Текст книги "Матрёшка"

– Вы подписали. – Адвокат Коннора сует ей под нос бумаги, где часть выделена маркером. Катя берет их и рассматривает подчеркнутое. – С нами находится специалист, который поможет вам пройти эту процедуру.

– А если я откажусь? – Спрашивает Катя у собеседника в трубке. – Они медсестру с собой притащили, прям ролевые игры какие-то у нас тут. Поняяяятно, – вздыхает она, выслушав ответ. – Да нет, что вам ехать-то, не надо вам ехать, все нормально. У меня свидетелей, если что, полно вокруг. А есть какие-то ограничения, где меня трогать нельзя? А то знаете, пойду на эпиляцию, например, и им приспичит. Или в театре буду сидеть. Ну, какое воспитание, о чем вы говорите, это же ирландские овцепасы. – Джеймс вспыхивает. – Перезвоню, обязательно. – Она отключается. – Ладно, давайте вашу банку. – Катя протягивает руку, стараясь не смотреть на своих коллег, представляя, как это выглядит в их глазах – позорище.

– Нет, никаких банок. – Джеймс вызывающе смотрит прямо на нее. – Знаем мы все наркоманские штучки. Экспресс-тест крови сделаешь.

– Может быть, мы перейдём в отдельное помещение? – Предлагает медсестра. – Уверена, вы хотите соблюсти конфиденциальность.

Катя, проинструктированная адвокатом, усмехается.

– Ага, да, конечно, конфиденциальность. Чтобы вы все подменили благополучно, да? Нет уж, вас трое, и с моей стороны будут трое. Итан, Чарли, – просит она, – не затруднит вас? – Те испуганно трясут головами в знак согласия, Илью и спрашивать не приходится, он уже рядом с Катей и держит ту за руку.

Они проходят в павильон и располагаются в дальнем углу. Катя усаживается за стол, медсестра напротив нее, все остальные окружают эту импровизированную лабораторию. Женщина-медик берет кровь, производит какие-то манипуляции, и все молча ждут какое-то время.

– Никаких признаков алкоголя или наркотических веществ. – Постановляет она. – Единственное, меня смущает концентрация никотина, вы что, выкурили пачку сигарет подряд?

– Да. – Отвечает Катя, которая все это время играет в гляделки с Джеймсом – кто в ком прожжет дыру.

– Хочу вас предостеречь, подобная доза никотина может спровоцировать сердечную недостаточность. – Предупреждает медсестра, складывая свои принадлежности в чемоданчик и вставая.

– А мне не грозит, у меня сердца нет, да, Джеймс?

– Что значит никаких признаков? – Тот выглядит обескураженным, подходит, смотрит на тест, на Катю, на тест, на Катю. – Теперь мне еще страшнее стало, если ты творишь такие вещи трезвая, что у тебя вообще в голове?

– Да какие вещи? Ничего не сделала я.

– Тебе нужно к специалисту. – Даже несколько испуганно произносит он, все не в силах поверить в случившееся. – Я понимаю, ты творческий человек и все такое, но ты явно не в норме.

– Ты научись сначала трезвого человека от пьяного отличать, а потом уже диагнозы ставь.

Так хотелось выпить вчера, какое счастье, что она удержалась, у нее правило: после двенадцати ночи не пить, иначе она не сможет полноценно работать на следующий день. А с сигаретами да, переборщила, сидела с утра в машине около его дома, надеясь увидеть, кто же выйдет, благо входная дверь у него сразу на улицу. В итоге, он вышел один. «Может, и не было никого? А, может, она осталась? Она что, живет у него?» Этими вопросами Катя задавалась, пока пачка не кончилась, да и на работу пора было и еще за Илюхой заехать.

– И помни, любое подозрение о наркотиках – я тебя проверяю. – Джеймс, предвкушавший Катино падение, страшно разочарован, но пытается не сдаваться.

– Серьезно? – Хмыкает она. – А мне Коннора можно прийти проверить? Вот так вот в офис к нему завалиться уютной компашкой? Или он святой человек, и в рехаб не ты его самолично сдавал?

Джеймс становится красным, как рак. Ноздри раздуваются от гнева.

– Во-первых, это ложь! И ты не смеешь распространять его личную информацию!

– Серьезно? Это тоже записано в договоре, надеюсь? – Катя потрясает пачкой документов. – Я смею делать все, что придет в мою напрочь больную голову, и никто – подчеркивает она, – меня не остановит. Хоть обложитесь адвокатами с ног до головы. – Она бросает пачку бумаг и берется за телефон. – Вот сейчас возьму и опубликую эту стрррррашную информацию. У меня и фотки, наверняка, остались, много разных. С какой начать? – С издевкой произносит она. – Так что не злите меня, честно, не советую.

По виду Джеймса очевидно, что он убил бы ее без колебаний, если бы не пять человек свидетелей.

– То есть теперь шантаж? Когда я думаю, что ты уже ничего хлеще выкинуть не можешь, ты всегда находишь, чем удивить.

– Да это вы меня без конца шантажируете детьми! – Орет она. – И каждый раз безрезультатно, что самое интересное. Неудачники! Давай я вот все это перечеркну, весь это договор сраный, – она реально берет маркер, лежащий на столе, открывает колпачок зубами, выплевывает его на стол и начинает черкать все страницы. – И напишу сверху: «Хуй тебе, а не дети». – Выводит она. Пририсовывает член с яйцами. Расписывается. – Воооот! Теперь это похоже на грамотный договор! На! – Она швыряет кипу бумаг Джеймсу, тот автоматически ее ловит. – Передай по назначению. И только попробуйте еще раз ко мне заявиться! Я тебя предупредила, что я сделаю.

– Как. Мне. Жалко. Твоего жениха. – По словам произносит он. – Он просто не представляет, какой ебаный пиздец его ждет. Просто не представляет!

– У него-то все отлично, а вот тебя надо пожалеть, придётся сейчас докладывать, что гениальный план выставить меня наркоманкой провалился. Ой, боюсь представить, как кто-то рассердится. – Катя в деланном испуге хватается за голову.

– Весело тебе, я смотрю? – Хрипит Джеймс, сейчас прекрасно понимая Коннора в моменты его рукоприкладства. Так и хочется отхлестать ее по щекам.

– Мы закончили? Передай привет мистеру Филсби. Скажи, что я вчера не шутила, кстати. Это чистая правда.

Джеймс бросает бумаги обратно на стол, вылетает вон, за ним следует медсестра, адвокат пытается забрать документы из-под носа у Кати, она накрывает их рукой.

– Оставьте, я все-таки, может, почитаю на досуге, а то вдруг мне еще хомячка нельзя заводить, чтобы не лишиться ОПЕКИ! – Орет она ему в лицо, адвоката сдувает. Катя падает лицом на стол и вокруг нее воцаряется полнейшая тишина. Почему так всегда происходит? Опять устроила лютейший скандал. Она не знает, как подняться и посмотреть в глаза этим людям.

– А чо вчера было-то? – Илья начинает тормошить ее, не скрывая своё любопытство. – Ты ничего мне не рассказала!

– Отстань, дай мне спокойно умереть от стыда. – Мычит она в стол.

– Да ладно, ничего же не случилось, – успокаивает ее Чарли. – Если бы они у тебя килограмм героина нашли, тогда да, было бы, о чем говорить. – Угорает он.

Катя поднимает голову: – Позорище. Итан, прости, ради бога. Я тут вообще не при чем. Я ничего не употребляю, клянусь.

– Да ты мне не обязана отчитываться, тем более, мы только что убедились в этом, – смущенно отвечает он. – Не за что извиняться.

– Серьезно? – Катя закрывает лицо руками. – Блин, представляю, как это со стороны выглядело.

– Да расскажи уже, что вчера было! – Не успокаивается Илья – Ну всем же интересно.

– Да ерунда, – Катя, наконец, поднимается. – На самом деле, это было даже смешно. – Ее реально распирает от смеха. – Видел бы ты их лица. – Катя очень похоже изображает крайнее изумление. – Жаль, тебя там не было!

Она начинает смеяться. Илья тоже хихикает вслед за ней.

– Ну, расскажи!

– Да нечего рассказывать, пришла к нему домой, мне нужно было один вопрос задать.

– Просто вот так вот пришла? Типа позвонила в дверь?

– Ночью. – Уточняет Катя, уже смеясь.

– Ночью? – Илья хохочет.

– Срочно нужно было кое-что спросить, а он трубку не брал, сам виноват.

– Блииин, Лебедева! А что за вопрос-то?

– Вот это не могу сказать.

– Скажешь мне потом?

– Не знаю, нет, стремный вопрос. Переклинило немного, не отрицаю. Со стороны смотрелось реально по-наркомански, наверное.

– Ну что за вопрос? Скажиииии! – Требуют все.

– Ни за что! Вы меня тоже будете за сумасшедшую считать. Но в моем понимании, он логичный. Просто логика такая своеобразная. И я ему говорю: «Давай поговорим наедине». А он такой: «Я тебя боюсь, мне первый раз в жизни реально нужен Джеймс». – Катя захлебывается смехом. – Зассал! Представь, теперь только в присутствии адвоката готов со мной разговаривать. Уууууу, я такая страшная! – Она тянет растопыренные руки к Илье, изображая чудище.

– Где мой адвокат? – Вопит он, хватая стул и загораживаясь от неё. Уже никто не может сдержать смеха. – Вот чем мне нравится Лебедева, всегда найдет, над чем поржать.

– Это просто защитная реакция, на самом деле, я очень расстроена. – Катя пытается произнести это печальным голосом, но, глядя на Илью со стулом, опять начинает хохотать. – Итан, ты меня извинишь, если я на сегодня возьму отгул? Работать все равно не получится. Надеюсь, они завтра не придут, а то мне надо выпить срочно.

Итан неуверенно кивает.

Илья кривляется, изображая Катю:

– Надеюсь, они завтра не придут! Тааак, давайте мне кокоса, побольше, герыч, таблетки, бальбулятор разводите уже! – Он показывает, как нагребает полные руки всего. Катя буквально корчится от смеха.

– Куда бы нам податься с тобой?

– А Милош где?

– Ой, он улетел куда-то утром, уверена, говорил куда, но я прослушала. В Европе где-то. Ладно, по дороге ему наберём.

Катя засовывает документы, оставленные адвокатом, в сумку, параллельно набирая своей помощнице и заказывая самолёт.

– Надо все ж таки прочитать этот договор гребаный, достал он меня уже, какие там еще сюрпризы, интересно. Если я тут что-то разберу, конечно. – С сомнением смотрит на исчерканные листы.

– Пипец, твое это выступление – «теперь это годный договоооор», – Илья уже держится за живот, – умеешь переговоры вести.

– Жалко Коннор не увидит, надо сфотографировать, ему отправить, пусть порадуется. А то он вечно все веселье пропускает.

– Ну, вчера-то он не пропустил.

– Да развлекаю его, как могу. Не ценит. Может, сегодня опять заехать, забросить документики заодно? У тебя паспорт с собой? – Интересуется она у Ильи.

– Я на встречу с тобой без паспорта не хожу, сколько раз просыпался в другой стране, раз помню, вообще в Бразилию из Москвы как-то переместились.

– Вроде, это была Аргентина.

– Точно! Вот я офигел, когда утром шторы распахнул.

– А вот не носил бы паспорт, глядишь и не оказался бы в такой ситуации.

– Умеете вы отдыхать. – Завистливо присвистывает Чарли.

– Ну, это раньше, сейчас все, лайтовые вечеринки, никакого хардкора. – Уверяет Катя. – Видишь, ничего не употребляем, не бухаем даже.

– Тем более, Лебедевой вообще употреблять не надо, – ту же добавляет Илья, – у неё своей дури полно, ходит по Лондону, пугает людей.

Начинают они прямо с самолета. Катя, никогда не выкладывающая никаких провокационных сторис, сегодня отрывается по полной. Хлещет винище прямо из бутылки, танцует на барной стойке, прыгает с нее в руки Милошу, обхватывая его ногами, целует в засос. Пускай посмотрит! Да плевать ей, есть там новая телка или нет, такой, как Катя, ему не найти никогда в жизни! Пусть пожалеет, что выгнал ее вчера!

Итан понимает, что Катя ушла в отрыв. Наркоманка? На самом деле? Как-то не вяжется с ней, хотя она даже особо не скрывает. Чем больше подробностей о ней он узнаёт, тем больше допускает такую вероятность. Еще он не может понять: обычно она такая интеллигентная, милая, воспитанная, идеально умеет себя вести с любыми людьми в любой ситуации, самый приятный собеседник, деловая, сосредоточенная на работе, внимательная ко всем, ну да, веселая, любит пошутить и посмеяться, потроллить иногда Джейн или Чарли. И мгновенно умеет переключаться на такую хабалку. Вот как сегодня. Такой тон, такие выражения, как у самых вульгарных девиц. Он понимает, что она это делает нарочно, чтобы спровоцировать оппонента, но все равно, это же надо уметь так перевоплощаться из леди в гопницу. Какая она настоящая? Ей точно надо было в актрисы идти с такими способностями.

На следующий день, когда он приезжает на съёмки, Кати нет. Понятно, что она богатая, самовольная женщина, но профессионализм должен быть! Они здесь не в игрушки играют, он на неё рассчитывает! В крайнем бешенстве он начинает гонять всех по площадке. Джейн, которая было, пытается наябедничать и обратить его внимание, что его любимой Кати нет, влетает первой. Она, обиженная несправедливостью, еле сдерживая слезы, выбегает из павильона, налетая с разбегу на Катю – свежую и отдохнувшую. Джейн, педантично следящая за режимом сна, никогда так свежо с утра не выглядит, а зачастую, уже просыпается с мешками под глазами, а уж Катин вчерашний загул точно должен был сказаться на внешнем виде, но нет.

– Итан, – Катя устремляется к нему с виноватым видом, – я опоздала, прости ради Бога, такой туман был, никак не давали посадку, задолбались круги над Хитроу нарезать.

– Ты не сильно опоздала. Надеюсь, больше такого не произойдёт. – Его слова звучат слишком сухо, словно он решил отчитать какую-то костюмершу. Он спохватывается. – Я рад, что ты здесь. Все нормально? – Они отходят подальше ото всех, прячась за декорации.

– Хочешь узнать, не обхерачилась ли я наркотой? – Уныло усмехается она. – Нет, можешь быть спокоен. Я даже не пила особо вчера, так, на своём адреналине прокатилась. – Катя все еще виновато смотрит на него. – Прости за вчерашнее. Я не знаю, почему мои семейные разборки постоянно выходят наружу!

Она выглядит настолько потерянной, что Итан порывается ее обнять и утешить, но она слегка отстраняется.

– Если хочешь поговорить, то я всегда рядом. – Неловко бормочет он, подумав, что она расценила его жест неправильно. Катя тут же, поняв это, берет его за руку.

– Ты не представляешь, как ты много для меня значишь. – Как собачка, преданно заглядывает она ему в глаза. – Я настолько ценю все, что ты для меня делаешь. Если бы ты не взял мой сценарий тогда, я не знаю, что бы со мной было. Ты меня вывел на новый уровень, я стала кем-то!

– Ты всегда была уникальной личностью и остаёшься! – Итан сжимает ее руку. Вихрь проносится в его голове.

– Но мы же с тобой профессионалы, да? И не должны давать волю своим чувствам! – Катя решается озвучить то, о чем они оба думают.

– Я не могу это скрывать. – Признается он, заливаясь краской. Светлая веснушчатая кожа очень легко краснеет, и скрыть это никак не получается.

– Конечно, можешь. Тем более, тебя предупредили уже сто раз, что со мной лучше не связываться, – пытается улыбнуться Катя. – Тебе много есть, что терять. Я просто не позволю себе ещё и тебе жизнь испортить. Ни за что.

– Не верю ни одному плохому слову про тебя. – Говорит он, хотя, это не вполне соответствует правде. Всему он верит, но этот ее природный, какой-то животный магнетизм просто не оставляет ему шансов остаться к ней равнодушным. И чем дальше, тем больше эта зависимость, в которую он впадает.

– Спасибо. – Она целует его в ладонь, на несколько мгновений задерживая свои губы на его коже. – Пойдём работать?

Глава 21

Катя, воспользовавшись тем, что в один из дней съемки не в павильоне, а в центре Лондона, тащит Итана, Чарли, Джейн и ещё пару человек из съёмочной группы в свой любимый ресторан на обед. Тот комбикорм, который им доставляют ежедневно, она не то что есть, а даже видеть не может. Сколько она ругалась с Джейн, что ведь можно в нормальном месте заказывать кейтеринг, где все свежее, где овощи, сок из сельдерея, и даже они пробовали это делать, но вся съемочная бригада начинала бастовать, требовать нормальную еду, а не этот крольчачий перекус. Обычно Катя или вообще уходила на время обеда, не в силах переносить эти запахи пережаренного масла, или, когда нужно было что-то обсудить, сидела, демонстративно закутавшись в шарф до глаз, периодически брызгая вокруг себя духами, что вызывало возмущение остальных, ибо перебивало ими любимые запахи бекона и лука. Теперь же Катя в предвкушении, что сейчас закажет себе полную тарелку тертой морковки с капустой и, возможно, даже небольшой кусочек рыбы, если сегодня подвезли свежий улов, а, может быть, даже суп из цветной капусты, конечно же, попросив не добавлять ни грамма сливок.

Но в ресторане явно что-то происходит: на улице куча людей с камерами, все суетятся и пытаются занять наиболее выгодные позиции. Они с трудом проталкиваются ко входу, причем на них, казалось бы, тоже звезд, никто даже не обращает внимания. Наконец, Кате удается привлечь внимание знакомой хостес, которая впускает их внутрь.

– Простите, – та делает знак охране, чтобы пропустили только тех, кто с Катей, – у нас тут звезды американские. Простите, – опять извиняется она, – пришлось отдать им ваш столик, я ничего не могла поделать. – Она кивает на владельца заведения, который обычно бежит к Кате с распростертыми объятиями, но сейчас крутится вокруг Катиного любимого места у окна, обхаживая компанию молодых ребят. – Но мы вам составили два стола, вам будет удобно.

– Ой, это же Дэн, – Джейн аж подпрыгивает от радости, – как он мне нравится! Как же повезло! – Катя думает, не исполнилось ли Джейн только что пятнадцать лет, судя по такому энтузиазму. – Как думаешь, можно попросить с ним сфотографироваться? – Просит она совета у Кати, почему-то решив, что та должна разбираться в таких вопросах. – Такой красавчик, я фанатею, все песни его на репите. А как он двигается! Просто бог на сцене! А сериал смотрели? Какой он харизматичный там! И такой акцент милый. Он же русский, ты его не знаешь, случайно? – Джейн забыла, что такой вопрос Катя уже слышала примерно с год назад во время поездки по Штатам, да никто тогда и не придал значения.

– Случайно, знаю! Только не уверена, что он меня узнает, – Катя в упор смотрит на Данечку. Он крутится на месте, ровно такой же, как она его помнит – шило в попе, чтобы он мог пять секунд ровно посидеть на стуле – да ни за что! Он вскользь проходится по их компашке глазами, потом чуть застывает и возвращается взглядом обратно. Узнал, стало быть. Катя экстренно поправляет волосы, всклокоченные от протискивания через толпу и от ветра, и автоматически лезет в сумку за помадой. Даня вскакивает, как подорванный, и направляется к ним. Катина рука нащупать в сумке помаду так и не успела. Это сумка – заколдованная какая-то! Крохотная, там всего-то лежит та самая помада и телефон. Ну, еще сигареты и зажигалка. Еще миниатюра парфюма и салфетки. Ну, еще что-то, а, жвачка, Катя не любит, когда от нее несет куревом. И еще что-то. Короче, найти там ничего решительно невозможно, особенно в такой стрессовой ситуации. Она оставляет попытки прихорошиться, надеясь, что и так выглядит норм.

– Ого! – Даня направляется к ней со своей широченной улыбкой, в которую влюблены все девушки мира. Они, неловко помявшись пару секунд, обнимаются. – Какие люди! – Он, все еще держа руки на ее плечах, отодвигает ее от себя и осматривает с ног до головы. Катя втягивает несуществующий живот и выдвигает несуществующую задницу. Она бы и грудь выпятила, но та еще более несуществующая, чем ягодицы, которые хоть как-то удалось накачать. – А вы же Итан Брукс? – Дэн поворачивается к Итану, переходит на английский и протягивает ему руку. – Я ваш фанат. А ваш фильм совместный я смотрел раз десять, наверное. Диалоги – пушка! Я бы тебе Оскар дал, не задумываясь, – обращается он к Кате, – но не видать тебе его, конечно.

– Это почему же? – Обиженно интересуется она.

– Слишком красивая, богатая, белая, к тому же, даже не ЛГБТ.

Все смеются, пока хостес провожает их за стол. Даня запросто усаживается на диванчик рядом с Катей. За столом тесновато, и Катя незамедлительно пеняет ему, что им отдали ее любимый столик, а их посадили в какую-то срань господню, а они, вообще-то, тоже уважаемые люди.

– Прости ради бога! – Дэн прижимает руку к груди, якобы, в страшном раскаянии. – Я же не знал, что стол твой! Хотя, можно было догадаться по направленности заведения, что это твое любимое место – эко, шмеко, одни смузи в меню. Ты вообще твердую пищу не ешь, да?

– С чего ты взял? – Поражается Катя, как он точно сформулировал. Один раз они с ним завтракали – вернее, он завтракал, а она пила чай, и один раз обедали, и она как раз брала себе овощной суп и зеленый салат, который оказался полит маслом, поэтому она тщательно выбрала только те крупинки зелени, которые были сухими, без тонны жира на них, и он так запомнил?

– Да не знаю. – Пожимает он плечами. – Такое впечатление сложилось. – Они сидят настолько близко, что его бедро то и дело касается ее. Она не знает, делает ли он это нарочно или просто его двигательная активность не дает сидеть спокойно. – Сколько мы не виделись с тобой? – Сворачивает он тему ее питания. – Лет пять, шесть получается?

Кате, которая никогда не может сказать, что в каком году было, отсчитывает все события по возрасту детей. Лили родилась ровно через год после их знакомства, а сейчас ей пять, получается прошло шесть с лишним лет. – Неужели шесть? – Сама удивляется она. – С ума сойти. Вот, – демонстрирует она его своим спутникам, – была знакома, когда его еще не знал никто.

– Да все меня знали, кроме тебя. Ну, в России, по крайней мере. – Отмахивается он. – Ты и сейчас моим творчеством не интересуешься?

– Обижаешь! Я только на концертах твоих была два раза. Раз в Вегасе – был эпический, второй в Барселоне, кажется, тоже классный.

– Почему не подошла?

– Как ты это себе представляешь? – Изумляется она. – Что мне надо было охране сказать?

– Так бы и сказала, что знакомая. – Он обиженно смотрит на нее. – Поверить не могу, не подошла даже!

– Да ладно, чего ты? Не дуйся.

– Да ты все время меня обижаешь! – Он реально надувает свои пухлые губки на несколько секунд, но тут же опять возвращает на лицо улыбку. – Слышал, ты с мужем развелась.

– Дааа, представь.

– И? Тебя поздравлять или сочувствовать?

– У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. – Смеется Катя.

– Мне он сразу стремным показался. Я ещё тогда не понял, что ты перед ним так прыгаешь.

– Да не прыгала я! – Катю потрясает простота его суждений обо всем. Не стесняется ни ее, вообще-то малознакомого человека, если разобраться, ни совершенно незнакомых людей за столом.

– Ну да, ну да. – Кивает он. – Я ещё думаю: кто он? Какой-то малоадекватный, только ресторан тот вспомнить с белыми цветочками, как на поминках. Это посреди-то Межева.

Катя, сто лет как забывшая о том дне, действительно, припоминает и ресторан, и цветочки, и скатерти, и недоуменное лицо Дани и растерянное Коннора. Удивительно, конечно, что даже Данька – малообразованный мальчик с Урала или откуда он там, уже тогда понимал неуместность этой картины, а Коннор нет.

– Воооот, как ты его насквозь увидел! – Катя тычет пальцем Дане в грудь, благо тянуться недалеко. – Что ж ты мне сразу не сказал, что он малоадекватный?

– Ну, извини! – Даня округляет глаза и задирает брови. – После того, как он тебя пригласил на ужин, я тебя больше не увидел вообще никогда!

– Прости, неудобно получилось. – Смущенно потупливается Катя, хихихая.

– Да капец, со мной так раз в жизни только было, чтобы девушка свалила с такой скоростью, даже «пока» не сказала. – Катя смеётся, а Даня смотрит, как у всех за столом отваливаются челюсти. – Да, и единственная, кто мной не хвастается, похоже. – Он заводит глаза к потолку – как это похоже на мимику Коннора, Кате становится еще смешнее.

– Бедный, как ты это пережил?

– С трудом. Двести штук опять же помогли справиться. Я как раз на них записал первый англоязычный альбом в Лос-Анджелесе, и посмотри теперь на меня! – С самодовольным видом он указывает сам на себя, восторгаясь собственной крутизной.

– Какие двести штук? – Спрашивает Катя.

– Ну, он мне прислал двести тысяч долларов. Ты попросила?

– Коннор? – Тупо переспрашивает она.

– Ну да! Я думал, ты попросила.

– Неееет! Что, серьезно? – Она обалдевает от этой информации. – Первый раз об этом слышу! Но он вообще очень щедрый человек, всем помогает, а ты ему понравился, и филармония твоя произвела впечатление.

– Консерватория. – Поправляет он.

– Консерватория, точно. Тем более, ты сказал, что в ЛА собираешься учиться ехать, а это вообще триггер для него, если человек хочет учиться. – Катя все никак не может справиться со своим изумлением, физически чувствуя, что ее глаза стали в два раза шире. Почему Коннор ни разу даже словом не обмолвился? Поразительный человек, конечно! Нужно будет спросить его при случае. Скоро увидятся на дне рождения Вилли, как раз будет удачный момент. Она надеется, он не придет с адвокатом, который будет модерировать их разговор.

– Я говорил? – Пожимает Даня плечами. – Вот этого вообще не помню. Я могу вернуть, кстати.

– Дааааа, ты же у нас теперь в списке Форбс, самый богатенький артист до 30. – Уважительно произносит Катя.

– Ну! – Вальяжно подтверждает Даня, замечая, как ему призывно машут руками его спутники. – Ладно, меня ребята уже ждут, пора в аэропорт. Очень рад был тебя встретить. Раз уж ты в разводе, можно теперь я тебя на ужин приглашу? – Так же совершенно без перехода, запросто спрашивает он, не смутившись ни на секунду.

– Спасибо, но не самая удачная идея. – Катя демонстрирует ему помолвочное кольцо.

– Я понял. – Опять же, ни на секунду не расстроившись, кивает он. – Маякни, когда опять будет перерыв, ладно? Приятно было познакомиться, – очаровательно улыбается он Джейн. Та розовеет, хочет попросить сфотографироваться, но не решается и от этого розовеет еще сильнее.

– Ой, ты же сфотографироваться с ним хотела! – Спохватывается Катя, когда они уже почти выходят за дверь, а огромная свора народа бросается к ним с камерами и телефонами наготове. – Даняяяяяяя! – Орет она на весь ресторан, прежде чем Джейн успевает ее остановить. Он оборачивается и вопросительно смотрит на нее, она машет ему рукой, мол, подойди. Он послушно возвращается. – С тобой Джейн сфоткаться хотела. – Объясняет Катя, пока Джейн мысленно проваливается сквозь пол. И зачем она это ляпнула, еще и при Кате?

Данечка мило улыбается, подает Джейн руку, приглашая встать рядом с собой, Катя делает пару снимков на свой телефон.

– Спасибо, – бормочет Джейн, усаживаясь обратно. Странно, она со столькими звездами работала и никогда не смущалась никого, а тут почему-то давай краснеть! Все Катя виновата, выставила ее какой-то безумной поклонницей.

– А ты не хочешь со мной сфоткаться? – Предлагает он Кате.

Та, подумав, кивает:

– Давай! А то разорвут тебя сейчас на тысячу кусочков, хоть фотка останется.

Он смеется.

– Не переживай, это стандартная ситуация. – Кивает он на толпу. – У меня охраны больше, чем музыкантов. – Он снова подсаживается к ней, на этот раз вообще прижавшись вплотную, и они делают селфи каждый на свой телефон. При этом Катя снова жалуется, что из-за того, что их посадили в углу, а не за ее любимый стол, света критически не хватает, а Даня утешает ее, что вытянет тени при обработке.

– Господи, ну что вы уставились на меня все? – Спрашивает Катя, когда он уходит, тоже закатывая глаза, раз уж пошла такая мода сегодня.

– Ты, правда, с ним встречалась? Правда? – Тон Джейн звучит обвиняюще, словно Катя совершила какое-то преступление против человечности. Как так могло получиться, что опять все лучшее досталось этой выскочке?

– Да как встречалась, – неопределенно говорит Катя, не признаваться же им, что переспала с ним в первую же ночь, и на этом все закончилось, – сложно это так назвать, ну не суть, это было очень давно.

– Сколько же лет ему тогда было? – Допрашивает Джейн. Катя думает, что с такой педантичной манерой выяснять все до малейших деталей той надо было в прокуроры идти, но, наверное, юридическое образование очень дорогое в Англии.

– Не волнуйся, совершеннолетний.

– А тебе? – прямолинейность Джейн не знает границ.

– Да и мне было поменьше. – Миролюбиво отвечает Катя, не понимая, почему Джейн так на нее взъелась, вроде бы Катя позаботилась о ней, вспомнила, что та сфотографироваться хотела, но опять чем-то не угодила.

Больше никто не решается задавать вопросов, и Катя переводит разговор на другую тему. Через несколько минут официант приносит букет цветов. С запиской. Катя тут же протягивает ее Джейн:

– Держи! – Та смотрит на записанный номер телефона. – Мне не нужен, а ты напиши, даже не думай. Хороший мальчик. В постели бог!

– Да уж знаем мы, какой он бог. Даже смотрели все. – Джейн смотрит на записку, но взять не решается, тогда Катя кладет листок перед ней.

– Я, кстати, не смотрела, – признается Катя. – Не знаю, где я была, но, когда опомнилась, удалили уже.

Обиженная брошенная модель слила в сеть видео их с Даней секса, надеясь привлечь к себе внимание. В итоге, получила штраф и сколько-то там часов общественных работ за распространение материалов порнографического характера, плюс лишилась всех контрактов с брендами и приглашений на показы. После этого о ней перестало быть слышно.

– Наверняка, можно найти при желании. – Утешает ее Чарли. – Все, что появляется в сети, в ней остается.

– Да ладно, что я там не видела? – Катя демонстрирует внушительный такой размер расстоянием между ладонями, заставляя всех, кроме Джейн, захихикать. – Скажи, красивый? – Обращается она к ней с хитрой улыбочкой.

– Что ж ты его на Коннора променяла? – Взвивается Джейн. – Раз он такой бог с таким размером? Ну да, понимаю, никому не известный музыкант и миллиардер – выбор очевиден!

– Знаешь ли! – Тут же взвивается Катя в ответ и всем становится понятно, что очередных разборок не избежать. – Есть уровень бог и уровень Коннор. Это самый офигенный мужчина. Жалко, мы характерами не сошлись. Ну, и деньги, влиятельность, да, они прибавляют мужчинам обаяния, конечно, не спорю. Опять же, я всегда была богатенькой, как ты говоришь, у меня, знаешь ли, запросы, с которыми двадцатилетние мальчики не справляются.

– Привыкла, чтобы тебя обеспечивали! Знаешь, как это называется?

– Как? – Катя наклоняется к Джейн через стол.

Чарли вклинивается между ними, разводя подальше друг от друга. Итан тоже страшными глазами смотрит на Джейн. Та проглатывает то, что хотела сказать.

– А у тебя прям единственный критерий? – Обиженно произносит она. – Чтобы богатый был?

– Ага, один. – Подтверждает Катя. – А то, что они все красавчиками оказываются, то это случайно так совпадает каждый раз, приятный бонус.

– Да, выбираешь богатых и красивых – молодец!

– А надо каких выбирать? – С преувеличенным вниманием интересуется Катя. – Подскажи! Страшных, бедных и больных? Претензия, однако! Как так я смею брать лучшее, когда столько говна пропадает?

– Интересно, вот ни разу бедный не попался? – Все не отстает Джейн, хотя уже и Итан и Чарли всячески показывают ей, что эту тему надо сворачивать. – Это все равно какое-то чутье иметь, не всегда же очевидно, насколько богатый человек?