Текст книги "Матрёшка"

– Данечка, милый! – Она обнимает его изо всех сил. – Я не заслуживаю такого как ты. – Всхлипывает она ему в плечо.

– Ты заслуживаешь всего самого лучшего. – Теперь он отстраняет ее от себя, внимательно глядя ей в лицо. – Давай обсудим мое предложение, я не отстану от тебя, имей в виду! У меня первый раз в жизни такие серьезные отношения, мы живем вместе, фактически мы семья, это логично иметь детей, разве нет?

Коннор смотрит стрим Дэна, на которого он подписан с левого аккаунта, чтобы не палиться, представляя, что произошло после прекращения трансляции. Она его соблазнила (она, конечно, она, он тут вообще не при чем) и уехала на следующий день, они даже слова не успели друг другу сказать, просто убежала. Теперь прекрасно развлекается дальше со своим мальчиком. Самое смешное, что у него даже нет ее номера. Они всегда общаются посредством кого-то. Его номер вообще засекречен, меняется бесконечно, ей точно его не сообщают. Его бесит эта ситуация, что он даже не может ей написать и понять, что она думает. Да все равно бы не понял, никогда не понимал! Наполовину пустой графин виски разбивается об стену. Вот Меган начнёт причитать из-за испачканной стены и осколков. Здесь же дети ходят! Бокал летит следом.

Через неделю Катя прилетает забирать Агату.

– А где же юрист и медсестра с тестами? – интересуется она с порога.

– А я тебе доверяю! – заявляет Коннор, который, ну надо же, оказывается дома – редкий случай. Меган извиняющееся улыбается.

– Это зря! – Вызывающе заявляет Катя, усмехаясь. – Не советую мне доверять и расслабляться. И где дети? Опять грядки копают, надеясь вырастить из косточки баобаб? – Она, правда, пьяная или прикидывается, чтобы его позлить? Не понятно. Меган предлагает сесть за стол, выпить чаю. – Снова что-то испекла? – Презрительно, словно служанке какой-то, высказывает Катя. – Надеюсь, мне не отдадут моего ребёнка квадратного размера? За ней все модельные агентства в очередь стоят, на секундочку.

Коннор взрывается:

– Ты как себя ведешь? Что на тебя нашло?

– А то на меня нашло! – Кричит Катя. – Здесь трое моих детей, которых я выносила в своей матке, а эта вобла им лучшую в мире мамашу разыгрывает. – Катя оценивающе осматривает Меган. – Самой-то не надоело тебе? Своих, может, попробуешь завести для разнообразия? Или будешь ещё моих ждать? У меня, кстати, бойфренд так настойчиво просит ребёночка. Понянчишься, пока я на съёмках, он в туре?

Меган, совершенно не ожидавшая такого от Кати, которая всегда ее благодарила и добрые слова говорила, смотрит уже намокнувшими глазами на Катину агрессивную стойку – руки в боки. Коннор не замечает ее шока, его бешеный взгляд направлен только на одну женщину в этой комнате.

– Ну, здравствуйте, госпожа Лебедева, давно не виделись с вашим альтер эго – сумасшедшей психопаткой. – Угрожающе произносит он, уже жалея, что не заставил сдать тест. Он пытается разглядеть ее глаза, Катя, прочитав его мысли, надевает темные очки, которые держит в руках. И это-то в помещении! Издевается, сучка.

– Это тавтология! – Объявляет она.

– Что тавтология? – Он не понимает, упустив мысль.

– Сумасшедшая психопатка – это масло масляное. – Поучает его Катя.

– Хочешь лингвистику пообсуждать? Ты по-английски давно научилась говорить-то?

– Ааааах, я плохо говорю? – Катя театрально взмахивает руками. – То-то я думаю, почему у нас все время недопонимание с тобой.

– Какая муха тебя укусила на этот раз? – Орет он. – Очки сними!

Катя медленно снимает очки, глядя прямо ему в глаза.

– А то произошло! – Вкрадчивым голосом произносит она. – Что ты за две недели мне не написал даже «спасибо за секс», например, или «я тебя люблю».

– Какая же ты сука! – Орет Коннор. – Как ты умеешь все разрушать!

– Да нечего тут разрушать! Я тебе просто помогаю от неё избавиться. Сам-то все не решишься сказать! – Катя поворачивается к ним спиной и выходит из гостиной.

Побыв с детьми совсем недолго, она не выдерживает. И, правда, сука она какая. Две недели себя накручивала, почему он даже не позвонил и не написал, и в самолете накручивала, думала, может, в аэропорту встретит, знает же, когда она прилетает, нет, не встретил, чем еще сильнее взбесил ее. Картина, которую она увидела – как они сидят с Меган такие домашние в любимой Катиной бежевой гостиной, окончательно вывела ее из себя. Шлея под хвост попала. Стыдно-то как! Выставят ее сейчас и все, вход сюда будет ей заказан, а она только начала малышей почаще видеть.

Меган сидит в саду. Не плачет, но вид настолько скорбный, словно кто-то умер.

– Меган, прости меня, пожалуйста. – Катя присаживается рядом, Меган демонстративно отодвигается подальше к краю скамейки.

– Знала же я, какая ты, он меня предупреждал, а я не верила, дура, – сквозь стиснутые губы выдавливает она.

– Прости, да было-то всего разок, так, по старой памяти, говорить не о чем.

– Не о чем? – Меган смотрит на неё. – Переспать с чужим мужчиной – говорить не о чем?

– Вообще-то он мне не совсем чужой, мы еще даже не в официальном разводе, на минуточку. – До Кати доходит, что в шутку здесь перевести не получится, когда Меган никак не реагирует на такое, якобы, смешное заявление. – Да ладно тебе! Будто ты так никогда не делала.

– Конечно же, нет! – Меган аж вспыхивает от возмущения.

«Черт, – думает Катю, – не прокатило. И правда, аргумент так себе».

– Как я могу загладить свою вину? – Виновато моргает глазками она. – Я знаю, тебе сейчас обидно, давай как-то отвлечемся. Хочешь, поехали в Лондон, у меня там друзей куча, устроим вечеринку, повеселимся.

Меган не может поверить своим ушам.

– Вечеринку? С тобой на вечеринку? – Переспрашивает она. – Да что у тебя в голове вообще? Ты только что разрушила отношения, разбила семью, да, семью! И предлагаешь пойти на вечеринку? Повеселиться?

– Ой, да брось, что я там разбила? – Машет рукой Катя. – Помиритесь и все нормально будет. Подумаешь, тоже мне событие. Зачем ты делаешь из мухи слона?

– Раздуваешь из мухи слона. – Автоматически поправляет ее Меган, а Катя думает, почему ее никто ни разу в жизни не поправил, она всегда так говорит «делать из мухи слона», и даже в книжке так писала, она уверена. Надо будет проверить в словаре. Не может же быть, чтобы редактор не поправил. Уж не троллинг ли это такой? Может, все читают и ржут над ее безграмостностью? Зачем было вообще соваться книгу писать на английском, уж сколько ей Коннор говорил, что язык у нее далек от идеала. – Это что же за понятия такие у тебя? – Качает головой Меган. – Это что же за нравы?

– А? – Катя потеряла нить разговора и думает только о том, чтобы срочно изъять весть тираж книг. Но нет, сначала уточнит в словаре. Может, и так и так сказать можно, и только зануда Меган придирается? Нашли с Коннором друг друга два душнилы. – Какие нравы? – Глядит она на Меган. – Ооооо, нравы! – Доходит до нее. – Слово-то какое! Ты Бронте начиталась? Девочка, двадцать первый век, все спят со всеми. Да, неприятно это, понимаю, но прям вот трагического ничего нет! Ты об этом думать забудешь через пару дней. А он будет заглаживать свою вину, стараться изо всех сил, тебе даже понравится.

– Какой цинизм! Наконец-то я увидела твоё истинное лицо. – Пафосно изрекает Меган, вздергивая подбородок, отчего и правда становится похожа на героиню какого-нибудь фильма типа «Гордость и предубеждение». – Используешь людей, манипулируешь, во всем ищешь свою выгоду.

«Где-то я уже это слышала, – думает Катя. – Её Джеймс, что ли, подбирал по одинаковому словарному запасу? Кстати, где он? Давно не видела».

– Ладно, не хочешь вечеринку, скажи, что ты хочешь. – Миролюбиво предлагает она.

– Я хочу собрать свои вещи и уехать отсюда немедленно.

– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, погоди. – Катя, которая только об этом и мечтала, внезапно пугается. Дети же, как же дети? Сколько можно уже отнимать значимых для них взрослых? Сама она переехать сюда ещё не готова. Она уверена, что рано или поздно так и произойдёт, никуда они с Коннором друг от друга не денутся. Но сейчас ещё не время, ей хорошо в Штатах, хорошо с Даней, ну хотя бы ещё немного такой беззаботной жизни она хочет себе позволить. Если Меган уйдёт, неизвестно ещё, кого он может встретить. Опять с новой пассией разбираться? Катя судорожно соображает. – Меган, давай так. Ты не будешь принимать поспешных решений. Сперва ты успокоишься, возможно, это займёт время, несколько дней или недель даже. Но только на холодную голову ты будешь принимать решение. От этого зависит жизнь многих людей, подумай. Коннор, дети, ты же не можешь просто взять их и бросить?

– Да, дети, с которыми я нянчусь, да? – Оскорбленно говорит Меган.

– Да, и у тебя прекрасно это получается. Ты самая добрая, терпеливая, внимательная мама в мире. Поверь, я смотрю на тебя с восхищением, мне такой никогда не стать. – Горячо заверяет ее Катя, веря сама себе в этот момент на двести процентов.

– Зато все хотят от тебя детей почему-то. – Обида явственно слышится в голосе Меган. – А ему новые дети не нужны, он мне это ясно дал понять.

– Ерунда, конечно, нужны! – Заверяет Катя. – Но не торопи его. Сколько вы вместе? Ещё рано думать о детях. Все придёт со временем. Ты молодая, тебе спешить некуда.

– А ты сколько времени с Дэном, – парирует Меган, – а он уже просит у тебя ребёнка. Просит! Настойчиво! Почему? – Задает она вопрос себе, в первую очередь. Что такого есть в Кате, что так привлекает мужчин, она так и не поняла. Не сказать, чтобы прям красавица. Меган кучу раз стояла перед зеркалом и сравнивала себя по частям с Катей, и все выходило лучше – и волосы, и нос, и грудь. Осанка у Меган тоже прекрасная. Единственное, Катя худая чересчур, за счет этого выглядит как девочка-подросток с длиннющими ногами, может, это педофилия какая-то у Коннора? Может, неспроста он так Агату привечает, которая прямо копия Кати, мелькает у нее мысль, которую она тотчас отбрасывает, как тошнотворную.

– Да чего ты меня слушаешь! – Тут же перебивает ее мысли Катя. – Это я так сказала, чтобы тебя позлить. Я тебя умоляю – где Дэн и где дети? Он сам ещё ребёнок! Мы с ним даже это не обсуждали никогда!

– Правда? – Меган смотрит на неё с надеждой.

– Клянусь! – Катя выпучивает глаза, как бы подчеркивая правдивость своей клятвы. – Так что не торопись с детьми. Он обязательно тебя попросит в своё время. Только, ни в коем случае, не устраивай ему сюрприз. Он это очень плохо воспримет, уж я-то его знаю, он решит, что ты его использовала, знаешь, такие случайные, в кавычках, беременности, они только раскалывают отношения. – Говорит Катя, у которой обе беременности от Коннора были незапланированными. – Ты как, предохраняешься?

Меган послушно кивает головой. Она начала принимать гормоны, когда ей доктор пообещал, что после их отмены беременность может и наступить с некоторой вероятностью, а так шансов почти нет.

– Я пью таблетки. – Выдавливает Меган, холодея внутри. Никого она никогда не пускала так близко, чтобы такие темы обсуждать.

– Ты умничка, главное, не забывай их принимать, а то знаешь, всякое может быть. – Наставляет ее Катя, облегченно выдыхая про себя. – Ещё раз прости меня за все, прошу, останься и все обдумай спокойно. Я могу не переживать за тебя?

– Да, все нормально. – По-английски холодно отрезает Меган, что вполне Катю устраивает.

Теперь надо разобраться с Коннором, а то вдруг он сейчас обрадуется, что повод появился, и выставит эту дурочку. Тот сидит в своём любимом кабинете, читает, в очках у него такой серьезный вид! Кате смешно.

– Ты здесь ещё? – Поднимает он глаза на нее. – Ещё не все разнесла по кирпичику?

– Слушай, ладно, извини, не знаю, что нашло на меня. – Оправдывается Катя, подходя к нему поближе. – Она меня взбесила. Я работаю, она мне по 100 сообщений в минуту строчит, как кто поел, как кто поспал. Ну, реально невыносимо.

– Да тебя все бесят. Ты просто больной человек.

Кате кажется, что ему тоже смешно, и уж точно он не злится.

– И ты бесишь, да. Две недели полного игнора.

Он улыбается, точно она угадала, что настроение у него хорошее. Ему приятно, что ее задело его молчание.

– Я хотел написать. – Признается он.

– Что помешало?

– У меня нет твоего номера.

– Чегооооо?

– Номера твоего нет.

– Ты дурак? Да тут полный дом людей, у которых есть мой телефон. Попросил бы. В директ бы мне написал! У тебя инста есть?

– Нет. – Врет он. – Да, я думал у Меган спросить. – И они смеются оба. Потом он вздыхает. – Вот что ты мне теперь прикажешь делать?

– Я с ней уже поговорила. – Гордая своим поступком, Катя усаживается напротив него, не забывая выставить свои красивые стройные ноги.

– Да ладно! – Хмыкает он. – Как ты все успеваешь, прям Макиавелли, надеюсь, сказала, что ничего у нас не было?

– Неееет, – тянет Катя, – ну ты уж совсем ее глупой считаешь, такому даже Меган бы не поверила. Я сказала, что это случайно получилось и ничего не значит. Она порывалась уйти, я ее уговорила остаться, остыть, дать тебе возможность загладить вину.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем? Ты же мечтала избавиться от неё с самого начала.

– Я передумала.

– Ммммм, – задумчиво тянет теперь он.

– Она хорошая, будь к ней подобрее, ну пожалуйста, она тебя любит, такая искренняя, трогательная девочка. Мне ее жалко.

Он проводит рукой по лбу и волосам.

– Мне никогда тебя не понять. – Он качает головой. – За час ты успела разрушить чужие отношения, склеить чужие отношения, в чем твой замысел? Он однозначно есть, но мне не проникнуть в глубины твоего воспалённого сознания.

– Нет никакого замысла, психанула, а сейчас пытаюсь прибрать за собой. – Просто отвечает Катя.

– А что у нас с тобой? Что это было в прошлый раз? – Такое впечатление, что он забыл про Меган моментально, а, может, вообще особо не думал, а просто не хотел неприятностей для себя.

– Давай встретимся как-нибудь. – Предлагает Катя. – Только не здесь, а то и правда, свинство какое-то прям под носом.

– Мы это уже все проходили.

– Знаю, ну не могу я с тобой расстаться окончательно. – Она вытягивает свои ноги в короткой юбке еще демонстративнее, и он замечает, что они стали порельефнее. Она же всегда говорила, что не дай бог давать силовую нагрузку – сразу мышцы расти начинают. А теперь, очевидно, занимается.

– Или ты просто не умеешь отпускать бывших?

– Нет, дело не в этом, к Милошу же я не бегаю.

Коннор далеко не убежден, что к Милошу она не бегает, ну они живут в одном доме в Лондоне! Неужто не тянет посреди ночи наведаться в спальню к своему «другу»? Хотя, наверняка, у Милоша выбор такой! Коннор не сомневается, что на нем висит каждая первая, к тому же он общительный. Почему тот так запал именно на Катю – не понятно. Но, вроде, не любит ее больше после всего, что она натворила. Вот Коннору бы так уметь: захотел – разлюбил и просто дружишь.

– Просто Милош принципиальный, в отличие от меня.

– Нет, просто я не хочу. А тебя хочу. – Запросто выговаривает Катя, нисколько не смущаясь. – Встретимся?

– Я не знаю. – Он прикрывает глаза и откидывает голову на подголовник. – Я боюсь с тобой связываться, просто боюсь, и мне даже не стыдно в этом признаваться. Это обязательно закончится плохо.

– Да что может быть плохого? Просто встретимся. – Она подходит к нему сзади, обнимает за плечи, проводит руками по рубашке. – Я скучаю, ты нет? – Его дыхание становится учащённым. – Ладно, надумаешь – звони. Запиши уже мой номер, кстати.

Он протягивает ей телефон, она записывает номер, в графе «имя» пишет «Катя Лебедева».

– Сумеешь правильно прочитать?

Глава 28

Спустя недели три Коннор пишет, что он будет в ЛА. Число, время, отель, номер. Вот в таком вот телеграфном стиле. Катя некоторое время даже не верит своим глазам, перечитывая сообщение. Это чо такое? Это приглашение на романическое свидание? Он совсем офигел уже? Решает просто проигнорировать, хотя руки так и чешутся послать его подальше. Она целых два дня до его приезда размышляет о хлёстком ответе, но понимает, что нужно держать себя в руках. Он звонит в назначенный день. Заставив его понервничать, с садистским удовольствием представляя, как градус его раздражения повышается с каждым длинным гудком, она все же отвечает. Ей нужно с ним поговорить, но как вывернуться на этот раз, она не знает. Зачем она к нему полезла? Вот неугомонный же характер! Она сама от себя устает порой. Что же ей спокойно-то не живется? Ведь он же ничего от нее не хотел. Под его словами «Я боюсь с тобой связываться, просто боюсь, и мне даже не стыдно в этом признаваться, это обязательно закончится плохо», она готова расписаться, только под местоимением «с тобой» имея в виду, конечно же, Коннора.

– Ты глухая по полгода трубки брать? Всегда же телефон в руке! – Как всегда, он сама любезность. – Ждать тебя? – Сразу переходит он к делу, не размениваясь на всякие там «как дела?»

Катя вздыхает.

– Что? – Раздраженно спрашивает он на фоне какого-то интенсивного шума. Видимо, только вышел из самолета. Она ждет, пока он сядет в машину и дверь захлопнется, чтобы не перекрикивать работающий двигатель.

– А можно не в отеле? – Робко спрашивает она, уже предсказывая ответ.

– Что, обедать тебя вести? Мы что, опять будем всю эту бодягу по новой начинать? Мне цветов купить по дороге?

«Мистер Сарказм, – с досадой думает Катя. – Считает, наверное, что это очень смешно».

– Что-то не помню, чтобы ты мне цветы дарил вообще когда-нибудь. – Вдруг решает обидеться она, пытаясь вспомнить, был ли хоть раз такой случай. Такого случая не было.

– Я нанял флориста. – Парирует он. – Состояние потратил на цветы в каждой комнате в каждом доме и в ванных тоже.

– Это не романтично. – Вздыхает Катя. Готовится услышать, что она охренела, что она неблагодарная, но он произносит неожиданно смягчившимся тоном:

– Пойми, я не то, чтобы с тобой не хочу никуда идти, но тебя же каждую секунду папарацци снимают, я постоянно, как интернет не открою, вижу тебя или жующую, или входящую в ресторан, или выходящую. Или ты стала есть нормально или с кем-то встречаешься постоянно, но у меня впечатление, что ты из ресторанов не выходишь. А я свой приезд не афиширую в этот раз. Прости, Катюша.

Он не называл ее так несколько лет. Понял еще при знакомстве, что все русские к ней так обращаются, и прицепилось к нему. По-хорошему, надо было сказать «Катюш», а не «Катюша», но это придирки, зато у него вообще без акцента получается, прям по-русски. Раньше это можно было услышать только, когда он был в хорошем настроении и расположен к ней. Значит, и сейчас прилетел радостный, предвкушает встречу, понимает Катя. В то, что он может не хотеть афишировать приезд, она верит. Любое его движение может быть трактовано экономическим рынком по совершенно непонятному для нее сценарию. Одним своим твитом или появлением где-то с кем-то он может обрушить какие-нибудь акции или заставить взлететь какие-нибудь акции.

– Хорошо. – Обреченно бормочет она. – Я подъеду, но…

Только она открывает рот, чтобы продолжить фразу, он отключается, приняв это согласие за окончательное, безо всяких условий. Она так и остается сидеть в открытым ртом, тупо глядя в экран телефона.

Коннор даже не поднимается из-за стола, когда охрана впускает ее в номер. В одной руке телефон, в другой айпад, он просматривает какой-то файл, комментируя увиденное. Он заканчивает разговор, но опять не оборачивается к ней.

– Дай пару минут мне, хочешь, иди в спальню, я скоро. – Он задумывается на секунду, начинает набирать текст.

– Ты серьезно?

– Что? – Наконец, он поворачивается к ней и смотрит непонимающе.

– Я кто, что ты со мной, как с проституткой?

– Ах, прости! Я забыл, мы же должны сейчас все прелюдии заново проходить! Извини, что с обедом так нехорошо получилось. Но цветочки вон в вазе стоят, считай, это от меня. И шампанское, смотри-ка. А, ты ж не пьешь, я забыл!

– Смешно. – Грустно говорит Катя.

– Детка, давай не усложнять. Не набивай себе цену. Снимай трусики со своей красивой попки и иди в постель. Хотя нет, белье оставь, я сам. Мне нужно одно письмо отправить и я весь твой. Я понял, ты не тронешься с места. – Констатирует он, когда она остается стоять, где была.

Он совершенно спокойно отворачивается и возвращается к работе. У Кати на глазах закипают слёзы. Она думает о Дане. Что бы он сказал, если бы увидел ее здесь сейчас? Он такого точно не заслуживает. Представляет его обиженные глаза, как нож втыкает себе в сердце. Она так и остается стоять посреди гостиной. Коннор, наконец, поднимается – такой энергичный, явно в прекрасном настроении, подходит, заглядывает ей в глаза. Катя вперивается в него в ответ.

– Ну чего ты? Эй! Прости, немножко занят был. Одета ты, конечно. – Оглядывает он ее леггинсы и укороченный топ. – Это вы вот так по улицам ходите? Или ты в домашнем пришла? В таком в спортзал только, и то… – Он крайне осуждающе качает головой, не понимая, как так она не подготовилась к встрече с ним, знает же, как он придирчиво относится к внешнему виду.

– Присядь напротив. – Просит она, сама садясь в кресло, стоящее посреди гостиной. – Хочу тебе кое-что сказать.

– Я понял, будем разговоры разговаривать, отлично. Давай только скорее. – Он смотрит на часы. Тем не менее, усаживается на диван напротив, положив руку на спинку и закинув ногу на ногу – любимая поза. Катя же, наоборот, поджимает одну ногу под себя, чувствуя себя очень скованно.

– Я сюда пришла не сексом с тобой заниматься. – Наконец, выговаривает она. Он удивленно поднимает брови. – А сказать, что с этим нужно покончить раз и навсегда. У меня серьёзные отношения, я не могу и не хочу с тобой больше ничего иметь.

– Как я устал от тебя. – Он, действительно, устало закрывает глаза и трет их рукой. – Семь пятниц на неделе. Серьёзные отношения? Да у тебя всю жизнь серьёзные отношения, спать со мной тебе это никогда не мешало.

– А теперь мешает. Извини, я сама тебя спровоцировала на эту встречу, я была не права, а ты прав – добром это не закончится.

Он вздыхает и молчит, ожидая продолжения. Очевидно, что это можно было сказать по телефону. Когда Кате что-то от него нужно, он это чувствует за километр.

– Могу я детей сюда привезти на каникулы? – Его и так поднятые брови лезут еще выше, полностью сморщив лоб. Он даже не утруждается что-то сказать, видимо, полагая, что его вид дает исчерпывающий ответ. – Пожалуйста. – Добавляет Катя.

Им, действительно, не нужно ничего говорить друг другу. Он заранее знает все ее аргументы, она заранее знает, что все они будут им отвергнуты. Последний аргумент – секс, она использовать не хочет. Сколько можно уже за детей торговаться таким способом. Но как убедить его еще, она не знает. Пару минут они сидят в тишине, мысленно обменявшись всеми необходимыми фразами и не придя к согласию.

– Милая, – внезапно совершенно спокойным тоном произносит он, заставляя теперь ее брови совершить то же движение по направлению ко лбу, – я ценю, что в тебе вдруг проснулась верность, но сейчас ты не можешь уйти. Сама подумай, я прилетел к тебе, ты просила о встрече, я думал о тебе все это время. Нельзя вот так вот взять и кинуть меня, понимаешь? – Он произносит это настолько ласково, как будто говорит с ребенком. – Я же знаю, ты меня хочешь, просто вредничаешь. Иди ко мне, – он протягивает ей руку.

Понятно, последний аргумент он тоже обсудил у себя в голове и решил не отказываться. Это именно то, чего она боялась. Про детей ни слова, но, конечно, он именно это и подразумевает. Она пойдет ему навстречу, он ей. Ничего личного, как говорится, только бизнес.

Катя смотрит на его протянутую руку с тонкими пальцами, на его губы, произносящие слова, слышит этот голос, от которого ее начинает озноб бить. Черт, она, правда, хочет, он прав, да что же такое с ней всегда? Как он это делает? Она уже представляет все, что сейчас будет. Надо отказаться от этого. Это как с наркотиками. Просто взять и отказаться. Просто встать и уйти. Перетерпеть, со временем отпустит. Она, совершенно, как в тумане, не отдавай отчет в том, что она делает, протягивает ему свою руку навстречу.

Спустя час, или около того, Катя стоит под душем, ругая себя последними словами. Вот же сука похотливая! Какая она мерзкая! Забыть, забыть, и больше никогда не повторять. Коннор уже полностью одет, когда она выходит из ванной. Бодрый, весёлый, вот уж у кого никаких мук совести.

– Ну, ты довольна?

– Ммммм. – Неопределенно мычит она под нос.

– Я завтра ещё буду, могу освободить пару часиков для тебя. – Он пытается снять с нее полотенце, она уворачивается.

– Ты слышал, что я сказала?

– Что это всё, бла-бла-бла.

– Это правда, всё.

– Да, я заметил.

– Не устояла. Больше я к тебе не приближусь ближе, чем на пару метров. Я не знаю, как ты это делаешь, я не могу сопротивляться. Но я больше не хочу измен в своей жизни.

– Как пафосно! Не можешь сопротивляться, говоришь? – Он с улыбочкой начинает подходить к ней.

– Отстань! – Она тоже не может сдержать улыбку. – Змей-искуситель ты! Все, больше я не поддамся.

– Ладно, как скажешь. – Он смотрит на часы. – Засекаю, через какое время ты передумаешь и заявишь, что любишь и хочешь только меня.

– Выйдешь? – Просит Катя. – Я оденусь.

– Ты серьезно? Сейчас я прямо напугался! Ладно, не буду смотреть, как ты натягиваешь то, что здесь называется одеждой.

Через минуту она выходит в гостиную. Он стоит к ней спиной с телефоном в руках.

– Это правда все, ты понимаешь? Просто хочу, чтобы ты это понял отчетливо.

– Да я понял, понял. – Он разворачивается, подходит на пару шагов. – Что ты хочешь, чтобы я делал? Плакал? Рвал на себе волосы? Умолял? Девочка, – это обращение звучит уничижительно, какая она ему «девочка», – у меня от тебя в жизни проблем больше, чем радости, поверь, ни один секс не стоит такого геморроя и выноса мозга бесконечного. Хотя секс хороший, не спорю. Сколько лет прошло, а ты все не теряешь для меня своей притягательности, вот это удивительно. – Он проходится по ней оценивающим взглядом, Кате становится неприятно, еще и так кривенько усмехается, мол, действительно, странно, было бы на что смотреть-то. – А то, что ты опять что-то решила категорически, бесповоротно – это не значит ничего, поверь моему опыту. Прибежишь опять в самый неожиданный момент и будешь скулить, что я – единственный мужчина в твоей жизни. Только я больше на это не поведусь, уж поверь мне. Захочется потрахаться от души, лучше потрачусь на какую-нибудь по-настоящему высококлассную шлюху.

Как резко он перешел от ласкового тона к такому жесткому. Она уже отвыкла от таких перепадов настроения в людях. Ощущение, что ее хлестнули по лицу.

– Какой же ты гад! Зачем ты всегда хочешь меня обидеть?!

– Может, потому, что ты всегда обижаешься? Было бы наплевать, не стояла бы с мокрыми глазами сейчас. Я тебе помогаю, даю полное право разозлиться и уйти раз и навсегда. Нет же, ты ждёшь, что я тебя упрашивать буду. Не буду. Пошла вон отсюда. Могу чаевых подкинуть, заработала.

Он ловит ее ладонь на подлёте к своей щеке. Сжимает запястье так, что она вскрикивает от боли.

– Что, решила опять меня завести? Хочешь пожёстче?

– Отпусти! – Слёзы уже катятся. Она пытается вырвать руку. – Мне больно!

– Ммм, а у меня уже встаёт. – Он тащит ее обратно в спальню. Она упирается, насколько может. Надеется, что руку он ей не сломает. – Ладно, хочешь прямо здесь? Не вопрос!

Он швыряет ее на диван. Но сам не приближается, остаётся стоять, нависая над ней.

– Я сейчас встану и уйду. – Она сидит, сжавшись в комок.

– Попробуй. – Его лицо перекошено от ненависти.

– У меня внизу куча охраны.

– Что ж ты их с собой не привела? Вот они порадуются, когда увидят тебя здесь. А как малыш твой порадуется. – Злорадно ухмыляется он, видимо, действительно рисуя себе в мечтах такую картину.

– Зачем ты хочешь все испортить? Опять все испортить мне? Тебе удовольствие доставляет портить мне жизнь? – Кричит она.

– Никогда не смей на меня замахиваться. Ты поняла? Я тебя уничтожу. Легко. Не представляешь, насколько легко. Как зыбко все, что ты пытаешься тут построить! Если я ещё раз увижу, как ты прыгаешь в трусах и изображаешь из себя влюблённую пятиклассницу! Я тебя в порошок сотру. Тебе 40 лет скоро! Деньги есть, мозги, вроде, тоже! Купи себе что-нибудь, что задницу прикрывает! Ты бесконечно позоришь меня и детей! На них пальцем все показывают, ты понимаешь? – Его слюна летит ей в лицо.

– Да им все завидуют! И мне половина женщин земного шара завидует! Только тебя все не устраивает. Пропагандирую здоровый образ жизни. Но тебе мало! Теперь я одеваюсь не так! Дальше что? Сколько можно кошмарить меня? Дай мне просто жить своей жизнью!

– Откажись от детей и делай, что хочешь. – Шипит он.

– Что ты говоришь? Ты сам себя слышишь? Это мои дети! Мои! Я их родила! Во вторую очередь, они твои. Молодец, справился со мной! Победил! Думаешь, у меня сердце не болит каждый день? Да, я сама виновата, но почему ты всегда хочешь сделать максимально хуже? Ты их не сможешь полностью отнять! Не сможешь! Думаешь, у меня ничего против тебя нет? Хочешь пободаться? – Она заранее прикрывается руками, понимая, что угрозы – это триггер к прямому насилию. С ужасом думает, что специально оставила телефон в машине, и на помощь ей никого не позвать. – Не смей меня трогать! – В качестве предупреждения кричит она. – На этот раз я это так не спущу!

– Серьезно? – Он угрожающе приближается вплотную, хватает ее за волосы, заставляя запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза. – Скажешь, я на тебя напал? Изнасиловал ещё, может? Сейчас модно, когда сама дала, а потом передумала. Думаешь, я не жду каждый раз от тебя подставы? У меня все записано, что здесь только что было. Так что, даже не мечтай.

Она, не веря, смотрит на него огромными от ужаса глазами. Он спокойно улыбается ей в ответ.

– Нет! – Шепчет она. – Нет! Прошу!

Он усаживается на кресле напротив и с нескрываемым наслаждением рассматривает ее перекошенное страхом лицо с текущими по нему слезами. Катя пытается собрать себя в кучу и начать соображать. Она оглядывает комнату в поисках камер, ничего не замечает. Конечно, они могут быть скрытыми, но как бы он успел? Он только что приехал сам. Попросил Джеймса все подготовить заранее? Так, это вообще-то противозаконно, тем более, на территории другой страны, тем более, Штатов, он бы не стал так рисковать! Коннор осторожный и продуманный. Не равняется законопослушный, нет, но из тех, которые никогда не попадаются, потому что умнее всех. Потом, зачем ему эта запись? Кроме, как шантажировать ее. Куда бы он это выложил? Свой такой позор. А для него это позор, безусловно. Быть не единственным, а любовником, которого еще и не особо привечают, так, что уговаривать приходится, пролетев полмира. Короче, берет ее на понт, решает Катя, полностью успокоившись и выдохнув. Проводит руками по лицу, вытирая слезы, шмыгает носом.