Текст книги "Если бы ты был(-а) на моём месте. Часть первая"

– Покажи.

– Что?

– Сорви эту фальшивую маску, покажи себя настоящую. Тебе не нужно скрываться. Да и от кого? Все твои близкие давно мертвы или находятся в бегах. – Лоуренс хитро сощурился, полностью уверенный в том, что смог вывести из себя. Он смотрел свысока, как учёный, наблюдающий за подопытной мышью в лаборатории.

– Ты прав.

– Что? – Недоумённо выпалил Элиот, не ожидая подобного ответа. Я улыбнулась, стремительно сокращая расстояние между нами.

– Ты прав. – Взглянув в карие глаза за прозрачными стеклами очков, я кивнула и провела кончиками пальцев по лацкану его пиджака. – Мне больше незачем притворяться. – На секунду мне показалось, что Лоуренс перестал дышать, но затем он тяжело вдохнул. Я улыбнулась и придвинулась к его лицу, недвусмысленно глядя на приоткрытые губы. – Элиот, милый Элиот, или мне лучше называть тебя Джонатаном? Тебя так легко обмануть. – Выдохнув последнюю фразу в его приоткрытые губы, я, наконец, нащупала пистолет в его пиджаке и выхватила, отступая на шаг назад и наводя оружие на обескураженного мужчину.

Пистолет был намного тяжелее привычного мне Lorcin, я мельком взглянула на чёрный блестящий металл и сняла оружие с предохранителя. Озадаченный Элиот стоял на прежнем месте, нахмурившись, а затем расплылся в неуверенной улыбке.

– Социопатия. – Кивнул Лоуренс, улыбаясь. Я вопросительно изогнула бровь. Элиот расслабился, убедившись, что пока я не собиралась стрелять, и махнул рукой. – Твой диагноз.

– Ты действительно так полагаешь? Дай мне подумать. – Я приложила пистолет к подбородку в задумчивой позе, убеждённая в своей абсолютной вменяемости. Лоуренс едва заметно нахмурился, по-прежнему улыбаясь. – Нет. – Выставив пистолет, выстрелила ему в правую стопу. Элиот вздрогнул и, издав воющий звук, присел, хватаясь за раненую ногу.

– За что? – Прошипел он, озлобленно глядя снизу вверх.

– Хочу быть уверенной, что ты не последуешь за мной и не попытаешься убить, когда я отвернусь.

– Я вовсе не собирался идти за тобой. – Элиот скривился от боли. Кровь быстрой струйкой стекала на землю, образуя тёмно-алое пятно. – Твоя паранойя когда-нибудь доведёт тебя.

– Пока она только помогала мне выжить. – Я убрала пистолет и внимательно взглянула на его рану. Лоуренс снял ботинок и попытался остановить кровь. – Зажми чуть выше и лучше обратись к хирургу, чтобы он вытащил пулю в ближайшее время, если не хочешь хромать, как Людовик. – Выжидающе посмотрела на мужчину, прекрасно помня о том, что он изредка работал с Изи Джонсон и точно знал о строении человеческого организма.

– Ждёшь благодарностей? – Язвительно поинтересовался Лоуренс, зажав рану в том месте, куда я указала. Дёрнув поджатыми губами в слабой улыбке, я повернулась к воротам.

– Не путайся под ногами. Я вытащу Людовика сама.

Двадцать вторая глава

Скинув с себя фальшивую маску, как сказал Лоуренс, я, наконец, полностью пришла в порядок. Больше не нужно было притворяться, прилагая усилия для того, чтобы казаться прежней, я стала собой. Вернулась когда-то утраченная ясность мыслей, а весь мир стал чётким и ясным, как никогда прежде. Я не вернулась в квартиру к Лив, а направилась прямиком в свою обитель. У меня был заряженный пистолет, в котором было достаточно патронов, чтобы нанести вред тому, кто осмелится подойти ближе, чем на десять шагов.

Квартира была опечатана широкими клейкими лентами. Ядовитым жёлтым цветом они отравляли входную дверь, словно в помещении, как минимум, произошло жестокое убийство. Стянув ленты на пол, потянула за ручку двери. Квартира была не заперта, и я поняла, что полиция тщательно обыскала её. Венка на виске ощутимо запульсировала, когда зайдя внутрь, я обнаружила все вещи на своих местах. Они были немного потрепаны. Дверца гардероба слегка приоткрыта, кровать заправлена, но уголок одеяла отогнут в сторону. Незаметные, едва различимые мелочи бросались в глаза внимательному человеку. Ещё раз окинув взглядом всю квартиру и не обнаружив ничего подозрительного, я заперла входную дверь, приоткрыла окно в комнате и отправилась в ванную.

Пистолет я положила на край раковины, предварительно сняв с предохранителя. Включив воду на максимально высокую температуру, как делала это всегда, посмотрела на поднимающийся пар и повернула кран в обратную сторону. Прохладные струи воды мгновенно взбодрили, придав силы. Я провела пальцами по мокрым волосам, глядя на воду, стекающую в сливное отверстие душа. Показалось, что в комнате что-то хлопнуло, я покосилась на закрытую дверь. Стояла тишина. Неторопливо отжав волосы и обернувшись в полотенце, взяла пистолет влажными руками и вышла в коридор.

– Чем могу помочь? – Я натянуто улыбнулась, увидев стоящего у входной двери комиссара Барта. Моя рука с оружием была опущена вниз и отлично скрывалась под кусочком пушистого полотенца. Комиссар отзеркалил мою улыбку, взглянув на меня своими рыбьими мёртвыми глазами, и вытащил пистолет из полицейской кобуры.

– Я вас арестую.

– Очень сомневаюсь. – Не задумываясь ни секунды, направила своё оружие на мужчину. Его рука слегка дрогнула, поведя в сторону. – Джакомо Луиджи жив и знает обо всех махинациях, в которых принимали участие некоторые члены Семьи, а также вы, дорогой комиссар.

– Врёшь. – Выпалил Барт, мгновенно растеряв весь свой боевой настрой. Я разглядела капельки пота, стекающие по его лбу. Внимательно оглядев мужчину с ног до головы, сделала шаг в сторону, держа его на прицеле. Он дёрнул пистолет, вновь прицеливаясь. – Не двигаться!

– У вас была одна задача – избавиться от меня, повесив убийство Джакомо, и упрятать за решётку на долгое время. Но вы не справились, подведя Бартичелли младшего.

Малкольм содрогнулся, на секунду его лицо исказилось в ярости и испуге. Я улыбнулась его реакции на упоминание главаря предателей. Племянник Джакомо, Бартичелли, капо, пытался отравить нового Отца, но я не была до конца уверена, что именно он был инициатором введения Малкольма в сговор. Нервное поведение Барта подвело меня к новой мысли о том, что Бартичелли был главным в их общем сговоре, используя своих собратьев в качестве физической силы, став мозгами их предательского клана. У Бартичелли младшего не было ни одного шанса занять место Главы Семьи, и он знал об этом, наплевав на все традиции и правила, решив достигнуть своей цели обманным и кровавым путем.

– Комиссар, ответьте на один вопрос, мне действительно интересно. – Я не сводила взгляд с рыбьих мёртвых глаз, смотрящих в ответ. – Вас не мучают кошмары? Вы предали не только обычных горожан Блэкхоулла, которых обязались защищать, надев блестящий полицейский значок, но и людей, связанных с криминальным миром, что говорит о вашей…

– Заткнись. Прошу, замолчи. – Мужчина нервно сглотнул, опустив взгляд в пол, и крепче обхватил пистолет руками. Я прикусила кончик язык передними зубами и наклонила голову в бок, рассматривая оголённый клубок нервов, коим стал Малкольм.

– Вы пришли убить меня, а не арестовать. – Мы пересеклись взглядами; я улыбнулась, с предвкушением погладив пальцем спусковой крючок. – Они – идиоты, если решили послать вас после того, как наёмный убийца не справился со своей работой. – Выпущенная мной пуля со свистом вонзилась в плечо мужчины. Его ответ не заставил себя ждать, в паре дюймов от меня пуля влетела в стену. Руки комиссара дрожали, он судорожно нащупывал ручку входной двери, направляя на меня пистолет одной рукой. Впервые за всё время нашего сомнительного знакомства его глаза стали живыми. Они бешено вращались, точно у загнанного в угол зверя. Казалось, что Барт забыл про рану, а кровь, тем временем, быстро окрашивала его полицейскую форму. Я сделала шаг навстречу. – Я не убью вас, не волнуйтесь. – Осторожно приблизившись к мужчине, положила руку на его плечо, сильно сжав его. Малкольм издал сдавленный вздох, кровь стала сильнее вытекать из его раны. Мы вновь встретились взглядами. – Настоятельно прошу вас больше не беспокоить меня. В следующий раз я буду полностью вооружена, а не стоять перед вами в одном полотенце. – Я широко улыбнулась и отпустила его плечо, показательно сделав шаг назад. Барт, наконец, отыскав ручку двери, дернул её и смог выбраться на лестничную площадку. Не прерывая зрительного контакта, он молча скрылся в коридоре, захлопнув за собой дверь. На прощание я аккуратно помахала ему испачканными в крови пальцами.

После того, как Малкольм Барт ретировался, повторно закрыла дверь на замок, надеясь, что на этот раз никто не вломится в квартиру, и тщательно вымыла руки от чужой крови, успевшей уже высохнуть на ладони и пальцах.

С удовольствием переодевшись в свою одежду, я почувствовала себя наконец-то дома и села в кровати, предварительно взяв несколько чистых листов белой бумаги и вооружившись цветными маркерами. У меня уже был опыт в составлении доски подозреваемых, когда я искала людей, связанных с Самуэлем Эпуларио. И сейчас я решила повторить свой прошлогодний опыт и продумать план по эвакуации Людовика из Хеллерклиффа.

Волосы упрямо лезли в лицо, когда я склонялась над бумагой, записывая свои идеи, поэтому я заплела их в одну объёмную косу и убрала за спину, не отвлекаясь от основного занятия.

Шея и спина уже давно затекли, когда я составила шесть возможных вариантов побега. За окном темнело, и, потянувшись, я встала с насиженного места, чтобы по старой привычке задёрнуть шторы, не желая становиться объектом чьих-либо любопытных глаз.

– Настоящий хаос не шумит. – Задумчиво произнесла вслух, возвращаясь обратно к исписанным листам бумаги. Я зачеркнула два абсолютно не подходящих плана и ещё раз пробежалась глазами по возможным вариантам.

Первый вариант заключался в моём посещении Хеллерклиффа как посетителя, решившего навестить родственника. После встречи предполагалось, что под дулом пистолета медбрат поможет мне вытащить Людовика из-под надзора остального персонала. В скобках я добавила короткий комментарий о том, что при данном варианте вероятность поимки будет высока. В этом случае опасность остаться в Хеллерклиффе угрожала не только Людовику, но и мне. Немного подумав, зачеркнула план красным маркером.

Второй вариант был сложен в исполнении. Мне была необходима специальная одежда медперсонала, карета скорой помощи и поддельные документы с удостоверением личности доктора. План был хорош, но требовал много времени на подготовку документов и оборудования, а его у меня было мало. Я хотела скорее вызволить Людовика и заняться поимкой своих недругов с их последующим истреблением. Джакомо Луиджи дал чётко понять, что он в силах разобраться с людьми, предавшими его и всю Семью. Но мне было важно разобраться с ними без свидетелей, чтобы отомстить за полученные травмы. Я с нежеланием вычеркнула второй вариант по спасению Вандельштайна.

Перешла к следующему плану, который был самым простым в исполнении и очень быстро пришёл в голову. Я должна была вновь приехать в Хеллерклифф к Людовику и незаметно для медперсонала передать ему верёвку и отвёртку, чтобы он выбрался самостоятельно. Риск заключался только в одном – Людовика могли перехватить при попытке побега и заточить в одиночную камеру без права посещения. Я представила, как тёмной ночью Вандельштайн выбирается из окна и поднимается на подоконник босыми ногами, стараясь не упасть и не нашуметь. Вспомнив, что Людовик начинал хромать в нервных и стрессовых ситуациях, раздражённо зачеркнула третий план, с силой вдавливая маркер в бумагу.

У меня оставался последний вариант, который был идеален во всём, кроме одного пункта – у меня не было схемы вентиляции специального подразделения лечебницы для невменяемых преступников. Сосредоточенно проводя пальцами по бумаге, я вновь и вновь перечитывала план, пытаясь вспомнить, где могла видеть схемы. Какое-то смутное воспоминание блуждало в голове, но я никак не могла точно его рассмотреть. Зевнув от усталости и посмотрев на часы, решила, что исчерпала свои ресурсы и силы и скинула исписанные листы бумаги с красными пометками на пол, откинувшись на подушку, расслабляясь и засыпая.

Душный аромат цветов начинал надоедать. Я сидела между кустами роз, стараясь не задевать острые шипы, которые так и норовили поцарапать кожу. Мы играли с Софией в прятки, настала её очередь искать, поэтому я недолго думала и выбрала самое скрытное место в саду её дома. По руке стал ползать коричневый муравей, и я старательно подгоняла его пальцем, чтобы он двигался быстрее. Прошло больше пяти минут, как София отправилась на мои поиски, и я начинала скучать. До ушей стали доноситься тяжёлые шаги, которые никак не могли принадлежать маленькой девочке. Я не торопилась высовываться из кустов, услышав чей-то разговор.

– Но я так больше не могу, Винсент! – Это был папин голос, и, судя по восклицанию, он был чем-то взбудоражен и одновременно огорчён.

– У тебя есть предложения, Самуэль? Озвучь их. – Слегка высокомерно произнёс Винсент Кастильоне. Он, в свою очередь, был расслаблен и спокоен. Я сдула муравья с руки.

– Нужно обезопасить наших родных. И, возможно, ограничить дела на какое-то время, свести их к минимуму и заняться самыми важными. Я увезу Софи из города, для неё здесь стало опасно. – Папа шумно и взволнованно выдохнул, переведя дыхание и немного успокоившись. – Они идут за нами, Винсент. И твои родные нуждаются в твоей защите, нужно увезти их из Блэкхоулла.

– Ты считаешь, что где-то там, вне Блэкхоулла будет безопаснее? Я не намерен отправлять своих детей в неизвестное мне место, полагаясь на удачу. Ты хорошо знаешь свою дочь, Самуэль, она – ребёнок, но уже всё понимает и сможет защитить себя в нужный момент. – Он сделал паузу. – Я не буду тебя переубеждать, но прошу, обдумай ещё раз свою затею. Девочка потеряла мать, а ты хочешь лишить её ещё и отца. – Снова пауза. – Давай сменим тему. Ты достал проект лечебницы? Наш человек не сможет долго ждать, ты сам понимаешь это. Время уже на исходе.

– Да. – Зашуршали какие-то бумаги. – У нас есть схемы, я наметил, как лучше попасть внутрь, чтобы не быть пойманным. – Папа успокоился, его голос стал ровным, когда тема разговора стала привычной для него. Винсент поддакивал ему при каждом объяснении. Мои ноги затекли от долгого сидения и мысленно я начала возмущаться невнимательности Софии, которая никак не могла меня обнаружить.

– А ты спрашивал Софию, что она думает? – Неожиданно вернулся к разговору Винсент. Услышав неправильно произнесённое имя, я вскочила.

– Меня зовут Софи, а не София! – Возмущённо отодвинув кусты руками, не задумываясь об их острых шипах, я выскочила на гравийную дорожку. Задрав голову вверх, увидела недовольного папу, который смотрел на меня сверху вниз.

– Ты опять подслушивала, маленькая негодяйка. – Недовольно произнёс он, скрещивая руки на груди. Я перевела взгляд на Винсента, который едва заметно улыбнулся, сощурившись.

– Мы играем в прятки, и я здесь пряталась. – Я дёрнула подбородком вверх, уверенная в своей правоте. Папа громко вздохнул. Он стал часто расстраиваться после похорон, и я никак не могла этого исправить. Я опустила взгляд, заметив, как вдалеке к нам бежала радостная София.

– Софи. – Запнулся на моём имени Винсент, наконец-то произнеся его правильно. Я посмотрела в его сторону. – Ты слышала наш разговор, и я хочу послушать твоё мнение. Что ты думаешь насчёт переезда?

Его тон был уважительным, словно он разговаривал с взрослым человеком, что мне очень польстило. Я улыбнулась.

– Раньше, когда была мама, она занималась мной, а теперь эти обязанности легли только на папу. – Я перевела на него взгляд, он внимательно слушал. – Ему сложно. Я не хочу уезжать из Блэкхоулла, но папа часто расстраивается из-за меня.

Винсент задумчиво закивал в ответ. Ни одна мышца на папином лице не дрогнула, но я заметила, как крепко он стиснул бумаги в сложенных руках.

– Ты сильно беспокоишься, Самуэль. Твоя дочь сообразительна, она не пропадёт. – Винсент вновь сощурился. София стремительным бегом приближалась к нам, я сделала шаг в бок.

– Она больше, чем просто сообразительна, это меня и пугает… – Он не закончил фразу, в меня влетела София, с широко распахнутыми руками, чем переключила всё внимание на себя. Она так крепко меня обняла, что мы обе покачнулись и упали.

Вздрогнув во сне, я резко вынырнула из него, оказавшись в ночной тишине своей небольшой квартиры. Призрачное ощущение объятий ещё висело на плечах, из-за чего я скинула с себя одеяло и села, поджимая ноги. Одинокий лист бумаги с планом по спасению Людовика лежал рядом на простыне. Я подтянула его ближе к себе.

Когда-то очень давно Самуэль использовал похожий план, чтобы вытащить человека Кастильоне из Хеллерклиффа. Теперь и я пыталась провернуть подобное, мне не хватало лишь схемы, которую куда-то прибрал Самуэль. Я подумала о кабинете, где он хранил все документы. Большую часть бумаг я разобрала, но в шкафу ещё оставалось полно папок, к которым я не притрагивалась. Прикусив язык, старательно сложила лист пополам, понимая, что наступающим днём предстоит отправиться в поместье Эпуларио и отыскать необходимые схемы.

Как ни странно, поместье не было опечатано. Видно, из-за того, что я находилась здесь только днём, предпочитая ночевать в квартире, полиция посчитала, что не найдёт в доме ничего интересного, и это было её главной ошибкой.

Не закрывая входную дверь, я вбежала по ступенькам на второй этаж, желая быстрее найти необходимые схемы и перейти к активным действиям своего плана. Минуя библиотеку, влетела в кабинет. Скинув лёгкий плащ на спинку кресла, расстегнула запонки на рукавах белой рубашки и закатала ткань ближе к локтям, рассматривая шкаф у рабочего стола. В нём находились три вертикальных секции, которые делились на открытые и закрытые полки. Я точно знала, что в открытых местах не хранились важные документы, поэтому сразу приступила к первой секции закрытых полок.

Работа оказалась очень долгой и сложной, я пожалела, что у меня не было помощника, который бы сидел рядом и разгребал папки вместе со мной. Большинство бумаг, которые я находила, имели высокую ценность у элиты Блэкхоулла, они же и компрометировали её. Я старалась бегло пробегать глазами по документам и откладывать их в сторону, но они содержали в себе столько полезной информации, что я не могла удержаться и задерживалась на каждый лист дольше, чем на минуту. Отложив в сторону очередную папку с документами, достала следующую и открыла её. В ней оказались проекты зданий Блэкхоулла. Дома, больницы, школы, какие-то многочисленные длинные ходы и туннели. Я быстро перелистывала, пока не наткнулась на нужную страницу. Практически полный план научно-медицинского центра Мортимера Хеллерклиффа со всеми его зданиями и строениями.

– Софи? Ты здесь? Дверь была не заперта… – Послышался чей-то отдалённый голос с первого этажа, а затем громкий удар и треск. Я отложила схемы на рабочий стол и заторопилась к незваному гостю, не забыв прихватить пистолет, с которым не разлучалась последние двадцать четыре часа. – Вот чёрт.

Спустившись по лестнице, я увидела Викторию, склонившуюся над осколками бутылки. Девушка не видела меня, пытаясь дотянуться до осколков и собрать их. Порезавшись, она громко сокрушённо вздохнула и упала на колени, следом устало присев на пол.

– Виктория?

– Ты зде-е-есь. – С какой-то грустной радостью протянула Лорд, подняв голову. Я разглядела слегка потёкшую тушь и затуманенный от алкоголя взгляд. Девушка поднялась на ноги и направилась ко мне, пошатываясь, протягивая руки. – Я так рада, что ты здесь. – Она практически упала на меня с объятиями, положив голову на плечо и выдохнув в волосы.

– Что ты тут делаешь? Что случилось? – Я взяла Викторию за плечи, отодвинув от себя и немного встряхнув, чтобы она пришла в себя. Мои действия произвели нужный отрезвляющий эффект. Лорд моргнула несколько раз и грустно нахмурилась, сглотнув. Её глаза вдруг заблестели.

– Они бросили меня. – Девушка хлюпнула носом и дёрнула головой вверх, задерживая слёзы.

– Кто бросил? – Осторожно уточнила я, заметив, что Виктория держалась из последних сил, чтобы не зарыдать.

– Клуб Горгон распался. – Неожиданно улыбнулась Лорд, а затем вновь нахмурилась. Из уголка её левого глаза предательски скатилась первая слеза, и девушка всхлипнула. – София в коме, Мёрфи решила двигаться дальше в одиночку, а Камила… – Она вновь всхлипнула, отведя взгляд в сторону. – Камила бросила меня ради кого-то другого. – Её голос сорвался, Виктория поджала губы, сдерживая плач. – У меня никого нет. Я осталась одна.

Девушка развела руки в стороны и протяжно посмотрела в мои глаза, тяжело вздохнув, словно осознав свои слова в полной мере. Её взгляд опустился, из глаз полились частые слёзы обиды. Лорд беззвучно заплакала, не замечая ни того, что порез на её ладони от осколка кровоточил, ни того, что я до сих пор держала её за плечи.

– Ты не одна, слышишь? – Я попыталась наладить зрительный контакт, заглядывая в лицо. – Виктория, ты одна из самых сильных и жизнерадостных людей в моей жизни. Не позволяй никому в себе сомневаться. – Я улыбнулась ей и погладила пальцами по плечам в жесте поддержки. Девушка, внимательно слушавшая мои слова, перестала плакать. Она сглотнула, вытерев слёзы со слегка покрасневшего лица, и улыбнулась в ответ, после чего неожиданно крепко обняла. Виктория тяжело дышала, и я погладила её по голове, успокаивая и чувствуя, как сильно она нуждалась в поддержке. Спустя несколько долгих для меня минут, девушка расслабилась, окончательно успокоившись, и я, наконец, смогла слегка отодвинуться от неё. – Тебе нужно прийти в себя и отдохнуть. А ещё ты поранилась. – Я взяла её руку, внимательно осмотрев рану. – Я принесу тебе аптечку, обработаешь сама. Мне нужно идти, но ты можешь остаться здесь, гостевые комнаты свободны…

– Ты очень добра. – Перебила меня Лорд, глядя в глаза. – Спасибо. – Я нахмурилась, не произнося вслух, что мне легче было оставить её в поместье, чем отправлять куда-то ещё. Мой взгляд упал на наручные часы. Стоило торопиться к Людовику, чтобы освободить его сразу после смены медперсонала.

После того, как я успокоила Викторию и оставила её в поместье, я немедленно отправилась в Хеллерклифф вытаскивать Людовика. Элиот обвинил меня в паранойе, но я не была согласна с ним. Будь у меня паранойя, я бы не оставила Лорд в своём доме совсем одну без присмотра. Разумеется, предварительно закрыв кабинет и библиотеку на замки, но я не считала это проявлением паранойи, это была перестраховка.

– Я не параноик. – Тихо произнесла под нос, пожав плечом, пока взбиралась на широкий подоконник нужного здания лечебницы. Мне повезло, что на улице было достаточно прохладно, а небо заволокло тучами. Медперсонал не смотрел по сторонам, предпочитая быстрее зайти в помещения, чтобы скрыться от ветра и плохой погоды. С утра я уже знала, куда именно предстоит проникнуть, поэтому была одета в удобные обтягивающие брюки, которые не давали мне соскользнуть с поверхности подоконника. Мешала лишь белая рубашка, которая стала быстро пачкаться в пыли, но именно она была частью моего плана.

Поднявшись на носочки, схватилась за выступающий кирпич. Подтянувшись выше, смогла взобраться на подоконник второго этажа и заглянула в окно, убедившись, что внутри было пусто. Я выбрала лучшее место, чтобы попасть в здание, окна выходили в пустой коридор, ведущего к складу с лекарствами. Немного провозившись с рамой, смогла приоткрыть окно и проникнуть в помещение. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив нежелательных свидетелей, я осторожно приблизилась к стене с вентиляционной решёткой. Придвинув рядом стоящую коробку плотнее к стене, забралась на неё и достала карманную отвёртку, чтобы открутить шурупы и проникнуть внутрь вентиляции.

Оказавшись в железной норе, прикрыла за собой решётку и поползла в нужном направлении. Двигаться в узком пространстве было не сложно, я постоянно ползла вперёд, сворачивая только на нужных поворотах, и старалась не шуметь, различая звуки кухни и столовой подразделения лечебницы для невменяемых преступников. Стало немного душно и, наконец, в трёх футах от себя, я увидела осевой вентилятор, который быстро вращал узкими лопастями. Звуки, доносящиеся из кухни, давно стихли, теперь я могла различать только приглушённые голоса переговаривающихся пациентов. Я сняла рубашку, стараясь не шуметь и не задевать стенки вентиляции локтями. Стянув потемневшую от пыли и пота ткань, немного скомкала её и вновь расправила. Несколько секунд я наблюдала за лопастями вентиляции и, прицелившись, закинула ткань ближе к двигателю, тем самым, замедлив и остановив его. Звуки, доносящиеся из камер пациентов, стали громче. Я стала различать мужские и женские голоса, которые то и дело хихикали и что-то неразборчиво бормотали.

Глубоко вдохнув, поползла по своеобразному вентиляционному коридору. Больше не было никаких ответвлений, в полу местами были ввинчены решётки, и это значило, что я, наконец-то, добралась до палат с пациентами. Я стала медленно продвигаться вперёд, заглядывая в решётки в поисках знакомого лица.

В очередной решётке показался знакомый силуэт Людовика. Он сидел на кровати, поджав под себя ноги и обняв их, голова была опущена. Открывая решётку, я ненадолго замерла, услышав знакомый голос. Он звучал намного ниже обычного, с какой-то надрывной хрипотцой. Прикусив кончик языка, продолжила вслушиваться. Роджер находился в соседней палате с Людовиком, и это немного усложняло мою задачу по тайному вызволению Вандельштайна.

Облизав губы от напряжения и духоты, я сняла решётку и заглянула вниз. Людовик оживился, подняв голову.

– Софи? – Неверяще произнёс он, вставая с кровати. Послышался какой-то посторонний шум. Я спрыгнула в палату и приблизилась к слегка поёжившемуся Вандельштайну, разглядывая разбитое лицо. Под правым глазом стоял огромный синяк, щека и подбородок были рассечены. Его раны не были обработаны, и кровь давно запеклась. Я оглядела мужчину с ног до головы, заметив, что одежда была потрёпанной и грязной, разрезанной в некоторых местах, а сам он выглядел похудевшим и измождённым. Людовик расплылся в неуверенной улыбке, его глаза заблестели в приглушенном свете камеры. – Ты пришла за мной?

– Конечно, ты сомневался? – Я разглядела его небольшую по площади палату. В стене, где находилось небольшое окно с решёткой, мелькнуло знакомо-незнакомое лицо.

– Привет, детка. Успела соскучиться? – Лицо Бруно расплылось в широкой улыбке. Его уголки рта были криво разрезаны, из-за чего улыбка стала шире и зловещее. Это была та самая пугающая улыбка Глазго, которую оставляли жестокие преступные группировки при нападениях и ограблениях в качестве своей фирменной метки, но я сомневалась, что Роджер мог стать их жертвой, получив подобную отметину, и продолжала разглядывать его изменившееся лицо. На носу была заметная ссадина, она, как щека и подбородок Людовика, была не обработана. Я перевела взгляд на Вандельштайна, который поджал губы и раздул ноздри, замерев на месте, как только Бруно появился в крошечном окне. Роджер хрипло выдохнул. – Мы хорошо поладили с Людо. Верно, друг?

Вместо ответа Вандельштайн сглотнул, не двигаясь, и медленно поднял на меня глаза.

– Я вижу. – Я повернулась к Роджеру. Он смотрел исподлобья, улыбаясь. – Что случилось с твоей улыбкой? – Кивнула я на разрезы в уголках рта Бруно, не упоминая вслух своей догадки касательно метода получения его широкой улыбки. Роджер облизал языком края рта.

– Ты знаешь, я решил, что больше не хочу грустить по какому-либо поводу. – Он стал театрально размахивать рукой, жестикулируя. – И теперь у меня всегда хорошее настроение, даже если меня что-то сильно расстраивает. – Роджер в упор посмотрел на Людовика и, словно в подтверждение своих слов, растянул пострадавшие губы в широкой жутковатой улыбке. Вандельштайн молча нахмурился. Мышца на лице Людовика нервно дрогнула, пока я поочередно внимательно изучала двух людей.

– Интересный подход к решению проблемы.

– Верно. – Подтвердил Роджер. – Теперь вытаскивай меня. Решётку от моей вентиляции надежно запечатали. Надеюсь, у тебя есть подходящая отмычка?

– Ты об этом? – Я достала из кармана небольшой инструмент, покрутив его на уровне глаз.

– Да, подойдёт. – Бруно с довольством хмыкнул и вновь расплылся в улыбке, взглянув на меня исподлобья и понизив тон голоса. – Жду тебя в своих объятиях в моих индивидуальных апартаментах. Тебе здесь понравится, я обещаю.

– Я не стану тебя вытаскивать. – Сообщила со спокойствием, убирая отвёртку в карман.

– Что? – Тупо спросил Роджер, нахмурившись. Людовик молча наблюдал за нами, по-прежнему стараясь не шевелиться лишний раз. Жестом я указала ему на вентиляцию и повернулась к Бруно.

– Я пришла только за Людовиком и уйду вместе с ним.

Роджер издал смешок, уголки его губ дрогнули в неуверенной улыбке.

– Ты оставишь мне отмычку, чтобы я выбрался самостоятельно?

– Нет. – Я приблизилась к решётке, с интересом рассматривая его недоумённое лицо.

– А как же я?

Я не стала отвечать на вопрос, улыбнувшись. Людовик, молчавший до этого, коротко кашлянул, напоминая о своём присутствии. Я обернулась к нему.

– Мы идём?

– Да, ты первый, я за тобой. Подожди меня наверху, я сейчас. – Кивнула я Вандельштайну и повернулась к Роджеру. Его глаза потемнели, а нижняя челюсть слегка выдвинулась вперёд. Он находился в бешенстве и не понимании происходящего, и причиной этому была я, с интересом наблюдавшая за изменениями в его лице.

– Ты бросаешь меня здесь одного. – Произнёс он, неотрывно глядя в глаза.

– Ты безумен, Роджер, и тебе нужна помощь. – Опустив взгляд на его разрезанную улыбку, я вспомнила, как он намеревался убить Скотта Чейза, заколов его ножами, и, не удержавшись, прикоснулась пальцами к разорванным уголкам рта. Бруно перехватил мою руку, сильно сжимая её.

– Думаешь, я псих? – Он вновь широко улыбнулся и посмотрел на меня исподлобья. – Но ты ведь полюбила меня таким. – Понизил тон голоса Роджер, уверенный в своей правоте. Уголки моих губ дёрнулись вверх в усмешке, и я молча выдернула руку, поворачиваясь и быстро взбираясь к решётке вентиляции. – Эй, детка. – Я выглянула из вентиляции, посмотрев на Бруно. Он сложил ладони в кривом сердечке и ближе придвинулся к решётке своего окошка. – Я буду скучать по тебе.

Вызволив Людовика из Хеллерклиффа, мне понадобилось несколько дней, чтобы он пришёл в себя после недолгого пребывания в злополучном месте. Выяснилось, что над Вандельштайном работал уже известный мне доктор и по совместительству ненормальный учёный Норман Коверт, который бил Людовика током в каких-то профилактических целях, а Роджер пытался переманить его на свою сторону и подружиться, постоянно издеваясь и избивая. Под давлением с двух сторон Людовик практически сломался и теперь безвылазно находился в своём поместье, став злее и резче. Виктория же, напротив, стала радостнее и живее. Когда я добралась до своего дома, то ожидала встретить её вновь в слезах, но она лишь весело сообщила мне, что ей стало гораздо лучше, и умчалась в свой клуб, который теперь принадлежал целиком и полностью только ей одной.