Текст книги "Матрёшка"

– Эван, вешай трубку! – Просит опять Коннор под смех того.

– Погоди, останься, ты не хочешь поужинать в такой прекрасной компании? – Уговаривает его Эван.

– Да о чем ты? Если я даже не знала, что он сейчас в Калифорнии! – Обиженно говорит Катя. – Думаешь, он поужинать со мной мечтает?

– Мы и так видимся экстремально часто! Через три дня опять увидимся, так что хорошенького помаленьку. Эта женщина у меня из дома не выходит, такое ощущение. – Коннор, отчаявшись оттереть пятно, снимает пиджак.

– А что у вас через три дня? Семейное торжество какое-то?

– У младшего операция, – Коннор размышляет, куда девать пиджак и ничего не придумав, запихивает его в корзину для мусора, – ну там говорить не о чем, забился канал, операция три секунды, но будем делать под общим наркозом, потому что он от вида иголки впадает в истерику.

– Ему пять лет!! – Кричит Катя. – Он что должен сказать: колите мне глаз, режьте без наркоза, я что, не мужик, что ли? Вот он никогда маленьким не был, наверное, – жалуется она Эвану.

– Давай мы тебя не будем своими семейными вопросами загружать. И у меня времени не так много. Вешай трубку. – В третий раз просит Коннор.

Джейн набрасывается на нее, не успевает Катя нажать отбой.

– Это же неприлично! Прям при муже бывшем клеишься к нему!

– Джейн, дорогая, – объясняет ей Катя, как несмышленой, – он один из самый богатых людей в мире, относительно молодой, симпатичный и не женатый! Тут слова «неприлично» быть не может. Тут все средства хороши. Знаешь, сколько он бывшей жене оставил? Я нервно курю в сторонке. Там, правда, пять детей…. – Она, словно, на полном серьезе оценивает все плюсы и минусы.

– Ты же беременная! – Пыхтит Джейн.

– Ну, это временно. – Замечает Катя беспечно. Джейн начинает задыхаться от негодования. – Да ладно, дразню я тебя, что ты всегда так воспринимаешь все за чистую монету? – Смеется она. – Не собираюсь я к нему клеиться. Он не в моем вкусе, мне высокие нравятся и светленькие. Вот эти вот черные волосы на теле – брррр! – Передергивает она плечами и опять смеется, глядя на выражение лица Джейн. – И вообще, – переходит она на серьезный тон, – не надо за таких людей замуж выходить, вернее, можно, но чисто, если ради денег. Не надо так смотреть на меня! Я имею в виду, что влюбляться нельзя категорически. Но, если устраивает только финансовая сторона вопроса, то почему нет? Я вот вышла по большой любви, и это был полный провал, конечно.

– В смысле, провал? – Не понимает Джейн. Она уже ничего не понимает, когда Катя шутит и издевается, а когда говорит серьезно.

– Потому что мужа никогда не будет рядом, никогда! – Объясняет та. – Даже в отпуске он будет смотреть на часы каждые пять минут и говорить: «У меня встреча, у меня конференс-колл, иди, не мешай, займись чем-нибудь. Какой океан? Здесь есть океан? Что ты достаёшь меня? Иди, пройдись по магазинам». Когда он пригласит тебя на ужин, там ещё окажется пятнадцать человек, с кем нужно обсудить срочные дела. Представь, что ты беременная лежишь в больнице, дома восьмимесячный ребёнок, а он такой: «У мены симпозиум в Корее. Если что, звони, но лучше не звони, я занят буду. Чем-то не довольна? Я устал с тобой возиться, ты вечно требуешь невыполнимого. Нет, я не пропущу такое событие только из-за того, что ты тут при смерти». Поэтому я и говорю, терпеть такое можно только ради денег. Жить себе спокойно, ничего от мужа не требуя. Составить грамотный брачный договор, чтобы его разводиться не тянуло, и вообще все будет зашибись. Тут я тоже опростоволосилась по полной программе: подписала то, что дали, мне в голову не приходило, что мы когда-нибудь разведёмся. Спасибо ещё он не жадный человек или репутацию свою бережёт, другой бы выставил, в чем была, такую лохушку. Так что лично я советую кого-нибудь попроще. Это я тебе на будущее. – Заключает она, с сомнением оглядывая Джейн, не уверенная, есть ли у той вообще какое-то будущее в смысле мужчин. Ведь симпатичная же! Но характер – всех, как ветром сдувает. И совершенно не умеет себя вести!

– Правда мама так про Дэна сказала? – Пока Джейн пытается переварить услышанное и опять начать возмущаться по какому-нибудь поводу, Чарли присоединяется к вопросам. – Сорри, что подслушивал, но вы громко говорили.

– Ага. – Смеется Катя. – Ну, представь, он уселся в кепке за стол, она уже чуть не испепелила его взглядом, но он не заметил, потому что, вытаращив глаза, глазел на лепнину с позолотой и на горничных, которые подавали ужин. «Хорошо, – говорит потом, – я «Аббатство Даунтон» смотрел, знал, как накладывать себе из поднесенных блюд». Хотя получалось у него не очень, надо сказать. Потом стал отказываться от тысячедолларового шампанского. Мама его уговорила пригубить, мол, ты попробуй, это же напиток богов. Он скривился весь и попросил кока-колы, тут я думала, маму инсульт хватит.

– Блин, – хохочет Чарли, – я у вас в Сен-Тропе хотел попросить, или пива, но постеснялся. Как-то дошло до меня, что так делать не надо.

– Вот, а до него не дошло. Колу! – Катя воздевает руки над головой в шоке от такого вопиющего поступка. – Под спаржу с трюфелем! Мама сроду таких плебейских напитков дома не держала. Тут у нее нервы и сдали. Она вспомнила Милоша, с которым можно было обсудить, как минеральность зависит от года производства, что предпочтительнее под какую икру, понимаешь? Что же, говорит, он такой подлец оказался? Обещал жениться и не женился! А такой с виду приличный! Из хорошей семьи! А теперь что? И так на Дэна выразительно.

– Божечки! – Чарли закрывает лицо руками. – А ты?

– Да чуть сквозь землю не провалилась.

– А он?

– Ржал. Я, говорит, ее понимаю. Сам бы на ее месте переживал. Но ничего, сейчас смирилась она уже, нервничает, что не дай бог и этого упущу. У неё и так позор был – дочка не замужем, а теперь дочка беременная не замужем! Это втройне! Поэтому теперь он у неё «Данечка, милый, хороший, лучший в мире, вот тебе хочешь кока-кола, хочешь фанта, хочешь киндер-сюрприз».

Как обычно, на площадке опять царит полнейшее веселье. «Киндер-сюрприз!» – Чарли рыдает от смеха.

– Что же за понятия у вас такие в стране? – Джейн это все не смешно, она находит, на что направить свое возмущение. – Твоей маме больше переживать не из-за чего?

– Патриархальное общество! – Признает Катя. – Женщина без мужа – неудачница по определению. Несмотря на карьеру, успешность, деньги, детей, всегда все скажут: «Мужа-то нет, жизнь не сложилась», и вздохнут. А если, не дай бог, нет детей лет до тридцати, то всё! Родственники со свету сживут. «А детишки когда? Часики тикают!» Ужас! Мне было 26 лет, когда Агата родилась. Мама сказала: «Слава богу! Успела в последний момент!» В последний! Отскочила! Выдали меня замуж в восемнадцать, радостные, что спихнули меня. Я уже столько успела наворотить, папа волновался, что на мне вообще никто не женится. Такую свадьбу отгрохали нам! – Катя отвечает на телефонный звонок. – Сейчас, подождите минуту. Итан, мы на ужин идём, в итоге? Это помощник звонит. – Спрашивает она.

– Я с удовольствием. – Соглашается он. Услышать от Эвана, что он он его кумир было приятно. Потому что Эван – человек, которого он всегда ставит в пример детям. Из простой небогатой семьи, рос без отца, мама даже не могла себе позволить ему компьютер купить, сам себя сделал, миллионером стал еще в студенческом возрасте. – Тебе самой удобно? – Уточняет он у Кати.

– Да, Дэн в Канаде, мне делать нечего. Во сколько мы освободимся? Да, мы готовы подъехать к восьми часам. – Говорит она в телефон. – Хорошо, спасибо. Да не смотри на меня так, – подмигивает она Джейн.

– А ты чего в Канаду не поехала? Все время с ним мотаешься, боишься, что ли, далеко отпускать?

– Начинается. – Вздыхает Катя. – Я работаю, не заметила?

– Ага, заметила, – брюжжит Джейн, заметившая только, что за те полчаса, что Катя здесь, работа не сдвинулась ни на дюйм, – опять всех веселишь и отвлекаешь. Как без тебя спокойно было.

– А Итан скучал, да, дорогой? – Сияет Катя.

– И я скучал! – Обиженно заявляет Чарли. – Почему меня на ужин никто не позвал? Я даже смогу шампанское дорогое пить и не морщиться, меня Милош научил.

– А поехали! – Запросто предлагает Катя. – Не знаю, что там за самолёт, маленький, наверное, большой там не сядет, но, если что, тебя прицепим как-нибудь.

– Да я на такую встречу готов на крыле лететь!

– Итан, возьмём его? – Катя виснет у Чарли на шее. Как она скучает по ним! Вот бы победить свою лень и начать почаще из дома вылезать.

– В Дублин полетишь, хоть отдохнём от тебя. – Джейн не может спокойно переносить эту Катину непосредственность. А ведь считается такой статусной девушкой! Надо же! Кока-кола у них плебейский напиток. Трюфели запивают шампанским за тысячу. Сама же висит на мужиках и не стесняется. Флиртует со всеми направо и налево. И опять беременная. Тяжело было замужем за миллиардером быть, бедняжка. Джейн не поверила ни одному слову. По магазинам ей предложили пройтись. Неудачно она развелась, ага. Из частного джета не вылезает. Джейн, борцу за экологию, которая каждую крышечку моет и сдаёт на переработку, больно даже думать о том, сколько озонового слоя сжирает самолёт, везущий одну лишь Катину задницу. – Что ж ты даже с бывшим мужем хотя бы не можешь полететь? Чтобы не два самолета гонять?

Катя смотрит на неё, как на буйно помешанную.

– А зачем? У меня самолёт – прелесть! Спальня с самой удобной кроваткой, ванная с моими баночками, спортзальчик. Угадай, кто подарил? Даааа! Дорос мальчик. Тем более, перспектива провести с бывшим столько часов в замкнутом пространстве – ну, такое. Этот борт может так рвануть где-нибудь над Атлантическим океаном, что обломков потом не найдут, – заявляет она, совершенно спокойно развалившись на стуле, на котором большими буквами написано «БРУКС», хотя режиссерское кресло вообще считается неприкосновенным, и положив свои длиннющие ноги на колени Чарли. Джейн отмечает, что на той лимитированные кроссовки, которые в продажу даже не поступали. – Я бы и тебя на ужин пригласила, – говорит Катя, – но, боюсь, ты не дотягиваешь до такого общества. Сколько лет тебя знаю, всё принеси-подай. Я понимаю, хорошо быть у Итана под крылышком, но надо как-то выходить из зоны комфорта. Ты ведь не глупая девушка. Сообразительная. Кем ты себя видишь через пять лет? – вальяжно интересуется она, доводя Джейн до бешенства. – Милый! – опять включает она телефон, не давая той ответить. А Джейн, между прочим, уже линейный продюсер и обеспечивает работу творческой группы! Она же следит за соблюдением графика работы, который сейчас безбожно нарушается с появлением этой невыносимой женщины. Джейн, можно сказать, является непосредственным руководителем проекта. А не принеси-подай! – Ты мне звонил? – щебечет Катя. – Сорри, я постоянно на звонках.

Из трубки слышится голос Дани.

– Малыш, я волновался, я думал, ты дома, но уже Стивену позвонил, он сказал, что на съемках.

– Ээээ! – Тянет она. – Это что за контроль такой? Охране названиваешь?

– Прости! Ну, правда, волновался! На звонки не отвечаешь, сообщения не читаешь.

– Подтверждаю! – Звучит второй голос, от которого Джейн, которая, было, хотела уйти и успокоиться, подышать воздухом, прирастает к полу. – Мы тут все ужасно волновались. – Джейн подходит так, чтобы видеть экран, хотя бы издалека. Ее главный краш сидит рядом с Дэном в минивэне.

– Да вы мои хорошие! – Воркует Катя. – Волновались! Сорри, я тут вообще застопорила весь рабочий процесс, давайте попозже созвонимся ещё.

Джастин берет Даню за подбородок, начинает двигать им, открывая и закрывая тому рот, как кукле, говоря за него максимально похожим голосом с русским акцентом:

– Я тебя люблю. Я не говорил это уже сорок пять секунд, вдруг ты забыла? Люблююююю! – Делает своими ладонями сердечко и приставляет к Даниной груди.

Тот, как всегда, заразительно хохочет.

– Прекратите срочно! У меня от этих тембров в животе приступ эпилепсии начинается! – Катя реально держится за живот, округлости которого совершенно не видно под ее свитером.

– Что случилось, малыш? – Даня готов был бы влезть в телефон через экран, если бы мог. – Опять пихается?

– Молчи! Просто молчи! Она так стала реагировать на твой голос, это кошмар какой-то! – Стонет Катя. – Начинает биться!

– Может, она хочет что-то сообщить? – Предполагает Джастин.

– Наверняка! Давайте, вы азбуку Морзе изучите, потом переводить будем! – Катя наглаживает живот, пытаясь успокоить толчки. – Ай! Тихо, тихо!

– Милая, ты знаешь, я бы ее успокоил, если бы рядом был. – Нежным голоском, словно он маленький мальчик, говорит Дэн. – Малыш, не нужно маме делать больно, я тебя прошу! – Упрашивает он.

– Если так дальше продолжится, то нам придётся только переписываться. – Катя опять охает, ощутив очередной толчок.

– Просто нам не надо расставаться, вот и все. – Сетует он. – Зря я тебя послушал, в следующий раз поедешь со мной. Ей не нравится, когда мы далеко друг от друга.

– А разве не все детки пихаются? – спрашивает Джастин с таким умильным выражением на лице, что Джейн приближается ещё ближе, чтобы посмотреть на это.

– Нет! Не все! Трое сидели тихо, воспитанные дети. Эта буйная. Хулиганьё.

– В папочку же! – Джастин радостно смотрит на Даню. – Пять минут на месте – приговор! А чего ты ждала? Да, и зря не поехала.

– А что у вас там такого интересного, что я пропустила?

– У нас все чудесно. А пропустила пару дней с этим парнем. Он – лучший! – Заявляет Джастин. – Просто лучший музыкант и человек. Один из самых прекрасных, кого я встречал.

– Еееееее! – Даня, нисколько не смущаясь такой характеристикой, ворошит волосы рукой, красуясь перед камерой.

– Факт, – соглашается Катя. – Разрешаю тебе поцеловать его за меня, а то, я смотрю, ты влюбился.

– Что? Неееет! – Отбивается Даня от потянувшегося было к нему друга. Они вместе хохочут.

– Мне твоя девушка разрешила! Где ты нашел такую не ревнивую?

– Что ты знаешь о самоуверенности! – Гордо произносит Катя.

– Дашь мне мастер-класс? – Просит Джастин.

– Тебе? Чувак, ты легенда! – Даня смотрит на того с неподдельным удивлением.

– Можно я вас уже оставлю наедине, и вы продолжите друг другу комплименты говорить? А то меня твоя дочь сейчас прикончит. Люблю тебя. – Она даже не дает ему времени ответить и прячет телефон в сумку.

– А что у них? Коллаб какой-то? – Все набрасываются на неё с вопросами.

– Узнаете скоро. Ох ты, боже мой! Да успокойся! Хочешь потрогать? – Предлагает она Чарли и безо всякого стеснения запихивает его руку себе под кофту.

– И правда, пихается, – потрясенно говорит он. – И сильно-то как!

– Вот! Представь! Такая реакция каждый раз! Я боюсь радио в машине включать, вдруг его песня заиграет.

– Больно? – Чарли все еще не убирает свою руку, к возмущению Джейн лапая Катю совершенно беззастенчиво.

– Нет, но не особо приятно. Представь, если бы тебя кто-нибудь изнутри по ребрам фиганул. Пусть и маленький кто-то. – Чарли сидит, выпучив глаза, пытаясь представить, видимо, свои ощущения.

– Ну что, все тебе позвонили? – Джейн интересуется так, словно не она больше всех пялилась в Катин телефон минуту назад. – Можем работать уже? Или все твой живот будем щупать?

– Чарли – не все! – заявляет Катя.

– Я – не все! – подтверждает он.

Вечером после отличного ужина Катя, Итан и Чарли сидят в самолёте.

– Приедете к нам на выходные в Коста-Рику? – предлагает Катя. – Пожалуйста! Дом большой, берите всех своих. Пора вам нормально познакомиться. Он вам понравится, честно! Опять же, нам ролик надо снять! Наконец-то всем объявить! А кто у нас лучший в мире режиссёр? – Подначивает она Итана.

– Да с роликами вы справляетесь лучше меня, это без сомнений.

– Дааааа, ты мастер большого метра, не то, что мы – тик-токеры.

– Да про тебя саму можно большой метр снять! – Деланно отмахивается он от неё. – Даже придумывать ничего не придётся.

– Напишешь сценарий? Я с фактурой помогу, у меня ещё пара историй осталась в загашнике.

– Надеюсь, что нет! – Молит он. – Я все, что знаю-то, не могу пережить! Больше ни слова, прошу!

– А теперь! – Она щёлкает его по носу. – Все. Будет. Хорошо. Я это точно знаю. У меня будет самая скучная жизнь.

Они обнимаются.

– Я тебя люблю, ты же знаешь? – Спрашивает Катя на полном серьезе. – Я хочу, чтобы ты всегда был в моей жизни.

Глава 33

Новый год Катя с Даней прилетают встречать в Лондон. Обоим пришлось выдержать первый неловкий момент, когда дети, войдя в дом, сразу удивленно стали озираться и спрашивать «А где же Милош?», будто он прилагался к этому дому, но и Катя и Даня дружно, не сговариваясь, сделали вид, что ничего не происходит и пойдемте елку скорее смотреть. Эбби расстаралась, и елки были шикарные и внутри дома, и снаружи в саду. Милош же великодушно заявил, что он, раз такое дело, уедет в Аргентину, все друзья собираются, и Катя даже не поняла облегчение это для него или расстройство. Она, конечно, надеялась на первое. Захотел бы – остался бы. Катя даже обидно стало, почему Милош так игнорирует Даню, что аж в Аргентину готов свалить, второй новый год провести без детей, лишь бы с ним не пересекаться и не знакомиться, словно, тот изгой какой-то не достойный такого светского общества. «Тоже заразился английским снобизмом», – решает она. Другое дело Данечка – всех уважает, вне зависимости ни от чего. Самый добрый и воспитанный мальчик. Он ей кажется настолько трогательным, что аж до слез порой пробирает, хотя она старается не показывать.

Утром первого января она высыпают на улицу – все завалено снегом! Катя видит такое первый раз, хотя сколько лет тут жила. Не три снежинки, которые растают, не успев коснуться земли, а сугробы снега! Дети, все трое, включая взрослую, вроде бы, Агату, с визгом начинают кататься в нем и бросаться снежками, пес, первый раз в жизни увидевший снег, сперва недоверчиво трогает его лапками, а потом тоже с полным восторгом носится, поднимая тучи снега. Катя, снимая это все в прямом эфире, подходит к бассейну – он замёрз.

– Вы посмотрите! Замёрз! – Поражается она. – А почему никто воду не слил из него ещё в конце лета? Вот что значит в доме никто не живет и не следит. Данька! – зовет она! – Доставай коньки! Пойдём кататься сейчас!

Они давно перестали говорить только по-английски на прямых эфирах. Все равно буквально через считанные минуты после завершения все лежит на ютубе с субтитрами, хотя чаще оба автоматически переходят на английский, тем более, при младших детях, которые, к Катиному горю, по-русски говорят неохотно и не очень хорошо.

Даня подлетает к ней весь в следах от выпущенных в него снежков. Неуверенно спускается по ступенькам, трогает лёд носком кроссовка: «Правда, замёрз. – Тоже поражается он. – Обалдеть. Давай проверим, насколько крепкий!» Он бросает снежок, тот скользит по льду. Уильям несёт апельсин с наряженной на улице ёлки, Даня бросает изо всех сил – тот отскакивает. Катя спускается к Дане, встаёт на лёд очень осторожно, ставя сначала одну ногу, потом другую. «Ты только меня держи покрепче», – говорит она, в одной руке телефон, другую протягивает Дане. И прыгает. Слышен треск льда, вопли, детский визг, телефон погружается в воду, прямой эфир идёт ещё несколько секунд, передавая пузырьки в воде, и отрубается. Через некоторое время, когда десятки тысяч человек, наблюдавших ее трансляцию, уже начинают обрывать телефон службы спасения, Даня подключается со своего аккаунта: «Без паники! Все живы!» Они валяются на ступеньках бассейна и истерично смеются. «Ты мне чуть руку не оторвал! Зачем так дёргать было? – Катя захлёбывается от смеха. – Телефон мой! Телефон! Доставай теперь, как хочешь!» «А кто прыгал по тонкому льду! Лучше уж телефон, чем ты». – Он вытирает слёзы.

Потом они строят горку на лестнице в саду, накидывая на неё снег, снега маловато, ступеньки все равно торчат, нет ни санок, ни ватрушки, они начинают съезжать с неё на коврике для йоги, подскакивая на этих ступеньках. Даня намеревается съехать головой вперёд, Катя отговаривает. «Да что такого! Сейчас будет скелетон!» – Заявляет он. Разбегается, кидает коврик впереди себя. Катя снимает опять же стрим, как он врезается челюстью в последнюю ступеньку. Кровь льёт изо рта. Катя вместо того, чтобы сочувствовать, безумно ржёт.

– Сорян, друзья, – икает она от смеха, – кажется, мы сломали вам самого красивого чувака в мире. – Даня сидит, держась за губы и сплёвывая кровь. – Ты как? Давай, посмотрю. – Садится она рядом с ним.

– Зуб. – Морщится он.

– Выбил? – Катя не особо пугается, в конце концов, он хоккеист бывший, наверняка половина рта импланты.

– Нет, – он мотает головой, – но шатается. И пару швов надо наложить, похоже. Можно тут срочно к врачу попасть?

– Знаешь, в Лондоне срочно – это через месяц-два. – Катя совсем не преувеличивает. Никакие деньги и знакомства не сломают систему английского здравоохранения, которое устроено по принципу естественного отбора. Поэтому, если у Кати или у детей возникала необходимость во врачебном вмешательстве, они сразу садились в самолет и летели в Москву или в Дублин. Он тоже начинает смеяться вместе с ней, набирая пригоршни снега и вытирая кровь.

– Как вы тут выжили вообще?

– Ну, мы здоровые и не такие шизанутые, как ты.

– Капец! Летим отсюда! – Он поднимается и начинает собирать детей, направляя их в сторону дома, словно, взаправду решил отчалить, не медля ни минуты.

– Ты с ума сошёл? – Останавливает его Катя, всхлебывая от смеха. – Здесь же коллапс, они к снегу никогда не готовы, транспорт не ходит, дороги не чищены, аэропорты тоже закрыты, скорее всего. Надо телек включить, посмотреть, что творится. – Предлагает она.

– Я понял. – Он опять набирает пригоршню снега и прикладывает к губе, пытаясь остановить кровь. – Мы заперты. Нормально так начался Новый год! Времени десять утра! Что дальше?

Вилли прыгает вверх по лестнице, превращенной в горку, и намеревается повторить трюк. Под крики Кати: «Даже не думай!», Даня отбирает у него этот злосчастный коврик. «Давай мы тебя сразу в бассейн запустим, чтобы наверняка». Берет того подмышку, малыш болтает ногами и отбивается, Лили бежит на помощь брату. «Мама, выручай!» – зовет она. Но Катя даже двинуться не может от смеха. Помощь приходит со стороны Агаты. Втроём они, наконец, справляются, и пытаются Даню самого спихнуть в бассейн. Пёс яростно лает и путается у всех под ногами. От дальнейших инцидентов спасает Катина мама, которая зовёт их завтракать.

– Мам, я Даню отвезу к врачу, поищем, кто принимает. Посмотришь здесь? – Просит Катя. – Если что, звони, но мне не сможешь, мой телефон утонул.

– Господи, дети, – причитает мама, – вас на пять минут нельзя оставить! Данечка, милый! Как же так расшибся ты? Давай, я отработаю!

– Да бросьте! – Отмахивается он. – Ерунда! Я ж хоккеист, знаете, сколько швов на мне? Все заживает, как на собаке. Смотрите только, чтобы дети к бассейну не подходили, там вода, оказывается. Надо слить его будет или огородить, хотя бы. Короче, не выпускайте их на улицу лучше, пока нас нет. – Переживает он больше всех. Катя ужасно смешно это видеть. Такая гиперопека может быть только у человека, который детей никогда не воспитывал и пугается каждого чиха.

– Даже не знаю, как мы без тебя смогли детей-то вырастить до такого возраста. – Ерничает она. – Некому нам было совета-то мудрого дать. Уж как-нибудь мама моя справится. И нянь три штуки.

* * *

Дотянуть до Коста-Рики с объявлением о беременности не получается. Дэн, как самый популярный артист в категории поп-музыка, автор альбома года, трека года, и еще кучи наград, приглашен на все интервью, какие только можно. Они опять летят в Нью-Йорк, это напоминает их промо-тур с фильмом, в день у него по десятку интервью на радио, телеке. Рейтинги у них зашкаливают, хотя, в целом, он говорит все время примерно одно и тоже, и вопросы все примерно одинаковые.

– Какое было ваше самое большое расточительство? – Наконец, Катя слышит хоть какой-то не самый очевидный вопрос. Она-то прекрасно знает какое, все друзья поражаются, кому повезет прокатиться в ее новом самолетике. – Вот прям пуляние денег в никуда? – Тут Катя резко свое мнение меняет, потому что это не в никуда, это же для нее! Которую удивить сложно, если вообще возможно, но Данечке удалось. Даже в этом проявил талант!

– Эмммм, – теряется он, – ну да, бывало, вы знаете, когда внезапно появляется много денег и можешь потратить на все, что хочешь! – Зал шумит в предвкушении истории, ведущий аж переминается, ожидая того самого признания, которое он хочет услышать. – Я ехал на свою первую красную дорожку, номинация альбома, я, в принципе, знал, что не выиграю, но! Хоть зайду красиво! И остановился около ювелирного и купил серьги за тридцать тысяч долларов. Шикарные! С бриллиантами! И что вы думаете? Никто ни разу в жизни не посмотрел на эти серьги!! – Разочарованно разводит он руками. – Сколько раз потом их надевал – ноль реакции. Наверное, все думали, что это стекляшки за пять баксов. Вот вставляю себе канцелярскую скрепку в ухо – на завтра все! Куча фото, комментариев – икона стиля! Все модные дома делают серьги в виде скрепки! Те серьги так и валяются где-то, как самая никчёмная трата.

Отсмеявшись, и дав залу утихнуть, ведущий продолжает: – То есть, самолёт, на минуточку, самолёт! Который вы купили своей девушке, по слухам, это не расточительство? – Дэн делает удивлённые глаза, типа «я?» – Да ее же дети и слили в сеть! Теннисный стол, простите, в самолёте, даже их потряс. А эти дети видели всё! Даже миллиард долларов по доллару! Возможно. Хотя нет, – поправляется он, – это вряд ли.

– А детей вообще легко удивить. – Заявляет Дэн.

– Наверное, проще, чем вашу девушку. – Ведущий все тащит из него информацию.

– Вот вы вообще не правы! – Прочувствовано заявляет Даня, даже, вроде как, обижаясь, что о Кате думают, как о такой избалованной. – Она умеет радоваться всему, даже самой мелочи, вот эта искренняя радость, с которой она принимает каждый знак внимания, она очень вдохновляет. Я столько благодарности не получал за всю жизнь. На днях купил ей чайную чашку, ну просто показалась забавной, Боже, сколько было восторгов! Теперь она каждый раз, когда пьёт чай…

– А пьёт она его постоянно! – Вставляет ведущий.

– Дааа. – Подтверждает Дэн. – Вы же знаете, русские без самовара чая в день прожить не могут. Каждый раз она восхищается этой кружкой, понимаете? Я сам постоянно у неё учусь быть радостным и благодарным этому миру, окружающим людям каждую минуту. Это не так просто, как кажется. Люди подвержены апатии, депрессии, да просто лени – физической и душевной, чтобы быть благодарным, нужно трудиться, нужны усилия. Я считаю, она тот человек, который может вдохновить очень многих.

– То есть от ответа насчёт самолёта вы технично ушли? – Ведущий вздыхает, понимая, что его хитрая многоходовочка не удалась.

– Да что там самолёт? – Даня решает его пожалеть, косвенно подтвердив эту информацию, но, вроде как, для него она ничего не значит. – Кусок алюминия с теннисным столом внутри. Я мечтаю подарить что-то намного более значимое, и речь не о материальных ценностях.

На другом интервью все равно вопросы сводятся к их отношениям.

– В этом году вы собрали все награды, какие возможно! Поздравляю! А вот лично для вас какой был самый, по ощущениям, успешный год в вашей жизни? Не в карьере, а именно в жизни?

– Однозначно, последний!

– А, может быть, год, когда вы впервые попали в топ-чарт в Америке?

– Нет.

– Когда ваш альбом стал трижды платиновым?

– Нет.

– Когда появились на первой обложке?

– Вот уж точно нет.

– Когда заработали первый миллион долларов? Хотя, да, глупый вопрос, в прошлом году вы заработали целый миллиард долларов, как минимум! -

– Есть! Как вы угадали?! Вся моя карьера была для того, чтобы встретить, наконец, девушку побогаче. Ну, сложно миллиард на музыке, блин. А симпатичных миллиардерш не попадалось как-то.

– И тут бинго!

– И я так думал! Наконец-то заживу, не надо будет по турам мотаться. Так хотелось себя альфонсом почувствовать уже! Но богатые такие прижимистые! Вот! – Демонстрирует он свой маникюр с разноцветными ногтями, – дети сделали, зачем в салон ходить, деньги тратить, потом, надо приучаться к труду с младенчества. Стрясли с меня приставки новые потом, правда, что называется, из всего деньги делают. Даже жалко такой дорогой маникюр теперь стирать будет. Буду ходить, пока не отрастет. Смотрите, можно по художественной манере понять характер. – Он протягивает одну руку по направлению камеры и та срочно подъезжает поближе, – Лили – решительная, конкретная, ураган – хренак мазок, другой, кисточкой от красного лака залезает в зеленый, бедный Вилли! Ему такую неаккуратность физически больно видеть, ещё и половина пальцев в лаке – ей нормально! Пол-минуты – готово! – показывает другую руку. – Уильям – спокойный, вдумчивый, усидчивый – каждый ноготь переделывали по три раза, у каждого свой дизайн. Полтора часа! – хлопает он вытаращенными глазами. – Потом ещё и за Лили хотел переделать, но я отбился.

– Да и так очень красиво!

– Дааа, я так и сказал. Художник так видит.

– Любите вы их.

– Люблю? Неееет! – Дэн мотает головой. – Это слишком слабо сказано! Они классные, необыкновенные совершенно! Что самое интересное, при таких кардинально противоположных темпераментах – обожают друг друга. Вот этого, что вечно между братьями, сёстрами бывает – дележка какая-то, ссоры – вообще нет. Каждый другому отдаст все! Давай я съем твоё брокколи, я его не так сильно ненавижу, как ты! Давай местами поменяемся, с моего лучше видно! Я, когда первый раз это услышал, вообще выпал. Такая забота! Дети – воплощение своей мамы.

– То есть она тот человек, который съест ваше брокколи в метафорическом смысле? – Догадывается ведущий.

– Абсолютно точно вы уловили мою мысль. – Соглашается Дэн. – У нас в русском языке есть выражение «с тобой бы я в разведку пошёл». Означает уровень доверия и поддержки на 100 из 100.

– У вас много таких людей в жизни?

– Есть друзья настоящие, да. Вы их всех знаете. Женщина такая одна. Не в обиду другим прекрасным женщинам. Для меня одна.

– Вы меня простите, – ведущий немного откашливается, ступая на зыбкую почву, но рейтинг сам себя не сделает, – никогда вы не были замечены в таких серьёзных отношениях. Я даже специально пересмотрел все ваши фото, что есть в сети, и ни разу с одной и той же девушкой вас два раза не увидел. Что поменялось в вас?

– Знаете, – вздыхает Дэн, реально покраснев, – мне стыдно за такое поведение. Ну, я молодой был, глупый. Это не оправдание, конечно. Стыдно не в смысле кто что подумает, а стыдно перед собой. Нельзя так к себе относиться, так растрачивать себя. Я хотел бы, с высоты своих лет, да, не смейтесь, – останавливает он ведущего, приготовившегося саркастически рассмеяться, – посоветовать всем своим слушателям, людям, которые, не дай бог, брали с меня пример, сказать: не стоит оно того. Это попытка как-то заполнить пустоту в своей жизни одноразовыми отношениями, она приводит только к тому, что эта пустота разрастается. Это не любовь к себе, в первую очередь, я это четко понял. Я не мог петь, не мог сочинять, просто в какой-то момент стал абсолютно опустошенным. У меня все каналы закрылись абсолютно. Один альбом вообще был записан просто потому, что он должен был выйти по контракту с лейблом, в него не было вложено души, это был провал, людей не обманешь. Я после этого с ними контракт разорвал, потерял кучу денег, мне все предрекали конец карьеры. Такой жесточайший кризис! – Хватается он руками за голову. Такого уровня откровения ведущий не ждал и сидит, прикусив язык, чтобы не спугнуть. – Я думал, что все, с музыкой придётся завязывать. – Продолжает делиться Дэн, прекрасно осознавая, что вся студия сидит беззвучно, ловя каждое слово. – А теперь во мне так много вдохновения, я сам за собой не успеваю. Себя нужно беречь и хранить для особенного для тебя человека. – С умным видом на полном серьёзе сообщает он. – Секс – это нормально, но, вообще, не главное в жизни, важно не увлекаться процессом ради процесса. Тяжело это понять, когда тебе мало лет и всё тебе доступно, только руку протяни. Но надо уважать других, уважать себя. – Он опять сморит своими огромными глазами в камеру. – Я прошу прощения у всех, кто попал тогда под этот каток вместе со мной. Я ужасно поступал с людьми, у которых, возможно, были чувства. Мне жаль. Не нужно со мною было связываться тогда. Я был бесчувственной сволочью. Если бы я мог себе двадцатилетнему сказать сейчас что-то, я бы сказал: не разбрасывайся, сперва убедись, что это действительно твой человек. Надеюсь, со временем вы все забудете про эту мою ужасную репутацию. – Он закрывает лицо руками в полном и искреннем раскаянии. – Если бы я что-то и хотел исправить в своей жизни, то именно это. Как только пересмотрел всю свою жизнь, тут же опять встретил ЕЕ совершенно случайно. Это прям был знак, что я все правильно делаю.