Текст книги "Занимательная философия"

Смерть Диогена. По преданию, Диоген прожил около 90 лет, причем бо́льшую часть жизни – в Афинах. Несмотря на его острый язык и ершистый характер, афиняне в целом любили и уважали Диогена. Так, когда мальчишки из озорства разбили его бочку, горожане постановили купить ему новую, а мальчишек – высечь. Интересно, что незадолго до смерти он увидел, как мышка подбирается к его еде. «Подумать только, – рассмеялся Диоген, – теперь и у меня появился нахлебник!»

Однако умер Диоген не в Афинах, а в Коринфе, причем это была смерть настоящего философа-киника. Почувствовав приближение конца, он пришел на городской пустырь и сказал сторожу: «Когда увидишь, что я умер, столкни мое тело в канаву – пусть мои друзья-собаки полакомятся!» Однако горожане не позволили сторожу это сделать. Они похоронили Диогена с почетом, а над его могилой установили мраморную стелу, увенчанную статуей собаки. Внизу была надпись: «Даже бронза разрушается со временем, но слава твоя, Диоген, останется в веках, ибо лишь ты смог убедить смертных людей, что жизнь сама по себе достаточна, и указать им самый простой жизненный путь».

Впрочем, история рассудила иначе. Век кинической философии был недолог, и уже Цицерон, спустя всего два столетия, скажет о киниках: «Их система не могла не провалиться ввиду отсутствия у них чувства брезгливости и отвращения к грязи; без этого ничего не может быть правильного, ничего честного».

Зенон Китийский

(ок. 336 – ок. 262 до н. э.)

«В жизни надо быть стойким!»

Жизнь. Зенон был купеческим сыном из кипрского г. Китиона. Был он, по описаниям его современников, довольно нескладен. С кривой шеей, худощавый, высокий, но слабосильный молодой человек, со смуглой кожей и непомерно толстыми ногами. Вполне возможно, что подобный «негероический» облик заставлял его задумываться о многих серьезных жизненных проблемах. Еще в юности он обратился к оракулу с вопросом, как ему следует жить. Ответ оракула был, как всегда, многозначительным: «Учись у покойников!» Но Зенон, несмотря на молодость, понял богов правильно – с этого момента он стал читать книги древних авторов. Это давало богатую пищу для размышлений, однако торговые дела не позволяли ему вплотную заняться философией. Но вот однажды Зенон плыл в Афины с грузом пурпура, и его корабль попал в бурю. Чудом спасшись, он добрался до Афин. Там без особых средств к существованию, без друзей и знакомых, он стал посещать книжные лавки и запоем читать философскую литературу. Как-то раз ему попалась в руки книга Ксенофонта «Воспоминания о Сократе». Прочтя ее, он пришел в такой восторг, что спросил у продавца, где можно встретиться с подобными людьми? На его счастье, в этот момент мимо лавки проходил Кратет – философ-киник, бывший ученик Диогена. «Ступай за ним, – сказал продавец книг, – не прогадаешь!» Так начался долгий философский путь Зенона. Однако киником Зенон не стал. Покинув со временем Кратета, он в течение почти двадцати лет учился у двух известных в то время философов платоновской Академии – Полемона и Ксенократа. Затем наступил и его час.

Не будучи гражданином Афин, Зенон не имел права не только приобретать собственность в городе, но даже и арендовать какое-либо здание полностью. Поэтому он начал излагать свое учение прямо на афинской площади. Здесь, в качестве укрытия от палящего солнца и дождя, был построен специальный портик – расписная стена с навесом, опиравшимся на колоннаду. Портик по-гречески – «стоя». Вот в этом-то портике и стали собираться те, кто слушал Зенона. Постепенно у него появились ученики, которых стали называть стоиками, а само учение – стоическим. Оно просуществовало, в общей сложности, около 600 лет, сойдя со сцены только с окончательным утверждением христианства.

Зенон, по общему мнению его современников, вел исключительно умеренный образ жизни. Ел очень мало и только сырые овощи и фрукты. Был малоразговорчив, сдержан, даже суров. Не выносил неумеренности ни в чем и ни у кого бы то ни было. Как-то македонский царь Антигон Младший, очень ценивший Зенона, напился на пиру и спросил его: «Что мне для тебя сделать, Зенон?» «Протрезветь!» – ответил философ. Кроме того, он отличался кристальной честностью и справедливостью. Афиняне, ценя эти его качества, доверяли ему хранить ключи от городской крепости.

По преданию, незадолго до смерти Зенон, выходя из дома, потерял равновесие и упал. Уже лежа на земле, он постучал по ней и сказал: «Иду, иду я: зачем зовешь?!» И в последующие дни, отказавшись от принятия пищи, он скончался.

Учение. Зенон, в отличие от Диогена и всей кинической школы, разработал стройное учение, включавшее в себя и теорию познания мира (логику), и теорию познания бытия (физику), и правила поведения в жизни (этику). Направлено оно было в первую очередь против разрушающего воздействия кинической философии. Кроме того, в политическом отношении это было одно из самых тяжелых времен в греческой истории. Период македонского владычества был очень тягостен для гордых греков, достигших в ту пору больших высот в развитии культуры. Рушилась не только политическая система Эллады, но и все традиционные общественные идеалы. Все это угрожало гибелью само́й греческой цивилизации. В этих условиях вырастала потребность в объединяющем учении, способном сплотить нацию, дать ей новые, жизнеутверждающие идеи. К построению такого учения и стремился Зенон, причем едва ли не основным разделом его философии стала именно этика – наука о правильной, добродетельной жизни.

Этика. Как уже было сказано выше, Зенон недолго оставался учеником киника Кратета. Чрезмерная нарочитость в нищете, вызывающее презрение к окружающим и откровенная грубость киников вскоре оттолкнули его от кинической идеологии. Но и основами платонической этики (утверждавшей, что главная цель настоящего мудреца – созерцание Истины) Зенон не был полностью удовлетворен. Учение же Аристотеля о том, что во всем и всегда следует руководствоваться чувством меры, он отверг. Само время и обстановка в стране диктовали необходимость новой, последовательной и твердой нравственной позиции.

Прежде всего Зенон задался вопросом о конечной цели в жизни всякого человека, а не только мудреца. В самом деле, к чему стремится человек в процессе своей жизнедеятельности? К счастью, утверждает Зенон. Причем каждый понимает счастье по-своему – отсюда и все беды человечества. Чтобы исправить ситуацию, необходимо выработать общее понятие счастья и придумать способы его достижения. Кроме того, в условиях иноземной (македонской) оккупации такое понятие должно носить не только универсальный, но и активный, деятельный характер.

Так в чем же заключается счастье? – задается вопросом Зенон. Очевидно, что не в тихом и безмятежном созерцании Истины, и не в осторожном следовании чувству меры, и, тем более, не в добровольной нищете. Первое предназначено горделивым мудрецам, второе – обывателям, третье – неудачникам. А что же делать нормальному, «среднему» человеку? Следовать своей природе! – отвечает Зенон. Главное – это осознать, что ты являешься частью мирового процесса, частицей вселенной. Каждый, даже самый мелкий элемент выполняет свою роль, служит определенной цели, подчиняется общемировым законам. То же происходит как с отдельным человеком, так и с человеческим обществом в целом. Здесь также действуют неумолимые законы природы и общественного развития, которые никоим образом не зависят от человека, но которым человек подчинен полностью.

Здорового, физически крепкого человека кусает бешеная собака, и он в страшных муках умирает. Отряд храбрых, сильных воинов плывет по морю на галере, как вдруг – страшная буря, и все они в одночасье гибнут в пучине. Цветущий город разрушен неожиданным землетрясением. Кого-то поражает молния. Подобных примеров, когда жизнь и смерть человека зависят от неких внешних сил, можно привести множество. Зенон был первым, кто сказал об этом коротко и ясно – это судьба! Она неотвратима, неумолима и весьма часто откровенно жестока по отношению к человеку. Однако он может и должен быть счастливым, т. е. следовать своей природе даже в этих, порой невыносимых условиях. Главное – уметь противостоять ударам судьбы. Родился ты рабом или уродом, нищим или больным – это было не в твоей власти. У тебя умерла любимая дочь, сгорел дом, утрачены все сбережения – это от тебя никак не зависело. Какой же смысл плакать, скорбеть и причитать по поводу доставшегося тебе удела? Ведь это судьба, от нее не убежишь! Однако ты можешь встретить ее мужественно, «с открытым забралом». Так будь же достоин своей судьбы, говорит Зенон. Сыграй свою жизненную роль с честью и достоинством, раз уж ничего нельзя изменить. Это и будет лучшим примером следования собственной природе.

Для этого необходимо «вырабатывать характер»: уметь внутренне отрешаться от всяческих страстей и желаний, быть выше любых привязанностей и привычек. Равным образом спокойно относиться как к страданиям, так и к радостям. Научиться не поддаваться гневу, недовольству, страху, скорбям и тревогам. Не испытывать ни наслаждения, ни удовольствия, ни удовлетворения. Не должно быть и таких эмоций, как почитание, уважение, восхищение, благоговение. Что булыжник, что слиток золота, что сухарь – стоику все равно. Он не ставит ни во что роскошь, славу, комфорт, успех, богатство. И даже если он испытывает невыносимую физическую боль, он никак не должен проявлять этого внешне.

Такой жизненный идеал мудреца-стоика Зенон назвал апатия, т. е. невозмутимость, спокойствие, бесстрастность. Достигший его становится поистине счастливым человеком, даже если он раб. Ибо раб, стоически переносящий все свои страдания, считает Зенон, гораздо свободнее любого царя, который находится в плену необузданных страстей. Этот раб спокойно и гордо следует своей судьбе, т. е. соответствует своей природе. Он обладает высшим пониманием истины, в то время как все остальные мечутся, суетятся, страдают и переживают понапрасну.

Зенон о судьбе и свободе. Здесь Зенон столкнулся с одним весьма сложным затруднением. В самом деле, если понятие счастья неотделимо от свободы (пусть даже и внутренней, духовной), то каким образом можно это совместить с неотвратимостью человеческой судьбы? Ведь если весь жизненный путь человека предопределен, то ни о какой свободе не может быть и речи. Если человеку падает на голову кирпич, то это кем-то уже заранее было предрешено. Значит, ему остается только подчиниться и смириться со своей участью. Здесь нечего и помышлять о том, чтобы как-то изменить ход событий своим свободным волеизъявлением. Как же быть?

Тем не менее отказываться от идеи свободы нельзя, и Зенон находит блестящий выход, устраняющий это противоречие. Да, говорит он, человеку на роду написана его судьба и каждый его поступок предопределен. Однако он свободен в выборе своего отношения к судьбе – он может принять ее такой, какая она есть, или не принять. Истинная свобода, по Зенону, как раз и заключается в том, чтобы не просто смиряться с ударами судьбы, а осмысленно жить в таких условиях. Все поступки и решения должны согласовываться с тем, что неизбежно должно совершиться. Поэтому истинный стоик обязан «слушать» и «слышать» свою судьбу, ни в коем случае не сопротивляясь ей. Хорошей иллюстрацией здесь может послужить известная стоическая поговорка: «Кто хочет, того судьба ведет, кто не хочет – того тащит». Сам Зенон на вопрос, что ему дала философия, ответил: «Я делаю с охотой то, что без нее я делал бы с неохотой».

Зенон о добре и зле. Интересен взгляд Зенона на понятия добра и зла. Он впервые в античной философской мысли отделил их от физических вещей и всего, что связано с человеческим телом. Ибо, говорит Зенон, добро и зло являются понятиями духовной жизни человека, а следовательно, только они и могут быть моральными. Иными словами, мораль для Зенона – это то, как человек относится к вещам и явлениям жизни, и не более того. В самом деле, амфора с вином, так же как и кухонный нож, сами по себе не являются злом. Однако если человек выпьет слишком много вина или, вместо того чтобы резать хлеб, использует нож для грабежа и убийства, то здесь уже нужно говорить об аморальном поведении.

Более того, даже такие ценные для всякого человека понятия, как здоровье, жизнь, красота, богатство – совершенно не относятся, по мысли Зенона, к сфере морали. К примеру, богатство не может рассматриваться как безусловное добро, ибо огромные деньги могут принести человеку не меньший вред, чем их недостаток. Вне морали также находятся болезни, уродство, смерть, неволя, нищета и т. д. В этом смысле известная поговорка – «бедность не порок» – как нельзя лучше подходит под идеи стоицизма. При этом, однако, не стоит думать, будто ко всему вышесказанному Зенон относился с полным безразличием. Если говорить о том, чтобы жить в согласии со своей природой, то и здоровье, и физическая сила, и красота, и сама жизнь являются все-таки вещами ценными, позитивными, по сравнению с болезнями, бедностью, смертью, уродством, которые Зенон считал малоценными.

Зенон о равенстве людей. Одним из безусловных новшеств, привнесенных стоическим учением в античную культуру, была идея равенства всех без исключения людей. Зенон в этой части своей доктрины исходил из простых и ясных принципов природной жизни всех животных организмов. Они, по его наблюдениям, всегда стремятся к сохранению своей жизни. Сама природа устроила так, чтобы каждое живое существо на Земле заботилось о себе, любило себя и боролось за себя до последней возможности. Человек же по многим своим свойствам превосходит животных. Он обязан думать не только о себе, но и о своих родных, близких. А раз так, то и весь род человеческий должен рассматриваться как единая семья, единый организм. Зенон был убежден, что каждый способен морально совершенствоваться в попытках обрести долгожданный покой и счастье. Поэтому не имеет значения, кто ты – царь или раб, мудрец или ремесленник, аристократ или погонщик мулов, – перед лицом всесильной единой Природы все равны.

Вполне очевидно, что эта часть зеноновского учения была призвана способствовать большему сплочению греческой нации перед лицом иноземных оккупантов. Во всяком случае, это была первая попытка с помощью философских идей указать народу пути возможного выхода из глубочайшего политического и духовного кризиса.

Зенон о Боге. Из этической части учения Зенона вытекали и соответствующие представления о божественном начале. Как сообщает один древний источник, стоики вслед за Зеноном считали, что «Бог проникает всю реальность, он – интеллект, душа, природа…»

Согласно Зенону, весь материальный мир порождается единым началом – божественным разумным Логосом. Причем этот Логос неотделим от самого мира и представляет собой особый космический огонь. Вот как об этом сообщает один стоический источник: «Бог – это созидающий разумный огонь, временами порождающий космос, содержащий в себе разумные семена всех вещей, благодаря которым рождается все». Таким образом, получается, что стоический Бог – Логос – одновременно находится везде и во всем без исключения. Такой тип представлений о Боге называется пантеизмом. А из этого следует, что для того, чтобы быть в ладу с самим Богом, необходимо быть в ладу с миром. И раз этот мир является лучшим творением Бога, то все, что совершается и с тобой, и с миром, есть закономерный, неотвратимый ход вещей. С этим надо смириться и принимать это как должное.

Зенон и теория «вечного возвращения». Если разумный огонь порождает космос, то у этого космоса должен быть и конец. Жизненный опыт подсказывал Зенону, что огонь может выступать и как созидающее, и как разрушающее начало. Это полностью соответствует древнему наблюдению о неизбежном разрушении и гибели всего появившегося, порожденного. Поэтому существующий ныне мир, согласно Зенону, неминуемо должен погибнуть в огромном мировом пожаре, который уничтожит и саму Землю.

Правда, Зенон не верил в то, что разумный и всемогущий Бог-Логос может просто так взять и навсегда уничтожить космос. Мир после своей гибели обязательно будет восстановлен Богом в прежнем виде и объеме. Причем все в нем повторится до мельчайших деталей. Каждый человек, каждое его слово и жест, каждая былинка в степи, волна в море и облачко на небе вновь воссоздадутся во всей своей полноте. Но затем снова наступит вселенский пожар, в котором все это вновь сгорит, и так далее до бесконечности.

Что касается души человека, то после его смерти она погибает, чтобы когда-нибудь снова восстановиться вместе с прежним телом. Однако души мудрецов, по мнению Зенона, единственные могут пережить тело и сохраниться в божественном мире до следующего восстановления.

Выводы. Несмотря на целый ряд несомненных достоинств, стоицизм был не в состоянии стать ведущим учением в Элладе. Стоиков уважали и часто восторгались их душевными подвигами, но не более того. Дело в том, что стоический идеал нацеливал человека на избавление от страстей, учил безразличию ко всему окружающему. Настоящий стоик участвует в жизни только телом, но не душой и не сердцем. Он может воевать, торговать, управлять, пахать, обучать, но оставаться при этом совершенно равнодушным ко всем своим делам. Он скорее посторонний наблюдатель, беспристрастный зритель в этом гигантском драматическом спектакле под названием «Жизнь». Он все приемлет, ни с чем не спорит, ничему не удивляется. Это, по сути, есть настоящий духовный аскетизм, не подверженный никаким, даже самым естественным эмоциям, таким, как сострадание, милосердие, жалость.

Что же касается греков, то их национальный характер был иным. Древний грек любил жизнь во всех ее проявлениях. Он ценил красоту и здоровье, восхищался силой и умом, обожал всевозможные зрелища и развлечения. Греки в массе своей были людьми веселыми, в чем-то даже беззаботными. Поэтому нисколько не удивительно, что несколько веков спустя стоицизм буквально расцвел пышным цветом на совершенно иной почве: он был с энтузиазмом подхвачен и развит древними римлянами. Этот суровый народ-воин презирал страдания и лишения, мужественно переносил невзгоды и ни во что не ставил смерть. Казалось, что сама судьба послала ему стоическое учение как руководство в жизни, но об этом мы поговорим позднее.

Эпикур

(341–270 до н. э.)

«Главное в жизни – избегать страданий»

Жизнь. Эпикур родился в Афинах и как философ состоялся там же. Как утверждают древние источники, он очень рано начал заниматься философией – по одним данным, в 14, а по другим, даже в 12 лет. Происходил он из небогатой семьи, его отцу приходилось зарабатывать на хлеб преподаванием грамматики. Сам Эпикур некоторое время путешествовал по разным городам Эллады, пока наконец не вернулся назад в Афины, где в 32 года основал собственную философскую школу. Она располагалась неподалеку от города, в красивом большом саду, купленном Эпикуром за немалые деньги – 80 мин (около 35 кг серебра). Именно здесь он и провел всю оставшуюся жизнь в окружении друзей и близких ему людей. Сад этот являлся своеобразной школой, в которой тихо и размеренно протекала жизнь эпикурейского общества в неспешных философских беседах, размышлениях и дружеском общении. Над входом в сад висела весьма любопытная надпись: «Гостеприимный хозяин этого места, в котором Вы найдете удовольствие как высшее благо, предложит Вам в достаточном количестве ячменных пирогов и свежей родниковой воды. Здесь Вам не подадут искусственных яств, но Вы утолите свой голод естественным образом. Желаете ли Вы хорошо провести время?»

При этом, однако, ни о какой иной философской школе не существовало столько пересудов, слухов, сплетен, домыслов, а иногда и откровенной клеветы, как в отношении эпикурейского «Сада». Чего только не говорили на афинских площадях и улицах про Эпикура и его учеников! Одни утверждали, что он и его последователи страшные развратники и сластолюбцы. Другие уверяли, что Эпикура по два раза в день рвало от постоянного обжорства. Третьи говорили, что в «Саду» ежедневно совершаются самые дикие оргии и вакханалии. Четвертые насмехались над Эпикуром по причине его слабого здоровья, якобы растраченного в чревоугодии и пьянстве, и заявляли, что от бессилия он даже не в состоянии встать с носилок.

Все это абсолютная ложь. Уже многим древним авторам (почти его современникам) удалось доказать, что «муж этот имеет достаточно свидетелей своего несравненного ко всем благорасположения…» Они единодушно отмечают, что его отличали «благодарность к родителям и благодетельность к братьям, кротость к рабам». И действительно, судя по всему, Эпикур вел на удивление скромный образ жизни. Ел немного и всегда очень простую пищу: хлеб, вода, немного меда и разбавленного вина составляли весь его обычный дневной рацион. Иногда, в качестве исключения, он просил кого-то из друзей: «Пришли мне горшочек сыра, чтобы можно было пороскошествовать, когда захочется». Вот и все.

Умер Эпикур в 72 года от болезни почек. Несмотря на безумные боли, он перед смертью написал другу: «Писал я тебе это в блаженный и последний мой день. Боли мои от поноса и мочеиспускания уже так велики, что бо́льшими стать и не могут. Но во всем им противостоит душевная моя радость при воспоминаниях о беседах, которые были между нами. И по тому, как с малых лет относился ты ко мне и к философии, тебе следует принять на себя заботу о детях Метродора». Вот каков был Эпикур – и на смертном одре он не забывал о детях-сиротах одного из своих уже умерших учеников! А сам он, по свидетельству его близких, перед смертью попросил наполнить ванну теплой водой. Затем погрузился в нее и, выпив чашу с неразбавленным вином, «пожелал друзьям не забывать его учений и так скончался».

Учение. Эпикурейство как образ жизни давно уже стало именем нарицательным. Любой мало-мальски образованный человек хотя бы раз в жизни сталкивался с этим понятием. И надо сказать, что ни одно другое философское учение не было так искажено неправильными представлениями и самым поверхностным знакомством, как эпикуреизм. Хотя как можно в этом упрекать современных людей, если даже сами древние греки, как мы видели, совершенно неверно воспринимали идеи и положения Эпикура! Именно поэтому сто́ит самым серьезным образом разобраться в этом учении, тем более что оно того явно заслуживает.

Эпикур о наслаждении и удовольствии. Эпикуреизм по всем показателям является практически полной противоположностью стоицизму. Если последний, как мы помним, призывает человека к стойкости и мужеству по отношению к страданиям и тяготам жизни, то Эпикур был на этот счет совершенно иного мнения. Он так же, как и Зенон, искал ответа на самый животрепещущий для древних греков вопрос: в чем заключается счастье? И нашел его в созерцании природы. «К чему стремится всякий живой организм?» – задается вопросом Эпикур. Неужели к тому, чтобы достойно переносить боль и мучения?! Но это полный абсурд. Когда зверю больно, он ревет от боли. Кроме того, никакой стоической «апатии» (бесстрастности) в животном мире также не наблюдается. Всякая мать бесстрашно бросается на защиту своего детеныша и готова скорее умереть, чем допустить его гибель. Хищник, движимый голодом, гонится за добычей, убегающей в страхе и ужасе. Так что сама природа нам демонстрирует жизнь, полную всевозможных страстей и эмоций. Только в одних случаях они отрицательные, а в других – положительные. Когда зверь сыт, здоров, находится в безопасности, ласкает детенышей или играет на воле со своими сородичами – он явно испытывает положительные эмоции и ощущения. Когда же ему грозит опасность, когда он ранен, болен, голоден, находится в неволе, то это отрицательные чувства.

Совершенно очевидно, говорит Эпикур, что всякое живое существо инстинктивно всеми силами старается избежать эмоций отрицательных и, наоборот – стремится к положительным. Так же и человек, которому всегда свойственно стремление к положительным эмоциям – всякого рода удовольствиям, наслаждениям и развлечениям. Невзгоды, горести, беды, мучения никого никогда не привлекали и привлечь не могут, т. к. это противоестественно человеческой натуре. Значит, счастье человека в том, говорит Эпикур, чтобы в течение своей жизни испытывать как можно меньше отрицательных эмоций, доставляя себе как можно больше положительных. Такой вид философии, ставящей целью жизни удовольствие, называется гедонизмом. Однако на этом «приятная» для многих людей часть размышлений Эпикура заканчивается.

Эпикур об истинном удовольствии. Все ли удовольствия одинаково хороши для человека? Этот вопрос стал основанием всей этики Эпикура. Он едва ли не первым среди греческих мыслителей начал на теоретическом уровне размышлять о разных видах удовольствий и наслаждений. Ведь если не дать точных определений и не указать четких границ, то очень скоро любое удовольствие превратится в мучение. В самом деле, кому из людей не ведома тяжесть в животе от переедания даже после самых изысканных блюд? У кого из людей не болела голова от чрезмерного употребления даже самых вкусных и тонких вин?

И вот, Эпикур подробнейшим образом проводит градацию удовольствий, разделяя их на три основных категории:

1. Естественные и необходимые удовольствия.

2. Естественные, но не являющиеся необходимыми.

3. Неестественные и не являющиеся необходимыми удовольствия.

К первой группе Эпикур относил все удовольствия, которые связаны с удовлетворением естественных потребностей, как то: утоление голода, жажды, потребность в тепле и во сне. Иными словами, эти удовольствия напрямую связаны со стремлением человека сохранить жизнь и здоровье. Ко второй группе относятся такие же потребности, но удовлетворяемые уже сверх необходимой меры, т. е. когда утоление голода и жажды перерастает в обжорство и пьянство, к тому же со стремлением к изысканным, деликатесным продуктам. Потребность во сне переходит в бесцельное валянье в постели, а необходимость в одежде – в погоню за модой. Что же касается третьей группы, то к ней Эпикур относил все виды человеческого тщеславия и честолюбия. Таковыми являются, по его мнению, стремление к славе, роскоши, власти, богатству, публичному успеху, всяким внешним эффектам и прочее.

Вот эти-то удовольствия из первой группы и могут составить счастье человека, говорит Эпикур. Но почему же тогда люди в большинстве своем несчастны? Потому, уверен он, что они во всем и постоянно преступают разумные пределы. Все удовольствия необходимо уметь держать под контролем. «Довольствуйся малым!» – вот лозунг Эпикура. «Кто не удовлетворяется малым, тому всегда всего будет не хватать», – еще одно его знаменитое выражение. А неразумность и неумеренность в потребностях ведет к суетности, постоянным тревогам, опасениям, страхам.

Однако не столько даже сами наслаждения приятны, сколько чувство покоя. Избегать суеты, неприятностей, раздражающих страстей, страданий, тревог – короче, всего, что может помешать душевному покою, – вот формула счастья по Эпикуру. Этот идеал эпикурейства называется по-гречески «атараксия», что значит безмятежность, умиротворенность, невозмутимость души.

Эпикур о богах. Эпикур верил в существование богов, однако не считал, что они каким-либо образом вмешиваются в земную жизнь людей. Их непричастность к материальному миру он доказывал наличием зла в повседневной жизни. В самом деле, если боги единственно благие и совершенные существа, то откуда же берется зло на земле? Оно, по убеждению Эпикура, порождается самими людьми, и боги здесь ни при чем. Их благостный удел – парить между мирами, постоянно общаясь друг с другом на языке мудрецов, и наслаждаться собственным совершенством и покоем. Они, согласно Эпикуру, могут рассматриваться людьми как эталон блаженной счастливой жизни; у них и надо учиться всему этому.

Эпикур о смерти. Для того чтобы обеспечить себе безмятежное существование, человеку необходимо в первую очередь научиться жить без страха. А он, по убеждению Эпикура, постоянно сопровождает человека во всех жизненных ситуациях. Но страх не имеет под собой никаких оснований. В особенности, говорит Эпикур, смешно бояться богов и смерти. Боги, как мы уже видели, не участвуют в мирских делах, а смерть не имеет для нас никакого значения. Здесь Эпикур приводит, пожалуй, самую оригинальную концепцию жизни и смерти в античной философии: пока мы живы – смерти для нас не существует, а когда мы умираем – нас не существует для нее. Таким образом, о смерти вообще лучше не думать и не беспокоиться по этому поводу. А все надежды людей на загробную жизнь бессмысленны и бесполезны, ибо в основании своем имеют жажду бесконечного существования, противоречащую самой природе всего живого.

Выводы. Эпикуреизму суждена была довольно долгая жизнь. Хотя во второй половине I в. до н. э. земля с «Садом» была продана и школа формально прекратила свое существование, эпикуреизм все же продолжал жить. Зародившись в IV в. до н. э., он завершил свое развитие в IV в. нашей эры, просуществовав как живое учение около 800 лет. Он оказал огромное влияние на дальнейшее развитие всей европейской философии, вплоть до Нового времени. Однако, несмотря на довольно широкое распространение, эпикуреизм, так же как и стоицизм, не приобрел в Элладе всеобщего признания. Эпикурейцев (по незнанию) многие не любили и не уважали; считали неженками и слюнтяями, не достойными звания «настоящего мужчины». Другие же любили их за доброту и отзывчивость, а также за готовность всегда прийти на помощь, чего явно не хватало тем же стоикам. Как бы то ни было, стать спасительным учением в условиях жесточайшего социально-политического и идейного кризиса эпикурейство не смогло. А все потому, что, выражаясь современным языком, Эпикур, в сущности, создал философию обывателя, мещанина, ни при каких условиях не способную стать настоящей «властительницей умов». Тихий, незаметный, размеренный образ жизни – это очень хорошо. Но нельзя себе представить на месте Эпикура, скажем, Александра Македонского или Юлия Цезаря, Демосфена или Цицерона. Поэтому последнего, утешительного слова эпикуреизм в истории античной греческой мысли не сказал.