Текст книги "Темный Лорд: Темный Лорд. Темное пророчество. Меч Эриджуна. Озерная леди. Клятва Темного Лорда"

Горные колдуны

Голова закружилась, сердце ухнуло вниз – и Битали полной грудью вдохнул чистый и бодрящий, разреженный воздух.

Здесь царила ночь – юный маг опять пронзил часовые пояса, только теперь в обратную сторону. Небо, видимо, было затянуто облаками: на нем не блестело ни единой звездочки, а высокие горные отроги по сторонам, которых Кро не видел, но о которых помнил – усугубляли мрак, превращая долину в огромное подобие колодца.

Еще Битали помнил о пулеметных гнездах, что в прошлый визит встретили гостей смертельным огнем, и потому поспешил выставить вперед щит. Однако выстрелов не зазвучало. Вместо этого от земли одна за другой оторвались небольшие снежинки, потом еще и еще, окружая его овальным облаком. Не успел юный маг подумать, отчего он видит их, несмотря на мрак – снежинки засветились ярче, и он оказался в центре светящегося купола, похожего на дремлющий смерч из-за неспешного движения хлопьев.

Все еще не убирая щита, юный маг сделал несколько медленных шагов, прислушался, двинулся дальше уже уверенней.

Внезапно впереди выросли двое одетых в красное воинов с желтыми щитами, шлемами и кисточками под остриями длинных копий.

– Кто ты таков, чужеземец?! – грозно спросили они.

Судя по тому, что слова прозвучали совершенно слитно, а все движения вскинувших головы стражей тоже казались одновременными, это были всего лишь мороки… Однако в этот раз Кро не искал ссоры со здешними обитателями и развеивать наваждение не стал. Он остановился, подумал и ответил:

– Я тот, кто носит меч Эриджуна.

Стражи, замерев, промолчали. Однако через несколько минут долина стала меняться. Снежинки вроде тех, которые роились вокруг него, стали вспархивать над землей впереди, рисуя матово-белую дорожку, что стелилась вперед и вилась через мрак куда-то в высоту. Следом налилась алым светом изящная пятиступенчатая пагода с задранными к небу краями кровли. Драконы, что сторожили углы крыш, светились золотом, желтизной отливали перила балконов, мостов, макушка башни. Завершающим штрихом стала мягкая голубизна, каковой налилось озеро вокруг скалы, подсвечивая гостю путь.

Приняв это за приглашение, Битали зашагал по дорожке, обогнул по ней скалу, вошел в раскрытые врата пагоды, поднялся по лестницам на самый верх, в выложенную золотом комнату, в которой по сей день оставался пьедестал для его клинка. Перед возвышением стоял на коленях, низко склонив голову, человек красном халате, украшенном золотым шитьем.

– Встань, – потребовал Кро. – Не выношу, когда передо мной падают ниц!

– Слушаю и повинуюсь, Темный Лорд. – Человек поднялся во весь рост, оказавшись узкоглазым старцем с сухой желтой кожей, ростом на полголовы ниже Битали, щуплым, круглолицым и совершенно безволосым. Хотя, может статься, желтизну ему придавало обилие золота на стенах и потолке. – Сегодня самый счастливый день в моей жизни, юный Эриджун! Я наконец-то понял, почему судьба наградила меня бессонницей. Я думал, это кара. Оказалось, великий подарок. Все монахи нашей обители сочли бы за честь лицезреть тебя, повелитель, когда ты, наконец, ступишь на священную землю… Но все они почивают после долгого дня, и лишь один я выражаю тебе почтение от имени древнейшего монастыря нашего народа…

– Меня зовут Битали, мудрец. Я еще не заслужил того, чтобы меня сравнивали с моим великим предком. Я не Эриджун… – Юный маг тщательно взвешивал каждое слово. Ведь он совершенно не знал этого народа, его обычаев, веры, правил вежливости и очень боялся ненароком оскорбить колдуна или показаться невоспитанным. – Назови себя, дабы я мог обращаться к тебе по имени.

– Вещий Тингион, мой повелитель, – склонился в легком вежливом поклоне узкоглазый старик.

– Я могу предложить тебе сесть?

– Ты устал после долгого пути, повелитель? – спохватился старик. – Сейчас я велю…

Он вскинул ладони, собираясь хлопнуть в них, но Битали вовремя остановил колдуна:

– Нет, Тингион! Пусть обитель отдыхает. Мы поступим иначе… Трунио! – Он взмахнул волшебной палочкой, наращивая толщину пола и ковра на нем, сотворил спинку и подлокотники. После баловства в школе и обустраивания подводного дворца Лилиан сделать кресло для потомка Темного Лорда не составляло ни малейшего труда.

– Невероятно, повелитель… – Старик с осторожностью сел, чуть пошевелился. – Ты всесилен, как прежде!

– Сущие мелочи, – искренне отмахнулся от похвалы Битали, усаживаясь в кресло напротив.

– Чем я могу услужить тебе, повелитель? – Узкоглазый старик выпрямился, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники.

– Расскажи историю своего народа, Тингион. Откуда в вас столько преданности великому Эриджуну? Почему именно вам он доверил хранение своего меча и как клинок оказался на этой подставке? Почему вас так много вопреки требованиям Хартии Свободных?

– История наша длинна, как ночная тень снежного зуба, и самое начало ее не дано вспомнить никому, – велеречиво начал свой рассказ старик. – Мы издавна жили в этих горах и в долинах окрест, ловили рыбу в полноводных реках, возделывали поля и строили дома. Возможно, это получалось у нас не лучшим образом, поскольку древние притчи полны горестных плачей из-за частого голода, из-за рушащей дома непогоды и обвалов, случавшихся из-за многих землетрясений. Но десять веков назад в наших землях появился бледнолицый путник и выпустил на волю двух драконов, красного и желтого. – Тингион указал тонким пальцем на щит юного мага.

– И они напали на ваш народ? – предположил Битали.

– Нет, что ты! – возмущенно мотнул головой старик. – Драконы были мудры и благожелательны! Охотились они в океане, а к нам прилетали на отдых и развлекались тем, что учили нас своей великой мудрости. Они учили нас управлять погодой и укреплять горы, учили возделывать рис вместо кореньев, учили писать на едином для всего мира языке и управлять водами… С тех пор наш народ уже не знал голода и эпидемий, ураганы не сносили наших домов, а уловы стали богатыми и постоянными. Легенды рассказывают, любовь драконов была столь сильной, что некоторые женщины, служившие им, понесли. Родившиеся мальчики приобрели силу великую и могли творить истинные чудеса, недоступные простым смертным.

– Ты сын дракона, Тингион? – понял Битали.

– Да, повелитель, – скромно кивнул старик. – Один из немногих, переживших Большую войну.

– Не может быть! – Юный маг потер виски. – Драконы не могли оказаться здесь! Эриджун убил их в пещере! Мой учитель, мсье Гроссер, лично видел их мертвые туши!

– Драконы погибли в самом начале Большой войны, – покачал головой Тингион. – Они призвали нас сражаться на стороне Темного Лорда, но сами не успели ничего сделать. Армия сторонников Хартии внезапно напала на нашу долину и убила их. Драконы были слишком добры и открыты людям. Они не верили, что в этом мире друг друга можно убивать просто так, без какого-либо повода, и никак не решались истребить набросившихся на них магов… После смерти наших великих учителей мы уже не щадили твоих врагов, повелитель. Но тогда, в начале Войны мы тоже еще не умели убивать. Боялись причинять боль и страдания и все надеялись, надеялись, что разногласия разрешатся без крови, что мы договоримся, что это лишь обычная ссора… – Старик сглотнул. – А они подобрались, успокаивая улыбками и прибаутками, и убили наших драконов…

– Цепной Гроссер видел туши драконов в пещере под городом… – пробормотал Битали, все еще не веря услышанному.

– Ты только что сотворил из ничего два кресла, повелитель. Неужели ты не смог бы сотворить две огромные мясные туши, если бы у тебя возникло такое желание?

– Но зачем?!

– Может быть, Эриджун хотел выглядеть суровее, чем был на самом деле? – предположил узкоглазый старик. – Может, не хотел выдать их исчезновения? Или, может статься, желал утешить кого-то, кто желал смерти моего мудрого предка?

– Проклятье! – ударил кулаком в ладонь Битали. – Землетрясения! Драконы трижды устраивали землетрясения, трижды разрушали город. Среди людей и смертных были погибшие и покалеченные. После смерти драконов они ощутили себя отомщенными. Да и за город порушенный стало уже не так обидно…

– Премудрый Эриджун спас драконов и дал утешение обиженным, – тут же подхватил его предположение Тингион. – Он всегда покровительствовал слабым…

– Что было потом? – перебил его Битали. – После смерти драконов?

– Разумеется, мы возненавидели защитников Хартии и пожелали им отомстить. Но свободные, похоже, считали опасными для себя только наших учителей и после их гибели в здешних горах больше не появлялись. Темный Лорд тоже не призывал нас на свои битвы. Большая война прокатилась мимо нашего народа, и сторонники Хартии явились к нам только после исчезновения Эриджуна. Они потребовали признать их правила и жить по их воле. Но мы, конечно, отказались и начали битву…

Старик закрыл глаза и горестно вздохнул, покачавшись из стороны в сторону.

– И они разгромили нас, разогнали по горам и разрушили наши города, разграбили их и унесли все ценное, что только смогли найти, от золотых украшений до деревянных мисок. Унесли все! Но когда свободные ушли, мы вернулись в свои селения, отстроили их и стали жить прежним порядком. Хранители Хартии вернулись снова и снова потребовали подчинения. И мы опять отказались и вступили в битву, и снова были разгромлены. Свободные ушли, оставив на наших землях своих наместников. Но нас было больше. Мы выждали несколько месяцев, дав им успокоиться, потом втайне собрались, спустились с гор, прокрались в их дворцы, прямо в спальни, и истребили всех, уже не зная жалости.

– Но хранители пришли снова… – пробормотал Битали, догадываясь о продолжении истории.

– Да, пришли. Мы приготовились к битве, но свободные так и не решились ее начать. Ведь они побеждали не просто так, в каждом сражении погибало немало захватчиков. Пусть не так много, как нас, но мы были готовы гибнуть снова и снова, до последнего человека и последнего смертного, а им умирать не хотелось. Они не стали драться, они стали уговаривать нас. Они называли нас рабами и безвольным скотом. Они говорили, что нас угнетают деспоты, они говорили, что мы страдаем во мраке и невежестве. Они убеждали, что нужно жить свободными, что каждое племя, каждый род и каждая семья должны существовать сами по себе, своим разумом и делать все, что пожелают. Это было трудное время, страшнее Большой войны. Время искушений. Ведь многие сильные воины поддались соблазну и подумали, что, если начнут жить сами по себе, то избавятся от любых запретов, смогут сами устанавливать свои законы и правила и творить со слабыми все, что пожелают…

– И что? – напрягся Кро.

– Разум оказался сильнее похоти и ребячества. Воины догадались, что их истребят поодиночке. Ведь один потомок дракона, увы, всегда оказывается слабее воина Хартии. Схватки один на один свободным куда выгоднее, чем нам, ведь в таких поединках они не погибают. А когда случается битва, когда десятки наших людей кидаются на каждого слугу Хартии, очень многие свободные лишаются жизни. Пусть вдвое, пусть втрое меньше, чем с нашей стороны, но воины Хартии боятся умирать…

Старик сложил ладони перед лицом, пошевелил губами, словно молясь, чему-то поклонился, и только потом продолжил:

– Когда Совет Свободных понял, что мы не поддадимся и не разделимся на маленькие шайки, хранители Хартии построили вокруг нас магическую стену. Заговорили горы, побережье, дальние отроги и ущелья на неодолимость. Хранители сильны, они владеют могучей магией. Нам с ней не справиться. Теперь никто из нас не способен покинуть нашей страны, равно как никто из чужаков не может попасть к нам. Осталось лишь несколько тайных лазов, секретных проходов вроде камня перемещений возле старого завала. Малым числом, по одному через них пробраться можно, но дорогой в большой мир это не назвать. Наших товаров там не провезти, смертным не проехать, большим группам людей не переместиться, внешний мир не познать, себя ему не открыть. Лаз – он и есть лаз.

– Но как к вам попал меч? – положил руку на рукоять клинка Битали.

– Это случилось уже потом, после Большой войны, – ответил старик. – В один из дней к нам в долину Драконов пришел юный Эриджун. Он знал о нашей ярости и нежелании подчиниться Совету Свободных. Он вошел в святилище памяти, которое мы возвели в честь павших учителей, поднялся в эту самую комнату и положил меч перед священным покрывалом с изображением двух драконов. Он сказал, что обречен и не может сражаться, но желает спасти от хранителей Хартии хотя бы меч отца. Просил уберечь его, сохранить. С тех пор вот уже больше шести веков мы исполняем его просьбу, и древнее святилище из храма Драконов превратилось в храм Эриджуна. В храм Меча. Стыдно признать, но наших сил не всегда хватало, чтобы не допустить сюда чужаков и грабителей. Однако, как оказалось, меч Темного Лорда способен постоять за себя сам. Желающие завладеть им закончились очень быстро.

– Вы сражались за Темного Лорда из мести, Тингион? Чтобы отплатить за смерть своих огнедышащих учителей?

– Нет, повелитель. Великий Эриджун провозгласил правило чести и справедливости. Он желал построить мир, в котором все были бы равны, в котором сильный боялся бы обидеть слабого. Мы тоже желаем жить в таком мире. Стремление отомстить лишь придавало нам силы в битвах. Нам легче умереть, чем покориться свободному. Каждый стремился убить хоть одного, прежде чем ощутить холодный клинок в своем животе. Умереть, но убить.

– Суровое желание… – вздохнул Битали.

– Я могу помочь чем-то еще, повелитель?

– Да, мудрый Тингион, – кивнул юный маг. – У меня есть еще очень много вопросов. Но у меня был очень долгий и тяжелый день, я больше суток на ногах. Ты не обидишься, если я закрою глаза и несколько часов помолчу?

– Это твой храм, повелитель. Здесь ты волен делать все, что пожелаешь.

– Благодарю тебя, Тингион.

Юный чародей поднялся, взмахнул палочкой, превращая свое кресло в кровать, вздыбил в изголовье шерсть ковра, приподнял края постели, расстегнул пояс и во весь рост растянулся на мягком и теплом ложе… А когда проснулся – в комнате было тесно от десятков монахов в одинаковых красно-желтых халатах, на коленях терпеливо дожидающихся его пробуждения.

– Может быть, вы все же просто сядете? – пробормотал Кро, приоткрыв глаза.

– Темный Лорд проснулся… Проснулся… Проснулся… – побежал шепоток по рядам колдунов.

– Тингион! – позвал, усаживаясь, Битали. – Я ведь ясно сказал о своем отношении к преклонению!

– Возвращение Темного Лорда предвещает освобождение нашего народа от многовекового заключения! – почтительно ответил старик. – Вскорости построенная хранителями магическая стена рухнет, и мы вернемся в дивный большой мир! Радость наша велика безмерно, и эмоции переполняют служителей обители…

Наголо бритый мальчик поднес золотой таз, полный пахучей воды с розовыми лепестками, склонился, пытаясь поднять его над головой.

Битали, понимая смысл ритуала, зачерпнул воду, омыл свое лицо, руки, потом снял полотенце с плеча подростка, вытерся и предупредил:

– Продолжения не надо! Я человек и имею нормальные человеческие потребности, с которыми предпочитаю разбираться наедине. И завтракать хочу не на сцене на всеобщем обозрении, а скромно, наедине.

– Наедине с кем?

– Наедине с семью самыми знающими мудрецами вашей обители, которые смогут ответить на мои вопросы!

Ультиматум юного мага разочаровал монахов, поедающих глазами ожившего бога, однако они подчинились, и к завтраку в золотую комнату явились только семеро старцев – одинаково бритых, круглолицых, в неотличимых халатах… Такая уж, видимо, в этом монастыре блюлась униформа. Такими же бритыми и красно-желтыми были и трое мальчишек, прислуживающих ему за столом.

– Я знаю вашу историю, – обратился к колдунам Кро, – и понимаю ваши надежды. Если нам удастся уничтожить хранителей и провозгласить над землей законы чести и справедливости, ваш народ не просто станет свободным. Ему не нужно будет бояться войн и несправедливости. Я знаю вашу историю, но, к сожалению, я не знаю своей. Все, кто посвящен в тайны моего прошлого, либо являются моими врагами, либо связаны клятвой, либо… Либо не знают ничего, кроме пустых слухов. Однако и те, и другие, и третьи предрекают мне скорую неизбежную гибель. Точно такую же, как и у всех моих предшественников. Поэтому я обращаюсь к вам, самые мудрые и знающие среди потомков двух драконов: знаете ли вы, что станет причиной моей смерти?

– Мне очень жаль, повелитель, но нам неведомо ничего из происходящего во внешнем мире… – покачал головой один из бритых старцев. – Великий Эриджун провел здесь совсем немного времени, а его сын явился лишь для того, чтобы доверить на сохранение разящий клинок Темного Лорда. Мы сделали все возможное для исполнения возложенной на нас святой миссии и очень рады, что меч обрел своего владельца. Это дает нам надежду на освобождение от власти хранителей и избавление из многовекового плена…

Слова монаха цеплялись одно за другое, сплетались в красивую вязь восхваления – но вместе с тем не несли в себе ни единого грана пользы. Они были красивы – но пусты. Чатия Сенусерт опять оказался прав: спрятавшиеся в горах колдуны не знали ничего. Абсолютно ничего…

– Благодарю за угощение, потомки драконов, – несколько резковато прервал монаха Кро. – Можете быть уверены, я сражусь за ваше освобождение из магического узилища. Скажу больше: я умру ради этого. Не думаю, чтобы сразу столько знающих людей стали бы меня обманывать. Я сражусь и потерплю поражение. Погибну. Жалко, не знаю, отчего? Но какая, в общем, мертвецу разница? Желаю вашей долине долгих веков спокойной безопасной жизни… – Битали поднялся.

Вскочили и монахи:

– Остановись, повелитель! Все мы с рождения готовились к великой битве против хранителей Хартии, что начнется в час твоего возвращения! Мы пойдем с тобой, мы будем сражаться рядом с тобой, мы все как один готовы погибнуть во имя освобождения!

– Восхищен вашей жертвенностью, – покачал головой Битали. – Но только освобождения не будет. Какое может быть избавление от хранителей, если нас разгромят? Да и случится ли вообще эта битва? Смерть мне обещали. Но какой она будет – мне неведомо. На поединок я всего лишь надеюсь. Но ведь для гибели придумано бесчисленное количество возможностей. Так что оставайтесь лучше здесь. Я же отправлюсь искать ответы в другие земли. Надеюсь, мне повезет.

– Остановись, не спеши, повелитель! – чуть не взмолился Тингион, оказавшийся самым малорослым среди послушников. – Не покидай нас, не лишай последней надежды! Если Темный Лорд покинет нас после второго пришествия, то нам… Это будет все… Мы останемся наедине с вечностью.

– Я уважаю тебя, сын дракона, – вздохнул Кро. – Но в чем смысл? Остаться здесь, на подставке, вместе с мечом? Заменить идола для поклонения? Зачем? Это будет точно такая же вечность, но уже из бессмысленной пустоты! Скажу прямо, смерть пугает меня куда меньше.

– Дай нам время подумать, – попросил старик.

– Хорошо, – после короткого колебания согласился Битали. – Вы мудры. Надеюсь, опыт веков даст вам хоть какую-то подсказку.

Старик почтительно поклонился, посмотрел по сторонам и опустился на пол, поджав под себя ноги. Другие монахи поступили точно так же, образовав вокруг потомка Темного Лорда широкий круг, взялись за руки и неожиданно тихонько запели на долгом протяжном выдохе:

– Ом-м-м-м-м-м…

Поначалу Битали не придал этому обряду особого значения, но вскоре у него загудело в голове, заболели глаза, появилось неприятное ощущение в позвоночнике – словно кто-то засунул в него ершик и елозил внутри вверх и вниз. Юный маг поежился, слез со своего ложа, вышел на балкон.

Долина сияла под полуденным солнцем, словно елочная игрушка. Изумрудные ледники на окрестных отрогах, черные каменные обрывы, желтые песчаные россыпи под ними, синева круглого озера вокруг скалы, зеленая трава между камнями, алая башня с желтыми драконами… А на идущей вверх дорожке, на мостках, на берегу озера сидели одетые в яркие халаты монахи, держали друг друга за руки и с закрытыми глазами пели:

– Ом-м-м-м…

Всепроникающий гул заставил потомка Темного Лорда поежиться, плотнее завернуться в меховую куртку, надеясь спрятаться в ней. Хотелось закричать, прекратить это безобразие – но он терпел. Ведь магические обряды бывают разными и далеко не всегда приятными. Тот же корсовинг – тоже не сахар. Если одному им заниматься, без страховки проводника – недолго и к первородным демонам отправиться. Нужно просто знать смысл происходящего, уметь пользоваться возникающими энергиями, направлять вскрывшиеся могучие силы в желаемом направлении. Если Битали ощущал на себе воздействие монашеского молебна – значит, он действовал. Оставалось надеяться, что здешние колдуны способны использовать возникшее напряжение и ему, и себе на пользу.

Внезапно в долине наступила тишина – ударившая по нервам гостя даже сильнее, нежели недавние песнопения. Послушники, отпустив друг друга, поднялись, разошлись по своим делам. А на балкон к потомку Темного Лорда вышел, пряча руки в широкие рукава халата, маленький Тингион.

– Мы нашли тропинку, каковая способна провести тебя к истине, повелитель, – слегка поклонившись, встал рядом лысый старик.

– Меня одного? – уточнил Битали.

– Только тебя, юный Эриджун, – согласно кивнул престарелый сын дракона. – Совместная медитация позволила нам внимательнее взглянуть на беспредельные хитрости существующего мира. И мы узрели, что все нужные нам знания существуют в нем, ибо ничто возникшее на Земле не исчезает бесследно. Ни боль, ни радость, ни знание, ни чувство. Все они хранятся в душах, а с распадом души начинают свое собственное существование, наполняя окружающий мир мысле-вихрями.

– Я знаю, – согласно кивнул Битали Кро.

Это был последний из уроков, каковой он успел усвоить в колледже маркиза де Гуяка. Демонология, магическое искусство, дальномирие. В одних науках это называлось миром духов, в других – сферой мировой мудрости, в третьих – гадательным полем, в четвертых – царством мертвых, в пятых как-то еще. Разные виды колдовства и знания относились к данному явлению по-разному. Но, как указал чопорный и сухопарый профессор Омар ибн Аби Рабиа, суть чародейства везде и всюду была одна и та же: найти среди осколков распадающейся энергетики, что осталась от ушедших из жизни поколений самых разных существ, то, что нужно тебе. Отфильтровать, реконструировать, использовать.

– Ты потомок Эриджуна, – продолжил колдун. – Плоть твоя суть плоть мага Двух Драконов и всех его потомков, душа твоя есть его душа, прошедшая долгий путь перерождений. Если мы сможем очистить твою плоть и душу от ныне возникшего в них разума, то возникшая пустота притянет не имеющие пристанища вихри, бродящие по просторам вселенной. Подобное притягивается к подобному. Твоя плоть и душа притянут в первую очередь вихри, что знакомы с сей плотью и сей душой, вихри, что побывали в них ранее…

– Ты хочешь сказать, Тингион, я вспомню череду всех прежних воплощений? – перебил его Кро, устав разбираться в словесных хитросплетениях монашеской речи.

– Ты сможешь пережить заново все свои судьбы, – согласно кивнул старик.

– Я чувствую неуверенность в твоих словах, Тингион.

– Чтобы провести обряд, нам нужно твое согласие и послушание, повелитель.

– Начинайте скорее! – решительно потребовал Битали.

– Лучшим временем будет полночь, повелитель, – склонился колдун. – И мы должны подготовить твою плоть, дабы закрыть каналы, связывающие ее с иными потребностями, мыслями и желаниями, оставив только дорогу в прошлое.

– Делайте!

– Как прикажешь, повелитель…

Колдовство детей двух драконов оказалось очень странным и не похожим ни на один из предметов, что изучался в колледже маркиза де Гуяка. Когда молодые послушники раздели Битали и омыли его в пахнущем пряностями розоватом отваре с цветочными лепестками, юный чародей особо не удивился. Все же принимать ванны для людей – это нормально. И очень многие, желая как-то выделиться, добавляют в воду всякие настои, листья, соли и прочую пакость, после которой тело чище явно не становится. Однако из ванны его переместили на мягкий стол с отверстием для лица, уложив на живот, после чего поступившую жертву монахи принялись легонько-легонько отстукивать по спине, рукам, ногам, шее подушечками пальцев.

Легонько-то легонько – но уже через пару минут тело совершенно онемело и перестало его слушаться. Поэтому юный маг только глазами видел, как пожилые колдуны выкладывают на стол серебряные иголки, крепят на них распушенные бамбуковые кисточки, а затем втыкают их потомку Темного Лорда в кожу. Боли при этом не ощущалось. Опусти Битали веки – даже не догадался бы, что с ним сейчас происходит.

На долину тем временем уже опускалась ночь. Высоко над горами царил непроглядный мрак, однако здесь, на скалистом острове, было светло из-за сияния голубой воды, бесчисленных искорок на стеблях травы, из-за багрового свечения пагоды и золотого сияния драконов.

Битали еще успел подумать, что находки здешних колдунов в борьбе с темнотой куда изящнее и эффективнее банальных «альба», преподаваемых в европейских школах и уж тем более – тусклых паласов и гобеленов с нарисованными на них кострами и лунами, которыми подсвечивались коридоры замка.

Но тут монахи вновь взялись за руки, воздели головы к небесам и затянули свое однообразное «ом-м-м-м…».

Молодой чародей ощутил запах дыма – похоже, бесчисленные бамбуковые кисточки на его спине вспыхнули все разом, а потом…

Потом произошло что-то странное – ибо Кро себя потерял. Его мысли существовали, равно как и беспокойство за успех незнакомого колдовства; он находился в теле, ощущая все запахи, чувствуя липко-соленый привкус на губах, видя подстилку под своим лицом. Но в то же самое время он видел все это со стороны, совсем со стороны, настолько издалека, что различал не только три кольца молящихся вокруг своего ложа послушников, свою полыхающую спину и вывернутые руки, но и озеро, разрезанное на равные секторы четырьмя перекинутыми на остров мостами, и долину, и россыпь изумрудно-зеленых плоскогорий между ледяными пиками.

Липко-соленый привкус вызвал у Битали странное воспоминание. Такими, насколько он помнил, такими были… Улитки! Барсук ел их много и охотно. Ел раньше, ел, получается, и сейчас. Барсук, уносящий его душу через осенний кустарник, густо засыпанный жухлой листвой.

Его душа находилась там, сам он здесь…

Он что, потерял свою душу?

Тело и разум содрогнулись от ужаса, заметались в поисках потерянной составляющей человеческой сущности – и внезапно Кро увидел перед собой довольное лицо профессора Бронте, услышал свой голос:

– За что?!

А потом прямо в лицо ударил тяжелый подток, заставляя провалиться еще дальше, в глубину. И там, в глубине, оказалась боль, нестерпимая, невыносимая боль во всем теле. И опять душу рвал единственный вопрос, с которым он погружался в кипящее масло: «За что, почему?!» – и улыбка профессора Бронте, напоминающего об удушающем изменниц ожерелье. Битали тонул, погружался все глубже. Волна мрака сменилась сияющим светом, полусотней стоящих на лугу воинов, среди которых он с удивлением узнал сэра Ричарда Уоллеса, профессора Традиша и Элению Клеотоу.

Артур Бронте тоже был здесь. Он толкнул вперед связанную девушку с мешком на голове, сдернул ткань. Битали увидел измученную, покрытую синяками Лилиан со спутанными волосами, и сердце его остановилось от ужаса и сострадания.

Директор приставил нож к горлу пленницы и холодно сказал:

– Брось оружие, или она умрет…

Душа содрогнулась, рухнула, Битали провалился дальше – и оказался привязанным к кресту, перед которым ходил полуобнаженный профессор Бронте:

– Ты помнишь их? – спрашивал директор. – Помнишь тех, кого удушили твои ожерелья? Лица, имена? Ты помнишь их могилы?

И каждый вопрос сопровождался взмахами посоха, который дробил его кости.

– Но я не лорд…

Бесполезная мольба откинула его еще дальше, в глубину, и он снова оказался на пыточном столе. И опять пытка, потом отчаянный ужас несчастного, которого заживо замуровывают в стену, и вдруг – поле, несколько воинов, среди которых стоят Ричард Уоллес, профессор Рабиа, длинноволосая мадам Деборе и пленница со связанными за спиной руками.

Артур Бронте толкнул ее вперед, сорвал с головы мешок и, приставив нож к ее горлу, ледяным тоном потребовал:

– Сдавайтесь, или она умрет!

Этой девушки Битали не знал, никогда не видел никого похожего. Но в душе, что была прежней, зародился безумный ужас, страх за несчастную и… И он провалился дальше, еще и еще, то умирая в муках и недоумении, то исчезая в безднах, то погибая в поединках, то… То поддаваясь шантажу, глядя в полные слез девичьи глаза, надеясь спасти пленницу от неминуемой смерти. И опять, раз за разом, погружаясь в новые пытки…

Потомок Темного Лорда очнулся на рассвете. Поднялся с выстеленного красными коврами ложа, протиснулся через сидящих вокруг монахов, вышел на балкон, оперся руками на перила и глубоко, полной грудью вдохнул морозный воздух. У него было такое чувство, словно он делает это последний раз в своей жизни.

– Повелитель… Ты узнал, что хотел, повелитель? – полушепотом спросили выбравшиеся следом красно-желтые колдуны.

– Да, дети драконов, – кивнул Битали. – Я все узнал. Теперь у меня появилась к вам еще одна, но уже последняя просьба.

– Мы к твоим услугам, повелитель! – радостно заверили монахи.

– Я хочу оставить вашему попечению меч Эриджуна, его щит, шлем и броню. Я обречен и не могу сражаться. Сберегите от хранителей Хартии хотя бы оружие великого Темного Лорда.

– Как?! Этого не может быть! Ты не должен так поступать! – перепугались колдуны. – Ты Темный Лорд! Твой долг сражаться во имя чести и справедливости! Ты обязан уничтожить хранителей! Снести магическую стену! Выпустить наш народ из заточения! Это твоя судьба!

– Судьба Темного Лорда – умирать предателем… – повторил Битали не раз услышанные в колледже слова. – Раз за разом предавать свою армию, своих сторонников, своих друзей, своих воинов. Собирать вместе всех, кто готов отдать за меня жизнь, и отдавать их на волю хранителей. Я предатель, дети драконов. Мне нельзя верить.

Возрожденный Эриджун прикрыл глаза, и перед его внутренним взором в самых ярких красках возникла картина его будущего: неровный строй воинов ордена Пяти Пророчеств, наемников и учителей магической школы, девушка со связанными за спиной руками и мешком на голове и профессор Бронте, который срывает грубую материю и приставляет нож к горлу пленницы. Битали Алистер Кро отлично понимал, что в его случае этой девушкой будет Франсуаза. И что он скорее умрет сам, чем позволит острому стальному лезвию скользнуть по ее горлу.