А. Тихонов).[322]322
  См.: Сироткин В. Г. Номенклатура в историческом разрезе. С. 223.


[Закрыть]

Понятия бюрократического режима и бюрократического абсолютизма синонимичны понятию бюрократической системы управления периода «развитого социализма». Все они подразумевают такую политическую систему, в которой господствует назначенное чиновничество, и в которой оно играет основную политическую роль. В СССР такую роль выполняла политическая бюрократия (номенклатура), и политическая система такого рода является политико-бюрократической. В отличие от бюрократически-политической монополии на власть, когда чиновники поглощают политику, политико-бюрократическая система правления предполагает «единство политики и управления», то есть бюрократический централизм, еще не вошедший в завершенную форму своего развития.

В условиях единства политики и администрации централизация бюрократическая (по-советски ― «демократический централизм») находятся как бы в «недоразвитом» состоянии. Бюрократии как в политико-бюрократической, так и в бюрократически-политической системе правления (включая рациональную систему) свойственны одни и те же качества, а именно: неизменные методы руководства, строгая иерархия полномочий, формализм, коллективная собственность на средства осуществления власти и служебные места, таинство, продвижение по службе в зависимости от управленческого профессионализма; но в каждой из систем они преломляются своеобразным способом. Функционирование политической системы в форме единства политики администрации неизбежно ведет к «вассалитету» и патримониальному характеру бюрократических отношений. В иерархически построенной бюрократической структуре заложена необходимость в покровительстве со стороны влиятельных людей, неизбежность лихоимства и стремления обеспечить узкогрупповые и личные интересы. Это значительно ограничивает возможность бюрократических структур проводить в жизнь политику управления обществом, предоставляя назначенным от покровителей чиновникам свободу иметь привилегии, самообогащаться, и тем самым во многом способствуют саморазрушению самого бюрократического режима.

Привилегированность положения, благодаря несменяемости чиновников, гарантированного продвижения по службе в зависимости от заслуг, повышенной пенсии, свойственна и бюрократии в «демократических» обществах, но, как заметил Восленский, там бюрократия является силой большей частью подчиненной и исполнительской. Чиновники в демократических странах выполняют приказы государственных органов, тогда как номенклатура сама диктует волю государственным и иным органам посредством указаний, решений и установок партийных комитетов. Бюрократы ― это привилегированные слуги, номенклатура ― самовластные господа.[323]323
  См.: Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. С. 132.


[Закрыть]

Сравнивая бюрократию демократических обществ с политбюрократией авторитарных режимов, можно найти у них общее в системе иерархии, но общность предполагает и отличия. Здесь и там имеется вертикаль чинов, но в политбюрократии нет характерной для современного бюрократа относительно жесткой иерархии рангов, обеспечивающих сравнимость служебных постов в различных областях государственной структуры, поэтому у политбюрократии затушевывается планомерное перемещение чиновников вверх по иерархической лестнице, что является важным для бюрократии.

К особенностям советской формы политбюрократии следует отнести и то, что этот слой, в сравнении с «западным» вариантом, более открыт и более недосягаем. Одной своей стороной управляющий класс открыт для всех и каждого, другой же ― исключителен и нетерпим даже в отношении некоторых своих собственных сторонников. Эта специфика политбюрократии порождена ее функциональными возможностями и идеологической основой.

«Господство партии в обществе, отождествление власти и аппарата власти с партией, зависимость права на выдвижение идей от места в иерархии ― вот черты, неотъемлемо, органически присущие всякой коммунистической бюрократии, в руках которой очутилась власть. Главную силу коммунистического государства и власти составляет партия. Она ― генератор всего и вся, она ― начало объединяющее в себе новый класс, власть, собственность, идеи».[324]324
  Джилас М. Лицо тоталитаризма. С. 236.


[Закрыть]

Советское государство, при этом воспринималось массовым сознанием как патерналистский опекун, а «этатистская ориентация воспитала в массах выгодный для Системы гражданско-политический инфантилизм, который до сих пор сковывает многих россиян по рукам и ногам».[325]325
  Баталов Э. Я. Советская политическая культура // Политическая наука в России: Интеллектуальный поиск и реальность. Хрестоматия. М., 2000. С. 302.


[Закрыть]

Осмысление советского бюрократического типа правления предполагает выявление не только негативных, но и позитивных его аспектов, однако, говоря о позитивном значении бюрократии, следует с осторожностью относиться к стереотипным представлениям. Так, отмечающие достоинства советского типа власти и управления обычно в подтверждение своего мнения приводят осуществление индустриализации, но те формы власти и управления,[326]326
  «Революция, несомненно, дала новый импульс модернизации России, но эта модернизация все больше приобретала однобокий и даже уродливый характер. Ее технико-экономические, урбанизационные, образовательные аспекты, способствовавшие мощной социальной и территориальной мобильности, сочетались и переплетались с антимодернизационными тенденциями в социально-политической сфере (новое крепостничество, новое самодержавие, новое издание патрон-клиентных отношений)… По мере ослабления социального заряда советского режима именно эта уродливая модернизация, чреватая тупиком, новым отставанием, необходимости “ремодернизации”, выходила на первый план» (Холодковский К. Г. Идейно-политическая дифференциация российского общества: история и современность // Полития. 1988. № 2 (8). С. 11–12).


[Закрыть] которые были использованы для этого политбюрократией, строились на сочетании абсолютной власти (одного лидера или группы) и многочисленной бюрократии, выполняющей всю совокупность функций, связанных с техническим, хозяйственным, административным и идеологическим руководством. Такая форма управления была присуща восточным империям прошлого и встречается в современных деспотиях, поэтому весьма сомнительно, что использование этой формы следует считать позитивным аспектом советского типа правления. Позитивной стороной советского бюрократического режима была ориентация на русские (российские) и некоторые либеральные ценности, хотя и по-своему оформленные. Современными же деспотиями они, как правило, воспринимаются слабо. Советская система правления была двойственной по своему характеру. Она совмещала одновременно и западнические и восточные качества. Постепенно ее изменение происходило в направлении сочетания западных норм, идей и институтов и собственных ценностей.

Подчеркнем то, что в советское время были созданы необходимые (хотя и недостаточные) предпосылки для решения ключевых трансформационных проблем. В этот период наше общество в основном выходит из «старого» традиционализма, складываются условия для перехода к новым механизмам социального регулирования. В определенном значении социалистическое общество решало, но уже в период «перестройки», те же трансформационные проблемы, что и Европа в позднефеодальное время ее развития. «Был некий параллелизм даже в лозунгах, с которыми то и другое общество завершали эпоху (“борьба с привилегиями” ― “равенство всех перед законом”, борьба с всевластием КПСС как некий эквивалент антиклерикализма)».[327]327
  Дискин И. Российская модель социальной трансформации // Pro et Contra. 1999. Т. 4. № 3. С. 32.


[Закрыть]

Не является случайностью и то, что реформаторские усилия, преимущественно конца 80–90-х годов ХХ века, имели прозападническое направление, так как «восточная» государственность в условиях России во многом преодолела свою форму и содержание. В каком-то отношении современная российская политическая система больше соотносится с континентально-европейским типом политических систем. Для последних характерна эклектичность политической культуры, сосуществование культур старых и новых. Политическая система такого типа предполагает наличие множества партий, с разными идеологиями и прежними традициями, имеющих определенное влияние в обществе.

Коммунистическая власть «действовала по двум направлениям: жестко подавляла любые проявления старой, как аристократической, так и патриархальной (крестьянской), культуры и активно насаждала в обществе новую культуру. Прежний культурный «класс» был сломлен уже в гражданскую войну. Сложнее обстояло дело с патриархальностью. Однако в ходе коллективизации, которая по своей социальной природе была второй гражданской войной, власть справилась и с этой задачей. Основы общинной, крестьянской культуры исторически российского типа были уничтожены навсегда. Освободившееся место не осталось незаполненным. В процессе культурной революции «по-большевистски» происходила массовая «переделка» сознания выбитых из привычной культурной среды людей. К концу 30-х годов процесс был в основном закончен. Через 20 лет в жизнь вошло поколение, родившееся и выросшее в условиях господства уже коммунистического «культурного типа».[328]328
  Пастухов В. Б. Три времени России. С. 22–23.


[Закрыть] И в этом типе, хотя и в трансформированном виде, были включены индивидуалистические ценности, поэтому этот новый тип советских людей не воспринимал создавшую его власть. «Он являл на свет, хоть и ущербных, но все-таки индивидов. А государство держалось на общинном ― “восточно-деспотическом” ― отрицании индивидуальности».[329]329
  Пастухов В. Б. Три времени России. С. 22–23.


[Закрыть]

Советской бюрократической машиной постоянно предпринимались меры по преодолению им же созданных стихийных механизмов. Они воплотились в советском человеке в форме единства индивидуального и общинного, личностного и коллективного начал, что, в сущности, сделать невозможно, поскольку наращивать рациональное вмешательство в социальные процессы, подчиняющиеся законам саморегуляции, следует лишь до некоторого предела, за которым включаются механизмы иммунитета и стихии, отторгающие всякое рациональное воздействие. Одновременно и сам «бюрократический интеллект» имеет своего рода защитные механизмы, сохраняющие его от «информационной перегрузки», препятствующие его стремлению охватить все общество. Интеллектуально-бюрократическое правление не в состоянии переработать больше определенного объема поступающей снизу информации. Безмерное информационное давление как бы перегружает его.[330]330
  См.: Бюрократия, авторитаризм и будущее демократии в России (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1993. С. № 2. С. 28.


[Закрыть]

Действие стихийных механизмов саморегуляции, как справедливо отмечает В. М. Быченков, стало главным среди тех факторов, которые объективно работали на разрушение «советской» системы политбюрократического правления. Со временем директивные рычаги в руках бюрократии ослаблялись. Процессы жесткого господства-подчинения, принуждения, имевшие место между аппаратом и обществом, стали постепенно дополняться, а затем в какой-то степени заменяться элементами договорных, торговых отношений. Возникла официальная система иерархических торгов (например, между предприятием и министерством), что в связи с горизонтальными торгами (между государственными предприятиями) дает основания считать, что уже в 60-е годы ХХ века директивная экономика была подорвана. Вместо нее стал складываться рынок, но только «бюрократический».[331]331
  С. П. Перегудов считает, что в доперестроечном СССР наиболее адекватной формулой, характеризующей суть отношений групп интересов и государства, является формула «бюрократический корпоративизм». См.: Перегудов С. П. Новый корпоративизм: олигархический или демократический // Полития. 1998. № 2 (8). С. 104.


[Закрыть] Происходило медленное перерождение командной системы в торговую. Сходные процессы происходили и внутри самого аппарата управления. Как во внутренних, так и во внешних отношениях административных структур, официальные торги дополнялись полулегальными и явно криминальными.[332]332
  См.: Бюрократия, авторитаризм и будущее демократии в России (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1993. С. № 2. С. 28.


[Закрыть] Наивысший расцвет российский «бюрократический» рынок и сопровождающие его явления (коррупция и т. д.) достигли в 90-е годы ХХ ― начала ХХI веков.[333]333
  См.: Ачкасов В. А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. № 1 (13). С. 171–184; Фан И. Б. Политико-психологические аспекты воспроизводства коррупции // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2014. Т. 14. № 4. С. 103.


[Закрыть] Понятно, что коррупция имеет место в любом современном государстве, но масштабы и уровень коррупционных отношений в России приобрели в настоящем (1917 г.) угрожающий характер для жизни общества как целого.

Итак, опосредованно буржуазные отношения, сложившиеся в 60–70-е годы ХХ века, постепенно превращаются в непосредственно «буржуазные». А обуржуазившаяся номенклатура становится номенклатурой буржуазной. Советское и российское общество в 80–90-е годы ориентируется на мир буржуазных ценностей и норм поведения ― частная собственность, частное право, «либеральная демократия».

Первый этап либерализации советского строя (60–70-е годы) стал временем «перерождения» высших партийных структур ― их деидеологизации и превращения в неотъемлемую часть отраслевых (и региональных) группировок. В названное время преобразуется система власти и управления. «Административные» отношения постепенно заменяются «административно-рыночными», когда исполнение решений стало зависеть не только от «энтузиазма» исполнительных структур или выполнения ими директив, но и от тех или иных материальных стимулов ― номенклатурных благ, бартерного обмена данными благами и коррупции.

Начало второго, горбачевского, этапа «ускорения», а затем «перестройки» было обусловлено потребностью закрепления произошедшей в 70-е годы «прагматизации» отношений власти и управления. «Новое политическое мышление», которое провозгласило высшее политическое руководство, было призвано как преобразовать политическую «надстройку», так и узаконить разбухшие «теневую» экономику, «теневое» распределение и «теневую» политику и др.[334]334
  См.: Лепехин В. Лоббизм в России и проблемы его правового регулирования // Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе (материалы международного семинара). М.: МОНФ, 1999. С. 62.


[Закрыть] Но в основе «нового политического мышления» была положена методологически неверная посылка о том, что «экономические реформы не осуществляются из-за отсутствия реформ политических». «На самом деле экономические реформы пробуксовывали потому, что не было четкой концепции этих реформ и, следовательно, не было сколько-нибудь осознанной программы социально-экономических преобразований. Очевидно, существовал и дефицит политической воли и решительности у высшего партийного руководства, боявшегося взять на себя ответственность за непопулярные меры».[335]335
  Ланцов С. А. Идеологические и социально-политические факторы «перестройки» и «постперестройки» // Политические процессы в России: институциональный, идеологический и поведенческий аспекты / под ред. О. В. Поповой. СПб., 2001. С. 24.


[Закрыть]

Процесс вхождения в систему «либеральной демократии» невозможно объяснить отдельными факторами. Этот процесс предполагает экономические причины (отставание от Запада), социальные (индивидуализация), политические (личностные качества руководства) и т. д. Общество в определенном значении созрело к переменам как в экономическом, так и социальном и политическом отношениях. Несмотря, например, на очевидные достижения в ряде новейших отраслей, связанных с военным делом, по основным качественным и количественным показателям, по отраслевой структуре и доле ручного труда советская система соответствовала раннеиндустриальной стадии, то есть «эпохе угля и стали».[336]336
  См.: Красильщиков В. Россия и мировые модернизации // Три века отечественных реформ. Pro et Conra. 1999. Т. 4. № 3. С. 98.


[Закрыть]

Как известно, ход и результаты институциональных преобразований в значительной степени зависят от предыдущего социального опыта, закрепленного в традициях, обычаях, массовых практиках социального взаимодействия людей. Человек советской и особенно постсоветской эпох не является носителем собственно традиционного общинного сознания или социалистического коллективизма. Преимущественно это человек, который полагается больше на себя и своих близких, он ― индивидуалист, не свободный, однако, от государственно-патерналистского комплекса.[337]337
  См.: Афанасьев М. Испытывая политические институты // Преобразования в России: итоги десятилетия. Pro et Conra. 1999. Т. 4. № 2. С. 89.


[Закрыть]

Советское общество было буржуазным по своему внутреннему значению и более индивидуалистическим, нежели на Западе. На Западе имеет место большее уважение к закону и порядку со стороны общества и власти, гражданский долг, чувство ответственности, христианская мораль, община, которые действуют в качестве ограничителя по отношению к человеку, обществу и властным структурам. Советским обществом, где государством навязывались «общинные» ценности особого типа, эти элементы даже в западном их варианте отторгаются.

Индивидуализм, «приватизация» общественной жизни, автономность субъектов социальных отношений проявились более или менее четко во время брежневского «застоя». Теневая экономика, клановость и коррупция и т. д. ― все это факторы, которые оказались в основе морали и образа жизни современных «новых русских», сформировались уже в период «застоя». Буржуазные отношения развивались незаметно и постепенно. Они были скрыты социалистической идеологией об общем благе. И все же разложение советского правящего класса пришло не снизу и не извне. Оно назрело более всего «сверху». Ко времени прихода к власти М. С. Горбачева в нашей стране были достаточно удовлетворительные условия жизни. Уровень жизни был невысоким, но стабильным, диссиденты немногочисленны, «застой» в экономике не отражался на состоянии общества, не прослеживалась и революционность масс.[338]338
  См.: Мирский Г. Судьба советской элиты: самоубийство или трансформация // Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 9. С. 79–82.


[Закрыть]

Специфические условия функционирования советского режима наложили свой отпечаток на развитие российского общества 90-х годов XX века, что сделало, в определенном значении, болезненным переход в мир «западных» ценностей. Вообще, результатом функционирования советского строя стало то, что этот период жизни российского государства сопровождался постоянно повторяющимся общественным кризисом.

Социокультурный кризис, как отмечается в книге «Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях», был вызван превращенными традиционными элементами и новыми формами отчуждения в разных сферах жизни общества и человека. Несколько уровней отчуждения, последовательно возникавших и наслаивавшихся друг на друга, к восьмидесятым годам замкнулись в некоторый комплекс. Исходным стало отчуждение подавляющего большинства населения от властных структур. Отчуждение масс от влияния на власть на протяжении длительного времени не могло иметь основы, не будь созданы другие уровни ― отчуждение работающих за зарплату от результатов и средств труда. Все данные процессы стали предпосылкой для возникновения четвертой формы отчуждения ― отчуждения производства от потребностей населения. Одновременно был создан еще один уровень ― отчуждение людей от понятной и достоверной информации. Пять уровней отчуждения в их совокупности создали предпосылки для появления шестого, означавшего утрату гражданами личной безопасности.

В итоге усилила свое положение господствующая сила ― политбюрократия, которая присвоила себе руководство и управление обществом, как и право распоряжаться судьбами множества людей, вплоть до их физического уничтожения. Это означало возникновение новой исторической формы общественного отчуждения масс ― от труда, его средств и результатов, от власти, от свободы и культуры, от многообразия качеств индивида и даже от самой его жизни.

Историческая и теоретическая неожиданность данного явления состояла в том, что оно возникло в то время, когда преодолевались обнаруженные социальными теориями прежние, классические формы отчуждения, обусловленные частной собственностью на средства производства. Однако под прикрытием социалистической идеологии в условиях России возникли новые или превращенные старые формы отчуждения, неразрешенные прежде, отягощенные техническими, технологическими и другими факторами, вследствие чего начался период автаркии, движение вперед приостановилось, произошло самоотчуждение общества от способности к естественному саморазвитию.

Основой всех уровней отчуждения, их источником и неизбежным проявлением является бюрократическая система правления. В советское время она обрела значительную устойчивость вследствие того, что смогла подчинить своим целям и задачам все основные отношения и компоненты общества: государство, промышленность, культуру, науку и т. д. Эта система преобразовала их естественное состояние и первоначальное содержание, хотя внешне они представлялись стабильными. Но как только произошло ослабление репрессивной машины, то начался процесс самоорганизации гражданского общества, которое приобретало специфические черты, так как оно противоречило существующему законодательству: в форме теневой экономики, теневой деятельности вообще. В итоге образовался седьмой слой отчуждения, имеющий коррумпированный характер: самоотчуждение возрастающей части различных видов деятельности от законных структур жизни общества. Последний слой отчуждения сомкнулся с первым ― отчуждением от власти.[339]339
  См.: Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях. М., 1994. С. 64–68.


[Закрыть]