Текст книги "Темный Лорд: Темный Лорд. Темное пророчество. Меч Эриджуна. Озерная леди. Клятва Темного Лорда"

Рассказ отличницы полностью успокоил Кро. Под определение «часов смерти» его пребывание здесь явно не подходило. Он выбросил странное явление из головы и занялся более насущными делами.

Надвигающиеся каникулы его не радовали, но Битали не собирался портить друзьям настроение и старался вести себя, как обычно. С некоторой отрешенностью он наблюдал за их весельем, за тем, как они готовили на поляне пир с тушеной форелью, жареной свининой и соком, наливаемым в тонкие бокалы из бутонов лилий, обращенных Цивиком в камень. Этого заклинания, как выяснилось, не знал никто из их небольшой компании. Однокурсника долго мучили, но Цивик стоял насмерть и правил обращения с опорным словом так и не выдал. Потом они играли в фанты – каждому по разу пришлось изобразить назначенного зверя, спеть песенку со словом «снег» и показать по примеру Цивика никому не известное чудо. Битали поразил компанию, разрубив брошенное в него яблоко сразу на шесть кусочков, Надодух вырастил на иве тигровую лилию, которую галантно преподнес Аните. А потом создал еще одну, пепельного цвета, для Генриетты Вантенуа. Больше никому выйти за пределы школьной программы не удалось, и незадолго до заката компания вернулась в замок, оставив пиршественный стол неубранным. Это недоморф захотел угостить своих маленьких соседей, обитающих в кустах вокруг. Надодух был уверен, что за две недели каникул следы веселья исчезнут сами собой.

– Завтра последний день, – мечтательно простонал Надодух, потягиваясь в постели. – Мне кажется, я не был дома уже целую вечность!

– И как у тебя дома? – не удержался от вопроса Битали. – Замок, небось, раз в пять больше этого?

– Нет, всего раза в два, – скучным тоном поправил недоморф. – В нем вырос я, мой отец, мой дед. Построил же прадед, перед самой Войной. Войну он выстоял с честью, не уронил имени нашего рода. Будет жалко… Ладно, давай спать.

Чего будет жалко Надодуху Сенусерту, Битали догадался, а потому продолжать разговора не стал, натянув на голову одеяло.

Нашумевшись на свежем воздухе, молодые люди заснули практически мгновенно, и к часу полуночи пребывали в совершенно безмятежном состоянии. Надодух, вытянув мохнатые руки, вяло шевелил пальцами, словно ощипывал лепестки с цветочного букета. Битали снилась настоящая снежная зима, которую он видел лишь раз, в колледже Глоу, в Шотландии. Той зимой залив, на берегу которого стояла школа, замерз и оказался занесен сугробами на высоту в несколько человеческих ростов. Однокашники прыгали в снежные завалы со скал, широко раскинув руки, и плашмя проваливались в глубину, чтобы потом, прорывая в глубине узкие норы, выбираться на берег.

Кро тоже решил попробовать, но по неопытности не упал плашмя, а прыгнул солдатиком, пробил снег до льда и сломал ногу. Сверху его несчастья никто не заметил, и он пролежал в темноте почти полдня, прежде чем его хватились и разыскали в снежных норах. В итоге перелом ему лечили всю ночь, а обморожение – еще три дня. А на четвертый он вышел на скалу и прыгнул снова, раскинув в стороны руки и глядя широко раскрытыми глазами на приближающуюся белую поверхность. Он опять пробил сугроб до льда – но на этот раз лишь слега коснулся его грудью.

Битали удалось прыгнуть всего три раза – потом колокол созвал учеников на очередное занятие. Пока они зубрили основы анализа, на школу обрушился ураган и всего за три часа вычистил бухту от снега до самого ноздреватого зеленого льда.

Больше Кро не повезло со снегом ни разу, но ощущение полета осталось с ним навсегда, время от времени приходя во сне. Вот и сейчас он, раскинув руки, стремительно скользил над самым настом сквозь крупные белые хлопья, густо сыплющиеся с небес. Вроде бы и снег – но теплый и невесомый, не оставляющий мокрых пятен ни на лице, ни на руках.

Внезапный истошный вопль, обрушившийся на уши, сбил его полет в самый безмятежный момент – тело потеряло равновесие, рухнуло вниз, пробило наст и больно врезалось в камни. Под тяжестью снега он начал задыхаться, взмахнул руками и… проснулся как раз в тот миг, когда руки отбрасывали в сторону подушку.

Однако вопль не исчез, продолжая бить по ушам, проникая до самого костного мозга. Его издавала коричневая бесформенная фигура, что качалась в центре комнаты над очагом.

– Что за дрянь?! – Недоморф подушки не терял, а потому ловко метнул ее в чудище. Подушка пробила цель насквозь и упала на подоконник по ту сторону.

– Горе нарушившим волю Великого Чахары!!! – Фигура качнулась вперед и звонко щелкнула зубами перед самым лицом Битали. Извернулась и так же стремительно кинулась на недоморфа: – Горе нарушившим волю Великого Чахары! Все кары небес и проклятия земель обрушатся на ваши головы!

– Меня-то за что?! – возмутился Надодух.

Не ответив, призрак растаял в воздухе, а по комнате стало разноситься оглушительное тиканье.

– А меня за что? – запоздало поинтересовался Битали.

– Ну, ты Темный Лорд, – напомнил сосед. – У тебя с призраками особые отношения.

– Это не отношения, это определенно часы смерти, – парировал Кро. – А ты у нас знатный родовитый чатия. Я же – никто, никакой родословной.

– Но это не мой дом!

– И не мой!

– Вот проклятье! – Недоморф поднялся, сходил за подушкой, вернулся назад. Лег, старательно накрыв голову.

Битали поднял свою подушку с пола, тоже прижал ее к ушам. Но тиканье без труда пробивало эту преграду, мерно и нудно стучало по ушам. Потерпев с десяток минут, юноша откинул одеяло и приподнял голову. Надодух, как оказалось, уже вовсю шарил по комнате, пытаясь найти источник тиканья.

– Может, спустимся в кабинет? – предложил Кро.

– Ага, – недовольно буркнул недоморф. – Из-за какого-то полоумного призрака я буду вещи и постели с этажа на этаж переносить. А спать когда?

– Тогда просто ложись… – посоветовал Битали. – Все равно ничего не найдешь. Я полдня промучился.

– А почему не предупредил?

– Я предупредил, – зевнул Битали. – Ты сказал, что это часы смерти. А их найти невозможно. Это тикает сам дом.

– Хорошо хоть, всего сутки до отъезда остались! – недовольно буркнул Надодух и опять вернулся в постель. – В этой школе вечно все через зигзаги происходит.

Тиканье продолжалось до самого рассвета. Через пару часов Битали привык к нему и даже ухитрился закемарить. Но это был полусон, и когда звуки с рассветом исчезли, он с легкостью провалился в сон настоящий – проспав в результате завтрак. Молодые люди и первый урок могли бы пропустить, но Черныш Надодуха, тоже оставшийся голодным, так стучал клювом в стекло, что все же разбудил хозяина и его соседа.

Впрочем, Кро и Сенусерт ничего не потеряли бы, даже если бы проспали весь день. Мадам Деборе посвятила урок тому, что велеречиво хвалила учеников за прилежание, а потом долго напоминала, какие именно навыки им надлежит закреплять на каникулах: следить за настроением во сне и просыпаться медленно, тренировать интуицию, следить за ночным небом и запоминать основные астрологические циклы. Очень похожим оказалось и занятие профессора Омара ибн Аби Рабиа – только араб советовал посвящать время тренировке концентрации и отработке навыков работы с зеркалами.

По прикидке Битали, на честное выполнение всех предложенных заданий ему пришлось бы тратить не меньше двадцати часов в день. А ведь впереди была еще алгебра!

Однако мадам Кроус, при всей своей повседневной требовательности и суровости, внезапно поступила мудрее и щедрее остальных. Войдя в аудиторию, она медленно обвела курс суровым взглядом и неожиданно произнесла:

– Вы, подозреваю, ни о чем, кроме каникул, думать не способны. Проку от вас сегодня никакого не будет. А посему: с наступающим вас праздником! Все свободны.

Она сунула под мышку журнал и вышла прочь. Курс же, только после этого поверив в подарок, дружно взревел:

– Ур-ра-а-а! Каникулы!!!

Братство Башни рассталось сразу после ужина. Разговор не клеился. Каждый сидящий за столом мысленно был уже дома, отвечали все невпопад, сидели с озабоченным видом. Битали не выдержал и, наскоро доев салат, поднялся:

– Хорошо вам отдохнуть, ребята. До встречи через две недели.

Надеясь разогнать тоску, Кро поднялся во двор замка, но даже здесь сегодня было пусто. Впервые за полгода никто из замка не пришел сюда, чтобы погонять мяч. Битали посидел на скамье трибуны, следя за ползущими над каменным колодцем низкими облаками, начал зябнуть и отправился в башню.

В комнате было куда как теплее: в очаге подыхал жаркий огонь.

– В честь чего костер? Зима пришла?

– Старые контрольные, зачетные работы, экзаменационные листы, – сообщил недоморф. – Чего их хранить? Только огорчаться. Вот это тоже туда, и это тоже. О, любовное послание.

– От кого?

– Понятия не имею, еще до меня тут было. Бумага какая желтая! Наверное, лет сто в ящике валяется. Тоже в топку…

Освободившись от лишних бумаг, Надодух выставил к постели сумки и начал их укладывать. Из учебников он прихватил только справочники и конспекты по колдовству, собрал всю одежду, уложил запасную обувь. Взвесил сумки в руках:

– Вроде все… Счета директор выдаст при посадке на автобус. Черныш сам долетит, не маленький. Точно ничего не забыл? Осталось только поспать. Что ты такой понурый, дружище? Хочешь, с собой тебя возьму? У нас места хватит! Целые этажи свободных покоев, все слуги разбежались давно. Хочешь? Давай, собирайся!

– А как же твой цветник на поляне?

– Суета! – отмахнулся Надодух. – Новый сделаю лучше прежнего. У меня это дело с каждым курсом лучше получается. Поехали!

– В другой раз… – Поддавшись порыву, Битали подошел и обнял друга. – Спасибо, но мне тоже родителей увидеть хочется.

– Пусть ко мне приезжают! Нам гости в радость, а не в тягость.

– Домовые, родители, я не ожидал и не готов, – по очереди загнул пальцы Кро. – Извини, в другой раз.

– Ладно, тогда я пойду, пробегусь по лесочку, – передернул плечами недоморф. – Давно уже любимые кроны не шерстил. Не хочешь?

– Беги, – отмахнулся Кро. – Я с метаморфами в догонялки играть не любитель.

– Угу, – кивнул Надодух, прыгнул через пылающий очаг к подоконнику и исчез.

Битали же подумал, что сегодня, наверно, даже оборотней в замковом саду нет – вещички складывают. И опять откинулся на спину, заложив руки за голову. Отчего-то вспомнились розыгрыши, которыми хвастались однокурсники из колледжа Глоу. Один рассказывал, как закружил соседскую девчонку в снежном вихре буквально в нескольких шагах от дома и мучил ее мороками, пока та не взмолилась к небесам о помощи. После этого он осыпал малышку дождем из конфет и сделал светящуюся дорожку прямо до ее дверей. Девчонка рассказывала об этом непрерывно несколько дней, но никто из смертных не верил ей ни на йоту. Другой завалил живущую на отшибе семью стариков снегом по самую крышу, не давая выйти, а когда те вконец отчаялись и собрались встречать Рождество водой и сушеной рыбой, ровно в полночь подбросил им на стол огромную запеченную индейку, какой не видели в этом доме уже лет двадцать.

Здесь же, во Франции, про снег никто толком и не слышал, зимой считалась погода, при которой нужно надевать свитер, и каким образом здесь устроить для смертных хороший предрождественский розыгрыш, в который никто не поверит, Битали даже не представлял. Вьюгой не закружишь, морозом не запугаешь, с пути вечером не собьешь. А коли смертного хорошенько не запугать – он ведь потом и восторга от чудесного избавления не получит…

* * *

Недоморф вернулся незадолго до полуночи. Страшно довольный, пахнущий болотом и весь в репейнике.

– Думаешь, это они меня? Это я их! – не дожидаясь вопроса, сообщил он. – Давно меня не видели, совсем расслабились.

Надодух скинул куртку, повесил на спинку стула.

– Съели бы тебя перед самыми каникулами, во смешно бы было! – сказал ему Битали.

– Зубы облома…

Его голос заглушил оглушительный вой, над тлеющим очагом возникла коричневая бесформенная фигура, набухла.

– Убери его, Битали! – шарахнулся к постели недоморф. – Убери, он мне еще вчера надоел!

– Горе нарушившим волю Великого Чахары!!! – кинулось существо к Надодуху, загнав его под постель, затем повернулось к Битали: – Горе нарушившим волю Великого Чахары! Все кары небес и проклятия земель обрушатся на ваши головы!

Существо начало таять.

– Ну вот, теперь будет тикать, – тоскливо вздохнул недоморф. – Битали, вообще-то сейчас ты вместо профессора Налоби отвечаешь за призраков. Убери его отсюда.

– Налоби за привидения не отвечал, – мотнул головой Кро. – Он только наложил на них заклятие. И то всего один раз.

– Так и ты наложи.

– Сам наложи, если такой умный.

– А мне не надо, я завтра уезжаю… – И Надодух, избавляясь от нудного мерного тиканья, накрыл голову подушкой.

Битали поступил точно так же. Довольно долго мучился, пытаясь спастись от звука, возникающего, казалось, прямо внутри головы, но, в конце концов, все-таки заснул, провалившись до самого утра в недра какого-то механизма, где пришлось долго-долго уворачиваться от зубцов шестеренок, мелькающих маятников и пульсирующих пружин. Причем на этот раз он и без мадам Деборе прекрасно догадался, что может означать возникшее сновидение.

Когда Кро проснулся, соседа по комнате уже не было. Сумки его пропали, кровать была застелена, но без белья. Видимо, проспал Битали весьма долго, раз уж домовые даже здесь успели навести порядок. Молодой человек выбрался из-под одеяла, с нарочитой неторопливостью подошел к окну: солнце поднялось уже высоко, намекая на то, что первый урок прошел без него. Битали в ответ только сладко потянулся:

– А вот и не проспал! Каникулы.

Он взял из шкафа полотенце, не спеша спустился на первый этаж, долго и старательно принимал душ, потом вернулся назад, оделся и отправился по тихой, как могильный склеп, школе в столовую. Но когда провалился в нее сквозь землю двора – обнаружил, что лотки для готовых блюд пусты, столы куда-то исчезли вместе со стульями, а со стороны кухни не доносится никаких запахов и звуков.

– Сюрприз, – пробормотал Кро. – Две недели на подножном корму. Интересно, как мне удастся объяснить это домовым?

Вместо завтрака ему пришлось отправляться в кабинет директора, но нарисованная на стене змея не пожелала переносить его наверх, как он ни стукал ее своей волшебной палочкой. Немного поразмыслив, юноша решил спуститься в подвал перед столовой и пройтись через тамошние кладовки – авось удастся что-нибудь найти. Но перед самой лестницей неожиданно наткнулся на мадам Лартиг, шествующую во главе длинного каравана из стопок постельного белья.

– Мсье Кро, хорошо, что я вас встретила, – холодно-безразличным тоном заявила она. – Поскольку столовая закрыта на каникулы, я распорядилась переправлять положенный домовым хлеб в кабинет профессора Налоби. Как это происходило ранее, пока вы не стали направлять за ним посыльных…

– Если столовая закрыта, где я буду есть? – перебил надменную женщину Битали.

– Насколько я помню, мсье, – на этот раз мадам не сдержала довольной усмешки, – вы находитесь у нас на службе, а не на пансионе. Питание служащих – это их собственная забота. Они получают достаточное содержание. И не забывайте, мсье, что хлеб предназначен для домовых, а не для вас.

Довольная собой дама прошествовала мимо, задев его жесткой полотняной юбкой.

– Болотные духи… – За содержанием, как понимал Битали, обращаться все равно следовало к директору, который опять же отсутствовал. Впрочем, в любом случае профессор Бронте намекал, что положенные Кро деньги будут просто зачтены в счет платы за обучение.

Хлеб и вправду оказался в кабинете, ровно выложенный на полки одного из шкафов. Пересчитав буханки, Битали извлек грелки, повесил веревку, без промедлений залил емкости молоком, достал ножи и стал резать угощение. Потом вызвал Батану, попросив его разлить молоко и разложить куски по плошкам. Сам же упаковал два десятка мисок и четыре буханки в сумку, прихватил одну грелку и поспешил на огород.

Здесь он управился сам, накрыв на краю Тихого лагеря, сразу за полем, широкий стол, вызвал гномов и повернул назад. Миновав половину грядки, Битали заметил появившуюся из-за угла прогуливающуюся парочку: мужчина в кожаной куртке и обтягивающих брюках вел под руку женщину в широкополой шляпе с легкой вуалью по краям, в длинном бежевом платье, пышная юбка которого скользила над самой травой. Почему-то ему подумалось, что это профессор Омар ибн Аби Рабиа и мадам Деборе, неизменно помогающая арабу во время сложных уроков. Но, пройдя еще с десяток шагов, Битали вдруг замер на миг, прикрыв глаза от яркого неба ладонью, а потом сорвался с места, перепрыгивая через кочаны, кусты салата и морковную ботву:

– Мама!!! – Он крепко обнял женщину, сжав так, что она едва могла вздохнуть, отпустил, кинулся к отцу: – Вы приехали, папа! Приехали! – Снова повернулся к матери и опять обнял, но уже не так сокрушающе. – Мама, как я по вам соскучился!

Женщина, одной рукой прижимая его к себе, другой сильно сдвинула край шляпки себе на лоб. Вслух она так и не сказала ни слова.

– Великие прародители, чем же они вас тут кормят? Ты вымахал почти на голову! – восхитился отец. – Небось, ешь за троих, спишь за четверых?

– Я еще учусь за пятерых. – Кро повернул голову к нему. – Пап, а где твоя борода?

– Подпалил немного по неосторожности, – отмахнулся тот. – Оставил себе чуток усиков на память, и ладно.

Усы у сеньора Кро были иссиня-черными, узенькими, как мышиный хвостик, однако густыми, как зубная щетка.

– Прическа тоже другая. Тебя опять не узнать, папа. Иногда мне кажется, что ты специально пытаешься от меня спрятаться.

– Прежние лохмы никак не смотрелись с новыми усами! Да, дорогая?

В руке сеньоры Кро появился платок, которым она промокнула почему-то губы и сдавленно сказала:

– Мальчики, пойдемте домой.

– Вы сняли дом? Далеко? – поинтересовался Битали. Все же про свою обязанность забрать опустошенные миски он не забыл.

– Пойдем, увидишь, – обняв сына за плечо, повел его отец вокруг замка.

Они миновали директорскую башню, углубились в сад, который в этом месте куда больше напоминал давно одичавший лес, лишь местами сохранивший следы старых дорожек, отдельные столбы, кусты смородины и крыжовника, или заросли неухоженного орешника. Кро понял, что попал на участок занятий по гендерному искусству. Он даже узнал место, где месяц назад перехватил вместе с Надодухом нескольких орденцев, затеявших схватку с Цивиком, Дубусом и Лараком. Его отец, однако же, ориентировался тут вполне уверенно. Прошел по тропе между каменными завалами, обогнул вековые ели. Впереди показался крытый тесом дом, возвышающийся на взгорке посреди обширной поляны. Битали знал и это место – тут тоже тренировались ученики школы маркиза де Гуяка, обучаясь захватывать и защищать жилища. Однако на этот раз у дома обнаружилась хорошая резная дверь из древесного массива, с замком и стеклянным глазком. В глазницах окон образовались рамы, перед фасадом – скамья, решетка с плющом, низкое крыльцо.

– Плющ замерзнет, – вспомнились Битали тревоги недоморфа. – Здесь во время каникул зима.

– Не замерзнет, сынок, – пообещал отец, хлопая себя по карманам. – Куда я сунул ключи?

– Онберик, – привычно взмахнул палочкой Кро, прошел через стену и открыл дверь изнутри.

– Ну да, конечно, – засмеялся родитель. – Я и забыл. Жизнь среди смертных приучает не привлекать внимания.

– Я сейчас! – крикнула мама. – Несколько минут.

Тому, что внутри тоже царил идеальный порядок, Битали уже не удивился. Два шкафа, стойка для посуды, открытое бюро, диван, межкомнатные двери. Накрытый белой скатертью стол, украшенный букетом нарциссов, тремя тарелками и тремя стеклянными фужерами, широкий ковер на полу. Ковер, как показалось юноше, он уже где-то видел. Но никак не мог вспомнить, где?

Родители за дверью полушепотом о чем-то спорили, но быстро договорились. На некоторое время наступила тишина, затем они по очереди вошли, сели за стол, переглянулись.

– Что-то случилось? – Битали напрягся, опустился на стул напротив.

Они одновременно положили руки на стол, и юноша мгновенно увидел уже знакомые перстни, украшенные свернутой в восьмерку змеей. Аметист в печатке отца, сапфир – у матери. Кро невольно сглотнул.

– Ты уже знаешь, Битали, – сказал отец. – Мы тебе не родные родители. Ни я, ни Амелита.

– И что теперь? – В горле Битали пересохло. – Вы хотите, чтобы я звал вас сеньор Гаэтано Кро и сеньора Амели…

– Нет же, сынок! – Мама, не выдержав, сорвалась с места, кинулась к нему.

Свернутая с места скатерть дернулась следом, бокалы и тарелки посыпались на пол, с мелодичным звоном превращаясь в осколки. Отец успел поймать только вазу с цветами и опустил ее уже на пустой стол:

– Нет, Битали. Ты был и останешься для нас нашим любимыми ребенком. Любимым и единственным. Но мы должны были сказать тебе. Сказать об этом. И о том, что мы никогда не знали твоих родителей. Тебя отдали нам совсем маленьким, всего в два годика. Мы знали, что тебе грозит опасность и что очень многие хотят тебя убить. С тех пор ты с нами.

– Мама, не плачь. Ты чего? – Битали попытался успокоить обнимающую его женщину.

– Прости нас, сынок. Прости, пожалуйста.

– За что, мам? За что вообще можно прощать собственную маму?

– Совсем забыл, – почесал в затылке отец. – Здесь же нет ни одного домового. Придется убирать осколки самому. А я не помню нужного заклинания. Ты не подскажешь, Ами?

– Оно называется «веник», – всхлипнув, отступила женщина. – Садись, я уберу сама. Вы все равно только рубить и ломать умеете.

Когда она отошла, отец тоже обнял Кро. Но ненадолго и просто, по-мужски.

– Надеюсь, на время каникул ты переберешься сюда, к нам?

– Да. А как вы тут оказались?

– Арти предложил. В замке во время каникул будут некоторые хозяйственные хлопоты. Ремонты, капитальная уборка, замена учебных пособий. Здесь же только двери и окна поставить – и готовый дом в стороне от общей суеты. Обстановку тоже он сделал, ковры эти, гобелены защитные перенес. У тебя в комнате даже камин есть. Арти уверял, что вполне исправный. Вот только дров нету.

– Будет холодно – найдем.

– Да… – кивнул Гаэтано Кро и положил ему руку на плечо. – Не сердись. Мы должны были все это сказать. И услышать ответ. Мы и так слишком долго жили в неизвестности.

– У меня нет других матери и отца, кроме вас, папа, – подбирая каждое слово, ответил Битали. – Надеюсь, те, кто меня родил, были такими же хорошими людьми. Может, я что-то про них еще узнаю. Но мама и папа – это все равно вы.

За столом опять мелодично зазвенело бьющееся стекло.

– Веник, веник, – покачал головой сеньор Гаэтано. – Ну-ка, сын, помоги…

Вместе они легко отставили стол к стене, за углы подняли ковер, вынесли на улицу и несколько раз хорошенько встряхнули. Занесли обратно, разложили, вернули на место стол:

– Вот и все, Ами! – гордо сообщил отец. – Чистота, как у домового под шкафом. Можно накрывать.

– Мам, скатерть будет, или цветы уже можно ставить?

– Да, сынок, сейчас расстелю!

– Я так думаю, что нужно подкрепиться и съездить в ближний городок. Как он тут называется? – Отец выжидательно глянул на супругу.

– Ла-Фраманс, – ответил Битали. – Это самый ближний. Чуть дальше – Нант и Ренс.

– Ла-Фраманс, – сообщила мать. – Мы оставили покрывало там.

– Только знаешь, папа, давай завтра? – попросил Битали. – Мне тут еще в замке нужно кое-что сделать. Пока туда, пока вернусь…

– Одежду захвати, учебники, которые нужны, обувь сменную, – тут же добавила Амелита Кро.

– Да, и еще свой боевой амулет. Этот, вижу, учебный, – посоветовал отец. – Ты прав, сынок. Отправиться туда с утра будет разумнее. Куда больше времени, чтобы осмотреться.

* * *

Ла-Фраманс оказался городком очень старым, совсем небольшим и невероятно зеленым. Кроны деревьев закрывали низкие горы вокруг, тянулись вдоль реки, окружали пригороды, раскидывались над уютными двориками, над черепичными крышами одноэтажных домиков. Сами домики поднимались ступеньками по скальному берегу, и заборы одних обитателей опирались буквально на водостоки ниже живущих. Правда, это относилось только к домам старым, стены и заборы которых были сложены из камня. У самой же воды стояли домики яркие, в два этажа, да еще со светлыми мансардами. Обшитые красным, зеленым и белым пластиком, с большими окнами, они олицетворяли победу юности и задора над допотопной серостью и скукой. Во многих из этих строений звучала громкая музыка, а с балконов молодые парочки любовались близко текущей бурной рекой.

– Веселее всего им будет после первого же наводнения, – заметил Гаэтано Кро, когда они проходили мимо. – С каждым поколением смертные становятся все безумнее. Их заливает по два раза каждый год, но они все равно не понимают, отчего их предки строились выше по склону.

– Куда мы сейчас?

– Наверное, в ближайшее кафе. Позавтракаем. Насколько я помню школу маркиза де Гуяка, мороженым тут учеников никогда не баловали. Между тем, пищи вкуснее и сытнее я просто не знаю. Потом найдем здешний универсальный магазин и выберем тебе подарок к празднику. Амелита считает, что тебе понравятся новые ботинки. А я уверен, что хороший выкидной нож. В итоге, разумеется, ты получишь то, что выберешь сам. Предпочитаешь первое, второе или сперва осмотришь магазин?

– Магазин! – с готовностью объявил Битали, уверенный, что заранее приготовленные родителями подарки попадут ему в руки в любом случае.

– Если увидим еще что-нибудь, нам всегда нетрудно задержаться, – добавил отец. – Ты еще любишь аттракционы, или уже вырос?

– Возле аттракционов предпочитаю оставаться маленьким.

– Хитрюга, – рассмеялась мама и растрепала ему волосы. – Кстати, Гэт, его не мешало бы подстричь.

– Подстрижем, раз надо. Но сперва самое главное!

Самым главным для сеньора Гаэтано Кро было мороженое. Битали относился к этому лакомству куда спокойнее, но ему всегда нравилось смотреть, с каким видимым удовольствием отец угощается им при каждом удобном случае, и потому никогда не отказывался. Тем более, что это действительно было вкусно.

Затем была цирюльня, потом прогулка по парку, где торговали сахарной ватой и газированной водой с сиропом, попытка выбрать что-нибудь интересное в галантерейной лавке. Закатанная синеватым асфальтом улица, по которой они двигались, забиралась все выше и выше, пока все трое неожиданно не оказались на главной площади, легко определяемой по нескольким двухэтажным зданиям, то ли сложенным из гранита, то ли им отделанным. Что в них размещалось, угадать было не сложно. В каком-то – мэрия, еще в каком-то – местный банк, в третьем – филиал далекого банка из числа национальных. Тут же полагалось находиться некой малотиражной газетенке, офисам нескольких местных фирм и какому-нибудь женскому объединению. Все они обычно арендовали комнаты в здании в центре. Полиция и пожарная часть по обычаю, тоже обнаруживались неподалеку, но на какой-нибудь боковой улочке.

– Смотрите! – указала вдоль самого широкого проезда сеньора Кро. – Вы не это ищете, мальчики?

Вдоль улицы стояли еще несколько двухэтажных домов, но не столь монументальных, как в центре, потом шел пустырь, одноэтажная застройка, а еще дальше, в низине, сверкало стеклянными стенами большущее здание, над которым крутился на шпиле треугольник с буквами «K» и «L». Вокруг этого сооружения, шагов на пятьдесят, шла автостоянка с редкими машинами.

– Оно! – обрадовался отец. – Если только это не кинозал. Идем.

Это действительно оказался торговый центр. Один из самых новомодных, в котором с этажа на этаж ползли эскалаторы, в центральном холле имелась детская площадка, два фонтана и четыре небольших закусочных. Здесь, помимо обширного зала, в котором торговали продуктами, и такого же огромного помещения, заваленного тряпьем и промышленными изделиями, обнаружилось множество мелких лавочек. Почти сразу Гаэтано Кро потерялся возле закутка, торгующего ножами, пневматическими пистолетами и откровенно декоративными мечами, Амелита задержалась у прилавка с сувенирами и головоломками. Битали тоже нашел себе интересный уголок, в котором все полки были заставлены пластиковыми и керамическими горшками, сладко пахли полтора десятка ведер с цветами, а над ними в ящиках с ячейками имелось много забавных растений с цветными, резными и игольчатыми листьями, названий которым Кро все равно не знал. Не то чтобы юный чародей вдруг воспылал любовью к ботанике. Просто ему вдруг пришло в голову, что Надодуху мог бы понравиться такой подарок. Однако уже через минуту раздумий Битали засомневался, что сосед станет разводить садик в их комнате, еще через одну – в том, что недоморф станет рассаживать такую забавную травку в своем логове среди кустарника. Понравится она, не понравится, какая именно – поди угадай. До сего времени Надодух обходился в своих опытах только местной растительностью и ничего со стороны не приносил.

– Ладно, в другой раз, – решительно отмахнулся Кро и кинулся догонять родителей.

Он выскочил из распахнутых дверей и чуть не врезался в стройную, коротко стриженную, но при этом изрядно взъерошенную девчонку с узкими ярко-карими глазами, тонким ртом и острым носом, украшенным на переносице двумя черными точками. Одета она была во все черное – плотно облегающий свитер и черные брюки – и больше походила на мальчишку. А когда испуганно отскочила, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, то стала похожа на маленького щенка, впервые в жизни увидевшего живого рака. Но уже через секунду девушка пришла в себя и улыбнулась неожиданно широкой улыбкой:

– Простите, я немного задумалась.

Все ее лицо, вся ее внешность излучали радушие и искренность, и такую притягательность, что у Битали что-то сладко щекотнуло в душе, и захотелось сказать в ответ нечто доброе и приятное, вызвать такую же симпатию, какую вызвала незнакомка. Чувство это было столь безмятежным, столь обезоруживающим и ужасающе знакомым… – что Кро тут же шарахнулся назад, вздрогнул, ощутив спиной стену, сдвинулся еще на пару шагов, нащупал рукой дверь и сглотнул с некоторым облегчением.

С лица девушки медленно сползла ее обаятельная улыбка. Незнакомка вскинула руку к губам, опустила, скользнула глазами по сторонам, чуть отошла и повернулась, чтобы увидеть себя в отражении витрины напротив. Битали, пользуясь тем, что его не видят, стремительно скользнул дальше вдоль магазинчиков и свернул в первый попавшийся проход. Осторожно выглянул назад. Незнакомка все еще рассматривала свое отражение. Провела рукой от горла вниз по свитеру, через грудь и к поясу, пригладила что-то на щеке. Глянула вслед Битали, теперь уже с явной растерянностью. Она снова походила щенка. Теперь обиженного. И опять вызвала в душе у юноши странное щемящее чувство, будто там только что стало не хватать чего-то важного. Чувство, с одной стороны, обидное, но с другой – почему-то приятное.