Текст книги "Если бы ты был(-а) на моём месте. Часть первая"

Двадцать пятая глава

Щелчок затвора. Выстрел. Первый в сердце.

Щелчок затвора. Выстрел. Контрольный в голову.

В ушах зазвенело, словно я куда-то падала. Резко вынырнув из сна, я села в кровати. Правую руку свело до онемения. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что я находилась в поместье в своей постели и моей жизни в этот момент ничего не угрожало. Сфокусировав взгляд и обнаружив в побелевших пальцах правой ладони вытащенный во сне пистолет, я с трудом разжала руку и убрала оружие в его привычное место под соседнюю подушку, после чего вновь откинулась на спину, тяжело выдохнув и вперив взгляд в потолок.

Избавившись от одного из пяти своих противников, я надеялась, что смогу спать крепче, вообще спать. Тем не менее, кошмары продолжали преследовать, и теперь к ним присоединились звуки выстрелов и зловещий смех. В такие моменты сознание словно сковывал холод, не давая нормально вдохнуть, из-за чего я постоянно просыпалась. Минули выходные, и это была уходящая ночь прошлой недели.

Мне понадобилась всего одна неделя, один день, чтобы стать убийцей.

Это был поворотный момент. Видеть, как умирают люди и гаснут их глаза, приходилось и ранее, но в этот раз было по-другому: я чувствовала, как жизнь покидала телесную оболочку под моими собственными руками. И это не было неприятно, нет. Это было непривычно.

Лежа в кровати, я продолжала разглядывать белый потолок, пока к городу лениво подступал новый день. В комнате становилось светлее с каждой минутой, несмотря на плотно задёрнутые шторы. Наконец, наступило утро.

Приняв ту мысль, что уснуть мне так и не удастся, я поднялась с постели. Чётких целей и планов на предстоящий день не было, а о местонахождении предателей Семьи не было известно ровным счётом ничего, контакт с Семьей они прервали полностью, предпочтя затаиться. Когда я пыталась получить нужную информацию от наёмника, он сознался, что встречи с его нанимателями происходили в людных местах, поэтому у меня не находилось даже мельчайших зацепок, которые могли бы привести к предателям. Я вдумчиво смотрела в пол, не зная, что предпринять дальше, как вдруг поняла, что комиссар Малкольм Барт точно должен был знать местоположение Бартичелли младшего, они наверняка неоднократно пересекались, и я сомневалась, что их встречи могли происходить где-то в многолюдном месте. Быстро заплетя слегка спутанные волосы в косу, я отправилась в ванную, чтобы принять холодный душ и прийти в себя после очередной бессонной ночи.

Ледяная вода, стремительно стекающая по плечам, постепенно привела в сознание, зарядив бодростью и готовностью к предстоящему дню. Мысли стали яснее, а от ночного кошмара не осталось ни следа.

Надев наручные часы, я взглянула на циферблат, прикинув, что в наилучшем раскладе могла бы была добраться до полицейского управления прямо к утренней смене. Я надеялась, что вероятность нарваться на Билла или Уинфреда должна была сократиться до минимальной. Барт, в свою очередь, как комиссар полиции, мог оказаться в своём кабинете, проверяя свежие поступившие дела и отдавая указания по предстоящей неделе.

На улицах Блэкхоулла стоял январский холод. После недолгих раздумий выбор одежды для столь неприятной погоды пал на классический деловой костюм с брюками вкупе с тёплой водолазкой с высокой горловиной. Одежда казалась мрачной: пиджак и брюки в приглушённую сине-зелёную клетку и чёрный бадлон. В какой-то степени это был траурный наряд по Виктории, погибшей по моей вине, и в то же время это был максимально нейтральный костюм, чтобы не привлекать взгляды посторонних. Предатели Семьи по-прежнему где-то скрывались, и я не хотела лишний раз выставлять себя напоказ, точно приманку для обозлённого зверька.

Отправив револьвер с полным барабаном в правый рукав, надела кобуру с пистолетом под пиджак, поймав себя на мысли, что совершала действия на автомате, они стали привычной обыденностью. Взглянув в зеркало и удостоверившись, что оружие не было заметно под одеждой, я провела подушечками пальцев по едва заметным фиолетовым кругам под глазами – напоминаниям о бессонной ночи. Внешний вид не казался болезненным, но на всякий случай я воспользовалась маскирующим средством, чтобы убрать синяки. Привычно проверив окна и двери поместья и заперев за собой входную дверь, я отправилась в Департамент полиции.

Взглянув на наручные часы, я недоумённо перевела взгляд на полицейских, снующих по коридору и кабинетам. Я никак не ожидала, что ранним утром понедельника возможен подобный ажиотаж. Люди носились от стола к столу, сжимая в руках папки с документами или телефонные трубки, не видя дальше собственного носа, поглощённые работой. На моё присутствие никто не обращал внимания, и я спокойным шагом направилась к кабинету комиссара. Как назло, мимо пролетел Уинфред Ходжес, задержавший свой взгляд чуть больше чем на секунду. Я кивнула ему, слегка улыбнувшись, и ускорила шаг, надеясь, что он не успеет понять, кто прошёл мимо него.

– Эпуларио! – Окликнул мужчина. Я остановилась, устало выдохнув и нацепив притворную улыбку, и развернулась к Ходжесу. Он неаккуратно сжимал в руках сплошь исписанные листы бумаг, которые были готовы разлететься в любую секунду. Сощурившись и приоткрыв рот, Уинфред сделал шаг ближе. – Ты бессмертная что ли? – Он дёрнул рукой в моём направлении, указывая. Я молча и насмешливо улыбнулась, когда лицо Ходжеса изменилось и стало растерянно-злым. – Не буду спрашивать тебя, какого лешего ты здесь забыла, но то, что на тебя нет официального ордена, не даёт тебе права спокойно разгуливать, где тебе захочется.

– Что? – Тут пришла моя очередь растерянно смотреть на Ходжеса. Мужчина сделал ещё шаг ближе и заговорщически приставил ладонь к своему рту, словно желая доверить какую-то тайну.

– Мы все прекрасно знаем, чем ты занимаешься на самом деле. – Он вновь отклонился в сторону, один лист бумаги в его руке выбился из общей кучи, медленно сползая. Заметив это, Уинфред стал поправлять документы, глядя на них. – Преступница, спокойно разгуливающая на свободе, достойная дочь Семьи, да, Эпуларио?

Не желая продолжать диалог, я взглянула на дверь кабинета комиссара и тихо приоткрыла её, проскользнув внутрь, пока Ходжес был занят своими бумагами.

– Чёрт. – Выругалась вслух, аккуратно заперев дверь и развернувшись к столу, увидев за ним слегка удивлённого и разозлённого Морриса. Билл медленно закивал головой, приподняв брови и округлив глаза, давая понять всем своим видом, как сильно я попала.

– Доброе утро, Софи. Давно не виделись. Заходи, располагайся. – Излишне любезно проговорил мужчина сквозь зубы, показывая на кресло, стоящее напротив него. – Присаживайся. – По буквам произнёс он. Я улыбнулась, не двигаясь с места и прикрыв глаза на секунду, стараясь сообразить, как выбраться из места, ставшего вдруг неприятным, никого не покалечив.

– Билл.

– Я сказал: сядь. – Приказным тоном заявил мужчина.

– Хорошо. – Приподняв руки в безоружном жесте, прошла к столу и заняла указанное место. Моррис сцепил руки в замок, сложив их на столе.

– Выкладывай. – Серьёзным тоном приказал Билл, уставившись в мои глаза, не мигая. Он выглядел так напряжённо, что я не удержалась и улыбнулась.

– И что ты хочешь услышать?

– Эпуларио! – Мгновенно взорвался Моррис, расцепив замок и ударив ладонями по столу. Я удивлённо развела руками, не понимая причины внезапной вспышки гнева. Билл уже не в первый раз называл меня по фамилии, когда сильно злился. Возникало чувство, что так он пытался держать дистанцию полицейский – подозреваемый. И, казалось, ему было плевать, что я не была задержанной. Мужчина нахмурился, успокаиваясь и поправляя пиджак, который успел задраться, обнажив кобуру пистолета. – Мне сейчас не до твоих шуток и ужимок. Выкладывай, зачем явилась.

– С этого и нужно было начинать. – Я улыбнулась Моррису, глядя на его краснеющее от гнева лицо. – Мне нужен Барт. Где он? – Я окинула взглядом кабинет, не находя какого-либо упоминания о комиссаре.

– Малкольм покинул пост комиссара полиции, оставив службу. Он сдал значок и оружие. Подозреваю, что он уже мёртв. – Моррис уставился на меня своим пронзительным взглядом, и я непонимающе приподняла брови. – Это ты его убила, Софи?

Вместо ответа я хмыкнула. В последний раз я видела бывшего комиссара в своей квартире, когда он убегал от меня с окровавленным плечом. Первой проскочившей мыслью было то, что Малкольм мог сбежать к четвёрке предателей, надеясь на их защиту, но я поспешно отмела свою задумку, посчитав, что Барт не мог быть круглым идиотом, чтобы отправиться к Бартичелли после невыполненного задания – неудачной попытки убить меня.

Билл по-прежнему дожидался ответа, внимательно глядя в глаза.

– Я не убивала Малкольма Барта, он нужен мне по делу. Не смотри на меня так. – Откинувшись на спинку кресла, я устроилась как можно дальше от неприятного подозревающего взгляда Билла. Он выдохнул, успокоившись и жалко улыбнувшись одними уголками губ.

– А как на тебя смотреть, Софи? – Моррис махнул на меня рукой. – Ты была хорошей девушкой, доброй, отзывчивой, готовой всем помочь. – Он вновь обессиленно махнул на меня рукой. – Но кто этот человек, сидящий передо мной сейчас? – Билл пожал плечами, потеряв всякий интерес к беседе и устремив задумчивый взгляд в сторону. Я молча наблюдала за мужчиной. Он откинулся в кресле, положив руки на подлокотники. – Когда-то я думал предложить тебе работу в нашем управлении, ты быстро соображаешь и разбираешься в нужных вещах. Но я не мог подумать, что ты встанешь по ту сторону закона. – Моррис перевёл разочарованный взгляд на меня. Я улыбнулась одними уголками губ, вспомнив то, как внезапно исчезли Джордж и Мэри, и как мне нужна была работа. Тогда я всерьёз рассматривала идею попросить помощи у Морриса. – Ты улыбаешься?

Я молча опустила взгляд, рассматривая причудливые узоры деревянного покрытия стола. Мужчина не нарушал тишину, точно ожидая, что я начну оправдываться.

– Я улыбаюсь, Билл, потому что однажды пренебрегла судьбой, выбрав ту жизнь, которую поспешно выбрали за меня, и не могу сделать это снова. Даже ради того, чтобы вновь стать хорошей и доброй для всех.

– Когда-нибудь ты попадёшь в Хеллерклифф или, хуже того, в тюрьму Рэйкаст. И я буду тем, кто отправит тебя туда. – Внезапно серьёзным тоном голоса произнёс Моррис, вновь придвигаясь к столу и складывая руки в замок. Я расплылась в широкой улыбке, даже не пытаясь скрыть её, подавив желание сообщить помощнику комиссара, что уже была в научно-медицинском центре несколько раз, и не была особо впечатлена увиденному. Билл громко сглотнул, сощурившись. – Эта самодовольная улыбка. – Он слегка дёрнул плечом вниз, словно проверяя, на месте ли находилось оружие, не сводя с меня внимательного подозрительного взгляда. – Давно виделась с Бруно?

Заданный вопрос удивил, я немного растерялась, изогнув брови. Не зная о степени осведомлённости мужчины, решила задать встречный вопрос, стараясь максимально повернуть его в нужную сторону.

– Почему ты решил, что я могла с ним видеться?

– Брось, Софи. В Блэкхоулле не осталось человека, который бы не знал, что вы вместе.

– По-прежнему не понимаю, о чём ты.

– Бруно устроил фейерверк по случаю своего возвращения тогда, в парке аттракционов. – Он смотрел на свои сцепленные в замок руки, словно на них было что-то крайне интересное. – В небе вспыхивали разноцветные огни, искры. Мелькнуло твоё имя. – Моррис резко перевёл взгляд на меня. Мои губы дёрнулись в неуверенной улыбке.

– Моё? – Переспросила с недоверчивым удивлением, подумав, что полицейский мог схитрить, выдумав всю ситуацию. Билл утвердительно кивнул, не отводя сканирующего взгляда, внимательно следя за моей реакцией.

– Мы быстро свернули представление, не дав выпалить всем огням, но несколько секунд разноцветное облако висело в воздухе.

Резко вдохнув, я нервно улыбнулась, по-прежнему не веря в его слова. Признаваться Моррису вслух, что Роджер ничего не говорил мне о фейерверке, я не хотела и потому молча уставилась на мужчину, прикусив язык до крови.

– Он не сказал тебе, верно? – Победно улыбнулся Билл. Это была одна из редких улыбок Морриса, и она значила, что полицейский действительно был доволен своим преимуществом в знании. Во рту появился металлический привкус. Билл поджал губы и поставил локти на стол, подперев подбородок сцепленными руками. – Выкладывай.

Недовольно хмыкнув, я устроилась удобнее в кресле и уставилась на шкаф, не желая встречаться взглядами с Моррисом.

– У тебя устаревшая информация, мы расстались.

– И он так просто тебя отпустил? – Искренне удивился мужчина, нахмурившись. – Бруно не оставляет родных в живых за их ненадобностью и… – Он коротко кашлянул, резко замолчав, я насторожилась, переведя взгляд на Билла.

– Он убил кого-то ещё за последнее время? – Я быстро перебрала убитых Роджером людей в уме, вспомнив, что он лично отправил на тот свет сначала свою мать, а затем отца. Билл молча поджал губы, из-за чего я разозлилась, резко выпрямившись и наклонившись над столом. – Кого он убил?

Несколько секунд Моррис буравил меня недоверчивым взглядом снизу вверх и затем сдался, расслабив руки и откинувшись в своём кресле.

– Я и забыл, насколько ты быстро соображаешь. – Недовольно заметил мужчина, отведя взгляд в сторону. Быстрым движением руки он вытащил увесистую папку из-за стола и кинул её передо мной. Папка раскрылась, из неё вылетели многочисленные фотографии жертв и мест преступлений, записи и свидетельства о смерти. Это было дело Роджера. Я впервые видела такую толстую папку. Её обложку украшала надпись: «Дело прекращено в связи со смертью подозреваемого». Ниже была свежая запись, видимо, сделанная совсем недавно: «Дело вновь возбуждено ввиду открывшихся обстоятельств». Я улыбнулась глупости последней записи. Полиция не могла написать о своей ошибке, рано похоронив подозреваемого, не удостоверившись в том, что он действительно был мёртв. – Понравилась папка? Хочешь себе такую же? – Неожиданно одёрнул Моррис, сложив руки на груди. Я изогнула бровь, промолчав о том, что была уверена, что у меня уже есть подобная папка, и даже слегка удивилась, осознав, что по документам я была чиста.

– Кого он убил? – Напомнила я Биллу свой вопрос, открывая дело, пролистывая и рассматривая фотографии с мест преступлений. В качестве орудия преступления практически всегда был обозначен нож, отец и мать были убиты с его помощью. Этот факт натолкнул на мысль, что в борьбе с Роджером, если представится подобная возможность, лучше использовать пистолет – пуля сработает быстрее и точнее.

– Дядю по материнской линии, Доминика Куинто. Знакома с таким? – Я закусила нижнюю губу, вспомнив, как на прощание Бруно сообщил о своём намерении навестить дядю. – Не сказать, что город лишился хорошего гражданина, но… – Билл замолчал, и я кинула на него быстрый взгляд, углубившись в изучение фотографий с комментариями.

– Ты стал циничнее.

– С психами, разгуливающими по городу, и применяющими отравляющий удушающий газ с гипнозом, трудно оставаться в своём уме. Либо сходишь с ума, либо…

– Становишься таким, как ты. – Я бесцеремонно закончила фразу Морриса, захлопнув папку и кинув её на стол, как до этого сделал сам Билл. Мужчина напрягся, потянувшись к краю пиджака, замерев у кобуры. – Всё нормально, Билл. – Он перехватил мой взгляд. – Если тебе так комфортнее, можешь достать пистолет.

– Опять твои игры, Эпуларио? – Сощурился он, поправив пиджак; пистолет скрылся под одеждой. Я улыбнулась одними уголками губ, доверие Морриса не было потеряно до конца.

– Нет. Меры предосторожности, прекрасно понимаю тебя. – Я вновь удобно устроилась в кресле. – Ты с такой лёгкостью показал мне дело Роджера, что возникает вполне логичный вопрос. Что тебе от меня нужно?

Билл коротко кашлянул, задумавшись на несколько секунд, глядя на закрытую папку, лежащую перед ним. Он встал из-за стола и прошёл к шкафу, не желая оставаться на месте. Ему не терпелось поделиться чем-то слишком важным и волнующим, и это было написано на его лице.

– Роджер не упоминал какого-то близкого родственника? – Моррис внимательно посмотрел на меня, стараясь не отводить пристального взгляда, точно боясь пропустить что-то важное.

Я слегка нахмурила брови, вспоминая, что Бруно упоминал о своей матери, отце и дяде, но они были мертвы и не могли интересовать Билла настолько, чтобы он с придыханием ждал моего ответа. Неожиданно я поняла, что Роджер несколько раз говорил о ком-то ещё, но не вдавался в подробности и сразу же замолкал.

– Значит, упоминал. – Подтвердил за меня Моррис. Он медленно закивал головой, задумчиво уставившись в пространство. Спустя несколько секунд размышлений, Билл взглянул на меня. – Назови имя, Софи. Этот человек находится в опасности.

– Я не знаю. – Произнесла поспешно, нисколько не солгав. Моррис, не поверив мне, чуть наклонил голову вперёд. – Я не знаю, Билл. Какой смысл мне лгать?

– Ну не знаю, может, чтобы покрыть своего дружка, чтобы он успел убить, возможно, своего последнего родственника?

– Роджер – не мой дружок.

– Но он убьёт человека, если ты не назовешь имя. – Вновь завёлся Моррис. – Думаешь, Бруно убил своего дядю ради забавы? Доминик Куинто погиб насильственной смертью от рук маньяка, который пытался выбить из него нужную информацию, нанося точные удары ножом, не давая ему быстро умереть.

– Что-то не сходится. – Я медленно приподнялась с кресла, задумчиво глядя на папку с делом. – Как ты узнал, что Роджер пытал его не просто так? Ты был там? – Я встала у стола, посмотрев в сторону полицейского. Он отвёл взгляд.

– Не я.

– А кто же?

– Люди, которым не безразлична судьба этого города. – Резко взглянул на меня Моррис, слегка задрав голову. Его голос стал уверенно-проникновенным. – Мёрфи в компании Скотта Чейза оказались поблизости, они пытались остановить Бруно.

Не удержавшись, я коротко рассмеялась. Билл не спеша отошёл от шкафа и приблизился, встав напротив и сложив руки на груди. Насмешливо улыбнувшись, я с предвкушением облизала нижнюю губу.

– Бедный богатый мальчик и маленькая беспризорница из неблагополучного района. Прекрасные защитники, ничего не скажешь. – Слова стали вырываться из моего рта слишком быстро, и я продолжала говорить, нисколько не задумываясь. – В полиции всё настолько плохо, что уже принимаете детей на службу? Ты, наверное, специально дождался, когда Скотту исполнится восемнадцать, чтобы он ловил преступников вместо тебя, пока ты здесь строишь из себя бравого заступника Блэкхоулла с обострённым чувством справедливости. Как ты получил своё звание, помощник комиссара? Самому не тошно от себя, Билли-Вилли?

Раздался громкий звук пощёчины.

– Эй, Билл. – Как всегда в самый неподходящий момент в кабинет заглянул Ходжес. – Какого хрена здесь… – Он резко замолк.

Моя голова, резко повернувшаяся в сторону от сильного удара, медленно вернулась обратно. Я взглянула на Морриса, замершего на месте с вытянутой рукой. На его лице читался ужас и шок осознания содеянного. Я облизала нижнюю губу, почувствовав выступившую на ней кровь, и улыбнулась. Щека не пылала болью и даже не горела огнём стыда.

– Я… – Замолчал Моррис, подбирая слова, бегая глазами по кабинету. Ходжес издал какой-то приглушённый звук, окончательно потеряв всякое соображение.

– Всё нормально, Билли-Вилли. Думаю, мы закончили. – С холодным спокойствием произнесла я, повернувшись к выходу. Ходжес, стоявший на пороге, подвинулся в сторону, освобождая мне дорогу и не сводя обалдевшего взгляда.

– Тебе бы лёд приложить. – Неуверенно показал на свою щеку мужчина, продолжая смотреть на место удара. Я вышла в коридор, услышав его возмущенно-приглушённый голос, обращающийся к Моррису. – Какого чёрта, Билл?! – И затем чуть тише и спокойнее. – Она, правда, назвала тебя этим прозвищем?

Из полицейского управления я выбралась очень скоро, практически не привлекая внимания служащих, что сыграло только на руку. Решив последовать совету Ходжеса и приложить лёд, я отправилась обратно в поместье. Уже дома, стоя в ванной напротив зеркала во всю высоту стен, увидела след от пятерни, расплывающийся по лицу фиолетово-красным оттенком.

Не хотелось признаваться самой себе, но удар Морриса был сильным. Я даже не могла предположить, что в человеке столь обычного телосложения могло быть так много физической силы. Я не удивлялась тому факту, что Билл встретил меня излишне прохладно, наблюдая в последний раз, когда я убегала от наёмника с разбитой головой в парке аттракционов. После того вечера произошло много событий, в которых я приняла непосредственно активное участие, что, видно, не укрылось от внимательных глаз помощника комиссара и его бессменного помощника, следующего по пятам. Не зря Ходжес упомянул о том, что они были в курсе моей деятельности. Но я по-прежнему находилась на свободе, и это означало, что у полиции не было достаточного количества улик, чтобы арестовать меня.

Слегка задрав голову, чтобы свет ламп падал ровнее, я приблизилась к зеркалу, желая ближе рассмотреть пострадавшее лицо. Губа разбита, в уголке рта запеклась кровь. Я облизала застывшее пятно языком, стараясь его стереть. Прикоснувшись пальцами к ещё пылающей щеке, поняла, что удар действительно был сильным, боль мгновенно распространилась по всему лицу, заставив поддаться давно сдерживаемым чувствам.

За несколько секунд ощутив весь спектр эмоций, я поспешно постаралась заглушить их, громко сглотнув, убеждая себя, что боль находится только в голове, а ненужные мысли о ней не принесут никакой пользы.

По щеке скатилась единственная слеза.

Боль медленно исчезала, чувства отступали. Я умылась прохладной водой, смыв кровь с губ и маскирующее средство под глазами. Теперь внешний вид стал более чем болезненным: синяки под глазами, фиолетовая щека и разбитая губа. Я улыбнулась своему отражению, подумав, что никогда бы не могла предположить, что однажды буду так выглядеть. Даже синяки, полученные в драке с Уилсоном, были не такими – они были на теле. Удары по лицу – совершенно иная вещь, она касалась души и служила показателем моего отношения к миру. И отношение было паршивым. Загадочный незнакомец, с экзотическим именем Азери Мирза, предупреждал об этом, но я уже сделала свой выбор, пусть и не могла назвать это выбором. Я лишь хотела выжить и добиться своего права на безопасное существование.

Вся одежда отправилась на пол. Оружие, находящееся в рукаве и кобуре, громко ударилось о плитку, оставшись лежать где-то под слоем ткани.

Оставшись в одном нижнем белье, я отправилась на кухню, вытащив из морозильной камеры пакет со льдом для напитков и приложив его к пострадавшей щеке. Из небольшого шкафчика достала бутылку алкоголя, не рассматривая этикетку, и один стеклянный стакан. Неторопливым шагом поднялась по лестнице на второй этаж, рассматривая картины на стенах. Человек, изображённый на единственном портретном полотне в окружении летних пейзажей, смотрел каким-то осуждающим взглядом.

– Хватит пялиться. – Тихо пробормотала я, опуская глаза, направляясь в библиотеку. Поместье было слишком большим для моего одинокого существования в нём, и я не часто захаживала во все комнаты. Чаще всего посещение ограничивалось спальной комнатой, ванной, кухней и кабинетом. Вот и сейчас я направилась прямиком в кабинет, игнорируя книжные полки, кинув быстрый взгляд на задёрнутые шторы библиотеки. Хвалённого дворецкого, как у Вандельштайна у меня не находилось, поэтому и следить за открытием и закрытием портьер было некому.

Войдя в кабинет, устремилась к креслу, откинувшись на его спинку и поставив бутылку с напитком и стакан на стол. Щека, к которой я так сильно прижимала пачку со льдом, практически застыла от холода. Я кинула пакет на стол рядом с другими предметами и потянулась к журналу, лежащему на краю. Достав ручку из органайзера, открыла наполовину исписанный лист и неторопливым движением руки стала зачёркивать имя Барта, стоявшее в одном столбце с другими именами.

Серджио Бартичелли мл. (главный), капо,

Гаспар Хаген, солдат,

Альберто Салоццо, солдат,

Алессандро Салоццо, солдат,

Малкольм Барт, соучастник,

Человек в чёрном, Дог.

Отложив ручку в сторону, потянулась к бутылке и откупорила её. Закинув в стакан слегка подтаявший лед, туда же налила напиток, не сводя глаз со своего списка. Оставалось всего четыре человека. Четыре имени. Я сделала большой глоток горького напитка, слегка поморщившись, и взглянула на этикетку бутылки. По случайному выбору в бутылке оказался виски – один из самых крепких напитков в доме. Раньше я изредка заказывала в барах лёгкие алкогольные напитки вроде шампанского или мартини, особо не разбираясь в градусах и марках, но после того, как ледяной виски оказался на языке, поняла, что возвращение к сладким напиткам не представлялось возможным. Горьковатый привкус золотистого напитка, похожий на засахаренную грушу, был необычно приятен. Я отставила стакан в сторону и приложила уже открытую пачку льда к щеке.

Мозг соображал крайне резво. В голову пришла неожиданная мысль расписать родственников Роджера, чем я и занялась, взяв ручку и открыв чистый лист. Я не особо понимала, для чего мне это было нужно, но казалось, это занятие поможет отвлечься от навязчивых мыслей о четырёх фамилиях, написанных на соседнем листе.

Посередине листа белой бумаги написала «Роджер Бруно». От имени тянулись две стрелки к его родителям. Чуть дальше от них вписала дядю, Доминика Куинто, брата матери Роджера, имя чётко врезалось в память. Я провела длинную линию от имени Бруно вниз и нарисовала пустой квадрат, поместив внутрь вопросительный знак. Кинув ручку на стол, взяла стакан и откинулась на спинку кресла, устремив задумчивый взгляд в пространство.

– Кто же ты такой? – Обратилась я к невидимому собеседнику и сделала глоток, на этот раз не поморщившись и прочувствовав вкус напитка. – И чем ты так мог заинтересовать Роджера?

В памяти всплыли отрывки разговоров с Бруно и упоминания тайного родственника. Я прикусила нижнюю губу, совершенно позабыв о ранке, напомнившей о себе слабой вспыхнувшей болью.

– Знаешь, ты так напоминаешь мне одного человека. – Роджер хмыкнул. – Правда, последний раз я видел его лет десять назад, не меньше. Забавно. – Он опустил взгляд, вспоминая что-то.

Я резко выпрямилась, сев ровно в кресле и отставив стакан в сторону.

– Десять лет – большой срок. – Заговорила сама с собой. Сконцентрироваться стало легче от проговаривания мыслей вслух. – Если они виделись десять лет назад, то Роджеру было около тринадцати? – Я записала число под квадратом с коротким комментарием. Выпитый алкоголь медленно согревал изнутри, в животе стало совсем тепло, из-за чего я вспомнила, что ничего не ела с прошлого дня. Но бросать начатое дело я не собиралась, и поэтому лишь налила в стакан новую порцию напитка.

– В подростковом возрасте… – Начала соображать, позабыв и вновь прикусив пострадавшую губу. – Это не может быть дальний родственник. В пределах близкого круга родных. Не дальше дяди. – Я взглянула на записи имен, связанных с Бруно. В деле Роджера уже был вкладыш с Домиником Куинто, в котором говорилось, что он был родным братом матери Роджера. – Родственники со стороны отца не подходят? – Я зачеркнула ручкой имя отца Роджера тонкой линией. Варианты со старшим поколением вроде бабушки или дедушки отметались, а дядя уже был мертв. Я сомневалась, что интерес Бруно могла бы вызвать его тётя, пусть и не исключала подобный вариант, записав его.

– Последний раз я видел его лет десять назад. – Процитировала Роджера, неожиданно сообразив, что он говорил о родственнике в мужском роде. Это не могла быть женщина. Я недовольно зачеркнула вариант с тётей. Взяв стакан с уже растаявшими крошечными кусочками льда, плавающими в золотистом напитке, сделала большой глоток и откинулась в кресле.

– Это мужчина. – Начала загибать пальцы, размахивая стаканом в стороны. – Последняя встреча была приблизительно десять лет назад. Роджеру было около тринадцати лет. Это не дядя, но кто-то из близких родственников. Бруно говорил о нём всего пару раз, но до сих пор помнит, значит, этот человек очень важен для него. – Меня вдруг осенила простая и чересчур реальная мысль, из-за чего рука, держащая стакан, дрогнула. – Невозможно…