Текст книги "Темный Лорд: Темный Лорд. Темное пророчество. Меч Эриджуна. Озерная леди. Клятва Темного Лорда"

– Заранее приклеил, – Гаспар продолжал крутить банку, осматривая и обнюхивая, чуть не облизывая.

– Он же не знал, что именно я подниму! И что вообще попрошу чего-нибудь показать!

– Да точно леска, – упрямо повторил паренек и сунул банку в карман, сжимая там в кулаке: – А так достанешь?

– Итребейс! – взмахнул палочкой Битали и сжал пальцы, удерживая банку.

– Черт! Как ты это делаешь?!

– Так ведь меня этому в нашей школе учат, с утра до ночи, отключив интернет, телефон и телевизор, – пожал плечами Битали. И что самое забавное – он сказал смертным чистую правду!

– О-офигеть! А кошелек ты так из кармана достать можешь?

– Не могу. Это будет воровство.

– Так потом можно отдать!

– Все равно воровство. Нельзя брать чужую вещь без ведома хозяева. Ни под каким предлогом. Ты должен попросить ее, купить, или вызвать хозяина на бой и отбить ее в честном поединке. Но воровать нельзя. Это позор.

– А «отбить», это уже грабеж, – внезапно парировала вполне нормальным голосом Юлиана. – За него, между прочим, тюрьма на втрое больший срок, чем за воровство, полагается!

– Тюрьма? За честный поединок? – не поверил своим ушам Битали.

– Ты еще дуэльный кодекс вспомни! Парень, дуэль – это умышленное убийство. Гильотина без вариантов. Франсуаза, скажи честно, твой парень провалился к нам из средневековья?

– Давайте я вам еще один фокус покажу, свой любимый, – поняв, что почти выдал себя смертным, Кро полуобнял девушку, отступил с нею к каменному забору, над которым покачивались ветки могучей, старой, как сам забор, яблони. – Отвернитесь, сосчитайте до трех и можете повернуться снова. Только вместе. На раз-два. Р-раз…

Гаспар с Юлианой послушно отвернулись.

– Онберик! – Битали пронзил стену и нырнул в нее, за талию утягивая за собой Франсуазу. Растолкал плечами какой-то кустарник, растущий вплотную к забору, и тут же закрыл рот девушки крепким поцелуем.

– О-охренеть! – послышался за забором восхищенный возглас. – Где они? Ты чего-нибудь видишь? Франсуаза-а-а!!!

Рансуаза гладила Битали по голове, целовала и отвечать не собиралась.

– Как же он это делает? Я всегда думал, что такие фокусы, это телевизионный монтаж! Может, тросы? Подъемный кран…

– Ага, Франсуаза подъемный кран тут спрятала и весь вечер нас с тобой ждала, чтобы пошутить перед сном! Ладно, пошли. Ничуть не удивлюсь, если она уже дома кроватку расстилает. Однако нехилого она себе хахаля отхватила, есть за что держаться. Я поначалу думала, он не от мира сего… А он и вправду с проворотом…

Голоса удалялись и вскоре затихли.

– Теперь я понимаю, почему посаженные тобой цветы никогда не увядают… – прошептала девушка. – Тоже фокус?

– Этот фокус называется «любовь». Они будут цвести вечно, пока я жив и пока люблю тебя, Франсуаза.

– Жизнь бывает длиннее любви, Битали.

– Настоящая любовь бесконечна.

– Какой ты… – неуверенно покачала головой девушка. – Ты словно из легенды. В жизни таких парней не бывает. Может, я сплю?

– Тебя ущипнуть?

– Не нужно, разбудишь! – рассмеялась она. – Скажи лучше, как мы теперь будем отсюда выбираться?

– Закрой глаза! – юный чародей обхватил Франсуазу за талию. – Онберик! Можешь открывать.

– Да ты шутишь! – закрутилась оказавшаяся на улице девушка. – Как мы сюда попали?! Как ты это делаешь?

– Фокус как фокус, – отмахнулся Битали. – Самый простенький. Я умею куда больше. Главное, отцу моему не проболтайся. Он хочет, чтобы я тоже стал военным. Узнает, голову в момент отсечет!

– Я не знаю твоего отца, Битали!

– Это пока. Но ведь я вас познакомлю.

– Надеюсь, – девушка взяла его под локоть. – Кто бы мог подумать: фокусник!

Ее карман снова запел. Франсуаза вздохнула, сунула руку в карман.

– Мама, я уже подхожу… Скажи ему, что я была на работе. Я подрабатываю после школы. Он что, забыл? Я уже подхожу, через две минуты буду дома.

Она убрала телефон в карман, подняла глаза на молодого человека.

– Я побегу, папа беспокоится. Уже поздно.

– Так я провожу!

– Если бежать, это будет уже не так романтично, мой принц.

– Я не принц, я лорд.

Франсуаза звонко расхохоталась, покачала головой:

– Ты меня постоянно удивляешь. Скажи, это тоже будет длиться бесконечно?

– Да.

Девушка вздохнула, закинула руки ему за шею и вдруг сказала:

– Я люблю тебя, Битали Кро. Надеюсь, моя любовь тоже будет вечной…

Франсуаза быстро поцеловала его, отпрянула и со всех ног помчалась по переулку.

Битали быстрым шагом пошел следом, постепенно отставая. До следующего перекрестка дошел всего на десяток мгновений позже девушки, проводил взглядом, как она бежит к мигающему светофору, повернул следом и уже от светофора увидел, как она влетает в калитку своего двора. Прежде чем исчезнуть, Франсуаза оглянулась и помахала ему рукой.

Спустя четверть часа покрывало, лежащее на полу комнаты в башне Кролик, вдруг поднялось, обретя контур человека – и тут же опало, соскальзывая с прибывшего молодого человека. Битали подобрал его с пола, аккуратно сложил и отнес в шкаф.

– Нагулялся? – зевнув, спросил с постели недоморф.

– Нет. Но компания разбежалась, – зевнул, раздеваясь, Битали. Он расправил брюки, чтобы повесить на перекладину, и из кармана выскользнуло три радужных бумажки: деньги смертных. Совсем мало, всего на пару порций мороженого. Кро задумался, потом спросил: – Надодух, ты не знаешь, где можно взять такие вот фантики для расплаты со смертными?

– Да кому они нужны? – пожал плечами тот. – Тем более здесь, в колледже?

– Здесь не нужны, – согласился Битали, закрывая створку. – Но если прогуляться за пределы…

– Я такие прогулки устраиваю не очень часто, дружище, – красноречиво провел по густой шерсти ладонями полуоборотень. – Так что поищи другого советчика. Только не понимаю, зачем он тебе, мир смертных?

– Любопытно, – раздевшись полностью, вытянулся на своей постели Битали. – У них ведь все иначе, не так, как у нас. Вот ты знаешь, что у них даже честная дуэль считается убийством?

– А ты что, об этом не слышал? – изумился Надодух. – У них и дуэли, и войны, даже драки простые, и то запрещены. За это могут поймать и наказать. У них в школах не учат сражаться, у них нет кланов с армиями, у них… Короче, они просто живут, как придется, ни о чем не беспокоясь, и все. Веселятся, работают, праздники всеобщие устраивают… Безобидные, беззаботные существа. Им повезло, что люди взяли их под свою опеку, оберегают от бед, управляют ими.

– Как это «управляют»? – не понял Битали. – Нам ведь запрещено посвящать смертных в свое существование!

– Примерно так, как моя мама. Она ведь по документам смертных считается владелицей нашего замка и числится руководителем музея. Плюс всегда может напустить порчу или покопаться у смертных в чувствах и памяти, и несколько счетов в банке тоже на ней. Когда сочетаешь и то, и другое, и третье, легко заставить смертных всегда делать то, что нужно нам, а не им. Причем они будут считать, что сами так решили. Сейчас, например, они наш замок восстанавливают, бросив все прочие дела. Все благотворительные организации, где мама числилась, это оплачивают, муниципалитет казну открыл, строительные конторы технику и рабочих бесплатно прислали. Все считают, что спасают свою историческую память. И ни у кого из них нет никаких сомнений, что это их собственная тревога и искренние эмоции. Думаю, уже летом мы сможем туда вернуться, никаких следов сражения не останется.

– Как смертные могут восстановить этажи, которые не видят? – не понял Битали. – Которые вы всегда скрываете от них мороком?

– Элементарно, – пожал плечами недоморф. – Сперва построят, потом забудут. Вернем морок на место, и все. Ты прямо как не от мира сего, дружище! Простейших вещей не понимаешь.

– Третий раз сегодня это слышу, – усмехнулся Битали. – Ты не забывай, Сенусерт из рода чатиев, что я воспитан в семье простого наемника и умению править не обучался. В съемных домах и гостиницах этого как-то не требовалось. Платить нужно было вовремя, вот и все хитрости.

– Извини, не хотел обидеть, – зевнул родовитый маг Надодух Сенусерт. – Роды людей древние, куда древнее смертных фамилий. Почти везде у нас есть те, кто считается местными наследными богачами, знатью, политиками. Эти знатные маги смертными и управляют, никак своего происхождения не выдавая. Ладно, давай спать. Меня сегодня Анита умучила, аж голова плавится. Завтра много интересного расскажет.

Шкура быка

Новый день начинался со сдвоенной пары общей истории, и сразу после завтрака Битали вместе с друзьями отправился по начинающейся рядом с башней Кролик винтовой лестнице вниз, глубоко-глубоко под землю. Насколько далеко в недрах находилась просторная пещера Арнольда Гроссера, понять было трудно – однако лестница делала не меньше тридцати витков, прежде чем на стене появлялось большое темное пятно, рыхлое от непрерывного тыканья палочками.

– Онберик! Онберик! Онберик! – один за другим вошли ученики в просторную пещеру, ныне яркую от ослепительного солнца над головой и желтого песка под ногами.

Все это, разумеется, был самый обычный морок, не способный к тому же справиться с подземным холодом, и посреди призрачной пустыня было довольно зябко.

Не скрывали пологие дюны и места преподавателя: дивана, нескольких книжных шкафов вокруг и цепи, что тянулась от матового железного кольца на шее историка к парящей у него над головой решетке. Тяжелая цепь резко контрастировала с хорошим костюмом и лакированными туфлями коротко стриженного, гладко выбритого мужчины лет сорока, если мерить жизнями смертных. Цепной Гроссер, развалившись на диване, просматривал какой-то фолиант, совершенно не обращая внимания на пребывающих и пребывающих учеников, не без труда выискивающих среди песков плохо различимые стулья.

– Начнем! – внезапно захлопнул фолиант историк, и в тот же миг пустыня исчезла, открыв глазам всю неприглядность его каземата: потные глинистые стены, серый пол, низкий потолок. Единственным опрятным местом был круг под решеткой. Ровно на ту длину, на каковую позволяла перемещаться Гроссеру его цепь.

Видимо, истинный вид подземелья покоробил и самого преподавателя. Он щелкнул пальцами, превратив потолок в обычное пасмурное небо, и спросил:

– Кто из вас, молодые люди, может сказать, какое отношение имеют к людям населяющие нашу планету многочисленные смертные?

– Я могу! – встрепенулся Ларак, вскочил: – Люди, которые не развивали своих врожденных способностей, постепенно деградировали и утратили дар повелевать силой и следить за своей плотью, из-за чего срок их жизни сократился менее чем до ста лет, и именно поэтому их стали называть смертными. В дальнейшем смертные, которые ленились следить за собой и развивать разум, деградировали в обезьян. А кто не ленился, удержался на уровне смертных. Вот…

– Ушам не верю! Кролик Ларак наконец запомнил первый урок первого курса! – громко восхитился Анро Дожар, и по классу пробежал смешок.

– Ты сам-то хоть это усвоил?! – моментально вскинулся Битали, вступаясь за своего друга.

– А ну, замолчите оба! – повысил голос цепной Гроссер. – Что до вас, мсье Ларак, то ответ вы дали совершенно правильный, однако, увы, он относится скорее к области биологии, нежели истории, и потому поощрить я вас никак не могу. Садитесь.

Паренек, недовольно нахмурившись, опустился на стул, а преподаватель, заведя цепь назад, за затылок, продолжил:

– С точки зрения истории, до Первого Пророчества контактов со смертными у нас, практически не было.

– Мы возвращаемся к первому курсу, мсье Гроссер? – спросил с задней парты курчавый Лоран.

– И вернемся еще не раз! – ответил ему преподаватель. – История мира не есть прямой столб, это ветвистое дерево, и чтобы познать его приходится раз за разом возвращаться к стволу и переходить на очередное ответвление. Мы с вами выучили историю родов и историю пророчеств, происхождение магических школ и основание культур. Ныне пора узнать историю взаимоотношения людей и смертных. Какие у нас есть свидетельства первого появления людей, мсье Лоран?

– Мегалиты!

– Лаконично, – чуть скривился историк. – Но правильно. Один балл. Начало человеческой истории неразрывно связано с первым строениями на Земле. Там, где мы родились: на севере. Возможно, именно суровый тамошний климат и выковал крепкий характер человеческого рода и побудил его к освоению силы. Слабые ушли, чтобы нежиться в тепле и беспечности, и растратили свои способности. Сильные вступили в схватку с природой и одержали победу…

Преподаватель вскинул палец к виску, подумал, и стены подземелья сперва подернулись туманом, а затем за ними проступили полуразвалившиеся строения из огромных каменных плит.

– Не станем кривить душой, первые из жилищ выглядели весьма коряво, – признал историк. – Оно и понятно. Если сложить дом из небольших камешков, показавшихся ровными, и с помощью «трунио» увеличить их в сотни раз, то незаметные глазу мелкие сколы и неровности превращаются огромные выбоины и изломы, как нежный женский носик под увеличительным стеклом обращается в скопище нор и складок.

– А почему обязательно «женский»? – не выдержала дискриминации Генриетта.

– Потому что мужские таковы и без всякой лупы, – невозмутимо ответил цепной Гроссер, вызвав волну смеха, и без всякого перерыва продолжил: – Похоже, в те времена люди еще владели своей силой достаточно уверенно и не могли выполнять с ее помощью тонких работ. Однако дома получались крепкими, давали надежное укрытие, большего же от них и не требовалось. Прочный каркас всегда можно обшить или укрыть материалами попроще. Прочность же конструкций оказалась такова, что они благополучно стоят по сей день, в том числе и аллеи молодых родов, и первые школы, и даже могильники основателей. Скопления мегалитов очень надежно демонстрируют нам границы расселения людей до Первого Пророчества. Где они находятся, нам напомнит мсье Цивик.

Паренек полднялся и начал перечислять, для уверенности загибая пальцы:

– Острова Ледовитого океана, побережье континента у входа в Белое море, северное побережье Европы…

Историк, хоть и обещал «перейти на новую ветку», однако не удержался и почти два часа гонял учеников по теме первых человеческих родов, расположению «аллей», на которых отделяющиеся семьи в память об этом событии ставили свой мегалит с именем нового рода, первых обсерваторий и школ, после чего наконец-то изменил морок, продемонстрировав ровные стены из плотно пригнанных огромных валунов.

– Уход в новые земли, переселение, необходимость возводить новые жилища продемонстрировали нам невероятно возросшее мастерство строителей, – продолжил преподаватель. – В Элладе и Анатолии мы уже не видим грубых, уродливых плит. Все валуны подогнаны один к другому так, что ножа в щель просунуть невозможно! Понятно, что теперь камни увеличивались не в виде постройки целиком, а укладывались по одному. Увеличиваясь после заклинания «трунио», валуны заполняли все свободное пространство, прочно смыкаясь с соседними. Аналогичную технику строительства после великого расселения унесли роды, ушедшие за океан, где она продержалась намного дольше.

Гроссер опять поправил цепь, сдвинув вбок, продолжил:

– В южных землях люди впервые столкнулись со смертными, переселившимися сюда намного ранее. Или, точнее, столкнулись с большим количеством смертных. Очень скоро выяснилось, что эти существа достаточно развиты, чтобы выполнять ряд работ вместо людей, выращивать нам пищу, строить дома… Чем определяется эпоха приобщения смертных к служению людям, мадемуазель Горамник?

– Падением строительного мастерства! – без запинки отчеканила отличница. – Постройки из массивных валунов, заполняющих в кладке все свободное пространство, исчезли. Управляться с ними смертным было не под силу, и они стали возводить сооружения из небольших камней, скрепляя их раствором!

– Три балла! – похвалил ее цепной Гроссер. – Таким образом, у нас появился надежный маркер, отделяющий эпоху самостоятельной человеческой цивилизации от момента приобщения смертных к служению людям… На чем мы сегодня и остановимся, дабы вы не остались голодными. Благодарю за внимание, можете идти обедать.

Ученики встрепенулись и рванули к выходу – во время обеда в столовой и так всегда царило столпотворение, а тут еще и по лестнице вверх по крутым высоким ступеням минимум на четыре арпана подниматься нужно, после чего ноги натурально трястись начинают. Одними из первых на выход бодро рванули Дубус с Лараком – и невезучий Цивик, конечно же, следом. Никто из троицы не удосужился оглянуться на главу братства и поинтересоваться его желаниями.

Вскоре в подземелье стало тихо и сумеречно. Цепной Гроссер, позвякивая своими многовековыми узами, убрал морок, встал и потянулся, посмотрел на Генриетту:

– Я вижу, компания друзей снова решила задержаться после уроков. Полагаю, я опять услышу что-то интересное? Давайте, молодые люди, начинайте. В моем положении любое разнообразие всегда в радость. Скажите мне чего-нибудь новенькое.

– Вы знали великого Чахару, мсье Гроссер? – встала со стула Анита Горамник.

– Разумеется, знал, – не без удивления развел руками историк. – Ведь он тоже был одним из ближайших друзей мага Двух Драконов! Ну, или Темного Лорда, как вы привыкли его называть. И конечно, он был и моим другом тоже. Храбрый воин, умелый маг, образованнейший человек даже по современным меркам! Прозвище «великий» дается недаром, мадемуазель. Особенно когда находишься рядом с таким могучим чародеем, как Эриджун, Темный Лорд, победитель сильнейших колдунов мира. Великий Чахара был достойнейшим человеком из достойных!

– Не считая того, что служил кровожадному Темному Лорду, – не преминула вставить енриетта.

– И прекрасно служил! – даже глазом не моргнул Арнольд Гроссер. – А что до кровожадности, так ведь это война, мадемуазель. И убивал Чахара отнюдь не беззащитных детей и женщин, а умелых хорошо вооруженных воинов. Так что его «кровавость» полностью соответствует его ратной доблести.

– А маркиз Клод де Гуяк хорошо знал великого Чахару? – продолжила расспросы Анита.

– Разумеется! Ведь маркиз тоже был близким соратником Эриджуна, другом детства, левой рукой Темного Лорда.

– А кто был правой?

– Я, разумеется, – добродушно улыбнулся цепной Гроссер.

– Мы знаем, что великий Чахара очень хотел стать директором колледжа маркиза де Гуяка, – в голосе Аниты Горамник появилась неожиданная вкрадчивость. – И даже сражался за это место с нашим добрым и мудрым профессором Артуром Бронте… Вы не подскажете, мсье Гроссер, как могло получиться так, что он стал кричащим черепом?

– Он очень хотел стать директором и после гибели…

– Простите, мсье, – вскинула палец Анита, – но все справочники по магии и природному колдовству в один голос утверждают, что кричащие черепа всегда требуют себе место в родных домах! Они не желают покидать родного крова… И иных случаев их возникновения нигде и никогда не описано.

– Ты молодец, девочка, – медленно похлопал в ладони историк. – Ты меня поймала. Перехитрила косвенными, далекими от темы вопросами.

– Так как великий Чахара стал кричащим черепом?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Великий Чахара ушел в мир духов? – вся напряглась Анита Горамник.

– Он умер, – согласился цепной Гроссер. – Обычно в таких случаях говорят, что человек ушел в мир духов. Ведь мы можем вызвать его дух, пообщаться с ним. Да и сам дух умершего нередко любит пошалить.

– Великий Чахара ушел в мир духов, но череп его остался профессору Бронте, – продолжила девушка. – Равно как останки профессора Налоби. Умерших обычно хоронят, даже если они люди, даже если они есть самые великие и могучие маги. Кто-нибудь видел маркиза де Гуяка мертвым, мсье Гроссер?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Так, может, он жив?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Темный Лорд тоже жив?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– А Озерная леди? Та женщина, в которую до безумия влюбился Темный Лорд… Она тоже жива?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Так, может, Эриджун все же нашел свою любимую? И они сейчас вместе там, в том неведомом мире, который даже маг Двух Драконов не сразу смог найти за многие-многие годы! Может статься, маркиз де Гуяк тоже смог разгадать эту загадку и отправился вслед за ними?

– Я не могу ответить на этот вопрос, мадемуазель Горамник, – с улыбкой покачал головой историк.

– Они попали в ловушку и не могут из нее выбраться?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – не сел, а буквально упал на диван преподаватель. – Но просто обязан оценить вашу великолепную работу с документами, мадемуазель Горамник. Даю вам высшую доступную мне оценку: десять баллов в аттестат! Вы очень умны, несмотря на юный возраст. Будет очень жаль, если вы тоже умрете.

– Что вы сказали? – осекшись, побледнела Анита.

– Не стоит уточнять, – покачал головой цепной Гроссер. – Я все равно не смогу ответить на ваши вопросы.

– Рано или поздно умирают все, – невозмутимо пожала плечами Генриетта.

– Но никто почему-то не торопится, – подергал идущую к решетке цепь историк.

– Скажите, мсье Гроссер, – покосился ни тощую девицу Надодух. – А ваше предсказание о предательстве уже исполнилось?

– То, что с вами случилось, мсье Сенусерт, это еще не предательство, – покачал головой преподаватель. – Так, мелкие неурядицы. И перестаньте оглядываться на своих товарищей. Очень может случиться так, что предателем окажетесь именно вы.

– Я?! – от возмущения у недоморфа даже шерсть встала дыбом. – Да я за Битали в любую сечу пойду без колебаний!

– Вы забыли мое пророчество? – скривился цепной Гроссер. – Предаст тот, в ком не будет сомнений. В мадемуазель Генриетте, как я заметил, вы сомневаетесь? Коли так, то как раз она вне подозрений.

– Д-да! – моментально развеселилась Вантенуа, вскочила, подошла сзади к Битали, обняла, шепнула на ухо: – Ты слышал, мой господин? Доверять можно только мне, одной-единственной!

– Сколько лет вы напророчите мне, мсье Гроссер? – блеклым голосом спросила Анита.

– Ну, скажем так, – зажмурился историк, тихонько повыл, покачал головой и, вскинул руки с широко растопыренными пальцами, утробным голосом произнес: – Коли в пять лет твоих ближайших не прервется нить жизни твоей, прекрасная дева, то век твой окажется равным пяти моим счастливым!

– Что ты сказал?! – взревел недоморф, кидаясь вперед. – Да я тебя…

– Ку-уда… – успела вцепиться в его густой загривок хрупкая Анита.

Сильный Надодух проволок ее пару шагов, после чего отличница исхитрилась перехватить его за ухо, и чатия Сенусерт заскулил, остановился.

Битали, вырвавшись из объятий Генриетты, тоже подскочил к другу, крепко схватил под руку:

– Спасибо большое, мсье Гроссер! Мы пойдем. А то обед короткий.

– Благодарю вас, мсье Гроссер! – кивнула Анита и что-то прошипела Надодуху в самое ухо.

– До свидания, мсье Гроссер, – злобно оскалился тот.

Отличница отпустила своего поклонника только на лестнице, когда они вышли из каземата историка – и недоморф тут же рявкнул, потирая ухо:

– Ты с ума сошла, Анита?! Он же только что назвал меня предателем, а тебе смерть в ближайшие годы пообещал!

– Это ты с ума сошел! Он нас предупреждает! Не пугает, а пре-ду-преждает! Пытается помочь, как только может.

– Ага, сейчас! На все вопросы только один ответ: «не могу ответить», – прогнусавил Надодух, пытаясь передразнить историка.

– А ты много постороннему про него рассказать можешь? – ткнула пальцем в Битали отличница. – Клятву Осириса уже забыть успел? А она про тебя не забыла! Попытаешься лишнее сболтнуть, язык отнимется. А обмануть захочешь, так она тебя и вовсе убьет! Так испепелит, что никакой тотемник оживить не сможет.

– Когда это было, с клятвой-то? – понизил тон недоморф. – Полгода уже прошло. Слушай, Анита, ты ногти бы постригла, а? Тебе ведь по деревьям лазить не надо. Зачем они тебе?

– Ты, любый мой, без коготков не всегда советы мои понимаешь, – ласково погладила его по щеке девушка.

– Так чего вам рассказал Гроссер, любовнички? – присела на высокую ступень Генриетта. – Я, если честно, половины не поняла.

– А чего тут не понимать? – как ни странно, первым ответил Надодух. – Коли клятва мешала Гроссеру отвечать, значит, все вопросы пришлись в точку.

– Он не ответил ни «да», ни «нет».

– Но он похвалил Аниту за работу с текстами! Это считай, что «да»!

– Да хоть бы и так, – пожала плечами щуплая девушка. – Он подтвердил, что Озерная леди, Темный Лорд и маркиз де Гуяк живы. Ну и что? Весь свет знает о мифическом Шестом Пророчестве о возвращении Темного Лорда. Все его отрицают, все его знают. Цепной Гроссер подтвердил эту легенду еще раз. Ну и что? Пошли лучше обедать!

Она поднялась и быстро зашагала вверх по лестнице. Друзья двинулись следом, но Анита громко сказала им в спины:

– Если все они попали в ловушку, то мы можем попытаться их выручить! Генриетта остановилась, оглянулась:

– А ты и вправду с ума сошла, мадемуазель Горамник! Неужели действительно хочешь вернуть из мира духов Темного Лорда? Это же равносильно уничтожению всего человечества! По колено в крови человеческой ходить придется, пока самих не зарежут. Забыла, кто это такой?

Отличница прикусила губу, задумавшись. С надеждой посмотрела на Битали. Кро помялся, не зная, чем ее можно поддержать, и сказал:

– Думаю, если даже сам великий маркиз де Гуяк не смог вытащить Эриджуна и его любимую, то нам и вовсе туда соваться не стоит. Он ведь пошел за Темным Лордом, чтобы его спасти, правильно? Что смогут сделать пятикурсники там, где сгинул величайший из чародеев?

– Помни о предсказании Гроссера, Анита, – добавила Генриетта Вантенуа. – Будешь жить долго и счастливо, если в ближайшие годы глупостей не наделаешь. Соваться по пути Темного Лорда… Если бы там только маркиз погиб! Сам Эриджун и Озерная леди тоже магами были, не чета пятикурсникам. А может, и иные сторонники туда же отправились. Просто мы про них ничего не знаем, ибо обратной дороги из мира духов нет. Так что…

Девушка решительно двинулась вверх по ступеням.

– Но ведь пророчество о его возвращении существует?

– Это не пророчество, это его обещание, – ответила, не замедляя шага, Генриетта. – Он надеялся, но не смог.

– Пророчество шестое… А еще… Не исполнилось пятое… – после двух витков лестницы у Аниты сбилось дыхание, и ей стало не до разговора.

Вантенуа не ответила. Наверное, тоже запыхалась.

Пообедав, Битали с соседом поднялись к себе за конспектами по магическому искусству. Забирая из стопки тетрадь обычную, Кро заметил, что почтовая тетрадь уползла из своего угла почти до края полки, и потянул ее к себе, открыл:

«Как ты там, сын? – твердый отцовский почерк отличался от наклоненного маминого, как скала от луговой травы. – Давно не пишешь. Мы ненадолго должны отъехать в Перу. До каникул надеюсь вернуться, но может случиться и накладка. Тогда тебя матери встречать придется. Надеюсь, не обидишься? Освобожусь, отдохнем по-настоящему».

Битали сел к столу, взялся за перо:

«Не поверишь, пап, но я на профессорской должности оказался, можешь гордиться. Правда, времени свободного мало стало, вот и не успеваю. Мне, между прочим, уже давно пятнадцать, так что я могу не с мамой тебя дожидаться, а с работой помочь. У нас скоро зачеты начнутся, боюсь, опять не до писем будет. Так что не беспокойся. Все сдам – отпишусь. – Битали отложил перо, пробежал письмо глазами и спохватился: – Пап, подскажи, а где можно взять фантиков, которыми смертные вместо денег пользуются? У меня все кончились».

Закрыв тетрадь, он бросил ее на полку, обернулся к недоморфу:

– Пошли?

– Рано еще, – зевнул тот, валяясь на постели. – Можно покемарить с четверть часа. После обеда полезно, чтобы жирок завязался.

– Да я и так сегодня выспался неплохо. Ворон твой не прилетал, великий Чахара тоже не беспокоил… – Кро запнулся, вспомнив надоедливый кричащий череп, и спросил: – Слушай, а чего там Анита про него у Гроссера выспрашивала?

– Да там как раз все ясно, – недоморф зевнул снова. – Профессор Бронте всегда утверждал, что Чахара хотел занять его место. А раз Чахара кричит, когда череп уносят из кабинета, то выходит, что он жил там еще до нашего директора. Поскольку Чахара друг маркиза, то так скорей всего и есть. Наверняка вместе сюда переселились, когда баронесса покровительства запросила.

– И что?

– А ничего, – покачал головой недоморф. – Анита свои пыльные справочники листает и несовпадения выписывает. Кто-то пропал, а все считают, что умер. Кто-то местный, а все считают завоевателем. Кто-то за Темного Лорда дрался, а все считают, что против. А кто-то наоборот. Вот скажи, какая теперь разница: даровал Эриджун графский титул предкам Арно Дожара семьсот лет назад, или нет? Можно подумать, этот хлыщ после сего известия начнет с тобой хотя бы здороваться!

– Я даровал титул Дожарам? – вскинул брови Битали. – И вправду смешно!

– Еще смешнее то, что они поклялись в преданной службе тебе и твоим потомкам за себя и своих детей… – Надодух рывком сел и сплюнул: – Совсем ты мне голову заморочил! Не тебе, естественно, поклялись, а Эриджуну! Тому, древнему, настоящему лорду. И его детям.

– То есть мне?

– Отстань, без тебя запутался, – отмахнулся недоморф. – Уж лучше Пепелета слушать. Он убаюкивает. Уговорил, пошли.

На уроке профессор Карл Пепелет долго, нудно и однообразно задиктовывал свойства различных материалов по пористости и годности для изготовления амулетов. Битали, записывая, то и дело клевал носом – Надодух же, при его безразличии к конспектам, и в самом деле задремал, уткнувшись носом в страницы. Спасибо хоть, не храпел.

Правда, на занятиях мадам Эджени Кардо все переменилось с точностью до наоборот: недоморф, увлекшийся выведением трав и деревьев, старательно строчил, записывая сроки сбора цветов в зависимости от фазы луны, времени дня и сезона и целей будущего зелья, а Битали откровенно скучал, не находя ничего интересного в этом бабьем колдовстве, культурно обозначенном в программе колледжа как «природное чародейство».

По счастью, мучениям длиться было недолго: после окончания пятого курса ученики выбирали себе специализацию, и на завершающие два года колдовскую программу Кро собирался для себя вычеркнуть. Дальномирие, магия, демонология и гендерное искусство – вот его конек. Мастерство, которое опирается на собственную силу чародея, а не всякого рода заговоры, призывающие лунный свет, текучую воду и собранные следы, сдобренные порошками чабреца или шерстью дохлой мыши. Не дело настоящего воина травки-муравки скрючившись собирать. Мужчина должен разить мечом, а не узелки с заговорами завязывать!

После урока Эджени Кардо друзья опять потратили больше двух часов на кормление домовых, гномов и эльфов, сами же на ужин попали одними из последних. День уже катился к закату, а еще требовалось сделать хоть что-то из уроков и попытаться расшифровать конспект по магическому искусству, пока бормотание Карла Пепелета окончательно не выветрилось из памяти.