Текст книги "Занимательная философия"

Всякое государство, говорит Платон, как и отдельного в нем человека, надо рассматривать в качестве единого живого организма. По тогдашним представлениям древних греков, в человеке есть три основные жизненные силы: разум, страсти и потребности. Соответственно, и человеческое общество Платон разделил на три сословия: философы (разум), стражи-воины (страсти) и ремесленники (потребности). Первые управляют государством, вторые его охраняют, третьи – работают, производят. Таким же образом распределяются и достоинства (идеи) этих сословий. Для философов главное – мудрость, для стражей – храбрость, для ремесленников – умеренность. Думать, размышлять о наилучшем устройстве государства могут только философы, остальные должны честно исполнять свои обязанности. С целью искоренить эгоизм и корыстолюбие все имущество у двух первых сословий объединяется, обобщается – в идеальном государстве практически отсутствует частная собственность, она сведена к минимуму. Экономическая свобода, да и то лишь в некоторой степени, предоставляется самому низшему сословию – ремесленникам (сюда же относятся купцы, крестьяне, торговцы, прислуга и т. д.). Даже личная жизнь человека регулируется мудрыми правителями: все члены такого общества проводят совместные трапезы, имеют общих жен и детей. Поэтому браки заключаются на короткий срок и не по любви, а по указанию философов-правителей с целью получения наиболее здорового потомства. Только таким образом, по Платону, можно добиться полной взаимной любви всех членов общества. За детьми начинают наблюдать с ранних лет, пытаясь определить их наклонности. Наиболее способных отбирают и специально готовят к роли мудрецов-правителей. Всех остальных также распределяют в соответствии с их задатками, после чего переход в другое сословие уже невозможен. Кроме того, философы ведут идеологическую работу, сочиняя различные мифы для стражей и ремесленников. Всякое вольнодумство и своенравие запрещены, а непослушные тотчас изгоняются из общины.

Таким образом, платоновское идеальное государство предстает в виде безупречно отлаженного механизма, в котором все детали в точности подогнаны друг к другу. Совершенно очевидно, что Сократу, с его глубоким внутренним миром, полным противоречивых поисков истины, сомнений и неуверенности в правильности любого знания, эти идеи принадлежать не могли.

Выводы. Значение платоновского учения трудно переоценить. Открыв мир нематериальных, независимых от человека идей, он стал основателем объективного идеализма. Это направление задало тон в западной философии на многие столетия вперед. Кроме того, Платон развил и научно обосновал учение о познании, диалектике, риторике, античной теологии. Он стал первым, кто начал по-философски глубоко осмысливать роль и значение в человеческой жизни искусства, политики, морали, этики, эстетики. Поэтому имя его навсегда вписано золотыми буквами в «Книгу Человечества».

Однако Платону удалось решить далеко не все проблемы. К примеру, каким образом взаимодействует мир идей с миром вещей? Какова причина движения и становления вещей в нашем физическом мире? На эти глобальные вопросы еще предстояло найти ответ, и сделает это один из учеников Платона.

Аристотель

(384–322 до н. э.)

«Идеи находятся в самих вещах»

Жизнь. Сын придворного врача македонских царей из маленького городка Стагира был самым способным слушателем Платона. Рано осиротев, он семнадцатилетним юношей пришел в афинскую Академию и без малого двадцать лет исправно ее посещал. В год смерти Платона Аристотель покидает Академию и отправляется в Малую Азию, где вместе с рядом других платоников создает свою философскую школу. С этого момента начинается самый плодотворный период в его жизни. Он читает в этой школе лекции по самым разным дисциплинам, углубляя и обновляя учение Платона, а в 343 г. до н. э. его приглашает к своему двору Филипп Македонский, отец Александра Великого. Более семи лет Аристотель является наставником и воспитателем юного царевича. За это время он написал для будущего царя и великого завоевателя специальную книгу о том, каким надлежит быть царю и как надо царствовать. Главная мысль книги – власть надо осуществлять только на принципах добра и справедливости; поэтому иногда юный Александр говорил: «Сегодня я не царствовал, потому что за весь день не сделал ничего доброго!» После гибели Филиппа Аристотель вновь возвращается в Афины. Будучи уже состоявшимся философом и ученым, он арендует комплекс зданий в саду, расположенном вблизи храма Аполлона Ликейского. Здесь он и основывает свою школу философии, получившую соответствующее название – Лицей. Так же как и Платон, Аристотель любил читать свои лекции во время прогулок по саду, поэтому его учеников и последователей еще называют перипатетиками, от греческого «перипат» – место для прогулок. Надо сказать, что какое-то время Лицей не уступал в популярности платоновской Академии, хотя эта школа не могла полностью принадлежать Аристотелю на правах частной собственности. Дело в том, что Аристотель, хотя и был очень уважаемым философом в Афинах, все же оставался там чужаком (т. н. «метеком») и в соответствии с тогдашними законами не имел никаких прав на приобретение афинской недвижимости.

В 323 г. до н. э. умирает Александр Македонский, и в Афинах наступает период патриотического подъема против македонской власти. Престарелому Аристотелю, отличавшемуся хорошим отношением к македонцам, пришлось спешно покинуть город из-за стандартного обвинения его в «безбожии». Уже на следующий год Аристотель скончался в своем имении в Халкиде, по одним сведениям – от застарелой болезни желудка, по другим – приняв большую дозу сильнодействующего яда.

Учение. Существует предание, что однажды в Академии Платон читал лекцию о бессмертии души. Поначалу весь гимнасий был полон народу, но т. к. материал был очень труден для восприятия, помещение постепенно пустело. В самом конце лекции в комнате остался только один слушатель – Аристотель. Ему и было суждено продолжить, углубить и во многом изменить учение своего гениального предшественника. Кстати говоря, они были очень непохожи друг на друга – и как люди, и как мыслители. Платон всю жизнь оставался неисправимым мечтателем, Аристотель был ученым; Платон думал о возвышенном, Аристотель – о земном; Платон постоянно искал идеальное, Аристотель – конкретное; Платоном двигало вдохновение, Аристотелем – любопытство. В этих расхождениях и заключается особая роль двух самых великих учений античности – платонизма и аристотелизма.

Аристотель был полностью согласен с Платоном в отношении существования идей. Однако он не был согласен с учителем в другом. Идеи Платона в своем существовании оторваны от вещей. Они находятся, согласно Платону, где-то в божественном мире и сами составляют мир всемогущего и благого Бога. Никакой конкретной связи между идеей какой-либо вещи и самой этой вещью нет. С этим положением Аристотель согласиться не мог.

В самом деле, Платон считал, что человек (философ) способен домыслить идею любой вещи. Но вот в чем парадокс, говорит Аристотель, – чем более абстрактна, например, идея моего стула, тем меньше я могу ее себе представить! Свой стул я знаю очень хорошо, вплоть до мельчайших подробностей, но «стул вообще», в его максимально общем отвлеченном виде, представить себе вряд ли кто способен, будь он хоть трижды философ. Да и где он находится, этот «стул вообще»?

Мы можем представить себе некие жилой дом, собачью конуру или дровяной сарай. Все это вместе и в отдельности можно обозначить общим термином – строение. Но как помыслить «строение вообще», без каких-либо конкретных определений? В том-то и дело, уверяет Аристотель, что идея, к примеру, стула сама по себе (в платоновском понимании) никакого отношения к конкретному стулу не имеет и ничего сказать нам о нем не может. Иными словами, для познания вещей платоновские идеи бесполезны.

Аристотель об идеях. Итак, идеи вещей существуют, но не в том виде, в каком их представлял себе Платон. Зачем, спрашивает Аристотель, помещать их в такие заоблачные выси, где их совершенно невозможно узреть?! Ведь мы, постигая какую-нибудь вещь, способны почти досконально изучить все ее особенности. Не следует ли из этого, что идея вещи находится где-то совсем рядом с нами? Тем более что в каждом предмете мы можем увидеть сочетание как физических (чувственных), так и сверхфизических (образных) свойств. Например, глиняный шарик есть единство глины и шарообразной формы. Поэтому Аристотель делает свой знаменитый вывод: идея каждой вещи заключена в самой вещи! Но каким же образом это возможно?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, Аристотель задумался о принципах происхождения вещей: каким образом, в каком виде и с какой целью они появляются на свет? Очевидно, считает Аристотель, что все в нашем физическом мире состоит из материи. Значит, одной из причин всякого возникновения и существования является материальная причина. Далее, совершенно ясно, что всякая реально существующая вещь обязательно должна иметь свою, вполне определенную форму. Следовательно, второй причиной существования вещи является формальная причина. Но не вызывает сомнения и то, что всякое возникновение порождается какой-то внешней производящей силой. Поэтому третьей причиной является производящая причина. И наконец, любая вещь появляется в мире с какой-то целью. Это – четвертая причина, целевая.

Иными словами, материальной причиной является, например, глина, из которой изготовлена изящная амфора для вина. Формальная причина – та форма, которую сперва замыслил, а затем придал своей амфоре мастер-горшечник. Производящая причина заключается в профессиональном умении и физической силе мастера в процессе создания амфоры. А целевая причина – законченное произведение, т. е. обожженная, покрытая лаком и расписанная амфора, полностью готовая к продаже и к употреблению.

Однако надо понимать, что все это одинаково справедливо для всех вещей в природе, а не только для произведенных искусственно. Конечную, целевую причину Аристотель определял как стремление всякой вещи к своей сущности. Например, какова может быть целевая причина обыкновенного булыжника у обочины?

Его цель, говорит Аристотель, быть именно булыжником, а не лопухом или повозкой, т. е. соответствовать своему назначению. Ну а какова производящая причина этого булыжника? Все очень просто, отвечает Аристотель, – это работа стихийных сил природы, когда сначала кусок скальной породы отламывается от скалы, а затем обтачивается под воздействием ветра, дождя и солнца. И так во всем.

Аристотель о Боге. Высшим основанием всех вещей в мире является Бог, которого Аристотель еще называет Вечным Перводвигателем в том смысле, что он как бы «подтягивает» к себе все предметы в их стремлении к совершенству. Иными словами, он выступает в качестве идеальной, недостижимой цели всех вещей. Однако Бог не делает этого специально, это происходит естественным образом, как может привлекать, скажем, чье-то красивое лицо. Сам же он неподвижен, вечен, неделим, бесстрастен и неизменен. Кроме того, он совершенно нематериален и бестелесен. Но всеми этими свойствами, считает Аристотель, может обладать только мышление, поэтому Бог есть абсолютный Разум. О чем же думает такой совершенный Разум? Он способен думать лишь о самом лучшем, благом, замечательном, идеальном, т. е. о самом себе. Таким образом, аристотелевский Бог-Перводвигатель есть, по сути, «мышление о мышлении».

Далее, если Бог бесстрастен (ведь у совершенного существа не может быть страстей), то он не может любить ни мира, созданного им, ни тем более отдельно взятого человека. Бог Аристотеля никаких связей с миром физических вещей иметь не может. Если он и способен любить, то лишь самого себя.

Аристотель о душе. Аристотель стал первым, кто начал детально изучать человеческую душу. Для него всякая душа имеет трехступенчатую структуру. Во-первых, он выделяет душу растительную (вегетативную). Она присуща всем без исключения живым организмам, включая растения, и отвечает за рост и размножение всего живого. Во-вторых, существует душа чувственная. Ею обладают все животные организмы, у которых, в отличие от растений, имеются уже органы чувств. И наконец, Аристотель выделяет душу разумную (понимающую), которой, помимо двух первых, наделен только человек.

Эту разумную душу сто́ит рассмотреть подробнее. Разум, понимание, интеллект, присущие только человечеству, Аристотель считает некой постоянной, неуничтожимой величиной. Разум приходит к человеку извне, из божественного мира, и ни в коем случае не связан с телом. Он не может стареть, дряхлеть и разрушаться, как человеческое тело. Если бы старик обрел молодые глаза, то он увидел бы мир таким, каким его видит здоровый юноша. Так что говорить о старческом слабоумии неправильно; можно вести речь скорее о старческой физической немощи или о каких-то неполадках в организме. Разум же, интеллект как таковой, согласно Аристотелю, так же вечен и неизменен, как и божественный мир, поэтому и разумная душа человека бессмертна.

Аристотель о счастье. Главной целью человеческой жизни Аристотель считал достижение счастья как высшего блага. Однако известно, насколько по-разному определяют люди это понятие. Очень многие, говорит Аристотель, считают счастьем достижение удовольствий, наслаждений (что, впрочем, присуще и нашему времени). Однако как можно признать подлинно счастливой жизнь, посвященную удовлетворению животных потребностей? Такая жизнь достойна раба, но не свободного человека. Нельзя также видеть счастье только в успехе, славе, общественном признании. Слава приходит к человеку извне и зависит от сиюминутных настроений толпы, различных обстоятельств, а зачастую и вовсе является делом случая. И наконец, для многих людей счастье заключается в достижении и приумножении богатства. Что, по Аристотелю, уже полнейший абсурд. Все дело в том, что о счастье можно говорить лишь как о конечной жизненной цели. А богатство такой целью быть не может.

Так что же считает счастьем сам Аристотель? Жить, совершенствуя и развивая то, чем человек отличается от всех остальных животных организмов. Не просто жить, ибо так живут растения, не просто чувствовать и ощущать, ибо так живут животные, а мыслить, думать, размышлять – вот единственно достойная человека цель жизни! Однако Аристотель не отрицал и определенной пользы материальных благ в жизни человека. Голодный не станет настоящим философом. Главное – чтобы в нашей жизни все было в меру.

Аристотель о мере. Известно, что для неживых (неорганических) вещей целевая причина есть стремление быть самим собой. Так, например, камень стремится быть камнем. Тогда как для органических существ дело обстоит иначе. Согласно Аристотелю, все живое стремится к своему естественному расцвету, к высшему проявлению всех своих свойств и качеств. Так, вишневая косточка стремится стать вишневым деревом, головастик – рыбой, яйцо – птицей, а младенец – взрослым человеком. Достижение расцвета физических сил является конечной целью всего живого. Исключение составляет человек, стремящийся, как считает Аристотель, к счастью, т. е. к добродетели. Это и есть его конечная цель в жизни. Правда, для этого необходимо точно знать, что́ является добром, а что – злом. И здесь Аристотель формулирует важнейшее понятие своего учения – понятие меры.

В жизни человека, говорит Аристотель, во всем и везде необходимо соблюдать меру, т. е. умеренность во всем. Так, например, достоинство он определял как нечто среднее между хвастовством и самоуничижением; скромность – как нечто среднее между робостью и наглостью; щедрость – среднее между жадностью и расточительством; храбрость – между трусостью и безрассудной смелостью, и так далее.

Что же касается самой добродетели, то, по Аристотелю, это нечто среднее между суровым аскетизмом и безудержной порочностью. И лучше всего этот тезис, наверное, может пояснить блестящее высказывание Аристотеля: «Истинный мудрец не тот, кто абсолютно свободен от страстей, но тот, кто умерен в своих страстях!»

Аристотель об идеальном государстве. Интересен, в этой связи, взгляд Аристотеля на меру в политическом отношении. Какое государство можно считать наилучшим? То, в котором, утверждает Аристотель, во всем соблюдается мера – даже в его величине. Он говорит: «Для величины государства, как и всего остального… существует известная мера. В самом деле, каждое из них, будучи либо чрезвычайно малым, либо выдаваясь своей величиной, не будет в состоянии проявлять присущих ему качеств, но в одном совершенно утратит свои естественные свойства, а в другом эти свойства будут обретаться у него в плохом состоянии». Далее, если государство является монархическим, то хорошо, если править в нем будет царь, но не деспот. Если правит аристократия, то она не должна превращаться в олигархию, т. е. не должна стать своекорыстной. Так же как и демократия не должна становиться властью своевольной невежественной толпы.

Но любое государство, как известно, состоит из отдельных людей. Поэтому Аристотель дает весьма характерное и своеобразное определение человеку как элементу государства: «Тот, кто не может составить часть некоего сообщества, кто не нуждается ни в чем и ни в ком, достаточен самому себе, тот, не являясь частью государства, – либо зверь, либо Бог». Далее следует знаменитый аристотелевский вывод: человек есть политическое животное. Однако не все, кто живет в государстве, могут считаться его гражданами. Чтобы называть себя гражданином, говорит Аристотель, необходимо принимать непосредственное участие в управлении государством, участвуя в выборах, принимая законы, заседая в судах. А для этого надо обладать достаточным количеством денег и свободного времени. Таким образом, гражданами государства могут быть лишь немногие избранные люди, а все остальные, включая рабов, инородцев и малоимущих свободных, призваны обслуживать первых.

Выводы. Творческое наследие Аристотеля поистине огромно. Его современники насчитывали до четырехсот философских работ, принадлежащих его перу! Именно Аристотель первым в истории человечества начал мыслить системно. Всякая проблема, которой касался Аристотель, рассматривалась им поэтапно, всесторонне, детально. Круг его интересов был поистине огромен – логика, политика, этика, риторика, математика, физика, искусство, филология, история, эстетика. В отличие от Платона, Аристотель мало интересовался тем, какой должна быть вещь. Его больше привлекало конкретное изучение этой вещи. Он, по сути дела, стал первым настоящим естествоиспытателем, сумев в течение своей жизни изучить и описать более 500 (!) видов различных животных. При этом он их не просто описал, но и классифицировал, заложив основы будущей науки – зоологии. Позднее его ученики, перипатетики, продолжили дело учителя и занялись детальным изучением растительного мира. Это стало основой еще одного раздела науки – ботаники.

Нельзя также не отметить, что именно Аристотель начал специальное изучение свойств и особенностей человеческой души, что стало началом современной науки – психологии. Не будет преувеличением сказать, что в лице Аристотеля античный мир дал человечеству такого гения, учение которого стало основой для многих религиозно-философских систем на многие сотни веков. Достаточно отметить, что и зарождение арабской науки, и укрепление католического богословия стали возможными благодаря трудам этого великого древнегреческого мыслителя.

Диоген Синопский

(ок. 400 – ок. 325 до н. э.)

«Главное в жизни – полная свобода!»

В случае Диогена Синопского отделить жизнь от учения практически невозможно. Многие исследователи даже считают, что он вовсе и не был философом, ибо никакого учения не оставил. К тому же огромное количество анекдотов про него создает впечатление едва ли не легендарности этого персонажа античной философии. Однако обойти вниманием такую колоритную фигуру, как Диоген, едва ли возможно. Тем более, что он стал, по существу, самым ярким представителем интересного и самобытного направления в древнегреческой философии – кинизма.

Киническое учение. Киники (в более позднем произношении – циники), бродячие нищенствующие мыслители, ведут свое происхождение от ученика Сократа Антисфена, деятельность которого приходится на начало IV в. до н. э. Именно в этот период стал все более ощущаться глубокий кризис древнегреческой общины и ее демократического управления. Нарастало социально-экономическое неравенство. Рушились традиционные мифологические представления. В противовес им появлялись новые философские учения, наперебой восхвалявшие различные жизненные ценности. В этих условиях главным становился этический вопрос философии: как жить? Киники ответили на него однозначно – жить надо свободно, независимо ни от кого и ни от чего. Богатство, слава, роскошь, изнеженность, плотские удовольствия – только временные явления; они губят душу, «привязывая» к себе человека и уничтожая его свободу. Поэтому, чтобы добиться полного освобождения души и тела, истинный мудрец должен жить максимально упрощенной жизнью, довольствуясь лишь самым необходимым. Он должен отказаться от всех благ цивилизации, от всех условностей общества, от любой душевной привязанности и всего, что они считали предрассудками. Только так он станет абсолютно свободным, а значит, и счастливым человеком.

Диоген и его социальное положение. Диоген родился в черноморском городе Синопе в семье изворотливого фальшивомонетчика, причем, по свидетельствам древних авторов, сам в юности активно помогал отцу в этом деле. Однако вскоре их «бизнес» был раскрыт властями, и молодой Диоген едва унес ноги от справедливого наказания. Таким образом Диоген оказался в Афинах – без средств к существованию, без связей и каких бы то ни было перспектив. Здесь он познакомился с Антисфеном, нищенствующим философом-киником, и стал его учеником. Правда, по прошествии некоторого времени он сам превратился в настолько популярного в Афинах человека, что затмил учителя своей славой, превзойдя его даже в образе жизни. Так, например, в полном соответствии с киническими воззрениями, он вел максимально аскетическую жизнь, обходясь самым малым. Известно, что все его имущество состояло из старого плаща, посоха и плошки для воды, которую, впрочем, он выбросил, увидев, как мальчик пьет воду прямо с ладони. «Подумать только – младенец превзошел меня в простоте жизни!» – воскликнул он при этом. Никогда никакого своего жилья Диоген не имел, если не считать глиняной бочки, в которой он жил на склоне лет. «Моим домом является весь мир», – часто говорил он. Спал на земле, укрывшись плащом, поэтому отличался хорошей закалкой. Помимо этого, чтобы еще больше приучить себя к лишениям, он в летнюю жару ложился на раскаленный песок, а в зимнюю стужу обнимал промерзшие мраморные статуи. Ел очень мало и самую простую пищу, жил в основном подаянием. Однако подавали ему далеко не всегда, поэтому Диоген приучал себя к отказу тем, что подолгу просиживал с протянутой рукой перед храмовыми статуями. Когда же видел богатого человека, говорил: «Если подаешь другим, то подай и мне, если никогда никому не подавал, то начни с меня!» По другим сведениям, завидев издалека богача, он кричал ему: «Отдай мне мои деньги!» Есть даже рассказ о том, как некий известный в городе скряга сказал ему: «Я подам тебе милостыню, если ты меня убедишь это сделать». Диоген ответил: «Если бы я мог, я убедил бы тебя повеситься!»

Диоген и морально-нравственные нормы. Необходимость просить милостыню безусловно нарушала главный принцип киников – ни от кого не зависеть. Поэтому во всем остальном они старались добиться полной свободы. И в этом плане Диоген также был непревзойденным киником. Он сознательно нарушал все моральные и нравственные установки древнегреческого общества, проявляя порой открытое презрение к окружающим. Причем делал он это настолько изощренно и оригинально, был при этом так остроумен и находчив, что сердиться на него было почти невозможно! К примеру, вопреки общественным нормам он ел на площади, заявляя при этом, что если «можно голодать на площади, то, значит, можно здесь же и утолять голод». В присутствии всех он справлял все свои нужды и говорил, что «ничто естественное не может считаться дурным». Когда кто-то привел его в богатый дом и потребовал, чтобы он вел себя здесь прилично и не плевал на пол, то Диоген плюнул прямо в лицо спутнику. «Я не нашел для этого другого подходящего места», – так он объяснил ему свой поступок.

Диоген и общество. Однако не надо думать, что Диоген, как и другие философы-киники, отличался только острословием и вызывающим поведением. Нет, эти мыслители старались по мере сил и возможностей научить людей (в соответствии со своими убеждениями) правильной и счастливой жизни. Однако нежелание людей прислушиваться к голосу разума огорчало их до глубины души. Широко известно, как зачастую среди бела дня Диоген ходил по городу с факелом и на все удивленные вопросы отвечал: «Я ищу человека!» В другой раз на площади он пытался объяснить людям что-то очень важное, но из-за сложности вопроса все быстро расходились. Тогда он засвистел по-птичьи, и вокруг него сразу собралось большое количество народа. «Как же так, – с упреком воскликнул Диоген, – на птичий свист вы сбегаетесь, а послушать философа не хотите!» А однажды, как гласит предание, он настолько рассвирепел от человеческой беспечности и равнодушия к высоким истинам, что, став на площади, начал громко звать людей. Когда же сбежалась целая толпа, он схватил свой посох и принялся дубасить всех подряд со словами: «Я звал людей, а не скотов!» Понятно, что подобными методами никого урезонить было невозможно, и в конце жизни Диоген уже не прибегал к «силовому воздействию». Отчаявшись «достучаться» до человека, он вообще перестал относиться к большинству людей как к представителям рода человеческого. Например, когда его, выходящего из бани, спросили, много ли народу там моется, он ответил: «Народу много – людей мало…»

Диоген и власть. К власть имущим Диоген относился не только безо всякого подобострастия, но и держался с ними откровенно независимо. Известен рассказ о том, как однажды великий Александр Македонский в окружении блестящей свиты подошел к Диогену, гревшемуся на солнце рядом со своей бочкой. Однако его появление не вызвало у Диогена никакой реакции. «Я великий царь Александр, будущий повелитель мира!» – со значением произнес Македонский. Приоткрыв один глаз, философ ответил: «А я Диоген по прозвищу Собака». «Ты можешь просить у меня чего хочешь!» – вновь обратился к нему Александр. «Отойди немного в сторону и не загораживай мне солнце», – попросил Диоген. Конечно, Александр не был бы самим собой, если бы не нашел типично «греческого» (и в то же время царского) ответа на эту неслыханную дерзость. «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном», – сказал он с улыбкой, обращаясь к своим спутникам.

В другой раз Диогену сказали, что тиран города Пердикка грозится казнить его. «Хуже было бы, если бы он объявил, что ему и без меня хорошо живется!» – как ни в чем не бывало ответил Диоген. А однажды кто-то в его присутствии стал с восхищением говорить о том, как хорошо другу и соратнику Александра Каллисфену при царском дворе. «Вот уж поистине несчастная судьба – завтракать и обедать не тогда, когда хочется тебе, а когда этого желает царь!» – воскликнул Диоген. Существует и такая история. Как-то раз Диоген мыл себе на обед сырые овощи. Его увидел известный тогда в Афинах «придворный» философ Аристипп. «Если бы ты умел водиться с тиранами, не пришлось бы тебе мыть себе овощи», – самодовольно сказал он Диогену. «Если бы ты умел мыть себе овощи, не пришлось бы тебе водиться с тиранами», – невозмутимо ответил Диоген.

Диоген и философия. Диогену посчастливилось жить в блестящую эпоху расцвета древнегреческой философии. В одно и то же время с ним по афинским улицам и площадям ходили такие мыслители, как Платон, Аристотель, Зенон, Евклид, Аристипп, Теофраст и многие другие. При этом он был одним из самых язвительных и непримиримых оппонентов самого Платона. Так, например, однажды Платон говорил в своей Академии о том, что человек – это двуногое существо без перьев. Тогда Диоген общипал петуха и принес его прямо к нему на занятие: «Вот, Платон, – твой человек!» После этого Платону пришлось добавить к своему определению фразу: «И с широкими ногтями». Однако, в целом, Диоген довольно уважительно относился ко всем, кто занимается настоящей философией, а не пустословием и красноречием. Многие, даже самые знаменитые ораторы, такие как Демосфен, старались поменьше попадаться ему на глаза и на язык. Например, однажды он подошел к толпе, слушавшей известного в ту пору ритора Анаксимена, и стал показывать людям соленую рыбу. Все тотчас перестали слушать и уставились на Диогена. Анаксимен, естественно, возмутился и стал грозить Диогену, а тот ответил: «Чего сердишься, Анаксимен, если даже грошовая соленая рыбка опрокинула все твои рассуждения!» Сам же он так говорил о том, что дала ему философия: «Она научила меня быть готовым ко всякому повороту в судьбе». А на чей-то язвительный вопрос о том, почему люди всегда подают милостыню калекам и нищим, но ни разу – философам, ответил: «Это потому, что они понимают, что калеками или нищими они еще могут стать, а вот философами – никогда!»

Диоген и религия. В отношении богов у Диогена также были весьма независимые взгляды, что в ту пору, кстати говоря, было небезопасно. К примеру, он не считал зазорным при необходимости украсть что-нибудь из храма. Открыто смеялся над суевериями. Однажды кто-то, оскорбленный его насмешками, крикнул: «Я вот сейчас одним ударом разобью тебе голову!» «А я вот сейчас чихну налево от тебя, и ты затрясешься от страха!» – ответил Диоген. Дело в том, что древние греки считали дурным предзнаменованием, если кто-то чихал слева, а если справа – добрым. В другой раз Диоген увидел человека, совершавшего довольно тяжелый обряд очищения. «Несчастный, – воскликнул Диоген, – очиститься от жизненных грехов с помощью обряда – все равно что пытаться это сделать, исправляя грамматические ошибки!» Незадолго до его кончины некоторые афиняне уговаривали Диогена принять посвящение в мистерии (особые религиозные таинства древних греков). Считалось, что благодаря этому каждый посвященный может после смерти обрести покой и благоденствие. «Смешно, – ответил Диоген, – если Агесилай и Эпаминонд будут на том свете мучиться, а всякие ничтожные люди только благодаря посвящению – обитать на островах блаженных!» За такие слова любой другой человек мог бы оказаться под судом, но престарелый Диоген уже ничего не боялся. Хотя на провокационный вопрос торговца Лисия, верит ли он в богов, ответил: «Конечно верю! Ведь я тебя иначе как обиженным богами и назвать-то не могу!»